ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Боги, решившие
Смертного грешника
Тяжкой бедой покарать,
Уготовить ему
От печалей к веселью,
От веселья к печалям
Переход, сотрясающий дух,
Берегут для него —
Тут же, в граде родном,
Иль в краю чужедальнем —
Друга с ясным челом,
Чтобы помощь подать
В грозный час тот сумел!
Благословен всевышними Пилад
И помыслы разумные его!
Десница юноши — в пылу боев,
Он — око старца мудрое в собраньях,
Ибо душою тих; он в ней хранит
Спокойствия неистощимый дар
И в силах нам, мятущимся, подать
Из недр ее покой и помощь! Так
Он оторвал меня от брата! Я
Все на него глядела, умиляясь,
Все не могла сродниться с счастьем, все
Из рук его не выпускала, будто
И не было грозившей нам беды!
Но вот идут они, во исполненье
Задуманного, к морю, где корабль,
С товарищами, в бухте притаившись,
Их знака ждет! Они в уста вложили
Мне речи хитрые, чтоб знала я,
Как отвечать царю, когда на жертве
Настаивать он будет. Вижу, мной
Руководить, как девочкою, надо.
Не научилась правду я таить
Иль прибегать к измене. Горе тем,
Кто лгать приговорен! Ложь не дает
Избавиться от гнета, как любое
Правдивое признанье. Не бодрит,
Страшит она ее кующих тайно;
Стрелой стремительной, рукою бога
Повернутая вспять, она летит
Сразить стрелка! Забота за заботой
В уме проносится! Быть может, брат
Вновь фурией настигнут, лишь коснулся
Стопою он земли неосвященной?
Иль схвачены они? Я слышу ясно
Шаги вооруженных! Нет, то вестник
Фоанта приближается сюда.
Забилось сердце! Знать, душа смутилась,
Достойного завидев человека,
Которому я лгать принуждена.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Ифигения. Аркад.
Не медли, жрица, жертву принеси!
Царь ждет ее и требует народ.
Исполнила б я царский приговор,
Когда б нежданное не встало вдруг
Препятствие меж мною и обрядом.
Что царскому перечит повеленью?
Лишь случай, а над ним мы не вольны.
За чем же дело стало? Я с ответом
Спешу к царю. Он порешил их смерть.
Ее еще не порешили боги.
На старшем из мужей лежит вина.
Он кровь, ему родимую, пролил,
И евмениды гонятся за ним;
В священном храме даже злой недуг
Его настиг. Присутствием своим
Он святость места осквернил. Немедля
Я с девами пойду на берег моря
Омыть в волнах богини изваянье,
Как таинство священное велит!
Непосвященный да покинет нас.
Я сообщу царю об этом новом
Препятствии, ты ж, дева, задержи
Обряд, пока согласья не получишь!
Обрядами располагает жрица.
Ужели царь и знать о том не должен?
Его приказ в таких делах — ничто!
Хотя б для виду вопроси царя!
Не вынуждай согласья: я тверда.
Хоть в добром не отказывай царю!
Я уступаю; но ускорь ответ.
Я в царский стан доставлю эту весть
И не замедлю с ней прийти обратно!
О, если б я ушел с другою вестью,
Способною все беды разрешить!
Но ты советы друга отвергаешь.
Все, что могла, я совершила, друг!
Еще не поздно слово изменить.
Не в нашей власти изменять его!
Ты невозможным трудное считаешь.
А ты возможной лживую мечту.
Ужель на все пойдешь, не содрогаясь?
Все судьбы я доверила богам!
Они людей людской рукой спасают.
Все на земле решает перст богов!
Так знай же: их судьба в твоих руках.
Лишь гнев рассвирепевшего царя
Пришельцам горькую готовит участь.
Дружина о кровавых приношеньях
Богине отучилась помышлять.
Ведь не один, кого злосчастный рок
На чуждый берег вынес, сам познал,
Каким небесным чудом кроткий лик
Тем кажется, кого смущали беды
В неведомой, жестокой стороне.
О, не лишай нас благости своей!
Ужель не довершишь великих дел?
Нигде не может кротость, что с небес
В людском обличье к людям низошла,
Быстрее строить, чем в стране дикарской,
Где племя юное в расцвете сил,
Без помощи сторонней, груз тяжелый
Юдоли человеческой несет.
Не потрясай души моей, когда
Не властен ты душою управлять.
Пока не поздно, не хочу скупиться
Ни на советы, ни на увещанья.
Твои советы для меня — мученье
Напрасное. Так пощади ж меня.
Твои мученья я зову на помощь:
Они совета злого не дадут.
Они мне тяжко уязвляют душу,
Но отвращенья им не превозмочь.
Душе твоей внушает отвращенье
Вознаградить за милости царя?
Да, если благодетель пожелал
Не слов моих хвалебных, а меня.
Кто склонности не чувствует, тому
Нетрудно отговорку отыскать.
Что ж, я иду оповестить владыку.
О, если бы тебе сказало сердце,
Сколь многим ты обязана царю
От первого до нынешнего дня!
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
От речи мужа этого — совсем
Не вовремя! — перевернулось сердце
В груди моей. И вновь мне стало страшно.
Как волны рек могучих в половодье,
Вдруг затопившие вершины скал
Вдоль берегов, так захлестнула всю
Меня волна восторга: я в руках
Держала непостижное душе!
Как будто снова облако меня
Заволокло и тихо понесло
Над горестной землей и в ту дремоту
Нежданно погрузило, что богиня
Наслала на меня, когда ее
Десница увлекла меня от смерти.
Всем сердцем потянулась к брату я!
Во всем послушная советам друга,
Лишь их спасти стремилась я душой!
И как моряк спешит пустынный берег
Страны безлюдной бросить, так сквозь мглу
Мне виделась Таврида! Лишь напомнил
Мне голос мужа честного, что я
И здесь людей бросаю благородных,—
Как вдвое ненавистна стала мне
Измена! Но уймись, томленье сердца!
Ужель сомненьям буду предаваться?
Ты одиноких дум немой затвор
Должна покинуть! Вновь на корабле
Тебя качают волны! В страхе ты
Узнать не можешь мира и себя.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Ифигения. Пилад.
Так где ж она? Как поделиться с нею
Счастливой вестью о спасенье нашем?
Я здесь — полна тоски, но не теряю
Надежды на спасительную весть.
Знай, брат твой исцелен! Тропой кремнистой
На том неосвященном берегу
Мы бодро шли в беспечных разговорах,
Святилище оставив позади.
И с каждым шагом ярче и светлей
Играло пламя юности чудесной
В его кудрях и разгоралось око
Отвагой беспримерной. Всей душой
Он отдавался радостной мечте:
Спасти тебя, спасти себя и друга.
Благословенный вестник! Никогда
Да не раздастся с уст, вещавших благо,
Стенанье боли, жалоба тоски!
И вот вторая весть! С окольной ратью,
Как властелин, приходит счастье к нам:
Мы и дружину нашу отыскали.
В заливе между скал, укрыв корабль,
Товарищи томились в ожиданье,
Но, чуть узрев Ореста, дружным хором
Возликовали, требуя отплытья
От берегов немилой им страны.
У каждого рука рванулась к веслам.
И, трепеща на легких крыльях, ветер
Замечен всеми, устремился к морю!
Так поспешим же! Проводи пришельца
К святилищу богини! Дай ему
Благоговейно к цели прикоснуться
Паломничества нашего! Один
На плечи крепкие я изваянье
Возьму и понесу желанный груз!
Ты в страхе и сомненье? Ты молчишь?
Ты цепенеешь? Иль грозит беда
Мелькнувшему нам счастью? Говори!
Успела ль передать ты государю
Условленные мудрые слова?
Успела. Но боюсь твоих упреков.
Твои вид один немым укором служит!
Явился царский вестник; я ему
Сказала все, что ты велел сказать.
Но, изумленный, он просил помедлить,
Чтобы царю известье передать
И от него услышать указанье!
И вот я жду, с чем возвратится он.
Увы! Возобновленная беда
Парит, как встарь, над нами! Или ты
Прикрыться саном жрицы не могла?
Покровом сан свой не считаю я!
Так, чистая душа, себя и нас
Погубишь ты! Как не предвидел я
Ловушки этой! Как не научил
И тут умно слукавить!
Укоряй
Одну меня: лишь я виновна здесь.
Но что могла сказать я человеку,
Меня просившему о том, что сердце
И без того считало справедливым?
Сгущается опасность, но и тут
Робеть не надо или неразумно
Себя же выдать недругу! Спокойно
Дождись, когда вернется царский вестник,
Но будь тверда, что б он ни говорил:
Ведь назначать обряды очищенья
Не государю, жрице подобает.
А коль захочет царь взглянуть на мужа,
Сраженного безумьем роковым,
Не допускай его, скажи, что оба
Мы в храме под запором. Дай нам срок,
Поспешно оттягав у диких скифов
Священный клад, покинуть этот край.
Нам счастье предвещает Аполлон.
Не раньше ль, чем сестра вернулась в Дельфы,
Он обещанье выполнил свое:
Орест воскрес душою. С исцеленным
Вы, ветры благостные, унесите
Нас на утес, где обитает бог.
А там — в Микены! Пусть воскреснет город,
И пусть из пепла очага родного
Восстанут лары пращуров в веселье
И вновь огнем осиротевший кров
Заблещет! Ты в светильники насыпь
Заветные священный ладан! Ты
Повсюду благодать с собой приносишь!
Ты разрешишь проклятье! Ты старинный
Украсишь кров цветами новой жизни!
От слов твоих перевернуло душу!
Как вслед лучу цветок головку клонит,
Так я, пронзенная бодрящим светом
Твоих речей, тянусь надежде вслед!
Нам так нужны уверенные речи
Из уст друзей! Небесной силы их
Не зная, одинокий угасает!
Как долго созревают в нелюдимой
Душе мечты и мысли! Близость друга
К решеньям побуждает нас легко.
Прощай! Спешу оповестить друзей,
Томящихся в тревожном ожиданье!
Но я вернусь и буду знака ждать,
Таясь в кустах прибрежных возле скал.
О чем ты? Вновь по ясному челу
Скользнула тень печали непонятной.
Прости! Как тучи легкие под солнцем,
Так легкие заботы и боязнь
По сердцу проплывают!
Не страшись.
Страх и опасность тайный договор
Навечно меж собою заключили.
Не так легко мне отогнать заботу,
Что не велит царю, отцу второму,
Ни лгать, ни похищать его добро.
Зачем не видишь в нем убийцу брата?
Но от него я видела добро!
Здесь нет вины: так требует нужда.
Ужель вину оправдывают нужды?
В глазах людских и в божеских глазах.
Но собственное сердце не спокойно.
Кто слишком строг, тот втайне горд душой.
Я не сужу, но чувство не молчит.
Отбрось печаль. Ни в чем ты не виновна!
Кто не запятнан, только тот счастлив.
Такой себя ты сохранила в храме;
Но жизнь нас учит быть не слишком строгим
К себе и к людям, — научись тому ж.
Так непонятно род людской сложился,
Так страшно он запутался в сетях,
Что и с собой, не только что с другими,
Быть чистым не удастся никому.
Судить себя? На это нас не станет!
Но видеть путь и им идти упорно —
Долг человека первый и прямой!
Мы редко ценим прошлые деянья,
А что вершим, и вовсе никогда.
Меня почти склонил ты речью этой.
Склонил? Но здесь и выбор невозможен.
Один лишь путь ведет к спасенью брата,
Тебя и друга. Что тут выбирать!
Как мне не содрогаться? Ты и сам
Обиды не нанес бы с легким сердцем
Тому, кто был к тебе так милосерден.
Когда погибнем мы, тебя упрек
Стократ тягчайший будет осаждать!
Знать, горьких ты не ведала потерь,
Когда не хочешь, от беды спасаясь,
И слово кривды ты произнести.
Зачем я не мужчиной родилась!
Не в силах я, избрав благую цель,
Замкнуть свой слух для голосовиных.
Сомнение оставь! Железный перст
Необходимости владычит здесь,
Ее ж закону грозному и боги
Покорствуют. В безмолвии царит
Сестра судьбы, не ведая советов.
Что взвалит на тебя, то и неси!
Покорствуй ей одной! А остальное
Ты знаешь все. Я возвращусь принять
Из рук твоих благой залог спасенья.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Я подчинюсь ему: грозит беда
Возлюбленному брату. Но — увы! —
Все больше я своей судьбы пугаюсь.
Так мне не уберечь надежды, тайно
Взлелеянной в священной тишине?
Не снять с себя проклятья? Иль никак
Дом Тантала для жизни не воскреснет
Благословенной? Исчезает все:
И страсти отмирают, и величье
Идет на убыль. А проклятье — нет?
Так я напрасно здесь, в святом затворе,
В разлуке с кровом отчего дворца,
Надеялась очистить дом Атридов
От древней скверны чистыми руками?
Едва в моих объятьях брат любимый
Был от недуга дивно исцелен,
Едва приплыл корабль многожеланный
Меня нести к родимым берегам,
Как вот уже Нужда глухая хочет
Железною рукой вину двойную
Взвалить на сердце, требуя похитить
Святое изваянье, мне страной
Доверенное, и солгать тому,
Кто дал приют изгнаннице злосчастной.
О, только б не взошла в груди моей
Воскреснувшая ненависть титанов,
Былых богов, низвергнутых с небес,
К вам, олимпийцы! Не когтила б сердце
Без устали! Спасите же меня
И образ ваш в груди многострадальной!
В моих ушах звучит старинный лад,
Казалось бы, забытый так давно.
То песня парок, что они пропели
Над Танталом, поверженным во прах.
Они титану сострадали: гневен
Был голос их, ужасен песни звук.
Ее кормилица певала в детстве
Мне и сестре — припомнилась она:
«Пусть люди боятся
Всесильных богов.
Владычить над миром
Они не устанут
И вечной десницей
Расправу творят.
Вдвойне да боится
Обласканный ими!
На скалах и тучах
К столу золотому
Придвинуты ложа.
Чуть спор разгорится,
И гостя низринут
С позором и срамом
В ночные стремнины;
И там он томится
В напрасных надеждах
На суд справедливый.
А боги пируют,
Не ведая горя,
За трапезой вечной.
Беспечно шагают
По горным вершинам;
Из мрачных обрывов
Доходит зловонье
Погибших титанов,
Как запахи дыма
От жертвы кровавой.
Отводят владыки
Свой взор милосердный
От целого рода,
Не видят во внуках
Любимые прежде,
Молящие тихо
О счастье черты».
Так плакали парки;
Их слушал страдалец,
Низринутый в бездну,
И думал, злосчастный,
О детях, о внуках
И тряс головой».
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления