Онлайн чтение книги Люблю, скучаю... ненавижу!
4

Вспоминать Макса Радова было моим табу. Пока не вспоминаешь – не болит. Я просто отложила воспоминания об этом человеке в самый дальний уголок своей памяти, на самую верхнюю полку, закрыла её на ключик и постаралась забыть. Приказала себе не думать о прошлом, а если вдруг что-то напоминало о нём, старалась отвлекаться на любые домашние дела или учёбу.

Макса Радова для меня больше не существовало, он отбыл в параллельную вселенную – вместе с моими наивными детскими мечтами о принце на белом коне, скачущих по зефирным облакам розовых единорогах и прочих не существующих в реальном мире вещах. Он не должен был оттуда возвращаться, но тут моему братцу вдруг приспичило жениться на какой-то девице, которую он едва знал. Нормально вообще?

И теперь нам предстояло встретиться и провести вместе целую неделю. Неделю! Целых семь ужасных дней в обществе человека, которого ты терпеть ненавидишь! Боже…

Вот скажите, разве может что-то из прошлого вернуться, ворваться в твоё настоящее и всё перевернуть? Похоже, что да. Тем более, со мной это сегодня произошло дважды. Сначала Ян меня бросил из-за своей старой любви, а теперь моя старая заноза по имени Радов впилась мне прямо в зад, и я сидела, смотрела на девчонок и не знала, как сказать им, что именно меня когда-то связывало с Максом.

Он появился в моей жизни, когда мне было двенадцать. Однажды вечером за ужином папа стал обсуждать с мамой переезд в наш район семьи Радовых.

Мой отец гордился тем, что однажды смог перевезти нас из маленькой двушки в старой блочной трехэтажке в приличный двухэтажный дом в неплохом районе, а вот для обанкротившегося Радова-старшего переезд из шикарного особняка у моря в домишко для среднего класса на нашей улице был настоящим ударом.

Мать с отцом рассуждали на тему того, как же бывшие богачи справятся с новой жизнью, а я со скучающим видом жевала овощи и смотрела в окно. Мне было не интересно слушать о ком-то, кто не имел ко мне совершенно никакого отношения. А потом отец сказал, что сынок Радовых пойдёт в обычную школу и будет учиться с моим братом Вовкой в одном классе, и в этот момент по дороге возле нашего дома проехал большой красивый автомобиль.

Стекло заднего сидения было опущено, и я успела заметить лицо мальчишки, сидящего внутри. Золотисто-каштановые волосы, густые черные брови и напряженные карие глаза. Он всматривался в окружающие его дома и недовольно хмурился. Поджимал свои красивые пухлые губы, и выражение его лица становилось практически мученическим. В следующую секунду наши глаза встретились, и я чуть не обронила вилку.

– Дети бывают очень жестокими, – сказал отец, глядя на моего брата, – если Максима будут задирать, ты уж поддержи его, ладно?

Вовка не отличался острым умом, поэтому решил уточнить:

– Почему его должны задирать?

– Потому, что он совсем из другого мира, сынок. Другая одежда, другие привычки, мысли. Этот мальчишка вполне может оказаться высокомерным, и другие ребята быстро его осадят. Кто знает, может это и правильно, но лучше не перегибать палку, вы же ещё дети, понимаешь?

– Как же. – Хмыкнул брат.

Ничего он не понимал.

Но отец оказался не прав. Макс Радов не был высокомерным. Они с Вовкой быстро подружились, и так я узнала, что богатенький сынок сам продал все свои гаджеты, скутер и даже модные джинсы, чтобы помочь деньгами Радову-старшему, который к тому времени уже еле сводил концы с концами и был вынужден распрощаться со всей остальной недвижимостью, автомобилями и дачей.

Макс неплохо адаптировался на новом месте и уже через месяц выглядел так, будто ничем не отличался от любого мальчишки с нашего района.

– Это Карина. – Бросил Вовка, махнув в мою сторону рукой, когда Радов впервые пришёл к нам в дом. – Моя младшая сестра.

– Привет. – Насмешливо скользнул по мне взглядом Макс и без помощи рук избавился в прихожей от своих кроссовок.

Я чуть не ахнула в восхищении – так круто это смотрелось.

– Она мелкая, поэтому играть мы её не возьмём. – Ухмыльнулся брат. – Пошли. – Развернулся и направился в свою комнату.

– Девчонок не берём. – Пожал плечами Макс и последовал за ним.

Они ушли играть на приставке, а я направилась жаловаться маме.

Знаете, в этом возрасте три года – целая пропасть. Когда тебе двенадцать, а им по пятнадцать, дело даже не в разности полов. Я была совсем ещё ребёнком, глупым, неуклюжим. Не интересовалась модой, косметикой, мальчишками. Мне нравилось кататься на велосипеде с моим другом Филей и его соседом Витькой. Мы залезали в чужие сады, воровали абрикосы и черешню, бегали на море, купались до одури, собирали камушки, рисовали мелом на асфальте или краской на заборах. Мы вместе смотрели мультики и пинали мяч во дворе, а Вовка с Максом казались нам совсем уже взрослыми из другого взрослого мира.

И, несмотря на это, я влюбилась. Тогда мне было почти тринадцать, и мама посчитала, что лучшим подарком к моему дню рождения станут уродливые брекеты, которые сделают меня «красивой-красивой, честно-честно». Конечно же, красоты они мне не добавили, и первым эффектом от брекетов стала моя сдержанная улыбка: я старалась не смеяться над шутками и улыбаться с закрытым ртом.

Сейчас, глядя на свои детские фотографии, я могу точно сказать: они меня ничуть не портили, даже наоборот. Но тогда взглянуть на вещи реально не было возможным. Мне казалось, что страшнее меня нет никого в округе.

– Привет, железяка! – Говорил Макс, когда приходил к нам за Вовкой.

– Привет, Гадов. – С гордо поднятой головой отвечала я.