Онлайн чтение книги Грядет тьма There Will Come a Darkness
8. Антон

АНТОНУ СНИЛИСЬ СНЫ, но не об озере. Ему снились лица в капюшонах, глаза со зрачками в форме черных солнц. Он видел бледные отпечатки рук, выжженные на его коже.

– Парень! Эй, парень! Проснись!

Антон резко поднялся, готовый бежать. Его взгляд упал на Бледную Руку, неуверенно присевшую возле его постели из подушек.

События последней пары часов захлестнули его. Бледная Рука в его квартире. Побег от людей Ильи. Сон в темном и влажном алькове разрушенного мавзолея.

– Тебя трясло, – сказала она. – Плохой сон?

– А есть другие? – Он потер глаза. – Как долго я проспал?

– Пару часов, – ответила она. – Уже вторая половина дня.

– Где твоя сестра?

– Она ушла, чтобы добыть еды, – ответила Эфира. Когда Антон нахмурился, девушка рассмеялась. – Ой, да ладно. Ты же не боишься оставаться со мной наедине, не так ли?

– Не боюсь, – ответил он. – Но она намного приятнее тебя.

Эфира снова рассмеялась. Ее смех был неожиданным – громким, легким, открытым.

– Это точно. Она скоро вернется, если тебе так спокойнее. Ты останешься?

Антон сложил руки на коленях.

– А у меня есть выбор?

– Мы не станем держать тебя в заложниках, – сказала Эфира. – Но кажется, вчера ночью я спасла тебе жизнь.

– Ой, да ладно. Я слышал, что ты сказала, – ответил Антон. – Вы разговаривали на лестничной площадке этим утром. Ты думала, что я сплю.

Выражение лица Эфиры не изменилось. Она просто смотрела на него, скрестив руки на груди.

– Ты думаешь, что отпускать меня слишком опасно. – Он сглотнул. – Ты привела меня сюда, зная, что не отпустишь живым.

Возможно, Беру и верила, что ее сестра не способна на нечто подобное, но Антону был знаком вкус отчаяния. Момент, когда оно ловило в свои когти и заставляло жертвовать даже тем, что ты считал дорогим. Он был сам по себе с одиннадцати лет и за это время продал части себя – достоинство, добродетель, чистую совесть, если они у него когда-то были, – чтобы спасти всего себя. Он ни разу не уклонился.

Так что, когда Эфира пригрозила отдать его людям, охотящимся на него, когда сказала сестре, что может убить его, если он им не поможет, Антон поверил ей.

– Ты знаешь, почему я привела тебя сюда, – сказала Эфира. – Мне нужна твоя помощь, чтобы спасти жизнь сестры.

– А если я откажусь? Ты позволишь мне уйти?

Прежде чем девушка успела ответить, со стороны потайной лестницы донесся шум шагов. Мгновение спустя дверь, вздрогнув, открылась, и вошла Беру с корзиной картофеля и лепешками.

Она неловко остановилась у двери и переводила взгляд с одного на другого.

– Что происходит? – в ее голосе зазвучала тревога.

Взгляд Эфиры был прикован к Антону. Она ждала.

Он знал, каким должен быть его ответ. Он встретился с Беру взглядом.

– Я решил вам помочь.

______________

Прошел почти год с того дня, когда Антон в последний раз использовал свой Дар, но как только он вошел в омут провидцев, то почувствовал знакомое учащение сердцебиения. Прикосновение холодной воды к ногам вырвало вздох из его горла. Он уже дрожал. В левой руке юноша сжимал единственный подарок, полученный за шестнадцать лет. Его подарила Безымянная дама в последнюю встречу. Природный магнит, не больше яблока, гладкий, серый и совершенно непримечательный.

Краем сознания он чувствовал эши двух сестер, стоящих в пустом мавзолее вместе с ним. Эша Эфиры – та же пульсирующая вибрация, которую он почувствовал, когда она забралась в его комнату. И Беру. С ее эшой было что-то не так. Антон впервые заметил это в крипте. Она была странным образом затуманена, словно приглушенный звон колокола. Словно это был не целостный, непрерывный звук.

– Я никогда раньше не видела действий провидца, – сказала Эфира из-за его спины. – Как это работает?

Антон едва ли был экспертом. Всему, что он знал об особенностях Дара взора, его научила миссис Таппан. Даже если это ему не помогло.

– Каждый из четырех телесных Даров по-разному взаимодействует с эшой , – сказал он. – Ты, например, можешь давать и забирать эшу у живых существ, потому что у тебя есть Дар крови. Люди с Даром сердца могут усиливать свою собственную эшу , чтобы сделать себя сильнее и быстрее. Алхимики и изобретатели с Даром разума могут наделять обычный материал эшой , чтобы заставить их делать невозможное. Раскаленный свет, горящий без пламени, или вино, исцеляющее морскую болезнь, например.

– Но Дар взора не позволяет тебе отдавать эшу , усиливать ее или трансформировать, – сказала Эфира.

– Нет, – согласился Антон. – Я не могу манипулировать эшой , но я могу ее чувствовать. Все эши в мире вибрируют с разной частотой. Я чувствую эти вибрации. Даже сейчас. Прорицание помогает мне найти их, искать в узорах эши , проплывающих по нашему миру. Как правило, провидцы могут просто находить людей. Но то, что вы ищете – артефакт, с помощью которого когда-то подняли мертвых, – такое мог создать только изобретатель, то есть оно наполнено эшой .

– Раз все артефакты наполнены эшой , ты можешь их найти? – спросила Беру.

– Не совсем, – ответил Антон. – Провидцам нужна одна важная вещь, чтобы найти артефакт или человека, – их имя. Имя человека привязывает к нему эшу . Вот почему у нас есть Дни нарицания. Однако у большинства повседневных артефактов нет имени. Но у редких есть, потому что имена помогают привязать эшу к артефактам и сделать их еще более могущественными.

– Как Чаша Элиазара, – сказала Эфира.

– Правильно, – ответил Антон, опуская взгляд. Он не сказал ей, что это в теории. Если бы у большинства провидцев были такие способности, как у Антона, они могли бы разбогатеть, отслеживая потерянные могущественные артефакты прошлых пророчеств.

– И каково назначение воды и камня? – спросила Беру.

– Это способ сосредоточиться и направить мой Дар, – сказал он. – Как движения коа для Дара сердца. Или узоры связи для Дара крови.

Неподвижность омута провидцев, как научила его Безымянная дама, помогает провидцу сосредоточиться. Рябь магнита повторяет вибрации эши , усиливая их, чтобы натренированный провидец мог их разделить.

Антон вышел на центр омута провидцев. Сделал вдох и бросил магнит в воду. Та сразу же начала бурлить, двигаясь и вращаясь.

Он закрыл глаза и последовал за рябью магнита через потоки эши , составляющие мир. Юноша позволил гулу этих потоков омыть себя, позволил своему телу ослабнуть, когда потянулся к ткани этого дрожащего мира. Он не направлял эшу , а позволял ей направлять его, позволял утягивать себя глубже и глубже, в сплетающиеся потоки, в извилистые пути священной энергии. Но пока его утягивали потоки, что-то еще тянуло его.

Воспоминания. Озеро.

Его схватили руки. Его пронзил лед. Нет, нет, нет! «Я могу стряхнуть его», – сказал он себе. Он мог это сделать. Антон прощупывал свой путь в потоке, словно пробираясь по ниточке, с многими тысячами других нитей, секущихся и переплетающихся вместе.

Антон покачивался, вода бурлила.

Он почувствовал, как жаждет заполучить его темная пасть замерзшего озера. Вода кипела дико, словно потрясенная ужасной бурей. Он свалился со всплеском, ахнув, когда его накрыла вода. Омут провидца превратился в потрескавшийся лед, сломанные колонны – в ряд возвышающихся деревьев.

Он стоял по колено в снегу, соленые слезы жгли глаза, его придавили, и он боролся, боролся, боролся.

– Хватит! – умолял он. – Пожалуйста, хватит!

Он освободился и побежал на середину озера. Ветер царапал щеки, а за спиной раздавался смех. Антон бежал, а под ногами трещал лед, бежал и бежал, но не мог спастись от растущей бездны озера.

Он бросился в ледяную воду. К коже прижались пальцы. Над ним нависло лицо, его рот – широкая улыбающаяся дыра.

Холодная, словно нож, вода накрыла его. Легкие болезненно сжались. Борясь, юноша не видел ни намека на поверхность, вода вокруг него была темной. Он плавал, он тонул. Его легкие сдались давлению. Сердце замедлило биение. Глаза закрылись.

Оставалось теперь только одно. Не вода и не холод. Не ужасное смеющееся лицо. Только его Дар, звенящий в его костях, наполняющий его вены, хватающий его холодными, костяными пальцами, тянущий его вниз, вниз, в темноту, в темную яму. И он знал, что если откроет глаза, то увидит то, что хочет поглотить его, хочет уничтожить его, хочет…

______________

Антон очнулся.

Мавзолей был неподвижен. Он лежал наполовину в омуте провидцев, перегнувшись через край. Косые лучи солнца падали сквозь разрушенную крышу над ним. Беру опустилась на колени рядом с ним, тревожно хмурясь. Эфира стояла за ее плечом, наблюдая за ним с едва скрытым нетерпением.

– Сработало? – спросила она.

Он покачал головой и поднялся, перелезая через край омута.

– Я не смог. Простите.

– Что случилось? – спросила Беру.

Мгновение ее лицо казалось искаженным ужасным криком, но когда Антон моргнул, оно снова стало обычным. Встревоженным.

– Я… я пытался рассказать вам. Я не могу пользоваться Даром, не видя… – Он попытался сформулировать.

Не видя, как брат удерживает меня под водой.

Воспоминания об озере вспыхнули перед его внутренним взором.

– Не видя чего? – настаивала Эфира.

Он встал на ноги.

– Простите, – сказал Антон. – Я никому о вас не расскажу, я даже не стану вас упоминать, но я не могу… это ошибка. Простите.

Он побежал прочь от омута провидцев, спотыкаясь о камни и мусор, осыпавшиеся с разрушенных стен мавзолея, Эфира звала его:

– Что ты видел?

Слова выгнали его на вечерний воздух, отдаваясь эхом в голове еще долго после того, как мавзолей исчез из виду.

Антон думал, что оставил прошлое позади, но оно пришло за ним. Теперь он знал. Он все еще тот же испуганный, утопающий мальчик. И всегда таким будет.