Онлайн чтение книги Отныне и вовек From Here to Eternity
30

Милт Тербер и сам толком не знал, зачем его сюда принесло. С КП он уехал по пьянке — сел на первую подвернувшуюся машину и уехал, потому что на КП ему не нравилось и надоело видеть перед собой морду капитана Хомса, которая день ото дня круглела и теряла аристократичность. И, не успев еще протрезветь, он очутился в этой богом забытой, кишащей москитами дыре, да еще в компании с молодым Колпеппером. И теперь Тербер не мог решить, чья морда ему противнее — Хомса или Колпеппера.

У него давно возникло ощущение, что капитан Хомс тайком над ним подсмеивается, будто знает про него какую-то смешную и не очень приличную историю. Милт Тербер вовсе не хотел влюбляться в жену капитана Хомса, он хотел только свести с Хомсом счеты за то, что тот, видите ли, офицер. А что влюбился — это как снег на голову, хотя, если разобраться, Хомс сам виноват, в последнее время Милт все больше укреплялся в этой нелепой теории. Обращался бы, сволочь, с женой по-человечески, ничего бы и не случилось. И Милт Тербер не влюбился бы по уши, жил бы себе припеваючи и горя не знал.

После дня получки он встречался с Карен дважды. Один раз они снова провели ночь в «Моане». А в следующую встречу сняли номер в отеле «Александр Янг», решив, что менять гостиницы безопаснее. И оба раза все кончалось запальчивым спором о том, что же им делать дальше. Продолжаться так не может, и он, и она с этим согласны. Это любовь, и им от нее никуда не уйти, с этим они тоже были согласны. Карен наконец нашла выход: Милт должен записаться на какие-нибудь курсы, которых после объявления призыва развелось множество, кончить их и стать офицером.

Если он станет офицером, сказала она, его автоматически откомандируют назад в Штаты и переведут в новую часть, где никто его не знает. И тогда она поедет вместе с ним. Если он станет офицером, она разведется и выйдет за него замуж, а Хомсу оставит его наследника. Но обо всем этом нечего и думать, пока он лишь сержант и к тому же служит под началом Хомса. Она считает, что из Милта выйдет замечательный, прекрасный офицер.

Милт Тербер был не просто ошарашен, он был оскорблен. Не в том дело, что он не хочет пойти ей навстречу. Он готов на любые разумные уступки, но то, что она придумала, было уж слишком. И потому он в десятый раз дал себе слово больше с ней не встречаться. Отчасти из-за этого он так и напился.

— Зайдем перекусим, — распорядился лейтенант Колпеппер, когда рядовой первого класса Рассел вытащил ключ из замка зажигания. Лейтенант включил свой фонарик. Это было сигналом для остальных, они тоже включили фонарики. — В этой гнусной дыре только посты и проверять, — с досадой сказал Колпеппер. — Могли бы прислать и нам пару младших офицеров. Пополнение же все время прибывает.

Тербер вылез из грузовика и свирепо ощерился на лейтенанта. Колпеппер отвел глаза в сторону и двинулся к кухонной палатке. Он понятия не имел, какого черта старшина увязался с ними. Колпеппер не любил общества Тербера, оно его угнетало. Иногда у него закрадывалось смущающее его самого подозрение, что первый сержант Милтон Энтони Тербер — сумасшедший. Казалось, Терберу на все наплевать.

Тербер подождал, пока Колпеппер и Эндерсон отойдут подальше, потом схватил Рассела за плечо и потянул его назад к грузовику.

— Слушай, ты, падла, — злобно прошипел он. — Если до вашего отъезда я не вернусь, приедешь за мной в два часа. Понял?

— Да ты что, старшой! — запротестовал Рассел, которому совсем не улыбалось полночи сидеть без она в своей палатке и поглядывать на часы.

— Отставить разговорчики! Слышал, что я сказал?

— Тебе же здесь нечего делать.

Тербер хитро улыбнулся одними бровями.

— Тут ни женщин, ни… вообще ничего, — сказал Рассел.

Тербер снова улыбнулся.

— Тогда дай хоть выпить, — сдался Рассел.

Тербер достал из-под сиденья спрятанную бутылку.

— Может, я успею и уеду вместе с вами, — сказал он, пока Рассел пил. — Это я на всякий случай. Но если не вернусь, а ты за мной не приедешь, я тебе печенку вырву. Понял? — И для убедительности хрякнул Рассела по плечу своей здоровенной ручищей.

— Ой! Ладно, я же тебе обещал, — сонно сказал Рассел. — Приеду. Держи свою бутылку.

— То-то же. — Тербер улыбнулся. — Смотри не забудь. А теперь вали. Пошел! — И он увесисто хлопнул Рассела по заду. Едва Рассел скрылся в темноте, Тербер спрятал бутылку в корнях киавы и пошел следом.

Когда они с Расселом вошли в кухонную палатку, Старк сидел в парусиновом кресле. Повар у плиты разговаривал с лейтенантом и готовил сэндвичи. Вставать и уступать кресло лейтенанту Старк не собирался.

— Привет, — свирепо улыбнулся ему Тербер.

— Привет, — вяло отозвался Старк, и за все время, что они там пробыли, не сказал больше ни слова. Он ни на кого не глядел, руки его безжизненно свисали с деревянных подлокотников.

Энди ушел первым. В одной руке он нес гитару, в другой — взятый про запас сэндвич. Потом ушли лейтенант, Рассел и капрал: эти отправились проверять посты. Тербер остался в палатке. Повар снова улегся на стол.

— Эй, ты, — сказал Старк.

— Ты это мне? — спросил повар, приподнимаясь.

— Тебе. А ты думал кому?

— Чего еще? Чего ты от меня хочешь?

Старк мотнул головой:

— Убирайся отсюда. Катись. А то смотрю на тебя — и блевать охота.

— Куда же мне идти?

— Спать иди. А то вот-вот сдохнешь. Смотреть тошно. Я за тебя додежурю. Все лучше, чем на твою рожу смотреть.

— А мой выходной?

— Получишь ты свой выходной. Никуда он от тебя не денется. Боров ленивый. Катись к чертовой матери.

— Хорошо. — Повар попытался изобразить огорчение. — Раз ты меня посылаешь… — И мгновенно смылся из палатки.

— Что это с тобой? — спросил Тербер.

— Ничего. — В тоне Старка звучала угроза. — А с тобой что?

— Ну ты суров! Уж если накажешь так накажешь, — сказал Тербер. — На черта тебе не спать всю ночь? Мог бы спокойно дрыхнуть.

— А может, мне нравится не спать. Тебе-то что?.

— Ты же пьяный.

— Ты тоже.

— Точно, — Тербер хищно оскалился. — И сейчас напьюсь еще больше. Где твоя бутылка?

— Может, я его не просто так выгнал. Может, у меня на то причина есть, — зловеще намекнул Старк. Откинувшись в кресле, он вытянул бутылку из щели между низким кухонным шкафом и стенкой палатки и кинул ее Терберу. — А твоя бутылка где?

— На КП осталась, — соврал Тербер. — Пустая.

— Пустая? — мрачно повторил Старк. — Глотни из моей.

— Спасибо. Глотну.

— Да уж выпей, а то у меня к тебе разговор есть.

— В другой раз, — поднеся бутылку ко рту, сказал Тербер. — У меня выходной. И не то настроение, чтобы слушать про ваши кухонные склоки. Вы тут с поварами беситесь, как старые девы от климакса. Никаких деловых разговоров, понял? — И он отдал ему бутылку.

— А это не деловой разговор, — с угрозой сказал Старк. — Это — личный. Ты, я слышал, завел себе новую подругу, — после паузы добавил он.

Тербер в это время шел к деревянной колоде для разделки мяса, куда он нацелился сесть. Он не остановился. Даже не замедлил шаг. Дошел до колоды, небрежно сел, но внутри у него словно что-то щелкнуло, как будто вдруг включился радиоприемник. Он чувствовал, как старый верный друг локатор оживает в его мозгу, нагревается и уже подает сигналы, но они с трудом пробивают себе дорогу сквозь помехи, сквозь разряды статического электричества, весь вечер застилавшие его разум красной пеленой ярости. Он закурил, прикидывая с холодным любопытством, что же победит: рассудок или гнев. Потом устроился поудобнее, закинул ногу на ногу и лениво протянул:

— Да-а? И где же ты это слышал?

Старк смотрел на него все тай же мрачно.

— Неважно, — уклончиво сказал он. — У меня свои источники информации.

— Да? А ты бы спросил у этих твоих источников, может, тебе лучше на эту тему не возникать и заткнуться?

— А может, я не хочу затыкаться. — Не вставая, Старк качнул правой рукой и швырнул бутылку. Тербер поймал ее.

— Заткнешься как миленький. — Тербер с сомнением поглядел на длинную коричневую бутылку, потом поднес ее к губам, отхлебнул, закрутил колпачок и брезгливо швырнул бутылку назад Старку. — Как ты узнал?

Все так же неподвижно сидя в кресле, Старк медленно поднял руку и поймал бутылку на лету. Потом рука его расслабленно упала с подлокотника, и он опустил бутылку на пол.

— Неважно, — язык у Старка заплетался. — Узнал — и все. Главное, что знаю… И странно, что еще не весь гарнизон знает. Предупреждал же тебя: держись от этой дряни подальше, а то обожжешься. Я ведь тебе рассказывал. У меня с ней тоже… было. В Блиссе.

— Ну и как? — рассеянно спросил Тербер. — Понравилось?

— Нет. А может, да. Не знаю… Я тогда зеленый еще был, не с чем было сравнивать. Но дело не в этом. Дело в том… — Он запнулся и помотал головой. — Дело в том… Я думал, ты умный мужик.

Тербер встал, шагнул за кресло — оно стояло рядом с колодой — и нагнулся взять с пола бутылку. Выход есть. Выход всегда есть. Надо только действовать осторожно. Но до чего устаешь вечно осторожничать, вечно обходить углы.

— Как ты узнал, я тебя спрашиваю! — вдруг взревел он прямо над ухом Старка.

— Видел вас в центре. Вы в «Александр Янг» шли, — спокойно сказал Старк. — Дней пять-шесть назад. И не я один видел. Думаю, вас весь гарнизон засек, все десять тысяч. Ты, наверно, спятил.

— Наверно. — Тербер хищно улыбнулся и отступил от кресла. Бутылка болталась у него в руке. В левой. — Что же ты предлагаешь? Или еще не решил?

— Ага, значит, не отрицаешь?

— А на черта мне отрицать? Ты же меня видел.

Старк пьяно выпрямился в кресле, пытаясь принять официальный вид, и мутными глазами уставился на Тербера.

— Нет, я-то решил, что делать. Ты меня с курса не сшибешь, не пытайся.

— А я пока и не пытаюсь.

— Не поможет… Ты, старшой, лучше не рыпайся. Не можешь разобраться в своих делах сам, значит, другие за тебя разберутся. Я так понимаю, эта честь выпала мне…

Готовясь вынести приговор, Старк торжественно сложил руки на груди.

— Старшой, ты не выйдешь отсюда, пока не дашь мне честное слово солдата, что порвешь с этой курвой.

— Чего-чего? — Тербер фыркнул. — Честное слово солдата?! А больше ничего не хочешь?

— Ты что, совсем себя не уважаешь? И армию, значит, не уважаешь? Ты же… солдатскую форму позоришь. Стыдно! А еще первый сержант!

— Давай-ка меньше пены! — прорычал Тербер.

Старк покачал головой:

— Последний раз тебе говорю. Я все решил. Пока не дашь мне слово, отсюда не уйдешь. Старшой, последний раз предупреждаю.

Тербер фыркнул:

— Последний раз, ха! Угрожаешь, что ли?

— Ты хоть понимаешь, что она за дрянь? — внезапно заорал Старк во весь голос, размахивая руками. — Хоть понимаешь, до чего она тебя доведет? Она же страшный человек! — вопил он. — Подлюга она! Ты, старшой, ее еще не знаешь. А я знаю! Шлюха она самая настоящая. Хуже, чем шлюха… Развратная баба. Денег полно, вот и бесится с жиру. Сама не знает, чего бы еще придумать. Один раз даже хотела… — Он вдруг осекся, плотно сжал губы и снова сложил руки на груди. — Но я не позволил, — договорил он. — Последний раз тебе предлагаю, старшой, дай мне слово, а не то…

— А не то?

— Поосторожнее, старшой. Ты со мной в игры не играй. Я тебя насквозь вижу. Меня еще Прим предупреждал. Но я с тобой справлюсь. Таких, как ты, уламывают только одним способом. Я этот способ знаю. — И с видом человека, принявшего окончательное решение, он поудобнее скрестил руки на груди и замер. — Я жду, старшой. Дай слово.

Тербер сосредоточенно глядел на него и молчал. Старк пьян, он проспится и завтра ни о чем не вспомнит. А Милт Тербер будет и завтра видеть все ту же победно ухмыляющуюся морду, которая смотрела на него со стены в тот день, когда он расшиб об нее руку.

— Слово тебе дать?! — взревел он. — Подонок! Да как ты смеешь так говорить про женщину, которую я люблю?!

В радостном предвкушении он шагнул вперед и, с наслаждением вложив в кулак всю тяжесть своего тела, всю свою силу, ударил Старка, сидевшего со сложенными на груди руками.

Руки Старка взметнулись в воздух, он опрокинулся назад, вылетел из кресла, грохнулся вверх ногами между шкафом и колодой и тотчас же — казалось, он не успел еще коснуться земли — стал неуклюже подниматься. Одной рукой он оперся о колоду, другой о шкаф, подтянулся, пружинисто, как мячик, подпрыгнул и задрыгал ногами, запутавшимися в парусине кресла. Из его раскрытого рта несся нечленораздельный дикий рев.

Выдернув из колоды секач, он медленно, как грозовая туча, с ревом надвигался на Тербера. Гневный, бессмысленный, дикий, этот рев наполнял палатку, как газ наполняет воздушный шар.

Тербер радостно отступил на шаг и швырнул в Старка бутылку, все еще болтавшуюся у него в левой руке. Старк — глаза выпучены, рот разинут — тотчас пригнулся и бросился вперед. Бутылка ударилась о колоду и разлетелась вдребезги.

Тербер выскочил из кухни и побежал. Пущенный ему вслед секач пропорол стенку палатки, звук был такой, будто рывком расстегнули молнию. Он мчался по тропинке, перебирая ногами в темноте как заведенный, пока не стукнулся лбом о низкую ветку и не почувствовал, что ноги бегут дальше уже без него, сами по себе. В следующее мгновение оказалось, что он лежит на спине и пытается накачать воздуху в пустые, парализованные легкие. Ему было слышно, как Старк рычит, матерится и шарит по земле, отыскивая секач.

По-пластунски, как под огнем противника, Тербер отполз в кусты сбоку от тропинки. Вот и доигрался, сказал он себе, чуть отдышавшись. Допрыгался. В кои-то веки в роте появился настоящий повар, так ты и его прошляпил. Не говоря уж о том, что другого такого начальника столовки тоже не найти. Но все равно его душил смех. У этого болвана был такой дурацкий, удивленный вид, когда он стоял с секачом и ревел, точно выхолощенный бык!

Он лежал в кустах, еле удерживаясь, чтобы не расхохотаться, и слушал, как Старк потерянно мечется с тропки на тропку, ищет его, ревет, матерится и рубит ветки. То, что он выкрикивал, было почти непонятно, сливалось в бессвязную мешанину, как у Пита, когда тот вынимал зубы.

— Тварь она! — ревел Старк в темноту. — Хужчем пследняя… Тварь! Всюжизьмне поломала! Яему… Никчертуженегожусь… Гдеже… гдеже он?.. Куда его понесло?.. Убью… Убью его! С-с-сукин с-с-сын! С-с-сволота!.. Где он?..

Тербер слышал, как голос Старка тает вдали, и трясся от подавляемого хохота. Интересно, как бы себя повел этот пьяный болван, если ему рассказать правду? И начать с того, что заразил ее не кто-нибудь, а сам Хомс? Наверно, прихватил бы секач и, не разбирая дороги, попер бы на КП искать командира роты. Тербер лежал и ждал, молча трясясь от смеха и вяло защищаясь от полчищ москитов, которые, как свора гончих, рвались к его горлу. У древних римлян каждого солдата заставляли на учениях таскать груз вдвое тяжелее обычного снаряжения. И римляне завоевали мир. Нам за этих москитов причитается не меньше.

Как он и предполагал, Старк довольно скоро вернулся к палатке. По звону стекла он понял, что Старк убирает на кухне. Потом сквозь ругань послышался глухой металлический удар, и что-то зашуршало — это Старк открыл крышку мусорного бака и аккуратно ссыпал туда осколки. Потом он вышел из палатки и снова отправился на поиски, но на этот раз вел себя хитрее и молчал.

Тербер слышал, как на насыпи ребята все еще бренчат на гитарах. Они играли блюзы. Старые блюзы, один за другим: «Сан-Луи-блюз», «Бирмингем-блюз», «Мемфис-блюз», «Шоферская судьба», «Батрацкая судьба», «66-й маршрут», «Тысяча миль»… Пятница Кларк вел тему и пел, а Эндерсон давал себе волю в вариациях — как сокол, прикованный цепочкой к перчатке охотника, вариации то залетали вперед, то отставали от темы, то вились вокруг нее.

Вот дураки, прыснул Тербер, отбиваясь от москитов; могли бы сейчас сладко спать под одеялом, а они забрались черт-те куда и кормят собой мошкару. Его снова разобрал смех. Где-то неподалеку пыхтел Старк, тяжело топая сквозь кусты.

Милтон Энтони Тербер не тот человек, чтобы позволить какому-то задрыге-повару из Техаса указывать ему, с какой женщиной он имеет право встречаться, а с какой нет. Если Милтон Энтони Тербер желает встречаться с Карен Хомс, он будет с ней встречаться, ясно?

Он лежал довольный, смеялся и слушал, как в кустах пыхтит и матерится Старк, а на насыпи звенят гитары.