Онлайн чтение книги Ведьмино отродье Hag-Seed
4. Волшебная мантия

В ту же секунду в кабинет вошли двое охранников. Они, должно быть, стояли за дверью и ждали сигнала, каковым, вероятно, стал вопль Феликса. Сейчас он отвесил себе мысленный подзатыльник за то, что был таким предсказуемым.

Тони наверняка проинструктировал охранников заранее: мерзавец всегда отличался деловой хваткой. Они встали с двух сторон от Феликса. Один – черный, второй – очень смуглый. Мускулистые руки сложены на груди, лица непроницаемы. Это были новые сотрудники, Феликс их не знал. И что важнее в данном случае, они не знали Феликса, нельзя было рассчитывать на их лояльность. Тони предусмотрел все.

– В этом нет необходимости, – сказал Феликс, но на этот раз Тони даже не потрудился ответить. Он легонько пожал плечами, кивнул головой – властное движение наделенного полномочиями человека, – и Феликса взяли под руки и вывели на стоянку. Вежливо, но решительно.

Рядом с его машиной стояла стопка картонных коробок. Он купил эту подержанную машину – красный «мустанг» с откидным верхом – в порыве сопротивления кризису среднего возраста, когда чувствовал себя по-прежнему бодрым и удалым. Еще до Миранды, которой потом не стало. «Мустанг» был ржавым еще при покупке и с тех пор проржавел еще больше. Феликс давно собирался его продать и купить другую машину, более темного цвета. Теперь можно об этом забыть. Он еще не открывал конверт с выходным пособием, но заранее знал, что там будет лишь допустимый минимум. Никакой тебе роскоши в виде подержанных автомобилей.

Моросил дождик. Охранники помогли Феликсу загрузить картонные коробки в «мустанг». Они не проронили ни слова. Феликс тоже молчал. Да и что можно было сказать?

Коробки промокли. Интересно, что в них лежит? Бумаги, памятные вещи, кто знает? В тот момент Феликсу было плевать. Он подумывал, а не сделать ли широкий жест? Сложить все коробки посреди стоянки и поджечь! Но чем поджечь? Тут нужен бензин, спички или зажигалка, а у Феликса не было ни первого, ни второго, ни третьего. Да и зачем давать Тони еще одно оружие против себя? Вызов пожарных, звонки в полицию, Феликса уводят в наручниках, он что-то невнятно бормочет и орет благим матом, ему предъявляют обвинения в поджоге и нарушении общественного порядка. Назначена психиатрическая экспертиза, проплаченная Тони. Установлен диагноз. Видите? – скажет Тони на заседании Правления. – Параноик. Психованный. Слава богу, мы избавились от него вовремя, пока он не съехал с резьбы прямо в театре .

Когда они запихивали в «Мустанг» последние промокшие коробки, на стоянку выкатилась одинокая упитанная фигура. Лонни Гордон, председатель Правления фестиваля, с зонтиком над лысеющей головой со всклоченными волосами, пластиковым пакетом, какой-то палкой и охапкой чего-то, что по виду было похоже на шкуру скунса, и увенчивала все это дохлая белая кошка.

Старый хрыч и предатель. Феликс не удостоил его даже взглядом.

Вперевалочку, шлеп-шлеп по лужам, подошел толстый Лонни, сопящий, как морж.

– Феликс, мне очень жаль, – сказал он, поравнявшись с багажником «мустанга».

– Черта с два тебе жаль, – отозвался Феликс.

– Я голосовал против, – скорбно проговорил Лонни. – Меня задавили большинством голосов.

– Ага, как же, – сказал Феликс. Палка оказалась его тростью с лисьей головой; дохлая кошка – его бородой для Просперо; ворох шкур, теперь он разглядел, был его волшебной мантией. Шкурки намокли, мех местами свалялся. Пластмассовые глазки-бусинки тупо глядели на Феликса, плюшевые хвосты уныло свисали. В сером пасмурном свете дня мантия выглядела по-дурацки. Но на сцене, украшенная листвой, золочеными цветами и блестками, она смотрелась бы великолепно.

– Мне правда жаль, что все так получилось, – сказал Лонни. – Я подумал, тебе захочется это забрать. – Он попытался вручить Феликсу мантию, бороду и трость, но тот их не принял. Стоял, опустив руки, и просто смотрел на Лонни. Момент был неловкий. Лонни и вправду расстроился: сентиментальный старый пердун, он плакал в конце трагедий. – Пожалуйста, – сказал он. – Возьми на память. Ты вложил столько труда. – Он опять протянул вещи Феликса. Чернокожий охранник забрал их и запихал в машину.

– Не стоило беспокоиться, – сказал Феликс.

– И вот еще, – Лонни протянул ему пластиковый пакет. – Твой сценарий «Бури». С твоими пометками. Я позволил себе заглянуть… это был бы шедевр. – Его голос дрожал. – Может, когда-нибудь пригодится.

– Ты бредишь, – сказал Феликс. – Ты и эта тварь Тони… вы разрушили мою карьеру, и ты это знаешь. Лучше бы вы меня пристрелили. – Это было преувеличение, но Феликса хоть чуть-чуть утешало, что можно ткнуть кого-то носом в его собственные невзгоды. Кого-то добросердечного, бесхарактерного и уязвимого в отличие от Тони.

– Я уверен, что у тебя все образуется, – сказал Лонни. – В конце концов, такие творческие инициативы, такой талант… Наверняка есть и другие места… Новый старт…

– Другие места? – перебил его Феликс. – Мне уже пятьдесят! Как-то я староват для новых стартов, тебе не кажется?

Лонни тяжело сглотнул.

– Я понимаю, что ты… Мы обязательно вынесем тебе благодарность. На следующем заседании. Было еще предложение поставить статую… ну, знаешь… бюст. Или, может, фонтан в твою честь…

Творческие инициативы. Талант. В театральной среде как-то уж слишком злоупотребляют этими словами, с горечью подумал Феликс. А три самые бесполезные вещи на свете: член священника, сиськи монахини и выражение искренней благодарности.

– Засунь этот бюст себе в… – начал было он, но потом смягчился. – Спасибо, Лонни. Я знаю, ты хочешь как лучше. – Он протянул руку. Лонни ее пожал.

Неужели по красным щекам старика и вправду текли слезы, дрожали губы? Теперь, когда Тони встал у руля, Лонни следует поберечь задницу, подумал Феликс. Особенно если он будет и дальше так раскисать, мучаясь угрызениями совести. Церемониться Тони не станет: он сокрушит оппозицию, подавит сомневающихся, окружит себя бандой громил, разгонит всех, кто ему неугоден.

– Если тебе будут нужны рекомендации, – сказал Лонни, – я с радостью помогу… или… я понимаю, тебе сейчас… может быть, когда ты отдохнешь… Ты работал на износ. С тех пор, как… это ужасно… мне очень жаль… Так не должно быть. Человеку не выдержать столько горя…

Лонни присутствовал на обоих похоронах, сначала на Надиных, а затем Миранды, он бросил маленький букетик бледно-розовых чайных роз в крошечную могилу. Тогда Феликс подумал, что это несколько театрально, хотя был благодарен за проявление чувств. Под конец Лонни не выдержал и разрыдался, сморкаясь в платок размером со скатерть.

Тони тоже присутствовал на похоронах, подлая крыса, в черном галстуке, со скорбной рожей, хотя, возможно, он уже тогда вынашивал планы, как занять место Феликса.

– Спасибо, – повторил Феликс, оборвав Лонни на полуслове. – Со мной все будет в порядке. И вам спасибо за помощь, – обратился он к охранникам.

– Осторожнее на дороге, мистер Филлипс, – сказал один из них.

– Да, – сказал второй. – Мы просто делаем свою работу.

Они вроде как извинялись. Возможно, они сами знали, каково это – быть на месте того, кого увольняют.

Потом Феликс сел в проржавевший «мустанг», выехал со стоянки и помчался в свою оставшуюся жизнь.