Онлайн чтение книги Жнецы ветра
Глава 4

Над промокшей, посеревшей, выцветшей за нескольких недель непогоды степью плыли стальные тучи, щедро орошая раскисшую землю бесконечным дождем. Ветер то стихал, то налетал порывами, остервенело бросаясь на избитую, уставшую траву, немногочисленные взъерошенные кустарники и мой плащ. В какой-то момент очередное его нападение закончилось успехом, и капюшон слетел у меня с головы.

Рассвело где-то с полнара назад, но солнца я так и не увидел – оно, едва успев подсветить горизонт, тут же скрылось в дождливом мареве, постепенно растворяя жмущиеся к земле обрывки ночного мрака. Уже второй день было по-осеннему холодно, и хотя до отрогов Катугских гор, по моим расчетам, гораздо дальше, чем до теплого Устричного моря, я начал опасаться, что ветер принесет с севера первый в этом году снег. Прежде чем я надел капюшон на голову, дождь – ледяной и неприятный – успел промочить мне волосы и бороду. Судя по бесконечным клубящимся облакам, надеяться на то, что за день хоть что-то изменится, не приходилось.

Кажется, дрянной погоде радовался только Гбабак. Как все лягушки, он наслаждался льющейся с неба водой и поквакивал в свое удовольствие, поглядывая на остальных с легким недоумением. Блазг искренне считал, что дождь – это благословение Квагуна и принимать милость болотного бога следует исключительно с улыбкой на роже. Все остальные, включая писклявого Юми, были с ним не слишком согласны и при любой возможности прятались в фургоне, грея руки и лапы над ковшиком с углями.

Я обернулся. На западе все еще было сумрачно, и, несмотря на рассвет, разглядеть находящийся в ста ярдах от меня фургон и лошадей было непросто. Особенно если не знаешь, что и где следует искать.

В отличие от всех, мне опять не спалось. Сны – это бич, который казнит меня ничуть не хуже, чем моя совесть. Стоило закрыть глаза, как передо мной начинал кружить хоровод из багряных карт. Я хватал одну, другую, третью, и каждая из них обязательно оказывалась «Девой». Художник, в какой бы Бездне он сейчас ни находился, изобразил на карте Лаэн.

Поэтому если я и засыпал, то ненадолго.

Вот и сегодня очередной кошмар поднял меня ни свет ни заря. На душе скребли кошки. Я каждую минку думал, что бы случилось, если бы я в том странном сне угадал карту Йуолы? Осталась ли мое солнце жива? Или кошмар не имел ничего общего с реальностью, и, что бы ни случилось в мире иллюзий, на настоящую жизнь это не оказало бы никакого влияния?

Вопросы терзали меня постоянно, но рядом не было никого, кто мог бы на них ответить.

– Эй, Нэсс! – услышал я резкий окрик за спиной.

Вздрогнув, обернулся и неодобрительно посмотрел на неизвестно как подкравшегося ко мне Шена. Мальчишка кутался в плащ, ежился и смотрел с укором.

– Ты опять не спал?

Я ничего не ответил. Отрицать очевидное не было необходимости.

Шен смерил меня теперь жалостливо-осуждающим взглядом:

– Нэсс, послушай…

– Ты решил стать моей нянькой?! Хватит заботы. Я справлюсь.

Удивительно, но он не обиделся и не отстал.

– Нэсс, прошло почти две недели с тех пор, как она умерла. Пора бы тебе…

Я посмотрел на него, и он осекся. Будь на месте Целителя кто-нибудь другой, думаю, в зубы он бы уже схлопотал. Но с учетом того, что Шен как был дураком, так дураком и останется, лечение «в зубы» ему мало чем могло помочь. Поэтому я лишь тихо хмыкнул в ответ:

– Шел бы ты погулять, парень. Куда подальше.

– Ты не так меня понял! – поспешил оправдаться он. – Я всего лишь хотел сказать, что ее не вернешь и…

Теперь я посмотрел на него еще более мрачно. Великий Целитель будущего прочистил горло и решил попытаться еще раз донести до меня свою мысль:

– Короче. Мы без тебя пропадем. Рона больна, а я… Бездна! Если ты думаешь, что я не страдаю оттого, что она погибла, то глубоко заблуждаешься! Если бы я только умел воскрешать, неужели ты думаешь…

– Слушай, просто иди гуляй, а? – со смертельной тоской в голосе попросил я.

– Ну и тьма с тобой! Делай, что хочешь. Но не жалуйся потом! – Он отмахнулся от меня и, ссутулившись, потопал обратно к фургону.

– Эй, Шен! – окликнул я.

– Чего? – хмуро отозвался он из-под капюшона и остановился.

– Ты ни в чем не виноват.

– Да ну?! А кто тогда виноват?! Скульптор мог воскрешать мертвых…

– Ты – не Скульптор. И, возможно, истории о воскрешении не более чем сказки. Во всяком случае, я тебя ни в чем не виню.

Он как-то сразу сник, и мне даже показалось, шмыгнул носом. Но я не смог бы за это поручиться.

Потом подошел ближе:

– Ты тоже обвиняешь себя, хотя ничем не мог ей помочь. Я понимаю, сейчас тебе тяжело, но ты не должен считать, что Лаэн не стало из-за твоих ошибок.

– Неужели? – невесело усмехнулся я. – Спасибо за утешение, приятель, но именно я завел вас в ту ловушку. Ничто не мешало нам продолжить путь вместе с Лереком. Жрец предлагал двигаться по дороге вдоль моря, но я отказался. Это привело нас в руки Проказы.

Он огорченно вздохнул:

– Не буду тебя ни в чем убеждать. Как видно, сейчас это совершенно бесполезно.

Шен оставил меня в одиночестве на пронизывающем ветру. Я постоял еще немного, послушал, как дождь шелестит по высокой траве, а затем двинулся направо, к дороге. Впрочем, ни на что не надеясь.

Обнаруженный мной у поместья след, идущий с северо-востока, исчез восемь дней назад. Проклятая непогода уничтожила всякую надежду понять, откуда в гости к Проказе прибыли неизвестные. Куда они ушли, в основном было понятно – в Бездну. Приехавшие некроманты нарвались на теплый прием, и никто из них не смог убраться из логова паучихи подобру-поздорову. Уцелел лишь тот, кто прикончил Тальки и убил мое солнце. И я бы с радостью поговорил с ним по душам.

Но сделать это, к сожалению, не представлялось возможным – тварь исчезла и в буквальном, и в переносном смысле. Следы, уходящие от Лаэн, пропали через сорок ярдов, закончившись большим выжженным кругом. Шен высказал предположение, что палач ненадолго пережил мою жену, сгорев, точно спичка, но я с ним не согласился. Мне не удалось найти останков, а судя по земле, температура здесь была не такой высокой, чтобы уничтожить кости.

Я испытывал злость и разочарование. Убийца скрылся, а я остался ни с чем. Без всяких зацепок. Это мог быть кто угодно – некромант, Ходящая и даже кто-нибудь из Проклятых. А быть может, и вовсе тот, о ком я понятия не имел. И теперь мое единственное упование – добраться до того места, откуда вели следы, – смыто дождевой водой. Но я все равно упорно держался тракта, надеясь найти хоть какую-нибудь деталь, которая рано или поздно приведет меня к убийце.

Однако с каждым днем эта надежда таяла.

– Вот так, собака! – печально пискнул Юми, высунувшись из фургона.

Я повернулся за разъяснениями к Гбабаку, шагающему рядом с тянущими повозку лошадьми.

– Юми спрашивать, нет ли у твой лишний кусочква? – прогудел блазг.

Я вздохнул, сунул поводья под мышку, отломил половину от сухаря, который лежал в кармане, и протянул его вейе. Тот озорно блеснул черными глазками, сцапал жратву тонкими ручонками, сунул за щеку и, заметно повеселев, спрятался под крышей.

– Прожорливый парень.

– Не таквой, квак я, – осклабился Гбабак и похлопал себя по животу.

Это точно. Блазг ест редко, но метко. Два дня назад он, несмотря на свои внушительные габариты, с легкостью догнал сайгурака и слопал его за ужином вместе с рогами и копытами.

– Твой выглядеть плохо спавшим, человече.

Я хмуро ответил:

– Со мной все в порядке.

– Твой друг так не считать. Не надо думать о мертвой самкве.

– Много ты в этом понимаешь, – я зло покосился на гору мышц.

– Много, – важно кивнул он, горделиво вздыбив ядовитый гребень. – Квагда я быть еще глупой маленьквой сийри[3]Сийри – третья стадия развития блазга. Все особи имеют одинаковый (женский) пол. и только выбирать в кваквую квасту войти, говорящий с Квагуном рассквазывать много историй. Мы не умирать. Мы уходить. В другой мир. Лучший. Теплый. Солнечный. Со множеством дождя, радуг и червяквакваков.

– Ты меня очень утешил, Гбабак, – процедил я.

– Я стараться, – он растянул лягушачью пасть в улыбке. – Твой легче?

– О да.

– Хорошо! Квагун говорить, что нельзя сквачать по тем, квато уйти. Тем тогда плохо. Мы их не отпусквать, и они не наслаждаться новой жизнью.

– И червякваквами?

– Да, – он посмотрел на меня, осклабился. – Твой меня не слушать и меня не понимать. Твой еще маленьквай. Утро вечера светлее. Пойти глядеть, что и квак вокруг.

Блазг сошел с дороги и скрылся в высокой траве. Теперь не появится пару наров. Я прикрикнул на лошадей, тащивших наш желто-коричневый деревянный фургон, и направил их в объезд огромной лужи. Воды было много, но, на мое счастье, грязь еще не захватила полную власть над трактом, и повозка не застревала всеми четырьмя колесами через каждые двадцать ярдов. Остановились мы лишь однажды, когда Шен по глупости решил проехать напрямик. Впрочем, блазг, обладающий огромной физической силой, без труда выволок фургон из топкой ловушки.

В принципе я не возражал, что Гбабак и его дружок продолжают свое путешествие вместе с нами. Они нам нисколько не мешали, хотя я и не понимал, для чего им понадобились спутники. Эта колоритная парочка странствовала уже давно, отправившись в дорогу еще до войны. Квагер оказался заядлым путешественником с бесконечным оптимизмом и верой в то, что все будет хорошо. Если не сейчас, так завтра.

Я сидел на козлах, следил за дорогой, управлял лошадьми, слушал дождь и видел перед глазами могилу Лаэн. Я похоронил Ласку подальше от усадьбы, рядом с холмами, когда дождь немного стих. Шен принес заступ, предложил помощь, но я отказался и вырыл могилу сам. Когда все было сделано, блазг приволок тяжеленный валун, который мы использовали вместо надгробной плиты, а Юми, добрая душа, оборвал с клумб уцелевшие после побоища цветы и принес их мне, ободряюще шепнув про «собаку».

Была уже ночь, но, несмотря на опять разошедшийся ливень, я вооружился фонарем и бросился искать следы убийц, опасаясь, что к утру от них мало что останется. Но дождь уже основательно промочил все вокруг, и если бы не вейя, оказавшийся отличным следопытом, я бы никогда не нашел пришедшие с северо-запада отпечатки копыт.

Я так и не заснул в ту ночь – обыскивал дом. Мы отправились в дорогу, едва рассвело, позаимствовав на развалинах все, что требовалось для путешествия. Я попрощался с моим солнцем, дав ей обещание обязательно вернуться и не сказав ни слова про то, что собираюсь сделать с тем, кто убил ее. Думаю, она бы этого не одобрила. Да я и сам понимал, каков риск связываться с неизвестным, умудрившимся прикончить Проказу. Но отступать не собирался и уцепился за ненависть и месть, как утопающий цепляется за любую соломинку.

Я опасался за свой рассудок, поняв, что боюсь оставаться в одиночестве, начинаю безостановочно думать о Лаэн, и спастись от безумия можно лишь одним способом – поставить перед собой цель и стремиться к ней.

– Нэсс!

Я внутренне дернулся и посмотрел на высунувшегося из фургона Шена.

– Эй! Ты хоть слово слышал из того, что я сказал?!

– Нет. У тебя что-то важное?

– Твои уходы в себя начались очень не вовремя. В такой момент кто угодно может подойти незамеченным.

– Отрадно слышать, что ты все еще высокого мнения о моих способностях. Так что тебе не терпелось сообщить?

Он вздохнул, сел рядом, поплотнее закутался в плащ, сумрачно оглядел бесконечные поля пожухшей, мокрой травы и злобно, с остервенением, произнес:

– Ненавижу эту местность! От нее веет смертью.

– Если бы ты только знал, малыш, от скольких вещей и мест на земле смердит этой дрянью. По сути дела, приятные ароматы ожидают тебя лишь в Счастливых садах. Так что смирись.

– Не хочу и не буду. К этому запаху невозможно привыкнуть.

– К сожалению, ты не прав. Привыкнуть можно ко всему. И это – самое страшное.

Он задумчиво кивнул, повозился, затем спросил:

– Хочешь, я тебя сменю?

– Ни к чему. Скоро остановка. Лошади устали. Надо дать им отдых.

– Гбабак опять ушел. Дождь его не останавливает.

– Он такой же неугомонный, как и ты. Не успокоится, пока не нарвется на неприятности. – Я извлек из-за пазухи сухарь, предложил Шену. Тот отказался.

– Вот так, собака!

– Я знал, что без тебя, приятель, мы никак не обойдемся. – Я отдал положенную десятину Юми.

Тот благодарно пискнул, захрустел, перемалывая еду многочисленными зубами, и, подмигнув Целителю, уполз обратно.

– Он забавный.

– Уповаю на то, что у него есть и другие достоинства, кроме как таскать мои сухари, – проворчал я.

– Он помогает мне с Роной.

– Как она?

– Спит почти все время.

После встречи с Проказой девчонка так и не пришла в норму. И по мне – так лучше бы она спала, чем слушать ее истерики и рыданья. Шен возился с Ходящей, но особого толка от этого не было – она никого не узнавала, не хотела общаться и лишь плакала. Кормить ее приходилось едва ли не насильно. К моему удивлению, когда я был рядом, она затихала и часто начинала дремать. Шен на это хмурился, но молчал.

– Что ты намерен делать с ней дальше?

– Мне не нравится твой тон. – Он посмотрел на меня из-под капюшона. – Рону я не брошу!

– Расслабься, малыш. За кого ты меня принимаешь? Я не собираюсь гнать умалишенную.

– Она не умалишенная!

– Да ну? – Я с интересом посмотрел на него, словно видел впервые.

– Я считаю, что бросить ее – бесчеловечно, – буркнул он, пряча глаза.

– Бесчеловечно тащить девушку Бездна знает куда, а также рисковать ее жизнью, когда она даже не понимает, где находится и что вокруг происходит. Дорога ведет нас в Радужную долину. Думаю, стоит оставить ее там. Ходящие смогут позаботиться о Роне лучше, чем мы с тобой. И, если ты это хочешь услышать, она для нас – обуза. В случае опасности ты бросишься защищать ее жизнь, а не свою.

– С чего ты так решил?

– По глазам вижу.

Он скривился, словно съел что-то отвратительное:

– Оставь ее в покое.

– Я уже сказал все что надо, малыш. Раз ты решил стать опекуном Роны и отвечать за ее жизнь – это твое дело. Но если мы нарвемся на неприятности и она погибнет – винить ты сможешь только себя.

– Следует полагать, что ты тогда будешь мстительно злорадствовать.

– Поменьше яду, Шен, и люди к тебе потянутся. – Я доел сухарь, открутил пробку у фляги и напился. – Ты, кажется, забываешь. Рона спасла мою шкуру, очень к месту охладив горячий пыл Киры. Можешь по старой привычке думать обо мне что хочешь, но я не обрадуюсь, если бедняжка отправится в Счастливые сады раньше положенного срока.

Он, похоже, призадумался над моими словами, а затем уже гораздо более примирительным, хотя и несколько оскорбленным тоном произнес:

– Тебе она доверяет больше, чем мне.

– Что же. Вполне возможно. Она чувствует твою «искру». А в последнее время девчонке крепко досталось от разного рода… носителей Дара. Думаю, со временем это пройдет.

Целитель хмуро взглянул на меня:

– След так и не появился?

– Нет.

– Тогда на что ты надеешься?

– На удачу, на судьбу и на благословение Мелота, – с иронией ответил я, а сердце предательски кольнуло.

Лаэн ничто из вышеперечисленного не помогло. И даже я в момент ее гибели был далеко от нее.

– Вот как… Значит, надежды почти нет.

– Надежда есть всегда, малыш. Особенно если не сдаваться. Я докопаюсь до истины. Рано или поздно, но узнаю все. И лучше бы тому парню хорошенько спрятаться.

Наверное, у меня что-то такое промелькнуло в лице, что даже он перестал спорить по-пустому.

– Тебе ведь ни к чему ехать в Радужную долину, а, Нэсс? Это меня там ждут.

– Ты заблуждаешься. Тебя теперь там никто не ждет. И везти артефакты в лапы Ходящих – глупо. Впрочем, я это уже не раз и не два говорил. Что касается меня… Да, у меня нет причин идти в Долину, раз Лаэн мертва. Но дорога, как видишь, здесь только одна, и я, с твоего позволения, продолжу двигаться по ней.

– До тех пор, пока не найдешь убийцу?

– Или каких-либо следов.

– А что потом?

– Ну, раз ты собираешься остаться в школе Ходящих, то наши пути разойдутся. Я не успокоюсь, пока не отправлю убившего Лаэн в Бездну. Да и сидеть вместе с тобой в логове лживых имперских магов мне совершенно не хочется.

– Ты забываешь, что я тоже лживый имперский маг.

– Уже нет. С тех пор как ты начал учиться у Ласки, ты не совсем тот, кем тебя считают другие носители «искры».

– Ну, спасибо! – усмехнулся он и заметил, что я перебираю дорогие четки из благородной шпинели.

Кроваво-красные камни легко скользили между пальцами, ловя на грани тусклый солнечный свет.

– Я думал, ты их выбросил.

Я задумчиво посмотрел на него, перевел взгляд на драгоценность и вновь стал следить за дорогой, чтобы не завезти фургон в какую-нибудь яму.

– Это еще одно напоминание и еще одна загадка. Тебе так ничего и не пришло в голову?

– Нет, Нэсс. К сожалению. Тебя точно не надо сменить?

– Уже почти приехали.

– Хорошо. Пойду к Роне. Если что – зови.

Я вновь остался один, продолжая задумчиво перебирать четки. В ночь после гибели Лаэн мне удалось преодолеть один из завалов пострадавшего особняка и пробраться в полуразрушенную гостевую комнату, где меня поджидал сюрприз – тела Ходящей и двух Огоньков. В том, что эти люди из Башни, не возникло никаких сомнений ни у меня, ни у Шена – одежда мертвецов говорила сама за себя. Ходящую Целитель не знал, а вот одного из Огоньков однажды видел в Альсгаре. Обыскав покойников, я нашел у женщины эти четки.

Ни я, ни Шен, не смогли понять, что здесь делают выходцы из Башни. Они не слишком походили на пленников Проказы и, казалось, только что прибыли – их одежда была дорожной и порядком запылена. Кто или что убило магов, я не знал, но больше всего они напоминали глубоководных рыб, которых вытащили на берег. Мы столкнулись с еще одной неразрешимой загадкой…

Я солгал Шену. У меня была причина наведаться в Радужную долину. Шанс, что следы ведут именно туда, – велик. Один тракт, мертвые Ходящие в логове Проказы… Осталось лишь сложить головоломку, понять, что привело их туда, и, возможно, узнать что-то про убийцу Лаэн. Поэтому я намеревался все хорошенько разнюхать в Долине и заставить удачу улыбнуться мне, побеседовав с кем-нибудь из магов, даже если это будет опасно для жизни.

Сейчас я ничего не боялся, и мне нечего было терять. А что до того, чтобы вынудить носителя «искры» говорить – и на это у меня был план. Когда придет время, я позаимствую у Шена «Гаситель Дара», даже если парень окажется этому не рад.

Я заметил небольшую возвышенность, внимательно изучил придорожную канаву и потянул поводья, заставляя лошадей свернуть с тракта. Фургон тут же поехал тяжелее, земля под колесами повозки и копытами лошадей противно зачавкала, но ярдов через восемь началась более твердая почва, и дело пошло на лад.

Наконец я остановил лошадей. От места нашей будущей стоянки до дороги было недалеко, повозку увидит любой путник, но я не рискнул заезжать дальше. Даже сил Гбабака не хватит, чтобы потом вытащить нас на тракт. К тому же я не слишком опасался быть замеченным. На всем отрезке пути мы не встретили ни одной живой души. Шесть хуторов, мимо которых мы проехали, оказались заброшены. Люди бежали от грядущей войны на северо-запад, к перевалу. Но набаторцы не спешили появляться здесь, слишком занятые Лестницей, Гаш-шаку и Альсгарой.

Меня это вполне устраивало.

– Шен! Распрягай! – крикнул я и спрыгнул на землю.

Пока Целитель возился с животными, я вкопал в землю длинные шесты и не без помощи Юми натянул между ними и фургоном мокрую парусину. Когда все было готово, мы завели лошадей под навес.

– Долго будем стоять? – спросил Целитель, обтирая шею Рыжей.

– С нар. Сколько осталось овса?

– Дня на три, если не слишком тратить.

– Значит, на два. Доберемся до ближайшей деревни, найдем фураж. На сухой траве лошади долго не протянут.

– Ерунда.

– Не ерунда. Особенно когда тащишь фургон.

Вейя приволок мешок, и мы накормили животных. К этому времени дождь утих, превратился в противную морось. Костер разжигать не имело смысла – все равно скоро в дорогу. Мы с Шеном забрались в фургон, оставив Юми на страже. Тот, кажется, не возражал.

– Разбуди меня через нар, – попросил я Шена, покосившись на завернутую в одеяло Рону, и, дождавшись утвердительного ответа, провалился в сон.

На этот раз мне ничего не снилось.

– Уйди от меня! Уйди! Ты такой же, как она! Такой же, как Кира! Прочь!

Я вскочил, сжимая в руке нож, понял, где нахожусь и что происходит, и сдержал ругательство. Заплаканная, перепуганная Рона сидела, вжавшись в угол. Напротив нее с миской похлебки стоял ошеломленный и страшно расстроенный Шен. На пальцах правой руки девчонки стыл иней, кажется, она вот-вот была готова угостить Целителя магией.

Только этого мне не хватало. Нет ничего хуже, чем оказаться в замкнутом пространстве с двумя рассерженными кошками.

– Эй, – негромко окликнул я девушку, убрав нож и привлекая к себе внимание. – Успокойся, пожалуйста. Тебя здесь никто не собирается обижать, иначе это давно бы произошло. Не надо замораживать Шена, как Киру. Право слово, он этого не заслужил.

На какое-то мгновение мне показалось, что она меня не послушается, но Рона ссутулилась и отпустила «искру». Я перевел дух и, стараясь не делать резких движений, подошел ближе. Взяв из рук Целителя миску, глазами указал ему на выход. Тот не стал спорить, хоть и нахмурился недовольно.

Когда он ушел, я сел рядом с потупившей взгляд Ходящей.

– Тебе надо поесть. – Я протянул ей миску, но она не сделала попытки ее взять. Тогда я поднес ей ко рту полную ложку. – Если ты умрешь от голода, легче никому не станет.

В полном молчании Рона съела всю похлебку. Я забрал ложку и, помедлив, произнес:

– Спасибо, что спасла меня.

Она наконец-то подняла на меня глаза и сказала неохотно, словно с трудом:

– Пожалуйста.

– Ты нездорова. У тебя жар. Пожалуйста, ложись. Сейчас посмотрю, какие травы у нас есть.

Она прилегла и закрыла глаза:

– Это Дар. Лекарства не помогут. Надо спать. Просто спать…

Я встал и, пригибаясь, чтобы не задеть головой потолок, направился к выходу.

– Когда он пользуется Даром, его «искра» темна, – остановил меня ее тихий голос. – Он – зло. Такой же, как Проклятая.

– Не неси чушь, Ходящая! – Я начал злиться. – У твоей подруги Киры не было в «искре» никакой тьмы, но, как вижу, ты не слишком любишь вспоминать о ней! Поверь мне, несмотря на пугающие тебя способности, Целитель гораздо лучше ее! Очень надеюсь, что больше недоразумений с Шеном не будет. Он все время с тобой возится и печется о твоем здоровье, так что кидаться в него боевыми плетениями по меньшей мере невежливо. Ты понимаешь меня?

– Да, – ответила она и задумчиво прикусила губу.

– Ну что? – вскинулся Шен.

– Ничего. – Я сел рядом. – Лучше бы тебе к ней не приближаться.

– Рона не причинит мне вреда.

– Да ну? Это ты ей расскажи.

– Она все еще не в себе.

– Я это и говорил, – не стал спорить я. – Но сейчас девчонка собиралась попробовать твою шкуру на зуб. Разве не так поступают Ходящие со всеми отступниками?

– Я сам разберусь! Ладно?!

– Да как угодно, – пожал я плечами. – Буду рад, если вы не поцапаетесь и не разнесете мой фургон в клочья. Стоп! Сколько наров я спал?

Я лишь теперь обратил внимание, что солнце только-только выползает из-за горизонта, хотя по всем моим подсчетам должно садиться. Да и погода изменилась – в облаках появились разрывы, прекратился дождь, зато ветер усилился и без перерыва дул с востока, обжигая холодом.

– Всю ночь.

– Я же просил разбудить!

– Ну а я не послушался! – зло бросил он, все еще раздраженный ситуацией с Роной.

Я не стал с ним препираться. Толку от этого не было никакого, к тому же ничего страшного не произошло. Все как-то обошлись без меня, а я, в свою очередь, только отдохнул и больше не чувствовал себя размазанным по стенке.

Целитель еще раз покосился на фургон, поборол желание пойти к девчонке и остался со мной. Юми куда-то смылся. Мы были одни.

– Сколько осталось до Долины? – Шен с тоской смотрел на лошадей.

– Будем там не раньше второго месяца осени, – прикинув, ответил я. – Возможно, чуть позже.

Целитель показательно застонал.

– А ты что думал? Посмотри, какая дорога. Мы ползем, словно улитки, и это будет продолжаться до наступления холодов. Так что наберись терпения и наслаждайся видами.

Он с чувством сообщил, куда следует деться этим видам и мне. Я лишь понимающе усмехнулся. Мальчишка был рассержен на Рону. Как только шарики у нее в голове хоть как-то пришли в норму, их, можно сказать, встреча пошла совсем не так, как он ждал. К тому же Целитель понимал, что медленным путешествием обязан только себе, так как сам предложил взять фургон, заботясь о Ходящей.

Мы за полнара запрягли лошадей и выехали на тракт, не беспокоясь о Гбабаке и Юми. Им было не впервой уходить.

К обеду местность немного изменилась. На севере появились невысокие, едва различимые отсюда, расплывшиеся от времени курганы. Меня они даже не насторожили. Вряд ли древние могильники опасны. Если бы нас хотели сожрать покойники, то сделали бы это сразу после смерти Проказы, в поместье.

– Слушай, Шен. Когда я шлепнул Тиа…

– Едва не шлепнул, – поправил он меня.

– Вот-вот. Тогда повылезало много покойников. В Плеши. Помнишь?

– Да уж. Не забуду. Побочный эффект темной «искры».

– Но с Тальки такого не произошло.

– Разумеется! «Гаситель Дара» выпил всю ее тьму без остатка. Остался только дождь.

Я не слишком удовлетворился этим объяснением и задумался. Он это заметил и, конечно же, поинтересовался, что меня гложет.

– Нестыковка, малыш. У Ласки тоже была темная «искра».

– А, – понимающе протянул он. – Ясно, о чем ты. Лаэн не Проклятая, которая касалась Дара столетиями. Поэтому ничего и не было. Иначе после смерти каждого некроманта… Ну что опять?

– Насколько я слышал от нее, так называемые всплески происходят после смерти и тех, кто не жил несколько веков.

– Да ну тебя! Что тебе эти мертвецы дались! – вспылил он. – Не знаю я, почему так случается, и точка! Тебя такой ответ устраивает?!

Следующий нар мы проехали в молчании. Небо вновь начало затягиваться, и я поспешил набросить плащ. К вечеру как пить дать вновь зарядит треклятый дождь. Я отдал Целителю поводья и слазил в фургон. Рона свернулась клубочком, тихо всхлипывая во сне, я взял лежащий у стены лук и вернулся обратно на козлы.

– Спит, – ответил на молчаливый вопрос Шена.

Когда мы угодили в засаду Белых, я лишился всего оружия. Было ужасно жаль у-так. Я прошел с ним весь Сандон и потерял из-за проклятого Хамзи, не придумавшего ничего лучше, как превратить метательный топорик в черный порошок. Даже сгоревший лук было не настолько жалко. Ему я нашел замену, хорошенько покопавшись в оружейной хозяина поместья и выбрав из всей кучи барахла, совершенно не подходившего мне по руке.

Тисовый, почти два ярда в длину, лук оказался настоящим чудовищем и был гораздо тяжелее рядового двуручника. Натянуть на такую оглоблю тетиву без должного опыта и крепких рук просто невозможно, зато при случае не нужно искать боевой шест. Думаю, если войти в раж, этой орясиной можно забить даже кого-нибудь из Проклятых.

Прежде чем взять лук, я осмотрел волокна на древесине и убедился, что им практически не пользовались, а значит, я не останусь с двумя обломками посреди битвы. Разумеется, при таком весе и размере ни о каких иных крупных предметах, отправляющих людей в Счастливые сады, и речи идти не могло. Я бы просто надорвался. Поэтому недолго думая разжился лишь длинным ножом в простых кожаных ножнах.

Количество стрел в колчане тоже пришлось ограничить. Когда их становилось больше дюжины, я довольно быстро начинал исходить потом. Да и с поиском подходящих пришлось провозиться больше нара. Я перебрал несколько сотен, а приличных нашел всего двадцать четыре.

Так как лук был мне совершенно незнаком, пришлось налаживать с ним общение. Поэтому, смастерив мишень, каждый вечер я до изнеможения упражнялся в стрельбе, привыкая к новому напарнику.

– Меня пугает эта дубина, – сказал Шен.

– Это хорошо, – одобрительно кивнул я. – Значит, и другие дважды подумают, прежде чем лезть к нам.

– Не надейся, что он избавит тебя от всех неприятностей.

– От всего избавляет только смерть, – резонно возразил я. – Чему ты улыбаешься?

Он недовольно покосился на меня и неохотно снизошел до ответа:

– Роне стало лучше.

– Да ну?

– Она опять может касаться «искры» и контролировать Дар.

– Чудак человек, – вздохнул я. – После того как Проклятая вывернула наизнанку ее голову, девушка останется больной, даже несмотря на временные просветления рассудка. И я бы не стал радоваться соседству свихнувшейся Ходящей, знающей смертоубийственные фокусы.

– Она безвредна!

– Тебе, с твоими новыми способностями, лучше поостеречься. Я, между прочим, не ради тебя прошу, а ради Ласки. Она достаточно успела с тобой намучиться, чтобы ты так глупо отдал Мелоту душу. Но если ты прав – я рад, что она излечивается. Честно. Думал, что перековка сознания необратима.

– На счастье Роны – похоже, старая ведьма оказалась не слишком искусна.

Я не стал заострять внимание на том, что неопытный мастер порой куда хуже опытного. Ломать – не строить. Но оставил этот комментарий при себе.

Из травы на дорогу впереди выбрался блазг. Он приветственно помахал нам рукой, и Целитель сделал то же самое. Когда мы приблизились, я остановил лошадей. На загривке квагера, привычно уцепившись за ядовитые шипы, восседал Юми.

– Где пропадали? – дружелюбно поинтересовался Шен.

– Гулять. Смотреть. Молиться. Охотиться, – улыбнулся Гбабак, и его желтые веки на мгновение закрыли полупрозрачные перепонки.

– И как? Удачно?

– Вот так, собака! – подтвердил вейя, легко прыгнув на крышу фургона.

– Мы строить лагерь. Надо отдохнуть. Скваоро дождь.

– Хорошо. Показывайте дорогу.

Лошади еще не устали, но я не видел причин, почему бы не задержаться и чего-нибудь не съесть.

Блазг тяжело пошлепал по лужам, затем сошел с тракта и показал нам утоптанную полянку. В неглубокой яме уже трепетал огонь. Освежеванный сайгурак лежал тут же.

– Хорошая еда, – оценил я трофей.

– Это не я поймать. Это Юми, – великодушно заметил Гбабак.

Мы с Шеном с удивлением воззрились на застеснявшегося спутника квагера. Оставалось только догадываться, чем и как он смог завалить столь крупное для него существо.

– Юми заметить, что за нами идти.

– Кто и где? – спокойно спросил я, видя, что Шен, помимо своей воли, хватается за кинжал.

– Человеква. Верхом. Он осторожен. Идти по следам, но не приближаться.

– Разведчик?

– Вот так, собака!

– Юми говорить, что он не походить на разведчиква. Мало что уметь. Его было видеть издалеква. Просто ехать за нами, и все.

– Мне это не нравится, – выразил общее мнение Целитель.

– Мне тоже. Но суетиться рано. – Я подошел к фургону, взял лук и колчан.

– Ты куда?

– Проверить, что ему надо.

– Я с тобой!

Угу. Так я тебе и позволил. Только Ходящего с горячей кровью мне сейчас и не хватает.

– Нет. На тебе Рона.

Это подействовало, и он сразу же раздумал бегать вместе со мной по окрестностям.

– Мне сходить с твой, друг?

– Нет, – подумав, решил я. – С одиночкой справлюсь. Лучше тебе остаться в лагере на тот случай, если в округе шастает кто-то еще. Юми может посмотреть, нет ли поблизости засад?

– Вот так, собака! – пискнул вейя и скрылся в траве.

Я упер плечо лука в землю, задержал дыхание, напряг мышцы, всем весом налегая на оружие, и свободной рукой забросил петельку тетивы на второе плечо. Быстро изучил стрелы, оставил в колчане только шесть.

– Если через нар не вернусь, начинайте волноваться.

Шен насупился, но не стал возражать. Думаю, он еще сильнее расстроится, если проверит свою сумку. Втайне от него я временно прикарманил «Гаситель Дара». Моя осторожность твердила о том, что за последний год рядом со мной стало появляться гораздо больше носителей «искры», чем за всю предыдущую жизнь. Если по нашим следам идет некромант, то у меня хотя бы будет шанс противостоять ему.

Первую часть пути я проделал по дороге, затем, когда отошел от лагеря на достаточное расстояние, забрался в траву и начал пробираться вдоль тракта. Приглядев удобное местечко, устроил засаду.

Словно по закону подлости, тут же начал накрапывать дождь. Я расстроенно зашипел и, стянув с себя плащ, укрыл лук. Состояние тетивы беспокоило меня гораздо больше, чем собственное здоровье и сухая одежда.

Видимость из-за зарослей была не ахти какая, а чтобы выстрелить, мне и вовсе пришлось бы встать в полный рост, зато я нисколько не сомневался в том, что с дороги меня не видно. Ветер шумел, трава шелестела над моей головой, дождь усиливался, а я бесконечно думал о Лаэн. Наверное, рано или поздно это сведет меня с ума. Я начинал жалеть, что тогда не послушал Шена и не рискнул. Стоило попытаться вбить в шею Проказы стрелу. У меня бы получилось. У меня должно было получиться.

Я услышал, как фыркнула лошадь. Осторожно привстал, посмотрел и тут же забыл о луке. Этого человека, пускай он и изменился с момента нашей последней встречи, я узнал. И убивать его было бы глупым расточительством. Во всяком случае, в ближайшую пару минок.

Я поспешно зашарил по земле и нащупал камень неправильной формы размером с перепелиное яйцо. Вытащил из кармана самодельную кожаную пращу и, как только чужак миновал то место, где я прятался, встал на ноги, крутанул оружие над головой и метнул снаряд.

Камень, как я и рассчитывал, ударил по касательной, черканув по затылку. Мужчина нелепо свесился с седла и рухнул в дорожную грязь и лужи, подняв вокруг себя тучи брызг. К моему удивлению, сознания он не потерял и теперь, встав на четвереньки, ошеломленно тряс головой.

Я бросился к нему.

Он меня заметил, по его рукам пробежали голубые искры. Но в следующую уну я уже налетел на противника, и мы кубарем покатились с дороги в траву, а затем застыли. Порк, а точнее, Тиф, занявшая тело деревенского дурачка, больше не пыталась воспользоваться магией – я приставил к ее шее «Гаситель Дара».

– Убьешь меня? – спросила она.

Карие глаза Проклятой были уставшими, но я не увидел в них страха.

– Назови мне хоть одну причину, почему я не должен этого сделать. – Нож я держал крепко, и моя рука не дрожала.

– Я помогу тебе найти того, кто убил Проказу и твою женщину. И отомстить, – просто сказала она.

– С чего мне верить Убийце Сориты?

– Потому что я хочу мести гораздо сильнее, чем ты. Уничтожить их я жажду больше, чем кого либо еще! Так что выбор у тебя небольшой – или зарезать меня здесь, или принять мою помощь. В последнем случае вам всем придется довериться Проклятой.

Я еще раз посмотрел в ее глаза, неохотно убрал руку с «Гасителем» от ее шеи и встал. Освободившись, она не сделала попытки напасть. Лишь потрогала кожу, на которой выступила рубиновая капелька крови, и сухо произнесла:

– Правильный выбор, Светловолосый.

– Меня зовут Нэсс.