Онлайн чтение книги Клеопатра с парашютом
Глава 7

Ну и куда подевалась дорогая кожаная торбочка, которую мне, немало смутив ее ценой, преподнес на Восьмое марта Роман Звягин?

Шеф знает толк в аксессуарах. И понимает, что сумка для женщины, как часы для мужчины, – статусная вещь. Если на твоем плече изделие всемирно известного бренда, то и походка делается другой, меняется осанка, гордо поднимается голова. Очень приятно, спустившись в метро, разглядывать толпу и понимать: лапки вон той блондинки сжимают фейк, у симпатичной брюнетки вовсе не «родной» ридикюль, а подделка из Азии, а у тебя – самая настоящая прекрасная вещь.

Я еще раз окинула взглядом офис. Так где же моя сумка? Всегда ставлю ее на стол, но сейчас там только компьютер и гора бумаг. Может, я изменила традиции и повесила шедевр из стеганой лакированной кожи с цепочкой из светлого металла на спинку стула? Нет, там ее тоже нет.

Мне стало не по себе. Я заглядывала под мебель, невесть зачем потрясла чайник, перебрала папки, разбросанные Водовозовой, и почувствовала, как к горлу подкатывает тугой горячий ком. Можно больше не шарить в комнатенке – в ней нет ни темных закоулков, ни массы шкафов, ни других потайных мест, где бы затерялся дорогой аксессуар. Водовозова не заперла дверь и убежала, я была на стенде, а в пустой офис влез вор. Значит, прощай, подарок Романа! Что еще «хорошего» случится сегодня со мной? Рабочий день закончился, но впереди вечер. Я упаду и сломаю ногу?

Глаза медленно наливались слезами, я выхватила из картонной коробочки бумажную салфетку. Не рыдать! Вроде у Чехова в одном из произведений есть замечательная фраза: «Если жена изменила тебе, радуйся, что она изменила тебе, а не Отечеству». Мне надо прыгать от счастья, ведь вор мог унести служебные документы или…

Я зашмыгала носом. Кому нужны бумаги Арни? Уж точно не охотнику за чужим добром. А в сумке лежали ключи, косметичка, ежедневник, кошелек, серебряный браслетик, который я сняла, чтобы надеть украшение Паниной, расческа, зеркальце и две конфеты. Их я хотела съесть вечером. Заварить чай, устроиться на диване и полакомиться.

Пропавшие конфеты оказались последней каплей, по щекам покатились горячие слезы. Усилием воли я попыталась остановить их, но только сильнее разревелась. И надо же было именно в этот драматический момент зазвонить служебному телефону.

– Козлова, – прохрипела я.

– А, рыдаешь… – прозвучал грубый мужской голос.

– Кто это? – шмыгая носом, спросила я.

– Костя, начальник охраны, – прогудело в ответ. – Ты ничего не теряла? Синего цвета.

– Сумочка! – завопила я. – Нашлась!

– Топай к нам в подвал, – велел главный секьюрити.

Я понеслась к лестнице, которая ведет в складские помещения, и спустя минуту увидела в руках Константина свою сумку.

– Держи, – весело сказал он. – Не забудь купить Вите, который торговый зал обходил, бутылочку компота.

– Где вы ее обнаружили? – воскликнула я.

– А где «спасибо»? – улыбнулся Константин.

– Ох, прости, – смутилась я, – думала, что никогда не увижу свою вещь.

– Ерунда, другую купишь. Лучше проверь содержимое, – приказал охранник.

Я залезла в торбочку и тут же заметила:

– Кошелька нет.

– Ясное дело, ради него сумку и сперли, – кивнул Константин. – Много денег в нем было?

– Три тысячи и кредитка, – вздохнула я.

– Карточку заблокируй прямо сейчас, – распорядился Константин. – Надеюсь, пин на ней не написала?

– Думаешь, раз я модель, то дура? – засмеялась я. – Цифры вбиты в телефон. Косметичка на месте, ключи не тронули. Ой! Конфеты!

– Отлично! – без тени улыбки сказал Костя. – Главное, конфеты целы. Ничего, кроме бабок, не пропало?

– Браслет! – вспомнила я.

– Дорогой? – полюбопытствовал Костя.

– Купила его в Париже, в крохотной лавке на улице Сены, отдала двадцать евро, – отчиталась я. – Серебряный, очень симпатичный, с брелоками, похож на тот, что сейчас на мне.

Охранник посмотрел на мое запястье.

– Вы, девушки, как обезьянки!

– Жаль браслетик… – заканючила я. – Дома есть другая кредитка, к тому же ее легко заменить, а украшение – нет…

– Вот балда! – щелкнул языком Константин. – Сама говорила, что у тебя похожий на руке.

– Он не совсем такой, – уперлась я, – чуть толще, массивнее.

– Лучше порадуйся, что паспорт цел. Вот его восстанавливать – замучаешься. Когда ты научишься офис закрывать? – спросил охранник.

– Где была сумочка? – повторила я вопрос.

– Ее засунули под витрину с ароматическими свечами.

– Вот странно! – поразилась я. – Отдел же находится на третьем этаже!

– Ничего удивительного, – пожал плечами Костя. – Вор спер твою котомку, понял, что добычи маловато, избавился от украденного, чтобы не привлекать к себе внимания, и отправился продолжать охоту.

– Зачем он поехал наверх? – недоумевала я. – Самый дорогой товар находится на первом и втором уровнях, вот где много покупателей с туго набитыми кошельками. Что уголовнику делать выше? Там наборы для девочек, дешевый одеколон, подростковые линии, свечи в виде черепов, разная дребедень, да еще недорогое кафе. А дорогой ресторан, куда ходят люди с деньгами, находится ближе к моему кабинету. И, кстати, эскалатор с лифтами для посетителей находится в противоположном конце, около офиса только служебный подъемник, на котором со склада доставляют товар. Логичнее было швырнуть сумку неподалеку от нашей с Водовозовой резиденции, а не переться с ней по залам. Мужчина с женским аксессуаром в руке очень рисковал быть замеченным охраной.

– А с чего ты взяла, что это был мужчина? Воровством частенько промышляют бабы, – возразил Костя.

Я покачала перед его носом обретенной сумкой.

– Ни одна женщина-преступница не выбросила бы такую вещь, а непременно унесла бы, потому что выручила бы за нее немалую сумму. Ты знаешь, сколько стоит моя сумочка?

Константин замешкался с ответом.

– Ну… Выглядит недешево… Тыщонок пять?

– Более ста, – торжествующе сказала я.

– Чего? – не понял охранник. – Долларов? Евро?

– Тысяч рублей.

– Да ну? – усомнился Константин. – Вот эта фитюлька? Козлова, ты меня разыгрываешь! Не бывает сумок за такую цену.

Костя пришел в бутик из какой-то военной структуры, работает у нас недавно и еще не успел вникнуть во все тонкости бьюти– и фэшн-мира. До него ответственный пост главы охраны много лет занимал Лев Наумович, вот тот с первого взгляда оценивал и одежду, и украшения, и аксессуары как клиентов, так и сотрудников, вмиг отличал подделку от брендовой вещи и легко мог консультировать дам возле стендов с декоративной косметикой.

– Сто тысяч рублей? – почти с ужасом повторил Константин. – Да на них можно купить комплект зимней резины, хороший мобильник, айпад, и еще останется. Ну не глупость ли тратить такие деньжищи на пустяк? По дороге к метро полно магазинов, где продают торбы за полторы тыщи деревянных. Чем твоя от них отличается?

– А какая разница между российской и импортной зимней резиной? – вместо ответа поинтересовалась я. – Ты захочешь свой автомобиль в нашу переобуть? Или предпочтешь другой вариант?

– Ну ты загнула, Козлова, – надулся собеседник, – сравнила красоту с яичницей. На российской резине даже бомж не поедет! Да отечественная и не подойдет для моей иномарки.

– А если б подошла, то как? – не успокаивалась я.

– Жуткая дрянь! – в сердцах воскликнул Костя. – Жуткого качества, ненадежная, непрестижная. Только позориться с ней! Что я, совсем нищий? Не могу себе позволить красивые колеса?

– С сумками та же история, – сказала я. – У парней обувь для тачки, у девушек саквояжики, клатчи, ридикюли…

– Ага! Еще обувь, шмотки, шубы, квартира, дача и отдых на Мальдивах, – вспыхнул Костя.

Я поняла, что разговор задел охранника за живое, и, рассыпавшись в благодарностях, вернулась в свой офис. И с порога услышала трезвон местного телефона, кинулась к нему и сказала в трубку, решив, что опять звонит начальник охраны:

– Неужели нашелся кошелек?

Но на сей раз меня побеспокоил не секъюрити.

– Степанида, – ледяным тоном произнесла Ирина Марковна, – поднимитесь немедленно в дирекцию.

Я заперла рабочую комнату, зажала ключ в кулаке и, очень удивленная, порысила к Клюевой. Кстати, я действительно была изумлена. Уже говорила, что бьюти-модели не подчиняются Ирине, над нами властен лишь великий и ужасный Франсуа Арни. Но у него сейчас отпуск, вот почему мы с Водовозовой, образно говоря – правая и левая руки гуру, а также его любимые мордочки для раскрашивания, торчим в бутике «Бак» и занимаемся акциями вроде «Прическа в подарок». Нас Франсуа отдыхать не отпустил, мы – бессмертные пони. По какой причине я сравниваю себя и Ленку с малорослыми лошадками? Сейчас объясню. Весной мне в Интернете попался забавный стишок: «Я люблю свою работу. Я приду сюда в субботу и, конечно, в воскресенье. Здесь я встречу день рожденья, Новый год, Восьмое марта, ночевать тут стану завтра. От работы дохнут кони, ну а я – бессмертный пони». Автор этих строк мне неизвестен, зато я теперь знаю, к какой породе принадлежу: Козлова – тот самый бессмертный пони. И это намного лучше, чем вообще никому не нужная болонка, пусть даже и в золотом ошейнике со стразами.

Секретарши Алисы в приемной не оказалось, я деликатно постучала в дубовую дверь, открыла ее и спросила:

– Можно?

– Естественно! – царственно провозгласила Клюева.

Судя по тону, директриса едва сдерживала гнев.

В комнате, кроме Ирины Марковны, находилась еще женщина неопределенного возраста.

– Садитесь, Козлова, – предложила Ирина. – Вы знакомы?

Я внимательно взглянула на тетку. Для вип-клиентки слишком скромно одета, на лице ни грамма косметики…

– Так как? – повысила голос директор.

– Простите, первый раз вижу эту даму, – ответила я.

– Она? – бесцеремонно ткнув в меня пальцем, осведомилась начальница бутика.

– Да, – коротко ответила тетка, – я сразу ее узнала.

– Советую подумать и вновь дать ответ на мой вопрос, – словно разбуженная некстати змея, прошипела Клюева, поворачиваясь ко мне. – Козлова, вы встречались с Галиной Петровной Муликовой?

Меня разозлило поведение Ирины. С какой стати она корчит из себя мою начальницу? Почему позволяет себе беседовать со мной хамским тоном? Отчего демонстративно «выкает»? Несколько часов назад, находясь в офисе Арни, она ласково называла меня «Степочкой» и обращалась на «ты».

Я встала и с невозмутимым видом заявила:

– Госпожа Муликова никогда не имела дел с епархией господина Арни. Если это все, то я должна заняться…

И тут Галина Петровна вскочила, одним прыжком преодолела разделявшее нас расстояние и – отвесила мне оплеуху, еще и завизжав:

– Дрянь!

От неожиданности я пошатнулась и плюхнулась назад в кресло. Ирина кинулась к Муликовой, пытаясь ее урезонить:

– Немедленно прекратите! Иначе я вызову охрану!

Но тетка не унималась:

– Сволочь! – закричала она, швырнув на стол несколько фотографий. – Вот что ты сделала с моей девочкой, паскуда!

Я посмотрела на снимки.

– Жуть! – вырвалось у меня. – Это ваша дочь? Она больна?

Галина Петровна опустилась на крохотный диванчик и разрыдалась. Я прижала ладонь к горевшей щеке. Девушка на фото выглядела ужасно. Лицо, шею, зону декольте и руки у нее покрывали кровавые раны, ни бровей, ни ресниц не было, губы смахивали на раздувшийся рыбий пузырь. Вероятно, у дочери Муликовой псориаз, или она подцепила жуткую инфекцию. Но при чем тут я?

– Галина Петровна, возьмите себя в руки, – велела Ирина Марковна, – давайте поговорим спокойно.

– Мне нужны три миллиона долларов, и вы мне их заплатите! – выкрикнула Муликова. – Российские врачи отказались от Кати. Они не знают, как ей помочь. В Германии готовы положить мою дочку в больницу, но лечение очень дорогое, тысяча евро в день. Плюс перелет и гостиница для меня. Выкладывайте деньги!