Онлайн чтение книги Где живет моя любовь Maggie
Глава 5

Занятия в Профессиональном колледже Диггера начинались в первый понедельник сентября. На этот раз у меня были две группы общей численностью семьдесят пять студентов. Неделя мне понадобилась, чтобы запомнить их имена и составить «шпаргалку», на которой я отмечал, кто где предпочитает сидеть. Когда занятия вошли в рабочую колею, мы с Мэгги отправились в единственный в Чарльстоне Центр усыновления, адрес которого мы нашли в городском телефонном справочнике. Секретарша в приемной вкратце познакомила нас с основными правилами, потом вручила нам стопку бумаг толщиной не менее трех дюймов и сказала:

– Заполните эти анкеты и привезите нам.

На то, чтобы заполнить все необходимые бумаги, у нас ушел почти месяц. От нас требовалось предоставить сведения о родственниках и предках начиная чуть не от Адама, сведения о семейных заболеваниях и пороках, сведения о наших отношениях, о нашем здоровье, о наших доходах и расходах. А поскольку мы оба считали, что нам совершенно нечего скрывать, то отвечали на вопросы анкет искренне и честно. Возможно, в этом и заключалась наша главная ошибка.

Вопросы бесчисленных анкет вторгались в нашу интимную сферу похлеще, чем осмотр у доктора Мэдисон, но мы и представить не могли, что будет дальше, пока две недели спустя нас не пригласили на первое собеседование.

Секретарша в Центре усыновления провела нас в просторный кабинет и усадила за стол, за которым уже сидели двое психологов: мистер Сойер и мисс Тангстон, которые выглядели как люди, поседевшие в боях с потенциальными усыновителями. Перед ними лежали папки с копиями наших анкет. Не дав нам опомниться, оба без всякого предупреждения забросали нас вопросами, которые отнюдь не были абстрактными, отвлеченными или безличными. Очень даже наоборот.

Артобстрел начал мистер Сойер. Не поднимая глаз от своего вопросника, он ткнул в мою сторону тупым концом карандаша.

– Сколько вы зарабатываете в год? – не глядя, выпалил мистер Сойер.

Мне показалось немного странным, что он решил начать именно с этого вопроса, но отмалчиваться или лукавить я не собирался.

– Видите ли, сэр, – начал я, махнув рукой в сторону лежащих перед ним бумаг, – моя преподавательская деятельность приносит мне двадцать семь тысяч долларов в год. Еще около двадцати тысяч я получаю в виде дохода от продажи урожая с моей фермы и арендной платы за участок соснового леса, который я сдаю за…

– Как вы думаете, – перебил он, справившись с записями в блокноте, – сколько вы получите в этом году?

– Думаю, примерно столько же, если не больше, – ответил я. – Да мы там всё написали… – Я посмотрел на Мэгги и снова повернулся к нему. – Впрочем, когда мы отвечали на вопросы анкет, мы исходили из возможного минимума, тогда как реальные обстоятельства позволяют нам надеяться на большее.

Мистер Сойер покачал головой.

– Пожалуйста, мистер Стайлз, поймите меня правильно… Способ, которым вы зарабатываете на жизнь, представляется нам довольно необычным. Кроме того, учитывая нынешнее состояние экономики, он не отличается надежностью. – Он показал на мисс Тангстон, потом на себя. – Как члены комиссии по усыновлению мы обязаны всеми способами избегать ситуаций, когда усыновляемый ребенок может оказаться в условиях, не соответствующих установленным нормам. Проще говоря, приемная семья должна быть достаточно обеспеченной и иметь стабильный источник дохода. У вас же…

Я понял, что эти люди меня не понимают и, наверное, не поймут. Покачав головой, я уже открыл рот, чтобы что-то сказать, когда Мэгги успокаивающим жестом положила руку мне на колено.

– Мой муж Дилан не боится никакой работы, – сказала она твердо. – Посмотрите на него, и вы сами в этом убедитесь. – Мэгги похлопала меня по шее. – Видите этот загар? Это от того, что Дилан всю весну не слезал с трактора.

Но «члены комиссии» даже не улыбнулись, и только мистер Сойер снял очки.

– Скажите мне одну вещь, мистер Стайлз… Откуда у вас, простого фермера, степень доктора философии? Разумеется, это не относится к делу, мне просто любопытно.

– Мой дед учил меня вести хозяйство еще до того, как я заинтересовался школьной премудростью, – сказал я, пожимая плечами. – Мне было интересно, и… Я и сам не заметил, как получил фермерскую «специальность». Университет я закончил много позже.

Пока мистер Сойер обдумывал мои слова, в разговор вступила мисс Тангстон. Постукивая согнутым пальцем по своему блокноту, она обратилась к Мэгги.

– Насколько нам известно, в прошлом году вы родили мертвого ребенка и на четыре с лишним месяца впали в кому, – сказала она. – Это верно?

Мэгги, сглотнув, кивнула.

– Да, мэм. В августе нашему сыну исполнился бы годик. – Она обняла меня за плечи. – Мы хотели назвать его в честь…

Но мисс Тангстон не слушала. Уткнувшись в свои записи, она задала следующий вопрос.

– Удалось ли врачам установить причину неудачных родов и последовавшей комы?

Мэгги покачала головой.

– Нет.

– Была ли ваша кома как-то связана с беременностью?

– Скорее с родами, мэм, – вмешался я. – До последней минуты все шло нормально, но ребенок родился мертвым, и Мэгги… У нее началось сильное кровотечение, и…

Мисс Тангстон немного помолчала. Когда она снова заговорила, мне показалось, что ее голос звучит чуть мягче.

– Нам довольно часто приходится иметь дело с матерями, которые потеряли ребенка… – Она сделала неопределенный жест рукой, словно пытаясь охватить кабинет, в котором мы сидели. – Именно поэтому они и обращаются в наш Центр. Должна сразу сказать, что все такие случаи мы разбираем особенно тщательно, а на это требуется время. – Она посмотрела сначала на меня, потом на Мэгги. – В вашей жизни произошла трагедия… Как вам кажется, сумели ли вы полностью оправиться от последствий?

Мэгги выпрямилась на стуле.

– Если вы имеете в виду потерю ребенка и четыре месяца комы, то мы над этим работаем. – Она нашла под столом мою руку и сжала так сильно, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения. – Мы очень стараемся, мэм, но… Есть такие раны, для которых нужно лекарство посильнее пластыря.

Господи, подумал я, как же сильно я ее люблю!

Глаза Мэгги подозрительно заблестели. Она с трудом сдерживала слезы, и я почувствовал, что начинаю злиться. Я, однако, хорошо понимал, что стоит мне сорваться, и у нас не будет ни единого шанса убедить этих двоих в том, что мы можем быть образцовыми приемными родителями. Прикусив губу, я выдавил из себя улыбку. Быть может, подумалось мне, это просто такая игра. Должны же эти двое проверить, из какого мы сделаны теста.

Пока я так размышлял, инициативой снова завладел мистер Сойер.

– При решении всех вопросов мы уделяем первоочередное внимание безопасности ребенка, – заявил он. – Это касается в том числе и транспортных средств. Я вижу, вы водите обычный пикап… – Его густые брови чуть приподнялись над оправой очков, и это сказало мне куда больше, чем заданный нейтральным тоном вопрос.

– Да, – подтвердил я. Тут мне показалось, что нашей беседе не помешала бы капелька юмора (просто для того, чтобы немного разрядить атмосферу), и я добавил: – Это очень хороший пикап, сэр. Но если он вдруг сломается, на этот случай у нас имеется отличный трактор.

Но ни мистер Сойер, ни его коллега, похоже, не оценили шутки.

– Надеюсь, вы понимаете, что федеральные законы запрещают устанавливать детские кресла на сиденье тракторов?

Об этом я не подумал, однако загнать мня в тупик мистеру Сойеру не удалось.

– Это не проблема, сэр, – сказал я. – У меня в Диггере есть знакомый, который торгует автомобилями. Я уверен, что он сумеет достать для нас любую машину, которую вы сочтете подходящей для перевозки ребенка. Только скажите, какую модель вы предпочитаете? – нанес я ответный удар.

Мистеру Сойеру не особенно понравилось, что я задаю ему вопросы, однако он все же ответил.

– Наиболее безопасными мы считаем современные модели минивэнов.

Я только кивнул в ответ, но ничего не сказал. У меня было такое ощущение, что я стою по шею в ледяной воде, которая хлынет мне в горло, стоит только открыть рот.

И тут они нанесли решающий удар. Я бы назвал это огнем из главного калибра. С сомнением покосившись на копии наших анкет, мистер Сойер сказал:

– Надеюсь, вы понимаете, что процесс усыновления может обойтись довольно дорого?

Я снова кивнул, от всего сердца надеясь, что он не скажет вслух того, чего мне очень не хотелось услышать. Увы. Моим надеждам не суждено было сбыться.

– Уверены ли вы, что, учитывая ваше финансовое положение, вы сможете собрать тридцать восемь тысяч долларов, чтобы сделать первоначальный взнос? – спросил мистер Сойер, глядя на меня поверх очков.

– Первоначальный взнос? – тупо переспросил я.

– Да, – подтвердил он холодно, но без злорадства. – В целом процесс усыновления может обойтись вам в сорок – сорок пять тысяч долларов. Готовы ли вы понести подобные расходы?

Откровенно говоря, названные им суммы не были для меня неожиданностью. Я знал, во что обойдется нам усыновление, и часто думал о том, где достать эти деньги, но Мэгги я ничего об этом не говорил. Как и о многом другом – ей и так было о чем тревожиться. Сейчас Мэгги в растерянности повернулась ко мне, и я поспешил ответить, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно увереннее:

– Я уже обратился в банк и договорился о ссуде, которая превосходит названные вами суммы. Так что с этой стороны я не вижу никаких препятствий.

Мистер Сойер посмотрел на меня с явным недоверием.

– А банк, который предоставляет вам ссуду… Насколько он надежен?

Я знал, какого ответа он ждет.

– Рейтинг надежности – А с плюсом.

Он сделал пометку в блокноте.

– Не могли бы вы прислать мне по факсу документ об одобрении ссуды?

Я кивнул и посмотрел на него, ожидая следующего вопроса, хотя мне еще предстояло придумать, как ответить на предыдущий. Пока наше собеседование шло совсем не так, как я ожидал.

– Под какое обеспечение вы взяли ссуду?

– Под залог фермы.

– И где же будет жить ребенок, которого вы намерены усыновить, если по каким-то причинам вы не сможете выполнить свои обязательства перед банком?

– До сих пор, сэр, я всегда выполнял свои обязательства и намерен продолжать в том же духе. – Я немного подумал и протянул ему руку. – Даю вам слово.

Похоже, мистер Сойер ценил мое слово не так высоко, как ценили его Мэгги, Эймос, мой дед и я сам.

– У нас только одна кредитная карточка, – продолжал я. – Ее баланс почти равен нулю. Правда, недавно мы купили кое-какие растения для сада, так что, возможно, мы и ушли в минус, но не намного. Что касается нашего пикапа, то за него мы выплачиваем меньше трехсот долларов в месяц. – Я с гордостью показал за окно, где желтел на парковке наш оранжевый «Форд».

Мистер Сойер непроизвольно посмотрел в ту сторону.

– Значит, вы купили это… эту машину в кредит?

– С небольшой рассрочкой, – поправил я, показывая на его блокнот, где все это наверняка было записано в разделе «Финансовое положение», но мистер Сойер от меня отмахнулся.

– Это не важно, – сказал он, сокрушенно качая головой.

Должен признаться, что до приезда сюда я не раз представлял себе множество маленьких сироток Энни[7]Маленькая сиротка Энни – американский семейный мюзикл на основе одновременного комикса. Его героиня сиротка Энни вынуждена жить в ужасном сиротском приюте, которым управляет властная Агата Хэнниган. Ее положение меняется, когда она получает возможность провести несколько дней в особняке богатого военного промышленника Оливера Уорбукса. Энни моментально очаровывает всех обитателей имения; даже толстокожий папаша Уорбукс не может не полюбить такую чудесную девчушку., которые сидят в грязной комнате под надзором жестокой мисс Хэнниган и только и ждут, чтобы их спас очередной папаша Уорбукс. Но сейчас я вдруг подумал: «Если для того, чтобы усыновить ребенка, нужно столько трудов, то можете оставить вашу Энни у себя вместе с ее собачкой».

Хорошо, что мистер Сойер не мог читать мои мысли!

Неожиданно оба психолога поднялись. Мистер Сойер показал на меня, мисс Тангстон – на Мэгги.

– Прошу вас пройти со мной, – сказали они чуть не хором.

Мэгги сильнее стиснула мою руку, и я почувствовал, что она колеблется.

– Не бойся, – шепнул я. – Это все пустяки. Не обращай на нее внимания. Отвечай так, как отвечала бы мне, и все будет хорошо.

В ответ Мэгги улыбнулась или, точнее, попыталась улыбнуться, и мы вышли из кабинета через разные двери. Вернулись мы минут через тридцать, и по лицу Мэгги я сразу догадался, что ее индивидуальное собеседование с мисс Тангстон прошло не лучше, чем мое.

Домой мы возвращались молча. Мэгги сидела, подтянув колени к груди, и задумчиво грызла ноготь. Я смотрел на дорогу и ломал голову, где же взять деньги.

На следующее утро, оставив Мэгги записку «Вернусь к обеду», я поехал к Джейку Пауэрсу. Как только я показался в воротах, хозяин магазина подержанных автомобилей вышел мне навстречу из трейлера, который служил ему домом и офисом. На лице его играла широкая улыбка. Судя по ней, он уже мечтал о большом бифштексе на обед.

Выскочив из своего грузовичка, я пожал ему руку и, не тратя времени на пустую болтовню, повел в тот угол двора, где стояли в ряд шесть минивэнов.

– Мне нужен один из этих, – сказал я.

Над нашими головами возвышался окаймленный десятками крошечных лампочек щит с рекламой Джейкова заведения. Надпись «Подержанные автомобили Джейка» то и дело мигала, сменяясь надписью «Авто в рассрочку» и «Без первоначального взноса».

Джейк снова улыбнулся и сделал попытку перевести разговор в более спокойное русло. Непринужденно рассмеявшись, он откинулся назад, выпятив заметно округлившееся брюшко, и покачал головой.

– Тебе нужен новый семейный автомобиль? – спросил он. Снимок своей семьи на рекламном щите Джейк поменял: недавно у него появился еще один ребенок, да и мордашки остальных шестерых заметно округлились, из чего я заключил, что дела у Джейка идут хорошо.

– Джейк, – проникновенно сказал я, продолжая разглядывать минивэны, – не отвлекайся. Не новый, а другой… Я хочу поменять свой грузовичок на один из этих фургонов.

– Что ж, давай посмотрим, что у нас тут есть… – Джейк достал из кармана рубашки кусочек плотного картона размером примерно три на пять дюймов, на котором были записаны модели, годы выпуска и цены. Я отлично знал, что на самом деле никакие записи ему не нужны и что всю информацию о своем товаре Джейк держит в голове, поэтому я шагнул вперед и, вытащив картонку у него из пальцев, сунул ему обратно в карман.

– Послушай, Джейк, – мягко проговорил я. – Моей жене нужна машина, чтобы возить нашего ребенка в школу и обратно, ездить в бакалейную лавку или в любой другой магазин. Скажи, что я могу получить за свой грузовик?

Джейк покусал губу, посмотрел на мой оранжевый «Форд», потом перевел взгляд на ряд минивэнов. Наконец он снова взглянул на грузовик.

– Я вижу, ты ухаживаешь за ним очень неплохо, но дело в том, что сейчас эти модели совсем не так популярны, как когда-то. Люди не хотят…

– Джейк! – Я предостерегающим жестом поднял ладонь, спеша остановить поток его красноречия. – Меньше чем за год я порекомендовал тебя семнадцати знакомым, и каждый из них что-то у тебя купил. Разве это не считается?

– В самом деле? – переспросил он.

Я начал называть имена, и с каждым из них глаза Джейка становились все круглее и круглее.

– Так это был ты?.. – проговорил он несколько растерянно. – Тогда в самом деле… Конечно. – Повернувшись, он подошел к белой пятилетней «Хонде» и пнул ногой покрышку. – Вот неплохой экземпляр. Раньше он принадлежал одной леди, которая почти никуда не ездила. Пробег – всего сорок тысяч, ни одной аварии, регулярное техобслуживание. Плюс продленный срок заводской гарантии. Эта модель считается одной из самых безопасных в своем классе. – Джейк посмотрел на меня. – Только для тебя, Дилан… Твой грузовик и пять тысяч сверху.

Я покачал головой.

– Джейк, ты не понял. – Я слегка развел ладони в стороны. – Постарайся взглянуть на дело шире. – Я сунул руки в карманы. – Усыновление – удовольствие не из дешевых.

Джейк даже слегка попятился.

– Так вы решили взять ребенка из приюта? А я было подумал, что Мэгги снова в положении!

– Пока нет. – Я покачал головой. – У нас возникли кое-какие технические трудности, но… Короче, не отвлекайся. Я задал тебе вопрос. Что скажешь?

– Твой грузовик и три тысячи.

Джейк двигался в правильном направлении, и это мне понравилось. Не нравилось мне только его предложение.

– Мой «Форд» и полторы «косых».

– Две.

– По рукам. – Я протянул руку. – Только у меня есть условие: никаких бумажек! Я даю честное слово, что заплачу тебе эти деньги, но на бумаге все должно выглядеть так, будто я обменял свой грузовичок на «Хонду» без доплаты.

Джейк задумался.

– Я что-то не совсем понял… Ты хочешь, чтобы я поверил тебе на́ слово?

Я кивнул и, взяв Джейка под руку, повел в трейлер.

– Да, я хочу, чтобы ты мне поверил. Сейчас я сяду в этот твой фургон и поеду домой. Мой грузовик остается тебе. Кроме того, я обещаю, что заплачу́ тебе две тысячи долларов наличными в течение недели. Ну как, годится?

Мы вошли в трейлер, и Джейк посмотрел на меня как на ненормального. Я сел на стул и откинулся на спинку.

– Договорились?..

Джейк с сомнением вздохнул.

– Я очень ценю все, что ты для меня сделал, Дилан, но я не могу…

– Послушай, Джейк, – перебил я. – Считай, что я прошу тебя об одолжении. Об очень большом одолжении. Можешь не волноваться, свои деньги ты получишь еще до конца недели. Наличманом.

Он посмотрел на меня, приподнял брови и протянул руку ладонью вверх. Я заговорил на его языке, и это помогло – теперь мы были равны, и Джейк почувствовал, что я не вешаю ему лапшу на уши.

– Из рук в руки, о’кей?..

Я постучал по его ладони согнутым пальцем, потом заставил его сжать руку в кулак.

– Из рук в руки. Точно.

Через десять минут я уже сидел за рулем белой «Хонды». Термометр в уголке бокового зеркала показывал, что на улице 79 градусов[8]Ок. 26°C.. В наших краях это обычное дело даже для ноября; как правило, в Южной Каролине Бог включает свой кондиционер не раньше января. Пришлось мне включить свой, точнее – кондиционер «Хонды». Вентилятор заработал, в лицо мне устремилась струя прохладного воздуха, и я подумал, что минивэн неизвестной леди не так уж плох.

Выезжая со стоянки, я снова взглянул в зеркало заднего вида и увидел свой грузовичок, стоявший в самом центре площадки в ожидании нового владельца. Покачав головой, я сплюнул в окно. Никто, ни один человек во вселенной не будет любить этот оранжевый «Форд» так, как я. И все же я готов был править запряженной в тележку лошадью, лишь бы это соответствовало требованиям комиссии по усыновлению.

От Джейка я поехал в офис Джона Кэглстока. Когда я вошел, его секретарша Лорейн встала из-за своего стола и сделала несколько шагов, чтобы приветствовать меня.

– Здравствуйте, Дилан. Обычно вы не появляетесь без предупреждения. У вас все в порядке?

– Все в порядке, Лорейн. Мне просто нужно перекинуться парой слов с Джоном.

Секретарша жестом пригласила меня сесть.

– Подождите немного, я сейчас узнаю. – Она исчезла в кабинете Джона Кэглстока и почти сразу вернулась. Джон появился в приемной следом за ней.

– Привет, Дилан, проходи. – Он закрыл за мной дверь, и мы уселись друг напротив друга за небольшой стол для совещаний, приставленный спереди к его рабочему столу.

Джон был человеком опытным и сразу почувствовал, что я явился к нему с просьбой. С другой стороны, ему было хорошо известно, что в качестве представителя интересов Брайса Мак-Грегора я точно знаю, сколько Джон зарабатывает, управляя его капиталами. А поскольку речь шла о миллионах, Джон нуждался во мне не меньше, чем я в нем. На это я и рассчитывал.

Вместе с тем Джон отлично понимал, что я не стал бы обращаться к нему или к Брайсу с пустяками, следовательно, раз уж я все-таки приехал, значит, я собираюсь просить о серьезном одолжении. Впрочем, чтобы это понять, большого ума не требовалось.

Я без долгих предисловий перешел к делу.

– Вот что, Джон… Мы с Мэгги хотим усыновить ребенка.

Он кивнул и, достав очки, водрузил их на нос.

– Чтобы сделать первоначальный платеж, мне нужно собрать тридцать восемь тысяч, – продолжал я. – В целом вся процедура обойдется, должно быть, тысяч в сорок пять или чуть меньше… Кроме того, мне нужно две тысячи, чтобы расплатиться за минивэн, который я только что купил по требованию комиссии по усыновлению. Вот я и приехал узнать, не можешь ли ты…

Если Джон и удивился, он никак этого не показал. Потянувшись к селектору, он нажал кнопку связи и сказал в микрофон:

– Лорейн, принеси, пожалуйста, мою личную чековую книжку.

Через две секунды секретарша уже вошла в кабинет и положила чековую книжку перед ним. Не обращая внимания на мои протесты, Джон выписал чек на сорок тысяч долларов, расписался, вырвал чек из книжки и протянул мне.

Я покачал головой.

– Нет, Джон, я не могу… Да я и не за этим приехал. Мне нужен сопоручитель в…

Не моргнув глазом, Джон снова нажал кнопку на селекторе.

– Лорейн, соедини, пожалуйста, с Ричардом из «Американского национального»…

Через две минуты телефон у него на столе пискнул, и раздался голос секретарши:

– Соединяю, сэр.

Джон включил громкую связь.

– Привет, Ричард. Как дела?

– Отлично, Джон. А у тебя?

– Хочу попросить тебя об одном одолжении…

– Для тебя – все что угодно.

Джон Кэглсток поглядел сначала на меня, потом на телефон.

– Один мой хороший знакомый собирается обратиться к тебе за ссудой. К сожалению, он мало что может предложить в качестве обеспечения, но парень абсолютно надежный. Я готов за него поручиться.

– То есть ты хочешь, чтобы твое имя значилось в бумагах?

– Точно! И еще: деньги нужны ему как можно скорее.

– Когда именно?

Джон снова посмотрел на меня. Я пожал плечами.

– Через час или около того. Успеешь? Он хочет взять ребенка из приюта, и ему нужно показать комиссии, что материально он обеспечен.

При этих его словах мне вдруг показалось, что Джон уже проделывал нечто подобное в прошлом и что неизвестный Ричард, с которым он разговаривал, был как раз тем человеком, от которого зависел успех нашего мероприятия.

– Хорошо, через час бумаги будут готовы. О какой сумме идет речь?

– Пусть будет пятьдесят тысяч, – сказал Джон не моргнув глазом. – Я думаю, что на самом деле моему приятелю столько и не понадобится, но пусть у него будет пространство для маневра. На случай, так сказать, непредвиденных обстоятельств…

– Так, понятно… – пробормотал Ричард, и я услышал, как он что-то записывает.

– Спасибо, – продолжал Джон. – Пришли мне бумаги с курьером, и я сегодня же их подпишу.

– Обязательно.

На этом разговор закончился. Джон отключил громкоговоритель, положил трубку на рычаги и посмотрел на меня, а я… Мне хотелось его расцеловать.

– Спасибо, Джон. Ты меня очень выручил, – сказал я, вставая и пожимая ему руку.

В ответ он снова протянул мне чек.

– Я бы с удовольствием сам одолжил тебе эти деньги.

Я похлопал его по плечу и шагнул к двери.

– Еще раз спасибо, Джон, но… Ты и так нам помог. Мы с Мэгги очень тебе благодарны. – Я остановился и повернулся к нему. – Еще одно, Джон…

– Что? – Он слегка приподнял голову.

– Пусть это останется между нами.

Он кивнул и развел руки в стороны словно верховный арбитр на бейсбольном матче, показывающий, что игрок благополучно достиг «дома».

– Как скажешь.

Выехав со стоянки, я ненадолго заехал в детский супермаркет, а оттуда отправился в «Американский национальный банк». Ричард, оказавшийся президентом банка, меня уже ждал. Я подписал несколько документов, и меньше чем через три минуты он уже вручил мне чековую книжку, чтобы я мог пользоваться выделенным мне кредитом. Все вместе заняло минут десять.

Поблагодарив Ричарда, я вышел из банка и поехал прямо в Чарльстон. Меньше чем через час я входил в Центр усыновления. Отыскав дежурную секретаршу, я вручил ей чек на тридцать восемь тысяч долларов. Она молча пробежала его глазами и исчезла, не сказав ни слова.

Через минуту из своего кабинета показался мистер Сойер. Вид у него был крайне удивленный. Мой чек мистер Сойер держал перед собой двумя пальцами, словно он был нестерпимо горячим. Прежде чем он успел что-либо сказать, я шагнул назад к двери и поманил его за собой.

– Будьте добры, сэр, подойдите сюда. Мне нужно вам кое-что показать…

Когда мы вышли из здания, я дважды нажал кнопку на прицепленном к ключам брелке сигнализации, чтобы он услышал сигнал. Открыв боковые дверцы «Хонды», я завел мотор, включил кондиционер и продемонстрировал новенькое детское кресло, закрепленное по всем правилам на заднем сиденье.

Мистер Сойер посмотрел на чек, который по-прежнему держал в руках, оглядел фургон, потом снова уставился на чек.

– Признаться, я впечатлен, доктор Стайлз. Я вижу, вы даром времени не теряли, но… – Его лицо снова стало холодным и неприступным. – Скажу откровенно: мы весьма и весьма обеспокоены результатами индивидуального собеседования с вашей женой.

Я выключил двигатель, запер дверцы и вернулся вместе с ним в здание.

– Что вы имеете в виду, сэр?

Мистер Сойер вытер проступившую на лбу испарину.

– Вы никогда не думали о том, что вашей жене необходима, гм-м… консультация специалиста?

– Какого специалиста?

Он взглянул на меня.

– Специалиста-психолога.

– Вы уверены, что мы говорим об одной и той же женщине?

В который уже раз моя попытка шутить не принесла результата. Мистер Сойер опустил голову и проговорил чуть не шепотом:

– Рождение мертвого ребенка является серьезным испытанием для любой женщины. Квалифицированный специалист мог бы помочь миссис Стайлз справиться с последствиями полученной ею психологической травмы.

Воздух вырвался из моей груди со свистом, какой иногда производит гелий, выходящий из воздушного шарика, если у него развязать горловину.

– Я, наверное, чего-то не понимаю, сэр?.. – Должно быть, я выглядел сейчас как олень, попавший в луч автомобильных фар – оцепеневший, с глупо выпученными глазами. И похоже, именно мой дурацкий вид убедил мистера Сойера, что я говорю серьезно. Он расслабил узел галстука и, прищурившись, посмотрел в окно, за которым сверкало яркое солнце.

– Видите ли, доктор Стайлз…

– Просто Дилан.

– Хорошо, Дилан… Из нашей практики нам хорошо известно, что потеря ребенка не относится к событиям, которые женщина способна с легкостью «перешагнуть». Для этого требуется время, порой – достаточно продолжительное время. Вполне естественно, многие женщины, пережившие подобную потерю, полагают, что усыновление поможет им заполнить пустоту, которую они ощущают, но… Это не так, к сожалению… – Он снова прищурился, глядя на солнце. – К этим выводам мы пришли на основе длительного опыта работы. За два десятилетия нам пришлось иметь дело с тысячами женщин, и я могу заявить со всей ответственностью: в таких делах спешить не следует.

Я по-прежнему таращился на него во все глаза, пытаясь понять, о чем он толкует, и мистер Сойер поспешил прийти мне на помощь.

– Скорбь… – Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть свои слова. – …Скорбь целительна. Но чтобы исцеление было полным, должно пройти время.

– Но, сэр… не хочу показаться невежливым, но… Разве мы не скорбели, разве не оплакивали нашего малыша? Мне кажется, последние месяцы мы только это и делали.

Мистер Сойер кивнул с таким видом, словно я только что подтвердил сделанные им умозаключения.

– В этом деле не нужно спешить, – сказал он. – Подождите еще немного… а потом приходите к нам снова.

– Но, сэр, если нам позволят усыновить ребенка, мы будем любить его сильнее, чем кто бы то ни было! – Я чувствовал, что проигрываю, и поэтому торопился. – Ни в какой другой семье ему не будет так хорошо, как у нас. Ни в какой другой семье у него не будет такой преданной, любящей матери! Поверьте, сэр, я знаю это точно.

Он снова кивнул.

– Если сейчас вы отзовете свое заявление, то, скажем, месяцев через шесть вы сможете снова обратиться к нам. И тогда… – Мистер Сойер немного помолчал. – Уверяю вас, что в этом случае комиссия отнесется к вашему заявлению с бо́льшим пониманием.

Я подумал, что мистер Сойер дает нам добрый совет, но последовать ему я не мог.

– Прошу прощения, сэр, – сказал я, – но я просто не представляю, как я вернусь домой и скажу Мэгги, что забрал заявление. Если воспользоваться футбольной терминологией, я могу оказаться в положении игрока, который находится в самом низу «схватки».

Мистер Сойер протянул мне руку.

– Я прекрасно понимаю вас, Дилан. Что ж… мы с вами свяжемся.

Он повернулся, чтобы уйти, и я поспешил задать еще один вопрос.

– Не могли бы вы сказать, когда… когда это будет?

Остановившись в дверях своего кабинета, мистер Сойер некоторое время перебирал желтые стикеры, каждый из которых означал пропущенный телефонный звонок. Выбрав несколько штук, он зажал их в пальцах и снова посмотрел на меня.

– Комиссия еще не приняла решение, но когда это будет сделано, вы получите официальное письмо.

Я очень сомневался, что такой ответ удовлетворит Мэгги. Отступать мне было некуда, и, шагнув вперед, я почти прошептал:

– Ну хотя бы приблизительно… Сколько нам ждать – две недели или два месяца? Сколько?!

Он взялся за ручку двери.

– Несколько месяцев, Дилан.

С этими словами мистер Сойер вошел в кабинет и закрыл за собой дверь, а я повернулся к выходу из приемной. Откровенно говоря, мне было не до правил вежливости, однако я все же нашел в себе силы кивнуть секретарше.

– До свидания, мэм.

Обернувшись через плечо, она шепнула с явным сочувствием в голосе:

– Иногда на это уходит год или больше.

В ответ я только вздохнул и вышел на улицу. Я еще не вполне освоился с брелком, поэтому вместо того, чтобы отпереть замки, случайно включил тревожную сигнализацию. «Хонда» загудела, заморгала фарами, всполошив, должно быть, весь квартал. Этот шум привлек и внимание мистера Сойера, обеспокоенное лицо которого показалось в одном из окон. Что ж, по крайней мере, теперь он точно знает, что наш минивэн оборудован всем, чем полагается.

Домой я вернулся уже после обеда. Мэгги сидела на крыльце, зажав между коленями миску с фасолью. Волосы она зачесала наверх и подвязала косынкой. Рядом с моей женой сама Скарлетт О’Хара смотрелась бы жалкой замарашкой.

Увидев меня за рулем минивэна, Мэгги вскочила со ступенек.

– С твоим грузовиком что-нибудь случилось?

Я открыл дверцу и, не выключая двигатель, выбрался наружу.

– Нет, насколько я знаю.

Мэгги уперла руки в бока. На лбу ее появилась тонкая морщина, а губы непроизвольно сжались. Меньше чем за секунду ее настроение изменилось: только что она была спокойна, но сейчас в воздухе ощутимо запахло скандалом.

– Ты что, продал свой грузовик? – почти прокричала она.

Я попятился. Подобного поворота я не ожидал.

– Да, дорогая, – пробормотал я. – Ведь в Центре усыновления потребовали, чтобы у нас была нормальная машина, поэтому я…

Мэгги нехорошо сощурилась.

– Забудь о них! Я же знаю, как нравился тебе этот грузовик!

– Да, но…

– Никаких «но»! Нельзя позволять этим бюрократам вертеть нашей жизнью как им заблагорассудится! Они нас совсем не знают. Они даже не понимают, что́ мы могли бы дать ребенку!

Ветер подхватил концы ее косынки, и они затрепетали, щекоча ее щеки. Лицо Мэгги сделалось красным и блестело от пота.

Я пожал плечами.

– Мы всегда можем купить другой грузовик, если захотим. На этом «Форде» свет клином не сошелся, – сказал я, хотя и покривил душой. Впрочем, главного я достиг: Мэгги начала понемногу успокаиваться. Она заглянула в «Хонду», вскарабкалась на сиденье, потрогала холодную решетку кондиционера и улыбнулась, приподняв брови. Потом она увидела детское кресло на заднем сиденье и проговорила задумчиво:

– Только подумать!.. А ведь этот твой оранжевый… грузовик как раз начинал мне нравиться!

Почти час мы разъезжали по окрестностям. Мне хотелось, чтобы Мэгги привыкла к рулевому колесу без люфтов, к мягкой педали газа, к опоре для поясницы, к сиденью с подогревом, к звуку стереоколонок, боковым зеркалам со встроенными поворотниками и кожаной обивке салона. К тому времени, когда мы вернулись на ферму, Мэгги, я думаю, уже забыла о моем оранжевом грузовичке.

Вечером к нам заехал Эймос. Он заметил возле нашего дома белый минивэн и решил проверить, все ли у нас в порядке. Не вылезая из машины, он опустил стекло дверцы и сдвинул на лоб солнечные очки.

– У вас что, гости?..

Услышав эти слова, Мэгги громко расхохоталась, держась за живот и сгибаясь чуть не пополам.

Эймос удивленно посмотрел на меня.

– Что я такого сказал?

Я покачал головой.

– Нет, это не гости. – Я наподдал пучок травы носком сапога и добавил чуть тише: – Это, гм-м… новая машина Мэгги.

Эймос машинально оглядел двор.

– А где же твой оранжевый… – Тут до него, наконец, дошло, и он прыснул, зажимая рот ладонью.

– Ничего смешного, – сказал я сердито, но Эймос продолжал смеяться, даже когда, развернувшись, уже ехал по нашей подъездной дорожке в обратном направлении.

Уже со следующей недели я начал с нетерпением ждать письма из Центра усыновления. Я проверял почтовый ящик по нескольку раз на дню. Только потом мне пришло в голову, что ответ из Центра может оказаться совсем не таким, на какой я рассчитывал. Что ж, это мало что меняло. Я по-прежнему регулярно ходил к почтовому ящику, но старался сделать это пораньше, чтобы опередить Мэгги. Это было тем легче, что моя жена по-прежнему вставала не слишком рано, и утро было полностью в моем распоряжении.