Онлайн чтение книги Книжная жизнь Нины Хилл The Bookish Life of Nina Hill
Глава 4. в которой Нина наблюдает за окружающими и разговаривает с матерью

Конечно же, после таких новостей Нина вышла из магазина и бродила по улице потрясенная, наполняя воздух горестными причитаниями. Нет-нет, вообще-то она вернулась к работе, потому что после обеда у них планировалось дошкольное чтение и номинально она была ответственной. Жизнь иногда устраивает подлянки, и все, что мы можем, это постараться стойко переносить их.

Лиз не любила детей, называла их маленькими грязнулями, швыряющими книги, поэтому организовывать детские мероприятия в магазине приходилось Нине. Она подошла к своей задаче со всей серьезностью и разработала целую программу:

Час чтения для родителей и малышей

Это мероприятие, проходившее трижды в неделю по утрам, заключалось в том, что груднички и младенцы постарше лежали, как слизняки, на коленях у родителей, пока те слушали, как им читает какой-нибудь бедный юный актер. По правде говоря, многие родители просто спали с открытыми глазами, а младенцы часто скатывались у них с колен на ковер с надписью «Читать – клево». Актеры обычно надеялись, что кто-нибудь из родителей окажется агентом. С тех пор как одного никому не известного чтеца после мероприятия пригласили сниматься в сериал, продвинувшийся дальше пилотной серии, они стали выстраиваться в очередь, чтобы читать. Нина, как могла, придерживалась честных правил, но иногда не могла устоять перед взяткой (ее слабостью были шоколадные конфеты See’s Candies, если вам интересно).

Дошкольное чтение

Это мероприятие, во время которого малыши от трех до пяти вместе со своими нянями кидались книжками (дети, а не няни), было крайне популярно. Во-первых, няни могли расслабиться и немножко поболтать. А во-вторых, и у родителей жизнь становилась чуть легче. Они могли сказать: «Няня каждый день водит Бернара и Саламандру на чтение», тем самым успокоить совесть, мучившую их из-за того, что они предпочитают проводить время на работе с людьми, которые умеют пользоваться вилкой. Проходило каждый день, в 15.30.

Книжный клуб для младшеклассников

Этот проект нравился Нине больше других. В Ларчмонте было полно детей, обожающих книги, особенно девочек. Мальчики тоже любили читать, но предпочитали не распространяться об этом, тогда как девочкам только дай поболтать. Многие из этих девочек были сильными, уверенными в себе, благодаря месту и времени, в которых они выросли, и тому, что им пока еще не ударило в голову половое созревание. Они без всякого смущения взахлеб читали книги о феях, ведьмах и героинях, которые не нуждаются в спасении. Открыв книгу только затем, чтобы посмотреть, про что там, такие девочки продолжали читать еще час, пока за ними не приходили родители. Было замечательно наблюдать, как ребенка затягивает другой мир.

Нина проникалась к таким детям особой нежностью, ведь она знала, что скоро им начнут твердить, что существуют вещи поважнее их фантазий. Поэтому она и организовала книжный клуб для младшеклассников. Раз в месяц в семь часов вечера, после закрытия магазина, они с группой девочек от восьми до двенадцати садились и целый час обсуждали книги. Именно о таком клубе она мечтала, когда сама была в их возрасте. Так стоит ли удивляться, что теперь она порой делала с ними браслетики дружбы и с еще бо́льшим жаром, нежели сидящая рядом десятилетняя девочка, говорила о «Пространстве в форме манго»[7]Роман Венди Масс «Mango-Shaped Space».?

Подростковый книжный клуб

Им руководила Лиз. Она обожала хмурых подростков.

Несколько раз обсуждалась даже идея создать книжный клуб для взрослых, но у Нины не было на него времени. Она уже входила в один взрослый книжный клуб, собиравшийся раз в неделю (о нем мы расскажем позже). Вкупе с книжным клубом для младшеклассников, занятиями спортом (если считать спортом эпизодические вылазки на фитнес, чередующиеся с клятвенными обещаниями больше не сачковать) и, конечно же, ее командой по квизам это означало, что она слишком занята. Лиз отказывалась вести этот предполагаемый клуб для взрослых, а Полли, девушка, которая работала в «У рыцаря» на полставки, ненавидела читать. Спрашиваете, зачем она тогда пошла работать в книжный магазин? Долгая история.

Короче.

Хотя у нее самой не было детей, Нине нравилось наблюдать, как люди справляются с неожиданными трудностями отцовства и материнства. Как оказалось, главной проблемой был вовсе не ребенок, а другие родители. Первые несколько лет длился период обучения, за которым Нине было очень удобно следить, потому что многие из ларчмонтских родителей состояли в Клубе любителей толстых пыльных книг, и постоянно приводили своих детей. Она видела, как десятки малышей переходят от «Баю-бай, Луна» к «Спокойной ночи, Фрэнсис»[8]Детская книга из цикла книг о Фрэнсис писателя Рассела Хобана, на русский не переводилась. В оригинале называется «Bedtime for Frances»., потом к «Джуни Б. Джонс»[9]Серия книг о девочке по имени Джуни Б. Джонс писательницы Барбары Парк, на русский не переводились. и наконец к популярной на тот момент подростковой серии. А за ними следуют их родители. Постепенно Нина начала хорошо ориентироваться в запутанной системе отношений между родителями-соседями и теми, чьи дети ходят в одну школу.

Возьмем двух мам, которые встретились на чтении в магазине. Стандартные правила поведения для школьных мамаш предписывали: если ваши дети дружат и при встрече вы обе стоите, вы, конечно, обниметесь. Если одна из вас уже сидит на полу, но ваши дети хорошо дружат и даже разок встречались поиграть вне школы в своих поясках всех цветов радуги, то та, которая сидит, начнет вставать, а другая замашет на нее и сама нагнется, чтобы приобнять. Если ваши дети – очень хорошие друзья, часто встречались поиграть вне школы и даже ночевали друг у друга, тогда сидящая слегка подвинется, чтобы освободить место стоящей, и вы обниметесь уже на полу. Нина изучала эти правила, потому что не обладала инстинктивным знанием. Работа в магазине, где люди частенько бесцельно бродят, разглядывая книги, предоставила ей полный простор для наблюдений.

Особенно нравилось Нине смотреть, как люди приветствуют друг друга при встрече. Допустим, какая-нибудь дама осматривается в магазинчике «У рыцаря» и размышляет, взять ли ей что-нибудь эротическое или выбрать-таки достойную книгу (вот залог процветания онлайн-магазинов – анонимные покупки), как вдруг замечает вошедшую знакомую. За долю секунды ей предстоит решить, стоит ли показывать, что она ее заметила, и это решение зависит от того, насколько хорошо они друг друга знают и есть ли у нее основания проигнорировать вошедшую (например, та ее еще не увидела или первая одета в костюм пирата).

Их глаза встречаются, и теперь первой даме предстоит решить, бросить ли короткое «привет» и продолжать разглядывать книги или подойти и поздороваться как следует. Она уже думает, что полноценного приветствия не избежать, когда замечает, что ее приятельница зашла в компании другой женщины, которая тоже выглядит смутно знакомой, но первая не может вспомнить, откуда ее знает. Нина так часто становилась свидетельницей подобного, что уже привыкла видеть вспышку паники в глазах дамы, которая идет навстречу приятельнице, отчаянно желая при этом остаться на месте. Теперь приятельница тоже обязана поздороваться, хочется ей того или нет, поэтому она говорит «привет». Первая дама отвечает «привет», затем следуют объятия в соответствии с правилами, описанными выше. Далее приятельница говорит: «Эй, а это Бинди Макарон, кажется, вы уже встречались». (У мамаш определенного возраста сотни знакомых из разных мест, поэтому им постоянно приходится совершать человеческий вариант собачьего ритуала обнюхивания под хвостом).

Первая дама: Привет, Бинди. Мы действительно встречались? (Кивает головой и придает лицу выражение, которое можно трактовать как нечто среднее между дружеской открытостью и легким самоуничижением, чтобы не дать промашку, пока не выяснился источник знакомства. Если выяснится, что они знакомы, потому что одна из них в студенческие годы переспала с парнем другой, то, как вы понимаете, выйдет неловко).

Бинди: Кажется, да! Вы выглядите так знакомо! (Так же кивает головой и выражает жестами готовность одновременно обняться и ретироваться). Ваш ребенок, случайно, не учится у мисс Прямоугольник?

Первая дама: Нет… Моя дочь Элефантин (произносится, конечно же, на французский манер) в классе мисс Лифт. А ваш ребенок, случаем, не ходит на плавание к профессору Бульку из «Юношеской христианской организации»?

Бинди: Нет… Уроки рисования в «Умелых кисточках» по субботам?

Первая дама: Нет… А до школы? Мы ходили в «Обитель гармонии, добра и любви», а вы?

Бинди: Нет, Урсула посещала «Мандаринский центр по раскрытию буддийских чакр».

На этом они сдадутся, пожмут плечами и так никогда и не вспомнят, что на самом деле знакомы потому, что однажды столкнулись машинами и десять минут стояли на улице, обмениваясь информацией по страховкам.

* * *

Если бы вы зашли в магазин сегодня после обеда, то стали бы свидетелями того, как Нина выстраивала на прилавке высокую стопку книг (на вид, довольно неустойчивую), а около двух часов дня внезапно сбила ее на пол. Грохот раздался ужасный.

Человек, только что вошедший в дверь с улицы, остановился и посмотрел на нее с прищуром.

– Лиз на месте?

Мистер Меффо был собственником помещения. Всеми зданиями на бульваре Ларчмонт владели трое-четверо людей. Одна часть бульвара с 60-х годов принадлежала большой семье, которую горячо любили за мягкое отношение к арендаторам. Другим арендодателем выступал инвестиционный банк, который, по большому счету, ни во что не вмешивался. Третьим являлся мистер Меффо. Его считали главным злодеем бульвара, но в действительности он был всего лишь обычным бизнесменом, пытающимся извлечь прибыль. А в этом, как известно, и состоит суть бизнеса. Если бы он разводил на ферме овец, то ходил бы в чепчике и с ягненком, но поскольку он был арендодателем, то носил мобильный телефон и планшет.

К сожалению, арендная плата взлетела до небес, а выручка от продаж за ней не поспевала, поэтому у Лиз появилась привычка прятаться, когда он заходил. Она более-менее справлялась с выплатами: просто пользовалась возможностью, предоставленной ей временем и пространством. Еще она за глаза звала беднягу Мефистофелем, что было не очень вежливо.

– Простите, мистер Меффо, она только что отошла, – Нина надеялась, что грохот падающих книг послужил достаточным предупреждением. Однажды Лиз была занята с покупателем и не смогла вовремя спрятаться, поэтому ей пришлось заплатить ренту вовремя.

Мистер Меффо вздохнул. Он был неплохим человеком, просто хорошим бизнесменом.

– Не могли бы вы попросить, чтобы она мне позвонила? Вы опаздываете с оплатой.

Нина кивнула и улыбнулась, радуясь, что одета как профессионал. Лиз говорила, что они должны выглядеть успешно, а то мистеру Меффо, чего доброго, придет в голову расторгнуть договор.

– Уверена, она помнит, мистер Меффо. Последнее время мы так заняты с посетителями.

Он оглядел пустой магазин.

– Неужели?

– О да, перед вашим приходом здесь была такая толкучка.

– Серьезно? – удивился он, с сомнением посмотрел на Нину и вздохнул: – Что ж, тогда передайте Лиз, что я поспрашивал и нашел людей, заинтересованных в покупке вашего помещения, и эта сделка кажется весьма привлекательной. Быть арендодателем не так весело, как кажется.

Нина ничего не ответила, поскольку никогда и не считала, что быть арендодателем весело.

Он ушел, а Нина ждала еще десять-двадцать минут, пока Лиз не выглянула наконец из кабинета.

– Ушел?

Нина кивнула:

– Ты должна оплатить аренду.

– Я не могу, – ответила Лиз.

– Ты должна, – настаивала Нина.

– Я не могу, – повторила Лиз.

Тогда Нина воскликнула голосом Дадли Справедливого:

– Я оплачу аренду!

– О мой герой! – вздохнула Лиз, и они вернулись к работе.

* * *

Некоторое время спустя Нина наконец позвонила матери. Ей приходилось внимательно следить за временем, чтобы улучить тот момент, когда мама возьмет трубку, что бывало редко. Кэндис Хилл выросла в австралийской глуши 1980-х, когда, по слухам, женщины сияли, мужчины разбойничали и ни у кого из них не было мобильников. И теперь она, ничуть не колеблясь, отключала свой.

– Я не хочу, чтобы меня было слишком просто найти, дорогая, – говорила она, как будто того, что она находится за тридевять земель, было недостаточно.

Нина решила, что в семь утра по китайскому времени у нее должно получиться, поэтому зашла в кабинет магазина незадолго до наступления четырех, когда старшеклассники придут листать комиксы и переглядываться друг с другом через полки. Гудки тянулись, и Нина уже готова была оставить саркастическое сообщение, когда мама взяла трубку.

Конечно, благодаря современным технологиям ее голос звучал так, словно она находилась через дорогу.

– Доброе утро, солнце! – прокричала Кэндис, как часто делала. – Все хорошо?

– Ну, можно и так сказать, – ответила Нина.

– Что я могу для тебя сделать, любовь моя? Мне через час нужно быть на работе. Выкладывай, – сделала она заказ по-китайски, выполняя, как обычно, несколько задач одновременно.

– Уильям Рейнольдс умер.

Повисла пауза, потом послышался мамин выдох. Но она все же попыталась сделать вид, будто не понимает, о чем речь.

– Прости, кто?

– Мой отец, Уильям Рейнольдс.

Кэндис слышала, что Нина в ярости, но ее это не смутило – такой уж она родилась.

– Ах, этот Уильям Рейнольдс! Да… Я надеялась, ты никогда о нем не узнаешь.

Вот за это Нина и любила мать. Та лгала и выдумывала напропалую, но, когда ее уличали, просто признавала поражение и двигалась дальше. Казалось, ей не свойственны ни стыд, ни сожаление.

Но какие бы достоинства ни были ей присущи, Нину это не смягчило:

– Вот я и не знала, так, может, просветишь? Почему, ради всего святого, ты не сказала, что у меня есть отец? Ты ведь знала, что я гадала, кто он. Почему решила, что это хорошая идея – не давать нам видеться? У меня есть сестры с братом!

– Правда? Как мило.

Голос Нины поднялся на октаву.

– Мам, в одном городе со мной живет с десяток родственников! Представь, сколько дней рождений и других детских праздников я пропустила!

Мама засмеялась:

– Тебе не нужны были товарищи по играм, ты прекрасно обходилась без них. Ценность других людей преувеличена.

– В целом я согласна, мам, но мне бы хотелось, чтобы у меня был выбор, – Нина заметила, что вторая рука сжалась в кулак, и потянулась за карандашом. Стала крутить его между пальцев – нервная привычка, которую она превратила в фокус, который можно показывать на вечеринках. Если только прийти на такую вечеринку, где вращение карандаша может произвести впечатление.

Мама помолчала, потом сказала оправдывающимся тоном:

– Нина, из него вышел бы плохой отец. Он был игроком с завышенной самооценкой, и у него была жена.

– Жена – это не черта характера, мам. А почему ты переспала с женатым мужчиной? Что за ерунда? А как же женская солидарность, на первом месте – бабы, на втором – мужики?

– Нина Ли Хилл, ты что, только что назвала меня бабой?

Нина расхохоталась и отшвырнула карандаш. В разговоре с мамой все казалось проще. Отчасти из-за ее австралийского акцента и отношения к жизни в духе «хватит закатывать истерику», отчасти из-за характера. Кэндис Хилл не переносила драм и всяческих страстей. Из-за этого она казалась поверхностной и начинала раздражать, если вы хотели поговорить с ней эмоционально. Например, как Нина, о том, что вся ваша жизнь, как оказалось, была ложью, но в то же время это помогало посмотреть на вещи со стороны.

– Нет, мам, я не называла тебя бабой, но можешь хоть на секунду представить, каково мне?

Кэндис щелкнула языком.

– Нина, все это случилось почти тридцать лет назад. Твой отец был очень красив, мы встретились на какой-то съемке – я даже не помню, на какой – и провели все выходные в моей квартире, а потом я обнаружила, что у него есть жена, которая, если я правильно помню, на тот момент ждала ребенка, поэтому я прогнала его и забыла о нем. Два месяца спустя я узнала, что беременна, и решила оставить тебя. Он ко всему этому не имел никакого отношения, если не считать сорокавосьмичасовых упражнений вначале.

Нине захотелось заткнуть уши и запеть банальное «Ла-ла-ла», но она не выпустила трубку.

Кэндис продолжала:

– Мне хватало денег и времени, чтобы о тебе позаботиться, и я не желала его участия, потому что совсем его не знала и он уже проявил себя не лучшим образом, когда изменил жене. Поэтому я заставила его что-то подписать, чтобы он оставил тебя в покое, и на этом все. Я больше никогда его не видела. Удивлена, что он запомнил мое имя.

– Честно говоря, мам, твое имя могло быть не настолько памятным, как тот факт, что у него есть ребенок. Такое забыть немного сложнее.

(«Не всем это дается так же легко, как тебе»).

– Вот заноза в заднице! Так и думала, что ничего хорошего от него не жди.

– Я бы предпочла вообще ничего от него не ждать. Ты же знаешь, я ненавижу сюрпризы.

– Знаю, в этом ты явно пошла в него, потому что я-то сюрпризы обожаю.

Нина закатила глаза.

– Мы говорим обо мне.

– Мне пора идти. Мы закончили?

– Да. Какова вероятность, что ты сейчас скажешь: «Прости, Нина, ты права, я должна была подготовить тебя к такому неожиданному потрясению»?

Мама фыркнула:

– Никакой. Я не ожидала, что он нарушит слово спустя тридцать лет. Если кто и должен перед тобой извиняться, то это он.

– Ну, он мертв.

– Так ему и надо, – Кэндис вздохнула. – Мне жаль, что он был неудачником, Нина. Но ты уже большая девочка, переживешь, – и с этими словами она отключилась.

Вздохнув, Нина задумалась, станет ли она сама когда-нибудь матерью, и если станет, справится ли с этой работой лучше своей мамы. В детстве Нина грустила от того, что мамы не было рядом, потому что все вокруг твердили ей, как это грустно. Позднее, будучи подростком, она стала злиться на маму, винить ее в своей застенчивости и постоянной тревоге. И наконец, став взрослой, она пришла к выводу, что отсутствие Кэндис, вероятно, было благом. Ее няня, Луиза была замечательной матерью, а ее мать была замечательным фотографом. Биология не предопределяет судьбу, и любовь не зависит от общности ДНК. Убирая телефон и выходя из кабинета, Нина подумала, что существует вероятность, что она в корне не права. Ведь она так часто ошибается.