Онлайн чтение книги Я дитя этого дома I am child of this house
Глава 1

Я крепко сжала свои руки и украдкой посмотрела на мужчину, который стоял передо мной. Его холодные глаза смотрели на меня сверху вниз. Как могут его красные глаза выглядеть такими холодными?

- Это моя дочь?

- Да.

- И что?

- Мне нужны деньги на содержание этого ребенка!

Моя мать воскликнула ликующим голосом, и я склонила голову. Не знаю точно, но, кажется, мой отец был богатым человеком высокого положения. Я могла это сказать, лишь взглянув на вещи, находящиеся у него в комнате.

Мои крошечные туфли сильно сжимали мои пальцы.

- Отказываюсь.

- Что? О чем ты вообще говоришь?!

Мои глаза расширились, когда он внезапно взял меня на руки.

- Я куплю ее у тебя, заплатив золотом.

- Что?

- Она ведь тебе все равно не нужна, верно? Неужели ты думаешь, что я вот так просто поверю тебе?

Красивое лицо моей матери было искажено из-за его слов, полных сарказма. Она прикусила губу и сказала:

- Дай мне золото.

Мне захотелось заткнуть уши.

- Она действительно моя дочь? Ты уверена? Мы были с тобой одиннадцать лет назад, а ей лет восемь.

- Ей уже одиннадцать! Она - твоя дочь. Тогда моим партнером был только ты.

- О, от такой проститутки, как ты, я уже достаточно выслушал. Ну, хорошо. Я полностью согласен с этим. Тебе некуда деваться, поэтому выкинь это дерьмо из своей головы. Келсон!

Дверь открылась, и вошел мягкий, на первый взгляд, человек. Его волосы были каштановыми, а костюм - аккуратным. Моя мать толкнула меня в сторону этого самого Келсона.

- Да, сэр?

К счастью, Келсон поймал меня, спасая от падения.

- Ох, Герцог!

- 20.000 золотых.

- Да?

- Принеси ручку и бумагу. Я составлю контракт.

Итак, я была продана Герцогу за 20.000 золотых.

+++

Тогда, в 23 года, я была студенткой колледжа. Или я думала, что я студентка колледжа? Вот оно что! Причина, по которой я не могу сказать это наверняка, заключается в том, что я переродилась. Моя память о той жизни возвращается медленно, частями.

Я не уверена: прошлая это была жизнь, или просто сон. Мне было всего три или четыре года, когда я начала вспоминать. Люди вокруг меня думали, что я идиотка или сумасшедшая.

Но теперь мне уже одиннадцать лет, и я стала достаточно умна, чтобы никому об этом не рассказывать. Поэтому я догадывалась, что сейчас происходит.

Моя мать была прекрасной, но жестокой женщиной. Она встречалась с мужчинами, почти не уделяя мне внимания.

Нет, я ее совсем не интересовала. Она просто вымещала на мне весь свой гнев и стресс, который получала от своих клиентов.

Когда она сердилась, то пинала меня, как собаку.

«Я действительно должна быть благодарна, что еще не умерла».

Однажды я попыталась сбежать, но переулок был ужасным местом для жизни такого маленького ребенка, как я.

«Там может быть сиротский приют… Мне ведь не придется становиться шлюхой?»

Когда приходил посетитель, мама сажала меня в узкий ящик и закрывала его на замок. Я сидела на корточках в темном ящике и слышала все, что делают мама с гостем. Из-за этого я ненавижу узкие и темные места.

«Если бы я не помнила свою прошлую жизнь, то потеряла бы рассудок».

Я проворчала что-то и потянулась ко дну ящика. Все люди созданы для обучения. Если бы я не помнила о прошлом, то, безусловно, стала бы человеком с расстройством речи или даже имела бы интеллектуальную инвалидность.

Смех, голубое небо, сладкие кондитерские изделия, красивые пейзажи и любящая семья - всё это воспоминания о моей прошлой жизни.

«Но я думала, что в её сердце было достаточно нежности, чтобы кормить меня. Пусть и как собаку».

Но, как выяснилось, кормили и воспитали меня лишь для того, чтобы вымогать деньги у моего отца. Почему ты ждала, пока мне не исполнится одиннадцать лет?

- Что же, я получу деньги вместо алиментов.

Кажется, это и есть самое главное.

Я впала в депрессию. Все же я старалась любить ее, потому что она была моей матерью. И я хотела, чтобы меня любили.

- Мисс.

После тихого зова, я подняла голову и посмотрела на человека, который меня окликнул. Этого человека звали Келсон. Было многое, чего я не понимала; было ли то моим долгом или тем, что я буду делать в будущем. У меня было очень мало информации об этом мире.

- Как вас зовут, мисс Казан?

Я не понимала, о чем он говорит, и посмотрела на него с открытым ртом.

Тогда он повторил снова:

- «Казан» означает отсутствие имени. Как вас называла ваша мать?

А, так значит, «Казан» - отсутствие имени. Келсон говорил слова, значения которых я не знала.

Язык этого мира был тем, что я никогда не слышала в моей прошлой жизни, в жизни Сио Ян. Я должна была выучить язык, используемый здесь. Моя мать говорила мне, что для запоминания какого-либо слова его нужно повторять много раз.

Но, конечно, я не могла ожидать такой заботы от своей матери. Она не учила меня. Я освоила часть языка только потому, что владельцем моего сознания был взрослый человек, а не ребёнок.

Тем не менее, было трудно изучать язык самостоятельно.

Язык, который я изучала раньше, был языком низкого уровня, языком простолюдинов. Таким образом, язык высшего класса, который использовал Келсон, мне было трудно понять. Это был первый раз, когда я его услышала.

- Пинк Айс.

После моих слов лицо Келсона на мгновение застыло, но вскоре снова смягчилось.

- Вы получите новое имя от Герцога.

- Там.…

- Что там?

- Что я теперь буду делать?

- Сначала Вы отправитесь в особняк Герцога. Мы скоро туда прибудем. И тогда Герцог решит, что вам следует делать.

- Хорошо.

Я ответила и кивнула. Я не знаю ценности 20.000 золотых, но я могу предположить, что это была большая сумма денег. Большие это деньги или нет для знатного человека?

«Он может использовать меня в качестве горничной».

Может быть, лучше быть горничной в герцогском особняке. По крайней мере, у меня будет свобода выбора, и они будут кормить меня три раза в день.

«Мне надоело есть один овес».

Овес был похож на собачью еду: липкий и безвкусный. Там было так много посторонних примесей, что есть нужно было очень осторожно.

Поэтому, пока моя мать спала, я доедала еду, которую они с посетителями оставляли. Свежей воды также не хватало, поэтому я пила то, что оставляла моя мать. Но однажды меня вырвало из-за алкоголя, и я с тех пор держалась от него подальше.

«Чем больше я об этом думаю, тем больше радуюсь, что выжила».

Размышляя о себе, я представляла свою жизнь в качестве горничной Герцога.

«Все, что мне предложит Герцог, будет лучше, чем моя прежняя жизнь».

Кажется, гораздо лучше получить работу, чем проживать такую жалкую жизнь, как эта.

«Я уверена, что они будут хорошо мне платить».

Через некоторое время карета остановилась. Келсон вылез из кабины и помог мне спуститься.

- Я и раньше думал, что Вы похожи на соломенную куклу.

Я почувствовала, что краснею. Не знаю, насколько плохо мое физическое состояние, но моя мать никогда даже волосы мне не расчесывала.

Я привыкла расчесывать свои собственные волосы рукой, и они были ужасно ломкими из-за недостатка питания. Волосы были спутаны, а кончики секлись.

Если бы я не помыла их несколько дней назад, то сейчас они бы сильно воняли.

- Вы мало весите. Дети должны быть тяжелее, чем выглядят.

Келсон добавил это, заметив, что мне стало стыдно. Я посмотрела на свой палец: кости были ярко видны.

«Как тросточки».

- Ну что ж, добро пожаловать в резиденцию Кастиэло.

Келсон нежно похлопал меня по плечу. Я отвела взгляд в сторону и подняла голову.

- Ух ты!

Я не могла сдержать свой восторг. Гигантское здание из чистого белого камня было прекрасно. Из-за солнечного света оно сияло ярко, словно жемчуг. В коридорах, ведущих к бесконечным аркам, были высокие потолки и мраморные полы.

Келсон мягко толкнул меня в плечо и сказал:

- Идем.

Он направился вперед, и я последовала его примеру. Я была счастлива видеть красивые картины и обои. Поднимаясь по высокой лестнице, Келсон проводил для меня экскурсию, и я внимательно слушала и запоминала.

- Эта ваша комната.

- Эта?

Я удивилась. Комната была устелена пушистым зеленым ковром, наполнена красивыми вышитыми занавесками, мерцающей мебелью и драгоценностями.

- Она Вам не нравится?

- Тут просто пиздец красиво!

- Что?..

- Просто пиздец красиво!

Моя мать всегда говорила «регал соссер» (пиздец красиво), смотря на свои драгоценности и красивые вещи. Келсон кашлянул:

- Вам лучше не употреблять это слово.

- Почему? Оно плохое?

- Вместо него лучше использовать слово «дилан» (очень).

Дилан. Дилан.

Я несколько раз повторила новое слово. Тем временем Келсон сказал:

- Пусть это и не лучшая комната в особняке, но, пожалуйста, используйте её с комфортом. Я позову кого-нибудь, чтобы помочь Вам.

Я кивнула в ответ на его слова.

- Тогда увидимся позже.

- Это…

- Да?

- Спасибо.

Келсон улыбнулся и вышел из комнаты. Я осталась одна, огляделась и медленно пошевелила ногой, присев на корточки, касаясь ковра. Он был действительно пушистым и мягким.

- Ого ...

Мебель также казалась блестящей под моей грубой рукой. Пока я рассматривала мебель, кто-то вошел. Я смутилась и убрала руку с мебели. Женщина средних лет тихо засмеялась, увидев меня. Она казалась добродушной, и округлое тело и лицо сделали ее еще более доброй.

- Здравствуй, я – Энни. Начиная с сегодняшнего дня, я позабочусь о леди.

- Здравствуйте, я- Пинк Айс.

Энни слегка нахмурилась, потом снова засмеялась и сказала:

- Позже Герцог даст Вам красивое имя. Так, может мы сначала помоемся?

Я кивнула, и Энни повела меня в ванную. Служанки несли горячую воду, пока она снимала с меня одежду. Раздев меня, Энни коротко вздохнула.

- Вы должны лучше питаться.

Мне было стыдно за свои выступающие кости. На самом деле, нет ничего хуже, чем мои торчащие коленки. Торс и лицо тоже были не очень...

Энни помогла мне помыться. Это был первый раз, когда я умывалась в горячей воде, и мне было невероятно приятно.

После обливания горячей водой, она нанесла ароматное мыло. Потом я надела легкую и мягкую одежду. Я уверяю вас, это была лучшая одежда, которую я когда-либо носила.

Энни несколько раз провела по моим длинным волосам толстой щеткой. Мои волосы были достаточно длинными, поэтому она тщательно причесала меня и спросила:

- Я немного подстригу волосы? Концы сильно секутся.

- Хорошо.

Я спокойно кивнула, и Энни попросила горничную принести ножницы. Она обрезала мои волосы по пояс. Я посмотрела на комок своих золотых волос. Когда Энни меня подстригла, волосы стали светлее.

- Это…

Как мне следует называть ее, когда я хочу ее о чем-то спросить? Она улыбнулась и сказала:

- Пожалуйста, зовите меня Энни.

- Энни, что же мне теперь делать?

Энни коснулась моей щеки и сказала:

- Даже не знаю. Но не переживайте: Герцог позаботится об этом. Все, что вам нужно делать сейчас, - играть и хорошо питаться. А еще Вы должны подрасти.

Единственное, что я могла сделать - кивнуть.

— Это твоя дочь!

Крепко сжав кулаки, я украдкой наблюдала за стоявшим передо мной мужчиной. Он безразлично взирал на меня свысока.

Как такие алые глаза могут быть настолько бесстрастными?

— Моя дочь, говоришь? — переспросил он.

— Верно!

— И?

— Дай мне деньги на ее содержание! — на повышенных тонах ответила моя мать.

Я еще ниже опустила голову. Точно не знаю, но кажется, мой отец занимает высокое положение в обществе и довольно богат. Это можно было предположить по окружающей обстановке.

Крошечные туфли до боли сдавливали мне пальцы.

— Отказываюсь.

— Что?!

Когда мужчина внезапно поднял меня на руки, мои глаза округлились от удивления.

— Я куплю ее у тебя.

— Что?! Что ты несешь?!

— Тебе же она не нужна, верно? И не пытайся опровергнуть это, я тебе не поверю.

Красивое лицо матери исказила ярость. Она закусила алые губы и процедила:

— Дай мне двадцать тысяч золотых!..

Мне захотелось заткнуть уши.

— Ты уверена, что она моя дочь? Мы с тобой были одиннадцать лет назад, а ей на вид всего восемь.

— Ей одиннадцать! Она твоя дочь! Тогда моим партнером был только ты!

— О, я уже достаточно наслушался от такой шлюхи, как ты... Хорошо. Я согласен. Тебе некуда деваться, поэтому заткнись. Келсон!

Открылась дверь. В помещение вошел мужчина в опрятном костюме. Меня подтолкнули к нему.

— Да, Ваше Превосходительство?

К счастью, Келсон вовремя подхватил меня. И я не упала.

— Неси двадцать тысяч золотых и ручку с бумагой. Заключим контракт.

— Будет сделано.

Так меня продали герцогу за двадцать тысяч золотых.

***

Я была двадцатитрехлетней студенткой колледжа. Или мне только казалось? Не уверена в этом потому, что переродилась, и память о прошлой жизни возвращалась нехотя и частями.

Можно ли это назвать прошлой жизнью, или только сном? Когда мне было всего четыре года, в сознании стали возникать непонятные образы. Окружающие думали, что я сошла с ума.

Но теперь мне одиннадцать лет. Я достаточно разумна, чтобы не болтать об этом направо и налево. Поэтому вполне понимала, в какой ситуации оказалась.

Моя мать была суровой женщиной. Она наряжалась в великолепные платья и встречалась с мужчинами. Только тогда она уделяла мне хоть капельку внимания.

Я ее совсем не интересовала. Она вымещала на мне злость и стресс после встреч с клиентами. Когда сердилась, она пинала меня, как собаку.

«Я благодарна за то, что еще жива.»

Однажды я попыталась сбежать. Но улица оказалась ужасным местом для ребенка.

«Там могут быть сиротские приюты... мне же не придется стать шлюхой?» — думала в тот момент.

Когда приходил очередной «гость», мать запирала меня в маленьком ящике. Я сидела в темноте и слышала все, что творилось в комнате. Из-за этого стала ненавидеть замкнутые темные места.

— Если бы не воспоминания, я сошла бы с ума, — чуть слышно бормотала, устраиваясь на дне короба.

Все люди проходят обучение. И если бы не воспоминания о прошлом, я бы так и не научилась разговаривать или осталась умственно отсталой.

Смех, голубое небо, сладости, красивые пейзажи и любящая семья — все это мое прошлое.

«Я думала, что со мной достаточно ласковы, раз хотя бы кормят.»

Но теперь поняла, во мне поддерживали жизнь, чтобы сегодня продать отцу. Почему она ждала, когда мне исполнится одиннадцать?

— Что ж, я выгодно продала ее, а не получила гроши на содержание.

Для нее это было намного важней меня.

Я была подавлена, ведь изо всех сил пыталась любить ее. Она все еще оставалась моей матерью. Мне так же хотелось быть любимой.

— Миледи... — раздался голос.

Я подняла взгляд на человека, сидящего напротив. Его звали Келсон.

Было кое-что, чего я до сих пор не могла понять: что меня ждет в будущем.

— Как вас зовут, леди «Казан»? — спросил Келсон.

Не понимая его слов, уставилась на него с открытым ртом.

— «Казан» означает «безымянный». Как вас называла мать?

А, так это отсутствие имени. Келсон сказал слово, значение которого я не знала.

Здешнего языка мне не приходилось слышать ранее. Подобного не было в памяти Со Ён. Я обязана выучить его. Мать говорила, что если много раз повторять слово, то его легко запомнить.

Разве я могла ожидать от нее какой-либо заботы? Мне удалось кое-как освоить язык благодаря зрелому складу ума. Но сделать это самостоятельно все же было сложно.

Язык, который изучала ранее, использовали простолюдины. Я с трудом понимала слова, которые говорил Келсон, потому что слышала их впервые. Он был вполне заботливым, поэтому объяснил значение.

— Пинк Ай, — все же ответила я.

Услышав это, Келсон нахмурился. Но его лицо быстро прояснилось.

— Герцог даст вам новое имя.

— Простите... — неуверенно начала.

— Да? — поторопил дворецкий.

— Что теперь со мной будет?

— Подождите, пока мы не приедем в особняк герцога. Там Его Превосходительство решит, как вам быть.

— Хорошо, — кивнула в ответ.

Я не знала ценности двадцати тысяч золотых, но предполагала, что это довольно крупная сумма. Возможно, она ничего не значила для богатого аристократа.

«Он наймет меня служанкой?»

Лучше уж быть горничной в особняке герцога. Радовала мысль о свободном перемещении и трехразовом питании.

«Уже надоело быть голодной.»

Еда, которую давала мне мать, походила на собачий корм — липкий и безвкусный. В ней было так много мусора, что приходилось есть осторожно. Поэтому, пока она спала, я доедала объедки, которые оставались после визита гостей.

С чистой водой для питья история была такой же. Я пила то, что оставляла на столе та женщина. Но однажды в стакане оказался алкоголь и меня стошнило. С тех пор я держалась от него подальше.

«Если подумать, я счастлива, что до сих пор жива, — подумала я, представив себя в роли горничной в особняке герцога. — Такая жизнь намного лучше, чем до этого.»

Все же получить оплачиваемую работу лучше, чем продолжать существовать, как с матерью.

«Уверена, они будут хорошо мне платить.»

В скором времени карета остановилась. Келсон вышел первым и помог мне спуститься.

— Вы легкая, как перышко, — обронил он.

Я залилась краской. Не подозревала до этого, в каком плачевном состоянии нахожусь. Моя мать совсем обо мне не заботилась. Даже волосы не расчесывала.

Раньше я приглаживала их руками. Из-за нехватки витаминов они были тонкими и ломкими. Сильно путались, а кончики секлись. И если мыла их, то через несколько дней от них уже сильно пахло.

— Вы почти ничего не весите. Дети должны быть тяжелее, чем выглядят, — добавил Келсон, заметив мое смущение.

Украдкой взглянула на руку. Под кожей торчали кости.

«Я похожа на скелет...»

— Что ж... Добро пожаловать в поместье Кастиэлло, — проговорил дворецкий, похлопав меня по полечу.

Отведя взгляд от руки, подняла голову.

— Ух ты! — восхищенно воскликнула.

Я не могла сдержать восторг. Величественное здание из белого камня было прекрасным. Оно ярко сияло в солнечных лучах.

Легонько подтолкнув меня, Келсон проговорил:

— Пойдемте внутрь.

Неуверенно шагнула вперед. А потом, преисполнившись решимости, последовала за ним.

Мы шли по бесконечным коридорам с высокими арочными потолками и мраморным полом. Я была счастлива увидеть на стенах прекрасные картины и изысканные обои.

Когда поднимались по высокой лестнице, Келсон рассказывал об особняке. А я внимательно слушала и пыталась все запомнить.

— Это ваша комната, — сказал он, отворив одну из дверей.

— Моя комната?.. — пробормотала в замешательстве.

На полу помещения лежал пушистый зеленый ковер. Окна занавешивали красивые вышитые портьеры. Мебель была инкрустирована драгоценными камнями.

— Вам она не нравится? — разочарованно вздохнул дворецкий.

— Нет, наоборот, тут п*здец красиво!

— Что?..

— Это просто п*здец красиво! — повторила я.

Когда видела красивые вещи, моя мать всегда восхищенно выкрикивала «регал соссер!», и просто «соссер!» когда рассматривала украшения подаренные мужчинами. Я выучила эти слова с тем же акцентом, какой использовала она.

Келсон неловко закашлялся.

— Вам лучше не говорить слово «регал»...

— Почему? Оно плохое?

— В этом случае лучше использовать «дилан».

Я несколько раз повторила новое слово.

— Эта комната не самая лучшая в особняке, — проговорил мужчина. — Но, пожалуйста, чувствуйте себя комфортно. Я пришлю кого-нибудь помочь вам.

Я только кивнула в ответ.

— Тогда я оставляю вас.

— Постойте...

— Да?

— Спасибо.

Улыбнувшись, Келсон вышел из комнаты.

Я осталась одна. Вдоволь насмотревшись, я присела на корточки и погладила ковер. Он и правда был пушистым и мягким.

Мебель казалась еще более блестящей под моей грубой рукой, когда я касалась ее. Пока все рассматривала, кто-то пришел. Смутившись, я убрала руку за спину.

Женщина средних лет тихо засмеялась при виде меня. Она казалась добродушной. А полное тело и лицо делали ее еще добрее.

— Здравствуйте, я — Энни, с этого дня я буду заботиться о леди, — проговорила она, лучезарно улыбаясь.

— Здравствуйте, я — Пинк Ай... — неуверенно представилась я.

Энни добродушно нахмурилась.

— Позже Его Превосходительство даст вам прекрасное имя, — улыбаясь проговорила она. — А сейчас, давайте приведем вас в порядок.

Я кивнула в ответ.

Женщина повела меня в купальню. Пока служанки носили ведра с водой, Энни снимала с меня одежду.

Полностью раздев меня, она коротко вздохнула.

— Вам нужно лучше питаться!..

Я стыдливо прикрыла выпирающие ребра. Думала, что самым страшным были торчащие колени, но все было намного хуже... тело и лицо тоже...

Энни помогла мне вымыться. Я впервые умывалась горячей водой. Это было очень приятно.

Несколько раз выкупав меня, она нанесла на кожу ароматическое масло, которым я теперь благоухала с головы до ног. Потом надела легкую и мягкую одежду. Уверенна, что это была самая лучшая одежда, которую мне когда-либо доводилось носить.

Энни тщательно расчесала мне волосы щеткой. Они были слишком длинные, поэтому она спросила:

— Я немного подстригу их? Концы в очень плохом состоянии.

— Хорошо, — произнесла в ответ, кивнув.

Она попросила служанку принести ножницы. Энни отстригла волосы до талии.

Я взглянула на комок золотых волос. Казалось, что они стали светлее.

— Эм...

Как мне ее называть? Когда спросила ее об этом, она улыбнулась и проговорила:

— Прошу, зовите меня Энни.

— Энни, что я теперь буду делать?

Женщина коснулась моей щеки и сказала:

— Не знаю наверняка, но герцог позаботится  обо всем. А вас сейчас нужно лишь играть и хорошо питаться, — она добавила тоном не терпящим возражения: — вам нужно расти.

Мне осталось только кивнуть.

Всего за сутки я стала Золушкой.

Нежась на мягком шелковом постельном белье, смотрела в потолок.

Когда была младше и мать запирала меня в коробке, вздрагивая от страха я закрывала глаза и представляла.

В моем сознании всплывали разрозненные кусочки воспоминаний. Я пыталась увидеть уличные фонари, почувствовать поток воздуха из кондиционера, чистое голубое небо, высокие здания и сверкающие окна.

По привычке я делала так каждый вечер.

В первую очередь пыталась вспомнить любящих родителей, милую сестру и забавного щенка, который постоянно был рядом со мной.

Но теперь я — Эстель.

— Эстель, — попыталась правильно произнести вслух.

Это означает «Звезда». Не представляю, что увидел во мне отец, когда выбирал имя.

«Может быть, это было первым, что пришло ему на ум?»

С того дня, как он купил меня за двадцать тысяч золотых, я его больше не видела. Чувствовала одновременно и облегчение, и беспокойство. Что мне делать, если при следующей встрече он скажет, чтобы я работала горничной, или выгонит из дома?

Когда только попала в этот дом, мне стало страшно расстаться с такой жизнью. Я уже успела почувствовать, что такое роскошь, поэтому мне будет сложно быть «горничной».

«И все же, лучше уж быть служанкой, чем оказаться на улице.»

Простую горничную не назовут «леди». Если я стану служанкой, ко мне так больше никто не обратится.

Но даже Энни была горничной, и одевалась лучше, чем моя мать.

Как этот богач мог спать с той женщиной?

Пребывая в сомнениях, я спустилась с высокой кровати. Касающийся босых ступней мягкий ковер был приятен на ощупь.

Я подошла к двери, ведущей на балкон, и открыла ее.

В комнату ворвался холодный утренний воздух.

«Прохладно...»

Судорожно вздохнув, осторожно вышла наружу. Почувствовала стопами шероховатость холодного камня. Выглянув над балюстрадой, осмотрела простиравшийся внизу сад, наполненный предрассветным туманом.

Он располагался перед особняком. Повсюду виднелись клумбы в форме геометрических фигур. За ним тянулись просторы полей. Территория поместья настолько велика, что можно прогуливаться верхом или в экипаже.

«Хотелось бы мне влезть на перила...»

Но я еще слишком маленькая. Попробую, когда найду подставку для ног.

Повиснув на балюстраде, я наблюдала, как медленно рассеивается туман.

В скором времени особняк ожил. Люди принялись за повседневные дела.

За спиной раздался испуганный голос Энни:

— Боже мой, леди! Что вы здесь делаете?!

— Я наблюдала рассвет... — ответила дрожащим голосом.

— Вы можете простудиться, стоя здесь в одной ночной сорочке!..

Женщина торопливо увела меня в комнату и завернула в одеяло. Пока пила парное молоко с печеньем, Энни расчесывала мне волосы и переодевала.

С того времени как я сюда приехала, мой желудок стал вдвое больше. Мне полюбились печенье и пирожные, но фрукты мне нравились больше. Все заботы исчезали, когда надкусывала сочный персик.

После завтрака было свободное время. Энни сказала, что я могу делать все, что душе угодно. Мне хотелось изучить особняк. Бродила по коридорам, сжимая в руках куклу-кролика, которую она подарила.

Сколько бы раз я не ходила по дому, всегда обнаруживала что-то новое. Комнат было бесконечное множество, и каждая заставлена великолепными предметами роскоши. Некоторые были украшены вещами с цыплятами. Забавно было разглядывать гобелены, скульптуры и вышивку с ними. В других было много цветочных орнаментов. В третьих барельефы в образе высоких гор.

Сегодня хотела изучить южную часть особняка. Наконец-то зашла в крыло, которым любопытствовала все это время.

Слуги делали вид, что не знают меня, пока я как сумасшедшая носилась из одной комнаты в другую. Они пытались слиться со стенами.

А мне изо всех сил хотелось спросить: «Вы знаете, кто я? Что вы думаете обо мне?»

Я осторожно открыла очередную дверь и заглянула в комнату.

— Ух ты! — непроизвольно вырвалось от восхищения.

Это была самая большая комната, которую я видела до этого. Интересно здесь кто-нибудь находился? С затаенным трепетом осмотрела помещение. На цыпочках вошла в спальню и оглядела каждый угол.

А потом как ошпаренная отскочила от кровати.

«Герцог?!» — пронеслась паническая мысль.

Мое сердце на мгновение замерло и ухнуло вниз, где-то в пятке быстро-быстро забилось снова. От страха даже не подумала убежать. Когда раздался тихий стон, поняла, что осталась незамеченной.

Я опасливо подошла ближе к кровати и склонилась над человеком.

— Нет, не он, — вздохнула с облегчением. — Но тогда кто?

Черный шелковистые волосы были растрепанны и пропитаны потом, щеки лихорадочно алели. Перепугалась, когда услышала прерывистое затрудненное дыхание. Коснулась ладонью лба.

«У него жар!»

В нерешительности заламывая руки, огляделась. Можно было бы попросить помощи у служанки, но мне бы не удалось спокойно все объяснить.

«Но ребенок болен...»

На вид ему было лет четырнадцать. Или пятнадцать?

«При жаре, нужно приложить ко лбу холодное полотенце!» — посетила меня идея.

Я выбежала в коридор, а вернулась уже с тазом наполненным холодной водой и отрезом ткани. Хоть и бежала со всех ног, слуги все равно не обращали на меня внимание.

«Простите... но я использую эту роскошную ткань, как полотенце.»

Я накладывала на лоб мальчика компресс, потом снимала и макала в воду, чтобы охладить. И снова возвращала его на место. Не знаю, помогло ли это или нет, но просидела с ним до обеда.

А позже вернулась к себе в комнату. Когда я вошла, Энни улыбнулась и спросила:

— Вам было весело?

— Да.

— Подойдите ближе.

Энни усадила меня за стол. В последнее время она обучала меня столовому этикету. Каждый раз, принимаясь за обед, следила за порядком использования приборов.

Будь я только Пинк Ай, мне было бы сложно научиться этому, но часть меня все же была Со Ён.

— У вас хорошо получается! — всплеснула руками Энни.

Я улыбнулась ее похвале и наколола кусочек блинчика с начинкой из крупно порезанных персиков на вилку. Макнув его в сироп, спросила:

— У вас есть лекарство, которое можно принять при сильном жаре?

— Вы плохо себя чувствуете? — всполошилась Энни, проверяя мой лоб.

Помотав головой, я ответила:

— Нет, со мной все в порядке. Мне просто любопытно.

Женщина пристально посмотрела на меня и встала с места. Подойдя к буфету, она достала с полки бутылочку и сказала:

— Это пилюли от лихорадки. Нужно развести их в воде и выпить, или проглотить. Для девочки хватит половины, для мальчика — целая.

— Понятно, — ответила, глядя на коричневые таблетки.

Энни поставила пузырек на полку ниже. Когда она вышла после обеда, я подошла к буфету. Теперь я могла беспрепятственно дотянуться до флакона.

Взяв бутылочку в руки, открутила крышку и достала пилюлю. Сжав ее в ладони, закрутила пузырек, несколько раз встряхнула и поставила на место.

Задумавшись о том, что таблетка может растаять в руке, засунула ее в карман и направилась к комнате мальчика.

Там по-прежнему никого не было, только он лежал на кровати.

Я окунула ткань в воду и положила ему на лоб. Достала из кармана пилюлю.

«Как же заставить его принять ее?»

Какой вариант будет лучше? Дать целиком или растворить в воде и залить ему в рот?

«Попробую растворить в воде. Но как мне заставить его выпить это?»

Подумав над этим, я решила растворить ее в небольшом количестве воды и медленно влить ему в рот.

Я снова выскочила из комнаты и вернулась с чашкой. Растворив таблетку, поняла, что принесла недостаточно воды.

«Кажется, получилось...» — неуверенно подумала, рассматривая мутную коричневую жижу.

Залезла на кровать и осторожно влила воду мальчику в рот. Я все делала аккуратно, но он зашелся кашлем и проснулся.

Удивившись, спрыгнула на пол, но оступилась и упала навзничь.

Он еще какое-то время кашлял, а после снова задремал.

«У него красные глаза?»

Незабываемо прекрасный рубин.

У герцога был такой же цвет радужки.

«Он родственник герцога?..»

Я лежала на ковре и размышляла об этом. Потом встала и осторожно убрала ткань с подушки. Снова окунула ее в холодную воду и положила на лоб мальчику. Мне было любопытно проснется ли он от прикосновения, но этого не произошло.

«Есть ди у этого жаропонижающего снотворное действие?»

Лекарство от простуды вызывало сонливость.

Когда время приближалось к ужину, его дыхание выровнялось. Я почувствовала облегчение.

Гордо улыбаясь, я пошла в свою комнату.

Выпив молоко с печеньем, легла спать. И проснулась в предрассветных сумерках.

Осторожно спустившись с кровати, прокралась к двери и вышла в коридор. Я направилась в комнату мальчика.

«Почему так переживаю?»

Склонив голову, молча побежала по темному коридору. Почему я так о нем беспокоюсь?

«Все из-за того, что почувствовала себя полезной?»

И так, что в итоге? Все здесь равнодушны или добры ко мне по приказу герцога. Отношение ко мне может измениться уже на следующий день. И я никак не смогу повлиять на это.

«Но это совсем другое.»

Я впервые кому-то помогаю добровольно.

Когда подошла к кровати, таз и отрез ткани были на тумбочке.

«Здесь был еще кто-то?»

Задумавшись над тем, как он крепко спит, я потянулась к его лбу. И вдруг мальчик схватил меня за запястье, сжал со всей силы и заломил за спину.

— А... я больше не прийду... — выдавила я и замолкла.

Спину ломило. На глазах выступили слезы.

«Как больно!»

— Ребенок?..

Он ослабил хватку, но все так же держал меня за запястье.