Пауло Коэльо. Хиппи

Онлайн чтение книги Хиппи Hippie
Пауло Коэльо. Хиппи

О, Мария, без греха зачатая, моли бога о нас, к тебе прибегающих.

И дали знать Ему: Матерь и братья Твои стоят вне, желая видеть Тебя.

Он сказал им в ответ: матерь Моя и братья Мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его.

Лк. 8:20-21

Я подумал, что путь подходит к концу

Что исчерпал себя

Что путь вперед закрыт

Что припасы иссякли

Что пришел час укрыться

В безмолвии тьмы

Но тут вдруг узнал

Постоянство твоего влеченья

И когда усталый язык позабыл прежние слова

Новые мелодии расцвели в моем сердце

И там где обрывались старые дороги

Возник новый мир

Рабиндранат Тагор

Посвящается Кабиру, Руми, Тагору, Пауло де Тарсо, Хафезу, которые со дня нашей встречи идут со мною рядом, которые написали главы в книге моей жизни, рассказанные здесь – порою их словами.

Все, о чем повествуется здесь, было прожито и пережито мной лично. Иногда мне приходилось изменять порядок эпизодов, имена и приметы людей, спрессовывать события, избегая повторов, но все, что здесь рассказано – было на самом деле. Я писал в третьем лице, чтобы мои герои говорили своим голосом, описывая собственную жизнь.


В сентябре 1970 года право называться центром мира оспаривали лондонская Пикадилли и амстердамская площадь Дам. Однако многие не знали об этом, и спроси у них кто, ответили бы – Белый Дом в Соединенных Штатах и Кремль в Советском Союзе. Но эти «многие» черпали сведения из газет, телевидения и радио, – словом, из средств массовой информации, – давно устаревших, которым никогда больше не обрести свое прежнее значение, то, каким было оно при их появлении.

В сентябре 1970 года авиабилеты были безумно дороги, и путешествия могли позволить себе только немногие избранные. Впрочем, это почти или совсем не касалось огромного множества молодых людей, о которых СМИ если и упоминали, то исключительно живописуя их внешний вид: они, мол, отпускают себе длинные волосы, носят яркую и разноцветную одежду, не моются (что было неправдой, но юнцы не читали газет, а люди взрослые верили во все, что могло хоть как-то опорочить тех, кто «представлял угрозу обществу и добропорядочности»), а кроме того, подавая отвратительный пример целому поколению своих сверстников, намеренных преуспеть в жизни, прельщают их идеями «свободной любви» и прочими проявлениями аморализма. Ну и ладно – у молодых людей обоего пола, о которых газеты отзывались с таким презрением, имелась собственная система распространения информации, совершенно недоступная для посторонних.

«Невидимая почта» вовсе не предназначена была для рекламирования новой модели «Фольксвагена» или нового сорта стирального порошка, неустанно навязываемых потребителю во внешнем мире. Информация сводилась лишь к тому, где возьмет начало очередная дорога, по которой двинутся эти наглые, косматые, грязные парни и девицы, живущие в свальном грехе и одевающиеся так, как ни один порядочный человек себе не позволит. Девчонки с вплетенными в косы цветами и в юбках до полу, в цветастых рубашках и, разумеется, без лифчиков, зато в ожерельях и бусах всех видов и размеров; юноши с нестриженными волосами и бородами, в джинсах, заношенных и рваных от непрерывной носки – очень уж трудно было купить новые, джинсы были дороги во всем мире, за исключением Соединенных Штатов, где бывшая спецодежда вышла из рабочих гетто и перебралась на грандиозные концерты и фестивали в Сан-Франциско и окрестностях.

«Невидимая почта» существовала прежде всего потому, что люди, приходившие на эти концерты, хотели знать, где они должны встретиться, и как им посмотреть мир не из окон туристических автобусов, где путешественники помоложе томятся от рассказов гида, а постарше – дремлют. И вот так, из уст в уста, перелетали вести о том, где состоится ближайшее грандиозное действо и где начнется ближайший маршрут. И ни для кого не было никаких финансовых ограничений, потому что любимым писателем всего этого сообщества был не Платон и не Аристотель, и даже не авторы комиксов, обретших в те дни громкую славу и неимоверную популярность. Великая книга, без которой никто не пускался в путь по Старому Свету, называлась «Европа за пять долларов в день» и написал ее Артур Фроммер. Из нее узнавали, где переночевать, что посмотреть, где поесть и где послушать живую музыку, не платя практически ничего.

Единственная ошибка Фроммера была в том, что он ограничился Европой. Разве не было в мире иных достопримечательностей? Разве многих не тянуло в Индию сильней, чем в Париж? Автор исправил свой промах несколько лет спустя, но еще до этого «Невидимая почта» проложила маршрут в Южную Америку, к затерянному в Андах заброшенному городу под названием Мачу Пикчу, предупредив всех, чтобы не сообщали ничего людям, не причастным к движению хиппи – иначе там все немедленно заполонят варвары с фотоаппаратами и пространными объяснениями (тут же, впрочем, забываемыми) того, как племя индейцев сумело выстроить город и спрятать так, что найти его можно было только с высоты птичьего полета – то есть нельзя, ибо люди, как известно, летать не умеют.

Будем справедливы – имелся еще один мировой бестселлер, быть может, не столь популярный, как книга Фроммера, но зато покупали его те, кто уже переболел социализмом, марксизмом, анархизмом и горько разочаровался в системе, придуманной людьми, заявлявшими, что «пролетарии всех стран неизбежно возьмут власть». Или что «религия есть опиум для народа» – было совершенно ясно: тот, кто выдумал эту чушь, ничего не понимал ни в религии, ни в народе, а в опиуме – еще того меньше. Потому что оборванные юнцы верили и в Бога, и в богов, и в богинь, и в ангелов и много еще в кого. Единственное, в чем можно было упрекнуть эту книгу под названием «Утро магов», сочиненную французом Луи Повельсом и бывшим советским шпионом Жаком Бержье, – математиком и неутомимым исследователем оккультизма, – и утверждавшую нечто обратное тому, что декларировали политические учебники: что мир состоит из множества невероятно интересных вещей, что в нем существуют алхимики, маги, катары, храмовники и так далее, – была ее запредельная цена, обеспечившая стойкий коммерческий неуспех издания, поскольку на добрый десяток читателей приходился только один купленный экземпляр. Однако в этой книге был упомянут Мачу Пикчу, и молодые люди со всего света воспылали желанием отправиться в Перу (впрочем, «со всего света» это, конечно, преувеличение, потому что гражданам Советского Союза выехать за границу было гораздо труднее).


Но так или иначе те молодые люди со всех концов земли, которые обладали, по крайней мере, одним бесценным сокровищем – заграничным паспортом, – оказались на так называемых «тропах хиппи». Никому не было в точности известно, откуда взялось слово «хиппи» и что именно оно значило, но это было неважно. Быть может, оно примерно соответствовало понятию «крупное племя без вождя» или «безобидные маргиналы», или всем прочим определениям, приведенным в начале этой главы.

Паспорт – эта маленькая книжечка, выданная правительством и хранящаяся в бумажнике вместе с деньгами (много ли их или мало – в данном случае неважно) – имеет два предназначения. Во-первых, как всем известно, с его помощью можно пересекать границы – если только начитавшиеся газет пограничники не завернут путешественника обратно, поскольку не привыкли к такой одежде, к такой волосне, к цветочкам и ожерельям, к бусам и бисеру и к таким улыбкам, будто выражающим непрерывный экстаз, обычно, хотя и несправедливо, приписываемый действию дьявольского зелья, якобы потребляемого этими юнцами во все возрастающих количествах.

Вторая функция паспорта – избавить своего носителя и подателя от экстремальных ситуаций: когда, например, кончились деньги и неизвестно, что делать. Все та же «Невидимая почта» всегда предоставит информацию о том, где его, паспорт этот, можно будет продать. Цена зависит от гражданства: например, паспорт Швеции, где все граждане белокуры, долговязы и голубоглазы, стоит недорого, поскольку может быть перепродан только тому, кто наделен таким же набором черт, а они, как правило, встречаются не слишком часто. А вот бразильский паспорт на черном рынке потянет целое состояние – поскольку удостоверяет подданство государства, где, помимо длинных голубоглазых блондинов, имеются рослые или приземистые чернокожие с темными глазами, азиаты с глазами раскосыми, а также мулаты, индейцы, арабы, евреи и невообразимая смесь всех вышеперечисленных, что и делает этот документ одним из самых вожделенных в мире.

Продав свой паспорт, его бывший обладатель направляется прямиком в консульство своей страны и, изображая ужас и смятение, сообщает, что его ограбили и отняли все – и деньги, и документы. Консульские работники богатых стран предлагают новый паспорт и бесплатный билет к месту проживания, на что получают немедленный отказ со словами: «Мне тут задолжали крупную сумму, я должен сначала получить свои деньги». В консульствах бедных стран, где обычно правят более суровые режимы – военные диктатуры, например – устраивают посетителю форменный допрос, желая убедиться, что он не числится в списках террористов, разыскиваемых за подрывную деятельность. Убедившись, что эта девушка (или этот парень) чисты и невинны, консульские работники должны скрепя сердце оформить новые документы. В таких случаях и речи нет о бесплатном перелете в отчизну, ибо не нужен отчизне урод, способный развратить ее скромную, богобоязненную и воспитанную в почитании скреп, семейных устоев и священного права собственности.


Вслед за Мачу Пикчу настал черед Тиахуанако в Боливии. Потом – тибетской Лхасы, куда попасть было очень трудно: «Невидимая почта» сообщала о боях между монахами и китайской армией. Представить себе эту войну было невозможно, однако все верили в нее и никто не хотел в итоге длиннейшего путешествия оказаться в плену у тех или других. И наконец выдающиеся философы той эпохи – как раз в апреле текущего года их группа распалась – объявили, что высшая мудрость мира заключена в Индии. Этого оказалось достаточно, чтобы молодежь со всего света устремилась туда в поисках знания, просветления, духовных наставников-гуру, ради обетов нестяжания и встречи с «My Sweet Lord».

Впрочем, «Невидимая почта» не преминула сообщить, что духовный наставник Битлз Махариши Махеш домогался актрисы Мии Фэрроу, у которой на протяжении всей жизни случались только несчастливые романы: она и отправилась в Индию по приглашению Битлз в попытке исцелить травмы, связанные с сексуальностью, преследовавшие ее неотступно, будто плохая карма.

Однако все указывает на то, что эта карма перебралась вместе с ней туда же, где были Джон, Поль, Джордж и Ринго. По словам актрисы, она медитировала в пещере великого гуру, когда тот набросился на нее и едва не изнасиловал. К этому времени Ринго уже вернулся в Англию, потому что его жена не переносила индийской кухни, да и Маккартни тоже решил покинуть ашрам, убедившись, что толку от этого нет никакого.

В храме Махариши оставались только Джордж и Джон, когда Мия, заливаясь слезами, разыскала их и рассказала о том, что произошло. Оба немедленно собрали чемоданы, а когда Просветленный спросил, в чем дело, Леннон дал ему сокрушительный ответ:

– Ты же, сука, провидец? Ну, так провидь!


В сентябре 1970 года миром владели женщины – вернее сказать, юные хиппи. Мужчины мыкались туда-сюда, зная, что женщин влечет не модное поветрие – женщины куда лучше них разбирались в тонкостях движения, – и, решив раз и навсегда признать себя слабым и зависимым полом, усвоили привычку ходить как потерянные с невысказанной просьбой в глазах: «защити меня, я один в этом мире и никого не могу себе найти, мне кажется, что весь мир забыл меня, а любовь – покинула навсегда». Женщины сами теперь выбирали себе мужчин и думать не думали о замужестве, имея в виду лишь веселое и приятное времяпрепровождение, непременно включающее изобретательный интенсивный секс. И как в важных делах, так и в сущих пустяках решающий голос принадлежал женщинам. И потому, едва лишь «Невидимая почта» раструбила о попытке изнасилования Мии Фэрроу и о фразе Леннона, они немедленно решили изменить маршрут.

Так была создана очередная «тропа хиппи» – из Амстердама (Нидерланды) до Катманду (Непал) отправлялся автобус (проезд стоил приблизительно сто долларов), пересекая страны, которые тоже, наверно, были очень интересны – Турцию, Ливан, Иран, Ирак, Афганистан, Пакистан и часть Индии (заметим мимоходом, удаленную от местопребывания Махариши). Длилось путешествие три недели и покрывало астрономическое количество километров.


Карла сидела на площади Дам и спрашивала себя, когда же явится наконец человек, который будет сопровождать ее в этом волшебном, как она считала, странствии. Она бросила работу в Роттердаме (всего час езды на поезде), но поскольку вынуждена была экономить каждый гульден, то добиралась, так сказать, на перекладных и зайцем, а потому дорога заняла у нее почти целый день. Карла узнала об автобусном путешествии в Непал из одной полуофициальной газеты, – из тех, что с любовью, усердием и талантом выпускали люди, которым было что сказать миру, а потом продавали за бесценок.

После целой недели ожидания Карла начала беспокоиться. Она заговаривала с десятком парней со всего мира, которые хотели только одного – и дальше сидеть на этой площади, где не было ничего примечательного, кроме монумента фаллической формы, что, по идее, должно было стимулировать отвагу и мужественность. Но нет – никто из них не желал отправляться неизвестно куда.

И дело было не только в расстоянии – большинство прилетели из США, и из Латинской Америки, и из других стран, а путь этот был не только запредельно дорог, но и богат погранпостами, на любом из которых туриста могли завернуть восвояси, не дав ему возможности познакомиться с одной из двух мировых столиц. Тем не менее они все прилетели – долетели и сели: и сидели теперь на площади, покуривая марихуану и радуясь, что могут делать это на глазах у полицейских, пока их в буквальном смысле не начинали умыкать секты и сообщества, изобиловавшие в городе. И хоть на время они позабыли то, что слышали всю жизнь: «…сынок, ты должен идти в университет… подстричься… не позорить своих родителей, ибо люди (люди?) скажут, что мы тебя не воспитали должным образом… то, что ты слушаешь – не музыка, а черт знает что… пора устроиться на работу… бери пример с брата (или с сестры) – такой молодой, а уже сам зарабатывает достаточно на свои развлечения и денег из нас не тянет».

Вдали от этой нескончаемой канители они наслаждались свободой, Европа была безопасным местом, – по крайней мере, пока они не лезли за «железный занавес», куда-нибудь на коммунистическую территорию, – а в путешествии можно было узнать массу полезного, что позже пригодится в жизни, и, главное, тут не надо объясняться с родителями.

«Дорогой папа, я знаю, ты хочешь, чтобы я получила диплом, но это можно будет сделать когда угодно, а сейчас мне необходим опыт».

Но нет на свете отца, который понял бы такую логику, а потому оставалось лишь скопить немного денег, кое-что продать и выйти из дому, пока все спят.

И сейчас Карлу окружали люди свободные и решившиеся жить так, как многие не осмелились бы даже попробовать. Но почему бы не прокатиться на автобусе в Катманду, спрашивала она. Потому, отвечали ей, что это не Европа. Это совершенно неизвестная нам страна. Но если вдруг что-нибудь случится, настаивала она, всегда можно обратиться в консульство и попросить, чтобы нас отправили на родину. (Карла не знала ни одного подобного случая, но такова была легенда, а легенда, многократно повторенная, становится истиной.)

На пятый день ожидания человека, который согласился бы стать ее спутником, она уже начала отчаиваться – вместо того чтобы платить деньги за ночлег, она могла бы спокойно спать в «Мэджик басе» (таково было официальное название транспортного средства, готового везти ее за сто долларов и за многие тысячи километров). И Карла решила посетить ясновидящую – направляясь на площадь Дам, она каждое утро проходила мимо ее кабинета. Сегодня там, как всегда, было пусто – в сентябре 1970 года все либо уже обладали сверхъестественными способностями, либо стремительно развивали их. Но Карла была девушка практичная и, хотя медитировала ежедневно и не сомневалась, что у нее вот-вот откроется «третий глаз» – невидимая точка на переносице – почему-то до сих пор все встречала неподходящих молодых людей, хотя ее интуиция всякий раз подсказывала ей, что этот точно подойдет.

Потому она и решила обратиться к помощи ясновидящей, ибо бесконечное ожидание – прошла уже целая неделя, то есть целая вечность! – подталкивало ее к намерению подыскать себе не друга, а подружку. А это было бы просто самоубийством, поскольку предстояло пересечь множество стран, где две одинокие девушки в лучшем случае навлекли бы на себя подозрения, а в худшем – если верить бабушке – были бы проданы в рабство, и хотя Карле сочетание «белая рабыня» казалось эротичным, она не готова была к таким экспериментам со своим телом.

Ясновидящая по имени Лайла, оказавшаяся созданием чуть постарше Карлы, одетым с ног до головы в белое и с блаженной улыбкой на лице, свойственной тому, кто постоянно общается с Высшим Существом, приняла ее очень радушно (думая, наверно, при этом «наконец-то я заплачу за аренду») и предложила сесть, а когда Карла села – похвалила ее за то, что выбрала правильное место в комнате – там, где находится центр силы. Посетительница притворилась перед самой собой, что и в самом деле обрела третий глаз, но подсознательно понимала, что Лайла говорит это всем – вернее, тем немногим, кто к ней наведывается.


Наконец приступили к делу. Зажгли курильницу («это из Непала привезли», сообщила прорицательница, хотя Карла знала, что их изготовляют по соседству, благо это один из самых ходовых хиппи-товаров наряду с бусами, цветастыми рубашками, сумками в цветочек или с символом хиппи, или со словами «Власть Цветов»). Лайла стасовала колоду, попросила Карлу «снять», положила три карты и принялась толковать их в самой что ни на есть хрестоматийной манере. Карла остановила ее:

– Я не за этим пришла. Мне нужно знать всего лишь, встречу ли я попутчика, который поедет со мной туда… в то место, о котором вы упомянули… – последние слова она произнесла с нажимом, потому что не хотела, чтобы ее настигла плохая карма. Скажи она «я собираюсь туда, откуда взялась ваша курильница», дело, быть может, кончилось бы в одном из пригородов Амстердама, где находилась фабрика, выпускающая благовония, – …упомянули, говоря о курениях.

Лайла улыбнулась, хотя внутри у нее все кипело от ярости – ее перебили в самый торжественный момент.

– Разумеется, встретишь. – Ясновидящие и гадальщики обязаны всегда говорить то, что хотят услышать их клиенты.

– И скоро ли?

– Прежде чем минет завтрашний день.

Обеим пришлось удивиться.

Карла впервые почувствовала, что Лайла говорит правду, потому что тон был участливый, уверенный, а голос, казалось, доносился из другого измерения. Лайла в свою очередь испугалась – не всякий раз происходило такое, а когда происходило, она испытывала страх перед карой за то, что бесцеремонно вторглась в этот мир, кажущийся и подлинным, и фальшивым. Да, боялась, хоть и молилась ночи напролет и оправдывалась, что поступала так исключительно ради того, чтобы помочь другим уверовать в то, чему они хотели верить.


Карла немедленно поднялась с «точки силы», расплатилась и вышла, чтобы не разминуться с тем, кого она ждала. «Прежде чем минет завтрашний день» звучало довольно расплывчато и неопределенно: может быть, речь шла о сегодняшнем дне? Но так или иначе она знала теперь, что ей есть кого ждать.

Она вернулась на прежнее место на площади Дам, раскрыла книгу, которую читала, и мало кому известную – что делало ее «культовой» – под названием «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкиена, рассказывавшего о мифических городах и весях, вроде тех, куда собиралась она сама. И делала вид, что не обращает внимания на парней, которые постоянно теребили ее дурацкими вопросами, ища вздорный предлог, чтобы завязать разговор еще более вздорный.


Пауло уже обсудил с аргентинцем все, что только можно было обсудить, и теперь оба смотрели на эти плоские равнины, хотя на самом деле были не здесь – вместе с ними странствовали воспоминания, имена, любопытство и, в первую очередь, огромный страх перед тем, что могло случиться на границе, до которой оставалось минут двадцать. Пауло начал заправлять свои длинные волосы за ворот куртки.

– Кого ты думаешь обмануть этим? – спросил аргентинец. – Их не проведешь: они видели все и ко всему привыкли.

Пауло оставил свои попытки. И спросил, не страшно ли аргентинцу.

– Еще как! Прежде всего – потому, что у меня уже стоят две въездные визы в Голландию. Могут подумать, что я зачастил. А это будет значить только одно.

Наркотрафик. Но насколько Пауло знал, в Голландии наркотики не запрещены.

– Ошибаешься. Опиаты – под строгим запретом. То же самое – кокаин. Разумеется, ЛСД не проконтролируешь, потому что достаточно смочить книжную страницу или кусочек ткани в этой смеси – и продавай по кусочкам. Но за все, что поддается установлению, можно загреметь в тюрьму.

Пауло счел за благо прекратить разговор на этом месте, поскольку ему до смерти хотелось спросить аргентинца, везет ли он что-нибудь в этот раз, а уже одно это автоматически делало его соучастником преступления. Однажды он уже попадал в полицию, хоть ни в чем не был виноват – дело происходило в стране, где на дверях всех аэропортов написано: «Бразилия: люби ее или покинь ее».

Как всегда бывает, когда стараешься отмахнуться от неприятных мыслей, выбросить из головы их огромный негативный заряд, несущий с собой еще более дьявольскую энергию, от одного лишь воспоминания о случившемся в 1968 году его сердце забилось учащенно, и во всех подробностях воскрес в памяти тот вечер в ресторане на Понта-Гросса в Парана – бразильском штате, поставляющем паспорта для белокурых и светлоглазых.


Он возвращался тогда из своего первого долгого путешествия по «тропе хиппи». Вместе с тогдашней своей возлюбленной – она была на одиннадцать лет старше Пауло, родилась и выросла при коммунистическом режиме Югославии, происходила из знатной семьи, которая все потеряла при новой власти, но все же сумела дать дочери образование: та выучила четыре языка, сбежала в Бразилию, вышла замуж за миллионера (причем с правами совместного владения имуществом), бросила его, обнаружив, что он считает ее уже старой (ей было 33 года) и крутит роман с 19-летней, но благодаря великолепному адвокату получила такую компенсацию, что всю оставшуюся жизнь могла больше не работать – Пауло отправился в Мачу Пикчу на так называемом «поезде смерти», сильно отличавшемся от того, что представлял он собой сейчас.

– Почему его называют «поезд смерти»? – спросила она у человека, проверявшего билеты. – Ничего особенного в пути не было.

Пауло нисколько не интересовал ответ, но прозвучал он немедленно:

– В прежние времена этот состав использовали для перевозки прокаженных, а также тех, кто стал жертвой эпидемии желтой лихорадки, обрушившейся на регион Санта-Крус.

– Хочу верить, что вагоны после этого подверглись тщательной санитарной обработке.

– До сих пор, за исключением одного-двоих шахтеров, решивших свести счеты друг с другом, никто больше не пострадал.

Он имел в виду не жителей штата Минас-Жерайс, а боливийских шахтеров[1]Игра слов: «mineiro» значит и «шахтер», и житель штата Минас-Жерайс., работавших на оловянных рудниках. Что ж, мы живем в цивилизованной стране, будем надеяться, подумали Пауло и его спутница, что в этот день никто не захочет устроить потасовку. Успокаивало их и то, что большинство в вагоне составляли женщины в котелках и в ярких одеждах.


Поезд прибыл в Ла-Пас, столицу страны, находящуюся на высоте 3610 метров над уровнем моря, но, выйдя из вагона, они не сразу ощутили, как разрежен здесь воздух. Однако вскоре увидели юношу-индейца в одежде своего племени – он сидел на земле в полуобмороке. И на вопрос, что с ним, ответил, что ему трудно дышать. Проходивший мимо человек посоветовал пожевать листья коки, свободно продающиеся на рынке – местным жителям этот племенной обычай помогает справиться с удушьем. Юноша уже пришел в себя и попросил оставить его, прибавив, что сегодня же отправляется в Мачу Пикчу.


Портье того отеля, который они выбрали, отозвала в сторонку возлюбленную Пауло, о чем-то коротко с ней переговорила и лишь потом зарегистрировала пару. Они поднялись в номер, часок поспали, но прежде Пауло спросил, о чем шла речь.

– Никакого секса в первые двое суток.

Понять это было легко. Никакого влечения они не испытывали – не хотелось вообще ничего.

В столице Боливии они провели два дня – без секса и не испытывая никаких последствий кислородного голодания. И оба пришли к выводу, что это – лечебный эффект листьев коки, хотя на самом деле кока здесь была ни при чем: явление, называемое «горной болезнью», возникает, когда люди быстро поднимаются на большую высоту над уровнем море (например, прилетают на самолете), и их организм не успевает перестроиться. А эти двое провели семь долгих суток в «поезде смерти», медленно поднимаясь в высокогорье. Это несравненно лучше и гораздо надежнее самолета – Пауло видел в аэропорту Санта-Крус де ла Сьерра памятник «героическим пилотам авиакомпании, отдавшим свои жизни при исполнении долга».

В Ла-Пасе они встретили первых хиппи, которые, как вселенское племя, сознающее свою ответственность и солидарность с собратьями, всегда носили знаменитый символ – перевернутую руну древних викингов. В Боливии же, где вообще все ходят в пончо, в расшитых бусами куртках, в цветастых рубашках, узнать своих можно только по этому знаку на одежде.



Первыми хиппи оказались двое немцев и канадка. Подруга Пауло говорила по-немецки, и ее тут же пригласили прогуляться по городу, а сам Пауло и канадка смотрели друг на друга и не знали, что им делать. Когда через полчаса троица вернулась, было решено не тратить здесь деньги, а немедленно отправиться к высочайшему в мире пресноводному озеру, переплыть его на чем-нибудь, высадиться на другом берегу уже на перуанской территории и двигаться прямиком на Мачу Пикчу.


Все шло бы в соответствии с намеченным планом, если бы по прибытии на берег Титикаки (так называлось это озеро) они бы не обнаружили там древнейший памятник под названием Ворота Солнца. А вокруг, взявшись за руки, сидели хиппи, а вновь прибывшие и боялись прервать ритуал, и хотели принять в нем участие.

Какая-то девушка заметила их, молча подала им знак, и они подсели к остальным.

Почему они находятся здесь, стало ясно сразу – ворота говорили за себя сами. В самой середине большого камня была щель – вероятней всего, от удара молнии – а вокруг нее были вырезаны великолепные рельефные изображения, рассказывающие истории былых времен – полузабытые, но живые, мечтающие, чтобы их вспомнили и открыли заново. Вдоль верхней кромки были изображены ангелы, боги, – утерянные символы культуры, которая, как утверждали местные жители, научит, как восстановить наш мир в случае, если человеческая алчность погубит его и уничтожит. Пауло сквозь отверстие в камне увидел озеро Титикака и заплакал, почувствовав свое кровное родство с создателями этого памятника – с теми, кто второпях покинул эти места, даже не докончив работу, кто ушел, словно испугавшись чего-то или выполняя чью-то волю и приказ все бросить. Девушка, позвавшая их в круг, тоже улыбалась сквозь слезы. Остальное время он просидел с закрытыми глазами, разговаривая с пришедшими раньше, допытываясь, что же привело их сюда.

Тот, кто хочет постичь магию, должен научиться видеть. Все, что Бог хотел сказать человеку, он поместил перед ним, гласит Традиция Солнца.

Традиция Солнца демократична: ее создали не для особо ревностных или чистых, но для обыкновенных людей. Сила заключена в каждой мелочи, из которых складывается стезя человека; мир – это школьный класс, и Высшая Любовь знает, что ты жив, и научит тебя.

И все молчали, постигая нечто такое, чего не могли бы объяснить словами, но зная, что в этом заключена истина. Одна из девушек запела на неведомом Пауло языке. Юноша – по виду самый старший здесь – поднялся, раскинул руки и произнес заклинание:

Да пошлет нам Всевышний Господь

Радугу – после каждой бури

Улыбку – после каждой слезинки

Благословение – на каждую трудность

Друга – на каждый миг одиночества

Ответ – на каждую нашу молитву

И как раз в этот миг раздался гудок парохода, который был построен в Англии, разобран на части и доставлен в один чилийский город, а оттуда караван мулов втащил его на высоту 3800 метров к берегу озера.

Все поднялись на борт и двинулись к древнему потерянному городу инков.

Они провели там незабываемые дни – потому что войти в этот город дано было лишь божьим детям, чистым духом и помыслами и готовым без страха встретить неведомое.

Ночевали в заброшенных домах, глядели сквозь дырявую кровлю на звезды, занимались любовью, нагишом купались в реке, протекавшей под горой, спорили о том, а в самом ли деле боги могли прилететь из космоса в этот уголок Земли. Все читали книгу одного швейцарца, который истолковывал рисунки инков как попытку изобразить звездных пришельцев, как читали и тибетского монаха Лобсанга Рампу, говорившего о третьем глазе – тут один англичанин рассказал всем собравшимся на главной площади Мачу Пикчу, что монаха этого не так давно разоблачил Далай-Лама[2]На самом деле, разоблачил его австрийский исследователь Тибета Генрих Харрер, специально для этого нанявший частного детектива. (Прим. ред.): на самом деле его звали Сирил Генри Хоскинс, и был он водопроводчик из британской глубинки.

Всех несколько обескуражило это сообщение, потому что, как и Пауло, они были твердо уверены, что между глазами расположена некая железа под названием «шишковидное тело», предназначение которой ученые до сих пор не определили. А значит, третий глаз все же существует – пусть не в таком виде, как описывал его Лобсанг Сирил Рампа Хоскинс.

На третьи сутки подружка Пауло решила, во-первых, что пора вернуться домой, а, во-вторых – не оставляя места сомнениям – что он должен сопровождать ее. Ни с кем не попрощавшись, не оглядываясь назад, они еще до рассвета тронулись в путь и два дня спускались по восточному склону горной гряды в автобусе, набитом людьми, живностью, снедью и кустарными поделками. Пауло воспользовался случаем и купил расшитую яркую сумку, которую можно было сложить и спрятать в рюкзак. Еще он зарекся путешествовать на автобусе, если дорога занимает больше суток.

Из Лимы автостопом добрались до Сантьяго – мир был надежен и безопасен, машины останавливались на призывный взмах руки, хотя водителей слегка пугал экстравагантный вид этой пары. Выспавшись, они попросили кого-то начертить им маршрут через горную гряду по туннелю, связывавшему Чили с Аргентиной. Потом опять же на попутных двинулись в сторону Бразилии – подружка сказала, что оставшиеся деньги надо приберечь на тот случай, если экстренно понадобится медицинская помощь: девушка как всегда была благоразумней, предусмотрительней и взрослее Пауло, и полученное ею коммунистическое воспитание никогда не давало ей расслабиться полностью.

Уже в Бразилии, в том штате, где у большинства на фотографиях в паспорте запечатлены белокурые светлоглазые люди, они по ее предложению решили остановиться еще раз.

– Давай посмотрим Вила-Велью. Говорят, это просто фантастическое место.

Они не предвидели, каким кошмаром обернется их любопытство.

Они не предчувствовали, в каком аду окажутся.

Они не приготовились к тому, что их ожидало.

Они уже видели столько фантастических и единственных в своем роде мест, которым предстояло в недалеком будущем разрушиться под натиском орды туристов, мечтающих только накупить всякой всячины и сравнить купленное с тем, что уже есть у них дома. Но подружка произнесла эти слова, не оставив места сомнениям и не поставив в конце фразы вопросительный знак – это было просто сообщение.

Давай посмотрим Вила-Велью. Ну, разумеется, давай посмотрим. Фантастическое место. Геологическое чудо с изваяниями, созданными самой природой – водой и ветром – которое местная префектура желала во что бы то ни стало разрекламировать, чтобы заработать на нем побольше. Все знали о существовании Вила-Велью, но одни откровенно предпочитали ей пляжи ближайшего штата, а другие, конечно, хотели бы съездить, но считали, что больно уж сложно добираться.


Пауло и его возлюбленная оказались там единственными посетителями и долго дивились тому, как природа творит чаши, черепах, верблюдов – вернее сказать, как люди способны дать имена всему на свете, хотя тот же самый верблюд девушке показался плодом граната, а юноше – апельсином. В отличие от того, что они видели в Тиауанако, эти изваяния из песчаника поддавались любому истолкованию.

Оттуда опять же автостопом добрались до ближайшего города. Подружка Пауло, зная, что уже скоро они будут дома, решила – она и в самом деле решала все – впервые за много недель остановиться в хорошем отеле, а за ужином поесть наконец мяса. Этот регион Бразилии традиционно славился своими стейками, которых они не ели с тех пор, как покинули Ла-Пас – цены везде были головокружительными.

И они зарегистрировались в настоящем отеле, вымылись, занялись сексом и потом спустились в холл, чтобы узнать у портье, где можно поесть до отвала по старой доброй бразильской системе[3]Бразильская система заключается в том, что посетитель ресторана сидит за столиком, а к нему раз в пять-семь минут подходит повар – так называемый «ассадор», – с мясом на вертеле и отрезает кусочек прямо в тарелку. Трапеза кончается, когда посетитель уже не в состоянии впихнуть в себя больше ни крошки. (Прим. ред.).

Но покуда они ждали портье, к ним подошли двое и без всяких церемоний предложили выйти наружу. Оба держали правую руку в кармане, словно там лежало оружие, и явно хотели, чтобы это было ясно и очевидно.

– Тихо, тихо… – сказала подружка, решив, что их собираются грабить. – В номере у меня кольцо с бриллиантом.

Но их уже оторвали друг от друга и немедленно выволокли за двери отеля. На безлюдной улице стояли две машины безо всяких обозначений, и еще двое мужчин. Один наставил на них пистолет:

– Не двигаться! Не дергаться! Мы вас обыщем.

И они принялись грубо обшаривать Пауло и девушку. Она еще пыталась что-то сказать, а он от ужаса застыл как в столбняке. Он только и мог оглядеться в поисках свидетеля, который бы вызвал полицию.

– Молчи, сука! – сказал один из незнакомцев.

С Пауло и его девушки сорвали поясные сумки с паспортами и деньгами, а потом в тот же миг втолкнули обоих на задние сиденья машин.

Впереди сидел еще один человек.

– Надень на голову, – приказал он, протягивая Пауло мешок. – И сядь на пол.

Тот повиновался беспрекословно. Мозг его уже ни на что не реагировал. Машина рванула с места и сразу набрала скорость. Пауло хотел сказать, что у его родителей есть деньги и что они заплатят любой выкуп, но язык у него присох к нёбу.

Поезд начал замедлять ход, и это, вероятно, означало, что он приближается к голландской границе.

– Эй, парень, ты в порядке? – спросил аргентинец.

Пауло кивнул, подыскивая тему для разговора, чтобы, как нечистую силу, изгнать из головы тягостные мысли. Он уже больше года жил в Вила-Велью и почти научился обуздывать демонов своего рассудка, но стоило ему пусть случайно увидеть слово ПОЛИЦИЯ, как его вновь охватывала паника. Только на сей раз она сопровождалась целой историей, которую он уже не раз рассказывал приятелям, но неизменно оставался в отдалении и словно наблюдал за собой со стороны. Сегодня он впервые рассказывал ее самому себе.

– Если на границе завернут, ничего страшного, – сказал аргентинец. – Поедем в Бельгию и зайдем оттуда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Пауло Коэльо. Хиппи

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть