Онлайн чтение книги Королевская кровь. Темное наследие
Глава 3

Вторая половина декабря, Пески, Тафия

Владыка Четерии слово держать умел. Поэтому нашел время среди свалившихся на него городских забот, оставил во дворце молодую жену и полетел в Йеллоувинь.

Опять его приняли как дорогого гостя, и снова возглавлял встречающих высокомерный и почтительный чиновник Винь Ло. Но дракон долгих церемоний разводить не стал. От отдохновения и омовения отказался, приказал позвать тех, кто полетит с ним в Пески, и накрыть обед прямо на берегу озера, среди цветущего золотого императорского сада. И после обеда долго в этом самом озере плавал.

А когда вышел – ждал его на берегу императорский внук Вей Ши, одетый в шелка и золото, со слугой, что держал сумки с пожитками. Дракон ухмыльнулся, поцокал языком, но ничего не сказал: если захотел юноша покичиться знатностью рода напоследок, так холодный воздух в полете быстро дурь из головы выдует.

Ждала Чета и делегация чиновников с местными аристократами для встречи с Нории. И далеко от важных господ заметил дракон крупную фигуру массажистки, что стояла, опустив голову, рядом с еще какой-то женщиной и ребенком. К ним он и направился, одевшись.

Приблизился – женщины рухнули на колени, растянулись на траве.

– Что же ты, Люй Кан? – спросил Четери недоуменно. – Я же тебя не в рабство беру.

– Просить хотела, великий, – ответила массажистка приглушенно. – Откажешь – так тому и быть. Это моя сестра, Ану Кан, и мой племянник. Одни мы друг у друга. Не могу я их оставить. Возьмешь моих родных с собой? Она детский врач, педиатр, работать умеет, лишним ртом не будет.

Четери услышал знакомое слово и обрадовался.

– А сестры-акушерки у тебя нет? – поинтересовался он небрежно. – Нет? Ну и ладно. Найду. Полетели?

Первыми он приказал устроиться женщинам. Затем – делегации. А после – уже новоприобретенному ученику, поколебавшемуся, но поклонившемуся учителю с должным почтением. Чет глянул на будущего императора почти одобрительно.

– Слугу оставь, Вей Ши. У меня ученики сами всё должны уметь.

– Но как же? – засуетился стоявший тут же Винь Ло. – Нельзя оставлять благородного воина без помощи! Кто будет стирать ему одежду и чистить оружие?

– И на ночь одеялом укрывать… А клинок держать тоже помощник будет? – усмехнулся дракон.

Ученик уничижающе взглянул на побледневшего Винь Ло, поджал тонкие губы, взял у растерянного слуги вещи. Терпеливо дождался, пока Четери обернется и все рассядутся. И только потом полез назад, мимо почтительно молчащих сановников и красных от смущения женщин.

Так, с толпой людей на спине, Владыка Четерии и отправился в Пески.

Было, было искушение поиграть в воздухе, дабы к Нории почтенные йеллоувиньцы прибыли достаточно устрашенными, но это оказалось бы не-дип-ло-ма-тич-но. Поэтому летел он ровно, быстро и через несколько часов уже опускался во внутренний двор своего дворца.

Света, как всегда, вышла встречать его – красивая, загоревшая, прохладная. Удивленно посмотрела на спускающихся со спины мужа гостей – не ожидала, что их будет так много, – остановила взгляд на женщинах.

– Это помощницы тебе, жена, – сказал Четери после того как обернулся и выпил чашу крови. Пил жадно, но Света смотрела не морщась, только спросила: «Еще налить?» Дракон мотнул головой – его глаза медленно приобретали обычный цвет. – Обещал же, что врача найду, – добавил он, принимая из ее рук одежду. – Сестра доброй Люй Кан лечит детей. А сама Люй Кан имеет волшебные руки. Массаж делает. Не смог оставить ее там.

Светлана настороженно осмотрела опустившую глаза в пол крупную массажистку, ее сестру, испуганно прижимавшую к себе мальчонку лет пяти, решила, что соперничеством тут и не пахнет, и кивнула. Повернулась к расположившемуся неподалеку стройному йеллоувиньцу, немного синеватому от холода, с длинными черными волосами и узкими темными глазами, и шепотом спросила:

– А это кто?

– А, – вспомнил Четери. – Это мой ученик. Вей Ши, подойди, – позвал он. И, когда внук императора, чуть задержавшись, приблизился, приказал: – Это моя жена, Светлана. Слушай ее как меня. Говорит она на рудложском, поэтому с ней общайся на ее языке.

– Каких она кровей? – не глядя на Светлану, величественно поинтересовался молодой человек. Света улыбнулась – голос у него был приятный, даже чуть напевный, но, как у всех йеллоувиньцев, очень непривычно для рудложского уха ходил от низких и агрессивных, быстрых модуляций до высоких, почти женских.

– Простых, – усмехнулся Чет с обманчивым спокойствием, внимательно отслеживая мимику ученика.

Вей Ши

– Мастер, – глухо, глядя в сторону от Светланы, проговорил тот. – Для меня нет позора подчиняться вам. И клялся я только в этом. Но я не могу служить женщине, тем более простолюдинке, вся слава которой – в ее муже.

Света покраснела и тут же забеспокоилась, примиряюще коснулась руки Чета – не разозлился бы. Йеллоувиньские делегаты, перед которыми и выступал наследник, скромно и терпеливо стояли рядом и молчали, ожидая, чем закончится первое противостояние гордого Ши и учителя.

– А на кухне есть у нас работа? – небрежно поинтересовался Чет у Светы. Та неуверенно кивнула. – Там ведь трудится повариха? Думаю, ученику стоит сначала подраить котлы под командованием поварихи. Тогда подчиняться жене Владыки будет не зазорно.

– Я воин, а не прислуга! – вспыхнул Ши, тонкие губы его изогнулись.

– Воин? – рявкнул Четери, да так, что одетые в шелка сановники качнулись назад в испуге. – Какой ты воин, сосунок?! Ты не воин, ты даже не куколка воина еще, так, тело с руками и ногами. Здесь даже полотер выше тебя, потому что знает и умеет делать свою работу. И запомни: жена моя – с этого дня госпожа над тобой. Понял?

Ши непреклонно выпрямился. Чет покосился на сжавшую его руку Светлану и продолжил уже тише, но со стальной жесткостью в голосе:

– Гордыня – первый враг того, кто учится бою. Так что, – дракон оглянулся, – вставай на ворота, будем гордыню проветривать. На одной ноге, руки в стороны. Спустишься только в кухню, котлы драить. И только после того, как у жены моей попросишь разрешения.

Принц насмешливо хмыкнул, побежал к воротам, полез наверх, как обезьяна, и встал на створку, подняв ногу в колене.

– Света, – предупредил Чет, – не жалей.

– Ну ты и грозный, – прошептала Светлана, сделав большие глаза, – детей наших тоже так гонять будешь? Теперь я понимаю, откуда у тебя прозвище Гроза.

– Это не ребенок, а нахаленок, – отмахнулся Владыка Тафии с усмешкой. – Не научится подчиняться мне – не сумеет подчиниться мечу. Пусть стоит.

Света еще раз, через головы застывших с каменными лицами и старающихся не оборачиваться йеллоувиньцев, посмотрела на парня. Тот держался упрямо, разглядывая город, и черные волосы его струились по ветру. Створки вдруг дернулись – и Ши покачнулся, но устоял. Во двор заходили слуги, удивленно рассматривая невиданное украшение на воротах и громко обсуждая его на своем языке.

– Пойдем, почтенные, – вежливо сказал Четери обеспокоенным йеллоувиньцам, – отдохнете, поедите, и дальше полетим. Владыка Нории ждет нас к вечеру.

Чиновники все как один поклонились ему, затем – удивленно улыбнувшейся Свете и зашагали за хозяином дворца в благословенную тень, оставив своего будущего господина и императора изображать цаплю на тяжелых кованых воротах. Света осталась с женщинами.

– Вы понимаете рудложский? – спросила она.

– Очень плохо, госпожа, – с достоинством ответила массажистка. – Но мы научимся. Если вам не угодно наше присутствие, мы уйдем, не обижайтесь на мужа.

– Да куда вы уйдете? – удивилась Светлана. – Тут пустыня кругом. Вы скажите, вам лучше при дворце жить или в своем доме?

– Не для дворца мы, госпожа, – почтительно сказала Люй Кан. – Мы же не благородных кровей.

Света, по правде сказать, растерялась. Чет принял решение, а куда девать прибывших – непонятно.

– Вы ведь врач? – вспомнила она, обращаясь к сестре массажистки. – Но здесь, к сожалению, нет лекарств.

– Я травы знаю, госпожа, – с еще более жутким акцентом проговорила целительница. – И не только детей лечить могу.

– Прекрасно, – обрадовалась Света. – Травы на рынке можно купить, хоть они и дорогие. Давайте так. Вы пока поживите во дворце, походите по городу, присмотрите себе дом. Деньги на обустройство и закупку трав я вам выдам, а как готовы будете – переедете. Вы начнете во дворце работать, а вы – дома принимать людей. Можете взять помощников. Станете у нас первым медиком Владыки.

Женщины напряженно вслушивались в ее слова, переглядывались.

– Пойдемте, – решила Светлана. – Сейчас вас накормят, а потом я попрошу служанку помочь вам, провести по городу. Не стесняйтесь обращаться к ней, а если понадобится – то и ко мне. Пока у нас тут бардак и все по-простому, но жизнь наладится.

И жена дракона сама повела опешивших сестер в роскошный дворец драконьих Владык.

Нории принял йеллоувиньских гостей ласково, а вот Чету, собиравшемуся сразу после прибытия улизнуть, коротко сказал:

– Побудь на встрече, тебе это понадобится.

– Зачем? – буркнул Четери.

– Если останешься один, – спокойно пояснил Нории, – тебе нужно будет знать, о чем мы договаривались.

Мастер клинков сверкнул глазами.

– Нории, – рыкнул он. Вздохнул, успокаиваясь. – Последний раз прошу. Заклинаю тебя. Скажи ей о проклятии. Скажи о терновнике. Сил моих нет видеть, как вы, два упрямых дурака, к смерти идете.

– Проблемы должны решать мужчины, – с каким-то неживым спокойствием повторил ему Владыка Владык уже сказанное однажды. Глаза его были пусты, и сила изливалась таким потоком, будто он решил за несколько дней опустошить себя, отдав жизнь земле. – И думаешь, как отнесется она к тому, что в несчастьях ее семьи повинны мы? Ты не знаешь характера этой Рудлог. А я знаю. Знаю, что теперь по своей воле она никогда не вернется. Поэтому не спорь со мной. Хватит об этом.

– От тебя идет холод, – проговорил Четери тихо. – Ты думаешь, я могу принять это?

– Придется, – ответил Нории жестко. – И не иди против меня, друг. Я вижу, о чем ты думаешь. Запрещаю тебе с ней говорить.

Мастер клинков сжал зубы.

– Это уже не мудрость, Нории. Это гордость. Только-только одного юнца на ворота за нее выставил. Может, и тебе встать? Проветриться?

– Лучше потом дай мне бой, Чет, – усмехнулся Владыка Истаила. – Отвлечься сейчас мне очень нужно.

Чет кивнул, покачал головой и промолчал. И принял участие в долгих велеречивых переговорах, которые продолжились и на следующий день. Впрочем, и ему они принесли пользу: чиновники, впечатленные показательным наказанием наследника, настойчиво предлагали дракону ту помощь, которая понадобится для Тафии. И Чет, подумав и вспомнив все, что говорила ему мать Светланы, продиктовал им свои пожелания, пообещав, что все будет щедро оплачено. Врачи. Больница. Школа. Хотя бы один супер-маркет. В котором обязательно должны быть детские товары. И книжный магазин с литературой на рудложском языке.

Светлана дожидалась мужа во дворе. Давно уже было темно, она зевала, но упорно ждала. Маячащий на воротах плотной тенью наследник ее так и не позвал, хотя пережил и жаркий день, и двигающиеся туда-сюда створки, и к концу светового дня выглядел уже мрачным, по сторонам не глядел, и руки его, раскинутые в стороны, периодически подрагивали.

Жалость в ней, конечно, плескалась, но не столько к «нахаленку», сколько к Чету. Это же сколько он выдержал в таком обучении, пока научился так танцевать с оружием?

В медленно остывающем дворе вдруг уплотнился воздух, встал серебряной гладью, и оттуда шагнул профессор Максимилиан Тротт. Кивнул Свете, снисходительно вытерпел поцелуй в щеку.

– А Чета все еще нет, – грустно сказала Светлана. – Сегодня, наверное, не будет занятия, Макс.

– Я думал, может, сигналка разладилась, – с сомнением произнес маг. – Вот и пришел в обычное время по ориентирам. Ну, раз нет, обратно пойду.

– Подожди, я хоть молока тебе попрошу налить, – Светлана вскочила. – А может, поужинаешь со мной? Подождешь? Вдруг вернется?

– Нет, – сухо отказался Тротт.

– Ты когда ел сегодня? – словно не слыша его, спросила Светлана. Макс промолчал, и она вздохнула. – На кухне стоит готовая еда. Полчаса – и можешь идти. Все равно тебе надо отдохнуть после перехода.

Слуги быстро накрыли столик прямо во внутреннем дворе, у фонтана. И Света, не обращая внимания на молчаливость гостя, развлекала его беседой. Он видимо расслаблялся, и жареную баранину ел уже с удовольствием, и на вопросы отвечал не так, будто одолжение делает.

В один из моментов оглянулся, недоуменно задержал взгляд на воротах.

– А это кто?

– Второй ученик, – сообщила Светлана жалостливо. – Наказан.

Макс задумчиво всмотрелся в едва видимую тень и вдруг хмыкнул – представил себя там, на воротах. И ведь встал бы.

– Хороший метод воспитания, – сказал он насмешливо и совсем по-человечески, – студентов бы так учить. Хорошо, что наш ректор с драконами знаком не был.

Он потер переносицу, встал.

– До свидания, Света.

– Может, переночуешь у нас? – спросила она с сомнением. – Тут такой воздух, знаешь, как спится? Я еле по утрам вылезаю из кровати.

– Нет, – ответил инляндец ожидаемо. – Я пойду. Четери мое почтение.

Макс исчез, а Света решила все-таки идти спать. И легла ведь, но сон не шел – вся изворочалась, сбила простыни, и тщетно накрывала голову подушкой, и ложилась на место мужа – не могла заснуть, и все тут. Вздохнула, накинула легкое платье и пошла во внутренний двор.

Тяжелое дыхание стоящего на воротах парня она услышала еще с галереи. Остановилась, переживая. Нарушить просьбу Чета? Или все же не помогать?

Все-таки подошла.

– Эй, – позвала она тихо. – Как тебя там? Май Ши? Спускайся давай. Хватит с тебя.

– Уходи. Как великий воин мог взять в жены женщину простых кровей? – раздался сверху злой голос. – И тебя он предпочел моей сестре? Прекрасной деве рода Ши?

Света улыбнулась и пообещала себе приласкать Чета по возвращении.

– Скажу твоему мужу, что ты мужчину без него принимала, – продолжал очень уж дерзкий ученичок. – И что приказ его нарушила не отпускать меня. Вот он тебя и выгонит.

– Ну ты и дурачок, – без обиды сказала Светлана. – Спускайся, герой, кому говорят. Я тебе приказываю. Отоспишься – и завтра на кухню.

– Учитель сказал стоять, значит, буду стоять, – высокомерно ответила тень на воротах. – И меня зовут Вей Ши, женщина. Такие, как ты, обращаются ко мне господин Вей Ши.

– Господин Вей Ши, – с иронией произнесла Света, – ты будешь с беременной женщиной спорить? А что скажешь учителю, если я ноги сейчас застужу?

Парень молчал, и пришлось пойти на военную хитрость.

– Ой, – крикнула она и чуть не рассмеялась от ненатуральности, – живот прихватило! Ох, не дойду до кровати!

И для правдоподобности согнулась и обхватила себя за живот.

Рядом раздался стук – парень спрыгнул с ворот и застонал, тряся затекшей ногой.

– Ну что ты, – произнес он растерянно, – обопрись на меня, говори, куда идти.

– Да конечно, – едко ответила Светлана, – тут еще кто на кого опираться будет. Пойдем, покажу тебе твою каморку. Покоев не заслужил, уж извини, поселю, куда муж распорядился. И ко мне нужно обращаться на «вы», господин Вей Ши. Ну что? Обратно полезешь? Или пойдешь со мной? Все равно ведь уже спустился.

Она, не оглядываясь, пошла вперед. За ней, нахмурившись и прихрамывая, шагал наследник Желтой империи, мрачно рассуждающий, что все женщины коварны, а простых кровей – особенно. И теперь учитель будет уверен, что он слаб и воспользовался первой возможностью уйти от наказания.

Чет прилетел во второй половине следующего дня. Обнял подошедшую Светлану, оглянулся на ворота.

– Пожалела-таки? – спросил он и усмехнулся. Аккуратно провел ладонью по ее животу, поцеловал в висок.

– Я заснуть не могла, – жалобно ответила Света, ластясь к нему, гладя по спине и просительно заглядывая в глаза. – Не сердись. Тебя не было, я себя каким-то палачом почувствовала. Совесть замучила. Четери?

– Я так и думал, – сказал он и добавил со строгостью: – Я не сержусь, но, Света, не балуй мне учеников. Насколько ты сумеешь, конечно.

– Я постараюсь, – пообещала она. Муж только хмыкнул недоверчиво. – Очень-очень. А сейчас нас ждет обед, – проворковала она ему в шею. – Вкусный.

– Самое время, – проворчал дракон. – У меня от этих пе-ре-го-во-ров голова гудит. Так что срочно кормить меня и ласкать.

– Это как раз то, что я умею, – успокоенно пробормотала Светлана. – Кстати, Чет, сюда Макс приходил. Не дождался сигнала, забеспокоился.

– Усердный, – проговорил Четери с удовольствием. – Вот что, жена моя. Задание кормить, – он сжал ее и куснул за ухо, – и ласкать, – Света замурлыкала и потерлась о него, – остается в силе. А потом я тебя снова покину ненадолго. Увлеченность нужно вознаграждать… хотя и рано ему, но рискну.

* * *

Профессор Максимилиан Тротт завершал дела в лаборатории, когда на запястье мягко завибрировала и сжалась сигналка от Четери. Однако природник, заканчивающий плести сложную вязь заклинания нового зелья для министерства здравоохранения, даже не дернулся. Чуть отвлечешься – и погубишь плод почти недельной работы. Настойка на основе сафары южной. Человек, принявший ее, может не спать до пяти суток, а потом, вколов деактиватор, спокойно вернуться к нормальному режиму. Мозг и тело на пятый день действовали так же четко и бодро, как на первый, правда, отоспаться после деактиватора было жизненно важно.

Макс запечатал флаконы с экспериментальными образцами, рядком выставил их на полку, оглядел свою сверкающую лабораторию – и шагнул в Зеркало, как-то мимоходом вспомнив, что не обедал и не ужинал.

На Тафию уже спускались ласковые бархатные сумерки. Все так же мирно плескал фонтан во внутреннем дворе и витал над лазурно-белой плиткой душистый, чуть приторный аромат южных трав и цветов. В стороне, на ступенях у выхода из дворца, угрюмо и упорно начищал какой-то котелок молодой йеллоувинец, видимо, тот самый второй ученик, и скрежещущие звуки от его усердия казались в этой мирной тишине неуместными. На вышедшего из перехода Макса парень посмотрел с любопытством, тщательно скрываемым под маской равнодушия. Тротт присмотрелся – и чуть не присвистнул от удивления. Аура у несчастного посудомоя была очень примечательной.

– Здравствуй! – весело крикнула Светлана. – Молоко у фонтана, попей!

Она забралась на резную, выложенную мозаикой скамью с ногами, скрестила их и выглядела как отдыхающая на курорте. Рядом с ней сидел Чет, лениво откинувшись на спинку скамьи, и поглаживал длинный кожаный сверток, лежащий на коленях, периодически касаясь пальцами Светиной стопы. Между супругами россыпью лежали яркие солнечные мандарины, один из которых и чистила Светлана, добавляя сладости и горечи в воздух.

Макс приветственно кивнул в ответ, вздохнул – внутри от этого запаха заворочался голод, накладываясь на слабость от перехода, – и торопливо пошел к фонтану, взял кувшин с молоком и принялся жадно пить, чувствуя, как почти мгновенно согревается и наполняется силой тело, как крепнут дрожащие руки. Потом умылся, снял рубашку, повернулся к учителю. Мастер клинков уже вставал навстречу.

– Я обещал тебе меч, – сказал дракон торжественно, но это не казалось ни пафосным, ни смешным. – И искал его для тебя – но эти клинки позвали меня, хотя ты и не обучен сражаться обеими руками. Ну ничего. Если покорятся тебе, если выдержишь – научу. Бери. И терпи.

Он развернул сверток, и Макс задохнулся от совершенно детского восторга. Там лежали клинки. Тонкие, изогнутые, льдистые и сверкающие голубоватым лунным холодом. Один чуть меньше другого, с черными рукоятями. От оружия шла чуждая холодная сила, колющая протянутые ладони, отталкивающая, словно магнитом. Четери смотрел внимательно, выжидающе, и Тротт преодолел сопротивление и взял их. И чуть не заорал – руки до плеч прострелило электрическими дугами, клинки раскалились добела – и истаяли, впитавшись в ладони.

– Приняли тебя, – сказал Четери довольно, не обращая внимания на обожженные руки ученика. Макс, сжав зубы и помотав головой, чтобы стряхнуть с ресниц слезы, лечил себя, и боль отступала, оставляя голову пустой, а его самого – совершенно измотанным. Света отвернулась, опустила голову, зато новый ученик поглядывал на него с плохо скрываемой завистью.

– Теперь они всегда будут с тобой, – продолжал дракон. – Слились с твоей аурой, и позвать их сможешь где угодно. Это Дезеиды, Смерть несущие, клинки моего учителя, мастера Фери. Он сам создал их из своей энергии, в них жива частица величайшего воина. Позови их сейчас. Мысленно представь в руках.

Макс дернул пальцами – и в ладони легли черные рукояти. Уже ласково, холодя кожу, прочно уместившись в руках, словно всегда там и были. Как для него сделанные. Идеальные.

– Спасибо за честь, мастер, – с трудом произнес Тротт и поклонился.

– Будь достоин их, – строго проговорил Чет. – Учитель мог нанести сотню ударов, не касаясь земли. Когда мы сражались с ним, на деревьях рядом не оставалось листьев, а люди падали, неспособные вынести звук схватки.

– Но почему ты не взял их себе? – недоуменно спросил Тротт.

Чет усмехнулся.

– К тому времени, как учитель умер, я уже умел создавать свои.

Он развел руки – и в его ладонях появились сияющие клинки.

– Начнем, – сказал он просто. – Объясню тебе отличия.

И он терпеливо начал обучение. Показывал позиции, основные движения, порыкивал, когда что-то не удавалось, и явно сдерживал себя, скорость движения.

– Утром встаешь – и повторяешь. Спать ложишься – и повторяешь, – говорил Четери. – Тогда тело само перестроится на бой двумя руками и будет действовать, не подключая сознание. Помни: с двумя клинками для тебя неважно, сколько вокруг врагов. Важна только твоя скорость. И ритм.

В конце, когда снова дрожали и наливались свинцом руки, а ноги стали заплетаться, Четери вдруг ускорился, начал обидно вспарывать кожу кончиками лезвий, и опять запах собственной крови и невозможность защититься вызвали ярость – а с ней пришла и скорость, и усталость отступила, и последние минуты во дворе разносился непрерывный звон оружия и звук легких шагов сражающихся.

Достать дракона не удалось – лезвие клинка Четери полоснуло по бедру, нога подвернулась, и измученный Тротт рухнул на землю. Перевернулся на спину, чувствуя, как холодит плитка кожу, и глупо улыбнулся, глядя в черное небо с сияющей пылью звезд. Клинки медленно истаивали в руках.

Чет косился на него с усмешкой, протирая оружие. Подошел к ученику.

– Левая рука у тебя совсем слабая, – сказал он недовольно, поднимая Макса за ладонь. – Запястье, пальцы. И дыхание с непривычки сбил. Плохо, ученик. Не так плохо, как я думал, но похвалить не могу.

– Будет лучше, – сипло сказал Макс, залечивая свои раны. – Обещаю.

– А куда ты денешься? – весело удивился Четери. – Тренируй руку. Отжимайся на пальцах.

Света подошла к мужу с полотенцем, и тот облился водой из фонтана, протер тело.

– Смотри, – приказал дракон и опустился на плитку. Светлана присела на край фонтана, откровенно любуясь мужем. – Отжимаешься сначала в обычной позиции, потом упор на пальцы, – Чет легко поднялся-опустился несколько раз, – потом правую убираешь, – он поднял руку, но отжимался так же легко, – а потом груз на спину. Света, встань на меня.

– Я не груз! – с притворным возмущением возразила Светлана. Но сняла тапочки, осторожно прошла по ногам мужа к спине, встала, удерживая равновесие. Чет даже не поморщился.

– Держишься?

– Угу, – и взвизгнула – Четери опустился вниз, поднялся, снова опустился. – Подожди, – сказала она, дракон застыл, – я лучше сяду.

Светлана осторожно села, скрестила ноги и заулыбалась – муж под ней ходил вверх-вниз, и ощущения были, будто ее на качелях катали. Наклонилась, обхватила его за шею и тихо, горячо прошептала на ухо:

– Ты такой сильный, Четери.

Дракон смешливо фыркнул, опустился на землю, подождал, пока она сойдет.

– Пробуй, – сказал он Максу, снова присосавшемуся к кувшину с молоком. – Чтобы окрепнуть, в день нужно делать минимум пятьсот раз на пальцах. Но не переусердствуй, груз добавляй постепенно, чтобы не вывернуло запястья и суставы.

И Тротт, хоть сил не было вообще, послушно опустился на плитку, завел правую руку за спину и начал отжиматься. Чет его не останавливал – с наслаждением пил какой-то ягодный морс и блестящими глазами поглядывал на заливающегося потом обладателя кучи научных наград и степеней.

Макс сломался на третьей сотне. Упал на плитку, больно приложившись подбородком, и закрыл глаза. В ушах шумело, пальцы болели, левую руку он почти не чувствовал. Услышал шаги – и перевернулся, сел. Над ним стоял дракон, и на лице его была прямо-таки отцовская гордость.

– Я доволен твоим упорством, – сказал Чет. – Вставай. Обмоешься, и будем ужинать. И, – он понизил голос, – сделай лицо не таким страдающим, а то Светлана от жалости уже готова плакать.

Света потерла нос и извиняющеся улыбнулась Максу.

Воскресенье, 18 декабря, Блакория

С утра у дома придворного мага Блакории появился нежданный посетитель. Потоптался на крыльце, сдернул перчатку и решительно нажал на звонок.

В доме было тихо и сонно. Даже повар на кухне посудой погромыхивал деликатно, приглушенно, и почти неслышно шуршали метелками горничные, собирая пыль, да дворецкий просматривал на свет хрустальные бокалы, дабы укорить потом прислугу за найденные пятна.

Звонок привел дворецкого в недоумение – все знакомые хозяина знали, что в такую рань приходить бесполезно. Слуга аккуратно запер бокал в шкафчик и неспешно двинулся к двери.

На пороге стоял молодой человек лет девятнадцати, ежась от мороза, и, хотя одет он был тепло, щеки его уже покраснели и в носу хлюпало. Однако вид он имел решительный и даже отчаянный.

– Я к ректору фон Съедентенту, – выпалил он и постучал ногой о крыльцо. Звук получился деревянный.

– Господин ректор по делам академии принимает на рабочем месте, – сухо ответил дворецкий. – Сейчас выходной, молодой человек, беспокоить его я не буду.

– А я по его заданию, – довольно нахально высказался студент и потер ладонью красный нос. – Он говорил, это очень важно! А в университете его застать невозможно, я всю неделю пытался…

Дворецкий поколебался.

– В любом случае раньше полудня он не сможет вас принять, молодой человек.

– Я… подожду здесь, – жалобно сказал студент и шмыгнул носом. – Это правда важно и срочно.

Слуга с каменным лицом оглядел посетителя, подумал, что вряд ли барон обрадуется, если носитель важной информации примерзнет к порогу и скончается тут же от холода, и отступил в сторону. Опять придется вызывать огонь на себя.

– Проходите. Я провожу вас в малую гостиную. Выпьете чаю, согреетесь. Будем надеяться, лорд фон Съедентент быстро… освободится. Как вас представить?

– Руфус Винхальтер, – молодой человек топал за дворецким, разматывая с шеи широкий колючий шарф и с восторгом глядя на большую прихожую, на тяжелые двери и мрачноватую обстановку. Никто из студентов здесь не бывал, а вот он теперь сможет рассказать друзьям, как живет ректор. Зашел в гостиную и, скинув на кресло пуховик, подбежал к камину, протянул к огню руки.

– Как здесь здорово, – сказал он с восторгом. Обернулся, наткнулся на предупреждающий взгляд сопровождающего. – Я не буду ничего трогать, честно. Я подожду.

Мартину фон Съедентенту спалось очень сладко. Было тепло, где-то на краю сознания мозг улавливал потрескиванье поленьев в камине, и одеяло было мягким, и снилась барону какая-то приятная чушь с зелеными полянками и прогуливающимися по ним лошадьми. И он с удовольствием бы досмотрел сон до конца, но этому помешала суровая реальность в виде голоса дворецкого, призывающего хозяина проснуться.

– Виктор, – прорычал очень злой будущий ландграф, открыв один глаз и узрев нарушителя, – уволю к чертям собачьим! Пошел вон!

Дворецкий, на всякий случай держась подальше от кровати, с каменным лицом повторил:

– Простите, милорд, но я подумал, что это важно для вас. Вас дожидается господин Винхальтер, ваш студент. Он сказал, что здесь по вашему заданию.

– Какому к чертям заданию! – рявкнул барон в подушку и натянул на себя одеяло. – Не было у меня никаких заданий! Гони его прочь!

Дворецкий незаметно покачал головой и направился к двери. С тех пор, как хозяин внезапно примкнул к секте, проповедующей воздержание, характер его сильно испортился. А раньше, бывало, выпустишь из спальни девиц, принесешь кофе, и тебе еще и премию вручат от приподнятого настроения.

– Постой, – вяло пробубнил из-под одеяла Мартин и неохотно высунул наружу ногу, пошевелил пальцами. – Я вспомнил. Лучше бы не вспоминал. Так, отвлеки его, накорми…

– Уже, милорд, – почтительно сказал Виктор.

– Еще неси, – приказал Март, – студенты всегда голодные, сколько ни корми, мне ли не знать. Я сейчас очухаюсь, мозги в рабочее состояние приведу… Завтрак мне сюда, Виктор.

– Будет сделано, милорд, – вежливо сказал дворецкий и удалился.

Через полчаса ректор магакадемии и будущий ландграф спустился в малую гостиную. И застал там дрыхнущего на диване студента. Он бы даже умилился, если бы оный студент тем самым не напомнил ему об опустевшей теплой кровати.

– Винхальтер, подъем!

Парень подскочил.

– Я не сплю, не сплю! Повторите вопрос, профессор!

Лицо его приобрело осмысленное выражение, он огляделся с недоумением, потер сонные глаза и встал.

– Простите, господин ректор. Я ждал, ждал и сам не знаю, как заснул.

– У меня были дела, – сурово объяснил Мартин. – Итак, что вас привело ко мне?

Студент зевнул широко, с оттяжкой, вызвав в королевском маге прямо-таки злобную ненависть.

– Я это… – пробормотал он. – По делу.

– Я уже понял, – сообщил строгий ректор, усаживаясь в кресло напротив. – По какому?

– Вы обещали, если что-то про конец света найдем, поможете с экзаменами, – студент выжидательно посмотрел на мага.

– Смотря что нашли, – подтвердил Мартин. – Говорите, Винхальтер, не тяните время. Неужто осилили весь список тидусских эпосов?

– Я их вообще не читал, – признался студент. Март мрачно поднял брови, и юноша торопливо добавил: – Я в другом месте нашел. Я же подрабатываю, господин ректор, в музее династии Гёттенхольд. И, когда вы задание давали, я прочитал его на стенде. И что-то вспомнилось. Я долго ходил, пытался вспомнить, где же я видел упоминание о конце света. И вот.

Мартин чуть не застонал от столь бессвязной речи.

– Что вспомнили? – доверительно спросил он.

– Так я… это… Пошел посмотреть. А там – надпись!

И студент уставился на ректора с гордым видом кота, который первый раз сходил в лоток.

– Где? – медленно зверея, уточнил Мартин. – Что за надпись?

– На копии поминального камня одного из Гёттенхольдов, – неожиданно четко сказал студент. – Они, господин ректор, Гёттенхольды то есть, перед смертью писали наставление сыновьям. Те, кто успевал, конечно. И потом это длинное наставление выбивалось золотом на широкой плите, чтобы потомок, навещая родителя, всегда его видел. И вот в музее стоят копии этих поминальных плит, сами-то они на кладбище старой династии. Их совсем недавно сделали, копии, потому что от непогоды плиты разрушаются…

– И что там написано? – поинтересовался Мартин нетерпеливо.

– А я сфотографировал. – Студент полез в карман и вынул довольно-таки помятую фотографию. – Не всё понимаю, если честно. Камню почти шестьсот лет, что-то стерлось.

Мартин взял фотографию и некоторое время глядел на нее, постепенно мрачнея.

– Да, – сказал он со вздохом. – Молодец, Винхальтер. Проводишь сейчас меня к камню, нужно самому посмотреть.

– Экзамены? – рискнул напомнить пытливый юный ум.

– Раз обещал – будут тебе экзамены, – с видом мученика подтвердил Мартин. Парень просиял. – Но это только на ближайшую сессию распространяется, Винхальтер. Следующую придется сдавать самому.

– Конечно! – радостно и очень убедительно ответил студент.

Тем же вечером у Мартина дома собрались друзья. И фон Съедентент, облокотившись на стену под светильником, подсвечиваемый отблесками огня из камина, с выражением зачитал текст с фотографии.

«Знай же, что весною встретилась мне старуха Гретта, про которую говорили, что видит она будущее. Она бросилась под копыта моего коня, и Рьеверн встал как вкопанный. И сказала она мне: „Великий король! Сильна твоя кровь, однако и она ослабнет и семя твое в веках истончится. И с концом Гёттенхольдов начнется конец мира сего. Где твой повелитель, король-ворон?“

„Что ты видела, Гретта?“ – спросил я почтительно, ибо старость, пусть и безумная, требует уважения.

„Видела я Смерть под небом другого мира, мой король, – ответила она, – и смерть Смерти. Видела я камни, видом похожие на застывшую кровь, силы невиданной, которые могут вернуть ее. Изгнана смерть огнем! И твердо держат потомки богов Туру, закрывая ей возможность вернуться. Камни те – божественная рута, смолой свернувшаяся; каждый, обладающий таким, увеличивает силу свою. А вступивший в брак с огнем может тот камень заменить, силу огненную впитав“.

Речь ее становилась бессвязной, но я внимательно слушал, потому что говорила она о тех вещах, которые для дома нашего были непостижимы от начала веков.

Мартин фон Съедентент

„Явлено было мне, что в вершину года, – говорила она, ухватив меня за сапог, – камень нужно окропить кровью пленника и кровью пленившего, се будет ключ от ворот блистающих и ослабит запрет. Падут же врата тогда, когда сила владык земных иссякнет“.

Заклинаю тебя, сын мой, собери провидцев, ибо старуха уже умерла и больше ничего я добиться от нее не смог. Возлагаю на тебя и потомков моих обязанность найти тот камень и открыть путь на Туру нашему божественному покровителю».

Мартин закончил читать и помахал фотографией.

– Ну что? Впечатляет?

– Впечатляет, – расстроенно подтвердила Вики и вздрогнула – в камине звонко треснуло полено.

Тротт молчал, уйдя в себя и рассеянно поднося к губам бокал с вином. Мартин не стал включать верхний свет, оставив для уюта только напольные светильники, и выражение лица инляндца было сложно рассмотреть.

– Ну что же, – подвел итог Алекс. – Для бреда слишком много пересечений с сегодняшним днем. А значит, подтверждается то, к чему мы пришли самостоятельно – все происходящее: и иссякающая стихия Смерти, и буйство нежити, и пространственные прорывы – связано с отсутствием Черного Жреца. По всей видимости, он изгнан в другой мир, и, чтобы вернуть его, нужно провести некий ритуал.

– Да, только нужно теперь понять, что это за ритуал, – сердито сказала Виктория. Она всегда злилась, когда чего-то не понимала. – Что за камень? Что за пленник и пленивший?

– Если смерть – пленник, то пленивший, по логике, огонь, – Мартин уселся в кресло и задумчиво оглянулся на пляшущее в камине пламя. – Вечный Воин. А кровь – кровь их потомков, полагаю. Если только это не метафора и кровью смерти и огня не обозначены их стихии, например. Или еще что-то столь же поэтичное. Учтите, что я переводил со староблакорийского, часть надписи не поддается прочтению, да и смысл при переводе на современный язык может немного меняться. Остается надеяться, – добавил фон Съедентент с невеселым смешком, – что у почившего Гёттенхольда была крепкая память и он не переврал слова старой ведьмы. Забавно все-таки, что мы вынуждены опираться на перевод воспоминаний умирающего о бреде безумной.

– Есть другой вариант? – огрызнулась Виктория.

– Ты еще не похвалила меня за этот, – вкрадчиво сказал барон и посмотрел на ее губы, опустил взгляд ниже и снова нахально взглянул в глаза. На лице его она увидела удовольствие от того, что она сейчас здесь, в его доме, в его кресле – и привычно фыркнула:

– Тебя за что хвалить? За эксплуатацию студентов?

– Он вовсе не выглядел угнетенным, поверь, – заверил ее Мартин. – Да и вообще, за угнетением неофитов обращайся к Максу, он в этом деле светоч и образец. Малыш, ты чего молчишь? Заснул?

Тротт поморщился и допил вино.

– Не вижу причин для оживления и радости, – сухо проговорил он. – Положим, конец света возможно остановить, если вернуть Черного Жреца. Для этого всего-то нужно найти неизвестный камень, окропить его неизвестно чем в непонятно какой день и ждать, пока ослабнет сила королей. А если это сработает, в чем я сильно сомневаюсь, вспомним видения Алекса про тысячи чудовищ из Нижнего мира. Не открытие ли прохода для бога спровоцирует массовое нашествие таких тварей, как тха-охон-ги? И не будет ли это катастрофичнее падения стихий?

– Ну что, – жизнерадостно вмешался Мартин, – перспективы отличные. Если не пытаться вернуть Жреца, конец света точно наступит вместе с уходом магии и катаклизмами. Если пытаться – есть большой риск, что нас всех сожрут гигантские муравьи и добьет война.

– Может, именно отсутствие Смерти на Туре и уход магии поспособствуют открытию порталов, – возразила Вики.

– Предположения, – проворчал Макс недовольно. – Вот именно, что мы гадаем, а не знаем. А для принятия решений нужны факты.

– Да, о фактах, – вспомнил Свидерский. – Первая партия твоих камер со спектральным ви́дением готова, Макс. Уже договорились, что их установят в Северных горах, в сейсмоактивном районе. Если будут открываться переходы, увидим и сможем изучить. И, пожалуйста, зайди ко мне завтра, подпиши патент, иначе следующую партию не скоро запустят.

Макс сухо кивнул.

– Данилыч, – окликнул ректора МагУниверситета Мартин, – а что сказал Алмаз по поводу твоих видений? Удалось встретиться с ним?

– Мне иногда кажется, что Дед ставит на нас особо опасные эксперименты, – сказал Александр с веселой досадой. – Он накумарил меня до состояния овощной икры. И, пока я видел себя повелителем Вселенной и крутил шарик Туры на ладони, поковырялся в моем сознании. Кстати, Малыш, тебе стоит поговорить с ним на предмет его травок. В транс отправляют за две затяжки. Правда, руки-ноги отказывают и тела не чувствуешь, но зато сознание расширяют так, что возвращаться не хочется. И ощущения… экстатические.

– Правда? – заинтересовался Март, наткнулся на суровый взгляд Вики, улыбнулся широко и поднял руки. – Я только попробовать, мамочка, клянусь.

– Я обойдусь, – буркнул Тротт. – Что Дед сказал по поводу войны?

– А что там говорить, – серьезно ответил Свидерский. – Как только первый приход отпустил, видения снова полились. Чистенькие, яркие, просто загляденье. Танки против тха-охонгов. Провалы в земле, откуда они выползали. Захваченные города. Огромное войско… но какое-то средневековое, что ли. Алмазыч всё считал и выгнал меня. А, нет, перед этим пробубнил, что поговорит с коллегами из старшей когорты и чтобы мы не лезли в божественные замыслы, ибо Великим Стихиям вернее знать, как возвращать одного из них, и не человеческого это уровня дело.

– Если так, то почему же они раньше его не вернули? – ехидно поинтересовался фон Съедентент. – Или это невозможно – и раз они не могут, то мы и подавно?

– Я не успел спросить, – Алекс развел руками. – День потом отходил от Алмазовых травок.

– И что нам теперь делать? – расстроенно спросила Виктория. – Искать камни, которые кровь богов? Упоминание о них?

– Угу, – мрачно подтвердил Март. – И, если найдем и решим этот ребус, – очень хорошо подумать, открывать проход или нет. Потому что мне, конечно, совсем не хочется лишаться силы и стареть. Но войны мне, наверное, не хочется больше.

И четверка магов вдруг в первый раз задумалась о том, что́ грядущий катаклизм принесет лично им. Старость. Немощь. И скорую – для тех, кто мог прожить еще столько же лет, – смерть.