Онлайн чтение книги Пропавшая улика Inspector Queen's Own Case
Глава 3. А ЗАТЕМ ЛЮБОВНИК

Мертвый толстяк походил на огромный воздушный шар, из которого выпустили воздух. Он сидел на вращающемся стуле с поникшей головой и свисающими вниз руками. Стул был наполовину повернут от стола, как будто он пытался встать. Весь его левый бок промок от крови.

В груди Финнера торчала металлическая рукоятка ножа. Джесси узнала стальной нож для разрезания конвертов, который она видела на его столе в четверг.

— Оставайтесь на месте, Джесси. — Инспектор Квин закрыл дверь. — И крепко держите сумочку обеими руками — тогда они перестанут дрожать. Старайтесь не смотреть на него.

— Мне уже пару раз приходилось видеть убитых, — отозвалась Джесси, вцепившись в сумочку.

Старик обошел стол, заглянул под него, потом выпрямился и посмотрел в окно.

— Наверняка никто ничего не видел. — Окно выходило на высокую глухую заднюю стену фотоэлектрического завода на соседней улице.

— Кольцо с ключами лежит на полу у стола — оторвалось от петли на его брюках. Ключ все еще в замке шкафа с картотекой. Кто-то очень спешил, Джесси.

— Может быть, мы должны...

— Не двигайтесь с места.

Двое суток назад толстяк сидел на том же стуле, в том же костюме и такой же пропотевшей рубашке, теперь наполовину окрасившейся его собственной кровью. Он напоминал воздушный шар из тех, которые вешают у входа в универмаг «Мейсис» на День благодарения, по которому растеклась краска и в котором торчал нож. Выходит, больше не будет торговли детьми «из-под прилавка», и незамужним матерям придется искать «рынок сбыта» в другом месте. А сколько довольных клиентов, прочитав о толстяке, посмотрит на своих жен или мужей, прижимая к груди «покупку»? Воздвигнет ли миссис А. Берт Финнер надгробие с надписью «Мужу и отцу» и будет ли оплакивать покойного кормильца? И сколько девиц из ночных клубов прольют почерневшую от туши слезу из-за того, что заработанные на детях пятидолларовые банкноты больше не будут попадать в их чулки?

Джесси с трудом сдерживала истерический смех.

Инспектор обернул носовой платок вокруг правой руки, снова подошел к вращающемуся стулу и склонился над Финнером. Когда он выпрямился, в руке у него был бумажник. Он раскрыл его.

— Набит купюрами, Джесси.

Старик аккуратно вернул бумажник на прежнее место.

— Значит, это не ограбление? — Голос Джесси был таким напряженным, как и его.

— Нет.

Инспектор окинул взглядом крышку стола. Там находились дневная газета, раскрытая на спортивном разделе, шариковая ручка, телефон с прикрепленным к нему блокнотом, наполовину пустая пачка сигарет с фильтром, карманная зажигалка и дешевая стеклянная пепельница с отбитыми уголками, полная окурков и пепла. Старик присел на корточки, разглядывая верхнюю страницу блокнота, потом повернул ногтем несколько окурков в пепельнице.

— На оторванной странице блокнота ничего не было написано. Никаких следов помады на окурках. А корзина под столом пуста, за исключением пустой пачки из-под сигарет той же марки, что и эти. Все это принадлежит Финнеру. Убийца не оставил никаких следов. Хладнокровный тип.

— Как насчет ящиков стола? — Джесси облизнула губы.

Инспектор усмехнулся:

— Предоставлю их ребятам из отдела убийств. Финнер наверняка не хранил в столе ничего важного — на ящиках нет замков. — Он посмотрел на нее. — Сколько времени, по-вашему, он мертв? Спрашиваю вас, как медработника.

— Трудно сказать.

— Попытайтесь.

— Сегодня жаркий день. Окно закрыто... По крайней мере, могу я к нему прикоснуться?

— Нет.

— Мне уже приходилось иметь дело с трупами, Ричард.

— Обойдемся без этого.

Джесси задумалась.

— Судя по виду крови, он мертв около часа. Но я могу ошибиться.

Старик легонько коснулся тыльной стороной левой ладони щеки мертвеца и кивнул. Потом он подошел к шкафу для картотеки и потянул за ручку верхний ящик, который выскользнул со скрипом, вызвавшим у Джесси зубную боль.

Ящик содержал пять конвертов, на которых красными чернилами были написаны фамилии: на первом конверте — «Абрамсон», на последнем — «Даффи». Инспектор закрыл ящик и выдвинул следующий. В ряду конвертов на расстоянии примерно двух третей от начала виднелся промежуток. На конверте перед ним стояла фамилия «Хамберт», а на следующем конверте — «Хьюз».

— «Хамфри» отсутствует, — негромко заметил Ричард Квин.

— Возможно, на конвертах фамилии матерей, а не усыновителей, — предположила Джесси.

Старик посмотрел на нее:

— Вы толковая женщина, Джесси. — Он проверил содержимое одного из конвертов, используя обмотанную платком руку. — Тем не менее, вы не правы. Здесь фамилии усыновителей.

Пробежав глазами надписи на конвертах, инспектор задвинул второй ящик и занялся третьим и четвертым. Покончив с нижним ящиком, он поднялся:

— Сомнений нет, Джесси. Убийство Финнера связано с коннектикутским делом. После нашего визита в четверг Финнер попытался вытянуть информацию о смерти Майкла у одного или обоих настоящих его родителей. Поэтому они заткнули ему рот и забрали все документы об усыновлении. Вероятно, Финнер был единственным посторонним, знавшим, по крайней мере, настоящую мать Майкла, больницу, где он родился, и другие факты, которые могли привести к идентификации.

— Тот же самый человек убил ребенка, — медленно произнесла Джесси. — Значит, мы идем по правильному следу.

— Но сели на мель, — мрачно отозвался Ричард Квин. — Так как содержимое конверта уничтожено, мы снова в тупике. Вопрос в том, куда двигаться теперь.

Он бросил угрюмый взгляд на А. Берта Финнера, но тот был не в состоянии что-либо посоветовать.

— Думаю, Джесси...

Зазвонил телефон.

— Неужели вы собираетесь ответить? — в ужасе прошептала Джесси. — Ради бога, Ричард!..

— Ш-ш!

Все еще обмотанной носовым платком правой рукой он снял трубку с рычага и произнес: «Да? », подражая хриплому голосу Финнера.

Джесси закрыла глаза. Она услышала безошибочный тембр телефонистки. Старик повторил «да?» тем же хриплым голосом, телефонистка что-то ответила, и наступило молчание.

— Вызывает Нью-Хейвен, — сказал инспектор Джесси.

— Нью-Хейвен? — Джесси широко открыла глаза.

— Это может поссорить меня с моими бывшими коллегами, но я здесь, а их нет... Да?

В трубке послышался отрывистый мужской голос:

— Говорит доктор Сэмюэл Дуэйн. Мистер Олтон К. Хамфри здесь?

— Хамфри? — переспросил Ричард Квин голосом Финнера. — Зачем он вам нужен?

— Это строго конфиденциально. — Голос доктора звучал настойчиво. — Я должен поговорить с мистером Хамфри.

— Вам придется сообщить мне, в чем дело, мистер Дуэйн. — Старик подмигнул Джесси.

— Я лечащий врач миссис Хамфри. Она... ей стало хуже, и я должен найти ее мужа. Вы не знаете...

— Насколько хуже?

— Слушайте, мистер Хамфри здесь или нет?

— Нет, доктор, но, может быть, я смогу отыскать его для вас. Вы звонили в его летнюю резиденцию в Коннектикуте?

— Вы что, приятель, принимаете меня за идиота? Его экономка сказала мне, что он вчера уехал с острова Нер в маленьком автомобиле, который вел сам, и обещал вернуться вечером или завтра.

— Он сообщил, куда едет?

— Нет! Она дала мне телефонные номера всех мест, где он мог быть — клубов, квартиры на Парк-авеню, его дома в Конкорде, даже родственников миссис Хамфри в Массачусетсе. Но я не смог его отыскать. У вас есть какая-нибудь идея насчет того, где он может находиться? Насколько я понимаю, вы выполняли для него конфиденциальную юридическую работу.

— Кто вам это сказал?

— По-моему, шофер назвал ваше имя. Какая разница? — Казалось, доктор Дуэйн вот-вот взорвется. — Скажете вы мне что-нибудь конкретное или нет? Повторяю, это срочно!

— Боюсь, я не могу вам помочь, доктор. Но если я получу от него какие-нибудь известия...

Доктор Дуэйн бросил трубку. Ричард Квин тоже опустил трубку на рычаг и посмотрел на Джесси:

— Странно...

— Что он сказал, Ричард?

Старик передал ей содержание разговора.

— Но я не вижу в этом ничего странного, кроме того, что он позвонил сюда, как раз когда...

Инспектор покачал головой и нахмурился, глядя на Финнера.

— Джесси, — заговорил он наконец, — я хочу, чтобы вы отправились домой.

— Без вас?

— Я должен уведомить полицию. Об убийстве следует сообщать немедленно.

— Тогда почему вы не сняли трубку и не позвонили, как только вошли сюда?

— Вас не проведешь, Джесси, — вздохнул он. — Возможно, я чувствую, что это мое дело — мое и ваше... Мы с вами знаем, что два убийства связаны друг с другом, но, так как исчез конверт «Хамфри», у полиции нет причин связывать убийство Финнера с удушением ребенка в Коннектикуте, которое назвали несчастным случаем.

— Не лучше ли попросить, чтобы вас восстановили на службе, Ричард? Если они будут знать, что вы участвовали в этом с самого начала, то, возможно, дадут вам разрешение вести расследование.

Инспектор печально улыбнулся:

— Так дела не делаются. В Главном полицейском управлении Нью-Йорка две тысячи детективов, не говоря уже примерно о двадцати тысячах мужчин и женщин на другой полицейской работе. Они не нуждаются в старике Квине. Пошли, Джесси, я провожу вас на улицу. Не хочу, чтобы какой-нибудь сторож заметил вас.

Джесси оглянулась назад, прежде чем он закрыл дверь.

Толстяк по-прежнему сидел на стуле, как шар, из которого выпустили воздух.

* * *

Телефон зазвонил уже после одиннадцати ночи.

— Джесси?

— Ричард, почему вы не звонили раньше?! — воскликнула Джесси. — Где вы? С вами все в порядке?

— Абсолютно все. Я в Главном управлении, треплюсь с ребятами. Собираетесь ложиться спать?

Джесси поняла, что он не может ни говорить свободно, ни приехать.

— Сейчас мы не сможем увидеться, не так ли?

— Да. Позвоню вам утром.

— Доброй ночи, Ричард.

Джесси положила трубку и окинула взглядом накрытый стол. Она купила маленькие стейки, картофель-фри и овощи для салата в магазине деликатесов на Семьдесят второй улице, думая побаловать инспектора домашней готовкой. Значит, вот какова жизнь жен полицейских...

«О чем я думаю?» — упрекнула себя Джесси и пошла спать.

В воскресенье утром она еще была в старом халате и папильотках, когда в дверь позвонили. Джесси приоткрыла дверь, не снимая цепочку, чтобы посмотреть, кто пришел.

— Ричард!

— Так я и думал, что удивлю вас, — усмехнулся он. — Я принес воскресные газеты, холодный сок, свежие булочки, яйца... У вас найдется ветчина? Я забыл про нее. Где вы, Джесси?

— Вы не должны были так поступать! — простонала Джесси, прислонившись к двери. — Разве вы не знаете, как женщина выглядит по утрам? Я сниму цепочку, но не смейте входить, пока не досчитаете до десяти!

— Хорошо, — послушно согласился старик.

Когда Джесси вышла из маленькой спальни, он сидел на краю стула с бумажной сумкой на коленях.

— Ричард Квин, я могла бы задушить вас! Есть ли что-нибудь более кошмарное, чем женщина в бигуди? Не сидите, как чурбан. Дайте мне эту сумку.

— Прошу прощения. — Инспектор выглядел таким удрученным, что Джесси рассмеялась. — Но я думал, что вы выглядите прекрасно. Я уже давным-давно не видел женщину в бигуди.

— В том-то и дело. — Джесси отнесла сумку в кухонную нишу и начала разбирать ее.

— Я сказал что-нибудь не то, Джесси? — с беспокойством спросил он.

— Господи, конечно нет. Займитесь чем-нибудь полезным. Ветчины у меня нет, но в холодильнике вы найдете пару маленьких стейков и коробку картофеля-фри. Как это на ваш вкус?

— О, превосходно!

Только наливая гостю вторую чашку кофе, Джесси рискнула спросить:

— Ну, что происходило вчера?

— Не так много, — отозвался он беспечным тоном. — Сначала прибыл автомобиль с патрульным и сержантом из 17-го участка — я хорошо знаю обоих. Потом пара детективов оттуда же, а после них куча старых друзей — заместитель старшего инспектора Том Мэки, курирующий Восточный Манхэттен, шеф детективов Брайни Фелан, ребята из убойного отдела. Совсем как в старые времена.

— А что сказал старый друг, когда они спросили, каким образом он наткнулся на труп? — осведомилась Джесси.

Инспектор поставил свою чашку.

— Я солгал. Это звучало не слишком убедительно, но думаю, мне удалось их одурачить. — Он пожал плечами с виноватым видом. — Полагаю, солидный полицейский стаж имеет значение, особенно когда лжешь друзьям.

— И что же вы им наплели, Ричард? — спокойно спросила Джесси. — Я должна знать на случай, если они станут расспрашивать меня.

Старик посмотрел на нее с восхищением, потом уставился в пол.

— Я сказал, что сходил с ума от безделья, поэтому начал вспоминать разных крыс, которых нам не удалось прищучить — в том числе Финнера и его грязный рэкет. Вот я и подумал, что было бы не плохо разузнать что-нибудь о нем — ведь на него у нас даже не было досье. Поэтому я заглянул к Финнеру в четверг, не став его уведомлять, что вышел в отставку, и дал понять, что нам удалось кое-что раскопать о его делишках — согласно теории, что, если пугаешь крысу, она впадает в панику. Финнер якобы намекнул на взятку, если я отзову от него ребят, я притворился, что согласен, и назначил новую встречу на вторую половину субботы, а когда пришел, то обнаружил его мертвым. Вот моя история, Джесси, и да смилуется Господь над моей душой.

— Но это не совсем ложь, — быстро возразила Джесси. — Она не так уж далека от правды.

— Всего лишь на миллион миль, — усмехнулся старик. — Это худшая разновидность лжи. Я не сообщил ничего, что могло бы помочь им. Пожалуй, Джесси, я выпью еще чашечку.

Она молча налила ему кофе.

— Теперь они сбиты со следа, — продолжал он, помешивая кофе. — Они считают, что Финнера убил тот, кто хотел заглянуть в его картотеку с целью шантажа, но его, вероятно, спугнули. Также они не сбрасывают со счета возможность, что ответ можно отыскать в одном из ночных заведений, которые посещал Финнер, поэтому проверяют всех девочек, с кем он имел дело. Некоторые из них связаны с весьма крутыми ребятами. Короче говоря, полиция занимается всеми версиями, кроме правильной. — Старик ткнул носком ботинка лежащие на полу воскресные газеты. — Можете все об этом прочитать.

— Не огорчайтесь так, Ричард. — Джесси склонилась над столом и взяла его за руку, которую он крепко сжал.

Покраснев, она высвободила руку и стала собирать тарелки.

— Что нам делать теперь?

Ричард Квин поднялся и начал помогать ей.

— Ну, проблема по-прежнему в том, кто настоящие родители ребенка.

— Не вижу, как мы теперь сможем это узнать.

— Есть способ.

— В самом деле? Какой?

— Разве у каждого новорожденного в больнице не снимают отпечаток ручки на случай необходимости опознания?

— Или ножки. — Джесси кивнула. — Сейчас в большинстве роддомов берут отпечатки ножек.

— Зная методы Финнера, можно предполагать, что он обеспечил матери роды в больнице. Нам нужно заполучить отпечатки Майкла. Конечно, это означает эксгумацию...

— А что, если я скажу вам, инспектор, что у меня есть отпечатки его ножек? — осведомилась Джесси, не отворачиваясь от раковины.

— Что?!

— Миссис Хамфри купила одну из книг, которые выпускает Чикагский родильный дом — знаете, где записывают питание, рост зубов и так далее. Там есть место для отпечатков ног. Я сама прижала ножки Майкла к этой странице.

— И у вас есть эта книга? — недоверчиво спросил старик.

— Да. После похорон я спросила у миссис Хамфри, куда ее положить. Она устроила истерику и велела мне убрать книгу подальше, так как не желает ее больше видеть. Поэтому я присвоила ее. — Джесси с вызовом добавила: — Он был куда в большей степени моим ребенком, чем ее... Подождите, я принесу книгу. Она в одном из моих чемоданов.

Джесси вышла в спальню и вернулась с большой книгой в ярко-голубой обложке.

— Конечно, мы не могли указать никаких дат, кроме даты рождения... — Она осеклась. — Дата рождения!

— Превосходно! — торжествующе воскликнул инспектор. — При наличии отпечатков ножек и даты рождения остается только найти больницу. Финнер передал ребенка Хамфри в Пелеме, поэтому все шансы за то, что он забрал его из нью-йоркского роддома. Завтра я сделаю фотокопии отпечатков, и... Джесси, что с вами?

Она смотрела затуманившимися глазами на миниатюрные черные отпечатки ножек.

— Ничего, Ричард. — Отвернувшись, Джесси стала искать носовой платок.

Старик хотел прикоснуться к ней, но смущенно отдернул руку.

— Это жестокий бизнес, Джесси...

— Он был таким маленьким, — всхлипывала она. — Я целовала ему пальчики на ножках один за другим, а он улыбался... — Джесси сердито высморкалась. — Простите. Не знаю, что со мной происходит последние дни.

— Вы женщина. Возможно, раньше вам не хватало времени осознать это, Джесси.

Она все еще не смотрела на него.

— Что я должна делать, Ричард?

— Прежде всего понять свое положение.

— Мое положение? — Джесси резко повернулась.

— Если бы я знал, что у вас есть эта книга, то никогда не позволил бы вам в этом участвовать. Это опасная штука, Джесси. Финнера убили, потому что он был звеном в цепи, ведущей к матери маленького Майкла. Книга с отпечатками его ножек — еще одно такое звено. Кто знает, что она у вас?

Джесси опустилась на стул.

— Полагаю, только Сара Хамфри. А может, и она не знает. Она, вероятно, думает, что я ее уничтожила.

Старик нахмурился:

— Возможно, убийца считает так же. Или не знает о существовании книги. В любом случае, Джесси, вы должны следить за каждым вашим шагом. Чем больше я об этом думаю, тем меньше мне нравится то, что вы живете в этой квартире одна. Я бы хотел...

— Да?

— Ну, в дневное время я могу быть вашим телохранителем. — Он улыбнулся. — Чем бы вы хотели заняться сегодня?

* * *

— Работа предстоит долгая, Джесси, — сказал Ричард Квин, прежде чем отправиться во второй половине дня в понедельник в город с фотокопиями отпечатков. — Только в Манхэттене и Бронксе не меньше семидесяти пяти — восьмидесяти больниц, не говоря уже о Бруклине, Квинсе, Стейтен-Айленде, Уэстчестере, Лонг-Айленде и прилегающих районах штата Нью-Джерси.

— Почему бы не начать с родильных домов? — предложила Джесси. — Это кажется наиболее логичным.

— Именно поэтому Финнер должен был избегать их. И он, безусловно, не пользовался учреждениями вроде нью-йоркского госпиталя для подкидышей или приюта для матерей-одиночек. Нет, думаю, он предпочитал большую больницу общего профиля, где его племенные кобылы могли легко затеряться в суете. Давайте начнем с них.

— Тогда составим список и разделим его между нами. Это сэкономит половину времени.

— Я не могу терять вас из виду, — твердо сказал инспектор. — Кроме того, я сомневаюсь, чтобы вы могли получить доступ к больничным архивам даже в тех местах, где вас знают. А с моим значком доступ мне обеспечен.

Во второй половине дня в среду, на третий день поисков, когда они выходили из больницы на Восточной Восьмидесятой улице, Джесси спросила:

— Что-то не так, Ричард? Вы весь день ведете себя странно. Ведь вы сами говорили, что поиски будут долгими.

Инспектор повел Джесси через улицу к ее автомобилю.

— Я не думал, что это заметно, — сухо сказал он.

— Меня вам не обмануть. Когда вы из-за чего-то беспокоитесь, то становитесь напряженным и молчаливым. В чем дело?

— Следите за зеркалом заднего вида.

Старик завел «додж», и машина тронулась.

Джесси скользнула поближе к нему, не сводя глаз с зеркальца. Когда они свернули за угол, черный седан «крайслер», сильно нуждавшийся в мойке, выехал из переулка и последовал за ними. Некоторое время он держался позади них, и Джесси смогла разглядеть лицо водителя — скуластое, угловатое и серое. Больше в машине никого не было.

Потом «додж» и «крайслер» разделили другие машины, и Джесси потеряла преследователя из виду. Но когда инспектор свернул на запад через несколько кварталов к северу от больницы, Джесси увидела, что мужчина с серым лицом повернул туда же.

— За нами следуют. — Во рту у нее пересохло.

— Он весь день висел у нас на хвосте.

— Полицейский детектив?

— Полицейские детективы обычно работают парами.

— Тогда кто он?

— Второсортный частный детектив по имени Джордж Уирхаузер. У него офис возле Таймс-сквер. В основном добывает доказательства для развода. Репутация у него дурная — за ним порядочно сомнительных дел, — но он всегда умудрялся избегать открытых нарушений закона, боясь потерять лицензию.

— Но почему он следит за нами?

— Не знаю. — Ричард Квин выглядел мрачным. — Нет смысла пробовать оторваться от него, учитывая то, что он уже видел сегодня. Хвост может быть палкой о двух концах — он следит за нами, а мы за ним. Может быть, нам удастся им воспользоваться.

— Выглядит он ужасно крутым.

— Это один из его приемов, — с презрением отозвался старик. — Сплошная показуха, Джесси. Не тревожьтесь из-за него.

Уирхаузер следовал за ними до начала одиннадцатого, когда они поставили на ночь машину Джесси в гараж на Семидесятой улице, где она договорилась о месячной парковке. Когда они прошли по Семьдесят первой улице и остановились у дома Глории Сарделлы, «крайслер» проехал мимо, набирая скорость, и больше не появился.

— Слава богу, — сказала Джесси. — Он действовал мне на нервы. Вы не подниметесь, Ричард? Я приготовлю кофе.

— Нет, Джесси, ложитесь спать.

— Я немного устала, — призналась Джесси. — Вы настолько чуткий, что заметили это... Ричард!

— Да?

— Там еще один!

— Еще кто? — Он казался спокойным.

— Еще один человек следует за нами! Я заметила его у гаража, а теперь он в подъезде напротив!

— Вы явно выбрали не ту профессию, — усмехнулся инспектор.

— Ричард, что вы делаете?..

Он взял ее за локоть и перевел ее через улицу к дому напротив. Мужчина, наблюдавший за ними, отступил в темноту подъезда. К испугу Джесси, Ричард повел ее прямо за ним.

— Тебе должно быть стыдно, Уэс, — с усмешкой сказал он. — Джесси, это Уэс Полански, отставной детектив первой категории из отдела угона автомобилей, подлогов и карманных краж.

— Господи! — воскликнула Джесси. — Здравствуйте, мистер Полански.

— Рад познакомиться, мисс Шервуд. А может, не так уж рад. Я старею. — Это был массивный пожилой мужчина с перебитым носом, седыми волосами и простодушными голубыми глазами. На первый взгляд он казался сильным, но Джесси обратила внимание на впалую грудь и легкую дрожь в руках, когда он зажигал сигарету. — Собираетесь отозвать меня, инспектор? Это мой первый прокол за восемь лет.

— Не болтай глупостей. У этой женщины глаза на затылке. — В голосе Ричарда Квина слышалась гордость. — Уэс, сегодня за нами следили.

— Я заметил черный «крайслер», который ехал следом за вами, — отозвался Полански, — но не смог толком разглядеть водителя.

— Он не околачивался здесь прошлой ночью?

— Нет. По крайней мере, не в этой машине.

— Это Джордж Уирхаузер.

— Тот самый подонок? — с отвращением произнес Полански. — Хотите, чтобы я шуганул его, если он появится снова?

— Нет. Только не позволяй ему приближаться к мисс Шервуд.

— О'кей, инспектор.

— Что все это значит? — осведомилась Джесси. — Я не понимаю, Ричард!

— Не сердитесь, Джесси. В воскресенье вечером, когда я шел домой от вас, я встретил Уэса, который живет поблизости, и... ну, Уэс сказал, что устал от безделья...

— Я бы устроился на работу, — виновато сказал Полански, — но в моем возрасте найти ее нелегко.

— Мы разговорились, и Уэс попросил меня найти для него какое-нибудь занятие.

— Таким образом мистер Полански стал моим ангелом-хранителем?

— С воскресного вечера, — подтвердил сияющий экс-детектив.

— Это только на ночь, Джесси. На то время, когда я не с вами.

— Очень любезно с вашей стороны, мистер Полански, — сказала Джесси.

— Для меня это удовольствие, мисс.

Той ночью Джесси спала крепко.

На седьмой день поиски увенчались успехом.

* * *

Это произошло в одной из больших вестсайдских больниц общего профиля. Старик рылся в картотеке отпечатков детских ножек, когда Джесси увидела, что он внезапно напрягся, а потом несколько минут сравнивал с помощью лупы архивные отпечатки с фотокопией.

— Мы нашли это, Джесси, — пробормотал Ричард Квин.

— Быть не может! Вы уверены?

— Абсолютно.

Серия отпечатков фигурировала под заголовком. «Младенец Эксетер».

— Давайте посмотрим, какие сведения у них есть о матери.

Инспектор вернулся с документами, и они сели на диван в комнате ожиданий.

— Имя матери — миссис Уиллис П. Эксетер, в девичестве — Лоис Энн Эдуарде. Конечно, имена вымышленные. Адрес тоже фальшивый — в этом доме на Восточной Пятьдесят пятой улице находится маленький отель. Думаю, Финнер держал там комнату под именем Уиллис П. Эксетер. Вероятно, он снимал в городе несколько таких комнат под различными именами и под этими же помещал в больницу тех девушек, с которыми имел дело.

Согласно регистрационной записи, «миссис Уиллис П. Эксетер» была женщиной двадцати четырех лет, белой, со светлыми волосами и карими глазами. Она поступила в больницу 26 мая в 9. 18 утра, ребенок родился 27 мая в 15. 56, и мать с ребенком были выписаны 3 июня в 10. 15. Женщина занимала палату второй категории в акушерском отделении.

— Интересно, был ли в этом замешан врач? — со злостью осведомилась Джесси. — Как его имя?

Старик покачал головой.

— Финнер действовал через официальных врачей, которые не знали о его существовании. Он просто послал девушку во время ее беременности к этому доктору под именем миссис Уиллис П. Эксетер, снабдив ее фальшивой биографией, и доктор наблюдал за ней, ничего не подозревая. Финнеру требовалось только подыскивать другого врача для каждой девушки. Нет, это ничего нам не говорит. — Он посмотрел на Джесси: — Вы когда-нибудь работали в этой больнице?

— Да.

— Тогда вы, вероятно, знаете сестер из акушерского отделения?

— Знаю некоторых.

— Почему бы вам не отправиться туда на разведку? Может быть, вы наткнетесь на сестру, которая помнит эту девушку. Ведь прошло только три месяца.

— Под каким предлогом?

— Скажем, вы помогаете адвокату искать миссис Эксетер. Она получила наследство, и адвокат не может ее найти. — Он усмехнулся. — Это всегда срабатывает.

Когда Джесси вернулась, ее глаза возбужденно блестели.

— Медсестра Женевьева Фуллер встретится с нами в кафе через десять минут.

* * *

— Конечно, я помню миссис Эксетер, мистер Квин, — сказала сестра Фуллер. Подруга Джесси была маленькой бойкой женщиной с седеющими волосами и пытливым взглядом. — Она все время выглядела такой печальной — почти не разговаривала. Другая пациентка в ее палате думала, что она просто тупая, но я видела, что с ней что-то не так. Хорошенькая девушка, которой пришлось нелегко. Она родила чудесного мальчика.

Джесси отхлебнула кофе.

— Она что-нибудь говорила вам о себе, мисс Фуллер? — спросил Ричард Квин.

— Нет, и я ее не расспрашивала. Я знала, что в ее жизни произошла какая-то трагедия. Муж ни разу ее не навестил!

— Неужели?

— Я подходила к ней, когда у нее начались схватки, и она плакала, держа меня за руку. Ей было легче, когда она видела рядом хоть одно сочувствующее лицо. Никто к ней не приходил — ни родители, ни сестра, ни брат, ни друзья. Представить не могу, что у нее за семья. Должно быть, какие-то звери.

— Она не упоминала ничего, что могло бы указать нам на ее теперешнее местопребывание, мисс Фуллер?

— Нет. — Сестра окинула взглядом кафе и понизила голос. — Но я уверена практически на сто процентов, что Эксетер — не настоящая ее фамилия.

— Вот как? Ну, это многое объясняет. Почему вы так думаете?

— Потому что я с первого взгляда подумала, что видела ее раньше. Только не могла вспомнить где. Но однажды утром она себя выдала.

— Как?! — воскликнула Джесси.

— Я не дала ей это понять — просто заметила, какой у нее приятный голос. Ты ведь понимаешь.

— Ничего я не понимаю, Джен! При чем тут ее голос?

— Однажды утром, — Женевьева Фуллер снова огляделась вокруг, — это было за день до ее выписки — я проходила мимо ее палаты и услышала, как кто-то тихо напевает чарующим голосом. Я заглянула туда, и будь я проклята, если это не была эта Эксетер. Возле ее кровати стояла ширма, так как ей принесли ребенка для кормления. Мне нравилось, что девушка ее профессии сама кормит своего ребенка — не то что эти шлюхи-паразитки, которые целыми днями торчат в ресторане Шраффта в норковых манто, пока чужие люди готовят их детям питание. Кажется, они думают, что Бог дал им грудь только для украшения...

— Что вы имели в виду под ее профессией, мисс Фуллер? — прервал ее Ричард Квин.

— Я как раз начала вам рассказывать. Она кормила ребенка и пела ему. Ну, в том, что касается голосов, меня не обманешь. Ты ведь знаешь, Джесси, как я помешана на поп-певицах. Я бы узнала нот голос где угодно. Многие предпочитают Роузмэри Клуни, Дайну Шор, Джо Стаффорд, Пэтти Пейдж и Дорис Дей — они, безусловно, хороши и в тысячу раз более известны, чем эта девушка, которая только начала записываться на пластинки, но помяните мое слово, в один прекрасный день она перещеголяет их всех.

— И ее настоящее имя...

— Я не уверена, что это ее настоящее имя, мистер Квин. Она выступала как Конни Кой. — Сестра Фуллер откинулась назад и прищурилась, наблюдая за произведенным эффектом, но выглядела разочарованной реакцией слушателей. — Я решила, что она здесь инкогнито, и ни за что не стала бы ее выдавать. Кроме того, как я говорила, мне казалось, что у нее какие-то неприятности. Но я готова поклясться на Библии, что это была Конни Кой — певица в ночных клубах. Говорите, она унаследовала деньги? Это чудесно! Да благословит ее Бог! Слишком много талантливых людей чахнет в безвестности. Когда найдете ее, мистер Квин, скажите ей, что я ее фанатка номер один, ладно? И что у нее чудесный малыш...

— Конни Кой... — задумчиво промолвил старик, когда Женевьева Фуллер ушла. — Вы когда-нибудь слышали о ней, Джесси?

— Я ни разу не была в ночном клубе после 18 декабря 1943 года, Ричард. Как я могла о ней слышать?

Но он пропустил ее реплику мимо ушей.

— Если бы не воскресенье, я бы мог раздобыть ее адрес одним из дюжины способов. А теперь нам придется ждать до завтра.

— Я знаю тринадцатый способ, — сказала Джесси.

— Какой?

— Посмотреть в телефонном справочнике.

Инспектор уставился на нее.

— Иногда, Джесси, я спрашиваю себя, что бы я без вас делал, — серьезно сказал он. — Прошу прощения.

Старик вернулся, размахивая клочком бумаги.

— Она живет на Восемьдесят восьмой улице, около Уэст-Энд-авеню! — возбужденно воскликнул он. — После вас, комиссар!

* * *

— Все еще нет никаких признаков мистера Уирхаузера, — заметила Джесси, когда инспектор Квин заводил машину. В течение дня они ни разу не видели черный «крайслер».

— Странно, — пробормотал старик.

— Может быть, он не работает по воскресеньям. Или его отозвали.

Инспектор промолчал, но всю дорогу посматривал в зеркало заднего вида.

Многоквартирный дом начала века, украшенный завитушками и декоративными балкончиками, изрядно обветшал и потрескался; некогда полосатые навесы поблекли; двери с железными решетками казались покрытыми струпьями; тротуар был расчерчен квадратами для игры в «классики». Все здание, казалось, съежилось от стыда.

В подъезде сильно пахло едой. Около настенного коммутатора, согнувшись на трехногом табурете под лампочкой в двадцать пять ватт, сидел тощий прыщавый юнец в униформе, которая была ему заметно велика, и читал сборник комиксов.

— Кто вам нужен? — Юнец даже не поднял взгляд.

— Мисс Конни Кой.

— Ее сейчас нет.

— Когда она вернется?

— Не знаю.

— Вон там дверь с надписью «Управляющий», — указала Джесси.

Старик кивнул. Они подошли к двери, и он позвонил.

Коренастый мужчина в рубашке без воротничка, поверх которой на шее торчала зеленая салфетка, открыл дверь.

— Да?

— Мне нужны сведения об одном из ваших жильцов — мисс Конни Кой.

— Я не даю сведений о жильцах. — Мужчина начал закрывать дверь, но она не поддавалась. Он холодно посмотрел вниз. — Так можно остаться без ноги. Хотите, чтобы я вызвал копа?

На ладони инспектора Квина блеснул золотой значок.

— Это другое дело, — усмехнулся мужчина. — Входите.

— Мы можем поговорить здесь. Кстати, как вас зовут?

— Маккиоун. Джозеф Н.

— Вы знаете, где сейчас мисс Кой, мистер Маккиоун?

— В городе ее нет. Она уехала три недели назад в пятницу. Сказала, что только на неделю, но, вероятно, ее там задержали.

— Профессиональный ангажемент?

— Да, она поет в ночных клубах. Как это называется... шансонетка. — Маккиоун покосился на Джесси.

— Значит, она может вернуться в любой день?

— Очевидно.

— Она давно здесь живет?

— Семь-восемь месяцев.

— Где она сейчас поет?

— В Чикаго. — Маккиоун посмотрел на юнца у коммутатора и понизил голос. — Что она натворила, капитан?

— Ничего. Она может понадобиться в качестве свидетеля.

— Рад это слышать, — сказал управляющий. — Она приятная девушка. Не повезло ее мужу.

— Так у нее есть муж?

— Да, военный. Сейчас он в Корее. — Маккиоун выглядел печальным. — Сделал жену беременной и отплыл, а она потеряла ребенка во время родов. Вернулась из больницы вся разбитая.

— Понятно. Вы знаете, в какой больнице она лежала?

— По ее словам, в каком-то военном госпитале в Джерси. Когда она въехала сюда, у нее только появился живот. Жаль.

— Действительно, жаль, — пробормотала Джесси.

— Она жила здесь под фамилией мужа?

— Да, как миссис Артур Диммсдейл.

— Как эта фамилия пишется? — Инспектор вынул шариковую ручку и мятый конверт с итальянской почтовой маркой. Маккиоун продиктовал имя и фамилию по буквам, и Ричард Квин записал их на обороте конверта.

«Артур Диммсдейл... — думала Джесси. — Где я слышала это имя? »

— Так как мисс Кой... миссис Диммсдейл въехала сюда, когда ее муж уже отплыл в Корею, вы никогда его не видели?

— Ни разу в жизни.

— А вы не знаете, где он служит — в армии или во флоте? И в каком звании?

— Кажется, она говорила, что он второй лейтенант в армии.

Старик записал и это.

— Еще пара вопросов, Маккиоун, и я позволю вам вернуться к вашему воскресному обеду. Какой у мисс Кой номер квартиры?

— 5С. На верхнем этаже.

— Она живет одна?

— Одна, капитан.

— У нее когда-нибудь ночевали мужчины?

Маккиоун усмехнулся:

— Это не «Барбизон», приятель. Мы не ходим с проверками по квартирам. Она не устраивает скандалов, и этого достаточно.

— Не упоминайте о нашем визите мисс Кой, когда она вернется.

— Понятно, капитан.

— Куда мы идем, Ричард? — спросила Джесси, когда они шли в сторону Бродвея. — Почему мы не сели в машину?

— Вы должны пообедать, Джесси. На углу Бродвея и Восемьдесят седьмой улицы есть симпатичный ресторан...

— Это не настоящая причина, верно?

— От вас ничего не скроешь. Мы ошибались насчет Уирхаузера. Я заметил его в припаркованной машине, когда мы вышли из этого дома. Он попытался прикрыться газетой, но не успел.

— Не понимаю! — воскликнула Джесси. — Я весь день высматривала его «крайслер».

— Я тоже. Поэтому мы его и не увидели. Не оборачивайтесь, Джесси. Он собирается войти в дом. — Ричард Квин заставил Джесси свернуть на Бродвей. — Сегодня Уирхаузер обвел нас вокруг пальца — отказался от старого «крайслера» и следил за нами в новеньком «форде».

— Умно с его стороны. — Джесси пыталась говорить беспечным тоном. — Сейчас он узнает, что мы расспрашивали о Конни Кой. Если Маккиоун промолчит, то ему скажет тот прыщавый мальчишка.

— Он уже знает, что мы нашли ее — это гораздо важнее. И к вечеру тот, кто платит ему за слежку, тоже это узнает.

Инспектор был задумчив, когда они вошли в ресторан.

— Что же мы будем делать, Ричард?

Он сжал ее руку.

— Обедать.

Старик занял столик с видом на дверь. Но частный детектив не появлялся.

— Думаете, Конни Кой действительно замужем? — спросила Джесси, когда им подали куриный бульон с лапшой.

Инспектор молча пожал плечами.

— Может быть, поэтому она родила ребенка под фамилией Эксетер, Ричард, и сказала управляющему, что рожала в госпитале в Нью-Джерси, хотя в действительности была в Нью-Йорке. Если она замужем и ее муж не был отцом ребенка...

— Она бы использовала вымышленное имя и не будучи замужем. Утром я свяжусь с Вашингтоном и наведу справки о лейтенанте Артуре Диммсдейле. — Старик сделал паузу, пока официант убирал тарелки. — С какой стороны мы бы ни подошли к этому, Джесси, получается то же самое. Если Конни замужем, Диммсдейл не является отцом. Если она мать-одиночка и выдумала Диммсдейла, чтобы облегчить себе жизнь в многоквартирном доме, мы все равно должны искать мужчину, от которого она забеременела.

— И другого человека, — мрачно сказала Джесси.

— Какого?

— Который нанял частного детектива, чтобы следить за нами.

— Это может быть один и тот же человек, — заметил инспектор, намазывая хлеб маслом.

Джесси выглядела удивленной.

— Вы так полагаете? Ричард, а что, если Уирхаузера нанял Артур Диммсдейл?

— Из Кореи?

— Не улыбайтесь. Предположим, муж существует. Предположим, Диммсдейл знал, что не оставил жену беременной. Потом какой-то любопытный «доброжелатель» пишет ему в Корею, что Конни ждет или родила ребенка. Диммсдейл в бешенстве. Он добывает себе отпуск или дезертирует — короче говоря, возвращается в Штаты. Сначала он выясняет, что ребенок у Хамфри, и убивает его...

— Это делает его психом, Джесси. А как насчет убийства Финнера?

— Когда убили Майкла, Финнер мог заподозрить, что это сделал муж, тайком провести расследование и убедиться, что он прав. Если Финнер пытался шантажировать Диммсдейла...

Но инспектор покачал головой:

— Судя по реакции Финнера, я уверен, что он понятия не имел об убийстве ребенка. Погодите... Спасибо, официант. Да, все как надо. Попробуйте этот ростбиф, Джесси.

Когда они выходили из ресторана, поблизости не было никаких признаков Джорджа Уирхаузера. Они пошли назад к Восемьдесят восьмой улице, где стоял автомобиль Джесси. Ричард Квин погладил подбородок.

— Ни Уирхаузера, ни его нового «форда».

— Ну и слава богу! — сказала Джесси.

— Вы так думаете? Скорее всего, это означает, что его клиент не вечером узнает, что мы нашли Конни Кой, а прямо сейчас.

Спустившись в конце дня из квартиры Джесси, старик прошел пешком по улице, внезапно открыл дверцу стоящего у обочины голубого «студебеккера» и сел в него.

— Добрый вечер, инспектор, — поздоровался Полански.

— Ты не заметил сегодня вечером серо-оранжевый «форд», Уэс?

Отставной полицейский выглядел озабоченным.

— Я думал, Уирхаузер водит черный «крайслер».

— Сегодня он сменил машину.

Полански выругался.

— Кто-то научил этого подонка его ремеслу. Конечно, я не заметил, инспектор. Я ведь не следил за «фордами».

— Я тоже. — Инспектор начал грызть ус. — Уэс, что произошло с Питом... как его там? Ты его знаешь — он был твоим напарником.

— С Питом Анджело? Его жена умерла через два года после того, как он вышел в отставку. Мужа старшей дочери перевели в Цинциннати, младшая дочь в колледже, а сын служит во флоте. Несколько лет Пит работал в охранном агентстве, а потом уволился. — Полански вздохнул. — По крайней мере, так он всем говорит. Пита уволили по старости. А ведь этот «старик» все еще мог разбросать шайку уличных хулиганов, как кегли!

— Ты с ним видишься?

— Постоянно. Он живет в Вест-Сайде. Мы встречаемся в кафетерии, пьем по четыре чашки кофе каждый и вспоминаем старые времена.

— Значит, Анджело ничем не занят?

— Сходит понемногу с ума, как и все мы.

— Думаешь, я мог бы поручить Питу кое-какую работенку?

— Инспектор, он вас обнимет и поцелует каждый волосок в ваших усах!

— Можешь припомнить еще одного отставного копа, который согласился бы составить компанию Анджело? Оба нужны мне немедленно.

Экс-детектив задумался, потом хлопнул ладонью по рулевому колесу.

— Мерф! Я случайно встретил его на прошлой неделе. Помните сержанта Эла Мерфи, инспектор, — он работал на патрульной машине в 16-м участке? В июне он ушел в отставку и сказал мне, что все еще не решил, чем заняться.

— А кого-нибудь еще можешь вспомнить, Уэс? Мне нужны две команды — одна для ночной работы, другая для дневной.

— Бьюсь об заклад, Пит или Мерфи кого-нибудь с собой приведут. Когда они вам нужны?

— Если возможно, к вечеру.

Полански вылез из своего «студебеккера».

— Последите немного вместо меня, инспектор. Я скоро вернусь.

Когда Полански снова сел за руль, он усмехался:

— Пит Анджело и Эл Мерфи встретятся с вами и кафетерии на Семьдесят второй улице через пятнадцать минут. Пит говорит, чтобы вы не беспокоились — он наберет вам хоть десять команд. Проблема в том, чтобы отделаться от тех, которые вам не понадобятся.

Ричард Квин молча пожал руку Полански и вышел. Старик в автомобиле наблюдал за стариком, шагающим в сторону Бродвея пружинистой походкой молодого человека.

* * *

В понедельник утром инспектор позвонил Джесси и сообщил, что начал наводить справки о лейтенанте Диммсдейле через своего знакомого в Пентагоне и поэтому весь день будет ждать звонка.

— Каковы ваши планы, Джесси? — с беспокойством спросил он. — Я не смогу охранять вас днем.

— Со мной все будет в порядке. Я должна постирать и еще кое-что сделать, а потом возьму такси и устрою в вашем холостяцком свинарнике генеральную уборку, как обещала. Если, конечно, вы не возражаете против моего прихода.

— Возражаю?! — горячо воскликнул он. — Я-то думал, что мне придется торчать дома в одиночестве! Но будьте осторожны по дороге, Джесси!

Джесси прибыла вскоре после полудня. Услышав звонок, он крикнул, что дверь открыта, и она, войдя, застала его в кабинете Эллери: он разговаривал по телефону и приветственно махал ей рукой.

— Ричард Квин, почему вы не сказали мне, что ваша миссис Фабрикант побывала здесь? Или это ваша работа?

Он усмехнулся, продолжая разговаривать.

— Не то чтобы здесь больше нечего делать. — Джесси повесила жакет из тафты и шляпу в прихожей, намереваясь пройти со своей сумкой в ванную и переодеться там в домашнее платье. Но, войдя в гостиную, она увидела там накрытый на двоих стол, на котором поблескивало серебро и были приготовлены салфетки. Ричард Квин искусно разложил на большом блюде холодное мясо, яйца, картофельный салат, петрушку и нарезанные помидоры, а из кухни доносился кофейный аромат.

Джесси выключила газ под кофейником, чувствуя себя хозяйкой. Ощущение было непривычным.

Они сидели за столом тет-а-тет, и инспектор сообщил, что только что закончил организацию круглосуточного наблюдения за квартирой Конни Кой.

— А кто будет наблюдать? — удивленно спросила Джесси.

— Четверо отставных полицейских, — усмехнулся он. — Эл Мерфи и Пит Анджело нанялись вчера вечером. Этим утром Пит завербовал для меня Хью Джиффина, а мне сейчас позвонил по телефону Джонни Криппс — экс-лейтенант из отдела убийств. Мерфи и Анджело будут дежурить днем, а Джиффин и Криппс — с вечера до рассвета. Лучших полицейских не найти во всем Нью-Йорке.

— Значит, Конни Кой вернулась?

— Нет. Это одна из причин, по которым я хочу, чтобы за домом следили. Тогда я сразу же узнаю о ее возвращении.

Выйдя после ленча из ванной в домашнем платье и с перевязанными шарфом волосами, Джесси увидела, что старик моет посуду.

— Я это сделаю, Ричард.

— Занимайтесь своим делом. Я давным-давно стал специалистом по мытью тарелок.

Но потом он ходил за Джесси по квартире, мешая ей работать.

— Неужели вам нечем заняться? — Она мыла окна в гостиной и подозревала, что от этой работы ее лицо уже не дышит свежестью и чистотой.

— Сейчас позвоню Эйбу Перлу, — поспешно отозвался старик. — С утра собирался это сделать.

— Вы намерены сообщить ему о смерти Финнера и о том, как это связано с ребенком?

— Об этом я уже рассказал Эйбу в начале прошлой недели.

— Вы мне не говорили. И что он сказал?

— Не могу повторить.

— Значит, шеф Перл уже не так уверен в моем оптическом обмане? — не удержалась Джесси.

— Боюсь, Эйб больше ни в чем не уверен.

Он пошел в кабинет и позвонил в полицейское управление Тогаса.

— Эйб? Это Дик Квин.

— Дик! Подожди минуту. — Ричард Квин слышал, как он сказал: «Борчер, закройте дверь», и стук захлопнувшейся двери. — О'кей, Дик...

— Я думал, ты собирался позвонить мне на прошлой неделе.

— Собирался? Я звонил по твоему чертову номеру две дюжины раз! Ты когда-нибудь бываешь дома? Что происходит, Дик? У тебя медовый месяц или еще что-нибудь с этой мисс Шервуд?

— Это не смешно, — сердито сказал старик.

— Ладно-ладно. Но ты связал мне руки — я не осмеливаюсь позвонить на Сентр-стрит, чтобы получить информацию, а торчу здесь, как сучок на бревне. Выкладывай, Дик!

Инспектор сообщил, что им удалось вычислить мать погибшего ребенка.

— Теперь я жду, что она вернется в город, Эйб, а тем временем пытаюсь навести справки о ее предполагаемом муже, Диммсдейле. Что ты узнал о Хамфри? Как миссис Хамфри?

— О ней я ничего не могу узнать. Этот Дуэйн держит рот на замке крепче, чем ФБР. Я даже попросил моего друга, врача из Нью-Хейвена, который посылал пациентов в этот санаторий и хорошо знает Дуэйна, попробовать навести справки, но Джерри смог выяснить только то, что к ней вызвали какого-то крупного специалиста.

— А как насчет Олтона Хамфри, Эйб? Когда он вернулся из своей таинственной поездки в позапрошлый уик-энд?

— Неделю назад, поздно вечером в воскресенье. Должно быть, прислуга сообщила ему об отчаянных попытках доктора Дуэйна связаться с ним, так как, согласно моим сведениям, Хамфри сразу же поехал в Нью-Хейвен и вернулся в понедельник утром.

— В прошлый понедельник — 22-го?

— Да. На следующий день — в прошлый вторник — он уехал в Нью-Йорк. В доме на острове Нер остался только садовник Столлингс.

Последовала пауза.

— Эйб, — заговорил Ричард Квин, — тебе не удалось выяснить, где был Хамфри во время своего двухдневного отсутствия?

— Нет. Что значит вся эта чертовщина, Дик? Я блуждаю в тумане.

— То ли еще будет, — усмехнулся старик.

Но выглядел он обеспокоенным.

В двенадцать минут пятого зазвонил телефон. Оператор сообщила, что вызывает Вашингтон.

— Это из Вашингтона, Джесси! — крикнул Ричард Квин. — Алло!

Спустя две минуты он положил трубку.

— Из Пентагона сообщили, что Артур Диммсдейл не служит в армии Соединенных Штатов ни в Корее, ни где-либо еще. Человека с таким именем нет ни среди офицеров, ни среди сержантов, ни среди рядовых, ни даже среди наемных гражданских служащих.

— Значит, Конни его выдумала, — медленно произнесла Джесси. — Бедная девушка.

— Я бы хотел, чтобы ваша бедная девушка или хотя бы что-нибудь наконец объявилось, — проворчал старик.

«Что-нибудь» объявилось. В двадцать пять минут пятого Ричард Квин отозвался на звонок в дверь и увидел на пороге своего старого друга, заместителя старшего инспектора Томаса Ф. Мэки, курирующего Восточный Манхэттен.

Голубые глаза инспектора Мэки смотрели сурово, но держался он дружелюбно — заметил, что уже давно не бывал в доме на Восемьдесят восьмой улице, спросил об Эллери, сделал комплимент приятелю насчет его хорошего вкуса в выборе уборщиц (Джесси, которая, поймав взгляд своего сообщника, спешно уносила тряпки в кабинет, почувствовала легкий озноб при этих словах) и перешел к делу, только когда ему предложили выпить.

— Спасибо, Дик, но я на службе, — смущенно отозвался инспектор Мэки.

Старик усмехнулся:

— В таком случае я не буду оказывать сопротивление.

— Не валяй дурака. Слушай, Дик, мы с тобой можем говорить откровенно. С убийством Финнера мы зашли в тупик. Сплошное большое «ничего». Мы проверили сотни нитей, главным образом на основании его картотеки, побеседовали с девицами из ночных клубов, с которыми он путался, и все без толку. Тут что-то не так. От наших информаторов мы не получили даже намека. Такие дела обычно раскрывают за двое суток, но здесь мы по всем направлениям упираемся в стену. Дик, ты уверен, что рассказал нам все неделю назад в субботу?

Ричард Квин покраснел.

— Странный вопрос, Том.

Его друг тоже покраснел.

— Знаю. Я всю неделю боролся с самим собой, прежде чем прийти сюда. В тот день у меня возникло странное чувство, что ты что-то утаиваешь. — Он был смущен, но взгляд оставался твердым. — Это так, Дик?

— Не собираюсь тебе отвечать, Том!

Они уставились друг на друга. На минуту старик подумал, что его увиливание не достигло успеха. Но Мэки неправильно понял смущение друга.

— Я тебя не упрекаю. Задавать такой вопрос человеку, отдавшему большую часть жизни службе в нью-йоркской полиции, просто свинство. Забудь об этом, Дик. А теперь я, пожалуй, все-таки выпью перед уходом.

Когда Мэки удалился, Джесси вышла из кабинета, подошла к Ричарду Квину, поникшему в большом кресле, и положила руку ему на плечо:

— Вы не могли поступить иначе, Ричард.

— Джесси, я чувствую себя подлецом. — Он взял ее за руку. — И все же я не могу уступить это дело управлению. Это наше дело, Джесси, ваше и мое. Больше никто не хотел им заниматься.

— Да, Ричард, — кивнула Джесси.

Они пообедали и смотрели телевизор в гостиной, когда телефон зазвонил снова. Старик поспешил в кабинет, а Джесси выключила телевизор и посмотрела на часы. Было почти половина девятого.

— Инспектор? Это Джонни Криппс.

— Джонни, Джиффин явился сменить вместе с тобой Анджело и Мерфи?

— Хьюи наблюдает за фасадом дома. Я звоню из аптеки на Бродвее. Она вернулась, инспектор.

— Ты уверен, Джонни, что это наша девушка?

— Она приехала одна в такси, нагруженном багажом, минут десять назад. На ее чемоданах наклейки с именем Конни Кой. А Джиффин подслушал, как ночной портье в подъезде назвал ее миссис Диммсдейл. Что нам делать?

— Смотреть в оба и оставаться в укрытии, — спокойно ответил Ричард Квин. — Я скоро приду.

* * *

Они шли пешком — дом находился всего в нескольких кварталах. Вечер был душным, но инспектор Квин шагал быстро. Нигде не было никаких признаков Джорджа Уирхаузера.

— Интересно почему, — пропыхтела Джесси. Пояс-корсет мешал ей, но она бы скорее умерла, чем попросила его замедлить шаг.

— Либо он выполнил свою работу, либо его одурачило наше дневное пребывание дома. — Старик пожал плечами. — Это неважно.

У тротуаров с обеих сторон Восемьдесят восьмой улицы стояли автомобили. Ричард Квин остановился возле одного из них, чтобы зажечь сигарету (Джесси понятия не имела, откуда он знал, где нужно останавливаться), и из машины послышался мужской голос:

— О'кей, инспектор.

— Где Джиффин, Джонни?

— Где-то на этаже. Если не хотите, чтобы портье видел вас, идите через боковой служебный вход с той стороны дома. Грузовой лифт работает без лифтера.

— Ты ясновидящий, Джонни.

Криппс засмеялся в темноте. И Джесси захотелось посмотреть, как он выглядит.

Инспектор медленно повел ее к служебному входу, над которым горела тусклая лампочка, и внезапно остановился в тени. Мимо проезжала машина, толстый мужчина в гавайской рубашке подходил к ним со стороны Уэст-Энд-авеню, за ним следовала женщина, которая шла так, словно у нее болели ноги. Она трещала без умолку, но мужчина не обращал на нее внимания. Он шагнул в подъезд, и женщина вошла следом.

— Пошли, Джесси.

Она, спотыкаясь, спустилась по трем ступенькам в некое подобие туннеля. Впереди была непроглядная тьма. Инспектор взял ее за руку и повел дальше, нащупывая другой рукой внутреннюю стену.

— Вот дверь.

Они вошли в захламленный, тускло освещенный полуподвал, где пахло чем-то кислым. В грузовом лифте стоял мусорный бак.

Лифт поднимался со скрипом и стонами. Джесси казалось, что его должно быть слышно на Бродвее. Но старик молча считал этажи.

— Почему мы входим тайком, Ричард?

— Мы не в том положении, чтобы действовать открыто. То, что портье нас не видел, нам не повредит. — Голос его был мрачен.

Лифт, вздрогнув, остановился. Инспектор открыл дверь, и они шагнули в тусклый задний коридор, бесшумно закрыв за собой дверь лифта.

Перед ними были двери четырех квартир с буквами А, В и С. Старик подошел к пожарной лестнице и посмотрел вниз и вверх. Они находились на верхнем этаже. Лестница, несомненно, вела к выходу на крышу, но верхняя ее часть оставалась в темноте.

— Джиффин?

— Да, инспектор. — Голос экс-детектива звучал слегка удивленно. — Я решил, что, если Криппс наблюдает на улице, я займу место на черной лестнице.

— О'кей.

Инспектор подошел к двери с буквой С и нажал на кнопку звонка. Это была одна из двух квартир в задней части дома.

Джесси затаила дыхание. Наконец-то она увидит мать маленького Майкла...

Звякнула цепочка. Дверь приоткрылась на пару дюймов.

— Кто там?

Голос был сонным и хрипловатым. Джесси заметила мелькнувшие в щели золотистые волосы и алые от помады губы.

— Мисс Конни Кой?

— Да.

Ричард Квин открыл футляр с полицейским значком.

— Мы можем войти?

— Полиция?

В сладковатом тембре Джесси послышалась нотка страха. Большой карий глаз, сильно подведенный, метнул взгляд в ее сторону.

— Что вам нужно? — Дверь оставалась на цепочке.

— Пожалуйста, впустите нас, мисс Кой, — спокойно сказал инспектор. — Едва ли вы хотите, чтобы нас слышали соседи.

Женщина сняла цепочку и отступила назад, распахнув дверь и переводя взгляд с Ричарда Квина на Джесси. На ней были зеленый махровый палат и зеленые сандалии, открывавшие ногти, покрытые золотым лаком. Теперь Джесси видела, что ее золотистые волосы зеленоватого оттенка у корней и что макияж не очень хорошо скрывает морщины, придающие лицу выражение усталости и горечи.

Старик закрыл дверь на цепочку.

— Простите за вторжение, мисс Кой, но этого нельзя было избежать. Я инспектор Квин, а это мисс Шервуд. Где мы можем побеседовать?

— Но что все это значит? — Теперь женщина не скрывала испуг.

— Гостиная там? — Он проследовал через маленькую кухню в просторную комнату.

— Не бойтесь, мисс Кой, — мягко произнесла Джесси.

Девушка озадаченно посмотрела на нее, потом засмеялась и пригладила волосы.

— Меня еще никогда не посещала полиция, — сказала она. — Вы тоже там служите?

— Я медсестра и няня.

На мгновение Конни Кой, казалось, приросла к полу, но потом шагнула в сторону.

— Входите.

Они прошли в гостиную. Ричард Квин заглянул в спальню и ванную. На кровати и на полу лежали открытые чемоданы. Повсюду валялись вечерние платья.

— Что вы ищете, инспектор? — нервно осведомилась девушка.

— Просто убеждаюсь, что мы здесь одни. — Он вернулся в гостиную, нахмурив брови.

Комната выглядела по-театральному веселой. Безликую современную мебель оживляла яркая обивка, а на спинку дивана был наброшен отрез такого же яркого батика. У большого окна стоял рояль «Стейнвей», инкрустированный позолотой и слоновой костью. Конни Кой распахнула окно настежь, впустив теплый ночной воздух, и Джесси увидела в оконном проеме прямо напротив, не более чем в двадцати футах, освещенную звездами крышу многоквартирного дома. Стены комнаты были увешаны фотографиями с подписями — в основном джазовых музыкантов, — но с ними соседствовали несколько репродукций танцовщиц Дега, воздушный пейзаж Дюфи и два маленьких, мягких по колориту японских эстампа. В медной египетской вазе на полке над декоративным камином стояли поникшие алые розы. Одна из стен была целиком занята полками с книгами и пластинками. На стеллаже находились проигрыватель и телевизор, там же располагался и маленький бар.

— Я бы предложила вам выпить, — заговорила Конни Кой с деланной улыбкой, — но бар пуст, я только что вернулась в город. Пожалуйста, садитесь.

Джесси опустилась на диван рядом со столиком из стекла и металла. На нем лежала раскрытая книга.

Конни села в кресло.

— Ну? — сказала она. — Я готова.

Инспектор Квин подошел к камину, коснулся засохшего лепестка розы, упавшего на ручку металлической подставки для дров, и внезапно повернулся:

— Мисс Кой, когда вы последний раз видели вашего ребенка?

Жестокость этого вопроса подействовала на Джесси как удар. Она бросила на старика сердитый взгляд, но он смотрел на блондинку, и Джесси тоже посмотрела на нее.

Девушка побледнела, но не потеряла самообладания. «Она этого ожидала, — подумала Джесси, — и восприняла это спокойнее, чем я».

— Ребенка? Не знаю, о чем вы говорите.

— Мисс Кой. — Его голос был абсолютно бесстрастным. — Семь или восемь месяцев назад вы сняли эту квартиру под именем миссис Артур Диммсдейл. Но никакого Артура Диммсдейла не существует. А еще прежде до того, но после мая этого года к вам обратился адвокат по имени Финнер. Им были беременны, и он предложил позаботиться о вас при условии, что вы передадите ему ребенка. Финнер сказал вам, что занимается усыновлением, и обещал поместить вашего ребенка в богатый дом к приемным родителям, у которых нет своих детей. Все ваши расходы оплачиваются, вы получите крупную сумму, а Финнер берет на себя все юридические формальности. Вы были в отчаянном положении и согласились. Финнер направил вас к респектабельному гинекологу, который знал вас только как «миссис Уиллис П. Эксетер» — этим именем также снабдил вас Финнер, — а 26 мая вас положили в выбранную им больницу под тем же именем. 27 мая вы родили мальчика, вес 3 кг, рост 50 см, с голубыми глазами и светлыми волосами. 3 июня вы выписались из больницы с вашим ребенком и передали его Финнеру, который выплатил вам обещанную сумму. Теперь вы готовы ответить на мои вопросы?

— Я швырнула деньги в его толстую рожу!

Дрожа всем телом, девушка закрыла лицо руками и заплакала.

Джесси инстинктивно рванулась к ней, но инспектор решительно покачал головой, и она снова села.

— Простите. — Конни Кой перестала плакать так же внезапно, как начала. — Да, я действительно была в отчаянии. Этот подонок Финнер околачивался в клубе, где я пела. Понятия не имею, как он узнал, что я беременна. Вероятно, одна из девушек это заподозрила и продала ему информацию. Что еще вы хотите знать?

— Утром 3 июня вы последний раз видели вашего ребенка?

— Да.

Она стиснула руки, лежащие на коленях, и закусила губу.

— Где вы были в субботу 20 августа во второй половине дня?

— В Чикаго — я только что вернулась оттуда У меня был ангажемент на трехнедельное пение в клубе «Интим».

— Вы помните, что делали в тот день?

— Конечно. Снималась для телевидения. Пресс-агент клуба организовал это.

— Вы провели в чикагской телестудии всю вторую половину дня?

— Весь день. Мы вышли в эфир в половине пятого.

Впервые лицо старика смягчилось.

— Такое алиби невозможно опровергнуть. Рад за вас.

Девушка уставилась на него:

— Какое алиби? О чем вы, инспектор?

— В субботу 20 августа во второй половине дня А. Берт Финнер был убит в своем офисе на Восточной Сорок девятой улице.

— Финнер... убит?

— Вы не знали этого, мисс Кой?

— Нет! Кто это сделал?

— Мы пришли сюда, чтобы выяснить это, — мягко ответил старик.

— Понятно, — кивнула она. — Вы думали, что я его убила... Надеюсь, вы никогда не поймаете ту, которая это сделала! Она заслужила награду! Финнер был гнусной жирной гадиной. Этот рэкет с продажей детей был для него не только бизнесом. Грязный ублюдок получал от этого удовольствие.

Молчание инспектора остановило ее гневные излияния.

— Вы что-то от меня утаиваете, — медленно сказала девушка. — Убийство Финнера как-то связано с моим ребенком?

— Мисс Кой... — Инспектор сделал паузу. — Значит, вы ничего не знаете и о ребенке?

— О моем ребенке? — Она вцепилась в подлокотники кресла. — Что я не знаю, инспектор?

— Вам известно, кто купил вашего ребенка у Финнера?

— Нет. Это было частью сделки. Финнер заставил меня подписать множество обязательств. Никогда не пытаться узнать, кто усыновители. Никогда не разыскивать ребенка. — Девушка вскочила. — Вы знаете, кто они? Пожалуйста, скажите мне!

— Пара миллионеров из Массачусетса, владеющая летним домом в Коннектикуте и квартирой в Нью-Йорке. Мистер и миссис Олтон К. Хамфри.

У Конни Кой потекла тушь, и она смотрела на инспектора, часто моргая, словно не в силах осознать того, что услышала. Внезапно она потянулась к краю столика и схватила сигарету из открытой коробки. От ее резкого движения книга упала на колени Джесси. Девушка повернулась в поисках настольной зажигалки.

— Что произошло, когда эти Хамфри купили моего ребенка у Финнера? Я знаю, что что-то случилось!

Старик беспомощно посмотрел на Джесси.

— Ну, мисс Кой... — начал он.

— Я скажу ей, Ричард. — Джесси встала, держа книгу, и подошла к девушке. — Крепитесь, мисс Кой, вас ожидают тяжелые известия. Я была няней вашего ребенка в доме Хамфри. Он мертв. — Она коснулась плеча девушки.

Конни Кой резко обернулась. Рот ее приоткрылся, и тлеющая сигарета свисала с нижней губы. Джесси забрала сигарету и бросила ее в пепельницу.

— Теперь вы можете выслушать остальное, — снова заговорил Ричард Квин. — Ваш ребенок был убит.

— Убит?..

Джесси и инспектор одновременно бросились к девушке. Но она оттолкнула их, подошла к креслу, села на край и молча уставилась перед собой, стиснув руки между коленями.

Джесси поспешила в кухню и принесла стакан воды.

— Выпейте это.

Конни Кой машинально глотнула.

— Убит... Когда это произошло?

— В ночь с 4 на 5 августа — с четверга на пятницу, — ответил старик. — Более трех недель тому назад. Неужели вы не читали о смерти ребенка по имени Майкл Стайлс Хамфри на острове Нер в Коннектикуте? Об этом сообщали все газеты.

— Выходит, его назвали Майклом. Я всегда звала его просто малыш — я имею в виду, в мыслях. Майкл... — Девушка покачала головой, как будто это имя ничего для нее не значило. — Газеты? Нет, очевидно, я их не читала. В ночь с 4 на 5 августа... 5-го я уезжала в Чикаго и была занята упаковкой. В ту пятницу я не покупала газету, а во время отсутствия я вообще ни разу не видела нью-йоркских газет... — Она снова покачала головой, на сей раз более энергично. — Это так странно... Убит... Все это время я утешала себя тем, что отказалась от него для его же блага, что теперь малыш будет всем обеспечен и никогда не узнает, что он незаконнорожденный. Думала, каким он вырастет высоким и красивым... А его убили в двухмесячном возрасте. Это какое-то безумие!

Конни Кой истерически засмеялась, откинув назад голову. Джесси не останавливала ее. Вскоре она прекратила смеяться и спросила:

— Можно я закурю?

— Жаль, что не могу дать вам выпить чего-нибудь покрепче. — Джесси зажгла сигарету и вставила ее девушке в рот. — Как насчет кофе?

— Нет, спасибо. Со мной все в порядке. — Девушка казалась абсолютно спокойной, словно не она только что истерически смеялась, и лишь остановившийся взгляд карих глаз настораживал. — Значит, богатая пара по фамилии Хамфри купила моего ребенка у Финнера. Потом его убили, а спустя пару недель убили и Финнера. Я не вижу связи.

— Мы все еще не знаем, почему убили малыша, Конни. — Инспектор придвинул стул и сел. — Но нам кажется, Финнера прикончили, так как он был единственным посторонним, кто знал настоящих родителей ребенка. Вы сказали, что не понимаете, как Финнер пронюхал о вашей беременности, но вам кажется, что одна из девушек в клубе, где вы выступали, заподозрила это и продала ему информацию. У вас есть конкретная причина так считать?

— Нет, — медленно сказала она. — Я никому ничего не рассказывала, а по моему внешнему виду тогда об этом невозможно было догадаться. Но я не понимаю, как иначе Финнер мог до этого докопаться.

— Есть более вероятный способ. Скажите, Конни, отец ребенка знал, что вы беременны?

Ее глаза блеснули.

— Да. Я сказала ему. Он хотел, чтобы я сделала аборт у подпольного акушера, но я боялась, и тогда он меня бросил. — Девушка пожала плечами. — Я его не упрекаю. Это была моя вина. Я думала, что люблю его, и поняла, что это не так, когда было слишком поздно. Все это время я знала, что он женат. — Помолчав, она добавила: — Простите, что я отвлеклась на воспоминания. О чем вы говорили?

— О том, что только трое знали о вашей беременности, — сказал Ричард Квин. — Вы, отец ребенка и Финнер. Но Финнеру вы ничего не рассказывали. Тогда как он узнал об этом? Очевидно, ему рассказал ваш любовник.

— Логично, — усмехнулась Конни Кой. Она поднялась и с силой раздавила окурок в пепельнице на столике. — Продолжайте, инспектор.

— Итак, Финнер знал личность обоих родителей. Если его убили из-за этого... — старик тоже встал, — то вы в опасности.

— Я? — Конни повернулась к нему. — Почему вы так думаете?

— Единственными, у кого была причина навсегда заткнуть Финнеру рот, — это сами родители. Вы — мать ребенка, но у вас железное алиби на день убийства Финнера. Остается отец. Я уверен, что это он убил Финнера, а если так, то ему придется избавиться и от вас. После смерти Финнера только вы можете его разоблачить. Вот почему я хочу, чтобы вы сказали нам, кто настоящий отец ребенка.

Конни подошла к роялю и беззвучно провела рукой по клавишам.

— Вы не можете испытывать к нему добрые чувства, — продолжи инспектор. — Вы сказали, что он женат. Я прав, предполагая, что он занимает видное положение в обществе, которого может лишиться, если эта история выйдет наружу? Некоторые готовы на все, лишь бы избежать подобной огласки. Вы можете защитить себя, поделившись информацией, Конни. Чем больше людей знает, кто он, тем в большей вы безопасности. Он не может убить всех нас. Скажите нам, кто он.

На рояле лежала пачка сигарет — девушка взяла из нее еще одну сигарету, поднесла ко рту и обернулась. Старик взял со столика зажигалку и подошел к ней.

— Скажите нам, — повторил он, протянув ей зажигалку.

Конни взяла у него зажигалку и надавила на рычажок.

— Артур Диммсдейл, — произнесла Джесси с расстановкой.

Пламя оставалось на расстоянии дюйма от сигареты.

— О чем вы, Джесси? — озадаченно спросил Ричард Квин.

Джесси постучала по открытой книге.

— Имя показалось мне знакомым, Ричард. Артур Диммсдейл, так звали любовника Хестер Принн в «Алой букве» Готорна.

— Ах это! — Конни засмеялась. — Я купила книгу в букинистическом магазине — мне давно хотелось прочитать ее — и как раз узнала, что беременна. Имя любовника Хестер показалось мне как нельзя более подходящим для придуманного мужа. Моя мать часто говорила, что моя романтическая натура доведет меня до беды. В романе рассказывается, как буквой «А» — первой буквой слова «адюльтер» — метили женщин за прелюбодеяние.

— Только замужняя женщина может совершить прелюбодеяние, Конни, — сказала Джесси. — Вы не прелюбодейка. А вот ваш любовник не только прелюбодей, но и убийца. Помните это.

— Итак, кто он? — повторил свой вопрос инспектор Квин.

— Хорошо, — решилась девушка. — Я скажу вам.

Она поднесла пламя зажигалки к кончику сигареты. Пламя словно взорвалось с резким щелчком, а во лбу у Конни появилась черная дырка.

Потом дырка стала красной, зажигалка и сигарета упали, а вслед за ними и сама девушка.

Задев клавиши, она рухнула на пол прежде, чем смолкли серебристые звуки рояля.

— Ложитесь, Джесси!

В следующий момент Джесси оказалась на полу — диван отделял ее от окна. Старик, как краб, пополз к выключателю. Джесси услышала еще два выстрела, что-то разбилось позади нее, и комната погрузилась во тьму.

В кухне раздался топот ног инспектора и звук снимаемой дверной цепочки. Дверь на черную лестницу открылась и закрылась. Звуки были отчетливыми, но не громкими. Прежде чем дверь закрылась, Джесси услышала голос экс-детектива Джиффина и снова топот ног.

Потом наступила тишина.

Джесси Шервуд, приподнявшись в темноте, положила голову на сиденье дивана. В ушах звенело, и она закрыла глаза. Ей казалось, что она все еще видит смутный силуэт мужской фигуры с чем-то блестящим в руке.

Убийца стрелял с крыши дома по другую сторону двора, с расстояния двадцати футов, через открытое окно. Пламя зажигалки превратило светловолосую голову Конни Кой в отличную мишень.

Поразительно, как тихо вокруг. Словно не было ни мужчины на крыше, ни резкого щелчка, ни дырки во лбу Конни. Впрочем, тишина была неполной. В домах работали телевизоры, по улицам ездили автомобили, на Бродвее громыхали автобусы. Но если бы стало известно, что только что застрелили человека, раздавались бы совсем другие звуки — хлопанье открываемых окон и дверей, крики, вопросы, топот ног...

Девушку застрелили, а она, Джесси, осталась жива...

Джесси подползла к окну, ухватилась за кончик шнура занавесей и потянула его. Прежде чем встать, она ощупала портьеры, чтобы убедиться, что они задернуты.

Джесси отыскала на рояле лампу и нажала кнопку, но лампа не зажглась. Почему? Очевидно, настенный выключатель контролировал все лампы в комнате.

Она двинулась в том направлении, куда метнулся Ричард Квин после первого выстрела, и вскоре нашла выключатель.

Конни Кой лежала на спине между роялем и отодвинутым от него табуретом. Ее халат распахнулся при падении. Под ним ничего не было.

Глаза девушки напряженно уставились в потолок, как будто на нем было написано что-то очень важное, что она хотела бы понять.