Онлайн чтение книги Испытания Аполлона. Горящий Лабиринт The Burning Maze
8

Уж что-что, а делать ноги сатиры обычно мастера.

Только вот Глисон Хедж не был обычным сатиром. Он выхватил из тележки ершик для оружия и с воплем «СДОХНИ!» бросился на тяжеловеса-менеджера.

От неожиданности замерли все – даже автоматоны, – что, скорее всего, и спасло жизнь Хеджу. Я схватил сатира за шиворот и потащил его назад в тот самый момент, когда работники магазина открыли огонь и над нашими головами засвистели ярко-оранжевые ценники со скидками.

Пока я волок Хеджа вдоль стеллажей, он умудрился яростным пинком швырнуть тележку прямо под ноги врагам. И тут же стикер этикет-пистолета задел мою руку: было больно, будто меня ударила разъяренная титанида.

– Осторожно! – заорал Макрон своим слугам. – Мне нужен целый Аполлон, а не пятьдесят процентов от него!

Глисон уцепился за полку, схватил выставленный на ней образец макроновского самовоспламеняющегося «коктейля Молотова™» («КУПИ ОДИН – ПОЛУЧИ ДВА В ПОДАРОК!») и с боевым кличем «Подавитесь!» бросил его в наших преследователей.

Макрон взвизгнул, когда «коктейль Молотова» упал прямо в кучу коробок с боеприпасами, высыпавшихся из тележки Хеджа, и – реклама не обманула – тут же загорелся.

– Наверх – и дёру!

Хедж схватил меня за талию, закинул к себе на плечо, как мешок с футбольными мячами, и, с ловкостью горного козла перепрыгивая с полки на полку, взобрался на самый верх стеллажа, а затем перескочил на другой ряд – и в ту же минуту позади нас взорвались ящики с патронами.

Мы приземлились на кучу свернутых спальных мешков.

– Шевелись! – крикнул Хедж, как будто я бы сам не догадался.

Я ковылял за ним, в ушах звенело. В секции, из которой мы выбрались, раздавались грохот и вопли, словно Макрону пришлось бежать по раскаленной сковородке, усыпанной кукурузными зернами.

Гроувер куда-то запропастился.

Добежав до конца ряда, мы напоролись на очередного консультанта с этикет-пистолетом.

– Ки-я! – Хедж ударил его ногой.

Боковой удар ногой вообще штука трудная. Даже Арес, бывало, падал и ломал копчик, когда, тренируясь, выполнял его у себя в додзё[22]Додзё – зал для занятий боевыми искусствами. (зацените видео «Арес-лузер»: в прошлом году этот ролик стал вирусным на Олимпе – и нет, выложил его в Сеть вовсе не я).

К моему удивлению, тренер Хедж исполнил прием мастерски. Он ударил продавца копытом по лицу и начисто снес ему голову. Безголовый автоматон рухнул на колени и упал навзничь, в шее у него искрились провода.

– Ого! – восхитился Глисон, разглядывая копыто. – Похоже, воск для копыт «Железный козел» и правда работает!

Взглянув на обезглавленного консультанта, я вспомнил о блеммиях из Индианаполиса, которые теряли головы с завидным постоянством, но времени углубляться в воспоминания об ужасах прошлого не было – нужно было разбираться с ужасами настоящего.

Позади нас раздался голос Макрона:

– Ну, что вы теперь натворили?

Менеджер, с ног до головы перемазанный копотью, стоял в дальнем конце ряда, на его желтой жилетке было столько дырок, что она напоминала дымящийся кусок швейцарского сыра. Но похоже – такой уж я везучий, – он не пострадал. За его спиной виднелся еще один консультант, не обращающий никакого внимания на то, что его железная голова горит.

– Аполлон, – недовольно проговорил Макрон, – нет смысла драться с моими автоматонами. Это же военный магазин-склад. У меня в подсобке еще пятьдесят таких же.

Я посмотрел на Хеджа:

– Давай-ка выбираться отсюда.

– Ага. – Хедж схватил с ближайшей полки крокетный молоток. – Пятьдесят – это даже для меня многовато.

Обогнув отдел с палатками, мы принялись петлять по «Хоккейному раю», пытаясь добраться до выхода. Где-то за стеллажами Макрон кричал:

– Взять их! Не желаю, чтобы меня снова заставили покончить с собой!

– Снова? – пробормотал Хедж, ныряя под руку манекена-хоккеиста.

– Он служил императору, – тяжело дыша и едва поспевая за ним, объяснил я. – Были старыми друзьями. Но – ффух! – император ему не доверял. Приказал арестовать его – ффух! – и казнить.

Мы остановились в конце ряда. Глисон заглянул за угол, высматривая противников.

– И что, поэтому Макрон покончил с собой? – спросил Хедж. – Вот болван! Зачем же он снова служит этому императору, если тот велел его убить?

Я вытер пот, заливающий мне глаза. Серьезно, почему тела смертных так сильно потеют?

– Думаю, император вернул его к жизни, дал ему второй шанс. У римлян странные представления о преданности.

Хедж крякнул:

– Кстати, о преданности: а где Гроувер?

– Если он не идиот, то на полпути к Цистерне.

– Не, – нахмурился Хедж. – Не верю, что он бы так поступил. Что ж… – Он указал вперед, где за стеклянными раздвижными дверями виднелась автостоянка. Желтый «Пинто» тренера стоял в соблазнительной близости – полагаю, слова «желтый», «Пинто» и «соблазнительный» впервые оказались в одном предложении. – Готов?

Мы бросились к дверям.

Но двери не поддались. Я врезался в стекло и тут же отскочил. Глисон попытался разбить дверь крокетным молотком, испробовал пару ударов Чака Норриса, но даже намазанные «Железным козлом» копыта не оставили на стекле ни царапины.

– Вот это да! – раздался позади голос Макрона.

Я обернулся, стараясь не заскулить. Управляющий стоял в двадцати футах от нас под подвешенной к потолку надувной лодкой, на носу у которой красовалась надпись «ОКУНИСЬ В СКИДКИ!». Я начинал понимать, почему император приказал взять Макрона под стражу и казнить. Несмотря на внушительные размеры, у него был настоящий талант незаметно подкрадываться к людям.

– Это стекло выдержит даже взрыв бомбы, – сказал Макрон. – Продается у нас в отделе совершенствования противорадиационных укрытий – только вряд ли вам это поможет.

Из-за стеллажей появились консультанты в желтых жилетках и направились к нам: десяток одинаковых автоматонов, некоторые из них были замотаны в пузырчатую пленку, будто только что выбрались из подсобки. Они подошли ближе и встали неровным полукругом за спиной Макрона.

Я натянул лук и выстрелил в Макрона, но у меня так сильно дрожали руки, что стрела пролетела мимо цели и со звучным « хлоп!» угодила прямо в лоб завернутому в пленку автоматону. Робот, похоже, этого даже не заметил.

– Хмм, – скривился Макрон. – А ты и правда смертный. Видно, правильно говорят: «Не встречайся с богами. Тебя ждет разочарование». Надеюсь, того, что от тебя осталось, хватит волшебной подруге императора для работы.

– Т-того, что от м-меня осталось? – запинаясь, переспросил я. – В-волшебной п-подруге?

Я ожидал от Глисона Хеджа чего-нибудь хитроумного и героического. Наверняка в карманах его шорт припрятана мини-базука. Или, может, свисток у него волшебный. Но при взгляде на Хеджа стало ясно, что он растерян и подавлен не меньше моего. Но так нечестно! Быть растерянным и подавленным – моя прерогатива.

Макрон хрустнул костяшками:

– Обидно конечно. Моя преданность куда больше, чем ее, но жаловаться мне не стоит. Когда я приведу вас к императору, меня ждет награда! Моим автоматонам дадут второй шанс, они станут личными стражниками императора! А что потом, мне неинтересно. Пусть чародейка забирает тебя в Лабиринт и колдует!

– К-колдует?

Хедж поднял крокетный молоток.

– Уложу скольких смогу, – прошептал он мне. – Найди другой выход.

Я оценил его порыв. К несчастью, я сомневался, что сатир сможет выиграть для меня много времени. К тому же мне совсем не хотелось возвращаться к той доброй, страдающей от недосыпа облачной нимфе Мелли с новостями о том, что ее мужа убили завернутые в пузырчатую пленку роботы. Ох, из меня так и лезла эта чуткость смертного!

– Кто эта чародейка? – спросил я. – И что… что она собирается со мной сделать?

Губы Макрона растянулись в холодной фальшивой улыбке. Я и сам в былые времена частенько так улыбался, когда жители какого-нибудь греческого города молили меня о спасении от чумы, а мне приходилось сообщать им: «Ой, простите, я наслал на вас чуму, потому что вы мне не нравитесь. Хорошего дня!»

– Скоро узнаешь, – пообещал Макрон. – Когда она сказала, что ты сам придешь к нам в ловушку, я не поверил – но вот ты здесь. Она предвидела, что тебе не справиться с Горящим Лабиринтом. Ну что ж. Группа «Военного безумия», убейте сатиров и задержите бывшего бога!

Автоматоны двинулись вперед.

В тот же миг я заметил красновато-зеленовато-коричневое пятно под потолком – тень, похожая на сатира, спрыгнула с ближайшего стеллажа, зацепилась за светильник и влетела прямо в надувную лодку, подвешенную над головой Макрона.

Не успел я крикнуть «Гроувер Ундервуд!», как лодка обрушилась на головы Макрона и его слуг, окунув их в скидки по-настоящему. Гроувер выскочил из лодки с веслом в руках и завопил:

– Быстрее!

Поднятая им суматоха дала нам пару мгновений, но двери были заперты и бежать можно было лишь в глубь магазина.

– Отлично сработано! – хлопнул Хедж Гроувера по спине, когда мы неслись по отделу с камуфляжной одеждой. – Я знал, что ты нас не бросишь!

– Да, вот только тут вообще ничего природного нет, – пожаловался Гроувер. – Ни растений. Ни земли. Ни естественного света. Как нам сражаться в таких условиях?!

– Пушки! – предложил Хедж.

– В том отделе пожар, – сказал Гроувер, – скажите спасибо «коктейлю Молотова» и коробкам с боеприпасами.

– Проклятье! – выругался тренер.

Когда на пути нам попался стенд с товарами для боевых искусств, глаза Хеджа загорелись. Он быстро сменил крокетный молоток на нунчаки:

– Другое дело! Ребята, вы что хотите: сюрикэны или кусаригама?

– Я хочу смотаться отсюда! – ответил Гроувер, потрясая веслом. – Тренер, хватит планировать атаку! Ведь у вас семья!

– Думаешь, я не знаю?! – зарычал тренер. – Мы пытались жить мирной жизнью у Маклинов в Лос-Анджелесе. И посмотри, что из этого вышло.

Я понял, что уехать из Лос-Анджелеса их заставили серьезные обстоятельства, и не зря Хедж говорит об этом с такой горечью, но пока мы бежали от врагов по военному магазину, задавать вопросы было не с руки.

– Давайте поищем другой выход, – предложил я. – Поспорим об оружии ниндзя на бегу.

Такой компромисс, похоже, устроил их обоих.

Мы промчались мимо надувных бассейнов (они-то как затесались среди военных товаров?), завернули за угол и увидели впереди – в дальнем углу магазина – двустворчатые двери с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА».

Гроувер и Хедж припустили вперед, а я бежал следом, задыхаясь и едва за ними поспевая. Где-то рядом загремел голос Макрона:

– Тебе не уйти, Аполлон! Я уже позвонил Коню. Он с минуты на минуту будет здесь!

Коню?!

Почему это слово отозвалось в моем теле жутким си-мажорным аккордом? Я пытался найти ответ в своих смутных воспоминаниях, но ничего не вышло.

Первое, о чем я подумал: может быть, «Конь» – это такой псевдоним? Вдруг императору служит какой-нибудь злой борец в черном атласном плаще, блестящих шортах из спандекса и шлеме в виде конской головы?

Затем я подумал: а почему это Макрон может позвонить и вызвать подкрепление, а я не могу? Средства коммуникации, которыми пользуются полубоги, уже который месяц глушили магией. Телефоны ломались от короткого замыкания. Компьютеры плавились. Почта Ириды и волшебные свитки не работали. Однако нашим врагам ничего не стоило кинуть друг другу эсэмэску вроде «Аполлон у меня. Ты где? Помоги его прихлопнуть!».

Это было несправедливо.

А справедливо было бы вернуть мне силу бессмертного, чтобы я разорвал наших врагов на мелкие кусочки.

Добравшись до двери с табличной «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА», мы бросились внутрь и оказались в подсобке, соединенной с погрузочной площадкой. Комната была заполнена автоматонами в пузырчатой пленке, которые стояли молча и неподвижно, как толпа, собравшаяся на новоселье Гестии. (Она, конечно, богиня домашнего очага, но организовывать вечеринки совсем не умеет.)

Глисон и Гроувер, не обращая внимания на роботов, кинулись к рулонной двери, закрывающей выход на площадку, и потянули ее вверх.

– Заперто. – Хедж вдарил по двери нунчаками.

Я выглянул в зал через крохотное пластиковое окошко на дверях служебного входа. Макрон и его слуги мчались к нам.

– Бежим или остаемся тут? – спросил я. – Нас сейчас снова загонят в угол.

– Аполлон, твой ход! – гаркнул Хедж.

– Ты о чем?

– Какие козыри у тебя в рукаве? Я бросил «коктейль Молотова». Гроувер свалил на них лодку. Теперь твоя очередь. Может, божественный огонь? Было бы очень кстати.

– Нет у меня в рукаве никакого божественного огня!

– Остаемся, – решил Гроувер и бросил мне весло. – Аполлон, запри двери.

– Но…

– Просто не впускай сюда Макрона!

Гроувер, видимо, взял у Мэг пару уроков уверенности в себе. Я тут же подчинился.

– Тренер, – продолжал Гроувер, – сможешь сыграть открывающую песнь для двери на площадку?

Хедж крякнул:

– Сто лет такого не играл, но попробую. А ты что будешь делать?

Гроувер посмотрел на выключенных автоматонов:

– Кое-что, чему научился у своей подруги Аннабет. За дело!

Я подставил весло под ручки дверей, а затем подтащил ко входу шест для тетербола[23]Тетербол – игра, в которой участники бьют по мячу, привязанному к шесту веревкой, и стараются как можно сильнее закрутить веревку вокруг шеста. и подпер им двери. Хедж схватился за свисток и начал насвистывать «Артиста эстрады» Скотта Джоплина[24]Скотт Джоплин – афроамериканский пианист, композитор, автор рэгтаймов, самый известный из которых – «Артист эстрады» ( англ. The Entertainer).. Вот уж не думал, что свисток может быть музыкальным инструментом. И выступление тренера Хеджа меня в этом тоже не убедило.

Тем временем Гроувер сорвал пленку с ближайшего автоматона. Он стукнул костяшками по лбу робота, и раздался глухой звон.

– Отлично, небесная бронза, – заключил Гроувер. – Должно сработать!

– Что ты задумал? – спросил я. – Перековать их на оружие?

– Нет, включить их и заставить выполнять наши приказы.

– Они не станут помогать нам! Они же собственность Макрона!

Кстати, о преторе: Макрон как раз пытался выломать дверь, так что весло и шест для тетербола грохотали на всю подсобку.

– Брось, Аполлон! Прекрати усложнять мне жизнь!

Гроувер освободил от пузырчатой пленки второго автоматона.

– Во время битвы за Манхэттен, – сказал сатир, – когда мы сражались с Кроносом, Аннабет рассказала нам, как можно обойти программы автоматонов.

– Это касается только памятников на Манхэттене! – возразил я. – Каждый мало-мальский бог это знает! Думаешь, эти истуканы станут тебе служить, услышав последовательность команд «Дедал двадцать три»?!

Вдруг словно в одной из жутких серий «Доктора Кто» завернутые в пленку автоматоны встали по стойке «смирно» и повернули лица ко мне.

– Есть! – радостно воскликнул Гроувер.

А вот мне было не до веселья. Я только что активировал кучу железных продавцов, которые должны были броситься на меня, а не выполнять мои приказы. Я понятия не имел, откуда Аннабет узнала, что команды Дедала подействуют на любого автоматона. Впрочем, после ее реконструкции у меня во дворце на Олимпе теперь прекрасная акустика и система «звук вокруг» в ванной, так что не стоит удивляться ее сообразительности.

Тренер Хедж продолжал свистеть рэгтайм Скотта Джоплина. Но дверь не реагировала. Макрон и его роботы так напирали на мою самодельную баррикаду, что шест для тетербола едва не выскакивал у меня из рук.

– Аполлон, скажи что-нибудь автоматонам! – велел Гроувер. – Теперь они ждут твоих приказов. Скажи: «Выполнять план «Фермопилы»!»

Не люблю, когда мне напоминают о Фермопилах. Много смелых прекрасных спартанцев пало в той битве, защищая Грецию от персов. Но я сделал, как было велено:

– Выполнять план «Фермопилы»!

В это мгновение весло и шест для тетербола отлетели в сторону, а меня швырнуло прямо в толпу новых металлических друзей.

Макрон с двенадцатью слугами ворвались в комнату. Он встал передо мной, с каждой стороны его прикрывали шесть роботов.

– Это еще что такое?! Аполлон, ты не можешь активировать моих автоматонов. Ты за них не заплатил! Группа «Военного безумия», хватайте Аполлона! Разорвите сатиров! И заткните этого мерзкого свистуна!

От мгновенной смерти нас спасло два обстоятельства. Первое: Макрон допустил ошибку, когда дал автоматонам столько приказов сразу. Любой маэстро подтвердит: дирижеру нельзя одновременно велеть скрипкам ускорить темп, литаврам ударять не так громко, а духовым играть крещендо. Иначе выйдет настоящая симфоническая катастрофа. Бедные солдаты Макрона должны были сами решить, с чего им начать: хватать меня, разорвать сатиров или заткнуть «свистуна». (Я бы на их месте с удовольствием разобрался со свистуном.)

Каково было второе обстоятельство? Вместо того чтобы слушаться приказов Макрона, наши новые друзья-консультанты приступили к выполнению плана «Фермопилы». Они пошли вперед, взялись за руки, окружив Макрона и его слуг, которые неловко пытались обойти своих собратьев-роботов и в замешательстве натыкались друг на друга. (Эта сцена вновь напомнила мне новоселье у Гестии.)

– Прекратите! – верещал Макрон. – Приказываю вам прекратить!

Но он сделал только хуже. Автоматоны, слушающиеся Макрона, замерли, и Дедаловы ребята быстро взяли отряд Макрона в плотное кольцо.

– Да не вы! – крикнул Макрон слугам. – Вы-то не останавливайтесь! В бой!

Но это ему не особенно помогло.

Дедаловы ребята окружили своих собратьев и сжали их в крепком объятии. Несмотря на внушительные размеры и силу, Макрон оказался зажат в середине, и ему оставалось лишь без толку извиваться и толкаться.

– Нет! Не могу… – Он выплюнул кусок пузырчатой пленки. – На помощь! Нельзя, чтобы Конь видел меня в таком положении!

Внутри у Дедаловых ребят что-то загудело, будто мотор дал сбой. Из щелей между их шеями и телами появился дым.

Как и всякий разумный человек, увидев, что роботы задымились, я отступил назад:

– Гроувер, а в чем суть плана «Фермопилы»?

Сатир судорожно сглотнул:

– Ну, они должны оставаться на позиции, чтобы мы успели отступить.

– Чего же они тогда дымятся? – спросил я. – И почему начали светиться красным?

– О нет, – Гроувер закусил нижнюю губу. – Они, наверное, перепутали план «Фермопилы» с планом «Питерсберг».

– А это значит…

– Возможно, они хотят пожертвовать собой, устроив мощнейший взрыв.

– Тренер! – завопил я. – Свисти громче!

Я бросился к двери, подцепил ее пальцами снизу и потянул вверх изо всех своих жалких человеческих сил. Начал неистово насвистывать вместе с Хеджем. И даже принялся отбивать чечетку – ведь всем известно, что она усиливает действие музыкальных заклинаний.

Позади нас Макрон визжал:

– Горячо! Горячо!

Одежда на мне стала неприятно теплой, как бывает, когда сидишь слишком близко к костру. После встречи с огненной стеной в Лабиринте мне совсем не хотелось попасть в крепкие объятия автоматонов или пасть жертвой взрыва в этой комнатушке.

– Тяни! – вопил я. – Свисти!

Гроувер присоединился к нашему отчаянному свисту в стиле Джоплина. Наконец дверь поддалась и, возмущенно заскрипев, поднялась на несколько дюймов над полом.

Крики Макрона стали совсем нечленораздельными. Шум и жар напомнили мне о тех мгновениях, когда солнечная колесница готова была сорваться с места и взмыть в небеса, знаменуя величие и силу солнца.

– Быстро! – крикнул я сатирам. – Вы, оба, наружу!

По-моему, это был весьма героический поступок, хотя, если честно, я очень надеялся, что они возразят: «О нет, что ты! Боги вперед!»

Ничего подобного. Сатиры пролезли под дверью и стали придерживать ее, пока я старался протиснуться в узкую щель. К несчастью, я попал в безвыходное положение – а все из-за треклятого жирка на талии. Короче говоря, я застрял.

– Аполлон, скорее! – вопил Гроувер.

– Я пытаюсь!

– Втяни бока, парень! – заорал Хедж.

У меня никогда не было личного тренера. Богам не нужно, чтобы на них кричали и стыдили их, заставляя что-то сделать. И, будем честны, вряд ли кто-то согласится на такую работу, зная, что его шандарахнет молнией, рискни он надавить на клиента, которому лень сделать пять лишних отжиманий.

Но на этот раз я был даже рад, что на меня накричали. Вопли тренера послужили хорошим стимулом – и мне наконец удалось вытолкнуть свое дряблое смертное тело из-под двери.

Едва я встал на ноги, как Гроувер заорал:

– Вниз!

Мы спрыгнули с погрузочной площадки, и стальная дверь, которая явно уступала по крепости стеклянным дверям на входе, взорвалась позади нас.