Онлайн чтение книги Золото дураков Fool's Gold
8. Утро, завтрак и потрясения

Чуде снился сон: что-то про кота, научные статьи и про дракона, рассказывающего о скверной успеваемости семейства кошачьих. Чуда же все повторяла и коту, и дракону, что дом горит и нужно срочно выбираться наружу. Но дракон утверждал, что он главный эксперт по горючим веществам, а она несет чушь. Кот все твердил о том, что разные и конфликтующие модели вселенной объединились в его теории кошачьих струн. А тем временем пламя разгоралось – и становилось все жарче.

Чуда проснулась, облитая потом. Свет пронизывал кроны деревьев, заливал вход в пещеру, едкой жижей сочился в глаза. Чуда откатилась в сторону, застонала, моргая. В голове – сплошная вата. Смутно вспомнилась фляжка Балура. Нет сомнений, в ней – некая зловещая форма жидкого огня.

Зажмурившись, Чуда прокляла себя. Не следовало ничего пить! Роковая ошибка. От алкоголя слабеет самоконтроль, а терять его нельзя. Еще раз – ни в коем случае.

Но она же так радовалась! Чуда помнила: ощущение было, словно пригласили на удивительный праздник.

Но отчего она так радовалась?

Она решила произвести эксперимент и снова открыть глаза. Гипотеза, утверждавшая, что если отвернуться от входа в пещеру, то интенсивность и спектр падающего на глаза света станут более переносимыми, – оправдалась странным образом. А именно образом Фиркина, сидевшего нагишом на корточках в трех шагах от Чуды и оживленно подтиравшегося сосновой шишкой.

– Забочусь о гадопаразитах, – сообщил он со счастливой улыбкой.

Улыбка обнаружила гораздо меньше зубов, чем пристало человеку.

Чуда закрыла глаза снова. Очень быстро.

– Проще позволить ему, – смущенно отозвался Билл. – Иначе он обязательно сделает то же самое, но уже на людях.

Чуде было наплевать, на людях произойдет непотребство или нет. Но у самого ее носа заниматься подобным вовсе не стоило.

Она усилием воли отогнала нехорошую мысль, глубоко и спокойно задышала, повторила про себя мантру: «Будь поверхностью озера. Будь отсутствием ветра».

Она медленно проделала упражнения, которым ее научила жрица Ноллы, богини мудрости. Чуда отыскала внутренний центр покоя и, окутанная безмятежной душевной тишиной, сложила запомнившиеся частички прошлого вечера воедино. Билл. Летти. Фиркин. Балур, аналез. Все сложилось и встало на места: ночь, план. И дракон.

Поверхность озера всколыхнулась, забурлила – и взорвалась.

Чуда вздрогнула.

Дракон!

Его можно увидеть. Потрогать. Потыкать, проверить, измерить. Оценить текстуру каждой чешуйки, определить, как двигается каждый сустав. Каждая мелочь – это статья, которую она, Чуда, сможет опубликовать. Острота и расположение когтей. Содержимое помета. Ширина бедер.

Дыхание Чуды ускорилось. Сердце выстукивало шальной синкопированный ритм в такт мощному ударнику похмелья. Дракон. Она увидит дракона.

Нет. Будь поверхностью озера. Будь отсутствием ветра. Отсутствием звука. Лакуной среди мира.

Нет. К Рыгу в мошонку лакуну среди мира.

Чуда увидит дракона.

Гребаного дракона!

Чуда отчаянно сражалась с собой, пытаясь успокоиться. Она понимала, что будет, если не справится. Но ведь из-за драконов она и приехала в Кондорру. Чудесная долина, почти целиком отрезанная от остальной Аварры, если не считать нескольких прибыльных торговых путей. И – полная драконов, явившихся из легендарной истории. Во всем мире они остались только здесь, на крайнем юго-востоке, на обрывке земли, огороженном низкими горами. Драконы не суются за пределы своих владений. Ждут, пока она, Чуда, явится и выведает все их секреты.

«Спокойствие! – потребовала она от себя. – Будь отстраненной. Академичной. Если не можешь взглянуть отстраненно, лучше не глядеть вообще. Уйти прочь».

Она едва не рассмеялась. Уйти прочь, надо же!

«Нужно уйти, – не отступал спокойный голос рассудка. – Ты долго сражалась и добивалась цели. Нельзя просто так выбрасывать достигнутое».

Она медленно встала, двигаясь с точностью и грацией танцовщицы и ощущая на себе взгляд аналеза. Вот уж от кого хочется убраться подальше. Он страшнее зловония мертвых гоблинов. А те уже начали подгнивать, жужжание множества мух слилось в сплошной гул.

Чуда пошла к дневному свету. Шлось плохо. После ночи на каменном полу суставы одеревенели.

«Обдумай, – повторила она себе, – будь рациональной».

Прежде всего, вчерашний план – предприятие целиком уголовное. Подобного она не ожидала. Она знала, что драконы в Кондорре играют некую социальную роль, но чтобы правили как бароны? Наверное, по пути из Тамантии в Кондорру доводилось слышать и об этом, но слухам о драконах несть числа. В них драконы представали и богами, и могучими владыками, и хищниками, и просто сказками, и скотиной вроде коров, и боевыми животными. А одна женщина громко и продолжительно настаивала, что все драконы – ее любовники, испытывающие странные пристрастия к козьему молоку. Выжимать правду из таких историй – все равно что вытягивать наугад книгу из тамантийской библиотеки в надежде получить нужную. Единственный надежный источник сведений о положении в Кондорре – это регулярно торгующие с ней купеческие гильдии. Но они и их многочисленная стража очень ясно дали понять: у них нет времени на бродячих ученых.

В результате Чуда помогает ворам и бандитам придумывать план ограбления дракона. И намеревается целиком отдаться преступлению. А ведь решила посвятить жизнь науке и спокойным молитвам Нолле.

Да пусть оно летит ко всему Пантеону! Она ведь сможет почесать сонному дракону брюхо и увидеть, как он хихикает во сне! Да сама Нолла – богиня мудрости, знания, интуиции, науки – отдала бы правую грудь за такую возможность!

Вызванная воображением поверхность озера дрожала и колебалась. Чуда медленно выдохнула и вышла наружу, позволила солнцу согреть болящее тело.

Но ведь план очень опасен – не только для нее и компаньонов, но и для всех людей, кому она, Чуда, решила дать микстуру огненного корня.

Боги, поверить невозможно, что и правду пообещала такое. Сколько же она вчера выпила?

Но ведь она может дать фермерам микстуру. И вправду может…

Летти пообещала сохранить им жизнь. Насколько возможно, конечно. Но даже это зыбкое обещание не распространяется на охранников Мантракса. Они-то останутся на совести Чуды. Причем все. Балур сказал, что хочет убить их. Само собой. Такой уж обычай у его народа. Она читала про аналезов: суровый народ на суровой земле, отчаянно выскребающий жизнь среди скал и песка Аналезианской пустыни. Живущие там убивают за каждый глоток воздуха, убивают потенциальную пищу, друг друга, всех – пока не убьют их самих.

Нет, лучше держаться подальше от подобного насилия.

Но получится ли?

Ведь стражники дракона – негодяи. И драконы – негодяи. Правда, рептилий можно извинить: они ведь не люди. У драконов свои потребности и обычаи, не всегда совместимые с человеческими. Так уж оно в тавматобиологии. Но стража… они все добровольно сделались ворами и убийцами. Разве они не заслужили смерти?

Возможно. Но только не от ее руки. В этом она поклялась. Нерушимо.

Но от ее воли… нет. Нельзя взваливать на свои плечи вину за их смерть.

Однако – почесать, погладить брюхо дракону!

Чуда сжала и расслабила кулаки, затем занялась гимнастикой, предписанной ритуалом. Каждое упражнение нацелено на то, чтобы теснее сблизить тело и разум. Каждое – успокаивает внутреннее озеро. Каждое – гасит волнующий его ветер. Каждое – совершенствует спокойствие.

– Мать моя! Что это, во имя черного глаза Лола, такое?!

Грубость вырвала Чуду из совершенной душевно-телесной гармонии и швырнула наземь. Душа звучно плюхнулась в грязь. В паре шагов стояла Летти и показывала пальцем на фургон.

– Это моя повозка, – ответила Чуда, потому что это и в самом деле была ее повозка.

Кажется, Летти ответ не удовлетворил.

– Боги святые, а как она сюда попала?

Увы, поверхность озера потеряла спокойствие. Кажется, приближался шторм.

– Я приехала на ней вчера вечером, – сообщила Чуда, чувствуя солнечное тепло на правой щеке.

– Так где, во имя Пантеона, твоя лошадь? Где трижды клятая оглобля для нее? Где упряжь? Где гребаные поводья?

Он здесь, жар ее сна. И жар солнца. Жар огня – сгущающийся, собирающийся в ладонях, кончиках пальцев.

Чуда медленно выдохнула, сжала кулаки, надеясь, что наемница не заметила струек дыма, сочащихся между пальцев.

– Это тавматургическая повозка, – выговорила Чуда спокойно и размеренно. – Ее двигает тавматургический двигатель.

– То есть вон та штука в середине, выглядящая отпрыском духовки, отдавшейся спьяну набору алхимической параферналии?

– Да, – ответила Чуда, стараясь давать простые ответы и сохранять внешнее спокойствие.

Главное – имитировать то, чем хочешь быть.

За спиной послышались шаги. Летти скосила глаза, и ее лицо скривилось от омерзения. Наверное, Фиркин так и не пополнил свой утренний костюм.

Но Летти это не отвлекло.

– А что случилось с гребаной клятвой больше не колдовать? – прошипела она.

Еще один успокаивающий вдох. Теперь пошло легче. Чуда понимала недоверие людей к магии. Она сама не доверяла магии, хотя и занималась ею. Никто не любит, когда его опровергают, особенно если имеешь дело с фундаментальными законами мироздания.

– Я не практикую магию, – пояснила Чуда. – Но человек, создавший повозку, – практикует. Я всего лишь купила у него двигатель и теперь езжу на нем.

– Применяете магию? – недоверчиво спросила Летти.

– Суть нанимает в пользование, имея, как хозяин небольшого бизнеса, – пояснил из-за спины Чуды Балур, изображая дружескую помощь.

Чуда воспользовалась замешательством Летти и уверенно заявила:

– Я не совсем понимаю вашу озабоченность.

– Мою озабоченность? – рассмеялась Летти.

Чуда почти достоверно определила смех как не очень искренний.

– Я озабочена потому, что проспала целую ночь в дюжине ярдов от магической бомбы, о которой мне ничего не сказали!

– Это не бомба, – терпеливо и ободряюще заверила Чуда. – Это двигатель.

– Двигатель – это бомба, которой еще не пришло в голову взорваться.

Чуда открыла рот, чтобы ответить, – и закрыла его. Она не определилась, как реагировать на столь примитивные взгляды. Но вообще-то, определение «бомба, которой еще не пришло в голову взорваться» с неприятной точностью описывало ситуацию.

– Жизненный опыт суть окрашивает мир в цвета, которые не все видят, – глубокомысленно изрек Балур.

– Заткнись, – посоветовала Летти, по-прежнему кипя гневом.

Чуда подумала, что следует рассказать ей про мантру внутреннего спокойствия, поверхности озера и отсутствия ветра. Но наверное, следует выбрать время получше. Сейчас велика вероятность увидеть в результате собственные кишки.

Однако Билл выбором правильного времени решил не заморачиваться…

– Простите, почему бы нам всем не погодить с минуту и не поразмыслить спокойно? – предложил он.

Чуда улыбнулась. Такой хороший парень. Наивный. И умрет скоро. Но хороший. А это многого стоит.

– Заверяю вас: двигатель совершенно безопасен, – заверила она. – Он очень облегчил перевозку моего оборудования. Он проделал триста пятьдесят лиг без единой неисправности. Я уверена: он и в дальнейшем будет работать безукоризненно.

– Я не люблю магию, – тихо сказала Летти, закусив губу.

Чуда поняла ее правильно: Летти попросту боялась магии. И потому Чуда отозвалась в тон:

– Я тоже.

Балур положил руку на плечо напарнице, потрепал почти нежно.

– В Кондорре суть отсутствие магии. Боги есть отваливающими отсюда и оставляющими все драконам.

– Правда? – спросила у Билла Чуда, обуянная любопытством. – Я и не подумала об этом. Так здесь есть магия?

На лице Билла выражение терпеливого добродушия сменилось отчаянием.

– Боги не оставили нас! Что, вправду люди за Кондоррой считают, будто боги нас бросили? Конечно, они не помогли нам в битвах с драконами, и, наверное, никто из богов не являлся здесь уже давно, но времена года меняются, как предписал Лол, урожай зреет по закону Суя и Впахи, дети рождаются здоровыми и крепкими по воле Вруны, монета бежит по заповедям Звяка, и небеса не падают на голову. Нолла знает, что ей надо. Божье происходит по-божьему, и все хорошо. И никто не приходит делать полубогов, творя хаос и войны.

– Но все же как насчет магов? – не унималась Чуда.

– Ладно. Сдаюсь. Я ничего не знаю о проклятых магах.

– А я слышал о вас суть про молитвы драконам вместо богов, – заметил Балур, пожимая плечами. – И что у вас есть оргии девственниц и вы их суть приносите в жертву.

Летти посмотрела на Балура как на старую падаль.

– Святые боги, ты где слышал такое?

– Парень суть поведал в одном баре, – ответил Балур, смущенно скребя чешуи на затылке. – Ну, немного потому я и был предлагающим сюда.

– Мать вашу, и чего я не догадалась? – тихо произнесла Летти.

– Вы что, ничегошеньки не знали про Кондорру? – в ужасе спросил Билл.

Летти посмотрела на него с легкой жалостью.

– Парень, тут задница Аварры. Кому, как думаешь, придет в голову говорить о ней?

Билл покачал головой. Чуда подумала, что он наверняка не видел ничего, кроме своего угла долины.

– Но ты не переживай, – не без приязни утешила Летти. – Зато никто не говорит и о том, какая здесь у вас депрессивная унылая дыра.

– Знаете что? – тяжело вздохнув, сказал Билл. – Слишком еще рано. Давайте поедим, а потом удостоверимся, что мы не передумали.

Но им и в голову не пришло передумать. Никаких сомнений. План в дело! Даже Билл, поершившись для проформы, быстро согласился с общим энтузиазмом. Наивный добрый человек, но полный ненавистью до краев – Билл пытается ее спрятать, но она все равно вылезает наружу. Очень уж он хочет уязвить дракона.

За завтраком план обсудили, обговорили, что, как и когда, и приступили к работе. Чуда направилась в лес по травы.

– Это дело суть имеющее занимать долгое время, – сообщил Балур, прислонившись к дереву и развлекаясь насилием над грамматикой.

Летти поручила ящеру присматривать за сбором трав: как не один раз повторил Билл, в лесу небезопасно. Но Чуда проехала триста с лишним лиг. Она пересекла лесистые долины Дола. Она кланялась вождям, пряталась от пауков, травила орочьи племена, дарила подарки эльфийским королям и…

И главное не в этом.

А в том, что она выжила. Летти хорошо представляла, что значит пережить эти триста с лишним лиг. А чего не представляла, о том подозревала. Вряд ли Чуде нужна защита. Балур не охранял ее – но следил за ней в лесу.

Чуда наклонилась, приподняла нижние ветки боярышника, проверила слой опавшей листвы под ним. Как относиться к подобному недоверию? Может, все-таки сбежать?

– Уют-трава привередливая и не станет расти повсюду, – пояснила Чуда. – Она любит тень, но не в избытке, сырость, но умеренную, глинистую, но не слишком глинистую почву.

Перечисление фактов успокаивало. Унимало ворох вопросов, так и просившихся на язык.

Она нашла искомое и забросила сноп уют-травы в тавматургическую повозку, катившуюся по лесу следом за хозяйкой. Травы много – но вряд ли хватит усыпить дракона описанных размеров.

– Не знаю, зачем нам суть вообще иметь эту траву, – проворчал Балур.

– Полагаю, – со всей возможной осторожностью выговорила Чуда, – мы пришли к выводу, что будет лучше для нашего плана, если не придется отбиваться от разъяренного дракона.

– Клыки, когти и кровь, – заявил Балур, фыркнув. – Так оно должное идти по-настоящему. Измерение силой и яростью. Суть высвобождение внутреннего животного. Жизнь на границе себя и цивилизации. Бывать честным с собой о том, кто ты есть.

Чуда не ответила. Ей подобное направление мыслей казалось очень опасным. Чуда молча подошла к очередному кусту боярышника.

– План суть звучащий хорошо, – продолжил Балур. – Но планы всегда есть таковые. Они всегда в сути на раз заходить и на два выходить, и будто дерьмо пахнет розами. Но на деле ты суть заходишь на раз и получающий хлоп по черепу, и потом терзающий врагов клыками, и когда в сути выходишь, твое дерьмо есть пахнущее внутренним кровотечением.

Поколебавшись, он добавил:

– Это суть частным примером.

Чуда по-прежнему молчала. Она пыталась сосредоточиться на большом пучке уют-травы перед собой. Надо всего лишь сорвать его и уйти.

Но на поверхности озера появилась рябь. Тревога засновала в водах перепуганной рыбой.

Никаких убийств. Летти пообещала. За исключением стражи. Но Летти пыталась улестить Балура. На самом деле она не хочет убивать стражу. Или хочет?

Нужно отыскать что-нибудь простое и спокойное. Обязательно. План обещал быть бескровным. Правильно? Никаких трупов. Никаких проблем. Все просто. И спокойно. Чуда ухватила пучок травы у самой земли.

– Ты мне суть доверяй, – сообщил Балур. – Мы будем увидевшими дракона, и скоро горы истекают кровью. С травой или без травы.

В руке Чуды сверкнуло пламя – яркое, быстрое. Маленькие пурпурные цветки уют-травы почернели и скукожились. Мгновение – и в ладони осталась лишь пригоршня пепла.

Чуда выпрямилась и глянула на ящера: не заметил. Она растянула губы в мертвой улыбке.

– Здесь ничего нет, – сказала Чуда. – Попробуем в другом месте.