Герой
Другие имена
Johann Georg Faust Иоганн Георг Фауст | Johann Georg Faust

Доктор, чернокнижник, живший в первой половине XVI века в Германии.

Легендарная биография Фауста сложилась уже в эпоху Реформации и на протяжении последующих столетий стала темой многочисленных произведений европейской литературы, наиболее известна из которых трагедия Гёте.

Биография.

Практически все подробности о жизни исторического Фауста происходят из сочинений конца XVI века и более поздней эпохи; выделить среди нагромождений выдумок реальные факты в них невозможно.

Большинство историков сходятся, что Иоганн Георг Фауст родился, по-видимому, около 1481 года в городе Книтлинген, в 1508 году при посредстве Франца фон Зиккингена получил место учителя в Крейцнахе, но вынужден был бежать оттуда из-за преследований своих сограждан. В качестве чернокнижника и астролога он разъезжал по Европе, выдавая себя за великого учёного, похвалялся, что может сотворить все чудеса Иисуса Христа или же «воссоздать из глубин своего подсознания все произведения Платона и Аристотеля, если бы они когда-нибудь погибли для человечества» (из письма учёного аббата Тритемия, 1507). В 1532 г. власти Нюрнберга запретили въезд в город «великому содомиту и некроманту доктору Фаусту» (Doctor Faustus, dem großen Sodomiten und Nigromantico in furt glait ablainen). После 1539 года след его теряется.

В немецком городе Виттенберге на Коллегиенштрассе имеется мемориальная доска, согласно которой Фауст жил в 1480—1540 годах, из них в Виттенберге с 1525 по 1532 год. В Праге туристам показывают дом Фауста, где он якобы оставил свою подпись.

Образ Фауста в литературе.

Истоки образа.

Сходство с легендой о Фаусте имеет раннехристианская Повесть об Еладии, продавшем душу дьяволу. К этому же греческому источнику восходит и «Повесть о Савве Грудцыне» (XVII век) со схожим сюжетом.

Влияние на складывание образа Фауста оказали, возможно, апокрифические легенды о Симоне Волхве, пытавшемся соревноваться с апостолом Петром в магии. Прообразами Фауста в литературе называли папу Сильвестра II, францисканца Роджера Бэкона, аббата Иоганна Тритемия, автора сочинения «Стеганография» (1499 год), а также получившего славу чернокнижника Генриха Корнелиуса Агриппу.

"Народная книга".

В эпоху Возрождения, когда ещё была жива повсеместная вера в волшебство и чудесное, многим рисовавшиеся плодом союза дерзновенного ума с нечистой силой, фигура доктора Фауста быстро приобрела легендарные очертания и широкую популярность. В 1587 году в Германии в издании Шписа появилась первая литературная обработка легенды о Фаусте, так называемая «народная книга» о Фаусте: «Historia von Dr. Iohann Fausten, dem weitbeschreiten Zauberer und Schwartzkünstler etc.» («История о докторе Фаусте, знаменитом волшебнике и чернокнижнике и т. д.»). В книгу вплетены эпизоды, которые ранее связывались с различными чародеями (Симон Волхв, Альберт Великий и др.) и которые в этой книге отнесены к Фаусту. Источником её, помимо устных сказаний, служили современные ей сочинения по ведовству и «тайным» знаниям (книги теолога Лерхеймера, ученика Меланхтона: «Ein Christlich Bedencken und Erinnerung von Zauberey», 1585; книга И. Вира, ученика Агриппы Неттесгеймского: «De praestigiis daemonum», 1563, нем. перевод 1567, и др.). Автор, по-видимому лютеранский клирик, изображает Фауста дерзким нечестивцем, вступившим в союз с дьяволом ради приобретения великого знания и силы («Фауст отрастил себе орлиные крылья и захотел проникнуть и изучить все основания неба и земли». «В его отпадении сказывается не что иное, как высокомерие, отчаяние, дерзость и смелость, подобная тем титанам, о которых повествуют поэты, что они громоздили горы на горы и хотели воевать против бога, или похожая на злого ангела, который противопоставил себя Богу, за что и был низвергнут Богом как дерзкий и тщеславный»). Заключительная глава книги повествует о «страшном и ужасающем конце» Фауста: его разрывают бесы, и душа его идет в ад. Характерно при этом, что Фаусту приданы черты гуманиста. Эти черты заметно усилены в издании 1589 года.

У Кайе.

В 1603 году Пьер Кайе публикует французский перевод народной книги о Фаусте.

Фауст читает лекции о Гомере в Эрфуртском университете, по просьбе студентов вызывает тени героев классической древности и пр. Пристрастие гуманистов к античности олицетворено в книге как «безбожная» связь похотливого Фауста и Прекрасной Елены. Однако, несмотря на стремление автора осудить Фауста за его безбожие, гордыню и дерзания, образ Фауста всё же овеян известным героизмом; в его лице находит своё отражение вся эпоха Ренессанса с присущей ей жаждой безграничного знания, культом неограниченных возможностей личности, мощным бунтом против средневекового квиетизма, церковно-феодальных норм и устоев.

У Марло.

Народной книгой о Фаусте воспользовался выдающийся английский драматург Кристофер Марло, перу которого принадлежит первая драматическая обработка легенды. Его «Трагическая история доктора Фауста» (изд. в 1604, 4-е изд., 1616[4]) рисует Фауста титаном, охваченным жаждой знания, богатства и мощи. Марло усиливает героические черты легенды, превращая Фауста в носителя героических элементов европейского Ренессанса. От народной книги Марло усваивает чередование серьёзных и комических эпизодов, а также трагический финал легенды о Фаусте, — финал, который связан с темой осуждения Фауста и его дерзновенных порывов.

У Видмана.

Народная книга лежит также в основе пространного сочинения Г. Р. Видмана о Фаусте (Wahrhaftige Historie), вышедшего в Гамбурге в 1598 году. Видман, в противоположность Марло, усиливает моралистические и клерикально-дидактические тенденции «народной книги». Для него история о Фаусте в первую очередь — повествование об «ужасных и отвратительных грехах и проступках» прославленного чернокнижника; своё изложение легенды о Фаусте он педантически уснащает «необходимыми напоминаниями и превосходными примерами», долженствующими служить ко всеобщему «поучению и предостережению».

У штюрмеров.

По стопам Видмана пошёл доктор Пфицер, выпустивший в 1674 году свою обработку народной книги о Фаусте. Исключительную популярность тема о Фаусте получает в Германии во второй половине XVIII в. в среде писателей периода «бури и натиска» (Лессинг — фрагменты неосуществлённой пьесы (1775), Ф. Мюллер — трагедия «Жизнь Фауста» (1778), Клингер — роман «Жизнь, деяния и гибель Фауста» (1791, русский перев. А. Лютера, 1913), Гёте — трагедия «Фауст» (1774—1831).

Писателей-штюрмеров Фауст привлекает своим дерзновенным титанизмом, своим бунтарским посягательством на традиционные нормы. Под их пером он приобретает черты «бурного гения», попирающего во имя неограниченных прав личности законы окружающего мира. Штюрмеров привлекал также «готический» колорит легенды, её иррациональный элемент. При этом штюрмеры, особенно Клингер, сочетают тему о Фаусте с резкой критикой феодально-абсолютистского порядка (например картина злодеяний старого мира в романе Клингера: произвол феодала, преступления монархов и духовенства, развращённость господствующих сословий, портреты Людовика XI, Александра Борджиа и др.).

«Фауст» Гёте.

Наиболее мощного своего художественного выражения тема о Фаусте достигает в одноимённой трагедии Гёте. В трагедии со значительной рельефностью отразилась вся многогранность Гёте, вся глубина его литературных, философских и научных исканий: его борьба за реалистическое мировоззрение, его гуманизм и пр. У Гёте Фауста зовут Генрих, а не Иоганн.

Если в «Прафаусте» (1774—1775) трагедия носит ещё фрагментарный характер, то с появлением пролога «На небе» (написан 1797, изд. 1808) она усваивает грандиозные очертания своего рода гуманистической мистерии, все многочисленные эпизоды которой объединены единством художественного замысла. Фауст вырастает в колоссальную фигуру. Он — символ возможностей и судеб человечества. Его победа над квиетизмом, над духом отрицания и гибельной пустоты (Мефистофель) знаменует триумф творческих сил человечества, его неистребимой жизнеспособности и созидательной мощи. Но на пути к победе Фауста суждено пройти ряд «образовательных» ступеней. Из «малого мира» бюргерских будней он входит в «большой мир» эстетических и гражданских интересов, границы сферы его деятельности всё расширяются, в них включаются всё новые области, пока перед Фаустом не раскрываются космические просторы финальных сцен, где ищущий творческий дух Фауста сливается с созидательными силами мироздания. Трагедия пронизана пафосом творчества. Здесь нет ничего застывшего, незыблемого, здесь всё — движение, развитие, непрестанное «нарастание», могучий творческий процесс, воспроизводящий себя на всё более высоких ступенях.

В этом отношении знаменателен сам образ Фауста — неутомимого искателя «верного пути», чуждого желанию погрузиться в бездейственный покой; отличительной чертой характера Фауста является «недовольство» (Unzufriedenheit), вечно толкающее его на путь неустанного действия. Фауст погубил Гретхен, так как он отрастил себе орлиные крылья, и они влекут его за пределы душной бюргерской горницы; он не замыкает себя и в мире искусства и совершенной красоты, ибо царство классической Елены оказывается в итоге всего лишь эстетической видимостью. Фауст жаждет великого дела, осязаемого и плодотворного, и он кончает свою жизнь вождём свободного народа, который на свободной земле строит своё благополучие, отвоёвывая у природы право на счастье. Ад теряет над Фаустом свою силу. Неутомимо деятельный Фауст, нашедший «верный путь», удостаивается космического апофеоза. Так под пером Гёте старинная легенда о Фаусте принимает глубоко гуманистический характер. Следует отметить, что заключительные сцены «Фауста» писались в период стремительного подъема молодого европейского капитализма и частично отражали успехи капиталистического прогресса. Однако величие Гёте в том, что он уже видел тёмные стороны новых общественных отношений и в своей поэме пытался возвыситься над ними.

В эпоху романтизма.

В начале XIX в. образ Фауста своими готическими очертаниями привлекал романтиков. Фауст — странствующий шарлатан XVI в. — выступает в романе Арнима «Стражи короны» (1817). Легенду о Фаусте разрабатывали Граббе («Дон Жуан и Фауст», 1829, русск. перев. Н. Холодковского в журнале «Век», 1862), Ленау («Faust», 1835—1836, русск. перев. А. Анютина, СПБ, 1904, то же, пер. Н. А-нского, СПБ, 1892), Гейне («Фауст. Поэма, назначенная для танцев», 1847) и др. Ленау, автор наиболее значительной после Гёте разработки темы о Фаусте, изображает Фауста двойственным, колеблющимся, обречённым бунтарем.

Тщетно мечтая «соединить мир, Бога и себя», Фауст Ленау падает жертвой происков Мефистофеля, в котором воплощены силы зла и разъедающего скепсиса, роднящие его с Мефистофелем Гёте. Дух отрицания и сомнения торжествует над бунтарём, порывы которого оказываются бескрылыми и никчёмными. Поэма Ленау знаменует начало распада гуманистической концепции легенды.

В России.

В России легенде о Фаусте отдал дань А. С. Пушкин в своей замечательной «Сцене из Фауста». С отзвуками гётевского «Фауста» мы встречаемся в «Дон-Жуане» А. К. Толстого (пролог, фаустовские черты Дон-Жуана, томящегося над разгадкой жизни — прямые реминисценции из Гёте) и в рассказе в письмах «Фауст» И. С. Тургенева.

В своей драме для чтения «Фауст и город» (1908, 1916) А. В. Луначарский, исходя из заключительных сцен второй части гётевской трагедии, рисует Фауста просвещённым монархом, господствующим над страной, отвоёванной им у моря. Однако опекаемый Фаустом народ уже созрел для освобождения от уз самовластия, происходит революционный переворот, и Фауст приветствует происшедшее, видя в нём осуществление своих давних мечтаний о свободном народе на свободной земле. В пьесе отражено предчувствие социальной революции.

Мотивы фаустовской легенды привлекали В. Я. Брюсова, оставившего полный перевод «Фауста» Гёте (ч. 1 напечатана в 1928), роман «Огненный ангел» (1907—1908), а также стихотворение «Klassische Walpurgisnacht» (1920).

(с) Вики