Онлайн чтение книги Храм Юнисы
Глава 9

Поиски древней реликвии китайских императоров – «Чёрного Дракона», утраченной в год гибели империи Сун, давно стали навязчивой идеей Ваня. Первые упоминания о золотой пластине, именуемой «Чёрным Драконом», или «Лу Ваном», встречались еще в ХХI веке до н. э., во времена империи Ся.

Но особенно часто о нём писали в период правления династии Чжао.

Хуэй-цзун был предпоследним представителем этой династии. Во времена его правления империя Сун испытывала невероятный экономический подъём, но после его пленения чжурчжэньским князем Агудой упоминания о «Лу Ване» прекратились. Что могло произойти с «Чёрным Драконом»?

Согласно описанию современников, артефакт выглядел как большая золотая пластина, на одной стороне которой было выплавлено изображение дракона, а на другой – вырезаны древнекитайские иероглифы «Вода» и «Вечность».

Китайцы верили, что все важные события, происходящие в стране, отображают его настроения. Согласно легендам, «Чёрный Дракон» хоть и считался покровителем и защитником Поднебесной, но имел скверный характер и допускал наводнения на крупных реках страны. Доходило до того, что на реке Хуанхэ он несколько раз менял направление течения. В результате его баловства стихия смывала целые деревни, унося жизни людей, уничтожая скот и урожай, а оставшихся в живых ожидала голодная смерть.

В таких случаях «Чёрного Дракона», точнее его земную суть – золотую пластину «Лу Вана»[32]История золотой пластины «Лу Вана» – исторический факт. Суеверные правители Поднебесной не только поклонялись ей, но и наказывали её., подвергали наказанию. Её привозили в район разгула стихии и подвергали ритуальному утоплению. В таком положении золотая пластина пребывала до окончания наводнения. Считалось, что только так можно заставить «Лу Вана» прекратить безобразничать.

Как покровитель страны «Чёрный Дракон» всегда присутствовал при всех значимых религиозных и светских событиях империи.

Как вдруг он исчезает. И это при невероятно высокой степени религиозного суеверия, которое царило среди всех народов Китая? За всю его историю ни один из древних завоевателей, даже великий Чингисхан, никогда не поднимал руку ни на китайские кумирни, ни на их покровителей.

– Так что же произошло с «Лу Ваном»? – размышлял Вань, – умышленное уничтожение или случайная утрата? Утрата? Символа императорской власти, символа покровителя Китая? Да ладно! Но даже если так? Неужели не искали?

А ведь именно после исчезновения «Чёрного Дракона» на Китай обрушилась целая череда проигранных войн, гибель императорских династий, разорение и упадок процветающей страны.

Вань верил в божественную сущность древнего артефакта и был убеждён, что, когда «Лу Ван» вернётся, закончится нескончаемая череда несчастий и бед, обрушившихся на когда-то великую, просвещённую и процветающую страну, названную предками Поднебесной. Но где искать «Чёрного Дракона»?

Как у всякого увлечённого историей учёного, у него имелась своя версия исчезновения золотой пластины «Лу Вана». Он считал виновником пропажи «Чёрного Дракона» пленённого чжурчжэнями императора Хуэй-цзуна.

– Если найденный саркофаг действительно принадлежит последнему императору Сун, то, возможно, в нём удастся отыскать подсказку о месте нахождения золотой пластины «Лу Вана»?

А основания предполагать, что перед ним останки императора Хуэй-цзуна, у Ваня были. Во-первых, в этих местах надгробие в виде черепахи могли поставить только на захоронение человека из клана Ваньянь. Во-вторых, над могилой была установлена черепаха, вытесанная не из простого камня, а из редкого красного гранита, что говорило о высоком происхождении усопшего. Третье, и наиболее важное, – чжурчжэни клана Ваньянь кремировали соплеменников. Причём в усыпальницу помещали не только кувшин с прахом усопшего, но и прах наложниц и коней. Укладывали конскую упряжь, оружие, предметы домашнего быта – ничего этого в могильнике не было.

Кроме того, на каменной поминальной плите, которая устанавливалась на спину надгробной черепахи, вырезались надписи, рассказывающие о подвигах и заслугах похороненного человека перед племенем. Но на найденной на захоронении поминальной плите не было никаких надписей. Будто тот, кто был погребён в саркофаге, не имел ни собственного имени, ни заслуг перед племенем Ваньянь.

А если посмотреть с другой стороны? Что мы имеем? В саркофаге находились не кремированные останки знатного воина. К тому же сосудов с прахом других людей и животных нет, предметов быта и конской упряжи тоже. Но по обычаям чжурчжэней они должны присутствовать в захоронении, чтобы обеспечить усопшему комфортную жизнь в загробном мире. Вместе с тем тело в саркофаге было облачено в полный, богато украшенный доспех с оружием, стоимость которого на время погребения была равна стоимости небольшого города. Это указывало на то, что усопший был не беден и похоронен, если не с уважением, то с почётом. После пленения и отречения от власти Хуэй-цзун и его сын получили титулы Ваньяньских князей, поэтому можно предположить, что им могли поставить на могильный холм надгробие в виде черепах. Потому что Хуэй-цзун, хоть и под угрозой смерти, но признал себя племянником Агуды. А тот являлся правителем империи Цзинь. Таким образом Хуэй-цзун стал членом семьи императора Агуды – вот тебе и красный гранит, из которого вырубили черепаху. Он долгие годы воевал против чжурчжэней, был их заклятым врагом и жизнь закончил, хоть и пленником, но почётным. Не поэтому ли на поминальной плите не указали ни имени, которого он лишился, ни заслуг перед племенем, которых у него не было?

Всё сходилось. С присущей опытному археологу осторожностью он стал извлекать из саркофага содержимое и аккуратно раскладывать на столе.

Вскоре вся его площадь была занята изъятыми из саркофага предметами. Здесь были и богато украшенное оружие, и множество золотых элементов крепления доспеха, накладных украшений нагрудного панциря, серебряные поножи и дорого убранный золотом, но изрядно проржавевший железный шлем. Два удивительно хорошо сохранившихся бронзовых кинжала, старинный китайский меч Дао, ножны к нему. И все это с изысканным золотым орнаментом.

Чтобы не повредить ветхие детали погребальной одежды, он работал кистью, сметая рассыпавшиеся в прах тканевые нити. Вдруг под слоем истлевшей ткани проявился небольшой предмет, похожий на хорошо сохранившуюся табличку размером с ладонь.

– Так, а это что?

Вань осторожно взял её в руки. Табличка была необычной формы и неожиданно тяжёлой для своего размера.

– Ого, какая увесистая! На металл и камень не похоже. Неужели железное дерево? Чудеса!

Протерев находку салфеткой, он обнаружил на её поверхности еле заметные, неровно вырезанные иероглифы. Складывалось ощущение, что табличка является частью чего-то большего, а два иероглифа – фрагмент какой-то общей надписи.

Но вот в чём не было никакого сомнения – возраст этой таблички был значительно старше саркофага и его обитателя. Толстый слой лака позволил необычной находке сохраниться в идеальном состоянии, если не считать того, что на обратной её стороне прямо по лаку было нацарапано ещё несколько иероглифов. Безусловно, табличка являлась интересной находкой.

Единственное, что смущало, её простота. Она никак не вязалась с богатым убранством остального содержимого саркофага. Нацарапанные по лаку иероглифы были едва видны и незнакомы. Вань решил показать их знакомому настоятелю даосского монастыря. Археолог давно дружил с монахом и часто консультировался по вопросам древней письменности. Тот мог не только прочитать надпись, но и подсказать примерный возраст выведенных на табличке иероглифов.

Всю ночь Вань не спал. Загадочная табличка не давала покоя. С нетерпением дождавшись утра, он поехал в монастырь.

Зарядившие дожди сделали дорогу труднопроходимой. Узкие колёса фургона давили глубокую колею и вязли в грязи. Дорожная глина набилась в ступицы колёс, делая и без того неповоротливую повозку ещё тяжеловесней.

Бездорожье и дождь совершенно вымотали. Лишь к позднему вечеру, изрядно намучавшись и промокнув до нитки, он добрался до обители. Но мучения стоили того.

Два залитых лаком иероглифа настоятелю монастыря были не знакомы. Это говорило либо об их дремучей древности, либо о чужеродности. Но вот другие иероглифы, нацарапанные по лаку…

После недолгого изучения настоятель уверенно распознал в них язык древних хань времён империи Сун. Ему даже удалось прочесть надпись. Она гласила: «Забытый спаситель ждёт тебя в Храме Вечного Покоя».

– Что означает эта надпись? Кому она была адресована? Как табличка с надписью на языке народа хань могла оказаться в чжурчжэньском погребении? Что она вообще делала в Маньчжурии? А ведь правители империи Сун, в том числе и Хуэй-цзун, принадлежали именно к племени хань. Неужели погребённое в саркофаге тело действительно принадлежит Хуэй-цзуну или его сыну? Хотя сыну вряд ли. Он был неженкой и заслужить уважение профессиональных воинов, которыми были чжурчжэни того периода, скорее всего, не мог. И ещё одно: у усопшего в районе кистей рук имелись хорошо различимые костные мозоли. Это следствие длительного ношения наручей, что характерно только для воина-мечника или лучника. В отличие от женоподобного сына, Хуэй-цзун был и тем, и другим. Если верить летописям, он был признанным мастером лука. Так что вполне мог заработать характерные мозоли на запястьях.

Через несколько дней Вань вернулся в Нунгату.

Всю обратную дорогу его занимали мысли о загадочной находке.

– Каким образом в саркофаг знатного воина могла попасть такая простенькая на вид табличка? Не похоже, что она принадлежала усопшему, потому что была подложена в саркофаг уже под мёртвое тело. Тогда кто тот человек, положивший её в усыпальницу покойного? Кого могли допустить к саркофагу во время или после погребения? Загадка. И эта странная надпись о Храме Вечного Покоя… Как там? «Забытый спаситель ждёт тебя в Храме Вечного Покоя». В пантеоне даосских кумиров[33]Кумир – языческое божество, дух-покровитель определённого события или стихии. есть дух Юниса. Посвященные ему кумирни иногда называют «Храмом Вечного Покоя», или «Храмом Вечного Отдохновения». Но какое отношение Юниса может иметь к Хуэй-цзуну, он же не воинский кумир. Было бы логичнее, если бы воина, коим считался Хуэй-цзун, ожидали в храме Бога войны Гуань Ди. А тут почему-то храм Юнисы. Странно. Что означает нацарапанная на табличке надпись? Скорбное прощание с близким человеком или отчёт о тайно выполненном поручении?

А если это сообщение о тайном месте, где спрятан «Чёрный Дракон»? Ведь «Лу Ван» исчез сразу после пленения Хуэй-цзуна. Звучит, конечно, невероятно, ну а если? Предположим, что табличка действительно имеет какое-то отношение к «Лу Вану». Тогда получается, что «Чёрного Дракона» из дворцовой сокровищницы вывезли, а затем спрятали. Если это так, то можно попробовать отследить его путь из дворца. Современники пишут, что на момент разгрома армии Хуэй-цзуна реликвия «Чёрный Дракон» находилась в сокровищнице, то есть в императорской столице. Но как попасть в Запретный город[34]Запретный город – резиденция китайских императоров в Пекине.?

Постой, постой! Ведь «Лу Ван» хоть и был императорской реликвией и символом власти, но прежде всего он был религиозным артефактом. Ему посвящались целые монастыри, не говоря уже о многочисленных кумирнях.

Поэтому храниться он мог только в храме. Причём в собственном храме – так гласит и надпись на табличке. Значит, надо искать храм.

К тому же с чего это я решил, что храм должен находиться в Пекине?

В 1125 году столицей Поднебесной был не Пекин, а Кайфын. Пекин стал столицей Китая только в 1151 году, так что искать следы «Лу Вана» надо в Кайфыне, в храмовом комплексе Фаньта.

Допустим, что «Чёрный Дракон» действительно находился там, но кто и как мог вывезти такую важную, бесценную, в прямом смысле этого слова, реликвию? Такие вещи могли происходить либо по личному распоряжению императора, либо особы, пользующейся его доверием и имеющей непререкаемый авторитет во дворце и в храме. Но кем бы ни был тот человек, он не мог не оставить следа. Хотя бы потому, что во времена существования Китайской империи всей рутинной, повседневной жизнью дворца управляли бесчисленные слуги и чиновники – императорские евнухи. Огромный бюрократический аппарат скрупулёзно вёл записи всех доходов и расходов империи, в том числе дворца и дворцового храма. Значит, если пластину «Лу Вана» куда-то вывезли, то на это были затрачены денежные средства, и не малые: охрана, носильщики…

Ведь пластина, по свидетельству тех же современников, весила не менее семидесяти килограммов, плюс лошади, повозки, фураж, деньги на дорогу и другие затраты. С учётом ценности груза, одной охраны должно быть не менее десяти – пятнадцати воинов. А это уже письменный воинский приказ. Получается, что общее количество задействованных людей должно насчитывать не менее двадцати пяти – тридцати человек. Значит, поиски надо начинать в архивах стражи старого Кайфынского дворца и дворцового казначея тех лет. Предположим. Что дальше? А дальше следующий вопрос. Как, не привлекая к себе лишнего внимания, из дворцового храмового комплекса мог выехать такой обоз? Подо что его можно было замаскировать? Тут ответ простой – либо посольство, либо теологическая научная экспедиция. Вот только посольство во время военных действий – штука приметная и в случае пропажи требует розыска и следствия.

А научная, да ещё и теологическая экспедиция в случае исчезновения внимания не привлечёт. Получается, что если «Лу Вана» и вывезли, то только под видом научной или теологической экспедиции.

Ну что же, версия, хоть и неожиданная, но имеет право на жизнь. А значит, требует подтверждения или опровержения. Решено! Ищем научную или теологическую экспедицию! Место отправки экспедиции – Кайфын!

Предполагаемая дата: 1125–1127 года!

Учёный чувствовал, что он ухватил тонкую, почти неуловимую нить давних событий.

– Безусловно, все эти предположения – всего лишь гипотеза, но какая логичная и привлекательная. Надеюсь, старые финансовые книги Кайфынского дворца помогут раскрыть тайну загадочного исчезновения чёрной пластины «Лу Вана». А табличка? Пока не знаю, что это такое, но то, что это не просто кусок доски, – точно! Нужно ехать в Кайфын!

Приняв решение, Чжень повеселел и стал планировать поездку в древнюю столицу империи Сун. Поиски могли затянуться. Встал вопрос, куда деть саркофаг.

– В городское казначейство? Потом концов не найдёшь. Нет, его нужно оставить там, где он будет в сохранности. А я знаю только одно такое место – монастырь.

Сборы заняли несколько дней. Наёмные носильщики с трудом погрузили саркофаг с доспехами в фургон и уселись рядом. Поехали. На беду археолога, среди грузчиков оказался осведомитель главаря местной банды хунхузов. Вань не обратил внимания на пристальный взгляд одного из рабочих, а зря. Местные уголовники давно присматривались к добротному дому учёного. А тут шумные сборы, хлопоты, разговоры с соседями об отъезде. Поэтому когда археолог озадачился поиском и наймом грузчиков, то искать их особенно не пришлось…

Город давно скрылся из вида. Избитая ухабами дорога втянулась в унылые, поросшие хвойным лесом холмы. Вань за последние дни так набегался, что расслабился и задремал. Впереди послышалось ржание лошадей. Возница забеспокоился и разбудил прикорнувшего пассажира.

За время частых путешествий Вань настолько привык к разным сюрпризам, что мгновенно открыл глаза и сунул руку в саквояж.

За поворотом, заступая дорогу лошадям, появились два живописно разодетых незнакомца. В глаза бросались ярко-рыжие театральные бороды и грозно сверкающие наконечниками копья. Ряженые схватили лошадей под уздцы.

Вань оглянулся. Повозку догоняли ещё несколько вооружённых людей.

– Краснобородые! Эти свидетелей не оставляют! Грабежом не обойдётся – убьют, – мысли одной строкой пронеслись в голове. Руки действовали сами.

Вань выхватил из саквояжа заряженный кольт и выстрелил в загородившего дорогу бандита.

Массивный американский револьвер марки Кольт Патерсон он по случаю приобрёл у пьяного американского матроса во Владивостоке.

– Вот и пригодился…

Неожиданно громкий выстрел на миг ошеломил бандитов.

Никакого сопротивления, а уж тем более вооружённого от книжного червя никто не ожидал. Свинцовая пуля, выпущенная из «американца», попала одному из нападающих в лоб, начисто снеся всю верхнюю часть черепа. Его тело швырнуло на обочину. Второй хунхуз, увидев вместо головы подельника пузырящийся кровью безобразный обломок, выпустил из рук перехваченный повод.

Испуганные выстрелом лошади рванули повозку вперёд. Растерявшийся грабитель не успел отскочить, и его смял массивный фургон. Лошадей понесло. Повозку нещадно мотало из стороны в сторону. Дремавшие грузчики вылетели из повозки. Только одному из них, сидевшему за спиной кучера, удалось вцепиться в борт фургона.

Вань оглянулся. Позади, сбившись в кучу, толкаясь и мешая друг другу, бежали разбойники. Они громко ругались, размахивали копьями, но неумолимо отставали. Археолог, не целясь, выстрелил в толпу преследователей.

Бегущий впереди всех рослый бандит переломился пополам и свалился под ноги подельникам. Не в силах догнать уносящийся прочь фургон, бандиты пробежали ещё несколько метров и прекратили преследование.