Онлайн чтение книги Интриги королевского двора
Глава 2. О пользе животных

Их не нашли бы до утра. Но Рик должен был благодарить за свое спасение одного из шпионов Альтреса Лорта. Принц не заметил, что за ними наблюдают. И тем более не заметил, как наблюдатель ушел. Чтобы через час докладывать графу:

– На них рысь кинулась.

– Рысь?!

– Видимо, ее, пока охотились, спугнули и подранили. А эти двое оказались у нее на пути…

– Живы?

– Живы. Но принца она подрала неплохо.

Альтрес едва не выругался. Но вовремя взял себя в руки.

– Если его ночь оставить – выживет?

– У него при себе ничего, кроме ножа. А раны нехорошие… может и горячку подхватить.

Альтрес кивнул. И, подозвав к себе еще одну группу охотников, отдал приказания.

Ночи наедине не выйдет. Жаль.

С другой стороны – если бы не Мальдонаина кошка…

Ей-ей, воистину шильды и кошки – ее верные служанки.

Но уморить принца соседнего государства – это похуже всякой кошки выйдет.

Ничего. Это только один из планов.

Переиграем.

К вечеру, когда их «нашли», Рик уже ощущал себя откровенно паршиво.

Большая кровопотеря, холодная вода, которой промывались раны, да и рысь явно когтей не чистила. Так что принц был больше похож на пострадавшего, чем Анелия, которая радостно ушла в глубокий обморок.

Рику предложили лошадь, он кое-как взгромоздился в седло и пустил животное медленным шагом. Хорошо бы быстрее, но сил едва хватало, чтобы держаться в седле.

На принцессу он даже не взглянул лишний раз. Уж как-нибудь довезут, а не в канаву выбросят.

Гардвейг смотрел на Рика сочувствующе. Принц вслух не жаловался, но его величество распорядился позвать докторуса и вызвать карету. Мол, нечего раны на лошадях трясти.

Примчался откуда-то Джес и помог другу держаться. Подхватил под руку, принимая на себя часть веса.

– Рик… я дурак. Не надо было тебя оставлять!

Рик тоже так думал, но не соглашаться же при всем народе?

– Все обошлось. Я жив, ее высочество жива…

Альтрес Лорт в ответ на грозный взгляд Гардвейга опустил глаза.

Ну да. Все живы. Но обвинить раненого принца в покушении на честь ее высочества… после такого все оставшиеся в лесу рыси со смеху с деревьев попадают. Идею придется временно придержать.

С другой стороны… Анелия теперь может дневать и ночевать у постели раненого героя, изображая пылкую любовь. Ну, это мы проработаем…

– И я благодарен вам, принц. Если бы не вы… Ладно. Хвалить вас будем потом. А сейчас – к коновалам!

В одном из шатров, отведенном для докторусов, Рик тяжело опустился прямо на ковер и вытянулся во весь рост. Раны болели нещадно. Рядом захлопотал докторус.

Джес даже и не подумал выйти, наоборот. Помог кузену раздеться, срезал старые повязки, поил обезболивающим, держал его, когда докторус прочищал раны…

Впрочем, Рик смотрел на кузена без особого расположения. Охотничек…

Принц отлично понимал, что рысь его просто спасла.

Если бы не хищная кошка – их нашли бы вместе с Анелией и вопрос ставился бы по-другому. А что это вы делали вместе в лесу? Вдвоем, наедине, ночью, докажи потом, что все не так…

А сейчас…

Мысли плыли вяло под действием лекарства.

Двое заблудившихся, оба не в лучшем виде, Анелия вся растрепана, да. Но видно же, что не Рик тому виной. Крови на ней практически нет, он сам однозначно не в форме… с ранами не больно-то покусишься на женскую честь.

Скорее история будет звучать так: на принца и принцессу напала рысь – и он благородно защитил даму.

Это повод для восхищения. Но не для женитьбы.

И все же…

Рик подумал, что надо уезжать отсюда. Или не торопиться?

Женщины любят своих спасителей, Анелия не станет исключением. А он еще Лидию не видел…

Это была последняя связная мысль. Потом Рик провалился-таки в глубокий сон, больше похожий на обморок.

Барон Донтер был мрачен и задумчив.

От своих шпионов он узнал о всех результатах визита королевского представителя. И теперь мужчину поедом ела злая зависть.

Это ж надо!

Янтарь!

Стекло!

А теперь еще и два корабля…

Мысли барона постепенно оформлялись в конкретное: «Зачем им столько денег, когда у меня их меньше?». Или еще проще: отнять и поделить.

Как?

А вот это надо серьезно обдумать.

Поместье Иртон ранее особого интереса не представляло. Ну хватал он оттуда крестьян для своих дел с работорговцами, так это пустяки. Кого волнуют эти смерды?

Даже если на него покажут, все равно будет слово против слова. А благородного не посмеют тронуть на основании слов всякого быдла.

А вот сейчас…

Надо только обстряпать это дело по-тихому. Все-таки Иртоны – свойственники короля, а Эдоард таких шуток не понимает. И умирать, если что, Клив будет долго и болезненно.

Поэтому налет на замок должен быть стремительным и молниеносным. Один удар – и все.

Лиля отдыхала после бешеной гонки, предшествовавшей отъезду Ганца Тримейна. И искренне надеялась, что покушений больше не будет. И так дел по горло.

В стекольной мастерской они с ребятами пытались получить стекло лучше качеством. Но… пока их преследовала неудача.

Да, по сравнению с местными кривыми образцами – результат был очень неплохой. Но Лиля помнила стеклянные изделия родного мира и придирчиво морщила нос. Не то! Не так! Можно лучше!

Пока подобрать оптимальный температурный режим не удавалось. Но надежда умирает последней.

Вот со швеями таких проблем не возникло. И девушки под ее чутким руководством воплощали в жизнь Идею. Именно так. С большой буквы.

Если весной придется тащиться ко двору, Лиля должна выглядеть на все сто! И не килограммов, а процентов.

Кстати, килограммы постепенно уходили в историю. И подбородков уже было только два, и фигура уже не была безобразно жирной, скорее это была фигура нормальной русской женщины – которая и коня, и в избу, если ей надо…

Пышная грудь, широкие бедра… Да Рембрандт не худее рисовал… Или это был Рубенс?

В живописи Лиля откровенно не разбиралась. И помнила только складки на талии какой-то античной красавицы. Ну и ладно! Здесь еще гей-кутюрье с их «идеальной палкой» нету. И, даст Альдонай, не будет.

А вот что будет…

Девушки по ее указаниям вывязывали ей кружевное верхнее платье.

Нижнее Лиля планировала сделать из белого шелка, который заказала барону Авермалю в письме. Верхнее же… этакая зеленая струящаяся сеть… она может быть и на пару размеров больше. Лиля на этот раз не стала плести цельное платье и предложила нечто вроде халата. Летящие кружевные рукава, длинный хвост сзади, застежка спереди под грудью – даже если она еще похудеет, а это точно случится, все равно платье будет смотреться. Ушить нижний чехол – дело минуты-двух.

Застежку Хельке брался исполнить из янтаря. А Лиля из курса химии помнила, что, если янтарь прокалить в песке или проварить в масле или меде, можно поменять его цвет. Пока заняться этим не получалось, но хотелось бы зеленый оттенок. Красный и белый она точно получит, но этого мало! Можно бы еще и прессованный янтарь попробовать получить? Но тут уж как масть пойдет. Великим химиком себя Лиля не считала. Да, при поступлении в вуз ее гоняли вдоль и поперек. Да, первый и часть второго курса она тоже знала химию на отлично. Но потом это уже не требовалось. Заместилось на более интересную медицину.

Спасибо хоть что-то про сукцинаты вспоминалось.

Ничего, мы существа упорные. Пять камней испортим – на шестом пробьемся!

Жаль, что при варке камень становится более хрупким, так по нему и не молотком бить будут!

К этому времени Лиля уже оборудовала себе отдельную лабораторию. Поставила в специальной комнатушке широкие «двуспальные» столы, навыдувала себе кучу колб и пробирок (ну уж какие получились, до ГОСТа тут не доросли), перетащила сюда самогонный аппарат и вполне серьезно баловалась изготовлением спирта.

Ладно. Не баловалась.

Пить его Лиля не собиралась, но подлить нежелательным гостям? Запросто! А ведь есть еще и дезинфекция. Лазарет в замке Лиля устроила на совесть. Тахир только ахал. К Лиле, кстати, после той драки с контрабандистами он относился с нежностью и восхищением. Ходил хвостом и старался чему-нибудь научиться.

И Лиля учила.

Тахира, Джейми, Миранду, Ингрид, когда та присоединялась к ним, – зима была на носу, и требовалось заготовить по максимуму рыбы в последние дни. Так что и Ингрид, и Лейф дневали и ночевали в коптильне. Солеварня работала на полную мощность. Но Лиля уже не боялась голода зимой.

До весны они должны дожить. Даже когда реку скует льдом.

Интересно, а изобретены здесь лыжи? А коньки?

Хотя для последних нужна сталь? Или сойдет что-то вроде той, из которой мечи куют?

А санки? Снеговики?

Кстати – валенки? Дубленки? Ушанки? Шубки-автоледи? С местной модой это вполне реально – и попу не отморозишь, с таким-то слоем юбок!

Идей было много. Но Лиля собирала себя в кучку грандиозным усилием воли.

Сапоги есть? Плащ? Хватит!

Ко двору ей ехать весной, так что произвести впечатление зимними обновками не удастся. Сосредоточимся на важном.

В дверь постучали. И Лиля улыбнулась шевалье Авельсу.

– Лэйр Лонс, проходите. Время занятия?

– Да, госпожа графиня.

– Что же у нас сегодня?

– Сегодня – танцы, госпожа графиня. Все уже ждут вас в малом бальном зале…

Лиля вздохнула.

Все – полтора десятка детей.

Танцевать в детском саду – то еще удовольствие. Но надо.

И… дети бывают удивительно забавны, когда подражают взрослым.

Анелия собиралась ложиться спать, когда дверь приоткрылась.

Королевский шут скользнул внутрь так тихо, словно шел по воздуху. Девушка в ужасе замерла.

Альтрес Лорт поднял руку:

– Сиди спокойно. И слушай. Ты сделала все правильно. В сегодняшнем провале твоей вины нет.

Анелия облегченно перевела дух.

– Однако… принц ранен.

– Д-да…

– И ты должна за ним ухаживать.

– Я?

– Он спас тебя от хищной кошки, закрыл собой… ты просто обязана проводить у него несколько часов в день. Ты поняла?

Анелия закивала:

– Я буду… обязательно…

– А если не будешь – я буду очень рассержен.

Девушка побледнела.

– Н-нет… я буд-ду…

– Завтра и начнешь. И не вздумай кривиться или нос морщить. Узнаю – пожалеешь.

Анелия дрожала как осиновый лист.

– Завтра после утренней молитвы идешь к Ричарду, осведомляешься о здоровье и напрашиваешься к нему в сиделки. Бессменные. Поняла?

Кивание продолжилось.

Альтрес посмотрел на нее тоскливым взглядом, развернулся и вышел.

Анелия несколько минут сидела неподвижно. А потом подхватила одеяло с кровати и плотно закуталась в него.

Девушку пробирала дрожь. Но согреться ей так и не удалось.

Страх – его одеялом не выгонишь…

Джес сидел у постели кузена.

Рик был бледен, его колотило, несмотря на несколько одеял, но глаза были холодными и ясными.

– Джес, мне эта кошка жизнь спасла…

– Глядя на твои царапины…

– Если бы не она, мне точно пришлось бы делать предложение Анелии.

– А ты не хочешь? Она не уродина, вроде не совсем дура, да и Гардвейг, кажется, не против.

– Не хочу. Если есть выбор – надо посмотреть все варианты.

– Тут ты прав.

– Анелия – не худший выбор. Но раз уж отец мне его предоставил, обидно было бы упустить его из-за невезения. Значит, так – с этого момента ты от меня ни на шаг. Договорились?

– Обещаю.

Рик кивнул. Главное – не оставаться с принцессой наедине. То есть кто-то должен быть рядом. Ночью и днем. Ладно, ночью еще можно засовом обойтись. Но днем…

Не хотелось бы попасться на самую древнюю в мире уловку.

– Что хочешь ври, но надолго от меня не отходи.

– И сколько это будет продолжаться? До весны мы не продержимся, а уехать раньше…

– Постараемся. И своей кукле скажи… Она не совсем дура?

– Да нет… Адель, конечно, поскулить любит, но она не дура.

– Вот и ей прикажи. Кого еще можем попросить?

– Кого там дядя приставил? Лейхарта?

– Он стар. Ему уже к пятидесяти.

– Но на пару часов и он сможет тебя занять…

– Пересказом последних сплетен. Дело хорошее. И Райнелла.

– Райнелл меня раздражает своим Альдонаем. Он, по-моему, уже и бога достал!

– Ничего. Потерплю. И ты потерпишь, если надо.

Джес сморщил нос, но спорить не стал.

– Ладно, как скажешь. Завтра я с ними поговорю. И будем тебя развлекать все свободное время.

– Не хочу опять остаться с Анелией наедине. Второй раз может и не повезти.

– Подозреваю, что по дворцу рыси не бегают… Вина хочешь? Горячего, с пряностями?

– Давай. Что-то меня знобит…

– Как бы ты не рассыпался, – озабоченно заметил Джес, протягивая кузену кубок.

– Да уж постараюсь. – Рик задумчиво сделал несколько глотков. – Анелия не самая худшая девушка на свете. Но Лидию мне тоже увидеть хочется.

Рик свалился с лихорадкой на следующий же день. И всерьез.

Когда Джес, проснувшись утром, пожелал разбудить кузена (они спали в одной комнате), он ахнул. У Рика явно был жар, а царапины воспалились.

Джес натянул штаны и помчался за подмогой.

Гардвейг еще не встал, но дворецкого Джес нашел практически сразу. И тот моментально послал за лекарями.

Не прошло и часа, как постель принца была окружена шестью важными мужчинами в возрасте от сорока до шестидесяти лет. Все рассматривали раны, мочу, кровь на бинтах, выделения из носа и ушей принца и глубокомысленно обсуждали увиденное, как водится стараясь опустить коллегу ниже половицы.

Рик лежал молча. Ему и без того было тошно. Выгнать бы гадов, но сил нету.

После двух часов ругани и склок докторусы все-таки поставили принцу диагноз и огласили его озверевающему Джерисону.

По утверждениям лекарей – в рану попал дурной воздух. И испортил принцу кровь.

Лечение было одно – сцедить дурную кровь, чтобы по жилам циркулировала только здоровая. А также дать промывательное. Вот относительно его состава возникли разногласия.

Но нож и тазик для сцеживания уже приготовили.

Ричард под их спор задремал, но проснулся, когда стало тихо.

– Джес?

– Я тут…

– Что со мной?

– Лекари решили, что тебе надо сцедить дурную кровь…

– Гони их к Мальдонае.

– Что?! – Джес на миг опешил, и Рик неожиданно жестко пояснил:

– Гони их отсюда. И чтобы ни один из этих уродов ко мне и близко не подошел…

– Но, Рик… ты же болен!

– Джессимин тоже была больна. И умерла после кровопускания. Выгони их!

– Рик, ты уверен?..

Но серые глаза были жесткими и спокойными. Бреда у Рика не было.

– Если и сдохну, то без их забот. Джес, прошу тебя…

Джес вздохнул:

– Надеюсь, ты знаешь, чего хочешь.

– Если что, я тебе даже завещание напишу.

Джес вполголоса выругал кузена и обернулся к докторам.

– Так, господа. Пошли вон.

– Вы не понимаете… – Самый старый сделал попытку сопротивляться. – Тело принца отравлено дурными соками и вредной кровью. Если сейчас их не слить и не вычистить – начнется общее гниение. Его высочество погибнет, и это будет на вашей совести…

Острый клинок блеснул серым в утреннем свете. И такой же сталью блеснули глаза Джерисона.

– Вы сами уйдете?

Докторусы ушли сами.

А через полчаса Джерисона вызвал Гардвейг.

Джес оставил кузена на попечение Адели, которая поклялась не отходить ни на шаг, кто бы ей ни приказывал, и одного из доверенных людей, и отправился на аудиенцию.

Гардвейг выглядел не лучшим образом. Усталый, оплывший…

– Доброе утро, граф…

– Ваше величество, я искренне уповаю на то, что это утро радует вас, как вы своим правлением радуете народ Уэльстера, – рассыпался в комплиментах Джес.

И это оказалось правильной тактикой. Гардвейг чуть смягчился…

– Что с вашим сюзереном?

– Ричард болен, ваше величество. Докторусы сказали, что он болеет от испорченной крови…

– Так пусть ее сцедят…

– Ричард отказался, ваше величество.

– Почему же? – В голосе Гардвейга послышались опасные нотки. – Он не доверяет искусству наших докторусов?

Вот это уже было низко. Джес глубоко поклонился и поспешил заверить короля, что докторусы Уэльстера ценятся на вес золота. Что Ричард конечно же доверяет, просто… он видел, как от кровопускания умерла ее величество Джессимин… разумеется, если ему станет хуже, Джерисон сам настоит на кровопускании, а пока возьмет у врачей прочистительное и вообще будет дневать и ночевать у постели принца…

Гардвейг благосклонно кивнул:

– Моя дочь вчера весь вечер восхищалась мужеством его высочества. Он защитил ее от хищной кошки. Рисковал жизнью… полагаю, принцесса захочет помочь вам…

Джес заверил, что принцессе всегда будут рады, отсыпал еще горсть любезностей и был милостиво отпущен королем.

Анелия уже сидела у постели раненого героя. Впрочем, оставлять ее наедине с Риком, который, кажется, спал, никто не собирался. Вот еще не хватало.

Кажется, девушка была этим недовольна, но ничем не выдавала своего раздражения. Что и требовалось.

Джес раскланялся с принцессой, осыпал ее комплиментами и спустя два часа таки выставил из комнаты.

Выгнал и всех остальных, повинуясь едва заметному жесту Рика.

Показал принцу прочистительное, доставленное лакеем. И безропотно согласился вылить его в нужник.

Потом напоил Рика горячим бульоном и улегся рядом с кроватью на специально принесенный тюфяк. Граф Иртон был настроен весьма решительно. Сдвинуть его отсюда мог бы только топор палача. И то не факт.

Принца Джес любил. Как младшего брата.

Они вместе росли, вместе играли, вместе дружили против Амалии и Эдмона, который почему-то на дух Джеса не переносил, вообще, дети проводили вместе много времени, ибо Джайс Иртон часто был в разъездах и добрая королева Джессимин разрешала оставить его детей вместе со своими.

Поэтому сейчас Джес корил себя за глупость.

Далась ему та охота! Дома не нагонялся?

Но хотелось развеяться. Ей-ей… Уэльстер просто давил.

Давило все.

Снисходительная благожелательность Гардвейга, насмешки его шута, вздохи и взгляды принцесс, любезность придворных… ей-ей, Джес чувствовал себя как муха за минуту до съедения пауком.

Вот и захотел сбросить груз с плеч! Вот и развеялся! Болван!

Рик, ты только выживи, я всех своих гончих продам! Только выздоровей…

Твою рыбу, зебру и крокодила тапкой!

Ничего другого Лиле не пришло на ум.

– Ваше сиятельство, там серьезная заварушка, один из вирман подрался с конюхом… – Служанка хлопала честными глазами деревянной куклы. Рассудка в них было примерно столько же.

– Из-за чего?

– Не знаю.

– А что при этом кричали?

– Вас, ублюдков… ой, простите, ваше сиятельство!

– Ничего, продолжай, Илона.

– Конюх кричал, что вирман в море топить надо. А вирманин орал, что конюх – быдло деревенское…

Хотелось ругаться. Очень. Но времени не было.

Это – конфликт. И ожидаемый. Помнится, она сама беспокоилась, как вирмане уживутся с местными.

Допрогнозировалась.

– Кто у нас там? Лейс? Эрик?

– Оба, ваше сиятельство.

– Тогда и я схожу послушаю…

Лиля успела как раз к началу разборок. Видимо, служанка побежала за ней сразу, как только мужчины сцепились. Сейчас их разняли, на каждого вылили по ведру холодной воды – и драчуны висели в руках товарищей, яростно сверкая глазами.

Рык Эрика был слышен за версту. Лейс тоже не отставал. Мужчины вдвоем распекали подчиненных (если Лейс капитан замка, то конюхи краем тоже попадают в его поле деятельности).

– Здесь жить… не поделили… недоумок… – доносилось от Эрика. Временами это разбавлялось более сочными выражениями.

– Прибьют, как щенка… остолоп… не поделили… – доносилось от Лейса.

Лиля сморщила нос. Мужчин она отвлекать не стала, а вместо этого поманила пальчиком сестру Хельке.

Лория тихо и быстро изложила причины.

Оказалось, конюх немного выпил. И стал трепать языком понапрасну. Мол, вирмане, да наши не хуже, а вирман вообще топить надо или на реях вешать, как пиратов… За что и получил в торец от проходящего мимо вирманина по имени Эльг. Ну и пошло.

Лиля задумалась. Плохой случай. Весьма и весьма.

Слово, другое… Что такое межнациональная рознь – она представляла. Идиотов и в России хватало.

А вот во что это может вылиться…

Тем временем ее заметил Лейс и поклонился. Эрик отвлекся от распекания подчиненного и тоже подошел.

– Ваше сиятельство. – Поклон, странный взгляд голубых глаз… Странный или страстный?

Не важно! Не думай сейчас об этом!

Лиля посмотрела на мужчин:

– Что делать будем?

– Выпороть обоих, – буркнул Эрик.

Лейс подумал и кивнул.

Лиля покачала головой:

– Выпороть несложно. А вы выяснили, из-за чего ссора началась?

Мужчины посмотрели друг на друга. Потом – удивленно – на Лилю. Кажется, им пока и самого факта драки хватило. Причину пока не выяснили.

Лиля только вздохнула и вкратце объяснила, что межнациональные конфликты – дело плохое в принципе. А потому надо как-то…

Все трое задумались.

– Эрик, ну как у вас команду сплачивают?..

– В бою…

Не подходит.

– Или работой…

Двое мужчин и женщина переглянулись.

Порка отменялась. Провинившихся назначили на уборку конюшни на неделю. Вдвоем. Правда, под негласным присмотром вирманских детей. И предупредили, что за первую же драку оба будут выпороты на той же конюшне. Так что дружная и качественная уборка в их интересах.

Драчуны поняли.

Первый день прошел в атмосфере гордого отчуждения.

На второй адекватность вернулась. И мужчины начали кое-как общаться. А к концу недели совместно напились и чуть ли не побратались.

Лиля вздохнула с облегчением.

Пока рифы удалось обойти. Пока… а что потом?

– Шевалье Тримейн, рад вас видеть…

– Барон Авермаль, мое почтение…

Мужчины раскланялись, и Ганц перешел к делу:

– Достопочтенный, я только что из Иртона.

– О! Как там графиня? Очаровательная женщина, не правда ли?

– Она просила вам кое-что передать – я попросил матросов доставить сюда ящики.

Вирман Торий не любил. Но ради дела мог и потерпеть. Впрочем, при доверенном лице короля он открывать ничего не стал.

– И это все?

– Это – то, что она просила. А теперь… мне нужна ваша тюрьма. А потом и большой корабль. Со мной убийца, работорговцы и отряд наемников.

Торий захлопал глазами:

– От… куда?

– Из Иртона. Убийца покушался на графиню, потом туда пожаловали работорговцы, а под конец – еще и наемники. Опять-таки по душу графини.

– Кошмар какой! Кто осмелился?!

– Есть отдельные существа, – уклончиво ответил Ганц. – Пока еще есть…

Мужчины повозмущались количеством разбойников и негодяев, Торий дал согласие на использование тюрьмы и пообещал как можно скорее снарядить корабль для путешествия в столицу.

Ганц отправился отдыхать. А Торий занялся письмом.

Сначала – письмом.

Лилиан Иртон, как всегда, была вежлива. И до ужаса лаконична.

В письме сообщалось, что это новый вид товара, так что если уважаемый барон сочтет его выгодным, то поставки можно будет и увеличить…

И прилагался список материалов, необходимых для дальнейшей работы. Его Торий решил изучить позднее.

Торий с сомнением посмотрел на сундучок. Не слишком большой. Ну что там можно уместить? Но таки открыл.

И – ахнул.

Сверху лежало розовое облако…

Даже не так.

Чудо цвета зари…

Он не знал, что Лиля распустила на нитки имеющийся у нее розовый шелк. А девушки-швеи под ее чутким руководством связали это .

Точнее – несколько кружевных мантилий. Здесь же были гребни и пояснения, как это носить.

Торий покачал головой.

И позвал супругу.

О чем быстро пожалел, потому что баронесса, мгновенно сообразив, как это носится, воткнула в волосы гребень, накинула на него мантилью и отказалась расставаться с этим чудом.

Торий взвыл, но тут же понял, что потеря части прибыли ему обойдется дешевле, чем война в родном доме.

А еще в сундучке было несколько видов кружевных же воротников.

Торий расправил один. Приложил его к себе. Это будет пользоваться успехом. Да еще каким!

Узкое кружево плести умели, да. Но широкое, к тому же украшенное бусинами, которые каким-то чудом были вплетены в узор… С руками оторвут!

Надо написать графине. И послать еще ниток для этого чуда.

А что в свертках?

После разворачивания свертка Торий лишился еще кусочка прибыли. Потому что с зеркальцем супруга тоже расставаться отказалась.

В приложенном письме было сказано, что зеркала достаточно хрупки. Но, если с ними обращаться осторожно, они прослужат не одно десятилетие.

Торий только головой покачал. Зеркало… из стекла? Да какое! Никогда он себя так четко не видел… лучше, чем в чистой воде или полированной стали. Намного лучше!

Нет, одно зеркальце он точно оставит себе. В счет прибыли.

А что еще есть в сундучке?

В сундучке оказалось несколько десятков чернильниц – из цветного стекла. Запас перьев.

И три простенькие шкатулки.

Торий открыл одну – и ахнул.

Несколько брошей из янтаря. Морской мед золотился в солнечном свете, играя переливами и искрами.

Отдельно лежала только одна брошь. Тоже янтарь. Но – красный. Безумно редкий. Простенькая оправа подчеркивала роскошь камня.

Торий скользнул пальцами по гладкой поверхности.

Достал брошь. Посмотрел на сложную застежку. Перевел взгляд на жену.

– Нет, любимая. Это слишком дорого.

– Но, Торий!..

– Можешь надеть брошь один раз. На ближайшую службу.

– Торий!!!

– Выбирай. Я и так не расплачусь за все твои капризы.

Баронесса всхлипнула и вылетела за дверь.

Торий коснулся полированных камней.

Красиво. Очень красиво. Лилиан Иртон открывалась с новых сторон. Торий ни минуты не жалел о сотрудничестве с ней.

Лучше одна умная женщина, чем десять дураков…

А теперь посыпать песком, дождаться, пока высохнет, запечатать и отправить.

Глава посольства, герцог Фалион, наверняка напишет что-то свое. Уже написал. И Джес не собирался с ним ругаться. Что-что, а трепку он заслужил. Дома ему не хватает… оленей! Сам себя повел как последняя свинья, нет бы подумать и ни на шаг от друга не отходить…

Вообще, он терпеть не мог Фалиона. Старый заносчивый мерзавец, иначе и не скажешь. И почему Эдоард назначил его формальным главой посольства?

Хотя… тут был вопрос политики. Земли Фалиона находились как раз на границе с Уэльстером, так что герцог осознавал – по нему первому ударит любая ссора. И надо быть вдвойне, втройне осторожным.

Ну и… старинная семья, почтенный возраст… да и не дурак.

Мерзавец, но не дурак.

Джес невольно поморщился.

М-да, если бы все дело было за Фалионом, он бы Адель в посольство не пристроил. А так…

Попросил Рика, тот поговорил с дядей – и Эдоард махнул рукой. Мол, ладно.

Гуляй, пока молодой…

Что Рик, что Джес Фалиона терпеть не могли. Старикан обожал длиннющие нотации о поведении молодежи, из-за него уже несколько раз срывались попойки… ну да ладно. Кто-то должен выслушивать кучу протокольной нудятины. Почему бы и не старик?

Его не жалко…

Фалион полностью оправдал свое прозвище Вяленая Щука.

Когда Джес принес ему запечатанное письмо, герцог посмотрел с издевкой:

– Что, каетесь?

И попал не в бровь, а в глаз.

– Ваше дело отправить, а не мораль мне читать, – огрызнулся Джес.

Но куда там…

– А вот мы в вашем возрасте были ответственные, да-с…

– Мне к Рику надо, – взвыл Джес, но Фалион вцепился не хуже своей водоплавающей тезки.

– Сидите и слушайте, любезнейший. Ваш отец в вашем возрасте был намного умнее и воспитаннее…

Спустя два часа Джес таки вырвался, красный и взмокший как мышь.

Фалион просто всю душу вынимал своими нотациями. Даже странно, как у старика могли вырасти нормальные сыновья?

С младшим-то Фалионом Джес иногда встречался. То есть старшим. Наследником. Неплохой парень, и выпить не дурак, и по бабам… ну и в голове кое-чего есть…

Джес не знал, что герцог проводил его насмешливой улыбкой.

Разумеется, Фалиону не доставляло никакого удовольствия читать нотации недорослям. Хотя они сами нарываются, но…

Джерисона старый герцог отлично знал. И сам наблюдал, и сын отчитывался… Не дурак, нет. Но импульсивный, горячий, в чем-то еще балбес… Джайс от многого оберегал сына, вот и выросло что выросло.

Нет, со своими детьми он такой ошибки не совершит.

А Джеса надо приструнить. Чай в Уэльстере, не дома. Нечего страну позорить…

Фалион вздохнул и принялся писать письмо его величеству.

Ему, конечно, достанется, но не сильно. Все-таки ему уже не шестнадцать, поди угонись за этими балбесами на охоте. Эдоард человек справедливый, все поймет.

Итак: «Ваше всемилостивейшее величество…»

Анелия Уэльстерская со злостью посмотрела на Адель.

Когда ж эта коровища отсюда уберется?!

Принцессу не оставляли одну с Риком ни на минутку! Ни на секунду!

Рядом обязательно кто-то да был. Либо Джерисон Иртон, либо другие придворные, либо вот эта… гадючка!

Злость Анелии была понятна. Они с Аделью относились примерно к одному типу женщин. Обе темноволосые, со смуглой кожей, яркими глазами и пышной грудью. Нельзя сказать, что Анелия проигрывала на фоне Адели, но она сильно подозревала, что принц в горячке мог просто их перепутать.

Да и роль сестры милосердия удавалась плохо. Когда ни тебе напоить из кубка, прижавшись грудью, ни тебе платочком надушенным пот промокнуть с высокого чела, ни тебе посидеть рядышком… Нет, последнее как раз удавалось. На расстоянии двух метров.

Ближе ее просто не подпускали, мол, невместно принцессе, да и его высочество не совсем в пристойном виде, еще повернется, не дай Альдонай, чего увидите… и выносить за ним надо, и обтирать его… Адель уже вдова, а вы же невинная девушка… нет-с, никак нельзя.

Анелия бесилась, шипела кошкой. Ругалась… но исключительно у себя в комнате. На людях она была само очарование и нежность. И легкая трепетная грусть.

Но внутри… о, она вся кипела, рвала и метала.

Убила бы!

Только вот ничего это не решит. Всю свиту не перетравишь. А оставлять ее одну с принцем явно никто не намеревался. И делали хорошую мину при плохой игре. Все понятно, но поди докажи!

При таком подходе у нее нет никаких шансов очаровать Рика. Да и…

Врать себе самой Анелия не умела. Женщина всегда, на подсознательном уровне чувствует, как к ней относится мужчина. Нюхом, духом, шестым чувством – не важно! Но Рику она была безразлична. Что бы она ни делала – она была безразлична ему еще до ранения.

Как ни крути… может такое быть?

Анелия поежилась. Но…

Она поговорит с Альтресом Лортом.

Ей надо сходить к старой ведьме. И для этого даже есть причина. У нее почти закончилось то, первое зелье. Он поймет.

А ей нужно и кое-что еще…

– Шаг вперед, поворот, еще раз поворот…

Лонс проговаривал шаги, но понимал, что это ни к чему. Лилиан Иртон и без того все запомнила. А дети с удовольствием повторяли за ней.

Казалось бы – зачем вирманским детям танцы? Лонс сначала думал, что это чушь и блажь.

Ан нет! Все занимались с искренним удовольствием. Все объяснила Ингрид, с началом дождей перебравшаяся в замок и теперь охотно составлявшая компанию графине за каждым ужином. А то и не за ужином. Лейф пока еще был занят на заготовке рыбы, но и он обещал скоро вернуться.

– Нас часто воспринимают как варваров. А ведь нанимают – и в лучшие дома. Телохранителями, наемниками… Приятно чувствовать себя ниже других? Потому что не знаешь, как поклониться, как подойти, как говорить… этому ведь на Вирме не научат. Да все матери своим детям сейчас долбят, что… как говорит наша графиня, – лукавый взгляд в сторону Лилиан, которая что-то объясняла детям, – лишние знания лишними не бывают. Да, у нас бедный остров. Но это не значит, что мы глупые или темные. Я бы и сама с удовольствием поучилась танцевать, языкам… вот Лейф вернется…

Лонс только головой покачал. А ведь действительно. Вирмане далеко не дураки. Просто у них отсутствуют учителя. Как класс. Мастера берут себе учеников, воины обучают детей, матери – дочерей, а вот чтобы так, как здесь… этого нету.

– И зря… – сокрушалась Ингрид. – Очень зря. Я бы хотела, чтобы было…

Лонс кивнул. И вдруг подумал, что, если ему удастся вырвать Анель из рук отца и им некуда будет податься, надо будет бежать на Вирму. Не пропадут.

Вот уж действительно – лишних знаний не бывает.

– Ай! – Лиля отдернула ногу. – Шевалье Авельс, осторожнее…

Лонс рассыпался в извинениях. Графиня махнула рукой, и танец продолжился. Пока – без музыки, просто под монотонный речитатив:

– Шаг вперед, поворот, еще раз поворот…

Сначала надо научиться танцевать так. Потом, когда ноги все запомнят, подумаем, где найти музыканта.

– Вы замечательная ученица, ваше сиятельство…

Лиля отмахнулась:

– Мне это не нравится, но пусть будет.

– Но вы же будете при дворе. А там принято танцевать.

– Не знаю. – Лиля пожала плечами. Буду не буду… не зарекаемся. – Но, если представится возможность, почему бы нет. А на такой случай мне нужен партнер. Шевалье Авельс, вы ведь поедете со мной в столицу?

– Разумеется. Хотя и не уверен, пригодится ли…

Но внутренне Лонс соглашался. Никогда не знаешь, какие карты сдаст судьба. Лучше уж быть готовым.

Танцы?

Да будут танцы!

Заодно и похудеем еще немножко.

Альтрес Лорт сидел над письмом.

М-да. Перестарался. Капитально.

Хотел легонько скомпрометировать принца, а вышло… а что вышло, то и вышло. Теперь надо не оправдываться, а лечить.

И еще… написать письмо Эдоарду. Так, чтобы и не солгать – и правды не сказать. Гардвейг и сам бы, но проклятая язва на ноге разболелась так, что король, едва не воя от боли, позволил лекарю сделать примочку, напился и кое-как забылся тяжелым сном.

Милия не отходила от постели супруга. А все государственные дела легли на плечи Альтреса. Так что…

Перо быстро забегало по пергаменту.

Альтрес пробежал глазами письмо. Отлично. Теперь дать прочитать Гарду – и отправлять.

Будем надеяться, случившееся не сильно повлияет на результат посольства… но если повлияет – Альтрес в жизни себе не простит.

Нет, это же надо так опростоволоситься!

Проклятые кошки!

Многое видел Альтвер. Но это зрелище было для него в новинку.

Служба состоялась, как обычно, на рассвете. Вроде бы все как всегда. Патер Лейдер, храм, Торий Авермаль с женой…

Вот это и было необычным.

Баронесса Авермаль была… великолепна. Она собрала волосы в высокую прическу на затылке. Воткнула в нее гребень, а на плечи ей спадало… это было нечто восхитительное.

Розовое облако… из кружев?

По храму полетел шепоток. И мужчины, и женщины – все смотрели на баронессу. А та, наслаждаясь произведенным эффектом, прошествовала под руку с мужем, поправила кружево, и блеснула на плече брошь из алого… янтаря?!

Альдонай, сколько же это стоит?! Откуда такая роскошь?!

Служба была… нет, не сорвана. Но сегодня Альдонай не получил и половины причитающегося ему внимания. Оно досталось баронессе. В том числе и со стороны патера Лейдера.

А по завершении службы началось самое главное. Расспросы.

Впрочем, баронесса молчала как рыба.

А барон сообщил, что это можно заказать через него. И назвал цену редкости. Баронесса же только улыбалась – и поправляла кружево. Потом достала маленькое зеркальце, посмотрелась в него… и барон оказался обеспечен заказами на год вперед.

Жена, дочь, любовница, мать… каждая из этих женщин способна устроить своему мужчине маленький ад на земле, не получив желаемого.

Так что…

Единственным исключением был патер Лейдер. Но его умаслили широким кружевным воротником. И патер согласился, что скверны и происков Мальдонаи в этих предметах нет.

Зато есть выгода… и не будет ли достопочтенный Торий Авермаль так любезен…

Торий был.

Разумеется, храм нуждался в новой крыше. И роспись подновить не мешает.

Только торговать не мешай…

Патер сильно подозревал, что тут не обошлось без Иртона, но на нет – и доказательств нет.

Зато есть кружево. И на него такой спрос… попробуй запрети женщинам. Удушат. Лучше уж смириться и получить свою выгоду.

Второй визит к ведьме дался Анелии чуть легче, чем первый. Было страшно, да. Но уже не настолько.

Бабка, мерзко ухмыляясь, выдала Анелии несколько флакончиков. И один из них – лично для девушки.

Приворотное зелье. Отворотное. Снотворное.

Может быть, подействует? Принцесса готова была хвататься за соломинку. Очень уж жить хотелось. А еще…

Нет, Рику она не станет подсыпать ни первое, ни второе, ни третье.

«Я тебя не обижу, девочка…» Вот что было важно. Если Рик и догадался о ее роли… Не должен был, но вдруг?

Он не злой. И обижать ее не будет. Ей не придется бояться мужа, если она не переступит определенных рамок.

Признательность? Может быть.

Анелия и сама пока не знала. Но нечто теплое уже проросло в глубине ее души. Пока погребенное под расчетом, страхом за свою жизнь, житейской суетой, но оно уже было.

Прочитав письмо, Эдоард выругался.

Так и вообще без наследника остаться можно. Еще как можно. Так получилось, что Рик еще не был женат. Эдмон в свое время сопротивлялся помолвкам и свадьбам, как кандидат в альдоны. То у него болезнь, то невеста ему не подходит, то…

Эдоард понимал, что потакает сыну. Но… он знал свою вину.

Он-то любил Джесси. А Имоджин… бедная женщина. Можно быть королевой. Но возможно ли быть счастливой королевой?

Имоджин не была счастлива. И Эдмон был отравлен ядом ее горя и ненависти.

Эдоард не давил на сына. Рик – тот был помолвлен в свое время. А Эдмон все тянул и тянул… пока не умер. И встал вопрос – женить Рика.

Сначала был объявлен королевский траур – три года. И заключать помолвки стало невозможно. Потом же… пока наводили мосты, пока собирали информацию… время иногда летит очень незаметно. Да и Рик желания жениться не выказывал.

Он и сейчас не выказывает. Но тогда его хоть рысь не драла.

Эдоард придвинул к себе лист пергамента. И перо полетело по бумаге.

Надо соблюсти баланс между гневом и добрососедскими отношениями. Гардвейг должен понять, что Эдоард весьма недоволен. Не до разрыва отношений, пока нет. Но еще один такой случай…

«…мой венценосный брат…»

Альтрес Лорт читал донесения от своих агентов из Ативерны.

Все как обычно.

Эдоард правит, принцессы растут, скоро надо будет им приглядывать кого-то для заключения династического брака – как вариант можно поговорить с Гардвейгом. Церковь хоть и не одобряет, когда невеста старше жениха, но спорить не станут. Жизнь им еще дорога.

Торговля исправно развивается, флот укрепляется, есть небольшие стычки с вирманами… хм?

Король не пойми с чего заинтересовался графиней Иртон. Это уже полезнее. Джерисон Иртон выходит из фавора? Или что?

Надо бы узнать об этом подробнее… а что мы знаем о жене графа Иртона?

Да только то, что он женат. В остальном… при дворе она вроде как не появляется, живет уединенно, является дочерью Августа Брокленда, любимого корабела его величества… Так навскидку Альтрес не смог больше ничего припомнить. Но никаким материалом на Джерисона Иртона пренебрегать не следовало.

Королевский шут быстро черканул на письме «Подробнее» и отложил его в сторону. Его ждала куча непросмотренной корреспонденции.

А время шло.

Лиля четко поделила свой день и жестко следовала графику. Ничего страшного она в этом не видела – еще в родном мире приходилось пахать не за страх, а за совесть. И уборщицей подрабатывать, и учиться, и спать по три часа в сутки… тут хоть выспаться иногда можно! А это уже плюс. И со шваброй по коридорам гонять не надо.

А что надо?

Лиля только посмеивалась.

Один день из жизни ее сиятельства выглядел так.

Пять утра. Подъем. Служба в замковой часовне.

Кстати, храм тоже достроили, как и пасторский дом, но перебираться туда пастор не торопился, а Лиля не настаивала, решив, что всей ее компании лучше при священнике. Про инквизицию она помнила. И кто сказал, что здесь не найдется своего Торквемады?

Запросто!

Поэтому пастор Воплер жил в замке. Пытался заводить богословские беседы с вирманами, те его мягко посылали, но священник не обижался, а продолжал свое черное (простите, светлое) дело. Лиля оценила его упертость. Перевоспитать вирман надежды не было. Но кто сказал, что пастор не старался?

Лиля время от времени жаловала ему то что-то из одежки, то еще какие-нибудь приятные мелочи – и все были довольны. Включая Марка, который крепко сдружился с Мири и детьми вирман, таскал всех на богослужения и с удовольствием учился хорошим манерам.

Богослужение заканчивается? Отлично. Есть время для себя. Можно пару часов посидеть в лаборатории. До завтрака. А там – на выбор. Или попробовать что-то получить, или что-то записать…

Хорошие результаты получились с янтарем. Один из первых образцов отправили Авермалю и продолжили вываривать часть камней в меду. Хельке только головой качал – до такого тут еще не додумались.

Удалось получить более чистое и тонкое стекло… пока еще не хрусталь. Но Лиля подумывала о фужерах и фигурных бокалах.

Глиной Иртон боги тоже не обделили – и Лиля усердно вспоминала, как делать керамику. Гончарный круг сделать – невелико дело. А вот ты поди вылепи да обожги… ну, к лепке можно и детей привлечь, а к обжигу – мастеров… хотя те и так зашиваются.

Восемь утра. Завтрак.

Полчаса, не больше. Потом все расходятся по своим делам.

Лиля – на занятия с детьми. Учителя довольны. С тех пор как графиня стала присутствовать на занятиях, проблем намного меньше. Особенно когда ее сиятельство объяснила, что розги – это полезная и нужная вещь. Хотя пока их использовать вроде и незачем. Дети стараются. Это не двадцать первый век. Немного нервирует Лилю только Дамис Рейс. Но история и литература предметы необходимые. Так что посещать уроки приходится. А учитель… раздражает.

То смотрит горячим взором, то комплименты отвешивает, то ручку поцеловать пытается… И ведь все так… скромно… послать-то его не за что, вот беда!

Поэтому историю и литературу Лиля не любила. Хотя она их и в родном мире не особо жаловала.

Полдень. Отдых.

Дети разбегаются по замку. Лиля отправляется в конюшню.

Теперь там чисто и сухо, конюхи стоят чуть ли не по стойке смирно, а аварец постепенно привыкает к новой хозяйке. Ездить верхом по поместью Лиля пока не решалась, но в специально огороженном загоне каталась. Кормила жеребца с рук. Разговаривала, чистила… он постепенно привыкал к новой хозяйке. Миранда часто составляла Лиле компанию. И мечтала, что когда-нибудь у нее тоже…

Лиля не разочаровывала девочку.

Эрик должен был скоро вернуться и присмотреть подходящую кобылку. Так что у девочки будет свой жеребенок. Наполовину аварец. И если повезет – такой же очаровательный, как его папа.

Потом – обед.

И после обеда Лиля опять занимается. На этот раз уже с Лонсом.

Часть времени уходит на то, чтобы отточить манеры. Часть на дела поместья – выслушать отчеты, отдать распоряжения.

Потом – мастерские.

Лиля делила дни между стеклодувами, Хельке, кружевницами и гончарной мастерской. Да, последняя тоже организовалась. Хотя и стихийно.

Двое бывших пленников работорговцев нашли себя в гончарном ремесле. Как ни странно – из самых бесталанных. Сделать гончарный круг было несложно, а процесс он упростил, и сильно.

Теперь в гончарной можно было видеть и детей, которые обожали лепить из глины, и взрослых.

А обжигать пришлось в кузнице. Сделать еще одну, устроить несколько печей для обжига… Лиля мечтала о кирпичах, тем более что ремонт стен замка все еще длился – и конца-края ему не было видно.

Но пока было так много дел, так много…

А вечером ужин, ванна – и спать.

Впрочем, иногда ванна заменялась баней. Сколько труда Лиля потратила, чтобы ее устроить, – просто жуть! Пастор Воплер, правда, сомневался: достойно ли это приличной женщины – раздеваться, да еще париться, да еще веником, да еще с вирманками… хотя часто к Ингрид и Лиле присоединялась и Марта, обнаружившая, что ее старые кости меньше болят после бани…

Лиля фыркнула.

Стоило один раз заманить пастора попариться не по правилам. Бедняге пришлось очень весело. Его тошнило, кружилась голова, наблюдались все симптомы перегрева… Одним словом – товарищ уверился, что графиня умерщвляет плоть, и больше не приставал. Хотя и не парился.

Лиля мечтала о сауне, однако смогла оборудовать только самую простую, топящуюся по-черному, но баню.

Настоящую, с парной и веником… кстати, там можно было и еще кое-что сделать. Лиля, например, практиковала компрессы из меда и соли. Очень помогало убивать лишний жир. Хотя сколько там его было, того лишнего.

Лиля уже не ощущала себя безобразной тушей. Скорее немного толстоватой женщиной. Но все же не грудой жира. И смотрела в будущее веселее. Даже если она и не станет такой же стройной, как когда-то, все равно она будет даже очень симпатичной.

Обязательно будет.

С этой мыслью Лиля и засыпала.

Часто к ней приходила ночевать Миранда. Иногда компанию им составляли щенки. Да, держать собак в доме здесь не приветствовалось, но один из вирман, который занимался дрессировкой, подсказал, что так будет лучше. Он же посоветовал взять для Мири не кобелька, а сучку – и девочка не стала спорить.

Впервые у Мири было то, что она могла назвать своим.

Дом, комната, собака, друзья… и даже – мать?

Девочка не знала, что она чувствует к Лилиан. А Лиля не торопила малышку. Незачем давить на ребенка. Его надо просто любить. Баловать.

И очерчивать строгие рамки. Дозволенного и недозволенного.

Пока Мири не выходила за установленные границы, но Лиля не сомневалась, что рано или поздно это случится. Дети ведь всегда пробуют взрослых на излом. Такая у них природа.

Иногда к ним приходила няня. Гладила своих девочек по волосам, пела колыбельные.

Лиля принимала заботу Марты с признательностью. Но женское коварство неискоренимо. Она постоянно жаловалась Марте, как ей тяжело, просила рассказать что-нибудь о старых временах, когда они жили с отцом…

От поездки в столицу ей никуда не деться.

Она знала. И готовилась к встрече.

Это случилось за завтраком.

Она чуть задержалась. Не удавался опыт. Ей хотелось получить мирабилит. А у вещества было свое мнение. Эх, читать книжку и ставить опыты в полевых условиях – это немного разные вещи.

Все уже сидели за столом. Лиля направилась к своему месту справа от Мири. При ее появлении девочка вскочила, как маленький ураган.

– Лиля, а я…

Тарелка, звеня, покатилась по полу.

Щенки бросились к выплеснувшейся на пол овсянке, но проворнее оказалась Лилиона.

– Эмма! – позвала Лиля.

Она хотела сказать, что нужна новая тарелка… Завизжала Мири. И Лиля метнулась к девочке.

Но беда случилась не с ней. Щенка рвало, из его пасти текла зеленоватая пена…

Лиля выругалась, падая на колени.

Такого опыта у нее не было. Но был опыт работы в вытрезвителе. Вызвать рвоту, дать воды, дать противоядие…

– Джейми!!! Тахир!!!

Но травник уже опускался рядом с графиней на колени…

– Молока! И побольше! И воды!

Ингрид перехватила Миранду, чтобы та не смотрела.

Этот день у Лили оказался сорван.

Сучку они с Джейми и Тахиром откачали. Кое-как, но справились. Как сказал Джейми, на собак яды действуют, с одной стороны, быстрее, но этот конкретный яд – еще и немного слабее.

И Лиля понимала, в чем тут дело.

Если человек слопает пять таблеток снотворного – он имеет все шансы отправиться на тот свет.

Если сорок – шансы уменьшаются. Ибо начинается рвота и пострадавшего можно откачать.

Лилю могли и не спасти. А вот щенка – успели.

Хотя еще дней десять ему была прописана жесткая диета и тщательный уход… Мири не отходила от пострадавшей собаки, гладила по голове, плакала в шесть ручьев… Лиля уже не знала, то ли лечить собаку, то ли заниматься ребенком… В итоге свалила уход за щенком на докторусов и уговаривала малышку. Все будет хорошо…

А сама подсчитывала, холодно и рассудочно.

Это была ее тарелка. Ее овсянка. Никто другой ее просто так не ест. На воде, без сахара и соли – только она.

То есть собака и Мири ей жизнь спасли.

Спасибо, девочки, с меня причитается. Но кому понадобилось меня травить? И зачем?!

Посторонних в замке не было, в этом клялась и божилась Эмма.

Кто-то свой?

Кто?!

Логически рассуждать графиня начала примерно часа через два. Когда стало ясно, что песика отравили волчьей травкой, Лиля начала выяснять и быстро поняла, что речь идет о местном варианте аконита. Да, и тут есть эта отрава.

Готовится быстро, действует качественно…

Лиля покусала ноготь. Итак. Кто имел доступ к каше?

Сестра Хельке – она ее варила.

Не пойдет. Эввиры ей ну… не преданы, но гадить точно не будут. На ее земле живут. Да и выгодно им, чтобы Лиля была жива и здорова.

На кухне Лиля тоже была. Порядок там военный. Там подбросить ничего не могли.

Какие еще есть варианты?

Пока донесли от кухни до столовой, пока накрывали на стол, пока все приходили… нет, последнее – по разряду Ш. Холмса. Лиля мысленно перебрала всех, кто был за столом.

Тахир и Джейми? Нет, вряд ли… вопрос выгоды и знаний.

Тарис? Доверенное лицо ее отца.

Хельке? Мири?

Марта, которой разрешили сидеть рядом с подопечной и приглядывать за ней?

Шевалье Авельс? Темная лошадка. Но сейчас ему нет смысла травить Лилю.

Ингрид? Пастор с сыном?

Нет, ее команда вне подозрений. Иначе хуже будет.

Кто носил блюда и накрывал на стол? Питер, Сара, Илона. Самое тяжелое нес слуга, что полегче – девушки. Принесли, расставили и ушли. Столовая оставалась без присмотра, за это время мог зайти кто хочет, насыпать что пожелает. Если бы не одно «но»!

Практически сразу прибежали дети. А при них сыпать яд… ну если убийца – камикадзе…

Лиля покусала губы.

– Да что вы мучаетесь? – удивился Тарис. – Взять всех троих и пытать, пока не признаются.

Лиля фыркнула:

– Тарис, это нелогично. Признается тот, кто боится боли. А реальный убийца останется жив и здоров.

Тарис нахмурился:

– Я не подумал.

– А где можно взять яд? Джейми?

Джейми почесал затылок:

– Волчья травка здесь встречается часто. Надо бы посоветоваться…

– С травницей? Морага, так?

– Да, ваше сиятельство…

– Взять ее и расспросить! – рявкнул Лейс.

Лиля нахмурилась. Не так ли начиналась охота на ведьм?

– Нет уж! Никаких расспросов за моей спиной! Джейми, прокатишься? Потихоньку, чтобы никто не знал… нам ни к чему, чтобы шум поднялся, не надо… пусть живет спокойно.

– Да, ваше сиятельство.

– И расспроси подробно. Может быть, кто-то покупал эту траву, кто-то собирал ее, кто-то интересовался…

Джейми сдвинул брови. Кивнул:

– Обещаю, ваше сиятельство. Я все узнаю.

Лиле хотелось рвануть самой, но нельзя. Графиня не может, не должна… то есть она может, но…

Лиля перевела взгляд на пастора.

– Пастор, вы можете расспросить всех троих? Я не хочу никого пытать. Но вы можете поговорить с ними, как служитель бога…

– Это очень милосердно с вашей стороны, ваше сиятельство…

Лиля знала, что с ее стороны один голый расчет, но разубеждать пастора не стала. Неплохой он мужик… побольше бы таких в обоих мирах.

Она взъерошила светлые волосы. Посмотрела на Лейса.

– Пока что подержите всех троих в подземелье. Там места много. Потом выпустим и даже компенсируем, если что.

Лиля покусала ноготь. Она никак не могла понять, что это такое. Глупость? Наглость?

Никто из троих не сбежал, весь персонал замка на месте. То есть этот некто не ожидает расследования?

Ничего не понятно.

Ладно. Вот Джейми вернется от травницы…

– Я напишу вашему отцу, графиня? – подал голос Тарис Брок.

Лиля кивнула:

– Пишите, друг мой, пишите… может, я и сама напишу. Но попозже, сейчас у меня голова не тем занята. Мири, иди сюда, малышка…

– Лиля… а с Лялей все будет хорошо?

Лиля посмотрела на собачку.

– Обязательно, малышка. Обещаю тебе…

Мири всхлипнула и уткнулась носом в плечо Лили. Ну раз она обещает…

– Здравствуй, Морага. – Джейми почтительно, как графиню, приветствовал старую травницу.

– И тебе здоровья. Что случилось?

– Да уж случилось… графиню пытались отравить.

– Вот как?

– Волчьей травкой. Морага…

Травница отвернулась и зашуршала чем-то в углу.

– Морага! Ты ведь что-то об этом знаешь! Долго она не хранится, настой из нее могла приготовить только ты. В замке никто этим не занимается.

Травница продолжала шуршать. Молча.

– Морага, прошу тебя!

Женщина обернулась:

– Не лез бы ты в это, мальчик?

– Лилиан Иртон была добра ко мне. Она и сейчас добра. Она приютила меня в своем доме, деньгами жалует, кормит-поит…

– Раньше она такой не была…

– Разве это важно? Она хорошая, Морага. Она добрая, умная…

– Она тебя послала?

– Да. Сказала, чтобы я все выяснил по-тихому.

Морага выжидающе молчала. Но Джейми тоже ничего больше не говорил. В комнате повисла тишина. Юноша знал: если травница решит – она расскажет. А давить не стоит…

Прошло пять минут, десять, пятнадцать…

Наконец травница вздохнула:

– Ты прав. Я продала настойку. Свеженькую, этого лета сбор.

– Никому другому это не под силу. Я сразу понял, что это твоих рук дело. И графиня тоже так подумала.

– И все же здесь ты. А не отряд стражи…

Джейми промолчал и травница шлепнула ладонью по столу:

– Хорошо! Я продала настойку. Она быстро теряет силу, пара десятков дней – и выдохнется.

– Госпожа графиня сказала – это потому что основа неправильная. Она знает такое вещество, что трава долго останется хорошей.

– Вот как?

– Я захватил с собой склянку. Я потом покажу, обещаю… Так кто покупал траву?

Травница ухмыльнулась.

– Она у меня частый гость. Гостья. Уж давно, еще до того, как госпожа затяжелела, так она ко мне и начала ходить.

– Насколько давно?

– Почти сразу, как госпожа сюда приехала. Травы – искусство сложное. Сама она правильно ничего сделать не могла. А потому платила мне. И щедро. За настои, за тайну…

– И как ее зовут?

– Имени не знаю. Могу описать.

Джейми внимательно выслушал описание, кивнул.

– А почему ты ее выдаешь?

Морага пожала плечами.

– Я в долгу перед графиней. На ее земле живу, в обиду опять же она меня не дала, тебя вот присылает, да не просто так…

Это верно. Каждый раз, приезжая к Мораге, Джейми привозил с собой гостинцы. То ткань, то корзину с продуктами, то что-нибудь еще…

В этот раз у него была большая бутыль со спиртом. И юноша увлеченно принялся рассказывать о свойствах продукта.

Прошло не меньше часа, прежде чем травники вернулись к реальности.

– Мне пора уходить. Графиня ждет.

– Понимаю. Ты опиши ей ту девку, авось узнает…

– Да и я ее знаю. Только какая ей выгода – понять не могу…

Травница пожала плечами. Ее это тем более не касалось. Пусть господа сами со своими делами разбираются…

Джейми сразу направился к Лиле. И пяти минут им вполне хватило.

Неизвестная из замка часто покупала у Мораги траву.

– Раньше она покупала только дурман. А недавно – волчью травку.

– А дурман зачем?

– Я так понял, что подливала вам в еду.

Лиля нахмурилась. История, выдуманная ею для отца, стремительно становилась реальностью.

– Но зачем ей это понадобилось? Кто это?

– Морага не знает ее имени. Она знает, что эта женщина живет в замке… Она приходила ночью, в плаще… очень давно.

– То есть – кто угодно?

– Она молода. И ходила чуть ли не с момента вашего переезда сюда.

– Уже не Марта и не Тара. Кто-то из служанок? Мэри? Илона? Сара?

– Морага сказала, что у нее шрам на руке. Небольшой, между пальцами.

– Не поддельный?

– Нет. Она в этом разбирается.

– И женщина его не прятала?

– Прятала. Но у Мораги острое зрение.

Лиля кивнула. Посмотрела на Лейса, и тот сорвался с места.

А сама Лиля задумалась:

– Так просто?

Тарис приподнял брови:

– Разве просто? Травница могла не увидеть шрама, могла… да многое.

Лиля покачала головой. Но потом подумала, что преступники вообще-то не всегда светочи интеллекта. Что могла, девушка сделала. Закутывалась в плащ, приходила ночью… кто же мог предположить, что у Мораги такое острое зрение и она захочет поделиться информацией? Другая бы травница молчала или все отрицала, чтобы ее не притянули. Это Лиля понимала, что кузнец не виноват, если сделанным им ножом короля зарежут. А кто-то другой на ее месте?

Да и насколько ей известно – тут еще не развит институт киллерства.

Убивают, да. Но, когда любой может пойти и прикончить своего обидчика почти открыто… ну с оговорками, но все-таки, ассасины почти не требуются. Да и потребуются… кто бы их в Иртон завез? Чай не капуста, на грядке не вырастут.

И стоят дорого, и поди найди… и если уж серьезно… на прежнюю Лилиан Иртон и служанки хватило бы. Чай не супер-Маня.

Служанки были доставлены к графине через десять минут. Шрам на руке был у Сары.

Повинуясь жесту графини, Мэри и Илона вышли. Сара осталась в комнате. Она понимала, что игра окончена, явно. Но сдаваться не собиралась. Верхняя губа девушки приподнялась, зубы оскалились, она была похожа на крупную крысу. Лиля смотрела спокойно.

– Сама расскажешь, зачем меня травила, или помочь?

Сара зашипела:

– Жаль, не удалось! Хорошо хоть твоего пащенка убрала!

Лиля прикусила губу. Изобразила на лице страдание.

Выкидыш у Лилиан Иртон? Лиля переживала его постольку-поскольку. Да, реципиентке было плохо. Но то исходной Лилиан Иртон. А нынешней Лиле было не до страданий. Но показывать-то это нельзя. Она переживала потерю ребенка – так тому и быть.

Будем страдать! Красиво!

– Тарис, прошу вас… – И поднести к глазами кружевной платочек. А то заметят, что слез нету.

Тарис тут же воодушевился защищать слабую графиню и соколом ринулся на обидчицу.

После десяти минут криков, ругани, скандала и угроз, девчонку-таки раскололи, и Лиля только головой покачала.

М-да. Сама дура.

Накрыв семейство Грисмо, они как-то позабыли, что есть и еще одна голубятня. А она была. И птицы там были не только на мясо, нет. Они еще и летали…

Сара была племянницей Фреда Дарси, дочерью сестры. Отсюда и разные фамилии. А вот зачем ей понадобилось травить графиню…

Вирмане живой ногой метнулись в Буковицу за Фредом с семейством. А Сару продолжили трясти. Но она ничего не знала. Только то, что ей приказывал дядюшка.

Служить в замке? Хорошо, послужим. Почему бы и нет. Место престижное, тихое, удобное.

Подливать графине в пищу дурман? Да со всем нашим удовольствием. Дядя в семье глава, его слушать надо, а то еще огневается, замуж выдаст… Сара оценивала себя трезво. Ее любой муж прибьет на третий месяц после свадьбы.

Сначала это была просто работа. А потом Сара и сама невзлюбила графиню. За что?

А вот просто так!

За то, что она, гадина, на свет родилась. И графиней, а не посудомойкой. И может жрать, хрюкать и спать до полудня. А потом, когда Лиля начала наводить порядок, – еще добавилось. За все хорошее…

У Лили слов не осталось. Просто никаких. « Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать? »[1]И. А. Крылов, «Волк и ягненок».

М-да…

Девушка как с цепи сорвалась. В довершение всего оказалось, что Джес Иртон не оставил ее своим вниманием, пока гостил в замке. И даже имел неосторожность ляпнуть что-то вроде: «Моей бы жене такую попку, глазки, ушки…» – и подарить колечко.

Ну и все. Много ли надо взбалмошной дуре? Лиля тихо вздыхала про себя.

Принято считать, что преступники должны быть хитры и коварны. Увы. На одного профессора Мориарти приходится две тысячи идиотов, ухлопавших по пьянке соседа сковородкой.

Профессор – исключение. А вот такие Сары – они правило.

Они есть. И гадят.

Просто по злобе душевной. Сказал ей дядя, она и пошла. И ведь исправно старалась, сама у травницы и дурман, и яд брала, бегала, изводила графиню, счастлива была, когда та едва не подохла…

Лиля стискивала кулаки и молчала.

Она не будет ругаться. Она не отхлещет наглую тварь по щекам. И даже на Фреда кобеля не спустит.

О нет.

Личную и вскормленную ядом собаку Баскервилей мы прибережем для заказчика.

Какого? А вот того… Вы что, поверили, что старосте надо травить графиню? Э нет. Ее кто-то заказал. Вот мы и выясним кто.

Выяснения растянулись до поздней ночи.

И Сару, и Фреда, и все его семейство переместили в пыточную. И что с ними делали вирмане Лиля предпочла не знать. Один раз доказала, что может, второй раз лезть и смотреть на пытки уже не хотелось. Радости-то…

А к полуночи в ее покои постучался Лейс.

Лиля накинула на себя халат потеплее (да, и такие штучки у нее в гардеробе уже были, причем шили их вирманские мастерицы) и вышла в коридор.

– Мири спит. Вы узнали?

Лейс кивнул.

Шевалье Авельс, стоящий рядом с ним, и Тарис Брок имели слегка виноватый вид. Как оказалось, у Фреда было слабое сердце. И он немного того-с в процессе дознания. Но что приятно – успел назвать заказчика.

Было это так. Вскоре после того как Лиля поселилась в Иртоне (еще та, прежняя Лилиан), ему понадобилось в Альтвер. На ярмарку. Ну почему бы и нет. Дело житейское.

Там-то он и повстречался с интересной личностью.

Личность предложила ему хорошие деньги – сначала за отчеты о состоянии графини Иртон. Снабдила голубями, деньгами, и Фред, который был обучен грамоте, стал отписываться. Для чего и Сару в замок пристроил, чтобы знать получше о происходящем.

За золотом регулярно ездил в Альтвер один из его сыновей. И платили вовремя. Не чинились. Деньги передавали через купца Кариста Трелони. У него же Фред и вкладывал их в торговое дело, здраво рассудив, что в Иртоне деньгам делать нечего, разве что любоваться на них.

Дальше – больше.

Сделав первый шаг, бегут бегом. Вместе с очередной крупной суммой денег заказчик прислал и склянку. И указал, что надо это подливать графине в пищу.

Фред забеспокоился. Капли проверили на собаке – пес не сдох. Хотя выглядел… ошалелым. Фред пришел к выводу, что это дурман, и приказал Саре постараться.

Та была лишь рада и прекращала опаивать женщину только во время визитов графа. Но лучше от этого не становилось. Ломка – не самое радостное ощущение в жизни.

А когда Лилиан таки забеременела, заказчик сильно забеспокоился. И дал указание – увеличить дозу дурмана. Откуда брали? Так сначала склянку привезли из Альтвера. А потом по-простому стали брать у местной травницы. Рассудив – ежели что, ее и прикопать можно. Невелика потеря.