Онлайн чтение книги Француженка по соседству The French Girl
Глава 2

Северин где-то рядом.

Сначала это не более чем чувство, некое присутствие, которое притаилось внутри меня, вне поля моего зрения. Я объясняю это нежеланными воспоминаниями, которые прорвались к поверхности моего сознания, разбуженные известием о находке ее тела. Но Северин этого недостаточно. Однажды утром я нахожу на кухонном столе ее выцветшие до белизны кости, аккуратно сложенные в кучку, поверх которой будет улыбаться ее череп. Если поморгать, они никуда не денутся, хотя я знаю, что их там нет. В другой раз она дает о себе знать полнокровной версией – загорелая кожа, скрытный взгляд, потрясающее отсутствие улыбки. Вслед за ней накатывается целая волна воспоминаний, зловонных и влажных от долгого лежания. Стоит дать слабину, и они утянут меня вниз, в их гнилостные глубины… Но я нарочно не желаю сдаваться. Вместо этого звоню Каро.

– Каролин Хорридж, – бодро произносит она сразу после первого гудка. Я представляю себе, как Каро сидит за рабочим столом в офисе фирмы «Хафт и Вейл» и ее упругая фигура облачена в строгий деловой костюм. У нее всё знает свое место – каждый волосок на голове, каждая бумажка на столе.

– Привет, Каро, это Кейт. – Молчание. – Кейт Ченнинг, – добавляю я сквозь стиснутые зубы. Это классическая стратегия Каро – вынуждать меня представляться полным именем. Можно подумать, она ждет звонка от какой-то другой Кейт, говорящей с сильным северным акцентом.

– Ах, Кейт! – изображает она радушие. – Господи, как же давно я тебя не слышала… Спасибо, что перезвонила.

– Мне нетрудно. – Я чувствую, как мои щеки сводит от фальшивой улыбки. Кто-то сказал мне, что если улыбаться, разговаривая по телефону, то собеседник поймет это по вашему голосу. По всей видимости, не важно, искренняя улыбка или нет. В мои планы не входит настраивать против себя дочь человека, который мог бы дать мне мой первый крупный контракт. Впрочем, случайно возможно все. – Как твои дела?

– Прекрасно, – бодро отвечает она. – Правда, я жутко занята. Хотя, учитывая состояние рынка, на это грешно жаловаться. А как ты?

– Так же. Все хорошо, куча дел. – Правда, не столько, сколько хотелось бы, что становится очевидно, стоит посмотреть на экран компьютера, на котором висит мое расписание на неделю – полупустое. Но ей не обязательно это знать.

И вновь молчание. Я жду, когда она перейдет к теме разговора.

– Как я понимаю, Том уже сообщил тебе?

– Да. Не самое радостное известие. – Моей улыбки как не бывало. Череп с пустыми черными глазницами вместо глаз все еще ждет меня где-то на границе сознания.

– Ты имеешь в виду Дженну или ту девчонку?

Я резко втягиваю в себя воздух. Неужели она намекает, что убийство и разрыв помолвки – равнозначные вещи? Но Каро продолжает говорить:

– Это всегда был лишь вопрос времени. Ничего другого никто и не ожидал.

– Северин, – говорю я. Кости требуют, чтобы их назвали по имени. Неплохо было бы, если б они предъявили требования кому-то еще.

– Что?

– Ее звали Северин. – Мы с Каро не поговорили еще и минуты, как я уже теряю терпение. Вновь приклеиваю к губам фальшивую улыбку.

– Да. – Каро вновь на миг умолкает. – В любом случае я звоню тебе вот почему. Мне тут подумалось: а не устроить ли нам для Тома что-то вроде встречи старых друзей? Думаю, после всей этой истории с Дженной ему довольно паршиво на душе. И если мы соберемся всей нашей старой оксфордской компанией и пропустим по поводу его возвращения пару бокальчиков, думаю, это будет самое то. Как тебе следующая пятница у меня дома? Оттуда всегда можно перейти куда-нибудь на Кингс-роуд, если кому-то захочется продолжить это дело и дальше.

– Неплохая идея, – невнятно отвечаю я. Но это действительно неплохая идея. Если честно, я от Каро такого не ожидала.

– Не надо удивляться, – сухо говорит она. – В конце концов, я практически выросла вместе с Томом и Себом. Жду не дождусь, когда увижу в Лондоне обоих.

– Обоих? И Себа тоже? – Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю поймать их за хвост.

– Разве ты не в курсе? – Теперь я слышу улыбку в ее голосе – насквозь самодовольную. Если Каро пыталась выяснить, поддерживаем ли мы с Себом отношения, то я попалась в ее сети. – Себ возвращается. Судя по всему, Нью-Йорк Алине не покатил. – Алина. Его жена. Они женаты как минимум три года. – Но он к пятнице не успеет. Когда вернется, придется устроить еще одну встречу старых друзей.

– Разумеется. Прекрасно. – Я более чем на сто процентов уверена, что в тот вечер буду занята.

– Так ты придешь? В следующую пятницу?

– Сейчас посмотрю. – Я быстро перелистываю мой электронный ежедневник, хотя отлично знаю, что в тот вечер я свободна. Возможно, это сработает так же, как и фальшивая улыбка. – Так, одну минуточку… Да, я смогу. Спасибо.

– Прекрасно. Можешь сделать мне одно одолжение и передать Ларе? Я все никак не могу до нее дозвониться. Не сомневаюсь, что вы с ней по-прежнему два сапога пара.

– Это точно, и оба на одну ногу, – отвечаю я, после чего спешу добавить прежде, чем она воспримет мой ответ как насмешку, хотя кто знает, может, это и есть насмешка: – Хорошо, я ей передам.

– Отлично. Я по электронной почте пришлю тебе свой адрес. В общем, до следующей пятницы.

Я кладу трубку и пару секунд тупо смотрю на экран компьютера с моим полупустым расписанием. Возможно, Каро просто была любезна со мной и никаких тайных планов у нее нет. Лара, когда я ей об этом скажу, наверняка так и подумает. Но Лара живет в мире, где за углом всегда светит солнышко. Прекрасная идея, как Санта-Клаус или Зубная Фея, однако требует некоторых усилий по подавлению сомнений. Я родилась куда более подозрительной.

Северин по-прежнему где-то рядом.

* * *

В день, когда у Каро назначена вечеринка, происходят две вещи. Мне звонят из фирмы «Хафт и Вейл» – вернее, звонит секретарша мистера Фарроу, – и мне звонят из полиции.

Секретарша Фарроу звонит, чтобы договориться о ланче во вторник, что есть полная бессмыслица, если только фирма, которую он предпочел мне, не отказалась. Я в течение всего дня пытаюсь подавить волнение, поскольку уверена, что из этого все равно ничего не выйдет, и одновременно тщательно просчитываю, насколько можно будет после этого повысить расценки. Меня жутко изматывает это упражнение по примирению двух взаимоисключающих вероятностей.

По сравнению с этим звонок из полиции тревожит меня куда меньше – по крайней мере, пока. На следующей неделе французские детективы на пару дней пересекут Ла-Манш, чтобы поговорить со мной. Будет ли у меня время для встречи с ними? Я снова смотрю на свое худосочное расписание. В нем слишком много пустого места. Северин запросто может шагнуть туда и, раскинув в стороны свои тонкие загорелые руки, застолбить территорию. Не считая ланча во вторник и еще пары-тройки встреч по поводу двух ничтожных контрактов, свободного времени у меня хоть отбавляй. Что бы я ни делала весь день, его у меня всегда хоть отбавляй, что не может не вгонять в депрессию. К тому моменту, когда мой рабочий день заканчивается, я ловлю себя на том, что не отказалась бы выпить.

Том, Лара и я договорились заранее встретиться в баре недалеко от дома Каро. Вместе веселее и надежнее. Я вхожу в бар с дождя, отряхиваю зонтик и выискиваю глазами Тома. Хотя народа много, я тотчас замечаю у стойки его высокую фигуру. Наверняка он тоже вошел недавно. Капли дождя блестят на его темных волосах, словно крошечные кристаллики. Кстати, волосы у него снова слишком длинные и уже начали завиваться на концах. Когда-то он был больше похож на Себа, думаю я. Или же это я нарочно развожу их сейчас в разные стороны.

– Мне водку с тоником, – говорю я, проскальзывая в пустое пространство рядом с ним.

Том оборачивается ко мне и расплывается в счастливой улыбке.

– Кейт! – Он притягивает меня к себе и заключает в объятия. Том не любитель двойных лондонских поцелуйчиков. И – хотя я это прекрасно знаю, это не перестает меня удивлять – он мастер по части объятий. Том обнимает меня, и я чувствую, что тоже улыбаюсь. Причем совершенно искренне.

– Я так рада видеть тебя, – говорю я ему куда-то в шею. Он пахнет смесью дерева и пряностей.

– А я тебя. – Том отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Его довольная улыбка по-прежнему на месте. А вот веснушек больше нет, как нет и загара. Похоже также, что в последнее время он стал чаще наведываться в «качалку». Но в целом передо мной тот же Том, и это успокаивает меня. – Ты хорошо выглядишь.

– Десять шестьдесят, – нетерпеливо прерывает нас бармен, ставя рядом с кружкой пива мою водку с тоником.

– О господи, – бормочет Том, вытаскивая бумажник. – Стоит мне приехать в Лондон, как цены сразу удваиваются.

– В таком случае тебе лучше не уезжать отсюда, хотя бы ради моего счета в банке. – Я улыбаюсь и беру свой стакан. – Пойду поищу столик. Кстати, Лара запаздывает.

Бар набит битком, так что найти столик только для нас одних невозможно, зато я отыскиваю два свободных места в углу бара, и мы, словно заговорщики склонив головы, чтобы нам не мешал шум, за пять минут пытаемся восполнить то, что пропустили за два года. Северин здесь не нравится – тут слишком тепло, тут бурлит жизнь.

– Как жаль, что все так получилось с Дженной, – говорю я спустя какое-то время. Мне действительно жаль, хотя, если честно, они никогда не подходили друг другу. – У меня не было возможности узнать ее лучше, когда мы приезжали к вам в гости, но мне всегда казалось, что она… – Я подыскиваю нужное слово. И не нахожу. – Что она девушка серьезная, – заканчиваю я за неимением лучшего.

Холодные серые глаза Дженны подмечали все. Мы с Ларой всегда были рады видеть Тома снова, нам обеим нравилось в Бостоне, но я была более чем уверена, что легкий прищур в уголках глаз Дженны разглаживался лишь тогда, когда мы уже были на пути в аэропорт.

Том на мгновение кривит губы и вращает в длинных пальцах бокал с пинтой пива.

– Когда вы приезжали ко мне, она была не в лучшей своей форме. Вообще-то она очень милая, просто… – Он умолкает.

– Я знаю. Лара – та еще гостья…

– Лара? – Том недоуменно поднимает глаза от кружки с пивом.

– Она – потенциальная угроза для любой девушки, даже если ваш бойфренд с ней не спал, – сухо добавляю я. Неужели он считает, что, будучи в Бостоне, я не замечала, как они с Дженной уединялись в коридорах и уголках и что-то тихо и быстро говорили друг другу? Я как сейчас вижу их: Дженна резко жестикулирует правой рукой, пальцы Тома нервно пробегают по волосам. – Или ты не ставил Дженну об этом в известность?

Когда-то – во время пресловутой недели во Франции – у Тома с Ларой был роман, легкая интрижка, или как она там это называла. По ее словам, ничего серьезного между ними не было. Том утверждал то же самое, хотя у меня на его счет имелись сомнения. Которые лишь усилились во время нашего приезда в Бостон. Не зря Дженна была такой холодной. Жены и подружки чувствуют такое нутром.

– Нет, я ей не говорил, да и Лара не была проблемой, – отвечает он с легким раздражением и вздыхает: – Да и вообще, какая разница. Просто мы с ней… Как бы это сказать… я не представлял нас вместе через пятьдесят лет. Не знал, как это будет смотреться. Вскоре я поймал себя на том, что вечером спешу в «качалку», а не домой.

– Пятьдесят лет, – язвительно замечаю я. – Лично мне хотелось бы знать, что будет через полгода. Или даже сегодня вечером. – Я морщусь и делаю очередной глоток.

– А вот это ты зря, – усмехается Том. – Вот увидишь, Каро будет на высоте. Радушная хозяйка и все такое прочее.

– Хотелось бы, – уклончиво отвечаю я. – Кстати, пока не забыла. Ты случайно не знаешь, почему у Каро с ее отцом разные фамилии? Знаю, ее родители в разводе, и все же…

– Там был поток взаимных обвинений. – Том делает глоток пива и отворачивается, вспоминая. – Насколько мне известно, у Гордона был роман на стороне, и Камилла – мать Каро – приняла это слишком близко к сердцу. Она была в ярости, хотя то была такая спокойная, я бы даже сказал, бесстрастная ярость. – Он хмурит брови, пытаясь подыскать правильные слова. – Камилла была зла на Гордона не столько потому, что он изменил ей, а потому, что нарушил ее идеальную жизнь. Как бы то ни было, Каро встала на сторону матери. Ей тогда было лет тринадцать. Она официально сменила фамилию отца на девичью своей матери. Хотя, по правде сказать, сделать это ее науськала мать. – Том печально кривит губы: – Если честно, мне всегда было жаль Гордона. Будь у меня такая жена, как Камилла, я завел бы роман на стороне даже еще раньше, чем он.

– С ней так трудно?

– Дело даже не в этом. – Он пожимает плечами, подыскивая верное слово. – Она бездушная . Ей невозможно угодить. У Каро такой же острый язычок, но она, по крайней мере, умеет посмеяться. – Том смотрит на меня, вопросительно подняв брови, как будто ждет, что я сейчас отпущу по этому поводу язвительное замечание. Однако я этого не делаю, отчасти потому, что он прав. Каро действительно умеет посмеяться – даже я вынуждена признать, что с чувством юмора у нее всё в порядке. Но того, что поведал мне Том, я раньше не знала. Это слегка меняет картину.

– В любом случае ей тогда пришлось нелегко. Именно поэтому мы с Себом, – Том бросает на меня быстрый взгляд, – начали проводить с ней больше времени. Думаю, ей просто требовался предлог, чтобы не сидеть дома.

Себ. Обычно при мне Том старается не упоминать его имени. Что нелегко, потому что они не только лучшие друзья, но еще и кузены. Однако он пытается. Я делаю каменное лицо.

– Ее отец все еще с той женщиной? Ну, с которой у него был роман?

Том качает головой:

– Нет. Каро заявила, что в таком случае она откажется его видеть. И он был вынужден уступить ей.

Мне требуется пара секунд, чтобы осознать это: ребенок, диктующий условия собственному отцу. Вообще-то детям не положена такая власть, и на это есть причины. Интересно, как он себя чувствовал, вернее, они оба? Но Том продолжает говорить:

– Знаешь, мне до сих пор не дает покоя вопрос: чья это была идея – ее собственная или матери? Мои родители всегда считали это огромной несправедливостью. По их мнению, Гордон и та женщина были бы счастливы вместе. Но Каро была непреклонна, и… – Он пожимает плечами – Продолжение тебе известно.

– Странно, что она работает в его фирме.

– Это точно. Я даже не знал, что и думать, когда выяснилось, что она работает в «Хафт и Вейл». – Том хмурится, как будто силится разгадать головоломку. – Ведь ей наверняка поступали приглашения и от других фирм. – Том одним глотком допивает пиво и смотрит на пустую кружку. – Ну что, еще по одной? И долго нам еще ждать Лару?

– Думаю, что нет. Кстати, вот она.

Лара стоит в дверях и выискивает нас глазами. Половина бара таращится на нее. Я машу ей рукой, чтобы она нас заметила. Наконец Лара замечает. Ее лицо тотчас озаряет улыбка, и она направляется к нам.

– Том! – восклицает она и обнимает его. – Ты только посмотри на себя… У тебя есть работа или ты только и знаешь, что зависаешь в «качалке»?

Он смеется и встает с табурета, предлагая ей свое место.

– Ты в своем репертуаре: остра на язык и, как всегда, сногсшибательно хороша.

– У меня как минимум шесть фунтов лишнего веса. Но поскольку он сосредоточен в моих сиськах, то меня это особенно не волнует, – самодовольно заявляет она и опускает пятую точку на предложенный ей табурет.

– Лара, это как понимать? Ты в баре всего полминуты и уже завела разговор о сиськах? – поддразнивает ее Том. Это дружеское заигрывание мне хорошо знакомо, но внезапно я обращаю на него внимание. Изменился контекст. Том теперь холост. Не скажу, чтобы меня это сильно напрягает, но если эти двое станут парой, это многое изменит. Меня же устраивает нынешнее положение вещей.

– В таком случае предлагаю тему пострашнее. Скажите, вам сегодня звонили из полиции? – спрашивает Лара.

Северин мгновенно протягивает сквозь время руку и тянет меня к себе. Одетая в длинную черную льняную тунику, она с нарочитой элегантностью опускается в кресло рядом с бассейном и закидывает одну ногу на другую. За изящной загорелой икрой следует не менее изящная стопа, которую завершают пальчики с выкрашенными розовым лаком ногтями. Северин помахивает ногой, легкомысленно болтая сандалией. Взгляд Себа прикован к этой сандалии.

Я быстро допиваю свою водку с тоником и заставляю себя вернуться в настоящее. Том кивает:

– По поводу беседы на следующей неделе? Да, звонили.

– Мне тоже. Хотя, если честно, даже не представляю, чем мы можем помочь спустя десять лет, – добавляю я едва ли не с вызовом. – Лично я ничего не помню.

– И я тоже, – говорит Лара. – Интересно, он будет тот же? – Ее лицо принимает странное выражение.

– Он – это кто? – спрашиваю я, сбитая с толку.

– Детектив. Правда, их во Франции называют иначе… Следователь, если не ошибаюсь. Офицер юриспруденции, или как они там говорят.

– Это вряд ли, – отмахивается Том. – Сколько ему тогда было? Под шестьдесят? Он уже наверняка на пенсии.

– Смотрю, вы двое уже допили свое, – говорит Лара, резко меняя тему. – Давайте я закажу нам всем еще по стаканчику?

Я морщусь и качаю головой:

– Так, может, нам пора набраться мужества и двинуть дальше?

– Это из «Макбета»? Ты не находишь, что это слишком пафосно? – со смехом протестует Том. – Не волнуйся. Тем более что вы двое будете вести себя безупречно. – Он смотрит на нас обеих шутливо-грозным взглядом, причем на меня даже строже, чем на Лару.

– Какой, однако, наивный оптимизм, – говорит та, кокетливо помахивая ресницами. – Обожаю таких мужчин.

Любопытно, любопытно…

* * *

Дома у Каро пахнет ванилью. Чуть позднее я замечаю источник запаха – дорогие свечи, расставленные по всей квартире. В таких обычно три фитиля, и стóят они больше, чем обед с вином на двоих в хорошем ресторане. Восхитительный аромат, приятное освещение и уютное тепло после противного дождя на улице – все это, вместе взятое, создает расслабляющую рождественскую атмосферу, хотя на дворе уже март.

Дверь гостям открывает пара девочек-подростков с густо подведенными глазами. Они забирают пальто и наливают шампанское. Все это ужасно по-взрослому.

Когда мы приезжаем к Каро, у нее уже собралось человек двадцать пять. Быстро окинув их взглядом, я узнаю нескольких и еще столько же, чьи лица мне знакомы, но я не знаю их по имени; все они из наших оксфордских деньков. Затем замечаю Каро – на ней строгое черное мини-платье и совершенно отпадные черные замшевые ботильоны до щиколотки. Пепельные волосы зачесаны ото лба назад. Стройная, белокурая, тонкокостная – классический собирательный портрет английской голубой крови. В Оксфорде я едва не утонула в пучине таких, как она, прежде чем научилась плавать. Главное – барахтаться.

– Расслабься, Кейт, – с улыбкой шепчет мне Том.

Я демонстративно набираю полную грудь воздуха и медленно выдыхаю. Глядя на мой мини-спектакль, он щурит голубые глаза – они почти такие, как и у Себа, только, скорее, серо-голубые.

Заметив, что мы вошли, Каро прерывает беседу и, сияя улыбкой, которая распространяется по всему ее лицу, быстро направляется к нам, вернее к Тому. Она еще худее, чем я ее помню, и, конечно, старше – как и все мы, – но у Каро эти годы отгрызли даже последние намеки на мягкость. Она кажется высохшей и хрупкой. Я пытаюсь представить ее тринадцатилетней девочкой, какой она когда-то была, искавшей убежища в дружбе с Томом и Себом, однако у меня никак не получается. И все же слова Тома упорно преследуют меня и даже загоняют в угол, где я понимаю, что моя антипатия к Каро не делает мне чести. Ведь, по идее, я должна ей симпатизировать: это сильная, умная, амбициозная женщина, работающая в той сфере, где по-прежнему доминируют мужчины. Она остроумная, веселая, она нравится Тому, что тоже немаловажно, и все же… и все же… Ее ум слишком острый. Он режет. По крайней мере, так было когда-то.

– Том! Наш почетный гость! – восклицает Каро и целует его в обе щеки. Я замечаю, что он даже не пытается ее обнять. Затем она поворачивается к Ларе и ко мне. Лара удостаивается поцелуев первой. – Сколько лет! Ты… ты совсем не изменилась.

Лара бормочет в ответ что-то ни к чему не обязывающее. Затем наступает моя очередь:

– Привет, Каро. – Я послушно подставляю обе щеки. Шпильки ботильонов добавляют ей роста. Тем не менее оба раза ее губы целуют воздух.

– Кейт, – говорит она, ртом изображая улыбку, хотя ее глаза остаются холодными. – Я слышала, ты встречалась с моим отцом.

– Да, – мямлю я. Если честно, я слегка удивлена, что она подняла эту тему. – Вообще-то у нас на следующей неделе запланирована еще одна встреча.

Она слегка щурится, но затем с воодушевлением кивает и говорит:

– Великолепно. Я еще несколько недель назад говорила ему, что он не пожалеет, если даст тебе шанс.

– Спасибо, – растерянно благодарю ее я. – Это так любезно с твоей стороны.

По крайней мере, это было бы любезно, будь это правдой. Я на все сто процентов уверена, что Каро лжет. Ее отец точно бы знал, что мы с ней знакомы, если б она замолвила перед ним словечко.

– Ах, не стоит благодарности, – отмахивается она. – В нынешнем экономическом климате не так-то легко начать свое дело. Скажите лучше, как вы все смотрите на то, чтобы выпить? И – пойдем, присоединимся к компании. – Каро берет Тома под руку и тянет его прочь. Я вижу, как она с хитрой улыбкой привстает на цыпочки, чтобы что-то шепнуть ему на ухо. Том громко смеется в ответ. Вскоре он уже стоит в плотном кольце гостей; следует энергичный обмен дружескими приветствиями и похлопываниями по спине. Лица троих или четверых мужчин мне смутно знакомы, но не более. Десять лет нанесли невосполнимый урон их физическому облику – кто-то полысел, кто-то отрастил брюшко.

Мы с Ларой попиваем шампанское и общаемся с гостями. Чаще всего незнакомые лица – это вторые половины знакомых мне людей. Приходят новые гости. Музыка становится более жизнерадостной. Уровень громкости разговоров и смеха резко идет вверх. Мы снова пьем шампанское, наносим небольшой урон подносам с закусками. Я окидываю взглядом квартиру: такие хоромы, да еще в этой части Лондона, стоят целое состояние. Интересно, это отец помог ей их купить, и если да, то как уживаются между собой отказ взять его фамилию и согласие получить финансовую помощь?

Затем Каро снова присоединяется к нам:

– Жутко извиняюсь, но у меня даже не было возможности поболтать с вами. Но вы и сами знаете, как это бывает, когда устраиваешь вечеринку, – не успеваешь толком поздороваться с человеком, как вас уже тянут прочь. – Она закатывает глаза, как если б это был тяжкий труд, хотя на самом деле она в своей стихии. Вечеринки – это по ее части.

– Смотрю, сколько народу пришло, – говорит Лара и поднимает за нее бокал шампанского.

– Ты тоже заметила? – Каро обводит взглядом комнату и довольно улыбается. Затем снова поворачивается к нам: – Не хотелось бы говорить о неприятных вещах, но, как я понимаю, на следующей неделе вас тоже пригласили для беседы с французским следователем?

– Да, в понедельник, – отвечаю я.

– Это было так давно… Я подумала, может, нам стоит все заранее обсудить? Чтобы, как говорится, всем петь в один голос?

Лара открывает рот, – скорее для того, чтобы согласиться, так как это путь наименьшего сопротивления, – но я перебиваю ее:

– А что, собственно, нам обсуждать? Вечером накануне нашего отъезда она была жива и здорова, а после этого мы ее не видели.

Каро кивает:

– Верно, а затем она уехала в город. – Хмурит брови. – Странно, что Северин вернулась домой; ведь она сказала Тео, что собирается в Париж.

– Вот как? – Я этого не знала.

– А когда она это сказала? – уточняет Лара.

– Наверное, вечером накануне нашего отъезда. Тео тогда с ней долго болтал.

Да, это я помню. Словно сейчас вижу, как они вдвоем лежат в темноте на шезлонгах рядом с бассейном. На животе у Северин стоит стакан с белым вином, а красная точка кончика сигареты чертит регулярные дуги от ее губ к подлокотнику шезлонга. На ней по-прежнему черная льняная туника, но сандалии сброшены с ног и валяются рядом с шезлонгом. Я не хочу смотреть на Себа, вдруг он упивается этим зрелищем. Вместо этого я смотрю на Северин сама. Спустя какое-то время она поворачивает голову и смотрит на меня. Правда, сейчас слишком темно и она сидит слишком далеко, чтобы я могла разглядеть выражение ее глаз. Впрочем, в ее глазах и днем не многое разглядишь…

Я встряхиваю головой. Каро продолжает говорить:

– Просто я подумала, может, нам стоит сравнить наши воспоминания… Учитывая, сколько я тогда выпила, я почти ничего не помню про тот последний вечер. – Сказав это, она смеется высоким, звонким смехом.

– Добавь к алкоголю наркотики, – спокойно говорю я.

Ее смех тотчас обрывается. Она наклоняет голову и пристально смотрит мне в глаза. Лара смотрит то на Каро, то на меня. Мне видно, как на другом конце комнаты Том то и дело оборачивается, проверяя, что там с нами троими. Его легко заметить благодаря его росту и выдающемуся носу. И широким плечам, которые он накачал, спасаясь от летящих под откос отношений с Дженной. Сейчас он, наверное, даже мускулистее Себа.

– Всё в порядке, – говорю я. – Я тогда ничего не сказала, не скажу и сейчас.

Каро быстро кивает. Ее короткий кивок означает если не «спасибо», то что-то близкое к этому.

– Да, безумный был вечерок, – с улыбкой замечает Лара.

– Это точно, – смеется Каро, довольная тем, что разговор сдвинулся с мертвой точки. – Если не ошибаюсь, все закончилось тем, что вы с Томом купались голыми?

Лара хитро улыбается.

– Да, что-то такое помнится… Затем разразилась третья мировая война, и мы, все еще голые и мокрые, пытались всех успокоить. – Она хмурит брови: – Правда, я, хоть убей, не помню, о чем вы тогда спорили. – Она изображает полную невинность.

Я резко смотрю на нее, затем на Каро. На щеках последней горят два красных пятна.

Внезапно рядом с моим локтем появляется Том и машет пустой бутылкой из-под шампанского.

– Каро, скажи, больше такой не найдется?

– Да его там несколько ящиков. Сейчас принесу. – Она выхватывает у него из рук бутылку и быстро растворяется в толпе.

Том строго смотрит на нас с Ларой.

– Разве я не говорил вам обеим, чтобы вы хорошо себя вели? – говорит он и снова проводит пятерней по волосам.

– Ты хочешь, чтобы мы хорошо себя вели? – недоверчиво переспрашивает Лара. – Это Каро опасается, как бы мы ничего лишнего не сболтнули полиции. Например, про наркотики… Может, ты и забыл, что она в сумочке Кейт пронесла через таможню наркотики класса «А», а вот я этого точно никогда не забуду. Думаю, и Кейт тоже.

Ничего не могу поделать с улыбкой, которая захватывает бóльшую часть моего лица. Если честно, я не ожидала от Лары такого боевого настроя и в этот момент обожаю ее всем сердцем. Похоже, я ошибалась. Когда дело касается Каро, подозрения возникают даже у Лары.

– Я не забыл, – тихо говорит Том. – Если ты помнишь, я был на нее зол. Но вам нет необходимости вновь щелкать ее по носу. Это было давно, и она извинилась.

– Ага, только на следующий день, – упрямо бормочу я, на время забыв о своем первоначальном намерении быть великодушной по отношению к Каро. – Что касается ее извинений, то им явно не хватало искренности.

Ее так называемое извинение было принято так же, как и принесено, – совершенно холодно и вынужденно.

– Тебе действительно хочется вновь копаться во всей этой истории? – спрашивает Том и в упор смотрит на меня. У меня не получается определить выражение его лица. Но затем его досада испаряется, и он наклоняет голову. Я стою так близко, что мне видны серые крапинки в его глазах. – Да будет тебе, Кейт. Давай не будем ворошить прошлое, – мягко предлагает он.

Я медленно выдыхаю. Он прав. У меня нет ни малейшего желания ворошить воспоминания о том вечере. Но, похоже, те сами крадучись вылезают наружу, без моего согласия. Я извлекаю на свет божий улыбку, чокаюсь с Томом и говорю:

– За настоящее!

– И за Тома, – добавляет Лара. Она тоже чокается с ним и одаривает его улыбкой. – Как здорово, что голос разума снова с нами.

Том качает головой и улыбается ей в ответ, затем обводит взглядом комнату. Толпа гостей заметно поредела. Я смотрю на часы. К моему великому удивлению, уже второй час ночи.

– Пойдемте, – говорит Том, – я развезу вас обеих по домам.

Мы вместе садимся в такси. С точки зрения географии разумнее всего высадить первой меня. Обняв на прощанье их обоих, я выхожу из такси. Машина отъезжает. Я провожаю ее взглядом, а сама мысленно прокручиваю сцену, когда они в чем мать родила принялись разнимать Себа, Каро и меня. Внушительный бюст Лары гипнотически покачивается перед нами, пока Тео не набрасывает ей на плечи полотенце. Он настолько смущен, что его щеки стали пунцовыми, в тон его рыжим волосам. Когда Том выясняет, что произошло, он набрасывается на Каро. Еще ни разу я не видела его таким злым и таким величественным. Удивлена я и тем, что Каро перед лицом его гнева сохраняет столь ледяное спокойствие. Ошарашенная Лара стоит разинув рот. Я же переполнена обидой, яростью и дешевым вином и потому не в состоянии по достоинству оценить эту сцену. В основном – обидой, поскольку Себ считает, что я принимаю все слишком близко к сердцу. Отсутствие поддержки с его стороны сродни удару под дых. У меня в момент отшибает дыхание и дар речи. От неожиданности я теряюсь. И вынуждена посмотреть в глаза правде: между нами все кончено.

Тогда, в разгар ссоры, я почти не замечала Северин; теперь же она полностью завладела моим вниманием. Сидит в сторонке и курит сигарету, равнодушно наблюдая за нами. Докурив, берет свои сандалии и неторопливо идет к себе домой, оставляя за спиной нас и наш хаос. Обливаясь слезами, я, однако, шатаясь, вхожу в спальню, которую, по идее, должна делить с Себом. Еще полгода – да что там! – еще два месяца назад он увязался бы следом за мной. Но, увы, это уже в прошлом…

Я возвращаюсь в настоящее. Сейчас я тоже лягу спать одна. Себ, по идее, сейчас тоже в постели с женой, хотя и в другом часовом поясе. Кто знает, с кем сейчас спит Каро. Тео… Тео мертв. Северин – тоже, хотя что касается меня, то смерть постоянно отпускает ее ко мне в гости. А Том и Лара вместе в такси.