Онлайн чтение книги Письмо из дома Letter from Home
Глава 5

Можно было, надо было, стоило бы. Неужели все оглядываются на жизнь с болью сожаления? О да. Когда живешь долго, копятся печаль и безнадежное желание исправить ошибки, большие и малые, нечаянные и злонамеренные. Если повезет, боль не сломит дух, изнемогающий под этой ношей. Если бы только я… Но что я могла? Бабушка сделала все, что было в ее силах, и я тоже. Мы не знали, что ее жизнь висит на волоске. Что бы случилось, если бы я поговорила с бабушкой? Сейчас я понимаю, сколько у нее было мужества. Она была пожилой женщиной, ее беспокоили сердечные боли, но она, не задумываясь, отдавала всю любовь своего доброго, щедрого сердца. Она проявила невероятное мужество, преодолела все свои страхи, робость перед властями, привычку правильно заполнять все документы и всегда угождать. В этом вечном молчании кладбища я вспоминала ее…

Гретхен впала в каменную неподвижность. Ночь прижалась к окну, черная, как плащ разбойника. Зачем маме понадобилось кого-то привозить? Теперь все будет по-другому. И почему она сказала, что жизнь идет вперед? Разве недостаточно того, что мама работает на военном заводе в Талсе, Миллард погиб, а бабушке пришлось переименовать кафе, потому что теперь не в чести немецкие названия?

Гретхен почувствовала, как подступают горячие слезы. Миллард, такой добрый, веселый и милый, ее лучший друг в целом мире. Что толку в разговорах о геройской гибели? Он не хотел быть героем. Он хотел поступить в колледж и изучать звезды. Еще в детстве он показывал на небо и терпеливо, ласково объяснял: «Это созвездие Большой Медведицы. Вон там…»

Было так жарко, что постель казалась влажной. Гретхен отбросила простыню и прижала ее край к глазам. Она едва услышала щелчок по двери. Стрекот цикад то нарастал, то затихал. Когда шум немного стих, заскрипели половицы. Гретхен замерла, вцепившись в простыню, и сквозь полузакрытые глаза сощурилась на свет, проникавший из коридора в распахнутую дверь. У двери стояла бабушка, склонив голову и как будто прислушиваясь.

На ней было темное домашнее платье и удобные повседневные туфли на низком каблуке, а в руке она держала плетеную корзину. Медленно прошла в прихожую, осторожно прикрыв дверь. В комнате опять стало темно.

Гретхен легла на бок и озадаченно посмотрела на закрытую дверь. Зачем бабушка оделась? Девочка соскочила с кровати, подбежала к двери. Тихонько приоткрыв ее, она отчетливо услышала щелчок входного замка. Это было так же поразительно, как и бабушкин тайный уход из дома. Они никогда не запирали дверь, незачем было. Но куда пошла бабушка?

Выбежав в коридор, Гретхен выглянула из окна гостиной. Бабушка медленно шла по центральной дорожке. Время от времени вспыхивал свет ее карманного фонарика и тут же затухал.

Гретхен вернулась в комнату, скинула ночную рубашку, натянула блузку и бриджи. Сунула босые ноги в мокасины, легко скользнула к окну, сняла щеколду с москитной сетки и спрыгнула на землю. Прошлой ночью на Барб лился молочный свет. Сегодня луна спряталась за плотными облаками и тенями, густыми, словно вороньи перья.

Бабушка была уже в конце улицы и медленно шла к окраине города. Ее было нетрудно догнать. Гретхен перебегала из тени в тень. На Магер-стрит бабушка свернула направо. Вдоль дороги длиной примерно в две мили да самого Охотничьего озера изредка попадались фермы. Гретхен осторожно кралась за ней, прячась за деревьями, когда бабушка оглядывалась. Они прошли ферму Тернеров. Огни не горели, на боковом дворе стоял грузовик с прицепом. Завыли цепные собаки. Бабушка ускорила шаг, но за поворотом остановилась и прислонилась к стволу огромного платана, с трудом переводя дыхание. Потом она с усилием двинулась дальше.

Они шли еще минут десять. Потом бабушка остановилась, еще раз оглянулась и свернула с дороги на тропинку, ведущую к густым зарослям.

Гретхен потеряла ее из виду и побежала к тропинке. Помедлила, вглядываясь в темноту, но тут впереди раздался шорох. Она пожалела, что не взяла фонарик, но после нескольких медленных, осторожных шагов глаза привыкли к плотному бархатному мраку. Вдруг где-то блеснул свет. Гретхен прижалась к дереву. Всего в нескольких футах от нее бабушка водила лучом фонарика по полуразвалившейся деревянной хижине. Раньше здесь, наверно, была просека, а сейчас трава доходила до пояса, как на лугу. Стены хижины оплетали кустарники и виноградная лоза. Над прогнившей крышей нависло огромное дерево.

Дверь в хижину со скрипом открылась. В тусклом свете появился крупный мужчина в мятой защитной форме.

— Миссис Пфицер. — Он заговорил напряженно, неуверенно. — Не знал, придете ли вы после всего, что передавали по радио. Полиция меня ищет. Я боялся, что вы всему этому поверите.

Бабушка прижала руку к груди и тихо вздохнула.

— Я слышала радио. И помню, как ты впервые пришел в мой дом, и каким хорошим другом был моей Лоррейн в детстве. А потом мне позвонила молодая женщина, не представилась, но сказала, что ты невиновен и тебе нужно, чтобы я пришла. Я прислушалась к своему сердцу, и оно сказало, что ты не виновен в этом ужасе. Поэтому я пришла и принесла тебе еду. — Она протянула корзину.

Он спустился по лестнице, взял корзину. Бабушка тяжело дышала.

— Вы в порядке, миссис Пфицер? — Он взял ее за руку, помог подняться по ступенькам.

Бабушка выключила фонарик и с трудом ответила:

— Я в порядке. Просто шла быстро, а у меня нет привычки много ходить.

Они вошли. Дверь закрылась, и хижина снова стала заброшенной ветхой лачугой. Участок принадлежал Пурдисам, а в домике раньше жил фермер-арендатор. За хижиной протекал ручей.

Гретхен ползком забралась на крыльцо, провела рукой по стене возле входной двери и вдруг нащупала что-то шерстяное. Одеяло! Окно было завешено одеялом. Медленно и осторожно Гретхен отогнула его край и заглянула внутрь.

Крохотная комната была битком набита ненужной мебелью. К стене привалили крышку от стола, старые стулья громоздились один на другом, из кресла, обитого потрескавшейся искусственной кожей, торчала вата, а рядом валялась арфа без струн. На полу остались следы от коробок и другого хлама, сдвинутого, чтобы освободить место для двух стульев по обе стороны изрезанного кленового стола. На грязной железной плите стояла керосиновая лампа. Фитиль горел ярко, освещая комнату мерцающим оранжевым светом. Отец Барб склонился над корзиной, откинул крышку и вынул куриную ногу, ломоть маисового хлеба. Он ел и говорил с набитым ртом.

— Проголодался, как волк… Со вчерашнего дня ничего не ел… С обеда, наверно… Набрал воды в ручье и вскипятил. Нашел лампу, почти полная. Керосин воняет, — обглоданной куриной ногой он показал на легкий дымок, — но все же какой-никакой свет.

Клайд выглядел грязным, уставшим, опустившимся, как те бродяги, что зимой сбивались на станциях, надеясь тайком забраться в поезд и уехать хоть куда-нибудь, пусть даже в никуда. Его черные волосы были подстрижены коротко, как щетина на одежной щетке.

Гретхен не узнавала щеголеватого, красивого мужчину, с которого они с Барб глаз не сводили, когда он чинил двигатель своего форда или под радиолу танцевал с матерью Барб щека к щеке. Он как будто и не изменился: тот же высокий лоб, прямой нос, квадратный подбородок. Мама сказала как-то, что он похож на Тайрона Пауэра. Но не сегодня. Одутловатое лицо с тенью щетины казалось измученным и высохшим, запавшие остекленевшие глаза дико блестели. На форменной рубашке из плотного хлопка четко отпечатались мятые складки.

Бабушка сложила руки на коленях.

— Тут положила хлеб, сушеные фрукты, сыр и орехи. На несколько дней хватит. Но, Клайд, надо вернуться домой. — Она оглядела пыльную комнату. — Здесь нельзя оставаться. Это не поможет. А Барб нужен отец.

Он отложил недоеденную курицу.

— Они охотятся за мной. За мной.  — Он нахмурился, не в силах поверить этому. — Они думают, что я убил Фей. — Губы его задрожали, и он закрыл лицо руками.

Гретхен вцепилась в подоконник.

Бабушка с трудом поднялась, подошла к Клайду и взяла его за плечо.

— Не думай об этом, Клайд. Никакого проку…

Он ударил обеими руками по столу, лицо его исказилось от горя и ярости.

— Я не могу не думать. Разве вы не понимаете? Все считают, будто я убил Фей. Я не делал этого, никогда бы не сделал. Она меня довела до бешенства, я просто с ума сходил, стоило мне представить ее с другим мужчиной. Если бы я пошел домой прошлой ночью… Боже мой, она была бы жива! Если бы я пошел домой… — В его глазах стояли слезы. — Я кричал на Фей, и она кричала в ответ, говорила, что это ложь. Может, и так. Но кто же тогда убил ее? Что, если кто-то слышал нашу ссору и пошел за ней? Или у нее кто-то был, а она ему сказала, что любит меня и с ним все покончено? — Он провел по серебряному браслету со своим именем. — Фей дала мне его, когда я уезжал на начальную подготовку. Прошлой ночью я его снял, хотел выбросить, но не смог. — Он сжал звенья браслета. — Фей любила меня. — Голос его задрожал. — Я знаю, что любила. Как она пришла ко мне…

Он закрыл лицо руками, большими руками с широкими запястьями и мощными предплечьями.

Гретхен содрогнулась. У него крупные мускулистые руки, такими нетрудно сдавить горло женщины. Она отогнала воспоминание о мертвом лице Фей Татум. Не хотелось думать о руках, выжавших из нее жизнь.

Бабушка тяжело обошла стол, снова села.

— Та женщина, что мне звонила… — Бабушка отвернулась от Клайда. — Если бы она сказала полиции, что ты был с ней…

Клайд уронил руки, покачал головой.

— Я не могу рассказать о ней в полиции. У нее муж на фронте, а его родственники просто взбесятся, если узнают, что она была в «Синем пламени». А уж если им сказать, что она привела меня к себе домой, — да боже, они, наверно, заберут детей, а этот парень просто ревнивый… — Он замолчал и криво улыбнулся. — Вроде меня. Но между нами ничего не было. Когда-то давно мы дружили, как и с Лоррейн. Просто дружили. Меня выбросили из бара, она меня пожалела и пошла за мной. Я здорово набрался. — Он коснулся лба, поморщился. — Мы решили проветриться. У нее нашелся лишний бензин. Но мы недалеко заехали, только до Охотничьего озера. Она сказала, что, как и она сама, Фей танцевала со всеми, не было какого-то одного парня. И никто не шел за ней из бара, она всегда уходила одна. Я заснул в машине, и она поехала домой. Вынесла мне одеяло, и до сегодняшнего утра я ничего не знал. А утром она выбежала, разбудила меня и сказала, что мне надо уходить. Она услышала по радио, что кто-то убил Фей и полиция ищет меня. Она меня умоляла уйти и никому не говорить, что я был у нее. Я обещал, но взял с нее слово позвонить вам. Тогда я уже довольно быстро соображал и понял, что если приду домой, меня тут же арестуют. А если меня арестуют, никто не будет искать настоящего убийцу Фей. Я вспомнил про это место и рассказал ей, как объяснить вам дорогу. Мы договорились, что она не выдаст меня, а я смолчу про нее. На самом деле то, что я сидел в ее машине, ничего не доказывает. Полиция скажет: сходил домой, убил Фей и вернулся к Сью — в ее машину. — Он сцепил руки. — Утром я увидел, что она боится меня. Может, поверила, будто я и вправду сделал это. Все время отстранялась от меня. Сказала, что знакома с окружным прокурором, может позвонить ему насчет меня, мол, он хороший парень, она может договориться, чтобы мы с ним встретились. А сама отстранялась. Ведь хватило бы посмотреть на меня и понять, что никуда я не ходил. Как можно убить жену, а потом растянуться в машине и заснуть? Я сейчас не могу заснуть из-за Фей. Если бы только я пошел домой…

— Но, Клайд, — терпеливо заговорила бабушка, — разве ты не видишь? Ведь именно поэтому полиция охотится за тобой. Если бы ты им все это рассказал, они бы уже начали искать убийцу.

— Сказать, что я напился и заснул в чужой машине? И они мне поверят? — спросил он с горечью.

Бабушка горячо возразила:

— Но молодая женщина, которая мне позвонила…

— Я ей обещал, что никому не скажу про нее. Это может разрушить ей жизнь. А она была очень добра ко мне. — Он покачал головой. — Нет, я сам должен выяснить, что произошло. — Он отодвинул стул, встал, и его огромная тень закрыла бабушку. — И что бы ни случилось, никто не узнает, что вы сюда приходили. Я обещаю.

Бабушка медленно поднялась.

— Клайд, будь осторожен. Боюсь, ты в большой опасности.

— В опасности? Вы думаете, они будут стрелять в меня? — Смысл этих слов, казалось, не укладывался у него в голове. Он сунул руки в карманы. — Я буду осторожен. Мне просто надо кое с кем поговорить. — Он фыркнул. — Может, они тоже перепугаются, как Сью сегодня утром. Время не терпит. До конца отпуска осталось три дня. Но у меня есть идеи. И если я найду убийцу Фей… — Голос его сорвался.

Бабушка обняла его. Он прижался лбом к ее макушке. Его мучительные рыдания разрывали сердце.

— Клайд, прошу тебя, давай помолимся. Отец наш, иже еси на Небеси…

От отстранился.

— Я не могу молиться. — Он покачал головой, глаза горели. — Нет.

Гретхен замерла. Что он имеет в виду?

Бабушка взяла его за руку.

— Нам надо прощать, чтобы и нас простили.

— Прощать? — Лицо Клайда закаменело. — Как я могу простить?

Бабушка сжала его руку, отпустила.

— Чтобы попасть на небеса, Фей простила всем свои страдания. И мы должны сделать то же самое.

Клайд уронил голову, сунул руки в карманы.

— Но это моя вина. Если бы я пошел домой…

Бабушка вздохнула.

— Ты должен простить себя.

Он не ответил.

Бабушка повернулась к двери.

Он мягко окликнул ее.

— Я всегда буду благодарен за то, что вы пришли. И я обещаю, что вернусь домой, когда найду, кто убил Фей.

Гретхен развернулась, сбежала со ступенек и растворилась в темноте.

Звук выстрела взорвался в ушах Гретхен. Она точно знала, что это был пистолет. Один выстрел. В детстве они с Миллардом, Джимми и Майком ходили в лес смотреть, как их старшие братья палят по пустым жестянкам, насаженным на штакетник. Сейчас все было по-другому. Единственный выстрел и крики.

Гретхен вылезла из постели, подбежала к окну и отдернула сетку. По двору Татумов метался свет фонаря.

— Кенни? Роза? — гремел голос шефа Фрейзера. Он тяжело бежал к дому, и луч фонаря дергался то вверх, то вниз.

Гретхен снова быстро оделась. Она уже собиралась выбраться из окна, как открылась дверь и зажегся свет.

У бабушки спутались волосы, и лицо опухло от сна, а глаза расширились от страха.

— Что происходит? Куда ты собралась?

Гретхен высунула голову в окно. Она жестом попросила бабушку помолчать, прислушиваясь к лаю собак и женскому крику: «Кенни, Кенни, где ты?» По обеим сторонам от дома Татумов зажигался свет. Мистер Кауфман стоял на крыльце в одних белых шортах, выставив розовый живот, и кричал: «Что там происходит?»

Снова закричала женщина: «Шеф, я не могу найти его».

Гретхен дернула сетку.

— Я слышала выстрел. Тебе туда нельзя. — Бабушка торопливо подошла к окну и попыталась удержать девочку.

— Был только один выстрел, — нетерпеливо возразила Гретхен. — Там мистер Фрейзер. Наверно, они с сержантом Петти ищут сержанта Холлимана. — Она махнула рукой в сторону Арчер-стрит. — Смотри, вон шеф, бежит к заднему двору. — Шефа освещал фонарь на крыльце Кауфманов: в одной руке зажат пистолет, в другой — фонарь. — Надо выяснить, в чем дело. Бабушка, пожалуйста, позвони мистеру Деннису. Скажи, что в доме Татумов что-то произошло.

— Разбудить его? В такое время? — с сомнением переспросила бабушка. Часы показывали три сорок утра.

Гретхен перекинула ногу через подоконник.

— Он не будет возражать. — Она была уверена в этом и только жалела, что под рукой не оказалось карандаша и блокнота. Придется все точно запомнить. Бабушка пыталась протестовать, но Гретхен уже выбежала на улицу. В доме Крейнов горел свет, входная дверь была заперта. Дом Кауфманов весь был залит светом, и миссис Кауфман в розовой ночной рубашке и бигуди высунулась в дверь и звала мужа. У Татумов было темно.

Вдруг заднюю сторону дома Татумов осветил фонарь, и раздался взволнованный возглас: «Шеф, я нашла Кенни. Он ранен, нужна помощь».

Гретхен побежала быстрее и догнала шефа Фрейзера.

— Шеф, кого-то застрелили?

Шеф полиции отмахнулся от нее.

— Иди домой, девочка. Я не знаю, что произошло.

Мистер Кауфман хлопнул калиткой.

— Какого черта здесь происходит?

— Вызови «скорую», Ларри, — резко распорядился шеф. — Сержанта Холлимана ранили.

Кауфман вытянул шею, пытаясь что-то увидеть, потом неуклюже повернулся и побежал к своему дому.

Шеф бросил ему вслед:

— Не выходи из дома, пока мы все не осмотрели. Роза, ты где?

— Здесь, у крыльца. Мне кажется, все тихо. Я никого не вижу и не слышу, — осторожно добавила она.

Шеф скрылся за домом. Гретхен побежала к углу и выглянула. На нижней ступени деревянной лестницы светился брошенный фонарь. Его луч высветил сержанта Петти; она стояла на коленях рядом с сержантом Холлиманом. Холлиман лежал на боку, вытянув руку и согнув ноги в коленях. В нескольких дюймах от его разжатых пальцев валялся револьвер.

В правой руке сержанта Петти был пистолет. Она окинула взглядом двор, деревья, окрестные дома. Левой рукой она ощупала лежавшего мужчину.

— Крови нет. Только опухоль в височной области. Он без сознания, но дыхание ровное. — Она достала платок, обхватила ствол пистолета Холлимана и принюхалась. — Кенни из него не стрелял. Выстрел… — Она положила пистолет и повернулась к лесу. — Шеф, я не знаю, что произошло. Я была там. — Она показала на плакучие ивы, разделявшие дворы Татумов и Кауфманов. — Я ничего не видела, но вдруг услышала что-то странное. Окликнула Кенни, а он не отозвался. Мне это не понравилось, и я пошла сюда. Вдруг поднялся шум, драка, а потом выстрел. Все произошло одновременно. Я схватила пистолет и побежала сюда, но никого не увидела. — Она показала на деревья и густой кустарник под ними. — Если кто-то туда забрался, мы его уже не найдем.

— Сейчас не найдем, — согласился шеф сурово и зло.

— Гретхен! — Бабушка выбежала из-за дома. — Ты здесь. Я позвонила мистеру Деннису, а потом оделась. — Она остановилась, прижала руку к груди, пытаясь перевести дыхание.

— Бабушка, все в порядке. Я скоро приду домой. Я могу понадобиться мистеру Деннису. Пожалуйста.

Бабушка огляделась.

— Что, здесь безопасно оставаться?

Из-за поворота с визгом выехал и резко затормозил черный «форд». Хлопнув дверью, из машины вышел мистер Деннис. Он не выключил фары, а сразу побежал через газон.

— Что тут происходит, шеф?

— Ранили сержанта Холлимана. — Он кивнул головой в сторону дома Кауфманов. — Они вызвали «скорую». Дом был окружен, Холлиман дежурил в кустах на заднем дворе, Петти за ивами, я за дубом у парадного входа.

Взвыла и сразу замолкла сирена.

Шеф Фрейзер заторопился на боковой двор и описал дугу своим фонарем.

«Скорая» подъехала к обочине и остановилась в футе от шефа. Водитель высунул голову из открытого окна.

— Пулевое ранение?

Сержант Петти поднялась с земли.

— Не думаю, Томми. Его просто оглушили. Он там.

Пожилые водитель «скорой» и его помощник действовали немного неловко, но быстро. Они осторожно положили сержанта Холлимана на носилки, закрепили их в машине и помчались к больнице, вниз по Арчер-стрит.

Мистер Кауфман подошел к Гретхен и бабушке. Он так и не надел рубашку, но натянул темные брюки.

— Вы тоже слышали выстрел? — Он не дожидался ответа. — Что случилось с Кенни? Его ранили? Что он делал?

— Он следили за домом Татумов. — Гретхен ответила тихо. Она не хотела привлечь внимание шефа.

— А, ждали Клайда. И что, он пришел? — Мистер Кауфман вытянут шею, пытаясь увидеть что-то за спинами шефа и сержанта Петти.

Гретхен не ответила. Зачем бы Клайд Татум пошел в свой дом? Он сказал бабушке, что у него есть кое-какие идеи. Но что он надеялся найти здесь? Или сделать?

— Клайд? — С ужасом переспросила бабушка. — Это был Клайд? И выстрел?

— Никто его не видел. — Гретхен хотелось успокоить бабушку. — Это просто предположение.

— Ничего себе предположение, — огрызнулся Кауфман. — Кто бы еще туда пошел? После убийства?

Гретхен погладила бабушку по плечу и прошептала:

— Все в порядке. Иди домой. Я тоже скоро приду.

Сержант Петти и шеф шаг за шагом осматривали двор. Мистер Деннис шел за ними по пятам. В траве блестел револьвер Холлимана.

— Крови нет, — прошептал Кауфман. — Это хорошо.

— Возьми пистолет, Роза. — Шеф направил фонарь на заднее крыльцо. Луч осветил картину Фей, скользнув по свежим, ярким масляным краскам.

Дверь в кухню была открыта.

— Похоже, кто-то забирался в дом. Холлиман услышал шум, пошел сюда, и его оглушили.

— А выстрел? — Сержант Петти засунула свой пистолет в кобуру и держала пистолет Холлимана за дуло.

Шеф пожал плечами.

— Может, узнаем, когда Кенни придет в сознание. Давай, Роза, надо осмотреть дом. — Он остановился на нижней ступеньке, повернулся к мистеру Деннису. — Полицейское расследование. Никто не имеет права входить. — Он повел фонарем, осветил Гретхен, бабушку, мистера Кауфмана и нахмурился. — Лотта, вы здесь? И мисс Гретхен?

Бабушка отступила.

Фрейзер оглядел двор.

— А где мисс Барб? Она могла бы помочь при осмотре дома, сказать, не пропало ли что-нибудь.

Гретхен вышла вперед.

— Сегодня она не осталась у нас. Пошла к Амелии Брейди. Может, мне позвонить и попросить ее прийти?

Он подумал, зевнул и покачал головой.

— Нет нужды будить ее среди ночи. Я поговорю с ней утром. — Он потер глаза. — Даже если что-то пропало, сейчас уже ничего не сделаешь. Пойдем, Роза. — Он помедлил на ступенях. — Расходитесь по домам. Спасибо за помощь. — Посмотрел на мистера Денниса, поднял руку. — Поговорим утром, Уолт. В десять часов.

— Разве вы не собираетесь позвонить шерифу? Вызвать подкрепление, чтобы прочесать лес? — Мистер Деннис махнул в сторону темной массы деревьев.

Шеф нахмурился.

— Я не нуждаюсь в подсказках. — Отвернулся и начал тяжело подниматься по лестнице. Сержант Петти шла за ним. Через минуту во всех окнах зажегся свет.

Мистер Кауфман почесал грудь.

— Лично я скажу: слишком мало и слишком поздно. Видно, ничего мы больше не узнаем, пока Кенни не придет в сознание. Если придет. Думаю, надо ложиться спать. Спокойной ночи.

Бабушка взяла Гретхен за руку.

— Пойдем домой. Уже очень поздно.

Мистер Деннис подошел к ним.

— Спасибо, что позвонили, миссис Пфицер.

Бабушка откинула выбившуюся прядь волос.

— Я бы сама не позвонила, но Гретхен настаивала.

Редактор кивнул Гретхен.

— Молодец. И вот что нужно будет сделать утром…

Гретхен не сводила глаз с часов и работала быстро: переворачивала шипящие куски бекона, терла картошку для супа, взбивала яйца для болтуньи. Хотя до пяти утра им с бабушкой и удалось поспать лишь час, усталости она не чувствовала. Гретхен посмотрела на бабушку. Та сгорбилась и двигалась так, словно на ногах у нее висели гири. Надо позвать кого-нибудь ей в помощь.

— Я сейчас, — сказала она мягко.

Бабушка едва ли заметила, что она толкнула вертящуюся дверь в зал кафе. Лампы уже выключили, но солнечный свет проникал сквозь зеркальное стекло и золотым озером лился на пол. Гретхен быстро зашла за прилавок, взяла телефон и назвала знакомый номер оператору.

— Алло. — В высоком, уверенном голосе слышалась тревога.

— Кузина Хильда, это Гретхен. Извините за ранний звонок, но я хотела спросить, не могли бы вы помочь бабушке в кафе сегодня. — Она вытерла прилавок тряпкой. — Она почти не спала последние две ночи. Сегодня в доме Татумов опять было неспокойно.

Последовал быстрый вздох.

— Опять неспокойно? Боже милосердный. Что еще случилось?

— Кто-то забрался в дом. Был выстрел, и сержант Холлиман теперь в больнице. В него не стреляли, но никто точно не знает, что произошло. Но мы проснулись и…

— Неужели Лотта и ты пошли посмотреть, что случилось? Лучше бы оставались дома, в безопасности. Я читала твою статью. — В словах, произнесенных с сильным акцентом, слышалось неодобрение. — Девочка твоего возраста не должна знать о таких вещах. Эта женщина ходила в бар и танцевала с мужчинами. Неудивительно, что ее муж был в ярости. В газете говорится, что ему кто-то сказал про других мужчин, приходивших в их дом в его отсутствие. Конечно, он напился, а когда мужчины напиваются и выходят из себя, недалеко до беды.

— Но он… — Гретхен прикусила язык Она чуть было не выдала правду. Никто не должен знать, что бабушка ходила в хижину, что бы ни говорили о Клайде Татуме. Неожиданно она поняла, почему бабушка уговаривала Клайда прийти домой. Он должен вернуться и сказать всем, что невиновен. Если он этого не сделает, никто не усомнится в его вине. — Никто не знает, что случилось с миссис Татум. Полиция считает, что за ней пошел мужчина…

— Если бы она не пошла в бар без мужа, она не оказалась бы в опасности. А почему ты звонишь? — спросила кузина Хильда обеспокоенно. — Лотта заболела?

— Она устала, и у нее боль в груди. — Гретхен оглянулась на дверь кухни. — Она не знает, что я звоню вам, но мне надо идти на работу…

— В газету? Вот что я тебе скажу, Гретхен, я не считаю, что это хорошее место для тебя. — Кузина Хильда решительно щелкнула языком: так она всегда предваряла заявления, с которыми всем в семье полагалось соглашаться. — Семья прежде всего. Так им и скажи. Это не место для хорошей девочки или женщины. Я слышала, как ведут себя эти газетчики. Я вижу, как этот Ральф Кули самодовольно расхаживает по городу, будто он бог весть какая шишка. И от него вечно несет виски. Поэтому твой долг остаться с бабушкой. Может, нет худа без добра…

Фей Татум убили? Клайд Татум в бегах? У бабушки плохо с сердцем? Сержант Холлиман ранен? Гретхен вцепилась в трубку, почувствовав как нарастает паника. Бросить работу? Она с болью вспомнила усталое лицо и медленную походку бабушки. Но она так гордилась статьей с ее подписью. Бабушка не просила ее бросать работу. Она бы не попросила… Гретхен резко втянула воздух.

— Кузина Хильда, мне надо идти. Но бабушке нужно отдохнуть. Я надеюсь, что вы сможете помочь нам. — Она повесила трубку. Руки вспотели от напряжения. Бросить работу…

Она вернулась в кухню и посмотрела на часы. Почти шесть. Пора открываться, а миссис Перкинс еще нет. Гретхен не может оставить и готовку, и обслуживание на бабушку. А мистер Деннис рассчитывает, что она найдет Барб раньше шефа полиции. И нужно работать над статьей о Фей Татум, чтобы не все думали, как кузина Хильда, будто Фей — дурная женщина просто потому, что она пошла в бар без мужа. Почти шесть… в доме Брейди уже встали и скоро будут завтракать. Гретхен решила позвонить и поговорить с Барб.

Открылась дверь служебного входа, и торопливо вошла миссис Перкинс.

— Простите, что опоздала. Доброе утро, Лотта, Гретхен. Я пойду, включу свет у входа и открою дверь, — пробормотала она не поднимая глаз и выскользнула из кухни.

Гретхен хотелось высказаться и напомнить миссис Перкинс, что она опаздывает уже третий день подряд, но бабушка покачала головой. Когда дверь за миссис Перкинс закрылась, она быстро сказала:

— Каждый старается, как может, mein Schatz.

Хорошо, что миссис Перкинс пришла. Гретхен быстро развязала тесемки фартука, сняла и сжала его в руках.

— Ты без меня справишься? — Надо ли ей остаться?

Бабушка отвернулась от плиты. Лицо еще было сероватым, хотя уже слегка порозовело от напряжения и кухонного жара.

— Я справлюсь. Иди. У тебя много дел. — Она говорила с гордостью. — А когда приедет мама, нам так славно будет всем вместе.

Гретхен бросилась к бабушке и горячо обняла ее. Повесила фартук и выбежала из кухни.

Сначала она отправилась на велосипеде в редакцию, но, увидев, что ни в одном окне еще не горит свет, поехала дальше. Она думала, что мистер Деннис мог уже прийти, но он, может быть, слишком устал. Наверно, появится к семи. Гретхен свернула на Арчер-стрит. Она позвонит Брейди из дома. Нельзя упустить Барб.

Возле дома Татумов полиции уже не было. Интересно, следят ли еще за домом? Прошлой ночью все решили, что приходил Клайд Татум и забрал какую-то нужную ему вещь. Если так, то продолжать наблюдение было бы бессмысленно.

Гретхен посмотрела на темные окна. Дом уже выглядел, как заколоченная досками лачуга на проселочной дороге. Ни за что не осталась бы в нем ночевать.

Гретхен крутила педали, стараясь не зацепить юбкой цепь. Кинула взгляд на дом Крейнов. Миссис Крейн, конечно, слышала шум, но из дома не выходила.

На качелях возле своего дома Гретхен увидела Барб. Ее каштановые волосы спутались и поникли. Какая удача, что Барб пришла сама!

— Как хорошо, что ты здесь. Я собиралась звонить Амелии. Ты знаешь, что кто-то забрался в ваш дом прошлой ночью? Шеф Фрейзер хочет, чтобы вы вместе проверили, все ли на месте.

Барб нахмурилась.

— Забрался в наш дом? Кто? И зачем?

— Никто не знает. Пошли, позвоним шефу. — Гретхен открыла дверь. — И не надо было ждать на крыльце.

Барб вошла за ней.

— Я не хотела заходить, когда вас не было. Собиралась пойти в кафе, но потом решила немного отдохнуть. — Вяло объяснила она и подняла свою матерчатую сумку. — Вот, принесла свои вещи. Можно мне у вас побыть днем? Мама Амелии… — Она замолчала, плотно сжав губы.

Гретхен взяла ее сумку.

— Оставайся у нас, сколько захочешь.

— Нет, спасибо, вечером я пойду к Амелии. Просто вчера вечером ее мать все говорила и говорила таким сладким мягким голосом, — Барб передразнила приторную, жеманную интонацию миссис Брейди и продолжила с горечью, — точно, как преподобный Баярс. Она говорит, что мама…

— Боже мой, Барб, — Гретхен чуть было не посоветовала Барб не обращать внимания на миссис Брейди. Но как она может не обращать внимания, когда дурно отзываются о ее матери? Если бы она еще слышала кузину Хильду…

— Мне все равно. Я лучше знаю. Мама, — ну, Гретхен, ты же помнишь, какой она была. Ты напишешь о ней, правда?

— Да. — Гретхен хотелось сию минуту пойти в редакции и начать звонить. Захотят ли друзья Фей говорить с ней? Успеет ли она написать статью к завтрашнему вечернему выпуску? Но сначала… — Барб, над позвонить шефу…

Барб подняла дрожащую руку к лицу.

— Можно я что-нибудь съем?

— Ты разве не завтракала? — спросила Гретхен резко. Почему Брейди не предложили ей завтрак? И она едва прикоснулась к ужину вчера вечером.

Барб покачала головой.

— Я очень рано ушла. Не хотела там оставаться. А им сказала, что обещала позавтракать у вас.

— Пошли. — Гретхен заторопилась в кухню, бросив сумку Барб возле дивана.

Легкий ветерок колыхал свежевыстиранные и выглаженные белые занавески. Раковина была пуста, на кране сушилась тряпка. На кухонном столе стояла тарелка булочек с корицей, покрытых вощеной бумагой.

— Сейчас достану молоко и масло. — Гретхен принесла тарелку, столовый прибор и кувшин со свежим молоком с фермы кузена Эрнеста и кузины Хильды.

Барб скользнула на стул и молча начала есть. Она выглядела совершенно измученной.

Гретхен отвернулась. Барб можно было помочь, если сказать, что ее отец в безопасности, что он прячется в хижине Пурдисов и уверяет в своей невиновности. Она подошла к раковине, взяла тряпку, протерла чистый стол. Но если полиция выяснит, что бабушка ходила в хижину и знала, где скрывается объявленный в розыск Клайд Татум, у нее будут неприятности. Ее будут допрашивать, и она страшно напугается. Как бы плохо ни было Барб, Гретхен не могла допустить, чтобы с бабушкой случалось такое. С некоторым усилием Гретхен осознала смутную до этого мысль: не бабушкина вина, что мистер Татум сбежал.

— …Гретхен? Ты мне поможешь? Конечно, если ты не хочешь…

Гретхен быстро обернулась.

— Что ты сказала? Я оттирала… — она все еще держала тряпку, — и прослушала тебя.

Барб встала, взяла тарелку и стакан и подошла к раковине. Она старалась не смотреть на Гретхен.

— Ты сказала, что шеф полиции хочет осмотреть дом, проверить, все ли на месте. Ты могла бы пойти со мной?

— Конечно. — Гретхен собрала посуду и включила воду. Именно этого хотел бы мистер Деннис, но она не могла избавиться от чувства, что обманывает Барб. Барб нужна поддержка, но ведь она имеет право знать: Гретхен будет там не только как ее подруга, но и как репортер «Газетт».

Она выжала тряпку. Честность так честность. И отчего-то ей казалось, что мистер Деннис поймет, если Барб откажется.

Гретхен медленно повернулась к Барб.

— Барб, я могу пойти с тобой. Но что бы ни нашел шеф, я должна буду написать об этом в «Газетт». — Вот так. Может, она и не напишет хорошую статью, зато в животе больше нет отвратительного сосущего спазма.

Барб пожала плечами.

— Все и так в газетах. — У нее скривился рот. — Почему же этому не быть? Мне все равно. И я не думаю, что это что-нибудь изменит. — Она вперила горящий взгляд в глаза Гретхен. — Это был не папа. Я знаю, что это не он.

Старый зеленый «паккард» въехал на дорожку у дома Татумов. Гретхен и Барб стояли у крыльца. Наваливалась жара. К полудню пекло будет больше сотни градусов. Трещали цикады.

Шеф Фрейзер шел медленно, и клубы сухой пыли вздымались под его сапогами. Барб ждала с ничего не выражавшим лицом. У ближайшего к дому вяза черной тучей роились вороны. Немецкая овчарка Кауфманов надрывалась на своей цепи.

— Доброе утро, мисс Барб, мисс Гретхен. Ценю вашу помощь. — В руке он держал ключ с биркой. — Вы уже знаете, что произошло прошлой ночью, мисс Барб? — Наклонив огромную голову, он смотрел на нее, не двигаясь.

— Гретхен сказала, что кто-то забрался в наш дом. — Барб кинула взгляд на закрытую входную дверь. — Вы не знаете, кто?

— Нет. Но, возможно, мы это выясним после осмотра дома. — Шеф рывком отдернул экран на входной двери, открыл дверь и придержал ее, чтобы девочки вошли.

Барб вцепилась в руку Гретхен острыми, как нож, ногтями. Они вошли в гостиную. Шеф Фрейзер включил свет. Барб схватилась за Гретхен и отвернулась, чтобы не видеть середину комнаты, где нашли тело ее матери. Гретхен не могла отвести глаз от смятого ковра. Тело увезли, а ковер никто не расправил. Дом с закрытыми окнами казался раскаленным и неподвижным. В воздухе стоял запах краски, скипидара и старого табака.

— Мисс Барб, — решительно распорядился шеф Фрейзер, — осмотрите комнату. Проверьте, все ли на месте. Может, что-нибудь пропало?

Барб отошла от Гретхен. Сцепив руки на груди, она перевела взгляд с кресел на камин. На каминной доске у розовых фарфоровых часов стояли серебряные подсвечники. На одном из них висела маленькая зеленая шляпа с оранжевым пером. Рядом лежали два клубка шерсти. На журнальном столике ничего не изменилось со вторника, когда Гретхен заходила к Татумам: беспорядочно валялись журналы, открытая коробка крекеров соседствовала с переполненной пепельницей, бутылочками лака для ногтей и использованными ватными тампонами.

— Все на месте. — Барб глубоко вдохнула.

Шеф прошел в узкий холл.

— Первая комната… — он вопросительно посмотрел на Барб.

— Комната мамы и папы. — Барб медленно вошла. Шеф Фрейзер следовал за ней.

Гретхен остановилась в дверях. Кровать не расправляли. На кресле-качалке висела ночная рубашка. Одежда Фей разбросана по стульям и на кровати, из раскрытых ящиков торчит одежда.

— Вещи всегда так разбросаны? — Из-за беспорядка шеф Фрейзер неодобрительно покачал головой.

Барб теребила кружевную оборку воротника блузки.

— Мама всегда торопилась. Ей вечно не хватало времени на все, что хотелось успеть. Ей хотелось общаться со мной, папой, друзьями, разговаривать и смеяться. Или рисовать. Одежда… — Барб махнула рукой, — она иногда все прибирала и очень гордилась своей опрятностью, а потом опять бросала вещи куда попало и не задумывалась об этом.

— Значит, никак не узнаешь, искали здесь что-нибудь или нет. — Он потер подбородок. — И что именно искали.

Барб показала пальцем в угол комнаты.

— Смотрите. Папина дорожная сумка! — Коричневая сумка лежала на полу возле шкафа. — А на трюмо его щетка и расческа. Это не папа приходил, ведь он бы забрал свои вещи, так?

Шеф полиции нахмурился.

— Логично. Но скажите-ка мне, мисс Барб, где пистолет вашего отца? Где он его хранит?

Барб повернулась к шкафу, потянулась к верхней полке.

— Он хранит его здесь… — Она замолчала, встала на цыпочки, несколько раз провела рукой по полке. — Его нет. Папиного пистолета нет!

…я вытащила из сарая раскладушку и оставила ее в лесу. Думала, что папа может вернуться, но не могла заставить себя остаться дома. Я не ожидала, что усну, но заснула. Меня разбудил выстрел. Я влезла на большой тополь и увидела, что повсюду замелькали лучи фонарей. Один из них осветил деревья, и я увидела, как человек в темной одежде бежит по тропинке к Речной улице. Я не поняла, кто это был, потому что не пошла дальше, а потом решила ничего не рассказывать. Это мог быть и папа. Я подкралась ближе и услышала все, что говорила полиция. Поэтому я и пришла к вам утром. Сказала Амелии, что остаюсь у вас. А когда приехал шеф полиции и мы пошли в наш дом, я не могла поверить, что пропал папин пистолет…