Глава 4

Онлайн чтение книги Картина убийства A Picture of Murder
Глава 4

– Э-э-э, леди, а мы что, действительно будем в этом кинемано… кинемато… в этих живых картинках?

С утра пораньше мне пришлось отправиться на нашем маленьком «Ровере» в Чиппинг-Бевингтон, чтобы встретить камеру и сопровождающего ее техника. И когда сын начальника станции «молодой» Робертс загрузил их в авто, я поняла, что для меня места почти не осталось.

После завтрака и краткого курса обучения работе с камерой мы выкатили ее и мощную деревянную треногу в деревню и установили все это на деревенском лугу. Нашей целью было заснять лавочников, когда они будут открывать свои лавки, и детей, идущих в деревенскую школу.

– Хотела бы я иметь объективную съемку сельской жизни, – заметила леди Хардкасл. – Нечто, что историки могли бы изучать лет через сто.

Спустя час я начала понимать, что ее гипотетические историки из будущего должны быть терпеливыми людьми, готовыми с интересом следить за тем, как жители застенчиво кривляются перед камерой. Нашим последним раздражителем оказался мальчуган, который, я в этом просто уверена, должен был сидеть в классе и повторять таблицу умножения или учить имена британских королей и королев. И ему с его дурацкими вопросами нечего было делать на деревенском лугу.

Надо отдать должное леди Хардкасл, которая оказалась намного терпеливее, чем я.

– Да, малыш, – снисходительно отвечала она, – но если ты будешь стоять слишком близко, то мы не сможем правильно увидеть тебя в кадре.

– В этом нет вообще никакого смысла, – спорил с ней этот гоблин. – Чем ближе, тем лучше видно. Это любой дурак знает.

– К сожалению, камера гораздо хуже любого дурака. И она знает только то, что ты будешь лучше виден, если отойдешь вон туда, к церкви. Возможно, все это из-за божественного света, проникающего сквозь священное цветное стекло, или это просто влияние футов и дюймов между тобой и линзой, но я уверяю тебя, что у тебя больше шансов хорошо получиться на экране, если ты пройдешься в сторону Божьего храма.

– Как смешно вы говорите.

– А вот в этом ты прав, дружок, – согласилась с ним миледи.

Я уже хотела было объяснить ему все о горшках, котелках и черноте[20]Имеется в виду английская пословица «Горшок над котлом смеется, а оба черны», соответствующая русской: «Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала»., но сдержалась.

Дитя какое-то время оценивающе разглядывало хозяйку. По-видимому, он никак не мог сообразить, что же ему делать с этой ненормальной представительницей аристократии, но тем не менее, видимо, решил поступить так, как ему велели, и направился в сторону церкви.

– Все это гораздо сложнее, чем мне представлялось, – пожаловалась миледи. – Я думала заснять пару реальных эпизодов из деревенской жизни для будущих поколений. А вместо этого мне приходится тратить бесконечные метры очень, очень дорогой пленки на съемку приветствующих нас людей.

– Нам надо куда-то спрятаться, – предложила я. – Как охотникам в засаде.

– Мне кажется, дорогая, что посредине деревенского луга это может выглядеть очень подозрительно.

– Быть может, вы правы, – согласилась я. – Но хоть что-то подходящее снять удалось?

– Я не уверена. Узнаем, когда вернемся домой. Но я буду продолжать – никогда не знаешь, что может попасть в кадр… У меня в оранжерее пленки больше чем достаточно.

– Может быть, стоит немного сфокусироваться на этом мальчишке? Он выполнил свою часть сделки и отвязался от нас.

– Конечно, ты права. Куда он… А, вижу. Минуточку… Сейчас я… А это еще что такое?

Пока она говорила, из-за угла, со стороны Бристольской дороги, появился самодвижущийся шарабан и затарахтел в сторону церкви. Грохот его мотора перекрывался становившимися все громче звуками «Вперед, Христово воинство!»[21]Популярный английский христианский гимн на музыку Артура Салливана (1871)., исполняемым сидевшими в шарабане.

– Церковный пикник? – предположила я.

– Это во вторник-то? Разве церковные пикники не устраиваются во время уик-ендов? Разве люди не должны работать?

Но сцена, разворачивающаяся перед нами, была настолько хороша, что миледи, вместо парнишки, направила камеру на сидевших в шарабане. Так что его согласие – хотя и неохотное – выполнить ее требование так и осталось без вознаграждения.

Между тем шарабан с грохотом остановился перед церковью. Мужчина и женщина, сидевшие на переднем сиденье, мгновенно поднялись на ноги и повернулись лицом к остальным пассажирам. Из-за расстояния их слов разобрать было нельзя, да и в любом случае их заглушил бы несмолкающий скрипучий звук двигателя, но по громким приветствиям в их адрес было очевидно, что спич, который они произнесли, вполне мог сравниться по своему воздействию на аудиторию с призывом доброго короля Гарри[22]Имеется в виду знаменитая речь Генриха V из одноименной хроники Шекспира, произнесенная перед битвой при Азенкуре, где английским войскам удалось разгромить многократно превосходящие силы французов (1415); в дальнейшем часто использовалась как духоподъемная речь, обращенная к британской нации..

Лидеры первыми покинули механическую повозку и велели водителю помочь им с грузом, уложенным в багажном отделении. Каждый из их спутников, с трудом выбиравшихся на твердую землю, получал в руки укрепленный на палке плакат.

– Как волнительно, – произнесла леди Хардкасл. – Я уверена, что это будет протест против чего-то…

Когда все спустились с шарабана, водитель вернулся на свое место и, с громким скрежетом переключив скорость, направил свой шумный экипаж вокруг деревенского луга в сторону Бристольской дороги.

Его пассажиры продвинулись слегка вперед по дорожке и выстроились в неровную линию перед сельской ратушей. Подняв свои плакаты, они стали с чувством исполнять «Рок веков»[23]Популярный христианский гимн, написанный преподобным О. Топлади в 1763 г.. Плакаты сотрясались в унисон с древним гимном, и казалось, поющие наслаждаются моментом.

– Твои глаза видят лучше моих, дорогая, – сказала леди Хардкасл. – Ты не видишь, против чего они выступают?

Я и сама уже косилась на плакаты, но не могла рассмотреть их достаточно хорошо.

– Что-то насчет «происков дьявола», и еще «ворожеи не оставляй…» – дальше плохо видно.

– Скорее всего, «в живых»[24]Исх. 22:18. Ворожея – то же, что ведьма., – предположила миледи, все еще возившаяся с камерой. – Уверена, что вся эта шумиха вызвана фильмой мистера Читэма.

Пока мы наблюдали за этой демонстрацией, из дверей церкви возник преподобный Джеймс Блэнд. Быстро пройдя по дорожке, он вышел из ворот, ведших к кладбищу, и подошел к собравшимся. Было ясно, что ему, так же как и нам, хотелось понять, что происходит.

Леди Хардкасл пробормотала себе под нос нечто совсем не церковное. Ей, по-видимому, понадобилась новая пленка, и то, что из-за этого пришлось прервать съемку, вывело ее из себя. Мы заменили катушки в камере. По моему скромному мнению, процесс был нудный и неоправданно сложный. Наверняка, если захотеть, то можно было бы придумать более простой способ выполнения этой важной и, главное, регулярной процедуры. К тому моменту, как мы закончили, мистер Блэнд уже прекратил общаться с протестующими и торопился в нашу сторону. Пока он не подошел, леди Хардкасл истратила несколько футов пленки на съемку нашего бездельника, который строил рожи демонстрантам.

Задыхающийся преподобный отец наконец добрался до нас.

– Доброе утро, леди Хардкасл, – с трудом произнес он. – Надеюсь, что гости не помешали вашей съемке. Как я понимаю, вы создаете портрет нашей деревни для шоу…

– Именно, святой отец. Слухи у нас распространяются быстро.

– Словечко здесь, шепоток там… – ответил викарий. – Если новости интересные, то распространяются они очень быстро. К счастью, Святая книга запрещает только порочащие Всевышнего высказывания и заведомую ложь, иначе нам ничего не удалось бы узнать.

– У нас было множество случаев высоко оценить надежность деревенского радио. И оно часто нам помогало.

– Печально, однако, что на этот раз оно всех нас подвело. Никто заранее не предупредил нас о мистере и миссис Хьюз и их банде, портящей настроение нормальным людям.

– Портящей настроение? – уточнила я. – Так вы их не одобряете, сэр?

– Естественно, мисс Армстронг. Я ведь скромный слуга любящего людей Господа, который радуется достижениями своих чад. Он искушен и мудр и хорошо понимает тонкости наших изобретений. Мистер Читэм – человек уважаемый и благочестивый. Он заранее прислал мне описание своей фильмы, дабы убедиться, что я не буду возражать против ее показа в церковном зале. Я указал ему на то, что зал принадлежит деревне, но даже если б он находился в моем прямом подчинении, я не имел бы никаких возражений. Фильма современная, может быть, даже немного специфическая, но в ней нет ничего, что шло бы вразрез с учением небесного Отца нашего.

– Но эти… эти… – Леди Хардкасл нахмурилась.

– Хьюзы, миледи, – подсказала я.

– Спасибо, милая. Эти Хьюзы и их люди с вами не согласны?

– Так они утверждают. Правда, не знаю уж, то ли они считают фильму не соответствующей религиозным догмам, то ли привлекли религию, чтобы оправдать свои протесты. Сдается мне, что мистер Хьюз умудрился сделать подобные протесты своим основным занятием в жизни. Понимаете, я вовсе не возражаю – одному Богу известно, сколько в современном мире вещей, против которых я протестовал бы, будь у меня на это время, – но я бы хотел, чтобы Хьюз и ему подобные не использовали так беззастенчиво имя Божье в своих эскападах. Можно только восхищаться их изобретательности при выборе святых текстов для оправдания своих недалеких взглядов, но, по-моему, очень часто эти взгляды не имеют никакого отношения к христианству.

– А остановить их нельзя? – поинтересовалась я. – Леди Фарли-Страуд невероятно расстроится, если они испортят ее «праздник». Не говоря уже о других жителях деревни. Дейзи будет просто убита, если он не состоится.

– Боюсь, что я мало что могу сделать, – ответил священник. – Я бы мог что-то возразить, если б они стояли на территории церкви, но они находятся на общественной дороге. Может быть, вам стоит обратиться к сержанту Добсону, но боюсь, что среди многих свобод, которыми мы наслаждаемся, будучи жителями Империи, есть и свобода безнаказанно досаждать окружающим.

– Если хотите, я могла бы их слегка поколотить, – предложила я, подмигнув. – Их там сколько – всего каких-то полтора десятка… И выглядят они довольно рыхлыми. Так что шансов у них никаких нет.

– Я уверен, что мы сможем все решить, не прибегая к кулакам, мисс Армстронг. – Святой отец насмешливо нахмурился и, наклонившись к нам поближе, произнес заговорщицким тоном: – Честно говоря, я подумываю о том, чтобы натравить на них пса моей супруги.

– Гамлета? – рассмеялась леди Хардкасл. – Но ведь он и мухи не обидит. Единственное, что они могут умереть от смеха, глядя на такую древность.

– Вот именно, – викарий в первый раз за весь разговор улыбнулся. – Но они-то об этом не подозревают. На первый взгляд он может показаться вполне себе страшным псом.

– Да, он у вас громадный, – согласилась миледи, – с этим не поспоришь. Может быть, стоит попросить миссис Блэнд выйти с ним на прогулку и проследить за их реакцией?

– Вполне возможно, я так и сделаю. А пока не могу ли я просить вас телефонировать леди Фарли-Страуд? Мы так и не смогли уговорить отца епископа установить телефон в церкви, а я хотел бы предупредить ее заранее, чтобы она не слишком расстроилась, когда, приехав, увидит все это своими глазами.

– Я все сделаю, святой отец, – заверила его миледи. – И не слишком беспокойтесь о Герти – она сделана из стали.

* * *

Вернувшись домой, леди Хардкасл телефонировала леди Фарли-Страуд, реакция которой, как она сказала после того, как разговор закончился, состояла из многочисленных «пуффф», «тупой осел» и заверений, что сегодня на шоу она захватит с собой зонтик с тяжелой ручкой.

А вот мистер Читэм, напротив, казалось, сильно разволновался.

– Это именно та суета, которая сейчас для нас абсолютно лишняя, – сказал он, когда миледи рассказала ему о прибытии Хьюзов и их последователей. – Уже много месяцев они следят за всеми моими передвижениями. Начинали с хладнокровных аргументированных писем, которые писали в приходские советы, с разоблачением греховной подоплеки моей фильмы. Когда это не произвело никакого эффекта, стали писать непосредственно местным викариям. Но письма игнорировались, и они переключились на епископов. Случилось так, что у меня прекрасные отношения с епископом Рочдельским – в свои молодые годы он был армейским капелланом, и я знаю его еще с тех пор, как служил в ополчении. Он получил одно из писем Хьюза. Доставил его курьер. Написано оно было зелеными чернилами. Начало было милое и спокойное, но дальше, когда дело дошло до деталей святотатств, которые я совершаю, с подробным описанием гнева Господня, который падет на головы всех тех, кто увидит эту работу, письмо становилось все более несвязным и маловразумительным.

– И что же сделал епископ? – поинтересовалась леди Хардкасл.

– В ответ он написал, что сам видел фильму и что в ней нет ничего, что можно было бы назвать святотатством. Еще он отметил, что в ней показаны магия и предрассудки, но так, что речи о какой-то слишком ужасной истории не идет. Проще говоря, он намекнул Хьюзу, что тому стоит заткнуться.

– И это, скорее всего, не обрадовало Хьюза.

– Он был в ярости. Написал письмо архиепископу. Но когда и это не помогло, затих на несколько недель, хотя, судя по всему, все это время он готовился к решительной атаке. Здесь он для того, чтобы доставить всем нам неприятности.

– Хотя в реальности они мало что могут сделать, – заверила его хозяйка.

– Это когда они стоят там со своими плакатами, криками и гимнами? Да они распугают всех зрителей. Оскорбят их.

– Мне кажется, что вы плохо думаете о добрых жителях Литтлтон-Коттерелла, мистер Читэм. Понадобится гораздо больше, чем пара гимнов и псевдорелигиозное скандирование, чтобы они отказались весело провести время. Меня беспокоит то, что некоторые из местных парней могут решить слегка намять им бока. Хьюзы явно уверены, что право на их стороне, но я знаю, на кого ставить в случае потасовки. А в результате в участок попадут деревенские ребята.

– Ну, это будет стыд и позор. Хотя, должен сказать, я и сам с удовольствием присоединился бы к ним, если они решат показать этим старым блюстителям нравов, где раки зимуют.

– Я уверена, что до этого доводить нельзя, – сказала леди Хардкасл. – Небольшая перепалка и взаимные оскорбления допустимы, но они не должны испортить настроение остальным жителям. А так как викарий на нашей стороне, то их извращенные цитаты из Библии и обещания вечного проклятия ни на кого не произведут впечатления.

– Надеюся, вы правы, леди, надеюся, вы правы… – Акцент Читэма становился все менее изысканным, по мере того как волнение охватывало его. – Хотя я уже щас понимаю, что вечер будет вовсе не таким беззаботным, приятным и захватывающим, каким мы его планировали.

После этого разговора леди Хардкасл вернулась в свой кабинет, чтобы разобрать срочную корреспонденцию, а мистер Читэм и его актеры собрались в малой гостиной, дабы окончательно обговорить планы на вечер. Я же решила убедиться, что на «нижних этажах» – или, скорее, за печкой, потому что дом был недостаточно велик, чтобы иметь отдельное помещение для слуг – все в надлежащем порядке. И правильно сделала, потому что на кухне все оказалось не так мило и безоблачно.

– Я не трогала твою дурацкую полироль, – оправдывалась мисс Джонс. – К чему она мне? Пироги полировать? Она у тебя просто закончилась. Ты же уже всем раструбила об этом сегодня утром.

Несколько мгновений Эдна пыталась вспомнить то, что происходило утром. Антагонизм испарялся прямо у меня на глазах.

– Прости, милочка, – сказала она. – Сама не знаю, что со мной в последнее время… Ну конечно, она закончилась. Сбегаю-ка я в деревню за новой порцией.

Входя, я зашаркала ногами – этому способу я научилась у одного дворецкого, с которым мне довелось работать. Мне кажется, что такой способ сообщить о своем присутствии лучше, чем покашливание.

– Я могу вам чем-то помочь? – поинтересовалась я. – Если хотите, я могу купить полироль у миссис Пэнтри.

– А вы уверены, милочка? Это же не входит в ваши обязанности.

– Глупости, – ответила я. – Все мы здесь делаем одно дело. А кроме того, все равно я сейчас ничем не занята, так что еще одна прогулка в деревню не помешает. Если останусь здесь, то опять займусь починкой платьев хозяйки.

– Ну, если вы уверены, что это не доставит вам лишних хлопот, то это будет просто здорово, – согласилась Эдна. А я, пока вас не будет, приступлю к чистке каминов.

– Без проблем, – ответила я. – А вам ничего не нужно, мисс Джонс?

– Да в общем-то нет, – ответила кухарка. – Вот только если у вас будет возможность заглянуть к зеленщику… Мне нужен еще один кабачок. Тот, что он прислал пару дней назад, оказался с гнильцой, когда я разрезала его сегодня утром.

– Полироль и кабачок, – повторила я. – Отлично. Скоро вернусь.

Надев пальто, я вышла через заднюю дверь.

* * *

Подойдя к деревенскому лугу, я увидела, что протестующие решили расположиться здесь надолго. На дороге стояли несколько открытых корзин с едой, и некоторые из демонстрантов прихлебывали что-то из оловянных кружек. Я мысленно пожелала им, чтобы это оказалось что-то горячее – на улице было очень промозгло.

Я так торопилась добраться до миссис Пэнтри до того, как превращусь в ледышку, что меня чуть не сбил с ног мужчина, вышедший из табачной лавочки, расположенной по соседству. Двигался он довольно быстро, и только благодаря своим рефлексам я не оказалась на земле. По крайней мере, именно так я представляла себе случившееся, когда думала об этом позже. В действительности же я избежала позора оказаться на пятой точке на глазах у всех только потому, что, переходя дорогу, он лишь слегка задел меня плечом. И тем не менее остановился, чтобы извиниться.

– Прошу прощения, мисс. Надеюсь, с вами все в порядке.

– В абсолютном, сэр, благодарю вас, – ответила я.

Мужчина был не из деревни, но мне показалось, что я его уже где-то видела. Внешность у него была ничем не примечательная. Глаза цвета воды из-под грязной посуды разделял длинный, узкий нос. Над тонкими губами протянулась ниточка таких же тонких, едва заметных усов. Больше всего он походил на зачуханного школьного учителя, который не пользуется успехом у своих учеников, а порядок в классе поддерживает лишь с помощью несправедливых наказаний и едких замечаний.

– Вы что, из тех, кто появился здесь сегодня? – спросила я, кивнув на группу протестующих, собравшихся перед сельской ратушей.

– Мы с моей супругой имеем честь называть себя их лидерами, – ответил мужчина. – Меня зовут Хьюз. – Он дотронулся пальцами до края шляпы. – Ноэль Хьюз.

– Как поживаете, мистер Хьюз? – поздоровалась я. – Флоренс Армстронг. Я работаю у леди Хардкасл.

– Я где-то уже встречал это имя, – задумчиво произнес Хьюз.

– О ней часто писали в газетах, – подсказала я. – Может быть, там…

– Нет… нет… где-то совсем недавно. – И вдруг, вспомнив, он сердито посмотрел на меня. – Она будет показывать живые картинки в этом Богом проклятом «представлении», которое Нолан Читэм собирается выдать за развлечение для жителей.

– А, ну да, – я улыбнулась. – Про мышей.

– Вам вовсе не нужно опускаться до их уровня, – фыркнул мужчина. – Вы же наемный работник, а не раба. И вам не стоит подвергать себя вечному проклятию из-за ложно понятого чувства лояльности.

– Не поняла? – переспросила я.

– Присоединяйтесь к нашим протестам, – продолжил Хьюз. – Покажите им, что в нашей христианской стране их так называемое развлечение, противное Богу, не приживется.

– Благодарю за предложение, сэр, – ответила я, – но, честно сказать, я с нетерпением жду этого представления.

Покачав головой, он быстро направился к своим последователям. Однако, сделав несколько шагов, остановился, повернулся ко мне и произнес:

– Знаете ли, все это плохо закончится. Ничего хорошего из подобных игр с демоническими силами не получится.

И отвернулся, прежде чем я успела хоть что-то ответить.

* * *

Вернувшись домой с покупками, я рассказала об этой встрече леди Хардкасл. Ее это больше развлекло, чем возмутило, и мы вернулись к своим текущим делам, а где-то в шесть часов вновь встретились, чтобы отправиться в деревню.

Пришли мы достаточно рано. Леди Фарли-Страуд попросила нас помочь ей с последними приготовлениями, но и я, и миледи решили, что ей, скорее, хотелось чувствовать рядом дружеское плечо для моральной поддержки.

Через пикет мы прошли без всяких проблем. Когда только приблизились к нему, какая-то сильно пожилая женщина сурового вида произнесла короткую проповедь о грешности нынешних развлечений. Я надеялась, что мы просто пройдем мимо прямо в зал, но леди Хардкасл остановилась и стала слушать. В конце своего монолога, который включал в себя пару на удивление изобретательных интерпретаций религиозных текстов, чтобы сделать их более подходящими к текущему моменту, женщина протянула нам листовку. И вновь мои инстинкты подсказали мне проигнорировать ее, и продолжить свой путь, но миледи с теплой улыбкой взяла протянутую бумагу.

– Спасибо, милая, – поблагодарил она. – Надеюсь, что, стоя здесь, вы не слишком замерзли. Погода не очень подходит для демонстраций, не так ли?

И это была сущая правда. Дождь прекратился, и небо очистилось от облаков, но от этого на улице стало только холоднее.

Женщина холодно осмотрела нас.

– Вы собираетесь свернуть с пути безбожников? Вы присоединитесь к нашей борьбе? – спросила она.

– Ну конечно, нет, – ответила леди Хардкасл самым дружеским тоном. – Наоборот, я с нетерпением жду начала. Обожаю страшные истории, да, дорогая? – С этими словами она повернулась ко мне.

– И я тоже, миледи, – ответила я.

– Может быть, вы хотите присоединиться к нам? – предложила леди Хардкасл женщине с суровым лицом. – Я с удовольствием куплю вам и всем вашим друзьям входные билеты, если захотите немного развлечься.

Думаю, что если бы леди Хардкасл пригласила женщину на человеческое жертвоприношение во славу Вельзевула, то и тогда та не выглядела бы настолько шокированной.

– Нет, благодарю вас, – ответила она, поджав губы. – Судя по всему, мы ценим наши бессмертные души гораздо выше, чем вы – свои. Мы будем за вас молиться.

– Очень мило с вашей стороны, – леди Хардкасл опять дружески улыбнулась. – Что ж, пойдем, Армстронг, нам пора внутрь. Всего вам доброго, мадам. И не простужайтесь.

Мы предоставили суровой женщине выполнять ее обязанности в пикете, а сами вошли в зал.

Он был полон звуков передвигаемых стульев. Все венские стулья, которые в обычные дни стояли вдоль задней стены зала, были передвинуты на середину, чтобы их можно было расставить рядами, смотрящими в сторону большого белого покрывала, растянутого на противоположной стене.

Дейзи отвечала за рассадку. Вся ее работа заключалась в том, что она стояла с суровым лицом, сложив руки на груди, и руководила двумя молодыми людьми, в которых я узнала членов регбийной команды; они и занимались фактической передвижкой и расстановкой стульев. Дейзи помахала мне рукой, но не ответила на мое радостное приветствие. Я не стала на нее обижаться – девушка явно старалась заработать репутацию бескомпромиссной ревнительницы строгой дисциплины, и нечто столь фривольное и легкомысленное, как приветствие подруги, не вписывалось в ее нынешний образ. Улыбнувшись, я оставила ее заниматься своим делом.

В центре зала стояли мистер Читэм, леди Фарли-Страуд и Дэви. Он и Дора были отпущены на вечер, чтобы насладиться показом, но у меня создалось впечатление, что здесь Дэви запрягли в помощники и теперь он сам себе не принадлежит.

– Все понял, сынок? – спросил мистер Читэм.

– Кажется, да, – медленно ответил Дэви. – Я включаю вот эту лампу, а потом начинаю крутить ручку.

– Точно так. Ты «Дейзи Белл»[25]Или «Велосипед на двоих» – имеется в виду популярная английская песня, написанная в 1892 г. композитором Г. Дакром. знаешь?

– Я знаю Дейзи Спратт, – неуверенно ответил юноша. – Она вон там стоит. – И он показал пальцем на Дейзи со сложенными на груди руками, которая руководила регбистами в их трудах по расстановке стульев.

– Да нет, я про песню, – рассмеялся Читэм. – «Велосипед на двоих»?

– А, эту… Эту я знаю.

– Отлично. Напевай ее, когда будешь крутить ручку – это поможет поддерживать нужную скорость.

– Так точно, сэр. – Было видно, что Дэви становится все увереннее.

– Но не забывай поглядывать на экран. Надо, чтобы движения выглядели естественными. Если заметишь, что люди двигаются как мухи в патоке, начинай петь чуть быстрее. А если они дергаются так, как будто у них пляска святого Витта, – слегка замедляйся.

– Я понял.

– Вот молодец.

– Отлично, Дэви, – сказала леди Фарли-Страуд, внимательно слушавшая режиссера. – Я всегда знала, что мы можем на тебя рассчитывать.

– Он очень надежный юноша, – заметила леди Хардкасл, подходя к ним, и обратилась напрямую к Дэви: – Ваша помощь пришлась как нельзя кстати. Спасибо.

– К вашим услугам, миледи, – ответил довольный юноша.

– Ну что, все готово, мистер Читэм? – спросила миледи.

– Абсолютно, – ответил полковник. – Насколько это возможно.

– Вы о чем?

– Например, о банде снаружи. – Читэм нервно посмотрел на входную дверь.

– Не стоит о них беспокоиться. Им скоро надоест стоять на холоде, когда никто не обращает на них внимания. Все пройдет просто великолепно. А как вы, Герти? Мы можем вам чем-то помочь?

– Нет, дорогая, – ответила леди Фарли-Страуд. – Все под контролем. И этот пожар на кухне… нет худа без добра. Слуги неожиданно освободились. Я поручила Доре заняться напитками.

Весть о том, что Дора так и не получила выходного, наполнила меня чувством какого-то детского восторга. К нему примешалось легкое ощущение вины, которое тем не менее не смогло испортить мне удовольствие.

Глубоко погруженные в беседу леди Хардкасл и Фарли-Страуд направились на кухню, расположенную сбоку от зала. Дэви не мог оторваться от своего проектора. Дейзи тоже наслаждалась моментом, руководя двумя мускулистыми юношами.

А я осталась совсем без дела, что случалось чрезвычайно редко.

Пришлось заняться изучением информации для прихожан на доске объявлений. Им напоминали, что уходя из зала, они должны оставить его в том же состоянии, в каком сами хотели бы найти его. Мистер Истон всерьез намеревался открыть шахматный клуб и просил всех заинтересованных связываться с ним дома. Миссис Батлер потеряла шестипенсовик на последних занятиях по вышивке и просила нашедшего немедленно вернуть его, так как ей необходимо купить лекарство для любимого кота Альфонса.

Время тянулось невыносимо медленно.

Наконец свет в зале затемнили. На кафедре перед мистером Читэмом загорелась масляная лампа. Собравшиеся поселяне постепенно замолкли.

– Добрый вечер, леди и джентльмены, – слова мистера Читэма вновь звучали чисто. – Добро пожаловать на представление «Живых картин Нолана Читэма». Рад, что многие из вас смогли присоединиться к нам сегодня, в этот волнующий вечер, во время которого мы представим – впервые в Глостере – нашу захватывающую новую фильму «Ведьмина погибель».

Он погасил лампу на кафедре, и зал погрузился в то, что показалось всем абсолютным мраком. Два или три наиболее чувствительных зрителя громко вздохнули.

Эта наступившая темнота была, очевидно, сигналом для Дэви включить лампу в проекторе и начать крутить ручку.

На экране появилось название – оно было написано белыми буквами на фоне черного задника – «Ведьмина погибель». Из того угла, где стояло пианино, за которое насильно усадили леди Хардкасл для обеспечения звукового сопровождения, раздался грохочущий аккорд.

Голос мистера Читэма перекрыл звуки пианино.

– Ведьма – это подлое существо, – произнес он, – которое прибегает к силам черной магии для достижения своих собственных порочных целей…

Казалось, он собирается пересказать нам всю историю. Я видела – или, точнее, слышала, – что подобное делалось на первых демонстрациях живых картин несколько лет назад, но была уверена, что эта практика не прижилась. Однако мистер Читэм был слишком актером в душе, чтобы позволить какой-то там моде помешать ему принять участие в представлении.

На экране появилось изображение Зельды Драйтон, которую практически невозможно было узнать в гриме, стоявшей над бурлящим котлом в своем ведьмином убежище. В котел она бросила несколько щепоток различных трав, которые угрожающе задымились. Все это время мистер Читэм продолжал комментировать происходящее, рассказывая зрителям о ведьме и о том, как она отчаянно завидует молодой деревенской красавице Фиби.

Изображение сменилось, и теперь перед нами предстала юная девушка в одеждах семнадцатого века, наливающая эль в кружку молодого симпатичного мужчины в таверне. Девушку играла Юфимия Селвуд, которую загримировали так, чтобы она выглядела не менее невинной и привлекательной, чем Зельда выглядела грешной и изможденной. Молодой человек был симпатичен, хотя и немного глуповат на вид, а по любовным взглядам, которые бросала на него Фиби, было понятно, что он – воплощение мечты любой простой служанки из таверны. Тот смотрел на Фиби не менее восхищенными глазами, а мистер Читэм меж тем поведал нам, что ведьма, естественно, тоже влюблена в этого глупого человека, которого, как оказалось, зовут Джордж.

У себя в логове ведьма достала из кипящего котла яблоко и на крупном плане захохотала как умалишенная.

В следующем кадре Фиби впилась зубами во вкуснейшее сияющее яблоко, и нам вовсе не нужен был мелодраматический рассказ мистера Читэма, чтобы мы догадались о драматических последствиях этого действа. Схватив себя за горло, Фиби рухнула без сознания.

Для безобразной старой карги все складывалось как нельзя более удачно, и теперь ей оставалось лишь скормить Джорджу приворотное зелье, чтобы получить свое.

Так, минуточку… Началось расследование. Охотник на ведьм – в исполнении Бэзила Ньюхауса с невероятно широкополой шляпой на голове – приговорил ведьму к смерти. Ее арестовали и заковали в железо, но когда уводили, из рук у нее выпала крохотная куколка. У куколки тоже была широкополая шляпа на голове, а сердце было проткнуто булавкой.

Естественно, в следующем эпизоде охотник на ведьм схватился за сердце и упал замертво.

Предсказать следующую сцену было уже сложнее, и объяснения мистера Читэма пришлись как нельзя кстати. Оказалось, что Джордж был настолько потрясен смертью любимой Фиби, что окончательно сдвинулся. В приступе безумия он бросился с церковной колокольни. Должна признаться, что я не совсем поняла смысл этой сцены, и если бы мистер Читэм спросил мое мнение, я посоветовала бы ему вырезать ее. Хотя было интересно наблюдать, как Джордж борется со своими внутренними демонами, прежде чем броситься к низкому парапету и перепрыгнуть через него. Естественно, нам было предложено догадаться о драматических последствиях этого падения, и, судя по прерывистому дыханию аудитории, сцена получилась достаточно захватывающей, несмотря на то что мне она показалась бессмысленной.

В последнем эпизоде мы увидели ведьму, привязанную к шесту посреди костра, вокруг которого суетились селяне, угрожающе размахивая зажженными факелами.

Появилась последняя надпись, сообщавшая о том, что наступил «КОНЕЦ».

Вся фильма длилась менее десяти минут, но после того как она закончилась, потолок чуть не рухнул. Отовсюду раздавались аплодисменты, одобрительный свист и даже пара возгласов «Браво!». Свет зажегся, чтобы явить миру мистера Читэма, стоящего перед экраном и широко улыбающегося. С одной стороны от него стояли Зельда и Юфимия, а с другой – мистер Ньюхаус. Он представил их по именам, и они по очереди поклонились зрителям. Леди Хардкасл, чье импровизированное соло на пианино добавило столько трагизма в действие на экране, тоже пригласили на сцену, где она раскланялась.

Когда восторги стихли, мистер Читэм сделал шаг вперед.

– Благодарю вас, леди и джентльмены, благодарю. Обычно мы показываем эту фильму в конце нашего недельного пребывания, но нам так хотелось показать ее вам, что мы не стали ждать.

Вновь послышались восторженные крики, а какая-то молодая женщина крикнула: «Спасибо вам!»

Мистер Читэм расплылся в улыбке.

– И поскольку она вам так понравилась, возможно, в конце недели мы покажем ее еще раз.

Это объявление было встречено новыми криками восторга.

– А пока вашему вниманию будет представлена обширная программа из острых сюжетов и комедий, которые мы будем показывать до конца недели с помощью самого фантастического современного средства развлечения, известного человечеству.

Он стал перечислять больше десятка названий, которые должны были продемонстрировать в течение ближайшей недели. Следующей фильмой, о которой он объявил, чтобы как-то разрядить обстановку, была «“Мышь полевая и мышь городская” вашей леди Хардкасл».

И опять все собравшиеся, казалось, сошли с ума, когда освещение погасло и Дэви закрутил ручку проектора. Леди Хардкасл вновь заиграла на пианино, и на экране появилось заглавие, написанное ее аккуратным и твердым почерком:

Мышь полевая и мышь городская

Живые картины

Фантазия Эмили Хардкасл

Остаток вечера был несомненным успехом. По-своему, фильма леди Хардкасл вызвала не меньшее восхищение, чем «Ведьмина погибель». Охи и ахи сопровождали движения небольших игрушечных фигурок, которые разыгрывали всем известные истории[26]«Мышь полевая и мышь городская» – басня Эзопа, чей сюжет получил широкое распространение в популярной культуре., и когда показ закончился, реакция зала была не менее восторженной.

В перерыве, пока все наслаждались чаем с печеньем, устроенным комитетом сельской ратуши, несколько человек подошли к леди Хардкасл, чтобы выяснить, каким колдовством она смогла заставить игрушечные фигурки двигаться столь естественно. Та с энтузиазмом начала объяснять технику покадровой анимации, но вытаращенные непонимающие глаза спрашивавших означали, что она с таким же успехом могла объяснять, как сделать подвесной мост с помощью клюшек, топленых сливок и русалкиных слез.

К десяти часам вечера зал опустел, и леди Хардкасл и Фарли-Страуд поздравили друг друга с тем вкладом, который каждая из них внесла в успех вечера.

Бо́льшая часть аудитории вместе с мистером Читэмом и его актерами осела в пабе. Мы стали обсуждать, не стоит ли к ним присоединиться.

– Там может быть весело, – заметила леди Хардкасл, – но я совершенно без сил. Хотя если желаешь – можешь идти, не хочу портить тебе удовольствие.

– Все в порядке, – ответила я. – Я сама не откажусь пораньше лечь в постель. И не могу же я позволить старой ошарашенной аплодисментами леди бродить в одиночестве… Канун Дня Всех Святых был совсем недавно, так что по округе могут шастать ведьмы.

– Вполне, – согласилась миледи. – Не говоря уже о мистере и миссис Хьюз и их банде несчастных блюстителей нравов.

– Вот их нам, на мой взгляд, совсем не стоит бояться. Если дело дойдет до стычки, я абсолютно уверена, что одна смогу разобраться со всеми ними. А еще Дейзи сказала, что видела, как мистер Хьюз заглядывал в зал после начала сеанса, так что, может быть, он понял, что протестовать нет никакого повода, и отвалил под ту мрачную скалу, из-под которой выполз.

– Нам остается только надеяться на это, дорогая, – согласилась хозяйка, и мы вдвоем покинули зал. – А тебе понравилась фильма мистера Читэма?

– Понравилась, – ответила я. – Вся эта история с красавчиком Джорджем была слегка надуманной, но если не обращать внимания на это и на сожжение ведьмы на костре, то все было сделано превосходно.

– А что не так с сожжением?

– В Англии приговоренных ведьм вешали, а не сжигали, – объяснила я.

– Правда? Неужели? Дорогая, я, как и всегда, потрясена глубиной твоих знаний в области истории… Интересно, а с чего мы все решили, что их сжигали?

– Несколько штук сожгли в Шотландии, – сказала я, – и на континенте. Но никогда – в Англии.

– Я порекомендую тебя мистеру Читэму в качестве исторического консультанта на его следующий проект.

– А вы будете консультировать его по вопросам науки. Это вполне может стать нашим новым деловым предприятием.

– И это гораздо безопаснее, чем множество наших предыдущих предприятий, – заметила хозяйка.

Мы продолжили наш путь. Протестующие уже давно исчезли, так что мы избежали неприятной встречи с ними.

Проходя по дороге вокруг луга, мы слышали смех и звуки веселья, доносившиеся из «Пса и утки».

– Ты уверена, что не хочешь зайти и пропустить стаканчик? – уточнила леди Хардкасл, заметив, что я смотрю на окна заведения.

– Абсолютно уверена. Честно говоря, я тоже измоталась.

– Хотя я не откажусь от стаканчика бренди дома, перед тем как лечь в постель.

– Я так и думала, – сказала я.

Мы продолжили наш путь вокруг луга в направлении дома.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Ти Кинси. Картина убийства
1 - 1 04.01.21
Глава 1 04.01.21
Глава 2 04.01.21
Глава 3 04.01.21
Глава 4 04.01.21
Глава 5 04.01.21
Глава 4

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть