Онлайн чтение книги Женщины могут все
3

La Signora не торопилась выдавать свои планы. Она лично определила меню, желая, чтобы все было на широкую ногу и в то же время непринужденно. На столе стояли вина с калифорнийских виноградников Джамбелли и Макмиллана. И это тоже было тщательно продумано.

Она не собиралась обсуждать дела во время еды. И, к вящей досаде Джины, пускать за стол трех плохо воспитанных детей.

Их отправили в детскую под присмотр горничной, которой Тереза пообещала выплатить сверхурочные и оказать особое благоволение, если та сумеет провести с ними целый час.

Когда она снизошла до разговора с Рене, это было проделано с ледяной учтивостью. Самообладание этой особы вызывало у Терезы ворчливое восхищение. Многих, очень многих на ее месте этот холод заморозил бы насмерть.

Кроме родных и Элен, которую Тереза тоже считала членом семьи, она пригласила на ленч главного винодела (которому безоговорочно доверяла) и его жену. Паоло Борелли служил в калифорнийском отделении Джамбелли тридцать восемь лет. Несмотря на возраст, все называли винодела просто Паоли. Его жена Консуэло, плотная, жизнерадостная женщина с заразительным смехом, когда-то работала у них на кухне.

Последней пришла Маргарет Боуэрс, начальник отдела сбыта компании «Макмиллан». Эта разведенная тридцатишестилетняя женщина мучительно страдала от болтовни Джины и отчаянно мечтала выкурить сигарету.

Тайлер перехватил взгляд несчастной и подбодрил ее улыбкой.

Маргарет улыбнулась ему в ответ. Иногда она так же отчаянно мечтала об этом мужчине.

Когда с едой было покончено и подали портвейн, Тереза откинулась на спинку стула.

– В этом году «Замок Джамбелли» отмечает свое столетие, – начала она, заставив всех замолчать. – Вилла Джамбелли делает вино в долине Напа шестьдесят четыре года. А Макмилланы – девяносто два. В сумме это составляет сто пятьдесят шесть лет.

Она обвела взглядом стол.

– Итого пять поколений виноделов и виноторговцев.

– Шесть, Zia Тереза, – вставила Джина. – С моими детьми – шесть.

– Судя по тому, что я вижу, твои дети станут скорее серийными убийцами, чем виноделами. Пожалуйста, не прерывай меня.

Она подняла бокал, понюхала портвейн и неторопливо пригубила.

– За эти пять поколений наша продукция приобрела славу на двух континентах. Сказать «Джамбелли» значит сказать «вино». Мы создали традицию, однако не забывали о новшествах. Внедряли новые технологии, но не пожертвовали ни качеством, ни своим именем. И никогда не пожертвуем ими. Двадцать лет назад мы стали партнерами, если так можно выразиться, с еще одним прекрасным виноделом. Теперь это партнерство созрело. Пора его фильтровать.

Тереза скорее почувствовала, чем увидела, что Тайлер напрягся. Оценив умение приемного внука держать язык за зубами, она встретилась с ним взглядом.

– Для блага обеих компаний необходимо кое-что изменить. Сегодня начинается новое столетие. Донато…

Тот щелкнул пальцами, демонстрируя внимание.

–  Si … да, – поправился Дон, помня, что в Калифорнии тетушка предпочитает пользоваться английским. – Да, тетя Тереза.

– Итальянское и калифорнийское отделения компании «Джамбелли» до сих пор существовали независимо друг от друга. По отдельности. Так больше не будет. Ты станешь присылать отчеты главному менеджеру вновь создаваемой компании «Джамбелли – Макмиллан», которая будет иметь штаб-квартиры и в Калифорнии, и в Венеции.

– Что это значит? Что это значит? – выпалила Джина по-итальянски и неуклюже вскочила. – Донато – глава венецианского отделения! Второй человек в компании! Носитель родового имени и твой наследник!

– Моим наследником будет тот, кого назначу я.

– Мы родили тебе детей! – Джина шлепнула себя по животу, а затем возмущенно обвела рукой сидевших за столом. – Троих детей, и это еще не все! Ни у кого в семье нет детей, кроме нас с Донато. Кто будет носить родовое имя после твоей смерти, если не мои малыши?

– Ты торгуешь своей маткой? – ровно спросила Тереза.

– Она плодовита! – взорвалась Джина, не обращая внимания на мужа, который пытался усадить ее на место. – Больше, чем твоя и чем матка твоей дочери! Всего по одному ребенку. А я могу родить хоть дюжину!

– Тогда спаси нас господь. Джина, занимайся своим домом и трать карманные деньги. Но хозяйкой castello тебе не быть. Моего castello , – холодно добавила Тереза. – Бери что дают, а то и этого не получишь.

– Джина, basta ! Хватит! – приказал Дон и ударил кулаком по столу. Однако это только подлило масла в огонь.

– Ты старая женщина, – сквозь зубы процедила Джина. – В один прекрасный день ты умрешь, а я буду жить. И тогда мы посмотрим! – С этими словами она вышла из комнаты.

–  Zia Tereza, scusi,  – начал извиняться Донато, но та коротким жестом остановила его.

– Донато, твоя жена не ставит тебя ни в грош, а твоя работа далека от идеала. У тебя будет год, чтобы исправить и то и другое. Ты будешь занимать свой пост в компании «Джамбелли» до следующего сезона обрезки, а там посмотрим. Если я буду довольна, ты получишь продвижение по службе с соответствующим ростом жалованья и премий. Если нет, ты останешься в компании только на бумаге. Я не увольняю своих родственников, но твоя жизнь уже не будет такой легкой, как раньше. Ты меня понял?

Внезапно галстук показался Донато слишком тугим; съеденное готово было взбунтоваться.

– Я проработал в компании восемнадцать лет!

– Двенадцать. Последние шесть я не считаю. Назвать их работой было бы сильным преувеличением. Думаешь, я не знаю, чем ты занимаешься и где проводишь время? Думаешь, я понятия не имею, ради каких дел ты летаешь в Париж, Рим, Нью-Йорк и Калифорнию за счет компании?

Удар достиг цели. Тереза увидела, что лицо племянника покрылось испариной. А потом огорчила его еще раз:

– Донато, твоя жена дура, но я нет. Позаботься об этом.

– Он хороший мальчик, – тихо сказала Франческа.

– Когда-то он был им. И, возможно, еще сумеет стать хорошим мужчиной. Маргарет, прошу прощения за наши семейные дрязги. Мы люди темпераментные.

– Конечно, La Signora .

– Маргарет, ты будешь – конечно, если согласишься занять этот пост – наблюдать за отделами сбыта калифорнийского и венецианского отделений компании «Джамбелли – Макмиллан» и координировать их работу. Это потребует от тебя значительных усилий и множества командировок, что будет компенсировано соответствующим ростом жалованья. Тебе придется на пять дней отправиться в Венецию, оборудовать там свой кабинет и познакомиться с методами их работы. Можешь подумать до завтра, согласна ли ты на это. Подробности обсудим потом.

– Спасибо, но до завтра я думать не собираюсь. – Маргарет говорила спокойно и бодро, но ее сердце стучало, как паровой молот. – Я буду рада обсудить подробности, когда вам будет удобно. Благодарю за доверие. – Она повернулась к Эли и кивнула: – Благодарю вас обоих.

– Хорошо сказано. Тогда до завтра. Паоли, мы уже обсудили совместные планы. Я ценю твои предложения и твою сдержанность. Станешь помогать координировать работу в виноградниках и на винодельнях. Ты хорошо знаешь людей и здесь, и у Макмилланов. Так что будешь у них за старшего.

– Я не испытываю к Паоли ничего, кроме уважения. – Голос Тайлера был спокойным, хотя у него перехватило горло от гнева и досады. – Уважения к его искусству и интуиции. Я всегда восхищался тем, как на вилле делают вина, и здешними виноделами. Впрочем, и венецианскими тоже. Но у Макмилланов люди и технологические процессы ничуть не хуже ваших, La Signora . Ты гордишься созданным и унаследованным. Так и я горжусь тем, что создали мои предки и я сам.

– Вот и отлично. А теперь послушай. И подумай. – Она махнула рукой Эли.

– Тай, мы с Терезой долго думали, и решение далось нам нелегко. Мы обсуждали это не раз и не два.

– Но не поставили в известность меня… – начал Тай.

– Нет, – прервал его Эли, заметив, что внук готов вспыхнуть. – Не поставили. Мы обсудили с Элен все формальности и требования закона. Придумали, как провести это слияние с максимальной пользой для обеих сторон. И с пользой не на ближайший сезон, а на предстоящие сто лет.

Он наклонился вперед.

– По-твоему, я забочусь о Макмилланах меньше, чем ты? А о тебе меньше, чем ты того заслуживаешь?

– Я не знаю, чего ты хочешь. А раньше считал, что знаю.

– Тогда я выскажусь прямо и недвусмысленно. Объединившись, мы станем не только самыми крупными, но и самыми лучшими виноделами в мире. Ты будешь продолжать руководить Макмилланами.

– Руководить?

– Паоли будет старшим, а ты будешь учиться у него искусству изготовления вина. С небольшим дополнением.

– Тай, ты знаешь работу в поле, – сказала Тереза. La Signora понимала обиду приемного внука и была рада ей. Душивший Тайлера гнев говорил о том, насколько для него важно само дело. Это значило многое. Очень многое. – Знаешь лозы и бочки. Но когда дело доходит до бутылок, тут твои знания и работа заканчиваются. Нужно продолжить обучение. Вино – это нечто большее, чем виноградный сок. Мы с Эли собираемся объединить своих внуков.

– Внуков? – прервала ее София.

– Когда ты в последний раз работала на винограднике? – спросила ее Тереза. – Когда в последний раз пила вино не из красивой бутылки, стоящей в баре или в ведерке со льдом? София, ты забыла о своих корнях!

– Ничего я не забыла! – огрызнулась София. – Я не винодел. Я специалист по связям с общественностью!

– Ты будешь виноделом. А ты, – сказала Тереза, указав на Тая, – будешь учиться торговать, продавать и доставлять. Вы станете учить друг друга.

–  Nonna , но я…

– Успокойся. У тебя есть год. Пилар, София не сможет уделять своим обязанностям столько времени, сколько уделяла им раньше. Ты заполнишь этот пробел.

– Мама, – невольно рассмеялась Пилар, – я ничего не понимаю в маркетинге и рекламе!

– У тебя хорошие мозги. Настала пора снова воспользоваться ими. Нам понадобятся мозги всех членов семьи. – Тереза посмотрела на Тони. – И остальных тоже. Ты, Тони, останешься заведовать сбытом и пока что сохранишь свой пост и привилегии. Но так же, как Донато и все заведующие отделами и управляющие, будешь отчитываться перед главным менеджером. С этого времени мы поддерживаем только деловые отношения. Отныне не приезжай в мой дом и не садись за мой стол без приглашения.

Это был удар под ложечку. Его пост – одно, а жалованье, премии и перспективы – совсем другое. Тереза могла обобрать его дочиста. Тони воспользовался своим последним оружием:

– Я – отец Софии.

– Я знаю, какой ты отец.

– Прошу прощения, signora . – За безукоризненной вежливостью Рене таилась стальная решимость. – Можно мне вставить слово?

– Званая или нет, но ты здесь гостья. Что ты хочешь сказать?

– Я понимаю, что мое присутствие здесь нежелательно. – Тон Рене ничуть не изменился; она продолжала смотреть Терезе в глаза. – И что мою связь с Тони вы не одобряете. Но он был и остается частью вашей компании. А я собираюсь стать его женой. Думаю, это будет вам только на пользу.

– Увидим. А теперь прошу прощения. – Тереза обвела глазами стол. – Мы с Эли и Элен должны поговорить с Софией и Тайлером. Кофе подадут в гостиную. Приятного аппетита.

– Стоит тебе что-то сказать, как все вытягиваются по стойке «смирно», – дрожа от гнева, начала София, когда остальные послушно вышли из комнаты. – Nonna , неужели ты так привыкла к этому, что и впрямь поверила, будто достаточно нескольких твоих слов, чтобы изменить жизни людей?

– У каждого есть выбор.

– Какой же это выбор? – София не смогла усидеть на месте. – У Донато? Он всегда работал только в компании. Он посвятил ей всю жизнь. А Тайлер? Он с самого детства работает на Макмилланов, отдавая этому все свои силы и все свое время!

– Я могу сам постоять за себя.

– Ох, перестань! – София обернулась к нему. – Если ты скажешь пять слов подряд, у тебя отсохнет язык! А от меня требуют научить тебя торговать вином!

Тай поднялся, схватил сбитую с толку Софию за руки и повернул их ладонями вверх.

– Как розовые лепестки. Нежные и ухоженные. А от меня требуют научить тебя работать.

– Я работаю не меньше твоего! Если я при этом не потею и не хожу в грязных сапогах, это еще ничего не значит!

– До чего же вы упрямые… – Эли вздохнул и долил себе портвейна. – Все воспринимаете в штыки. Беда в том, что каждый из вас до сих пор занимался только тем, что ему нравилось. А нужно что-то еще. Что-то большее. Может быть, вы потерпите неудачу и расшибете себе лоб, пытаясь освоить новое дело, но оно того стоит.

София вздернула подбородок:

– У меня не бывает неудач!

– У тебя есть год, чтобы доказать это. Не хочешь узнать, что от тебя потребуется в конце? Элен…

– Что ж, до сих пор все было очень забавно. – Элен поставила кейс на стол. – За одну цену – сразу и обед, и зрелище. – Она вынула папки, положила их на стол, снова поставила кейс на пол и поправила очки. – Для краткости, чтобы вы лучше поняли, я изложу содержание юридических документов своими словами. Эли и Тереза объединяют свои уважаемые компании, сливают их, что позволит снизить одни расходы и избавиться от других. Я считаю, что это очень мудрое деловое решение. Каждый из вас получит пост вице-президента с соответствующими полномочиями. У каждого будет свой круг обязанностей и задач, которые перечислены в составленных мной договорах. Время действия договора – один год. Если в конце года вы не выполните условия договора, то будете переведены на нижестоящую должность. Договор можно расторгнуть только по окончании этого времени.

С этими словами она вынула из папок два документа. Текст каждого занимал всего несколько страниц.

– Тай, ты останешься жить у Макмилланов. К твоим услугам будет дом и все его содержимое. А тебе, София, придется переехать сюда. Весь этот год твоя квартира в Сан-Франциско будет содержаться за счет компании «Джамбелли», чтобы ты могла пользоваться ею, если дело потребует твоего присутствия в городе. Тай, когда тебе понадобится поехать в город по делам, ты тоже будешь обеспечен жильем. Естественно, другие деловые командировки также будут оплачиваться компанией. Если вы полетите в Италию по делам службы, для развлечения или того и другого одновременно, castello также будет в вашем распоряжении.

Она подняла глаза и улыбнулась:

– Ну что, пока все неплохо, верно? А теперь десерт. София, если в конце предусмотренного договором года будет признано, что ты справилась с делом, тебе будет принадлежать двадцать процентов капитала компании, половина castello и пост одного из двух президентов. То же самое относится и к тебе, Тай. Ты получишь двадцать процентов компании, весь дом, в котором живешь, и пост одного из двух президентов. Кроме того, каждый из вас получит по десять акров виноградников и право выпускать вино под собственным именем – конечно, если захочет. По желанию землю можно заменить денежной суммой, равной ее рыночной стоимости.

Она сделала паузу и перешла к заключению:

– Пилар тоже получит двадцать процентов, если согласится с условиями своего договора. Доля выделена каждому. В случае смерти Эли или Терезы их доля переходит к супругу. А в тот далеко не прекрасный день, когда не станет никого из них, принадлежащие им сорок процентов будут распределены следующим образом: по пятнадцать процентов каждому из вас и десять процентов Пилар. Иными словами, со временем каждому из вас двоих будет принадлежать тридцать пять процентов акций одной из самых больших винодельческих компаний мира. А взамен от вас требуется только одно: к концу года выполнить условия договора.

София лишилась дара речи и судорожно стиснула лежавшие на коленях руки. Ей предлагали больше того, о чем она смела мечтать. А заодно шлепали как ребенка.

– А кто будет решать, справились мы или нет?

– Для соблюдения справедливости, – сказала Тереза, – вы будете ежемесячно оценивать успехи друг друга. Мы с Эли будем выставлять вам свои оценки, а к ним будут добавляться оценки, выставленные главным менеджером.

– Каким еще, к черту, главным менеджером? – недовольно спросил Тайлер.

– Его зовут Дэвид Каттер. Последнее время он работал в нью-йоркской штаб-квартире «Ла Кёр». Он будет здесь завтра. – Тереза поднялась. – Мы оставляем вас. Почитайте свои договора, поговорите и подумайте. – Она тепло улыбнулась. – Элен, выпьешь кофе?

Рене отступать не собиралась. Она всю жизнь карабкалась по лестнице общественного успеха и многому научилась, когда была манекенщицей, а также во время недолгой карьеры киноактрисы. Вверх, только вверх!

Она относилась к оскорблениям матери Тони, недовольству брошенной жены и убийственным взглядам его дочери как к должному. Это означало победу.

Их презрение не задевало ее. Оно было необходимой составляющей той игры, которую она вела.

На ее пальце сверкал бриллиант. Рене выбрала его сама и рассчитывала, что скоро к нему добавится обручальное кольцо. Тони был ее пропуском в сказочно богатое общество, и она искренне любила его за это.

В ближайший год Тони предпримет все необходимое, чтобы укрепить свое положение в компании, а она сделает то же в качестве его жены.

– Скажи ей прямо сейчас, – велела она и поднесла к губам кофейную чашечку.

– Рене, дорогая… – Тони повел плечом. Он уже чувствовал тяжесть супружеских уз. – Очень неподходящее время.

– Тони, у тебя было для этого семь лет. Давно пора. Время пришло. – Она многозначительно посмотрела в сторону Пилар. – Или это сделаю я.

– Ладно, ладно. – Тони похлопал ее по руке. Лучше неловкость, чем безобразная сцена. Он изобразил любезную улыбку, встал и пошел к Пилар, которая успокаивала слегка расстроенную и явно смущенную Франческу.

– Пилар, можно тебя на пару слов? С глазу на глаз?

Пилар пыталась найти повод для отказа. В отсутствие матери она была здесь хозяйкой. Комната полна гостей. Тетка требует внимания. Нужно распорядиться, чтобы принесли еще кофе.

Но это только отговорки. Они могут лишь отсрочить неизбежное.

– Конечно. – Она пробормотала тетке несколько ласковых итальянских слов, а потом повернулась к Тони: – Может быть, воспользуемся библиотекой? – Спасибо и на том, что он не собирается тащить с собой Рене, подумала Пилар. Когда они проходили мимо, Рене бросила на нее взгляд, такой же твердый и сияющий, как драгоценный камень на ее пальце.

Взгляд победительницы, подумала Пилар. Как смешно и нелепо. Им не за что было бороться и нечего терять.

– Мне очень жаль, что мама сделала такое заявление и затеяла дискуссию в присутствии множества людей, – начала Пилар. – Если бы она предупредила меня заранее, я бы убедила ее поговорить с тобой лично.

– Не имеет значения. Все и так знают, как она ко мне относится. – Хотя Тони трогали редко, однако неприязнь тещи он ощущал уже давно. – Конечно, с профессиональной точки зрения я мог ожидать большего. Но мы это уладим. – Он прекрасно умел находить компромиссы и давно понял, что легче разрешить конфликт, когда не придаешь ему слишком большого значения.

Тони переступил порог библиотеки и сел в глубокое кожаное кресло. Когда-то он считал, что будет жить в этом доме. Или, по крайней мере, управлять отсюда компанией. К счастью, обстоятельства изменились, и он смог поселиться в городе. В долине Напа можно было заниматься только одним: следить за созреванием винограда.

– Ну что, Пилар? – Его улыбка была такой же непринужденной и чарующей, как обычно. – Как поживаешь?

– Как поживаю? – Пилар подавила истерический смешок. – Вполне прилично. А ты?

– Хорошо. Конечно, дел много… Кстати, как ты относишься к предложению La Signora поработать на компанию?

– Никак не отношусь. – У ошеломленной Пилар еще гудело в ушах. – У меня не было времени об этом подумать.

– Я уверен, что ты прекрасно справишься. – Тони наклонился вперед; его лицо стало серьезным.

«Он в совершенстве владеет искусством обмана, – с привычной горечью подумала Пилар. – Притворяется заботливым. Проявляет видимость интереса».

– Ты красивая, умная женщина и можешь пригодиться компании в любом качестве. Работа пойдет тебе на пользу. Ты наверняка обнаружишь в себе какой-нибудь талант. И сделаешь карьеру.

Она хотела иметь семью. Мужа и детей. И не мечтала о карьере.

– Тони, мы пришли сюда, чтобы поговорить обо мне или о тебе?

– Одно другого не исключает. Вернее, не совсем. Пилар, я думаю, что предложение Терезы может стать для нас шансом начать новую жизнь.

Он взял ее за руку небрежным жестом ловеласа, интимно и в то же время покровительственно.

– Наверно, нам был нужен этот толчок. Я думаю, тебе было трудно смириться с мыслью о разводе.

– Серьезно?

– Конечно. – «Кажется, она собирается упираться. Господи, как надоело…» – Пилар, мы уже несколько лет живем врозь. Это факт.

Она медленно и неохотно высвободила руку.

– Ты говоришь о жизни, которую мы вели после твоего переезда в Сан-Франциско, или о времени, когда мы продолжали сохранять видимость брака?

«О господи, начинается…» Тони тяжело вздохнул:

– Пилар, наш брак оказался неудачным. Прошло столько времени. Какой смысл вновь спрашивать, почему, зачем, и обвинять друг друга?

– Вновь? А разве мы когда-нибудь спрашивали об этом? Впрочем, возможно, ты прав. Время, когда разговоры могли что-то изменить, прошло.

– Честно говоря, я был несправедлив к тебе, когда не пожелал расторгнуть наш брак официально. Но мне казалось, что ты не сможешь начать новую жизнь.

– На самом деле это тебя нисколько не интересовало, правда? – Пилар встала, подошла к камину и уставилась на пламя. О чем они говорят? Какой в этом смысл? – Давай не будем кривить душой. Ты приехал сюда, чтобы попросить у меня развода, и это не имеет никакого отношения к решениям моей матери. Решениям, о которых ты ничего не знал, когда надевал кольцо на палец Рене.

– Даже если и так, все давно кончено. Притворяться было бы глупо. Пилар, я гнал от себя мысль о разводе, потому что думал о твоем благе. – Самое забавное, что он верил собственным словам. Верил до такой степени, что они звучали совершенно искренне. – И теперь прошу развода тоже ради твоего блага. Тебе пора начать новую жизнь.

– Нет, не так, – по-прежнему глядя в камин, пробормотала Пилар. У нее не было сил обернуться и посмотреть в эти спокойные ясные глаза, лгущие с такой искренностью… – Мы продолжаем притворяться. Даже теперь. Если ты хочешь развода, я не стану возражать. Впрочем, мои возражения все равно ничего не изменили бы. Ладить с Рене труднее, чем со мной. – Наконец она обернулась. – Наверное, это и к лучшему. Наверное, она подходит тебе. Во всяком случае, больше, чем я.

Вот и все. Он добился желаемого без всякого труда.

– Я сам займусь этим делом. Постараюсь, чтобы все прошло спокойно. Едва ли после стольких лет поднимется шумиха. Об этом упомянут лишь несколько газет. Думаю, все, кроме ближайших друзей, считают, что мы давно в разводе.

Не услышав ответа, он поднялся на ноги.

– Теперь, когда эта история осталась позади, нам всем станет легче. Вот увидишь. И все же я думаю, что тебе следует поговорить с Софией. Как женщина с женщиной. Наверно, так будет лучше. Если она узнает, что ты согласна, то перестанет так неприязненно относиться к Рене.

– Напрасно надеешься.

Он развел руками:

– Просто мне кажется, что сохранять дружеские отношения куда выгоднее. Рене будет моей женой и станет сопровождать меня повсюду. Нам придется часто встречаться. Я надеюсь на благоразумие Софии.

– А я надеялась на твою верность. Но жизнь полна разочарований. Тони, ты получил то, ради чего прибыл. А теперь забирай Рене и уезжай, пока мама не допила свой портвейн. Я думаю, для одного дня неприятностей больше чем достаточно.

– Согласен. – Он шагнул к двери, но остановился: – Пилар, я от души желаю тебе всего самого лучшего.

– Верю. И по ряду причин желаю тебе того же. До свидания, Тони.

Когда Авано закрыл за собой дверь, Пилар осторожно подошла к креслу и села в него так, словно от резкого движения могла разлететься на куски.

Она вспоминала себя восемнадцатилетней, смертельно влюбленной, мечтающей о будущем, сияющей и полной планов.

Вспоминала себя в двадцать три года, когда известие о предательстве уязвило ее в самое сердце и заставило снять розовые очки. Вспоминала себя в тридцать, когда цеплялась за свой распавшийся брак, воспитывала дочь и старалась удержать мужа, который даже не пытался притворяться, что любит ее.

Вспоминала, что значит быть сорокалетней, брошенной, забывшей о мечтах и радужных планах на будущее.

Но теперь ей сорок восемь. Она осталась одна и полностью лишилась иллюзий. Ее официально заменили другой, более совершенной моделью. Впрочем, фактически это произошло давным-давно.

Пилар подняла руку и начала снимать кольцо, но на мгновение замешкалась. Она носила это простое колечко тридцать лет. Теперь ей велели снять его и отказаться от своего обета перед богом, родными и друзьями.

Все же она сняла его, правда, со слезами на глазах. В конце концов, это всего лишь кусок металла, внутри которого пустота. Идеальный символ ее брака.

Ее никогда не любили. Пилар откинула голову на спинку кресла. Как унизительно, как грустно признавать то, что она отказывалась признавать много лет. Ее никогда не любил ни один мужчина. Даже собственный муж.

Когда дверь открылась, она зажала кольцо в кулаке и с трудом сдержала слезы.

– Пилар… – Элен хватило одного взгляда. У нее сжались губы. – Ладно, на сегодня о кофе можешь забыть.

Ориентируясь, как у себя дома, она подошла к бару, достала графин с бренди, наполнила два бокала, подошла и села перед Пилар на скамеечку.

– Выпей, милая. Ты побледнела.

Пилар молча раскрыла ладонь. В пламени камина тускло блеснул золотой ободок.

– Ага. Я так и подумала, когда эта шлюха сверкала своим напяленным на палец булыжником. Они заслуживают друг друга. Тони не стоит твоего мизинца, и никогда не стоил.

– Глупо. Ужасно глупо так расстраиваться. Мы уже много лет не живем вместе. Но тридцать лет, Элен! – Пилар подняла кольцо, посмотрела в пустой кружок и увидела всю свою жизнь. Никому не нужную, бессмысленную… – Тридцать проклятых лет. Когда я встретила Тони, она была еще в пеленках.

– Ну да, она моложе, и грудь у нее больше. Ну и что? – Элен пожала плечами. – Бог свидетель, этого достаточно, чтобы возненавидеть ее до печенок. Но я на твоей стороне, и публика тоже. Подумай вот о чем: если она будет продолжать цепляться за Тони, то в нашем возрасте будет кормить его детским питанием и менять ему пеленки.

Пилар не то засмеялась, не то застонала.

– Ох, Элен, мне здесь так плохо, но я не знаю, куда мне деваться. Знаешь, я даже не боролась.

– Потому что ты не воин. – Элен встала со скамеечки, пересела на ручку кресла и обняла Пилар. – Ты красивая, умная и добрая женщина, у которой не сложилась судьба. Но черт побери, моя дорогая, если эта дверь закрылась, то оно и к лучшему.

– Ты говоришь в точности как Тони.

– Без оскорблений, пожалуйста. Он врал, а я говорю правду.

– Может быть, ты и права. Я плохо соображаю. Не представляю себе, что будет. Ни через час, ни через год. О господи, я даже не заставила его расплатиться! У меня не хватило на это духу.

– Не беспокойся. Он с лихвой заплатит Рене. – Элен наклонилась и поцеловала ее в макушку. «Такие мужчины, как Тони, рано или поздно расплачиваются за все», – подумала она. – А если ты действительно хочешь отомстить, я помогу тебе откладывать слушание дела в суде до тех пор, пока от Тони не останется одно сморщенное яичко.

Пилар чуть улыбнулась. На Элен всегда можно было положиться.

– Долгий процесс? Это было бы забавно, но сильно осложнило бы жизнь Софи. Элен, новая жизнь свалилась на меня как снег на голову. Что мне с ней делать?

– Что-нибудь придумаем.

* * *

Софии тоже было о чем подумать. От чтения договора у нее разболелась голова. Она поняла суть, хотя та была скрыта вуалью юридической терминологии. Суть заключалась в том, что La Signora , как обычно, проявляла свою волю. Ожидалось, что через год София докажет, чего она стоит. Если ей это удастся, то довольная бабушка передаст внучке часть своей столь желанной и заманчивой власти.

Что ж, она согласна. И ее не очень интересует, что именно придется для этого сделать. Теперь она понимает, что руководит Терезой.

Понять мотивы La Signora было труднее всего. Но ведь недаром они так похожи.

София не испытывала особого интереса к виноделию. Любить красивые виноградники и знать основы агротехники – это одно, а тратить на них время, чувства и усилия – совсем другое. Но если ей в один прекрасный день предстоит занять место бабушки, придется освоить и это.

Может быть, она и предпочитает паркет пыльной земле, но…

София посмотрела на Тайлера, который хмуро читал текст своего договора.

«Этот наверняка предпочитает пыльную землю. В таком случае из нас выйдет хорошая деловая пара. Противоположности сходятся, – подумала она. – Тем более что от него тоже требуется поставить на кон все».

Да, La Signora еще раз продемонстрировала недюжинный ум и свою знаменитую непреклонность. Теперь, когда гнев уступил место здравому смыслу, София понимала, что дело имеет большие шансы на успех.

Если только Тай его не испортит.

– Тебе это не нравится, – сказала она.

– А чему тут нравиться, черт побери? Это дьявольская ловушка.

– Согласна. Таков стиль, Nonna . Солдаты строятся в шеренги быстрее и охотнее, когда им приказывают сделать это перед самой битвой. Если им дать время подумать, они могут дезертировать. Тай, ты не собираешься дезертировать?

Тайлер поднял глаза, и она увидела в них сталь. Твердую и холодную.

– Я управлял виноградниками Макмилланов восемь лет. И не брошу их.

Нет, Тай не испортит дело.

– О’кей. Тогда давай договоримся. Ты хочешь одного, я другого. Как нам этого добиться? – Она встала и начала расхаживать по комнате. – Тебе легче.

– С чего ты взяла?

– Я бросаю свою квартиру и переезжаю на виллу. А ты остаешься дома. Мне предстоит в кратчайшие сроки овладеть искусством виноделия, а от тебя требуется только одно – общаться с людьми и время от времени сидеть на совещаниях.

– По-твоему, это легче? Я терпеть не могу общаться с людьми. А когда я буду ездить на совещания и слушать бесконечные разговоры о том, в чем я ни черта не смыслю, у меня за спиной будет стоять какой-то совершенно незнакомый малый!

– И у меня тоже, – нахмурилась она. – Дьявольщина, кто такой этот Дэвид Каттер?

– Да один из этих городских пижонов, – с отвращением сказал Тай.

– Не только, – пробормотала София. Если бы дело заключалось лишь в этом, она не беспокоилась бы. Она знала, как обращаться с такими парнями. – Нужно будет понять, с чем его едят. – Ничего, она раскусит его, причем сделает это быстро и умело. – Но нам придется найти способ сработаться. И с ним, и друг с другом. Второе будет не так трудно. Мы с тобой знакомы много лет.

Она слишком торопилась. Но Тай сдаваться не собирался.

– Черта с два! Я не знаю тебя. Не знаю, как ты работаешь и почему поступаешь так, а не иначе.

София оперлась руками о стол и наклонилась к нему, ее прекрасные глаза сверкали ярче бриллиантов.

– Меня зовут София Тереза Мария Джамбелли. Я продаю вино. И делаю это, потому что у меня неплохо получается. А через год мне будут принадлежать двадцать процентов самой большой, самой известной и процветающей винодельческой компании в мире!

Тай неторопливо встал, точно скопировав ее позу.

– От тебя потребуется не только это, но и многое другое. Пачкать руки, мазать в грязи модельные сапожки и ломать наманикюренные ноготки.

– Макмиллан, по-твоему, я не знаю, что такое работа?

– Джамбелли, ты знаешь, как сидеть за письменным столом или в кресле шикарного лайнера. Но в ближайший год твоей прелестной попке придется вовсе не так комфортно.

Глаза Софии заволокла красноватая дымка – верный признак гнева. В таком состоянии можно было наломать дров.

– Предлагаю пари на пять тысяч долларов, что к концу сезона я стану лучшим виноделом, чем ты!

– Кто будет судьей?

– Нейтральное лицо. Дэвид Каттер.

– Идет. – Он протянул руку и взял ее изящную кисть в свою широкую, мозолистую ладонь. – Купи себе рабочую одежду и сапоги, годные для того, чтобы ходить в них по земле, а не по паркету. Первый урок начнется завтра, в семь утра.

– Отлично. – Она стиснула зубы. – Работаем до полудня, а потом делаем перерыв и едем в город на твой первый урок. Выдели час на то, чтобы купить приличный костюм, сшитый в последние десять лет.

– От тебя требуется переехать сюда. Зачем нам тащиться в город?

– Затем, что мне нужно кое-что забрать из своего кабинета, а тебе – познакомиться с тамошними порядками. Кроме того, я должна заехать к себе на квартиру. А у тебя сильная спина, и задница тоже ничего себе, – слегка улыбнувшись, добавила она. – Поможешь мне переселиться.

– Я еще не все сказал.

– О господи… Дай мне хотя бы подготовиться.

– Мне не нравятся твои губы. И никогда не нравились. – Тайлер сунул руки в карманы, по опыту зная, что насмешки Софии вызывают у него желание отшлепать ее. – Но я ничего не имел против тебя лично.

– Ох, Тай. Это так… трогательно.

– Закрой рот. – Он провел ладонью по волосам и снова сунул руку в карман. – Ты продаешь вино, потому что это у тебя неплохо получается. А я выращиваю виноград, потому что люблю это дело. И никогда не мечтал ни о чем другом. Софи, я ничего не имею против тебя, но если ты будешь мешать мне заниматься виноградниками, я от тебя избавлюсь.

Это был вызов. Заинтригованная, София внезапно увидела его в совершенно новом свете. Кто бы мог подумать, что этот соседский мальчишка, которого она знала с детства, может стать таким жестким, резким и… таким мужественным.

– Ладно. Спасибо за предупреждение. И я в долгу не останусь. Что бы мне ни пришлось делать, я сделаю. Но учти, мое – это мое.

Она шумно выдохнула, посмотрела на документы, а потом подняла взгляд и посмотрела Таю в глаза.

– Кажется, мы с тобой остановились на одной и той же странице.

– Похоже.

– У тебя есть ручка?

– Нет.

Она подошла к столику на колесах, вынула из выдвижного ящика две ручки, протянула одну Таю и открыла последнюю страницу договора.

– Думаю, мы сможем заверить подписи друг друга. – Она сделала глубокий вдох и задержала дыхание. – Считаем до трех?

– Раз. Два. Три.

Они молча подписали договоры, обменялись документами и заверили подписи друг друга.

Почувствовав, что у нее сводит живот, София наполнила бокалы и подождала, пока Тайлер поднял свой.

– За новое поколение, – сказала она.

– За удачный год.

– Одно без другого невозможно. – София посмотрела Таю в глаза, и они чокнулись. – Salute .