Онлайн чтение книги Колыбельная для Волчонка
Глава 7

Антошка вспомнил про своего зайца сразу, как только проснулся. Заяц был забыт в песочнице за домом, когда начался ветер. Сначала они с Полиной строили дом из битых кирпичей, а потом посадили туда зайца. Потом пришла баба Поля и принесла груши. Пока ели груши, поднялся этот страшный ветер, и баба Поля подхватила их с Полиной, и они побежали. Панамку сорвало ветром, но баба Поля не велела ее догонять. И сама не побежала, а посадила их с Полиной смотреть журналы и стала закрывать все форточки и балконную дверь. А заяц-то остался! Про него никто и не вспомнил… Вчера, когда они с Полиной понарошку боялись дома, заяц боялся по-настоящему, в своем маленьком доме в песочнице.

При этой мысли нижняя губа Антошки затряслась, а глаза покраснели. Мама крепко спала рядом. Дома было тихо: тетя Лиза повела Полину в детский сад, баба Поля ушла в санаторий. За окном сияло солнце, будто вчерашняя непогода просто приснилась. Антошка вылез из-под простыни и огляделся. Футболку он нашел сразу – она висела на стуле. Шорты пришлось поискать. Он нашарил рукой под диваном свои джинсовые тапочки и сунул в них ножки. Запасную панамку искать не стал. Тихонько открыл дверь и вышел в длинный коридор малосемейки.

Во дворе санатория шла уборка – вчерашний ветер довольно напакостил. Антошка прошел к песочнице и ахнул: прямо на ней, упираясь всеми корявыми ветками, лежал огромный карагач! Мальчик растерялся: еще вчера дерево было целехонько и крепко стояло, бросая на песочницу прохладную тень. И вот под густой листвой дерева не было видно ни домика, ни тем более зайца. Антошка обошел дерево и перелез через толстый ствол. Теперь можно было разглядеть сквозь листву грязно-белое велюровое ухо. Мальчик поднялся на бордюр песочницы и остановился в раздумье. Теперь он сообразил, с какой стороны можно подлезть под корявые ветки, но тут увидел длинную черную проволоку: она тянулась через всю песочницу, уходя дальше, в траву.

Он нагнулся, чтобы убрать ее, уцепился двумя ручонками, и в ту же секунду ощутил мощный удар, пронзивший тело. У чудовищной, разящей силы был цвет – белый. Слепящий свет вмиг превратил зеленый мир в однотонный белый экран. Неведомая ребенку мощь вцепилась в него миллионом безжалостных иголок и стала трясти его, от макушки до кончиков пальцев ног.

Антошка услышал только лязг собственных зубов. Позвать на помощь он не мог. Мальчик не сразу сумел понять, что кто-то посторонний – большой и сильный – подхватил его под мышки и пытается отодрать от страшного провода…

Свечников увидел Антошку из окна своего номера. Он не подозревал, что Ирина с сыном живут в малосемейке. Вспомнив Иринины раздраженные глаза, он только пожал плечами. Мальчик вышел из подъезда и некоторое время постоял, глядя вокруг. Свечникову показалось странным, что мать не появилась вслед за мальчиком. Судя по наблюдениям Сергея, она была типичной клушкой. Или она изменила своим привычкам, или мальчик ушел самовольно. Повинуясь идущему извне странному, непонятному толчку, Сергей поднялся и вышел на улицу. «Куплю газету», – объяснил он свои действия Свечникову-второму, который вопросительно ворохнулся внутри.

Сергей прошел мимо малосемейки, направляясь к киоску «Союзпечать». Мальчик разглядывал поваленное дерево, подходя к нему с разных сторон. Ну гуляет ребенок и гуляет…

Уже отойдя от киоска, Сергей заметил неестественную позу Антошки: он странно тряс головой, держась обеими руками за подобие веревки. А может, проволоки… Провод!

Свечников очутился рядом в три гигантских прыжка. Он подхватил ребенка и мигом сам оказался во власти жестокой силы электричества. Свечникова трясло. Мальчик же мертвой хваткой держал провод, и Сергею никак не удавалось разжать ребенку кулачки. Наконец он мощным рывком оторвал Антошку от провода, и они оба откатились на траву.

Сергей увидел, что с разных сторон к ним бегут люди, и среди них Антошкина мать, бледная как привидение. Сергей поднялся, взял Антошку на руки. Мальчик вцепился в него изо всех сил, пряча перепуганное лицо в Сергеевой рубашке.

Ирина бежала, но за несколько шагов остановилась как вкопанная. И вдруг, неловко махнув рукой, стала оседать на траву… То, что Ирина упала в обморок, Свечникова нисколько не удивило. Он и сам был на грани чего-то подобного. Иринина подруга Лизавета позвала мужиков, Ирину подняли и понесли домой, прочь от опасного места. Лизавета послала соседку за врачом, крикнула, чтобы прислали электриков. Причем сопровождала Лизавета свои поручения коротким, как удар хлыста, матом.

И надо же! Через несколько минут приехала аварийная служба – работать с испорченным проводом. Кто-то распиливал карагач, к подъезду бежал врач из санатория.

А Сергей все стоял, держа на руках потрясенного Антошку, и продолжал шептать ему что-то в ухо, без труда находя нужные и понятные ребенку слова.

Наконец Антошка глубоко вздохнул и, оторвав лицо от Сергея, посмотрел тому в глаза. Сергею показалось – эти карие вишни глянули прямиком в сердце, и он сказал:

– Долго жить будешь, старик.

Свечников привел Антошку домой, когда врач уже уходил.

Лизавета захлопотала вокруг Сергея. Объявила:

– Сейчас будем чай пить. – И помчалась на кухню, уронив по пути телефонный аппарат.

Врач осмотрел растерянного Антошку, что-то сказал Лизавете и ушел.

Ирина лежала на диване, закрыв глаза. Ее пепельные волосы раскинулись по подушке, губы были полуоткрыты, и Свечников, едва взглянув на нее, все сразу вспомнил. Недостающие части картинки нашлись, кроссворд был отгадан. Он вспомнил и лицо на подушке, ему казалось, что он знает, как пахнут эти мягкие волосы, и что он знает, каковы они на ощупь. Сразу же откуда-то из памяти поднялся запах прелой листвы, барабанная дробь дождя за окном, прилипший к стеклу кленовый лист.

– А заяц там остался, в песочнице, – вывел его из задумчивости Антошка.

Свечников секунду смотрел на него, силясь понять, о чем речь, а потом уверенно произнес:

– Я его достану, ты не переживай. Идет?

И они хлопнули по рукам. Услышав голоса, Ирина широко распахнула глаза.

– Антошка! – быстро позвала она, и мальчик с готовностью забрался к матери на кровать. Ирина заплакала, покрывая сына поцелуями.

Свечников тихонько вышел в коридор. Из кухни высунулась удивленная физиономия Лизаветы.

– Я завтра приду, – ответил он на ее немой вопрос и закрыл дверь.

Сергей долго сидел на лавочке под их окном, потом сходил за дом, достал Антошкиного зайца. Не зная, куда себя деть, отправился на Морской вокзал. Там, наблюдая неспешную жизнь теплоходов и катеров, он вспоминал ту странную осень.

Тогда только закончился чемпионат, и команда отдыхала в уютном санатории. В «Озерках». Место красивое – лес, озеро, тишина. Недаром в свое время сюда наезжали партийные боссы, а в межсезонье здесь набирались сил спортсмены и мелкие сошки – местные административные работники.

Шикарные номера-люкс, зимний сад, несколько баров, сауна, тренажерный зал, бассейн – все как надо. Ребята из команды развлекались кто как мог. Восстанавливали энергию в бассейне, на шашлыках, на рыбалке. По вечерам завязывали скороспелые курортные романы.

Свечников испытывал один из приступов своей осенней хандры, когда вдруг непрошено-незвано из мутных глубин подсознания всплывала та злополучная промозглая трасса и открытые, затуманенные наркотой глаза мертвого парня стояли перед мысленным взором навязчиво, как галлюцинации.

Расслабиться не получалось. В такой период алкоголь только обострял в нем воспоминания, и он боялся пить. Вовка Лобарев один знал о его осенних депрессиях и, так уж вышло, привел Сергея в группу психологической реабилитации. Тогда это только входило в моду. Кабинет психотерапевта был в соседнем корпусе, где вообще размещались все процедурные кабинеты.

В комнате в мягких кожаных креслах сидели отдыхающие, звучала приятная тихая музыка, а женщина-психотерапевт монотонно произносила заученный текст. Нужно было закрыть глаза и ни о чем не думать.

Но у Сергея ничего не получалось. Почему-то раздражал этот ровный до равнодушия голос, объявляющий, что сейчас все проблемы уйдут и наступит хорошее настроение. Он открыл глаза и огляделся.

Мужчина в кресле рядом спал, открыв рот. Тучная дама на диване у входа сидела, безвольно свесив руки, и медленно крутила головой «вокруг своей оси». Девушка, которая сидела напротив Сергея, похоже, испытывала то же, что и он сам. Она сидела в кресле, откинув голову назад, и широко открытыми глазами глядела в потолок. Пальцы напряженно сжимали мягкую кожаную обивку кресла. Не нужно было приглядываться, чтобы понять: человек не может расслабиться.