Онлайн чтение книги История одной судьбы
XXV

Анна спала и не спала. Тело ее спало, а дух бодрствовал. Она отдохнула за ночь, ее всю пронизывало ощущение бодрости. Было еще очень рано. Но в деревне никогда не бывает слишком рано. Она встала, наскоро умылась, вышла на крыльцо. Было свежо до дрожи. Вернулась в дом, отломила хлеба. Завернула в платок. Надела тапочки. Чтоб полегче. Все в доме спали. Ну и пусть спят…

Пошла к складу. Вся деревня еще спала. Только чья-то бесприютная курица топталась у лужи. Но девчата были уже в сборе. Они сидели за амбаром, на завалинке. Милочка, все три Нины, Верочка, Дуся, Маша. Все в тапочках, рваных, заношенных, — удастся ли что заработать — это еще как сказать, а тапочками придется пожертвовать.

Они оживились, завидев Анну.

— А мы думали, проспите!

Но ни Прохорова, ни обещанной подводы не было.

— Маша, ты погорластее. Беги к Василию Кузьмичу. Где же лошадь? И на конюшню. А ты, Верочка, за Прохоровым.

Всех поднять, всех собрать — сколько уходит времени!

Пришел Прохоров, выдал мешки с кукурузой. Маша вернулась на телеге. Погрузили мешки, тронулись в поле…

Вот и участок, отведенный звену Милочки Губаревой: хорошая земля. Сама Анна отвела ее Милочке.

— Девчата!

Это Милочка обратилась к подружкам, она была заражена нетерпением Анны, ей тоже не терпелось взяться за эту землю, хорошо подкормленную, унавоженную.

— Ох, девушки, затеяли мы с вами… — сказала Анна и не договорила: она-то знала, что они затеяли, только по молодости девчатам все как с гуся вода. Не жаль труда, хоть и труда жаль, а если не задастся — засмеют, опозорят…

Вот они — эти пятнадцать гектаров, которые никто не хотел отдать и которые Анна прямо-таки вырвала из недоверчивых поспеловских рук.

Она вздохнула.

— Ну, девчата, взялись за гуж, не говори, что не дюж. Где-то машинами сеют, а мы — руками. Один выход — сажать вручную или голодать…

Милочка засмеялась.

— Трудней, чем при немцах, не будет.

— И то!

Поставили мешки с кукурузой. Анна бросила на мешок жакетку, засучила рукава кофты.

Милочка удивилась.

— Анна Андреевна, а вы куда?

— Давайте, девчата, действовать…

Что тут было такого? Простое дело, незамысловатый труд. А она испытывала такое удовольствие, точно ей привалило неведомо какое счастье.

Она с детства знала эту радость. Не столько знала сама, сколько замечала у взрослых. Но только теперь она понимала, что это такое: выйти в поле весной, после долгой зимы, вонзить лемех в сырую землю, провести плугом первую борозду, отвалить первый пласт… Господи, какое это ни с чем не сравнимое наслаждение! Все впереди, еще неизвестно — получится что или нет, неизвестно еще, каков вырастет урожай. Но — поднять эту влажную землю…

Она все двигалась, двигалась, шаг за шагом…

Девчата наблюдали за ней, как она это делает, потом пошли сами.

«Бог вам в помощь, девчата! Бог вам в помощь! — мысленно твердила Анна. — Только бы получилось, только бы удалось…»

Она шла и шла. Постепенно ощущение удовольствия улетучивалось. Она превращалась в машину, да и в самом деле — не ждать же машин, когда-то они еще будут, а жизнь не ждет — или ты ее, или она тебя!

Кто-то из девушек запел:

Синенький скромный платочек

Падал с опущенных плеч…

Анне вдруг захотелось заплакать, до того ощутимо где-то рядом возник Толя. Во время войны все пели эту песню…

— Ох, до чего ж и нудно, и трудно, — пожаловалась Верочка. — С ума сойти!

Анна была согласна с ней — тяжелая работа, с вечера она не думала, что будет так тяжело.

— Зато зимой молоко будет, — сказала Анна. — Дети с молоком будут…

В детстве Анне иногда казалось, что мать любит корову больше детей, с детьми она никогда не разговаривала так, как с коровой.

— Болезная моя, душенька, кормилица наша, матушка, золотце ты мое…

Она и пойло ей старалась получше заболтать, и сенцо посолить, и морковкой угостить иной раз. Аннушку мать не очень-то баловала морковкой, а уж с такими ласковыми словами не обращалась к дочери никогда.

Ты провожала и обещала

Синий платочек беречь…

Девчата пели протяжно и жалобно.

Ничего-то ты, Аннушка, не сберегла…

А может, сберегла?…

Интересно, тракторист испытывает такое же волнение, какое чувствовал мужик, выходя в поле с сохой? Любят ли доярки своих коров так, как мать любила Буренку?…

Девчата еще пели, но Анна уже не прислушивалась к песням. Она просто устала, было уже невмочь…

К вечеру звено засадило четыре гектара. Больше всех одолела Милочка. Смешная девчонка, чуть ли не моложе всех, худенькая, силы в ней не видать, но в работе мало кому удается ее обойти. Маленькая, да удаленькая!

Возвращались домой куда медленнее, чем шли в поле.

— Туговато, — призналась Милочка.

— А как завтра?

— Неужто утремся?

Они разошлись с уважением друг к другу. Никто не упал духом, все были уверены, что назавтра никто не раскиснет.

Когда Анна вернулась домой, палисадник тонул в сумеречном полусвете. Поднялась на крыльцо. Постояла. За дверью пело радио. Она открыла дверь. Алексей сидел за столом. Он тотчас выключил репродуктор. Из-за печки вышла свекровь.

— Дети спят? — спросила Анна.

— Спят, — не сразу ответил Алексеи.

— Зачем выключил радио? — спросила Анна.

— Так, — сказал он. — Надоело.

— Ужинать будем? — спросила свекровь.

— А как же? — сказала Анна. — Почему не ужинать?

— Кто тебя знает, — сказала свекровь. — Ходишь по людям Лучше бы мужние рубахи постирала.

— Да ведь вы стираете.

— Рубашка, которую жена выстирает, помягче…

Надежда Никоновна не осмелилась высказаться до конца.

Она подала картофельный суп, жареную картошку.

— Маленькую подать? — осведомилась она у сына.

Алексей вопросительно взглянул на жену:

— Как?

— С какой это стати? — возразила она. — Что за праздник?

— Как хочешь, — примирительно согласился Алексей…

Поужинали. Легли.

— Чего это тебя на кукурузу понесло? — спросил Алексей. — Ты агроном или кто? Полезла в грязи копаться. Для чего только училась? — Алексея обнял, притянул ее к себе. — Аня! Люблю я тебя все-таки…

Она отодвинулась от него.

— Ты чего?

— Спать хочу, — сказала она. — Подвинься.

Она повернулась к мужу спиной. Поясница у нее болела, как при родах. Надсадно, тяжело, ноюще. Но ничего нельзя было поделать. Кому-то надо работать, надо самой показать пример, без этого ничего не получится.