Онлайн чтение книги Линия крови
Глава 9

1 июля, 04 часа 55 минут по восточному поясному времени

Вашингтон, округ Колумбия

Пейнтер сидел у себя в офисе, сражаясь с зубодробительной головоломкой. С утра, после совещания у президента, он не выходил из этого кабинета без окон в штаб-квартире «Сигмы», расположенной глубоко под землей, под зданием Смитсоновского института[11]Научно-исследовательский и образовательный институт в США и принадлежащий ему комплекс музеев., и при этом – буквально в нескольких шагах от коридоров власти, лучших научных заведений страны, этого средоточия лучших умов нации.

Чуть раньше он получил видеозаписи из Сомали, прослушал и аудиозаписи. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что Амура Махди устранили, чтобы тот замолк раз и навсегда. ЦРУ уже подняло шум по поводу убийства одного из своих местных осведомителей, хотя и дураку было ясно, что Амур вел двойную игру и просто попал в жернова между двумя враждующими силами, которые его и перемололи.

И все же устранение Амура служило еще одним доказательством того, что за похищением Аманды Гант-Беннет стояло нечто большее, чем просто пиратство. Теперь Пейнтер был в этом уверен.

Но что именно стояло?

Очевидно одно – выбор пиратов не случаен. И это, безусловно, заказ. Ни одна из местных террористических групп не взяла на себя ответственности за похищение, все словно воды в рот набрали. Да если б у них в руках оказалась дочь американского президента, они бы раструбили об этом на весь мир.

Так что за непонятная игра там ведется?..

Пейнтеру никак не удавалось избавиться от ощущения, что к похищению Аманды имеет какое-то отношение «Гильдия». Возможно, некая преступная организация использовала женщину как пешку в игре, с целью оказать давление на клан Гантов – но Ганты всегда сами были кукловодами, действуя под прикрытием «Гильдии».

Пейнтер колебался – он видел неподдельный страх в глазах президента, видел горечь и страдание в каждом движении первой леди, когда та обнимала своего мужа в коридоре. Даже старший брат Ганта, госсекретарь, похоже, был искренен в своем намерении непременно найти Аманду.

Но это еще вовсе не означало, что к похищению не имеют отношения другие члены семьи.

Кроу поднял глаза на огромный монитор компьютера, установленный на письменном столе, и, двигая мышкой, начал проходить по длинному списку имен. Все они были соединены между собой стрелочками с ответвлениями и перекрещивающимися линиями, обозначавшими семейные узы: браки и рождения, даже измены и незаконнорожденное потомство. Настоящая карта, разветвленное генеалогическое древо Гантов, насчитывающее больше двух веков; даже не древо, а скорее матрица. И связи здесь были настолько сложны и запутанны, что потребовалось создать трехмерную компьютерную диаграмму.

И вот, двигая мышью, Пейнтер начал медленно вращать эту матрицу, спиралеобразную галактику власти и влияния, образовавшуюся еще до основания этой страны и до сих пор так и не завершенную. На него работали историки и специалисты по генеалогии из разных стран мира, по кусочкам собирали эту огромную головоломку – проект, разумеется, сохранялся в тайне, – надстраивали по кирпичику это огромное разветвленное здание древнего клана, копали вширь и вглубь. Кроу сомневался, что до него кто-либо когда-нибудь проводил столь сложный и исчерпывающий анализ клана Гантов.

Он также заметил линии, пересекающие эту матрицу и выходящие за ее пределы, – то были дальние родственники, троюродные братья и сестры, через браки снова попавшие в семью, – не столь уж редкое явление в старинных аристократических семьях. Казалось, что проходило поколение за поколением, но никто не хотел отходить от этого источника богатства и власти.

И что за источник то был!..

Пейнтер уже потерял счет изобретателям, ученым, государственным деятелям, богачам и промышленникам, блиставшим, точно яркие звезды, среди других членов клана. Уже не говоря о разного рода мошенниках и персонах с подмоченной репутацией.

Но, как говорится, в каждой семье не без урода.

Он хмуро смотрел на экран, видел слабое свое отражение в верхней части матрицы. Неужели «Гильдия» прячется где-то здесь или же все это пустая погоня за призраком?

И вот Пейнтер нашел папку с изобразительным материалом и вывел на экран символ, вернее, целый ряд символов.

То был герб «Гильдии». В центре крохотный полумесяц и звезда. Один из старейших символов в мире, он уходил своими корнями к тайному обществу Древнего Египта. Вокруг него – уже более знакомые знаки, квадрат и компас; они использовались еще одним тайным братством, масонами. И, наконец, окружал все эти знаки щит рыцарей-тамплиеров, средневекового ордена со всеми своими темными и еще не разгаданными тайнами.

Тайна во всех тайных обществах, – прошептал Пейнтер, повторяя последние предсмертные слова одного из членов «Гильдии». Вот в чем значение этого собрания символов. Они обозначали путь, проделанный «Гильдией», и следы этого пути терялись в далеком и темном прошлом.

Тот же умирающий человек подозревал о существовании еще каких-то уровней и связей – с другими тайными обществами, помимо тех, что были отображены на гербе. Он понимал, что тайны эти перешли в современность, привели, в конечном счете, к тому, что сам он называл «истинными кровными узами», породившими нынешних настоящих властителей «Гильдии».

– Одна семья, – пробормотал Пейнтер, не сводя глаз с генеалогического древа клана Гантов.

Чтобы пережить трудные времена, «Гильдия» укрывалась по очереди среди вновь возникающих тайных обществ. Тогда что же получается? Он видит перед собой ту же уловку? Неужели истинное сердце этой тайной организации спрятано, похоронено где-то среди широты и величия этой семейной династии?..

Но если так, то сколько же их, настоящих членов «Гильдии», в клане Гантов?

Кроу изучал трехмерную карту, понимая, что упустил из вида нечто важное, бросающееся прямо в глаза. Но чем бы оно там ни было, сообразить никак не удавалось.

Стук в дверь прервал его размышления. На пороге возникла высокая женщина с темно-рыжими волосами в синем форменном платье. Пейнтер стукнул по клавиатуре, и изображение генеалогического древа Гантов исчезло с экрана. Оно предназначалось только для его глаз.

– Кэт, – сказал он и жестом пригласил ее войти.

Капитан Кэтрин Брайант была его помощницей, второй рукой; она отвечала за сбор информации для «Сигмы». И Пейнтер посвятил все свое внимание событиям в Сомали.

– Ну что, британцы немного остыли после этой заварушки в Босасо?

– Это вряд ли. Хотя СРП согласился держать ситуацию под контролем и предоставить нам свою помощь.

– Уже хорошо.

– Но я к тебе не за этим, – сказала Кэт. – Привела кое-кого. Думаю, обрадуешься.

Она отступила в сторону, и из-за угла с игривой улыбкой выглянуло знакомое лицо в обрамлении золотистых волос.

– Лиза! – радостно воскликнул он, вскочил и, обогнув стол, бросился к ней. – Я думал, ты до вечера не вернешься.

В кабинет вошла доктор Лиза Каммингс, одетая в джинсы и просторную светло-голубую блузку. Похлопала себя по запястью.

– Как думаешь, сколько сейчас времени?

Как обычно, день пролетел для него незаметно, но с появлением подруги Пейнтер не намерен был пропускать ни секунды. Крепко обнял ее, поцеловал в щеку, почувствовал, что снова ожил, что все снова на своих местах.

Она приникла к нему, разделяя эти чувства.

– Господи, до чего ж хорошо оказаться дома!

Они не разжимали объятий еще несколько секунд, потом отодвинулись друг от друга, но продолжали держаться за руки. Лиза уезжала на неделю, на медицинский симпозиум. Только сейчас Пейнтер понял, как отчаянно скучал по ней.

Он подвел ее к одному из кресел и, не выпуская ее руки из своей, усадил в него.

– Слышала о дочери президента, – печально сказала Лиза. – Помню ее, мы встречались несколько месяцев назад на одном из официальных приемов в Белом доме. Как раз тогда она узнала, что беременна.

– Кстати, о птичках, – вмешалась Кэт и уселась в другое кресло. – Директор, вы просили меня собрать информацию о беременности Аманды.

Пейнтер сел на письменный стол. У него имелось полное досье на дочь президента, но почти ничего – на ребенка, которого она носила под сердцем. Он хотел знать все досконально. Потому как во всем этот деле было нечто странное – чего стоило одно это путешествие к Сейшельским островам по поддельным документам. А потом еще и похищение… Кроу твердо вознамерился не упускать ни одной детали.

– Ну, прежде всего, этот еще не рожденный ребенок не от мужа, – начала Кэт.

Пейнтер удивленно приподнял брови. Это новость!..

Кэт принялась объяснять:

– Мак Беннет прошел обследование, оказался бесплодным, и потребовались донорская сперма и искусственное оплодотворение.

– Интересно… – пробормотал Пейнтер и тут же начал размышлять над этой новой информацией, прикидывать различные возможности и варианты. Может, мотив кроется именно здесь?

– Где это произошло? – спросил он.

– В клинике искусственного оплодотворения в Южной Каролине, неподалеку от Чарльстона. Я проверила. Крутое заведение. Использует сложнейшие и самые современные технологии. Список клиентов широчайший.

– Ну а донор спермы?

Кэт покачала головой.

– Строго конфиденциальная информация.

Пейнтер ненавидел эти обрубленные концы – они, как правило, заводили в тупик.

Кэт по его лицу поняла, о чем он думает.

– Ну, могу сделать несколько звонков, но без ордера, выданного судом…

Пейнтер покачал головой.

– Легальный путь для нас не выход. Все встрепенутся, посыплются вопросы о местонахождении Аманды… Слишком рискованно.

– Уже не говоря о том, что это противозаконно, это вторжение в ее интимную жизнь, – напомнила ему Лиза.

– Да и потом, ребенок тут ни при чем, – добавила Кэт.

Пейнтер скрестил руки на груди – в последнем он был далеко не убежден.

– Аманда улетела на Сейшелы всего за пару недель до родов. Путешествовала под чужим именем, точно убегала, пряталась от кого-то. Или же кого-то защищала.

– Думаешь, своего ребенка? – спросила Кэт. – Но почему?

– Не знаю. Но кое-какие ответы можно найти в клинике.

– Пошлю туда команду, пусть расследуют.

– Или же я могу пойти, – предложила Лиза. – Я как-никак доктор медицины. А профессиональная солидарность… проще открывает двери, нежели рейд коммандос.

Пейнтер плотно сжал губы. Лиза много раз помогала «Сигме» в прошлом. И ее медицинский опыт, особенно во всем, что касается беременности Аманды, может оказаться весьма полезным. Кэт наверняка это понимает, поэтому и притащила ее сюда. Кроу признавал, что предложение Лизы не лишено смысла, но ему страшно не хотелось подвергать ее опасности.

– Я могу ее сопровождать, – вызвалась Кэт. – Ну, допустим, притвориться очередной клиенткой.

– Но у тебя дома двое. Новорожденный младенец, а старшая еще только начала ползать.

– И еще имеется муж, у которого полно свободного времени, – возразила она. – Ничего, Монк вполне в состоянии присмотреть за Харриет и Пенелопой пару дней.

Монк Коккалис, ее супруг, служил оперативным агентом в «Сигме», а затем подал в отставку, чтобы проводить больше времени с семьей. К тому же во время выполнения заданий он много раз оказывался на грани провала – это и было основной причиной отставки.

– Не думаю, что твой муж будет в восторге, узнав, что ты отправилась на передовую, – заметил Пейнтер.

– Можно подумать, я отправляюсь на край света, – возразила Кэт. – Всего-то на денек-другой.

Лицо Кэт выдавало ее. В глазах танцевал огонек, ей явно не терпелось заняться настоящим делом. После двух беременностей подряд капитану Брайант явно хотелось проветриться, размять ноги. Сейчас в штаб-квартире «Сигмы» она занималась исключительно бумажной работой, пусть и очень полезной, но в глубине сердца всегда была бойцом. Кэт не успела окончить Военно-морскую академию США и теперь в ранге капитана просиживала в офисе весь день. Пейнтеру не следовало забывать об этом. И он кивнул:

– Ладно. Закажем вам билеты на завтра, на утренний рейс.

Кэт так и расплылась в улыбке и покосилась на Лизу; та тоже заулыбалась.

Только теперь Пейнтер догадался. С самого начала все это было игрой: две дамочки сговорились заранее и добились своего. Но вместо того, чтобы разоблачать и упрекать их, он смирился с неизбежным.

– Пошли ко мне в кабинет, – предложила Кэт Лизе. – Надо привести в порядок все дела перед отъездом.

Лиза встала, чмокнула Пейнтера в щеку и двинулась следом за Кэт. Правда, в дверях приостановилась, обернулась и одарила его многообещающей улыбкой.

– Увидимся вечером.

Пейнтер проводил их взглядом. Приятное зрелище, обе хороши. Но лишь женщины скрылись из вида, он снова со всей силой ощутил тяжесть груза, павшего ему на плечи.

Кроу вернулся к файлам на столе и достал из папки верхний снимок. Последний снимок Аманды. Она сидела рядом с мужем, поддерживая одной рукой живот, гордая и счастливая.

Пейнтер всмотрелся в фотографию и вдруг впервые за все время заметил огонек страха в ее глазах. Страх читался и в позе, в том, как она тесно прижалась к мужу, словно ища у него защиты. Даже рука, вцепившаяся в запястье Мака, передавала этот нерв.

Чего же ты так боялась, а, Аманда?..

23 часа 59 минут по восточноафриканскому времени

Горы Кал-Маду, Сомали

Игла с анестезирующим средством вонзилась в живот Аманды. Место укола ожгло как огнем, но ощущение это быстро прошло. Она впилась пальцами в тонкие простыни больничной кровати. Но отворачиваться не стала, хотела видеть все.

Больничный халат ей задрали, обнажив огромный живот и сильно выступающий пупок. Нижнюю часть тела прикрывала тканевая ширма – но вряд ли они хотели пощадить ее чувства.

– Ну, все, скоро онемеет, и она не будет чувствовать ничего, – сказала высокая белокурая женщина, выбрасывая шприц в красный контейнер. В говоре ее слышался немецкий акцент, а может, швейцарский.

– Спасибо, Петра. – Англичанин похлопал Аманду по руке. Как и на медсестре, на нем был больничный халат, но только не голубой, а старомодный, ослепительно-белый. – Через несколько минут мы закончим, и сможете отдохнуть, поспать. Знаю, день выдался тяжелый.

И парочка удалилась – заканчивать последние приготовления к процедуре.

Аманда осталась ждать в постели – выбора у нее не было. Тихонько погладила живот, словно успокаивая себя и ребенка. Потом заметила свисающие с поручней кожаные ремни. И испугалась – эти двое не озаботились привязать ее. А это могло означать лишь одно – непоколебимую их уверенность в надежности охраны.

Она смотрела на ультразвуковой монитор; пока тот был темный, словно ждал, когда его начнут использовать в процедуре. Они уже провели ей сканирование брюшной полости – сразу по прибытии сюда, установили положение плода, измерили череп младенца и длину его тела. Аманда не сопротивлялась. Ей, как и этому доктору, хотелось знать как можно больше о состоянии ребенка.

В самом конце она испытала огромное облегчение – увидела, как бьется его крохотное сердечко, увидела маленькие сжатые кулачки, его плавные, словно замедленные, движения. После изучения сонограммы врач объявил, что здоровье мальчика в полном порядке.

Однако ее состояние врачей, судя по всему, не интересовало.

В палату вернулся доктор Блейк. За ним вошла Петра с подносом; на нем лежал большой шприц с длинной, дюймов в пять, иглой. Аманде уже проводили амниоцентез[12]Амниоцентез – инвазивная процедура, заключающаяся в пункции амнотической оболочки с целью получения околоплодных вод для последующего исследования. восемнадцать недель тому назад, и она знала, чего ждать.

Петра смазала ей живот антисептиком, затем включила ультразвуковой аппарат и протянула шприц доктору Блейку. Не сводя глаз с монитора, тот погрузил иглу в живот. Боль была незначительная, сравнимая со спазмами во время менструации.

Аманда отвернулась от монитора, когда кончик иглы приблизился к спящему ребенку. Наблюдать за этим она была не в силах. Одно неверное движение – и повреждение может оказаться смертоносным.

Однако все прошло хорошо.

Часть околоплодных вод умело откачали из-под оболочки вокруг ее малыша, иглу вытащили. И Аманда, старавшаяся не дышать, смогла наконец вдохнуть полной грудью. Глаза застилали слезы.

– Надо проверить на наличие лихорадки, – сказал доктор Петре. – Ну, и проследить за тем, нет ли вагинального кровотечения.

Петра кивнула.

Доктор Блейк обернулся к Аманде.

– Нет причин лить слезы. По крайней мере, пока. Результаты генетических тестов мы получим только завтра утром.

Первая процедура амниоцентеза была чистой формальностью – тогда плод Аманды проверяли на наличие различных хромосомных отклонений типа синдрома Дауна, а также генетических нарушений вроде фибрознокистозной дегенерации[13]Фиброзно-кистозная дегенерация – нарушение выработки белка в организме плода.. Но она знала, что врачи ищут не только это, но и нечто другое – и тогда, и сейчас.

Информация, заставившая ее столь поспешно покинуть Штаты, предупреждала о том, что ребенок ее отличается неким генетическим отклонением, о котором другим остается лишь мечтать. Аманда не слишком разбиралась в этих вопросах, однако сообразила: надо бежать прежде, чем за ее ребенком придут.

Блейк меж тем продолжил:

– Если генетика стабильна, ваш младенец будет жить. И станет первым таким младенцем на земле. Если нет… что ж, не будем же мы раньше времени поднимать панику, верно?.. – И отечески похлопал ее по руке.

Даже если результаты будут стабильны, Аманда знала об ужасных последствиях, поджидавших ее ребенка. А если нет – эта команда, скорее всего, вызовет преждевременные роды. И ее малыш погибнет.

Она повернулась лицом к стене, не зная, какой из результатов предпочтительней. На что надеяться утром?.. Нащупала рукой живот, и из глаз потекли слезы. Но в одном Аманда была точно уверена. Она будет бороться за своего малыша до последнего. Сама умрет, но защитит свое дитя.

Не позволю им причинить тебе вред.

Через полотняную стену палатки просвечивало пламя костра, на этом оранжевом фоне выделялась тень красного креста, который она видела ранее. До чего же причудливая, необычная, ни на что не похожая резьба украшала его, изгибалась, вилась и сплеталась в сплошной неразрывный узор на стойке и перекладине. Лишь теперь – после амниоцентеза, после всех этих треволнений по поводу генетических аномалий – Аманда вдруг поняла, догадалась, что это за структура.

Это же спирали ДНК!

Генетический код.

Аманда вздрогнула, сама себе не веря. А потом вся так и похолодела. Она никогда не видела этот крест прежде, но слышала, как перешептывались об этом символе, о связанной с ним тайне, уходящей в глубину веков, поясняющей, с кого начался ее род. О тайне, которую хранят только в своем сердце.

Она всегда считала это мифом, страшилкой для детей. Но теперь отрицать ужасающую правду не было никакого смысла. То был код, зашифрованная записка с предупреждением, заставившим ее в страхе отправиться в безрассудное путешествие на Сейшелы.

«Линия крови».

Они нашли меня.