Онлайн чтение книги Годсгрейв Godsgrave
Глава 8. Молитвы

–  Что ж, это будет сложно.

Мия глубоко затянулась сигариллой, глядя на дом удовольствий из окна комнаты в таверне напротив. Джессамина стояла рядом с ней, краем глаза наблюдая за дверью в бордель.

–  А ты ожидала, что предводительница браавов будет просто прогуливаться по улице с картой в руке и случайно наткнется на твой меч, Корвере?

–  Ты же знаешь, Джесс, я люблю твой сарказм больше всего,  – вздохнула Мия. – Но мы сидим в засаде уже неделю, и мне не помешало бы разнообразие.

–  О, я прекрасно знаю, что мы торчим тут уже неделю, это же мне приходится мириться с твоим непрерывным гребаным курением!

–  …Будем ссориться до самого утра и упустим наш шанс?..

Мия посмотрела на Мистера Добряка, вылизывающего полупрозрачную лапу на кровати.

–  Твои комментарии всегда приветствуются.

–  …И предоставляются добровольно…

–  Ты знаешь, что ты мелкий засранец?

–  …О, целиком и полностью…

С тех пор, как она прибыла в Город мостов и костей, прошло семь перемен, и единственное, что не давало животу Мии превратиться в сплошной комок нервов, это спутники, поселившиеся в ее тени. Задав пару вопросов старым знакомым в Малом Лиизе, Мие с Джессаминой удалось за одну перемену выследить свою жертву – место, где хоронились Щеголи, было известно большинству отщепенцев, населявших Малый Лииз. Но проблема заключалась не в том, чтобы найти их логово. А в том, чтобы проникнуть внутрь.

Крепость Щеголей была хорошо охраняемым пятиэтажным палаццо под названием «Собачий корм». Нижние этажи выглядели как обычная таверна, заполненная посетителями и похабными песнями. Третий этаж – притон черниломанов, а два верхних – бордель. Входную дверь сторожили головорезы – каждый размером с гору. Они носили дорогие сюртуки и напудренные парики, которые никоим образом не могли скрыть шрамы на их лицах или мышцы под одеждой. И хотя на здании не было вывески, которая отличала бы его от соседних, оно принадлежало браавам, и все местные в точности знали, что происходит за этими дверьми. [19]Браавы – это никому не подчиняющееся криминальное сообщество, состоящее из банд, которые контролируют большую часть преступной деятельности в Годсгрейве – проституцию, кражи, организованное насилие. На протяжении столетий они были занозой в заднице итрейских королей и Сената: хроники города изобилуют кровавыми эпизодами, когда различные городские лидеры пытались (безуспешно) вытеснить бандитов с привычных мест обитания в низах Годсгрейва. Но именно консул Юлий Скаева впервые в истории предложил платить наиболее влиятельным браавам официальное пособие и профинансировал первый взнос из личных средств. С тех пор город наслаждается стабильностью и миром, а Скаева – возросшей популярностью. Как выразилась Мия в первой части нашего приключения (весьма незабываемо), так называемый «народный сенатор» – отвратительная манда, дорогие друзья. Но не тупая.

Разведка прошла безупречно – благодаря возможности послать две струйки ожившей тьмы в здание, чтобы подслушать разговоры и изучить каждую щель, девушки знали все, что произойдет этим вечером. Но это не значило, что им будет легко провернуть свое дельце.

Мия ощутила дрожь в своей тени, поцелуй холодного ветра. Эклипс возникла из тьмы у ее ног и встряхнулась с головы до хвоста.

–  Какие новости? – полюбопытствовала девушка, держа в зубах сигариллу.

–  … Она на верхнем этаже, угловой кабинет. Всю перемену Донна раздавала приказы, пила, курила и неоднократно занималась сексом…

–  Завидная работенка,  – ухмыльнулась Джесс.

–  Карту по-прежнему должны доставить сюда? – спросила Мия.

–  … Продавец должен прибыть где-то в течение часа. Обмен произойдет в личном кабинете Донны…

–  Значит, у нас два варианта,  – пробормотала Мия. – Перехватить карту прежде, чем она попадет в здание, и уже после прикончить Донну, или дождаться продавца и убить двух зайцев одним выстрелом.

–  … Мы не знаем, как выглядит этот продавец…

–  Предположительно – сомнительного вида ублюдок с тубусом для карты.

–  …Тебе в любом случае придется проникнуть в кабинет, чтобы убить Донну…

–  В том-то и проблема.

–  Ты могла бы пробраться туда незаметно,  – предложила Джессамина. – Спрятавшись в своих тенях.

Мия покачала головой.

–  Я в них ничего не вижу. А шариться вслепую по логову браавов – замечательный способ напороться сиськами на меч. Ткачиха особенно хорошо над ними потрудилась. Было бы жаль испортить такой шедевр.

Джессамина задумчиво посмотрела в окно.

–  Ты могла бы перебраться с крыши этого дома на соседнее здание. Спрыгнуть в проулок, залезть на крышу «Собачьего корма» и спуститься вниз.

–  Сейчас выходные. На улице полно людей. Если кто-то поднимет глаза…

–  Тогда через переднюю дверь?

Мия окинула взглядом улицу, бормоча себе под нос:

–  В этом я ужасна.

–  …Ты совершенствуешься…

–  Лжец.

–  …О, в тебе так мало веры…

–  Вера не спасла тонущих от смерти,  – Мия глубоко затянулась сигариллой. – Но, следует признать, с вариантами у нас не густо.

–  …Мы могли бы провести здесь всю неночь, заплетать друг другу косички и сплетничать о мальчишках…

–  … Тебе обязательно постоянно строить из себя дурака, киса?..

–  …Это одна из составляющих моего обаяния…

–  … Должно быть, это какое-то новое определение «обаяния», с которым я незнакома…

–  Если вы закончили,  – рявкнула Мия,  – может, займетесь наблюдением?

После ухода спутников ее наполнила пустота, быстро сменившаяся порхающими в животе от волнения бабочками. Мия попыталась успокоиться, глядя на притон браавов и гадая, что ее там ждет. Близкий бой. Место, в котором полно матерых преступников. Да и тот, кто продает карту, наверняка прибудет с собственной охраной. Так себе условия.

Отбросив все вопросы и приглушив предупреждение Адоная, звенящее в голове, она затушила сигариллу каблуком.

–  Ладно,  – кивнула Мия. – Мне нужно приодеться.

Мия по-хозяйски шла по оживленной улице, направляясь по покрывшейся трещинами мостовой ко входу в «Собачий корм» .[20]Эта хорошо зарекомендовавшая себя таверна в западных низах Годсгрейва на протяжении многих лет удивительно часто меняла свое название. Изначально она называлась «Горящий куст», и ее первой владелицей была бывшая хозяйка борделя с довольно жизнерадостным отношением к болезням, нажитым за долгие годы непосильного труда. Спустя несколько лет таверну приобрел убежденный монархист и незадолго до свержения Франциско XV переименовал ее в «Золотого короля». После жестокой кончины славного монарха ее переименовали в «Убитого тирана», что большинство местных жителей посчитали охренительно умным ходом. В течение последовавших десятилетий множество сменявшихся владельцев переименовывали таверну то в «Пьяного монаха», то в «Лоно дочерей»; она также носила забавное, хотя и необъяснимое название «Семеро жирных ублюдков» (в тот момент владельцев было всего двое, и ни один из них не был особо тучным). В конце концов ее приобрели предводитель браавов по имени Джузеппе Антолини и его новая жена Ливия и нарекли заведение «Клятвой влюбленных». Однако вскоре после покупки Джузеппе исчез, и Ливия стала единоличной владелицей таверны и банды, придумав себе прозвище «Донна», а заведению – «Собачий корм». Ходят слухи, что как-то раз она застала своего возлюбленного за совокуплением с одной из служанок и, согласно застольным сплетням, отрубила ему причиндалы и скормила их своему псу Оли. Независимо от того, насколько правдивы эти слухи, стоит отметить, что новичка в «Собачьем корме» встречает откормленный пес, сидящий у очага, а также острый, как бритва, тесак, висящий над барной стойкой.

Наступила неночь, снаружи завывал ветер. Вместе с ним с океана прибыл летний шторм, теплый дождь полился тонкой завесой, два солнца спрятались за серой маской. Но неблагоприятная погода редко вынуждала жителей Годсгрейва сидеть по домам в выходные, и посему улицы все равно были заполнены людьми, направляющихся к местам увеселений.

Малый Лииз считался одним из самых бедных районов Годсгрейва, но лиизианцы обладали собственным шиком, и в детстве, проведенном здесь, Мия всегда находила яркие цвета и стиль их нарядов прекрасными. По правде говоря, они напоминали ей о матери, а что-то в мелодиях и ароматах этого места взывало к крови в ее жилах. Свой наряд Мия умыкнула из гардеробной часовни, одевшись так, чтобы слиться с местными; на ней были кожаные штаны, сапоги длиной по колено, корсет поверх бархатной рубашки, сверкающее ожерелье – и все это разных оттенков кроваво-алого. Если ее здесь убьют, по крайней мере, она будет стильно выглядящим трупом.

Вблизи привратники выглядели еще более пугающе. Они стояли под навесом у входа в таверну, но оба успели немного намокнуть и смотрели не слишком приветливо. Джентльмен слева был почти одинаковым в ширину и высоту, а его напарник выглядел так, словно слопал на завтрак собственных родителей.

Широкий поднял руку, останавливая Мию.

–  Подождите, ми донна.

–  Доброй неночи, любезные джентльмены. – Мия улыбнулась и присела в реверансе.

–  Сюда нельзя,  – сказал Сирота, качая головой.

–  Сброду вход воспрещен,  – согласился Широкий.

Мия окинула взглядом свой наряд и произнесла слегка обиженным тоном:

–  Сброду?

Ко входу подошли четверо пьяных матросов, которые идеально подходили под описание «сброда», которое встречается в бестселлере дона Фиорлини «Итрейский словарь: учебник определений».

–  Доброго вечера, дорогие друзья,  – поздоровался Широкий. – Проходите, проходите.

Мужчина открыл дверь, изнутри донеслись звуки флейты и смех, и моряки, не останавливаясь, прошли в заведение.

Мия приторно улыбнулась Широкому.

–  Меня ждут друзья внутр…

–  Сегодня сюда нельзя,  – ответил он.

–  Таких, как вы, не обслуживаем,  – добавил Сирота.

–  …Таких, как я?

Головорезы дружно кивнули и согласно замычали.

–  Позвольте мне уточнить,  – начала Мия. – Вы – банда воров, сутенеров, вымогателей и убийц. И ВЫ говорите мне, что я недостаточно хороша, чтобы выпить здесь?

–  Ага,  – ответил Широкий.

–  Иди на хер,  – добавил его напарник.

Мия многозначительно поправила корсет. Браавы и глазом не повели. Наконец она скрестила руки и вздохнула.

–  Сколько вы хотите?

Сирота прищурился.

–  А сколько у тебя есть?

–  Два священника?

Привратник посмотрел по сторонам улицы и кивнул.

–  Тогда давай их сюда.

Мия вытащила кошелек и подкинула каждому из привратников по железной монете. Те исчезли в их карманах быстрее, чем укурок исчезает в дыме в день выплаты жалованья.

Мия уставилась на парочку, подняв брови.

–  Ну-у?

–  Сегодня сюда нельзя,  – сказал Сирота.

–  Таких, как вы, не обслуживаем,  – поддержал Широкий.

Привратники расступились, чтобы пропустить еще одну группу гуляк (которые несли уличный указатель и немного встревоженную овцу), попутно пожелав им хорошего вечера. Все вновь прибывшие были мужчинами. Мельком заглянув в заведение, Мия заметила, что внутри все до единого посетители тоже мужчины. И где-то в ее голове на нее снизошло Озарение и сняло перед ней шляпу.

–  А-а-а-а,  – протянула она. – Ве-е-е-ерно.

–  Верно,  – кивнул Широкий.

Сирота почесал подбородок и задумчиво кивнул.

–  Ну, тогда…  – сказала Мия.

–  …Что тогда?

–  Тогда могу я получить обратно свои деньги? – спросила девушка.

–  Ты в этом ужасна,  – ответил Широкий.

–  Просто кошмар,  – поддакнул Сирота.

Мия надулась.

–  Мистер Добряк сказал, что я совершенствуюсь.

–  Кем бы ни был этот Мистер Добряк, он гребаный лжец.

Привратники синхронно сложили руки, как парочка танцоров.

Мия вздохнула.

–  Доброй вам неночи, любезные джентльмены.

И, поклонившись, вышла обратно под дождь.

– Не произноси ни одного гребаного слова,  – предупредила она Мистера Добряка.

Девушка сидела на крыше напротив заведения и смотрела на балкон на четвертом этаже. Не-кот устроился рядом и вилял хвостом.

–  …Учитывая, как прошло твое детство, неудивительно, что тебе не хватает навыков общения с людьми…

–  Ни одного. Гребаного. Слова.

–  …Мяу…

–  … Строго говоря, это все равно слово…  – прорычала Эклипс.

–  Да,  – Мия предостерегающе подняла палец. – Услышу еще хоть одно и официально внесу твое имя в «Книгу Обидчиков».

Мистер Добряк поднял полупрозрачную лапу и прижал ее к месту, где у него должен был находиться рот. С неба по-прежнему лил теплый дождь, капая в лицо Мии. Джессамина закончила привязывать длинный шелковый трос к железному крюку и покорно передала другой его конец своему Клинку.

–  Не забудь про карту,  – предупредила рыжая. – И дождись, пока я спущусь на улицу, прежде чем перебираться на крышу. Никто не поднимет глаз, пока будет смотреть на меня.

–  Я знаю. В конце концов, это была моя идея, Джесс.

–  А эти штаны – тоже твоя идея? – Джессамина окинула Мию оценивающим взглядом. – Поскольку они определенно не делают чести твоей заднице.

–  Ой, прекрати, а то я лопну от смеха.

–  Как и тво…

–  Как и мои штаны? – Мия закатила глаза. – Да-да, браво, ми донна.

–  Я буду ждать твоего возвращения на крыше. И попытайся не умереть, лады? Я буду очень разочарована, если ты умрешь не от моей руки.

Мия показала костяшки. Рыжая усмехнулась и без дальнейших оскорблений начала спускаться по лестнице. Толпа поредела из-за дождя, но из «Корма» по-прежнему выходили люди; другие плелись домой после веселой неночи. Мия наблюдала, как Джессамина топает по улице, направляясь прямиком к юноше, который только что вышел из дома удовольствий.

–  Ах ты ублю-ю-юдок! – закричала она, обвинительно тыча пальцем ему в лицо.

–  А? – удивленно заморгал тот.

–  Ты говорил, что пойдешь к брату! – продолжала орать Джессамина. – Но вот ты здесь, пьешь и трахаешься со шлюхами за моей спиной!

Джентльмен недоуменно нахмурился.

–  Ми донна, я…

–  Не доннкай мне тут! – Джесс шагнула ближе, выпуская пар. – Вот какой пример ты подаешь нашему сыну? О, пресвятые Четыре Дочери, почему я не прислушалась к словам матери? А ведь она предупреждала меня о тебе!

Гуляки и привратники браавов внимательно прислушивались к уничижительной тираде Джесс; паренек, на которого она набросилась, не успевал даже слово вставить. И поскольку все взгляды были обращены на обиженную возлюбленную и ее пьяного кавалера, Мия воспользовалась своим шансом.

Закинув кошку на расстояние в пять метров, она зацепилась ею за кованные железные перила и крепко привязала трос. Мия находилась в четырех этажах над землей. Если она упадет, ее размажет по всей мостовой, а ведь перила были скользкими из-за дождя. Тем не менее, быстро, как ртуть, она шагнула в пустоту между зданиями и начала осторожно красться вперед.

Бесстрашная.

Добравшись до крыши борделя рядом с «Кормом», она выглянула из-за дымоходной трубы и совсем не удивилась, обнаружив возле двери на чердак двух несчастных браавов, стоявших под одним зонтом. Мия была уверена, что могла бы с легкостью устранить охранников белым чудно-стеклом из мешка – если бы она кинула аркимические сферы к ногам мужчин, те бы выпустили достаточно большое облачко «синкопы», чтобы охранники мгновенно потеряли сознание. Но чудно-стекло взрывалось с довольно громким хлопком, а шум мог поднять тревогу.

–  …Мффглмм…  – пробубнил Мистер Добряк.

–  Что?

–  … Он сказал «мффглмм»…

–  Дочери, ладно, ладно, можешь говорить.

Не-кот прокашлялся.

–  …Где комната Донны?..

Эклипс кивнула на угловые окна на верхнем этаже. Они были зашторены и не давали ни намека на то, что происходило за ними.

–  … Когда я смотрела в последний раз, с ней было пятеро мужчин…

–  Мне не нравится идея врываться туда вслепую,  – пробормотала Мия. – И есть вероятность, что карты там еще нет.

–  …Может, начнешь с притона черниломанов, поднимешься наверх и спрячешься, пока карта не прибудет?..

–  Звучит подозрительно похоже на план.

Мия спустилась на узкий выступ третьего этажа борделя и прыгнула сквозь пелену дождя на балкон «Собачьего корма». Выждав пару секунд, чтобы прислушаться к звукам внутри, заглянула в замочную скважину двери в спальню. На кровати с балдахином спали вповалку четверо мужчин разной степени обнаженности, на мехах рядом с ними валялись пустые чернильные иглы. Для всего мира они были мертвы.

Тихая, как тень, Мия достала отмычки из каблука сапога, умаслила замок балконной двери и скользнула внутрь. Квартет не очнулся от своих навеянных чернилами грез. Девушка смахнула капли дождя и уже начала красться мимо кровати, как вдруг послышался тихий стук. Мия с молниеносной скоростью пронеслась по комнате и спряталась за дверью в тот же момент, как та медленно начала приоткрываться.

–  Обслуживание,  – раздался юный голос. – Ми доны? Я принесла сахарную воду.

Внутрь вошла девочка в золотой маске куртизанки. Выглядела она как подросток, но одета была как женщина – в платье из черной потертой тафты и дешевого шифона. Она несла серебряный поднос с четырьмя красивыми кубками и графином с жидкостью лазурно-морского цвета. Увидев спящих черниломанов на кровати, служанка замолчала и повернулась, чтобы закрыть дверь и приглушить шум, доносящийся снизу.

В небе за балконной дверью сверкнула молния. Из-за спины девочки возникла рука и забрала ее поднос. Другая накрыла ей рот.

–  Тихо, тихо,  – прошептала Мия.

Та застыла, словно статуя на улице Тирана.

–  Я не желаю тебе зла, милая,  – сказала ассасин. – Даю слово. Я уберу руку, если пообещаешь не кричать.

Девочка кивнула, ее грудь часто поднималась и опускалась. Мия медленно убрала ладонь с ее губ и шагнула назад, положив руку на рукоять меча из могильной кости. Девочка медленно повернулась, осмотрела ее с ног до головы – клинки, черный наряд, острый взгляд,  – и задышала еще чаще, поскольку поняла, кто перед ней. Она оглянулась на кровать, ища признаки убийства.

–  Я пришла не за ними,  – заверила Мия.

–  Ты… пришла за мной?

Клинок окинула ее взглядом – глубокое декольте, тугой корсет, золотая маска. Женщина вдвое старше нее еще могла бы чувствовать себя комфортно в подобном наряде. Могла бы наслаждаться силой, которую он давал. Но перед ней стоял почти ребенок.

…Почти ребенок?

«Дочери, а я кто?»

Мия знала, что должна возвращаться к своим делам. Донна была наверху, карта – в пути, а ей требовалось прикончить первую и украсть вторую до утра. Но было в этой девочке что-то такое… Просто одна из дюжины, работающих в этих стенах. Какова вероятность, что Мия сама не оказалась бы в подобном месте, если бы ее не нашел Меркурио? Если бы ее жизнь сложилась немного иначе?

Мия знала, что это мягкосердечие. Что она должна быть сталью. И все же…

–  Сколько тебе лет? – спросила она.

–  Четырнадцать,  – ответила служанка.

Мия покачала головой.

–  Ты этого хочешь?

Та часто заморгала.

–  Чего?

–  Это то, о чем ты мечтала? – продолжила Клинок. – Когда была младше?

–  Я…  – ее взгляд уперся в меч на ремне Мии. В голосе появились невеселые нотки самоиронии: – Я молилась Аа, чтобы он сделал меня принцессой.

Мия улыбнулась.

–  Ни одна из нас не станет принцессой, милая.

–  Нет,  – коротко ответила девочка.

В комнате, словно утренний туман, повисло молчание. Мия просто смотрела на служанку, как всегда, позволяя тишине задать вопрос за себя.

– Лошади, – наконец ответила девочка, натянув платье на груди повыше. – Я мечтала работать с лошадьми. Может, думала о маленьком торговом фургоне. О чем-то простом.

– Звучит неплохо.

– У меня был бы черный жеребец по кличке Оникс. И белая кобыла Жемчужина. И мы бы мчали навстречу ветру, и никто бы нас не остановил.

– Так почему ты не исполнила свою мечту?

Девочка обвела взглядом комнату в борделе. В ее глазах погасли огоньки, и она беспомощно пожала плечами.

– Выбора не было.

– Ты могла бы выбрать мешки на их поясах, – Мия показала на костеродный квартет на кровати. – Драгоценности на их шеях. Я знаю мужчину по имени Меркурио, который живет в некрополе. Если скажешь, что тебя послала Мия, он поможет тебе обустроиться. Возможно, там, где есть лошади. Там, где ты хотела бы быть.

Взгляд на дверь. Страх в подведенных глазах.

– Меня поймают.

– Нет, если ты быстрая. Если ты умная.

За окном прогремел гром.

– К сожалению, нет, – ответила девочка.

– Это в тебе говорит Страх. Никогда его не слушай. Страх – трус.

Она осмотрела Мию сверху донизу и покачала головой.

– Я не такая, как ты.

Девушка увидела свое отражение в глазах служанки, когда небо вновь расколола молния. Мертвенно-бледная кожа. Могильная кость на поясе. Тени в глазах.

– Вряд ли ты хочешь стать такой, как я, – ответила она. – Но я сомневаюсь, – Мия протянула руку и развязала ленты золотой маски, – что это то, кем хотела бы быть ТЫ.

Лицо за маской оказалось истощенным. На губе заживала старая рана. Красивые глаза выглядели усталыми.

– Но это твой выбор. Всегда только твой.

Девочка перевела взгляд на черниломанов. Снова на Мию.

– И много их наверху? – спросила ассасин.

Служанка кивнула. Облизала разбитые губы.

– Худшие из них.

– Этим вечером сюда должны доставить пакет. Тебе что-нибудь об этом известно?

Девочка покачала головой.

– Мне мало что рассказывают.

Мия посмотрела на хрустальные кубки, графин и серебряный поднос. На девочку с усталыми глазами. Та, в свою очередь, смотрела на мешочек, валявшийся в куче разбросанной одежды черниломанов. На золотое кольцо на пальце одного из них.

– Как тебя зовут? – спросила Мия.

Девочка моргнула. Вновь взглянула на нее.

– Белль.

– Можешь оказать мне услугу, Белль?

В ее глазах мелькнула настороженность.

– Какую услугу?

Мия медленно обошла ее кругом. И кивнула.

– Можешь мне одолжить это платье?

Мию и Маттео увели с арены два стража в латах и плащах с символом семьи Рем. Глядя на сокола на их груди, Мия ощутила, как нарастает неприятное чувство в ее животе. Сидоний, хромая, вышел из лазарета в задней части крепости. После драки с Мией мужчине зафиксировали нос деревянной шиной и наложили швы на лоб. Девочка по имени Личинка вышла следом, подошла к крупному мастифу и позволила ему слизать кровь Сидония с ее пальцев. Она посмотрела на Мию и вновь скромно улыбнулась.

Мия не знала, как относиться к этой девчонке, и, несмотря на горечь поражения от руки экзекутора, улыбнулась в ответ.

Стражи подобрали Сидония, и новобранцев повели к огромным двустворчатым дверям в задней части крепости. Там их встретила худая женщина с длинными седыми волосами и тремя кольцами на щеке. Ей было около пятидесяти, и она держалась почти как королева. Ее тело облегало струящееся платье из дорогого красного шелка, а шею опоясывал серебряный торквес, как у Фуриана.

– Я Антея, мажордом этого дома, – сказала она. – Управляющая хозяйством домины. Вы будете называть меня магистра. Прежде чем запереть на неночь, вам дадут помыться и накормят. Если у вас есть ко мне вопросы, можете задавать их.

Сидоний потер рукой окровавленный подбородок и смерил женщину взглядом.

– А вы потрете мне спинку, донна?

Магистра покосилась на стражей. Мужчины достали деревянные дубинки и выбили из Сидония дерьмо прямо в холле. Мия закатила глаза, гадая, как этот итреец может быть таким тупым. После хорошей взбучки – уже второй за перемену – Сидоний лежал на плиточном полу в брызгах собственной крови.

– Это н-нет… как я понял?..

– Не путай меня с обычной служанкой, щенок, – сказала магистра; ее темные глаза вперились в надпись «ТРУС», выжженную на его груди. – Я знаю нашу домину с тех пор, как она была ребенком, и в ее отсутствие я – глава этого дома. А теперь хватит пачкать мой пол и следуй за мной.

Сидоний поднялся на дрожащих ногах, его лоб и губы кровоточили. Мия наблюдала за магистрой уголком глаза. Женщина напоминала мажордома ее отца – лиизианца по имени Андриано, – который управлял этим домом, когда на стенах еще развевался герб семьи Корвере. Он тоже был рабом, но вел себя как свободный человек. Антея, похоже, была сделана из того же материала.

«Как говорится, чем больше перемен…»

– Можно вопрос, магистра? – спросила Мия.

Антея оглянулась и пристально на нее посмотрела, прежде чем ответить:

– Задавай.

– Я видела соколов на стенах во дворе. – Мия скривилась, массируя ушибленные ребра. – Но разве наша домина не из семьи Леонида?

– Сокол – символ Марка Рема, – кивнула женщина. – Да благословит и сохранит его Аа. Это был его дом, полученный в награду за службу республике после Восстания Царетворцев. Ныне он отправился на вечный покой у Очага, и замок перешел во владения его вдовы, твоей новой домины.

Неприятное ощущение в животе Мии достигло самых пят.

«Я так и знала, мать вашу!»

Мия понятия не имела, где сейчас Мистер Добряк, но почти слышала его упрек у себя в ушах. Она не только проворонила место в желанной коллегии, но еще и попала в рабство к жене судьи, которого сама же и убила . С каждой новой переменой ее замысел все ниже и ниже спускался по канализационной трубе…

«Будь спокойной. Будь терпеливой. Леона никогда не узнает».

Мия склонила голову и покорно последовала за магистрой. Их провели по широкому залу, вся троица хромала после мучительной тренировки. Мия еще приходила в себя после новостей о Леоне, об еще одном даркине, но где-то на задворках сознания дитя, которое бродило по этим коридорам, изумлялось, как сильно поменялось Воронье Гнездо. Планировка осталась нетронутой, но интерьеры…

Донна Корвере предпочитала роскошь во всем, но теперь помещения стали проще – прекрасные гобелены и ковры сменились рыцарскими доспехами и боевым оружием. Мие хотелось посмотреть на свою старую комнату, на океан с балконов, но ее со спутниками повели по спиральной лестнице в холл и к клеткам. Дальше путь ограждали железные подъемные решетки, на стене рядом находилось сложное механическое устройство. Страж вставил странный ключ, нажал по очереди какие-то рычажки. Решетки поднялись, и магистра загнала Мию и остальных внутрь.

Дарий Корвере использовал просторный нижний уровень для проживания в суровые летние месяцы, но теперь его переоборудовали в казарму. Помещение поделили на шесть клеток, огражденных рядом тяжелых железных прутьев.

«Очень щедро со стороны донны позволить своим питомцам жить под землей…»

Проходя мимо клеток, Мия заметила свежую солому, огромные кандалы. На стенах сияли аркимические сферы. В казарме пахло дерьмом и потом, но, по крайней мере, здесь было прохладно. Стража провела их в конец длинного коридора, где обнаружилась большая купальня в завесе густого пара. Магистра запустила Мию и ее спутников внутрь, стража осталась снаружи. Мажордом выжидательно посмотрела на них.

– Раздевайтесь, – приказала она.

Другая девушка возраста Мии залилась бы краской. Стала бы дрожать или просто отказалась бы это делать. Но Мия рассматривала свое тело как очередное оружие, не менее опасное, чем любой клинок. Ткачиха Мариэль одарила ее достаточно острыми изгибами, чтобы убить человека, если появится надобность, а Мия загубила столько жизней, что и не сосчитать.

Какая разница, если она оголит немного кожи?

Посему девушка, не мешкая, сняла свои лохмотья и сапоги и замерла обнаженная, окутанная паром. Сидоний еще не отошел от сегодняшних избиений, чтобы обратить на нее внимание и оценить по достоинству, но Мия заметила боковым зрением, как Маттео упивается видом ее тела. Магистра указала на каменную лавочку рядом с бассейном. Мия увидела бритвы, расчески и мыло.

– Гладиаты моются вместе, едят вместе, сражаются вместе, – объяснила женщина. – Но до тех пор, пока вы не переживете Отсев, вы будете сами печься о своей гигиене. Имейте в виду: я не потерплю грязь под этой крышей. И позаботься о своих волосах, девочка. – Магистра посмотрела на длинные грязные локоны Мии. – Если я найду в них хоть одну вошь, то все срежу.

Женщина подняла точеную седую бровь, ожидая вопросов. Спустя несколько мгновений коротко кивнула.

– Я вернусь через двадцать минут. Заставите меня ждать – и будете вознаграждены поркой.

Магистра ушла, но стражи остались дежурить за дверью. Мия залезла в ванну и со вздохом погрузилась под воду. Температура была идеальной, и девушка наслаждалась теплом, водя руками по своей коже. Убрав волосы со лба, она наконец вынырнула, смаргивая капли с ресниц. Мия бросила взгляд на Маттео и приподнялась так, чтобы ее грудь показалась над поверхностью воды. Юноша входил в бассейн и прикрывал ладонями свою промежность, безуспешно пытаясь скрыть эрекцию.

– Четыре Дочери, ты им кому-нибудь глаз проткнешь! – прорычал Сидоний. – Такое впечатление, будто ты никогда раньше сисек не видел.

Маттео показал костяшки, и Мия засмеялась. Затем потянулась к медовому мылу, размышляя, как будет воспринято предложение мира. Зачастую отморозки отваливали, стоило дать им отпор…

– Не будь ты такой свиньей, Сидоний, я бы даже сочла тебя забавным.

– Да, что ж, не будь ты такой мандой, я бы даже счел тебя привлекательной, вороненок.

– Думаю, я как-нибудь переживу.

Итреец усмехнулся и осторожно коснулся рукой сломанного носа. Хоть она и устроила ему взбучку, похоже, Сидоний не принял это близко к сердцу, и Мия решила, что он один из тех, кто выражает свои чувства посредством насилия. Из тех, кто войдет в таверну и выбьет все дерьмо из первого попавшегося человека, который косо на него посмотрит, но стоит драке закончиться, как он будет называть своего противника «братом» и купит ему выпивку. После того как она поставила его на место, мужчина, казалось, был настроен более добродушно. И все же, наблюдая, как Сидоний трогает свои новые швы, Мия не знала наверняка, что бы он предпочел: трахнуть ее или убить.

– Кто тебя подлатал? – спросила она, смаргивая мыльную пену. – Та девочка?

– Ага, – кивнул Сидоний. – Все зовут ее Личинкой.

– Что это за имя такое?

Здоровяк погрузился в воду по подбородок.

– Без понятия. Но она ловко управляется с иглой. И умело. Ее ждет много работы после Отсева.

Маттео наконец оторвал взгляд от груди Мии и нахмурился.

– Что это вообще за Отсев, о котором все говорят?

Сидоний фыркнул.

– Откуда ты такой взялся, парень?

– Из Ашкаха. Я жил неподалеку от Пылепадов.

– И что, там нет арен?

Маттео покачал головой.

– Я даже океан ни разу не видел до прошлого месяца. Никогда не покидал свою деревню. А теперь я здесь. Запертый с итрейскими свиньями и двеймерскими дикарями.

– Следи за языком, – Сидоний поднял бровь. – Я итреец.

– Вот-вот, – поддакнула Мия. – А самый гениальный юноша, которого я когда-либо встречала, был двеймерцем.

Сидоний кивнул.

– Так что на твоем месте я оставил бы это дерьмо при себе, деревенщина.

Маттео пробормотал извинения и замолк. Шли минуты, юноша возился с мылом, в конце концов уронил его и начал шарить руками в воде.

– Как ты здесь оказался? – спросила Мия.

Маттео пожал плечами, из-за пара его темные кудряшки липли к коже.

– Меня продал отец. Всему виной карточные долги. Отделался от меня ради денег.

– Хер господний, – прорычал Сидоний. – А я считал себя бесчувственным.

– Ты неплохо владеешь мечом, – заметила Мия. – Где ты научился драться?

– У дяди, – юноша провел пальцами по волосам; Мия невольно засмотрелась, как играют мышцы на его руке, пока распутывала свои колтуны. – Я собирался присоединиться к легиону. Надеялся, что однажды меня отправят в крупный город. Всегда хотел увидеть Город мостов и костей.

– Возможно, твое желание сбудется, – ответила Мия. – «Венатус Магни» проходят в Годсгрейве.

– Что это?

– Величайшие игры в году, – объяснил Сидоний. – Их проводят во время истиносвета, когда все глаза Аа открыты в небе. Все деньги достаются выигравшему сангиле. А гладиат, который победит в «Магни», получит главнейший приз, лучший из всех.

В темно-карих глазах Маттео загорелась надежда.

– Свободу?

Крупный итреец кивнул.

– Гладиат может выкупить свою свободу, если выиграет достаточно монет. Но гладиат, который победит в «Магни», получит свободу от самого бога.

Юноша недоуменно нахмурился, явно не улавливая мысли. Сидоний закатил глаза.

– Слышал басню о нищем и рабе?[21]Притча из Евангелия от Аа. В одну прекрасную перемену мудрый бог Света решил проверить благородство своих подданных. Посему он переоделся в лохмотья нищего и сел перед грандиозным храмом, построенным в его честь, поставив рядом миску для милостыни. Мимо прошел король в своей золотой короне, и нищий попросил о монете. Но король ему отказал. Мимо прошел кардинал в шелковой мантии, и нищий снова попросил о монете. Но кардинал ему отказал. Затем пришел раб, и Аа, будучи мудрым, ни о чем не просил, поскольку мужчине было нечего дать. Но увидев, в каком тяжком положении находится нищий, раб снял с себя плащ – свое единственное имущество – и накинул его на плечи старого бедняка. Тогда Аа отбросил свою маску и встал, а изумленный раб пал на колени. «Прошу, – молвил Аа. – Встань. Ведь даже в бедности ты не лишен достоинства. Волею моею ты больше никогда не будешь преклоняться». И тогда бог Света наградил раба свободой. Тот был очень доволен. И никто не задался вопросом, что бы раб дал следующему нищему, если бы первый не оказался богом, или не задумался о том, что с точки зрения экономической политики королю не имеет смысла разгуливать по улицам и раздавать обездоленным деньги налогоплательщиков, когда государственная инфраструктура остро нуждается в капитальном ремонте, и почему создатель Вселенной не нашел занятия получше, чем спуститься на землю и морочить людям головы. Пф-ф-ф. Притчи.

– Да.

– Ну, чтобы почтить бога Света во время истиносвета, каждого нищего в Годсгрейве кормят из казны республики. А чемпиону «Магни» дарует свободу сам великий кардинал. Облаченный в одни лохмотья, прямо как Аа в евангелии.

Сидоний подался вперед, его глаза заблестели.

– А затем, будто этого недостаточно, гребаный консул наденет на тебя венок победителя. Только представь себе! Обезумевшая толпа. Этот богобоязненный ублюдок Дуомо, переодетый в нищего, и костеродный придурок Скаева целуют тебя в зад на глазах у всей арены, – Сидоний расплылся в безумной улыбке. – Каждая женщина в Годсгрейве будет знать твое имя. Ты будешь купаться в кисках до конца своей жизни, деревенщина.

Мия взглянула на рябь на воде. Представила все это снова, как делала на протяжении уже многих месяцев. Великого кардинала Дуомо, стоящего на расстоянии вытянутой руки и одетого в тряпье бедняка.

Ни одного собора поблизости.

Никакого убранства священника на его плечах.

«И никакой троицы на шее…»

А рядом с ним – консул Скаева с венком победителя в руке…

– И все, что требуется, это победить в «Венатусе Магни»? – спросил Маттео.

Сидоний вытаращил глаза.

– Все? Да, это все , что тебе нужно сделать. Просто победить в величайших играх в республике. Сражаясь с лучшими гладиатами под солнцами. Эта коллегия пока даже не прошла отбор, чтобы участвовать в играх.

– Ну, и как мы это сделаем?

– С большим трудом, – вздохнула Мия. – Коллегия, которая заработает достаточно венков до истиносвета, может послать от себя гладиатов. Но, судя по всему, у нашей домины это первый сезон соревнований, и, похоже, на ее имени только один венок победителя, – девушка насупилась. – Фуриана.

– И мы трое пока очень далеки от арен, – проворчал Сидоний. – Прежде чем мы вообще попадем в число гладиатов, нам нужно пережить Отсев.

– Ну так объясни наконец, – потребовал Маттео. – Что это за Отсев?

– Отбраковка, – ответил Сидоний. – Она проводится перед каждой важной игрой, ведущей к «Венатусу Магни». Отделяет зерна от плевел.

– Никто не знает, как будет проводиться новый Отсев, – добавила Мия. – Эдиторы меняют его каждый год. Но следующий будет проходить через две недели. В Блэкбридже.

Маттео с трудом сглотнул, его челюсти заходили желваками.

– Но если мы не знаем, как он будет проводиться, то как к нему подготовиться?

– Ты молишься? – спросила Мия.

– …Да.

Девушка пожала плечами.

– На твоем месте я бы начала с этого.