Онлайн чтение книги Истерли Холл Easterleigh Hall
Глава 2

До Оулд Бертс Филд было десять минут ходьбы, и Эви услышала звуки музыки, едва только вышла из кухни во двор. Вечер был такой чудесный, что любой бы заулыбался. Но Эви уже улыбалась. Она дотронулась до прически. Ветра почти не чувствовалось, можно надеяться, что волосы не разовьются – она так старалась закрепить прическу, накрутив несколько локонов на бумажки и нагнувшись над плитой.

Она вышла через заднюю калитку и торопливо пошла вдоль по улице. У водокачки ее окликнула миссис Грант.

– Счастливо погулять, Эви, девочка ты наша! Веселись на всю катушку – это твой последний день. Рада за тебя, что ты нашла работу. Что за умница мисс Мэнтон! Повезло тебе, малышке, что ты работала у нее. Господи, да ей и самой-то, наверно, двадцати семи лет еще нету.

Эви рассмеялась.

– Ну, вижу, новости сюда доходят быстрее телеграфа.

– А-а, красавица, на нашей улице все держат ушки на макушке. Мы будем скучать по тебе. А насчет Джека не переживай. Все уладится. Он поймет, как хорошо, что все так получилось с тобой и с твоим папой тоже.

Фартук из мешковины у миссис Грант весь намок и потемнел, после того как ее муж помылся.

Худая и костлявая, но крепкая, как ломовая лошадь, она без особых мучений вырастила шестерых, и это было ей по силам, но в прошлом году один из них погиб в шахте, и с тех пор фиолетовые круги у нее под глазами с каждым днем становились все темнее.

Эви покачала головой.

– Я еще ничего не говорила Джеку, миссис Грант. И не хочу, чтобы кто-нибудь рассказал ему, пока сама его не увижу.

– Никто не скажет, вот увидишь. А для тебя это лучший день в жизни, потому что ты уже знаешь, что нашла работу, но еще не начала, закатав рукава, трудиться от зари до зари.

Она засмеялась.

– Не обращай на меня внимания. Это я от зависти.

Эви прибавила ходу. Мисс Мэнтон появилась через десять минут после того, как Джек в ярости вылетел из дома. Мать сначала заглянула на кухню и шикнула на отца, чтобы тот шел к своим голубям. Проходя мимо Эви, он подмигнул ей. Мисс Мэнтон вошла как раз в ту секунду, как он вышел. Из-под шляпы у нее, как всегда, выбились несколько прядей волос. Она протянула руки Эви.

– Умница, – произнесла она. – Теперь мне придется найти новую повариху, но, чтобы она была не хуже тебя, мне придется долго искать.

Мисс Мэнтон схватила Эви за руки. Мягкие кожаные перчатки были совсем холодными из-за ветра.

– Ты на верном пути, милая девочка. Не забудь только, что́ я говорила тебе о миссис Мур. Руки у нее совсем плохие, и она не всегда может делать работу как надо. Ревматизм разбил ей спину, у нее болят ноги, так что ей нужна будет твоя помощь, чтобы продолжать работать. Только она об этом не знает. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

И, не дожидаясь ответа Эви, она торопливо продолжала:

– Конечно, ты все понимаешь. Таким образом, ты будешь учиться быстрее. Кроме того, я подозреваю, что она выпивает, чтобы облегчить боль. Будь осторожна и послушна. Защищай ее. Работай, и ты пробьешься в этой жизни. А твой брат в конце концов все поймет.

Она повернулась, собираясь уходить.

– А теперь мне пора бежать. Я должна быть на вечеринке из-за Эдварда – он собирается даровать там свое благословение. Вот и огорошу его новостью, что ты больше у нас не работаешь. Уж он будет так удручен, можешь мне поверить. Он ведь обожает бараньи ребрышки твоего приготовления, не говоря о свином жарком.

Она замолчала, достала из кармана твидового пальто какой-то конверт и, снова повернувшись к Эви, сказала:

– Это тебе, Эви, в благодарность за работу. Надеюсь увидеть тебя на собрании суфражисток в субботу или даже в среду, если сможешь вырваться. Черкни мне пару слов, и я встречу тебя с коляской на перекрестке рядом с Истерли Холлом. В дороге будем говорить по-французски. Понимаешь, я теперь чувствую, что знать другой язык очень важно, особенно если управляешь гостиницей, как ты планируешь. В тебе ведь бездна энергии, моя дорогая. Правда, миссис Форбс? Когда-нибудь у нее будет свой «Клэридж»[5]Роскошный отель в Лондоне ( прим. пер. ). на северо-востоке, помяните мое слово. Миссис Мур тоже знает французский, хотя притворяется, что ничего не знает, так что, если случай представится, ты… Ну все, до свидания.

И она исчезла, будто унесенная порывом ветра. Она всегда куда-нибудь мчалась. Стараясь все успеть. Как-то она заметила, что смогла бы стать кому-нибудь отличной женой, если бы намеревалась выйти замуж. Но она хотела быть хозяйкой самой себе, и таковой она и будет, как только они добьются права голоса.

Когда Эви добралась до Оулд Бертс Филд, оказалось, что там уже полно народу, играет музыка, отовсюду раздается смех, а над головами плывет аромат неспешно жарящегося на углях молочного поросенка. У входа висел флаг с надписью «Шахты Истон и Хоутон» вышитый местными женщинами десятки лет назад. Перед началом праздничных мероприятий его должны были благословлять Эдвард Мэнтон и священник методистской церкви. Они делали это по очереди, год за годом, причем каждый старался успеть первым со своим благословением, и это страшно забавляло ее маму.

– Не понимаю, почему они не могут делать это вместе, – говорила она. – Наверно, даже в вере нужно побеждать.

Эви пошарила в кармане. Мисс Мэнтон дала ей две гинеи, и она уже положила их в копилку, но свой заработок она тоже получила, и из него она сегодня потратит один шиллинг.

Она ликовала, пробираясь сквозь толпу соседей и друзей, собравшихся в своей лучшей одежде, в начищенных ботинках, и изнывала от желания рассказать всем им, что скоро она станет знаменитой поварихой. Траву здесь дочиста съели овцы Фроггетта, и под ногами повсюду катались рассыпанные овечьи орешки, но никому не было до этого дела. Сегодня всем хотелось только веселиться. Она снова вернулась мыслями к своим планам. Пять лет она будет работать на лорда Брамптона, собирая по крупицам все необходимые знания и умения, а затем устроится в какую-нибудь гостиницу, чтобы набраться опыта для будущей работы. Семья сможет продать дом, который они к тому времени приобретут, и переедет в собственную гостиницу. Она будет уже опытной поварихой, и ее кухня поможет привлечь постояльцев. И тогда мужчинам в их семье уже не придется работать в шахте.

Она громко рассмеялась. До сегодняшнего дня все это казалось мечтой, а теперь уже становится реальностью. Она делает первый шаг на своем пути, и никто не остановит ее, даже Джек. Просто нужно убедить его увидеть смысл ее действий, и папиных тоже. Вот и все.

Теперь она почти бежала в сторону тира, где, по словам Джека, должен находиться сейчас Саймон Престон. Она вильнула направо, чтобы не столкнуться с мистером Бургесом, чье брюхо, как обычно, не умещалось под пуговицами на поясе. Он окликнул ее:

– Смотри-ка, да это молодушка Эви, загляденье наше! А где же твой папа? Хочу купить ему пинту пива в честь победы Джека.

Она замедлила шаг, но не остановилась, только обернулась и, пятясь, ответила:

– Он будет рядом с голубями. Это там, за пивной палаткой, я думаю.

Так, братишка выиграл бой. Но она не сомневалась, что так и будет.

И вот она уже мчится сквозь толпу. Наконец показался тир. Она замедлила шаг, поправила шляпку, потом слегка коснулась локонов и подтянула лиф, как всегда с ненавистью подумав о корсете. Теперь осталось взбить юбку. Глянув на начищенные до блеска сапожки, она пошла уже медленнее, глядя по сторонам и стараясь отдышаться. Там ли Саймон Престон? Но искать его она не решалась. Начали собираться облака, и весенний вечер уже не был таким светлым. Только бы не пошел дождь.

– Эви. – От пивной палатки в ее сторону направлялся Джек, расталкивая плечами встречных и приподнимая кепку в знак извинения. Лицо его было в кровоподтеках, один глаз заплыл, нос, похоже, был сломан: из него текла кровь. Он уже много выпил, походка его была нетвердой. Люди, мимо которых он проходил, хлопали его по спине. Когда он подошел к ней ближе, она почувствовала, что от него пахнет пивом.

– Эви, ты должна была поставить на меня.

Она спросила:

– Как ты? Папа точно на тебя поставил. Он верит в тебя. Всегда верил. И ты должен верить в него.

Он обнял ее, прижал к себе и прошептал:

– Я раньше верил.

Он был мокрым от пота. Она отстранилась.

– Эви, – снова услышала она. Саймон вышел из тира и неторопливо направился в их сторону. – Эви, Джек сказал, что ты будешь здесь.

Рыжие волосы отливали красивым блеском, лицо загорело. Шахтер никогда не бывает загорелым. Работа садовника, солнечный свет шли ему на пользу. Он такой красивый! Джек обернулся, пошатываясь.

– Что ж, Сай Престон, самое время выпить пивка. Прополощи горлышко, избавься от мерзкого вкуса Истерли Холла.

Он положил руку на плечи Саймона и подмигнул Эви.

– Или хочешь побыть пару минут с нашей Эви? Тебя ведь, приятель, не так часто выпускают, а?

Саймон шутливо ткнул Джека в бок.

– Ты выиграл, старик. Я и не сомневался, что так и будет. Я видел самый конец, ну, ты был в ударе.

Джек бросил взгляд на Эви.

– Тут нечему удивляться, чего там, – хрипло сказал он.

– Джек. – В голосе Эви прозвучало предостережение. Надо увести его домой, прежде чем он снова вспылит.

– Ну что, Эви, когда приступаешь? Мой старик рассказал мне. – Саймон широко улыбался. – Слуги болтают, та, другая, говорят, оказалась не в милости.

Эви сначала похолодела, потом ее бросило в жар. Она схватила Джека за локоть.

– Мне нужно отвести его обратно, к маме, Саймон. Я вернусь потом и найду тебя.

Она не обращала внимания на смущенный вид Саймона. Джек колебался, нахмурившись. Он дал вести себя пару ярдов, но потом выдернул руку и рванулся назад. Схватив Саймона за плечи, он крикнул:

– Когда она приступает к чему? Где? Какие слуги?

Саймон бросил на нее взгляд. Он начал понимать. Эви качнула головой. Во рту у нее пересохло. Она было подняла руку, но было уже поздно. Теперь уже ничего не сделаешь.

Джек тряс Саймона.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

Эви показалось, что музыка вдруг загремела, сиплые голоса стоящих рядом шахтеров раздавались еще громче. Люди сбились в тесные группы, кто-то говорил, другие подбрасывали монеты, ставя на «орла» или «решку». Кое-кто уже замолчал, наблюдая за сценой. Один из шахтеров, Мартин Дор, марра Джека, уже пробирался к ним нетвердой походкой. Лицо его раскраснелось от выпитого. В руках он держал наполовину полный стакан.

– Джек, не здесь, – Эви потянула его за собой, одновременно махая Мартину, чтобы тот держался подальше. Люди снова заговорили между собой, музыка продолжала играть. Джек в нерешительности повернулся к Саймону.

– У меня будет другая работа, вот и все. Я буду помощницей поварихи у Брамптонов. Я придумала план, и тут-то мне и нужен Истерли Холл. Я собираюсь использовать их всех там. Мне нужно научиться хорошо готовить. Я это делаю для нас всех. Я все тебе объясню, но не здесь. Пойдем.

Саймон сделал шаг в их сторону, чтобы помочь ей. Она остановила его.

– Брось, Саймон, пусть будет как будет.

Эви подняла руку, чтобы остановить Мартина, который снова было двинулся к ним. Он, заколебавшись, остановился. Господи, да это почище, чем загонять овец.

Она уже решила, что ей удалось убедить Джека, потому что он позволил ей увести себя от тира дальше, сквозь толпу. Некоторые из мужчин, мимо которых они проходили, курили самокрутки, дети ели печеные яблоки. Сладкий запах карамели смешивался с ароматом жарящегося поросенка.

Джек шел за ней, пока они не добрались до качелей, и там, в полутьме, он остановился, резко выпрямился, пошатнувшись, потом вырвал руку и повернулся к ней, впившись в нее глазами, а потом плюнул ей в лицо.

Вытерев рот рукой, он произнес:

– И ты, моя Эви. Ты тоже. И я должен был услышать об этом от кого-то постороннего.

Он снова пошатнулся. Теперь кровь из носа текла уже ручьем. Он стер сгустки, но кровь продолжала течь.

Когда он снова заговорил, зубы его были окрашены в красный цвет.

– По крайней мере у отца хватило мужества сказать мне об этом прямо. Что ж, иди, служи им, запихивай им в пасть кормежку. Ты могла бы пойти куда угодно, но теперь ты работаешь на эту сволочь. У меня нет выбора, но у тебя он был. Ты могла бы пойти учиться… куда угодно.

Он презрительно усмехнулся.

Она перебила его:

– Я не могу идти куда угодно. Я слишком многим обязана мисс Мэнтон. Я обещала…

Он отмахнулся, сорвал кепку с головы и сунул ее в другую руку.

– Ты ведь знаешь, что́ я о них думаю. И теперь сначала отец, потом ты. Вы оба связали меня по рукам и ногам, разве не понятно? Как я теперь буду бороться с хозяевами? Если я и дальше продолжу, ты потеряешь работу, потому что они узнают, что ты тоже Форбс, и отец потеряет свою по той же причине. Всех нас выкинут из дома!

Он перевел дыхание. Теперь его голос звучал холодно и спокойно.

– Ненавижу тебя, Эви Форбс. Очень хорошо, что ты уходишь. Ты сделала выбор, отец тоже. Плевать я на вас хотел.

Плевок стекал по щеке вниз на подбородок и дальше на шею и воротник. Она вытерла его и по привычке проверила, нет ли в нем черной слизи. Слюна была прозрачной. Подбежал Саймон и втиснулся между ними.

– Хватит, Джек. – Он казался таким хрупким по сравнению с мощным Джеком. – Ты уже переходишь границы. Иди, тебе надо протрезветь.

Глаза Джека сверкнули. Он долго в упор смотрел на нее жестким взглядом, и она увидела, что они были полны слез. Потом он повернулся и пошел прочь, совершенно прямо, больше не спотыкаясь и не шатаясь. Она крикнула ему вслед:

– Я уже думала об имени и все решила. Меня будут звать Эви Энстон. А папа уже объяснил тебе, что он будет делать, если дойдет до забастовки. Он уйдет с этой работы. Ты сможешь продолжать свою работу в профсоюзе.

Джек не остановился ни на секунду, он уходил. Толпа расступалась перед ним и тут же смыкалась за его спиной. Мартин, спотыкаясь, догнал его и перебросил руку ему через плечо. Джек стряхнул ее, но Мартина это не смутило. Они были марра, работали бок о бок, добывали уголь на одном пласте. Они – одно целое, так всегда было и будет. Рука Мартина снова легла на плечи Джека и на этот раз там осталась.

В толпе никто не смотрел ни на Джека, ни на Эви, их предоставили самим себе, потому что все тут были им марра, все были добрыми соседями. Продолжала греметь музыка, смех разливался в воздухе.

Она хотела окликнуть его, броситься за ним, но на плечо ей легла рука Саймона. Он стер рукавом остатки плевка с ее лица, и его глаза были совсем близко, так близко… Она почувствовала его дыхание, когда он сказал:

– Оставь его сейчас. Я пойду за ним и проверю, что с ним все в порядке и с Мартином тоже. Они до того пьяные, что свалятся где-нибудь в канаву, если за ними не присмотреть. Попробую поговорить с ним. Прости меня, я должен был подумать заранее, но не переживай, никто в Истоне не выдаст тебя теперь, милая. Теперь ты Эви Энстон. Большинство людей в поместье приехали издалека, а тех, кто отсюда, я предупрежу.

Он улыбался, его голубые глаза смотрели так ласково, но Эви не в состоянии была думать ни о чем: ни о Холле, ни о своем новом имени – его носила ее мать до замужества, – ни о гостинице. Джек плюнул ей в лицо! Ее любимый брат не только плюнул ей в лицо, но и ушел от нее, и теперь сердце у нее разрывалось на части.