Онлайн чтение книги Кричащая лестница
6

«Локвуд и Компания

Хорошо известному агентству парапсихологических исследований «Локвуд и Компания» требуется новый младший оперативный сотрудник. Его обязанности: анализ сообщений о появлении призраков на месте и их ликвидация. Претендующий на это место должен быть ВОСПРИИМЧИВЫМ к сверхъестественным феноменам, хорошо обученным, предпочтительно женского пола и не старше пятнадцати лет. Просим не беспокоиться людей, склонных к пустой трате времени, мошенников и лиц с криминальным прошлым. С предложениями обращаться в письменном виде, приложив свою фотографию, по адресу: Лондон, Портленд-роу, 35».

Я стояла на улице, глядя вслед отъезжающему такси. Звук мотора пропал вдали, и сразу стало очень тихо. Бледный солнечный свет отражался на асфальте и выстроившихся в ряд, бампер к бамперу, машинах по обеим сторонам улицы. Неподалеку в пыльном солнечном луче возился маленький мальчик, двигая взад-вперед по бетону пластмассовые фигурки агентов и призраков. У агентов были тоненькие рапиры, призраки напоминали развевающиеся на ветру простыни. Кроме этого мальчишки вокруг не было ни души.

Это был жилой квартал, как и все остальные в этой части Лондона. Дома здесь стояли старые, еще викторианской эпохи, со ступеньками, которые вели к каждому крыльцу прямо с улицы, с колоннами возле крыльца. С колонн свисали набитые лавандой корзины. Этот квартал носил следы былого, теперь изрядно потрепанного, аристократизма. И здешние дома, и их обитатели когда-то явно знавали лучшие дни. На углу находилась маленькая зеленная лавка – из тех, где можно купить буквально все, от апельсинов до обувного крема, молока и магниевой вспышки. Возле лавки на покосившемся столбе висела призрак-лампа, тоже видавшая виды. Ее большие ставни были закрыты, импульсные лампы потемнели, линз вообще не наблюдалось. Столб и все железные части призрак-лампы покрылись ржавчиной.

Ну что ж, начнем все по порядку. Я взглянула на свое отражение в зеркальце бокового вида ближайшего ко мне автомобиля, сняла бейсболку, провела пальцами по волосам – достаточно ли хорошо я выгляжу для кандидатки в столичные оперативники? Произвожу впечатление человека, имеющего отличный послужной список и высокую квалификацию? Или скорее похожа на провинциальную девчонку, получившую за последние семь дней отказ в шести агентствах? Трудно сказать.

Я пошла по улице.

Дом 35 по Портленд-роу оказался четырехэтажным белым особняком с выгоревшими зелеными ставнями и розовыми цветочками в оконных ящиках. Внешне особняк выглядел еще более обветшавшим, чем дома по соседству. Буквально каждая поверхность здесь просила, чтобы ее заново покрасили или хотя бы хорошенько помыли. У ограды висела небольшая деревянная табличка с надписью:

«Э. Дж. Локвуд и Компания, исследователи. После наступления темноты позвоните в колокольчик и ожидайте за железной чертой».

Я на секунду остановилась, с грустью вспоминая красивый таунхаус агентства «Тенди и сыновья», просторные офисы в «Аткинс и Армстронг» и прежде всего сверкающее стеклами огромное строение агентства «Ротвелл» на Риджент-стрит… Но собеседования ни в одном из них я не прошла. И выбора у меня уже не было. По Сеньке и шапка.

Толкнув хилую железную калитку, я ступила на узкую, мощенную треснувшими каменными плитками дорожку. Справа от меня виднелись крутые ступеньки, спускавшиеся во внутренний дворик у цокольного этажа, это было тенистое местечко, увитое разросшимся плющом, заставленное неухоженными растениями и торчащими из кадок деревцами. По обеим сторонам дорожки, по которой я шла, в землю были вкопаны железные полосы, рядом стоял столб с висевшим на нем большим колоколом с деревянной колотушкой. Впереди виднелась покрашенная в черный цвет дверь.

Проигнорировав колокол, я переступила железную черту перед порогом и громко постучала в дверь.

Очень скоро из нее выглянул толстенький юный коротышка в больших круглых очках.

– А, еще одна, – сказал он. – А я думал, что на сегодня мы уже закончили. Или вы новая рассыльная от Арифа?

– Кто такой Ариф? – спросила я.

– Владелец магазинчика на углу. Обычно он в это время присылает к нам кого-нибудь с пончиками. Но у вас, похоже, нет с собой пончиков. Жаль, – разочарованно ответил очкарик.

– Нет. Но у меня есть рапира.

– Значит, вы еще одна кандидатка, – вздохнул толстячок. – Ваше имя?

– Люси Карлайл. А вы мистер Локвуд?

– Я? Нет.

– Так я могу войти?

– Да. Последняя перед вами девушка только что зашла. Судя по ее виду, долго она у нас не задержится.

В это время из глубины дома раздался истошный крик. Он эхом пролетел над увитыми плющом стенами, вспугнув сидевших на деревьях птиц. Я ошеломленно отпрянула назад, автоматически выхватив висевшую у меня на поясе рапиру. Крик сменился какими-то булькающими звуками, а затем окончательно стих. Я удивленно следила за стоящим в двери очкариком. Он даже не шелохнулся.

– Да, вот так, – сказал он. – Ну что ж, вы следующая. Проходите.

Ни тот крик, ни этот неприветливый юнец не добавили мне уверенности, поэтому я наполовину уже готова была извиниться и уйти. Но после двух проведенных в Лондоне недель у меня почти не оставалось вариантов. Провалюсь здесь, у Локвуда, и придется наниматься в ночную стражу вместе с другими безнадежными мальчиками и девочками. Между прочим, в том, как развязно вел себя со мной этот очкарик-толстячок, четко читалось, что он как раз очень надеется на то, что я уйду. Ну уж нет, не дождешься. И я быстро прошла вслед за неприветливым парнем в прохладный просторный холл.

Пол здесь был выложен паркетными плитками, стены увешаны книжными полками из красного дерева. На полках вместо книг вперемешку лежали туземные ритуальные маски, горшки, иконы, ярко раскрашенные раковины и сушеные тыквы. Рядом с входной дверью стоял узкий столик для ключей, а на нем – лампа с подставкой в виде хрустального черепа. За столиком я увидела большую потрескавшуюся кадку для растений, из которой торчали зонтики, трости и рапиры. Дальше была вешалка, возле которой я притормозила.

– Подождите минутку, – сказал очкарик. Он по-прежнему оставался возле открытой двери.

Очкарик был чуть старше меня, примерно одного со мной роста, но, конечно, гораздо массивнее. Черты его лица казались какими-то размытыми, единственной запоминающейся деталью можно было, пожалуй, считать только мощную квадратную нижнюю челюсть. За стеклами очков я рассмотрела ярко-синие глаза. Волосы у парня были светлыми, почти песочного цвета, и очень толстыми, они напомнили мне лошадиный хвост. На парне были белые кроссовки, джинсы и небрежно заправленная в них, выпирающая на животе футболка.

– Теперь уже с минуты на минуту, – сообщил он.

Шум голосов внутри дома становился все громче. Затем с грохотом распахнулась боковая дверь, и из нее вылетела хорошо одетая девушка с пылающими глазами, бледным как мел лицом и судорожно зажатым в руке плащом. Она пролетела мимо, окинув меня яростным и одновременно презрительным взглядом, обогнула толстячка, пинком открыла входную дверь и мгновенно исчезла.

– Хм… Совершенно очевидно, что она дошла только до второй части собеседования, – заметил толстячок. Он закрыл за девушкой дверь и поправил очки на своем поросячьем носике. – Ну что ж, если хотите, можете следовать за мной.

Он провел меня в ярко освещенную солнцем, уютную гостиную с белыми стенами и украшенную, как и холл, многочисленными артефактами и тотемами. Рядом с низеньким кофейным столиком стояли два легких кресла и диван, а за столиком на одном из кресел сидел высокий тощий парень в темном костюме.

– Я выиграл, Джордж, – сказал он. – Я знал, что будет еще одна.

Подходя, чтобы поздороваться, я, как всегда, внимательно прислушивалась к своим ощущениям, не только внешним, но и внутренним. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать.

Наиболее примечательным был округлый, довольно объемистый предмет, лежавший на столе и накрытый бело-зеленым клетчатым носовым платком. Интересно, увидев именно этот предмет, так поспешно ретировалась та девушка? Я решила про себя, что именно так и было. Еще я уловила тонкие, едва слышные шумы. При желании я смогла бы сказать об этих шумах больше, если бы сконцентрировала на них свое внимание. Но это означало бы, что я застыну перед кофейным столиком как изваяние, закрою глаза и раскрою от напряжения рот – не самая эффектная поза для того, чтобы начинать собеседование, правда?

Поэтому я просто подошла ближе и пожала руку сидевшему за столом парню.

– Привет, – сказал он. – Я Энтони Локвуд.

У него были очень яркие, блестящие темные глаза и симпатичная усмешка.

– Очень рад познакомиться. Чаю? Или Джордж вам уже его предлагал?

Толстячок пренебрежительно махнул рукой.

– Я подумал, что с чаем можно подождать, пока она не пройдет хотя бы первый тест, – сказал он. – Кто знает, не сбежит ли она после этого. Я и так израсходовал за сегодняшнее утро слишком много чайных пакетиков.

– Ну зачем же так сразу сомневаться в человеке, – сказал Энтони Локвуд. – Давай, Джордж, иди поставь чайник.

Не похоже, что слова Локвуда убедили толстячка.

– Ну ладно, – сказал он. – Чайник я, конечно, поставлю, но готов поспорить, что она у нас не задержится.

Толстячок медленно развернулся на каблуках и чинно выплыл из гостиной.

Энтони Локвуд указал рукой на свободное кресло.

– Вы должны простить Джорджа, – сказал он. – Мы проводим собеседование с восьми утра, и он сильно проголодался. И к тому же был абсолютно уверен, что та девушка, которая была перед вами, – на сегодня последняя.

– Мне очень жаль, – ответила я, – но, боюсь, пончиков у меня для него нет.

– Почему вы сказали про пончики? – быстро стрельнул на меня глазами Локвуд.

– Джордж сказал, что вам ежедневно приносят пончики.

– М-м, а я уж на секунду подумал, что вы медиум.

– Я медиум.

– Я имел в виду не совсем это. Ладно, неважно.

Он удобнее уселся в кресле и разгладил какие-то лежащие перед ним на столе бумаги. Лицо у Локвуда было очень худое, с длинным носом и торчащей надо лбом копной темных непослушных волос. Я с удивлением отметила, что он был едва ли старше меня. Просто держался настолько уверенно, что я не сразу смогла определить его возраст. Только теперь я впервые отметила, что в собеседовании не принимал участия никто из взрослых инспекторов.

– Из вашего письма я понял, что вы из Северной Англии, – сказал Локвуд. – Из… Шевиот Хиллс. Это не у вас там несколько лет назад произошел один громкий случай?

– Ужас шахты Мартон, – кивнула я. – Да. Тогда мне было пять лет.

– И для того, чтобы справиться с Гостями, были вынуждены приехать из самого Лондона оперативники агентства «Фиттис», я правильно помню? – спросил Локвуд. – Я читал об этом в «Британском вестнике появлений призраков».

– Местным жителям запретили тогда нос высовывать на улицу, и пока агенты работали, мы должны были сидеть по домам, закрыв окна ставнями. Но я все равно сумела подсмотреть. Видела, как в лунном свете плывут над дорогой эти призраки. Похожие на маленьких девочек светящиеся размытые облачка.

– На маленьких девочек? – удивленно посмотрел на меня Локвуд. – А я думал, это были призраки погибших под землей шахтеров.

– Поначалу да, но это были Перевертыши. Перед тем как исчезнуть, они несколько раз меняют свое обличье.

– Понятно, – кивнул Локвуд. – Звучит правдоподобно… Ну, хорошо. Если так, то совершенно очевидно, что о своем Даре вы узнали с самого детства. О том, что обладаете способностью Видеть лучше, чем большинство других детей. К тому же в вас уже тогда было достаточно отваги, чтобы использовать свой Дар. Однако из вашего письма следует, что способность Видеть – не единственное и не самое сильное ваше качество. Вы способны также Слышать. А еще у вас есть способность Осязать.

– Вообще-то моя самая сильная сторона – умение Слышать, – сказала я. – С раннего детства я начала слышать шепчущие на улице голоса, причем после наступления комендантского часа, когда все жители городка сидят по своим домам. Правда, Осязание у меня тоже острое, хотя часто сливается с тем, что я слышу. Эти два ощущения сложно отделить одно от другого. По-моему, Осязание – это что-то вроде спускового крючка, который высвобождает эхо минувших событий.

– В этом неплохо разбирается Джордж, – сказал Локвуд. – Я – нет. Я Гостей не слышу. Моя сильная сторона – зрение. Я способен Видеть свечение смерти, следы призраков и прочие мерзкие вещи… Не самое веселое зрелище, – усмехнулся он. – Ну хорошо, вернемся к делу. Итак, вы прошли курс обучения у местного агента… – он заглянул в свои бумаги, – …у местного инспектора по фамилии Якобс, правильно?

Я вежливо улыбнулась, хотя у меня свело желудок от напряжения – наш разговор сворачивал на опасную тему.

– Да, это так.

– И несколько лет работали с ним.

– Верно.

– Он обучал вас, и вы под его руководством поднялись до агента Четвертого разряда?

– Да, – слегка заерзала я в своем кресле. – Прошла с ним все разряды от Первого до Четвертого.

– Хорошо, – Локвуд поднял на меня глаза. – Однако, как я заметил, выпускного аттестата у вас нет. И нет даже рекомендательного письма от мистера Якобса. Это несколько странно, вы не находите? В подобных случаях наставник всегда дает своему ученику хотя бы письменную рекомендацию.

– Он ничего мне не дал, – глубоко вздохнула я. – Наше сотрудничество прервалось… внезапно.

Локвуд молчал. Он явно ждал продолжения.

– Если хотите услышать всю историю, я могу ее рассказать, – тяжело вздохнув, сказала я. – Видите ли, я… Я просто не выдержала, вот и все.

Я помедлила, слушая, как колотится в груди мое сердце. Все предыдущие собеседования заканчивались именно на этом месте.

– Ладно, расскажете подробнее в другой раз, – Локвуд улыбнулся. От его улыбки в комнате сразу стало еще светлее. – Знаете, не могу понять, что это Джордж там так долго копается. Приготовить чай за такое время могла бы даже дрессированная обезьяна. Ну хорошо, перейдем к тестам.

– Что это за тесты? – поспешно поинтересовалась я. – Вы будете задавать мне вопросы?

– Не совсем так. Видите ли, мисс Карлайл, я не слишком доверяю рекомендациям и свидетельствам, с которыми приходят на собеседование кандидаты на вакантную должность. Предпочитаю увидеть их Дар в действии своими собственными глазами… – он взглянул на свои часы. – Даю Джорджу еще минуту, а за это время кое-что расскажу вам о нас. Мы новое агентство, лицензию получили всего три месяца назад. Мы, конечно, зарегистрированы в ДЕПИК – Департаменте парапсихологических исследований и контроля, но не состоим у них на дотации, как «Фиттис» или «Ротвелл» и другие крупные агентства. Мы независимое агентство, и нас это вполне устраивает. Это позволяет нам браться только за ту работу, которая нам действительно интересна. Все наши клиенты – это частные лица, у которых возникли проблемы с Гостями, решить которые они хотят быстро и тихо. Мы решаем их проблемы. За это клиенты платят непосредственно нам. И платят весьма неплохо. Вот, пожалуй, и все. Есть вопросы?

Проскочив самую опасную, как мне казалось, часть собеседования, я почувствовала облегчение. Теперь только бы ничего не испортить. Я выпрямилась в кресле, аккуратно сложила руки на коленях и спросила:

– А кто ваши старшие инспекторы? С ними я тоже должна буду встретиться?

Локвуд на секунду нахмурил лоб:

– У нас нет старших инспекторов. Нет взрослых. Это мое агентство. Я им руковожу. Джордж Каббинс – мой заместитель. Некоторых кандидатов это смущает и они предпочитают уйти. Вас это тоже смущает?

– Нет, – ответила я. – Мне это даже нравится, – и, немного помолчав, добавила: – Значит… вас в агентстве только двое? Вы и Джордж?

– Обычно у нас есть еще один помощник. Справиться с большинством Гостей можно, как правило, вдвоем, однако в сложных случаях необходима помощь третьего. Да и вообще, знаете ли, тройка – число магическое.

– Понимаю, – медленно кивнула я. – А что случилось с вашим предыдущим помощником?

– С беднягой Робином? Он… э… ушел.

– В другое место?

– Не совсем, хотя можно сказать и так. На самом деле он умер…. О, отлично! Вот и чай наконец!

Дверь гостиной отворилась, и в нее спиной вперед протиснулся толстячок Джордж. Войдя, он чинно развернулся и подошел к нам, неся поднос с дымящимися чашками и тарелкой печенья. Не знаю, чем он занимался все это время там, на кухне, но вид у него был еще более неряшливый, чем прежде, – футболка совсем вылезла из джинсов, на глаза свалилась спутанная челка. Он поставил поднос на стол рядом с прикрытым платком предметом и неодобрительно покосился на меня:

– Все еще здесь? А я думал, что вас и след простыл.

– Мы еще не приступали к тестам, Джордж, – улыбнулся Локвуд. – Но теперь, пожалуй, самое время.

– Хорошо, – Джордж взял самую большую чашку и вместе с ней уселся на диван.

Последовала обычная церемония, когда раздаются чашки, предлагается и берется или отклоняется сахар.

– Берите печенье, – сказал Локвуд, придвигая ко мне тарелку. – Прошу. И не мешкайте, иначе Джордж съест все.

– Спасибо.

Я взяла печенье. Локвуд откусил большой кусок от своего печенья и отряхнул с рук крошки.

– Так, – сказал он. – А теперь несколько тестов, мисс Карлайл. Не волнуйтесь, это не страшно. Вы готовы?

– Конечно.

Я чувствовала на себе пристальный взгляд Джорджа, ощутила напряжение, скрывавшееся за беззаботным тоном Локвуда. Но эти ребята имели дело с агентом, который один сумел уцелеть во время той трагедии на мельнице Уизбурн. Так что их тесты меня не пугали, я за свою жизнь успела всякого насмотреться.

– Начнем вот с этого, – сказал Локвуд. Он лениво протянул руку к лежащему на столе предмету и, выдержав театральную паузу, снял накрывающий его платок.

На столе стоял невысокий цилиндр из толстого прозрачного стекла, плотно закрытый сверху красной пластиковой пробкой. На верхней части цилиндра имелись маленькие ручки, за которые можно было его брать – в целом цилиндр напомнил мне большие стеклянные бутыли, в которых мой папаша варил свое пиво. Только вместо вонючей коричневатой жидкости цилиндр был наполнен мутным желтоватым дымом. Этот дым не висел неподвижно, он медленно перемещался внутри цилиндра. А в глубине дымного облака притаилось что-то большое и темное.

– Как вы думаете, что это? – спросил Локвуд.

Я наклонилась вперед, чтобы лучше рассмотреть цилиндр, и увидела несколько вплавленных в стекло защитных серебряных полосок и двойные печати. На боку цилиндра имелся маленький значок – глаз в солнечном диске, от которого расходятся лучи.

– Это контейнер с серебряной защитой, – сказала я. – Изготовлен корпорацией «Санрайз».

Локвуд кивнул и слегка улыбнулся. Я наклонилась еще ближе. Постучала ногтем по стенке цилиндра – на стук протянулись дымные щупальца, сам дым стал при этом гуще, затем отплыл в сторону, и показался предмет, лежавший за дымовой завесой внутри цилиндра. Это был человеческий череп, коричневый, покрытый пятнами и прикрепленный к дну цилиндра.

Полосы дыма свивались, перекручивались, они нарисовали нечто, напоминающее ужасное лицо с пустыми выпученными глазами и широко раскрытым ртом.

На секунду дымная маска наложилась на череп, и я невольно отпрянула от цилиндра. Лицо вновь превратилось в дымные струйки, расплывшиеся внутри цилиндра и вскоре неподвижно застывшие.

– Ну что ж, – откашлявшись, сказала я. – Это призрак-банка. Череп – это Источник, к которому привязан призрак. Какого типа сам призрак, точно сказать не могу. Возможно, Фантазм. Или Спектр.

Говоря это, я постаралась придать своему лицу такое выражение, будто каждый день сталкиваюсь с заключенными в банку призраками. На самом деле, такое я видела впервые, и это видение призрака напугало меня. Но, честно, говоря, напугало не слишком сильно – услышав истошные вопли девушки, которая была здесь передо мной, я была готова к чему-то подобному. К тому же мне уже доводилось слышать о таких контейнерах с призраками.

Локвуд озадачился, словно не зная, как ему реагировать – удивиться, быть довольным или, напротив, огорчиться. В итоге победило второе.

– Да, все верно, – сказал он. – Отлично.

Он снова прикрыл цилиндр платком и с некоторым усилием убрал контейнер с глаз подальше, под стол.

– Она испугалась, – сказал Джордж, громко прихлебывая чай. – Ты тоже должен был заметить это.

Я решила оставить слова толстяка без внимания.

– Где вы взяли эту призрак-банку? – спросила я. – Мне казалось, что такие контейнеры имеются только у «Ротвелла» и «Фиттис».

– Все вопросы потом, – сказал Локвуд. Он вытянул на себя выдвижной ящик кофейного столика и вытащил из него небольшую красную коробочку. – А теперь, с вашего позволения, мне хотелось бы проверить ваш Дар. Здесь у меня есть несколько предметов. Пожалуйста, скажите мне, если сможете, что вы ощущаете, рассматривая их.

С этими словами он открыл коробочку и вынул спрятанный в ней предмет.

Это оказалась ничем не примечательная чашка из старого белого фарфора с гофрированным основанием и острой щербинкой на ручке. Внутри чашки – на ее донышке и вдоль верхнего ободка – имелся какой-то странный белый налет.

Я взяла чашку в руку, закрыла глаза и принялась ее поворачивать, легко проводя пальцами по поверхности.

Я вслушалась, надеясь поймать эхо… Ничего.

Плохо дело. Я тряхнула головой, постаралась сосредоточиться и отсечь все посторонние шумы – шелест шин от проезжающих по улице машин, звук, который издавал, прихлебывая чай, сидевший на диване Джордж. Попробовала еще раз что-нибудь услышать.

Ничего. По-прежнему ничего.

Спустя несколько минут я сдалась:

– Простите. Я ничего не смогла обнаружить.

Локвуд довольно кивнул:

– Так я и думал. Это чашка, в которой Джордж держит свою зубную щетку. Хорошо. Попробуем следующий предмет.

Он взял чашку со стола и швырнул ее Джорджу, который, весело хмыкнув, ловко поймал ее.

Меня слегка знобило, я знала, что у меня пылают щеки. Я подняла с пола свой рюкзак, резко поднялась на ноги и сказала:

– Я сюда не шутки шутить пришла. Не трудитесь, дорогу назад я найду сама.

– О-о, – протянул Джордж. – Злючка.

Я посмотрела на него. На неряшливую копну его волос, на его бесформенное лицо, дурацкие кругленькие очочки.

Если бы вы только знали, как раздражало меня в этом парне буквально все!

– Это верно, – сказала я. – Если хочешь, подойди сюда, и я покажу тебе, насколько я действительно злючка.

– Эй, я ведь действительно могу подойти, – моргнул Джордж.

– Что-то не вижу, чтобы ты шевелился.

– Диван тут очень глубокий, никак из него не выберешься.

– Хватит, прекратите, вы оба, – сказал Энтони Локвуд. – Это собеседование, а не боксерский поединок. Заткнись, Джордж. А вы, мисс Карлайл, примите мои извинения. Но поверьте, это был очень серьезный тест, который вы с блеском прошли. Знали бы вы, сколько историй я наслушался за сегодняшнее утро про эту чашку! Эту несчастную посудину кое-кто объявил орудием отравления, суицида и даже убийства. Так что успокойтесь, прошу вас, и сядьте на место. Скажите лучше, что вы думаете вот об этом?

Из стоящего под столом ящика он вынул три новых предмета и положил их передо мной. Мужские наручные часы с позолоченным ободком на старом коричневом кожаном ремешке. Кружевная красная лента. И узкий перочинный нож с длинным лезвием и костяной рукояткой.

Мое раздражение прошло. Я больше не обижалась на Локвуда и даже на Джорджа. Похоже, теперь меня ждало настоящее испытание. Под ледяным взглядом Джорджа я слегка раздвинула предметы, чтобы их скрытые фактуры (если они были) не наслаивались друг на друга. Затем отключила все посторонние мысли, закрыла глаза и принялась один за другим изучать предметы.

Время шло. Я закончила, проверив все три предмета.

Открыв глаза, я увидела, что Джордж погрузился в толстенный комикс, который выудил неизвестно откуда, а Локвуд сидит, как и прежде, сложив руки и наблюдая за мной.

Я сделала большой глоток остывшего чая.

– Кто-нибудь из других кандидатов справился с этим заданием? – негромко спросила я.

– А вы? – вопросом на вопрос ответил Локвуд, улыбаясь.

– Ощущения было сложно отделить друг от друга, – сказала я. – Наверное, именно поэтому вы и дали мне все эти предметы сразу. Эхо у каждого из них довольно сильное и отчетливое. С чего хотите начать?

– Давайте начнем с ножа.

– Хорошо. Нож излучает несколько противоречивых эхо. Мужской смех, ружейные выстрелы и – возможно – пение птиц. К этому примешивается отголосок смерти, но без оттенка жестокости или печали. В целом эхо ножа можно назвать спокойным, почти счастливым.

Я посмотрела на Локвуда. Его лицо ничего не выражало.

– А что можете сказать насчет ленты?

– Эхо на ленте по силе слабее, чем на ноже, но сильнее по эмоциям, – сказала я. – Думаю, мне удалось расслышать плач, но очень неотчетливый. Гораздо сильнее на ленте эхо печали. Когда я держала ее в руках, мне казалось, что у меня может разорваться сердце.

– А часы? – спросил Локвуд, внимательно глядя на меня. Джордж продолжал листать свой комикс «Удивительные арабские ночи».

– Часы… – я сделала глубокий вдох. – Эхо здесь не такое сильное, как на ленте или ноже, это заставляет меня предположить, что владелец часов еще не умер – или, во всяком случае, был жив, когда носил их. Но смерть в эхе часов все же присутствует. Сильный отзвук смерти. И это эхо очень… неприятное. Я слышала громкие голоса, крики… – Я поежилась и посмотрела на мирно поблескивающие на столе часы. Каждая царапина на этом позолоченном ободке, каждая заусеница на кожаном ремешке наполняли меня ужасом. – Это очень злая вещь, – сказала я. – Я не смогла долго держать их в руках. Не знаю, откуда вы взяли эти часы, но никому не советую притрагиваться к ним. И просила бы вас больше не использовать их для своих дурацких собеседований.

Я наклонилась вперед, взяла с тарелки два оставшихся печенья и принялась жевать их, откинувшись на спинку кресла. Я впала в состояние, когда тебе на все наплевать, и запрокинула голову, уставившись в небо за окном. Я устала. В конце концов, это было мое седьмое собеседование меньше чем за неделю. Я сделала все, что могла, а оценит ли это Локвуд и его жирный дружок Джордж, мне было уже безразлично. Честно-честно, меня больше совершенно не волновало, чем закончится это собеседование.

Долгое время все молчали. Локвуд сидел, сцепив руки между коленями, и напоминал священника, с ничего не выражающим лицом сидящего на унитазе. Джордж по-прежнему листал свой комикс. По-моему, его вовсе не интересовало, здесь ли я или уже ушла.

– Ну что ж, – сказала я наконец. – Как найти дверь на улицу, я помню.

– Объясни ей правило печенья, – сказал Джордж.

– Что? – посмотрела я на него.

– Объясни ей, Локвуд, причем прямо сейчас. Иначе мы на нем разоримся.

Локвуд согласно кивнул.

– Правило такое, – сказал он. – Каждый член нашего агентства берет только по одному печенью, и все делают это по очереди. Все должно быть по-честному. По два печенья сразу у нас не берут даже для того, чтобы снять стресс.

– По одному печенью за раз?

– Верно.

– Вы хотите сказать, что я принята?

– Разумеется, вы приняты, – сказал Локвуд.