Онлайн чтение книги Искупление кровью Meurtres pour rédemption
Понедельник, 23 мая, 10:00

Маркиза поигрывала ключами, как шлюха сумочкой.

– Хотите мою фотку, надзиратель? – осведомилась Марианна, вставая.

– Чтобы играть в дартс?

– Это поможет заполнить долгие одинокие вечера!

– Я никогда не остаюсь одна!

– Ну, если кому-то уж слишком приспичит! Чему обязана удовольствием видеть вас?

– Директор желает говорить с тобой, – объявила охранница с лучезарной улыбкой. – Еще схлопочешь за свое поведение! Оденься поприличнее, да поторопись.

– А если пойти в трусах? Директор, возможно, оценит…

– Хочешь, чтобы меня стошнило?

– Да ну! Боитесь конкуренции? Вдруг он к вам охладеет, а?

Марианна подошла ближе, чтобы шепотом завершить свою диатрибу:

– Ведь ты должна часто навещать его кабинет, чтобы продолжать свирепствовать в этой дыре!

– Думаю, директор будет в восторге, если я ему повторю эти слова… Будет повод отправить тебя в карцер еще на пятнадцать дней!

– Разве я что-то сказала?

Марианна повернулась к стене:

– Ты, подруга, слышала что-нибудь? Думаю, Маркизе чудятся голоса… А ведь она уже давно не дева!

Адриен Санчес был довольно странной персоной. Чаще всего ничем не выделялся, унылая равнина в человеческом облике; персидский ковер из синтетического волокна. Но иногда впадал в такой раж, что все заведение трепетало. Как правило, когда случалось нечто такое, что могло помешать его продвижению по службе или навлечь на него громы и молнии министерства. Отсюда Марианна заключила, что он сумасброд и карьерист… Проблема в том, что никогда не знаешь, чего ждать, заходя в его логово. Ибо слово «кабинет» никак не подходило к комнате, где царили самый строгий порядок и неизменная полутьма, оттого что шторы были всегда опущены. Никакого отопления, даже в разгар зимы. Тьма и холод: есть чем порадовать заключенных, которых туда приглашали.

Перед тем как исчезнуть с горизонта, Соланж расковала Марианну, и та с надменной улыбкой выдержала взгляд главного вертухая. Даниэль тоже присутствовал, удобно устроившись в кресле, рядом с начальством. Но для нее никакого стула.

– Как вы поживаете? – начал Санчес.

Марианна вытаращила глаза. Что он еще сейчас выдаст? Осведомится о здоровье?

– Благодарю вас, месье, хорошо.

– Превосходно…

Он любил слово «превосходно». Просто упивался им, нимало не скупясь, будто желая замаскировать жалкий антураж.

– Я пригласил вас сюда по двум причинам… Во-первых, я узнал от врача, что в конце прошлой недели у вас был острый абстинентный синдром. Кто поставлял вам наркотики, мадемуазель?

Марианна сглотнула, бросила взгляд на Даниэля, столь же невозмутимого, как и мебель вокруг. Он знал, конечно, что ему нечего бояться.

– Не понимаю, о чем вы говорите…

– Ну еще бы! Но меня вовсе не интересует ваш поставщик… Во всех тюрьмах происходит оборот наркотиков, и эту проблему не искоренить. Нет, для меня важно, чтобы вы прекратили их употреблять. И я придумал решение…

– Сорок дней карцера, готова поспорить!

– Вот и нет, мадемуазель! Это средство не подходит… С тех пор как вы прибыли к нам, вы столько же дней провели в дисциплинарном блоке, сколько и в камере, но ничего не изменилось…

Что это? Его осенило?

– Думаю, надо найти другой способ, – продолжал Санчес. – Это вторая причина, по которой я вас пригласил… По сути, у меня для вас хорошая новость…

Марианне страшно хотелось присесть, чтобы не рухнуть, услышав эту хорошую новость. Ведь они с директором явно подразумевали под определением «хорошая» разные вещи.

– Меня выпускают?! – брякнула она, чтобы скрыть беспокойство.

– Прекратите ваши фокусы! – буркнул Даниэль.

– Итак, я внимательно изучил ваше дело, и… Должен признать, вы – трудновоспитуемый элемент, но это известно всем! Тем не менее… Я всегда готов предоставить шанс любому из моих заключенных. И, переговорив с надзирательницами и их начальником, решил вам такой шанс предложить.

Но о каком шансе он говорит? Прекратит ли он жевать жвачку или придется каждое слово клещами тянуть?

– Я принял решение отказаться от мер изоляции, которые применяются к вам. Вы сможете выходить на прогулку с другими заключенными, получите доступ к различным сферам деятельности, даже сможете работать, если захотите.

Чтобы не упасть, Марианна схватилась за стену; естественный жест, которого никто не заметил. Да, новость хорошая. Но она уже научилась не радоваться слишком рано. Все имеет свою цену. Непременно.

– Это означает также, что я отменяю особые меры… больше никаких наручников… те же правила, что и для всех.

Марианна обрадовалась, как ребенок, – правда, радость эту оттеняла боязнь. Но на лице не отразилось никаких эмоций.

Радость… Она перестанет быть зачумленной, сможет говорить с кем-то еще, кроме охранниц. Ее не будут держать в оковах, как зверя, вечно надзирать за нею, как за молоком на плите.

Боязнь… Столкнуться с другими, снова войти в общество, выдержать контакт. Способна ли она на это после долгих месяцев в одиночке? Двор для нее одной: было неплохо. И потом, ее статус несколько понизится. Ну, об этом лучше не думать!

– Вас это устраивает? – спросил Санчес, явно обескураженный ледяным выражением на ее лице.

– Как вам будет угодно, месье.

– Превосходно… Вы, конечно, представляете, на какой риск я иду, давая вам такое послабление? Имея в виду ваше досье, такое доверие – испытание для вас, и мы поможем вам с честью пройти его. Надеюсь, вы нас не разочаруете. Иначе…

– Есть какая-то подоплека, ага?

Даниэль невольно улыбнулся краешком губ. Вот она, Марианна во всей красе.

– Подоплека? – повторил директор.

По его лицу Марианна поняла, что попала в самую точку.

– Вы дарите мне все это, но я должна что-то сделать взамен, ага?

Директор искоса взглянул на нее. Девушка так грамотно выражается, так почему утяжеляет фразы, все время прибавляя «ага?», довольно вульгарное, на его вкус, междометие.

– Ничего! – заявил он несколько скованно. – С вами станут обращаться так же, как с прочими, и… У прочих нет камеры в их полном распоряжении.

Даниэль открыл дверь в камеру 119. Постоял, прислонившись к холодному металлу. Ждал реакции. Ему нравилось смотреть, как Марианна бесится.

Она тогда становилась такая красивая…

– Я ее убью!

– Прекрати, Марианна.

– В чем вообще дело? У вас нет свободных камер?

– Есть. Он хочет дать тебе шанс. Он думает, что ты перестанешь с нами собачиться, если дать тебе немного воли…

– Немного воли? Ты не представляешь, что я с ней сделаю! Коту своему пусть дает немного воли!

Даниэль расхохотался, что окончательно вывело молодую женщину из себя.

– Он хоть знает, что я уже отправила на тот свет заключенную? Надо бы ему напомнить!

– Хватит нас стращать! Обдумай все хорошенько, я ведь знаю, ты на это способна!

– И как теперь быть с сигаретами и всем остальным, а? Ты это учел?

– Там поглядим! Знаю: ты не сможешь обойтись без меня, моя милая Марианна!

– Я могла бы сдать тебя, когда спрашивали о дури!

– И лишиться поставщика?! Не мели чепухи!

Он был прав, от этого Марианна совсем впала в раж. Пнула тюфяк со всей силы.

– Сучья тюряга!

Даниэль по-прежнему улыбался, и она окончательно слетела с катушек:

– Тебя забавляет, когда я вне себя? Гад ползучий!

Она дрожала от ярости, и Даниэль подготовился к отступлению, сделал шаг назад.

– Хотелось бы видеть твою рожу, когда я все выложу этому кретину Санчесу!

– Ой! Страшно, аж жуть!

– Когда это случится, тебе будет не до смеха! Накроется твой послужной список!

– Пока суд да дело, придется, милая, поделиться личным пространством.

– Черта с два я поделюсь! Не пройдет и двух дней, как она запросится в другую камеру!

– Тебе же и не поздоровится. Опять хочешь гнить в карцере? Что ж, наслаждайся последней ночью в своей одиночке!

– Последней ночью? – задохнулась Марианна.

– Да, дорогая. Завтра великий день, твоя соседка заселяется! И она, похоже, та еще зверюга!.. Спокойной ночи, милая моя.

Он поспешно захлопнул дверь, чуть не получив по черепу внезапно взлетевшим стулом.

Санчес закурил сигару, открыл окно в кабинете и обернулся. Только что вошел Даниэль.

– Ну что? – спросил директор. – Как она это приняла?

– Плохо, разумеется. Говорит, что убьет ее.

– Я все-таки должен посадить под замок монстра, которого нам завтра доставят. И лучше двух монстров запереть вместе. Оставить ее в одиночке я не могу, поскольку она уже совершала попытку суицида… Ее нужно изолировать, но не совсем… Вот дерьмо!

– А если Марианна убьет ее? – спросил Даниэль совершенно спокойно.

– Пусть они хоть кишки друг другу повыпускают! Никто не заплачет! – взвился директор.

– Так-то оно так… Ладно, поглядим. Можно подсчитать очки! Но, по-моему, у новенькой нет ни малейшего шанса!

– Еще не хватало делать ставки! – взорвался Санчес. – Это совершенно безнравственно!

Оба расхохотались, и директор заглянул Даниэлю в глаза.

– Ты никогда мне не говорил… – начал он доверительным тоном.

– Чего?

– Раз ты так часто туда ходишь, значит оно того стоит, но… Она правда так хороша, малышка Марианна?..