Онлайн чтение книги Живи - пусть умирают другие Live and Let Die
12. Эвергледз

Было около пяти утра, когда они незаметно выскользнули из поезда в Джексонвилле.

Еще не рассвело, на пустые платформы большой по местным масштабам станции падал свет редких фонарей.

Вход в тоннель был буквально в двух шагах от их вагона. Весь поезд еще спал, и их вроде никто не заметил. Бонд велел проводнику запереть за ними дверь и задернуть шторы. Он надеялся, что их отсутствие не будет замечено до самого Сент-Питерсбурга.

Тоннель привел их в вокзальное помещение. Просмотрев расписание, Бонд выяснил, что следующий поезд на Сент-Питерсбург будет в девять утра — «Серебряный метеор», близнец «Фантома». Бонд купил два билета в спальный вагон, взял Солитер под руку, и они вышли из вокзала на теплую темную улицу. Неподалеку были два или три ночных кафе. Они выбрали то, где неоном сияла надпись «Вкусная пища». На самом деле это была обыкновенная забегаловка. За железной стойкой, на которой валялись сигареты, конфетные обертки и комиксы, стояли две измученные официантки. На газовой конфорке подогревался большой кофейник. За дверью с надписью «Туалет» скрывалась, должно быть. всякая мерзость, а рядом была другая дверь — «Для персонала» — наверное, черный ход. Несколько человек в рабочей одежде, рассевшиеся за грязным столиком, подняли на мгновение головы, посмотрев на вновь прибывших, а затем вернулись к своей беседе. «Аварийная команда», — подумал Бонд.

Справа от входа было четыре маленьких кабины, и Бонд с Солитер выбрали одну из них. Они рассеянно принялись рассматривать грязное меню.

Через некоторое время одна из официанток лениво подошла к ним, облокотилась о перегородку, глазея на дорогой костюм Солитер.

— Апельсиновый сок, кофе, яичница — два раза, — заказал Бонд.

— Сию минуту, — откликнулась девушка и столь же лениво побрела на кухню.

— Яичница будет с молоком, — сказал Бонд. — Но в Америке нельзя есть вареные яйца. Их подают в чайных чашках и, очищенные, они выглядят просто отвратительно. Кто их этому научил? Немцы, что ли? А плохой американский кофе — худший в мире, даже хуже, чем в Англии. Может, хоть апельсиновый сок им не удастся испортить? В конце концов мы во Флориде. — При мысли о том, что предстоит провести четыре часа в этой вонючей дыре, ему стало противно.

— Сейчас в Америке все стараются быстро нажиться, — откликнулась Солитер, — а для клиента это всегда плохо. С вас хотят взять побольше долларов и как можно быстрее от вас избавиться. На побережье и того хуже. Там вас вообще обжуливают, как хотят, особенно в это время года. На Востоке «стригут» только миллионеров. А там, куда мы сейчас едем, всех подряд. Безобразие. Гиблые там места для маленького человека.

— Бог мой, — воскликнул Бонд, — что за поганое место!

— В Сент-Питерсбурге все скоро просто вымрут, — заметила Солитер. — Это Великое Американское Кладбище. Достигнув шестидесяти, банковский клерк, почтовый служащий или железнодорожный кондуктор получают пенсию или выходное пособие и отправляются в Сент-Питерсбург понежиться на солнце перед смертью. Его называют «Городом солнца». Климат здесь такой, что вечернюю газету «Индепендент» раздают бесплатно, если ко времени ее выхода не светит солнце. Случается это всего три — четыре раза в году, но реклама отличная. Спать ложатся в девять, а днем пожилые играют в бридж, это здесь прямо мания. Есть пара бейсбольных команд. — «Кидз» и «Кабз» — всем игрокам за семьдесят пять. Еще играют в кегли, но большую часть времени проводят на скамейках, расставленных на тротуарах вдоль всех центральных улиц. Просто сидят, греются на солнце, дремлют или болтают. Тот еще вид — старики и старушки в очках со слуховыми аппаратами и вставными челюстями.

— Да, картинка! — сказал Бонд. — А почему же, черт возьми, он выбрал это место?

— А для него лучше не найдешь, — ответила Солитер серьезно. — Тут практически нет преступности, разве что обжулят друг друга в бридж или в канасту. Так что полиции мало. Правда, крупный пост береговой охраны, но их забота — контрабанда с Кубы в Тампу, да незаконный лов рыбы в Тарпон-Спрингз. Впрочем, чем он здесь занимается, я толком не знаю. Знаю только, что у него тут есть человек по прозвищу Грабитель. Думаю, это связанно с Кубой, — добавила девушка задумчиво. — А также с коммунизмом. Похоже, Куба — это как бы придаток Гарлема, агенты красных растекаются отсюда по всему Карибскому бассейну. Словом, — продолжала Солитер, — Сент-Питерсбург, может быть, самый невинный городок в Америке. Все здесь исключительно «респектабельно» и «мило». Есть, правда, больница для алкоголиков. Но алкоголики, — она рассмеялась, — очень старые и никому уже давно не могут причинить вреда. Тебе там понравится. — Дразнящая улыбка промелькнула на лице девушки. — Может, тебе, захочется остаться там до конца дней своих и именоваться, как все, «стариканом». Они там любят это словечко — «старикан».

— Боже упаси, — живо откликнулся Бонд. — Надеюсь, нам не доведется упражняться в стрельбе с Грабителем и его друзьями. А то, пожалуй, несколько сотен «стариканов» помрут до времени от сердечного приступа. А что, молодых там совсем нет?

— Почему же? — засмеялась Солитер, — полно. Например, все местные жители, которые обирают стариканов. Владельцы мотелей и турбаз. Можно заработать кучу денег, организуя турниры по бинго. Я буду твоим «зазывалой» — девушкой, созывающей зрителей. Дорогой мистер Бонд, — она потянулась и накрыла ладонью его руку, — вы согласны жить со мной в мире, долгой, беспорочной жизнью, до самой старости в Сент-Питерсбурге?

Бонд откинулся на спинку стула и изучающе посмотрел на нее.

— Для начала я хотел бы пожить с тобой порочной жизнью, — ухмыльнулся он. — Это у меня лучше получается. Но мне нравится то, что там ложатся спать в девять.

Солитер улыбнулась в ответ и отняла руку. Принесли завтрак.

— Да, — сказала она, — ты будешь ложиться в девять, а я тайком прокрадываться через черный ход на свидание с «Кидзами» и «Кабзами».

Завтрак оказался ничуть не лучше, чем Бонд предполагал.

Расплатившись, они вернулись в вокзальный зал ожидания.

Взошло солнце, и тонкие, пыльные струи света проникли в пустынное сводчатое помещение. Они устроились в углу, и в ожидании «Серебряного метеора» Бонд донимал девушку вопросами о Биг Мэне и его делах.

Время от времени он делал заметки, записывал дату или имя, но в общем она мало что могла добавить к тому, что он и так знал. У нее была собственная квартира в том же квартале Гарлема, где жил мистер Биг, и в течение последнего года девушка там содержалась фактически как в плену. С ней в качестве «компаньонок» жили две негритянки, и без сопровождающего ей на улицы выходить не разрешалось.

Иногда мистер Биг приглашал ее в ту самую комнату, где они повстречались с Бондом. Там ей следовало решать, говорят правду или лгут люди, которых, как правило, привязывали к стулу. Она разнообразила ответы, в зависимости от того, хороший это был, на ее взгляд, человек или дурной. Она знала, что ее слово часто может означать смертный приговор, но ей было наплевать на тех, кто казался ей дурным. Почти всегда это были черные.

Бонд записал даты и детали этих встреч.

Все, что она рассказала ему, внесло некоторые новые штрихи в портрет весьма могущественного и решительного человека, жестокого и безжалостного, человека, стоящего во главе разветвленной организации.

О золотых монетах она могла сказать только то, что пару раз ей велели спрашивать, сколько монет и за какую цену было сбыто. Чаще всего в этих случаях, по ее словам, люди лгали.

Сам Бонд предпочитал помалкивать. Его растущая симпатия к Солитер и плотское влечение к ней — это отдельное помещение, и в нем нет внутренней двери, соединяющей его с профессиональной жизнью Бонда.

«Серебряный метеор» прибыл вовремя, и они продолжили путь, с облегчением оставив позади захламленный вокзал.

Поезд мчался через Флориду, через леса и болота, над которыми носились тучи разнообразных насекомых, через цитрусовые сады, растянувшиеся на мили и мили.

В центральной части штата мотыльки придавали окрестностям какой-то мертвый вид. Даже городки, с деревянными, высохшими на солнце домишками, попадавшиеся им на пути, напоминали голые скелеты. И только цитрусовые аллеи, где деревья клонились под тяжестью плодов, выглядели зелеными и живыми. Все остальное словно высохло на солнце.

Глядя на Мрачные, тихие, поникшие деревья, Бонд подумал, что живыми здесь могут быть только летучие мыши и скорпионы, рогатые жабы да черные пауки.

Потом они пообедали, и вскоре поезд неожиданно вырвался на простор — показалось побережье Мексиканского залива, замелькали мангровые деревья, пальмы, бесчисленные мотели, палаточные городки, и Бонд вдохнул аромат другой Флориды, Флориды рекламных плакатов, земли «Цветущих апельсинов».

Они сошли в Клируотере, на последней остановке перед Сент-Питерсбургом. Бонд остановил такси и велел ехать на остров Сокровищ. Это в получасе езды. Было два часа дня, солнце палило нещадно, на небе не было ни облачка. Солитер потребовала, чтобы он разрешил ей снять шляпу и вуаль: «Она прилипает к лицу. И к тому же меня здесь почти никто не знает».

Здоровенный негр с лицом, покрытым оспинами, остановился у светофора как раз в тот момент, когда миновали перекресток, от которого отходила дорога на остров Сокровищ.

При виде Солитер челюсть у него отвалилась. Он подал свое такси к тротуару и нырнул в аптеку. Там он набрал номер в Сент-Питерсбурге.

— Это Покси, — быстро заговорил он прямо в трубку. — Грабитель, ты? Слушай, вроде Биг Мэн приехал. Что мелешь, как это ты мог только что звонить ему в Нью-Йорк? А я вот действительно только что видел в такси его девчонку. Она ехала к Острову. Конечно, в уме. Как Бог свят. Да разве ее с кем спутаешь? С ней какой-то мужик в синем костюме. На лице у него вроде шрам. Как это, следовать за ними? Должен же я был тебе позвонить, чтобы убедиться, что Биг Мэн действительно здесь. Ладно, ладно. Я перехвачу такси на обратном пути. Ладно, ладно. Не волнуйся. Я ведь ничего такого не сделал.

Через пять минут человек, которого звали Грабитель, уже разговаривал с Нью-Йорком. Насчет Бонда его предупредили, но при чем здесь Солитер, он понять не мог. Разговор с Биг Мэном в этом смысле ничего не прояснил, но указания он получил совершенно четкие.

Он повесил трубку и забарабанил пальцами по столу. Десять тысяч за работу. Понадобятся двое. Стало быть, ему останется восемь тысяч. Он облизнул губы и позвонил в один из баров Тампы.

Бонд расплатился с таксистом у Эвергледз — опрятного городка, состоявшего из десятка выкрашенных в желтое и белое деревянных коттеджей. Они как бы огибали с трех сторон травянистую лужайку, а от фронтона вниз, к песчаному пляжу сбегала дорожка длиною в пятьдесят ярдов. Отсюда был виден весь Мексиканский залив. Поверхность его была зеркально чиста, и только на горизонте трепетало марево, стиравшее границу между водой и безоблачным небом.

После Лондона, Нью-Йорка и Джексонвилла перемена была разительная.

Бонд толкнул дверь с надписью «Регистратура». Солитер скромно держалась рядом. Он нажал звонок, под которым значилось — «Директор миссис Стьювесант». Появилась дама, больше напоминавшая высохшую креветку, нежели женщину, и бледно улыбнулась:

— Да? Мистер Лейтер? Да, да, он здесь. Вы ведь мистер Брайс, не так ли? Он в первом коттедже, прямо у пляжа. Мистер ждал вас с самого обеда. А?.. — она нацелила очки на Солитер.

— Миссис Брайс, — сказал Бонд.

— Да-да, конечно, — в голосе миссис Стьювесант слышалось явное недоверие. — Вот карточка, прошу заполнить, а потом вы и миссис Брайс, конечно, захотите освежиться после дороги. Полный адрес, пожалуйста. Спасибо.

Она прошла с ними по бетонной дорожке, ведущей к дальнему коттеджу слева. Постучала в дверь. На пороге появился Лейтер. Бонд ожидал шумных приветствий, но Лейтер посмотрел на него с некоторым сомнением. У него даже отвисла челюсть. Соломенного цвета волосы, все еще черноватые у корней, напоминали копну сена.

— Вы ведь не знакомы с моей дамой? — спросил Бонд.

— Гм, да, то есть нет, конечно. Добрый день.

Все происходящее казалось ему каким-то бредом. Позабыв про Солитер, он почти втащил Бонда в комнату. В последний момент он все же вспомнил про девушку и другой рукой тоже втянул ее внутрь, с грохотом захлопнув дверь, так что напутствие миссис Стьювесант: «Желаю вам приятного…» оборвалось до «отдыха».

Очутившись внутри, Лейтер все еще ничего не мог понять. Он только переводил взгляд с Бонда на Солитер и обратно.

Бонд бросил чемодан на пол маленькой прихожей. Там было две двери. Он открыл правую и пропустил Солитер. Это была небольшая, хотя и во всю ширину коттеджа, гостиная, выходившая прямо на море. Она была обставлена симпатичными пляжными креслами из бамбука, с ножками из дутой резины, покрытой вощеным ситцем. На полу циновка из пальмовых листьев. Стены были цвета утиного яйца, а посередине каждой, в бамбуковой рамке, висела цветная открытка с изображением тропических растений. Еще — большой бамбуковый стол в форме барабана, покрытый стеклом. На нем — ваза с цветами и белый телефонный аппарат. Большие окна, а справа — дверь, ведущая на пляж. Жалюзи из пластика были наполовину подняты, чтобы не отсвечивал ослепительно белый песок.

Бонд и Солитер сели. Бонд закурил и бросил пачку с зажигалкой на стол.

Неожиданно зазвонил телефон. Лейтер вышел из оцепенения и взял трубку.

— Да, — произнес он, — у телефона. Пусть лейтенант возьмет трубку. Это вы, лейтенант? Он здесь. Только что появился. Нет, все в порядке. — Он немного послушал, потом повернулся к Бонду. — Ты где сошел с поезда? — Бонд ответил. — Джексонвилл, — сказал Лейтер в трубку. — Да-да. Конечно. Я все узнаю у него, а потом перезвоню. А вы, может, свяжетесь с отделом убийств и дадите отбой? Спасибо. И в Нью-Йорк. Весьма признателен, лейтенант. Орландо 9000. Хорошо. И еще раз спасибо. Пока.

Он положил трубку, отер пот с лица и уселся напротив Бонда.

Внезапно он перевел взгляд на Солитер и извиняюще улыбнулся.

— Вы, должно быть, мисс Солитер, — обратился он к девушке. — Извините за такой прием. День уж такой выдался. Во второй раз за последние двадцать четыре часа я потерял надежду увидеть этого господина живым. — Он повернулся к Бонду. — Можно продолжать?

— Да, — откликнулся тот. — Солитер теперь с нами.

— Вот это здорово, — сказал Лейтер. — Так. Поскольку ты не видел газет и не слышал радио, для начала сообщу тебе новости. «Фантом» остановили вскоре после Джексон-вилла. Между Уолдо и Окалой. Твое купе буквально изрешетили пулями, да еще и гранату швырнули. Все в клочья. Убили проводника, который в этот момент оказался в коридоре. Других жертв нет. Шум поднялся страшный. Кто это сделал? Кто такие мистер и миссис Брайс? Где они? Конечно, мы все решили, что тебя схватили. Полиция в Орландо поднята на ноги. Проверили: все билетные заказы от самого Нью-Йорка. Выяснилось, что сделаны они людьми из ФБР. Словом, сюрприз за сюрпризом. И тут являешься ты под руку с хорошенькой девушкой и сияешь, как начищенный никель. — Лейтер расхохотался. — Да, что там происходило в Вашингтоне пару часов назад — не описать. Ладно, — сказал он. — Вот тебе и весь отчет — вкратце. Теперь твой черед.

Бонд подробно описал все, что произошло с того самого момента, как они говорили с Лейтером по телефону в «Сент-Реджисе». Дойдя до ночных событий в поезде, он вытащил из бумажника тот клочок бумаги и подтолкнул его к Лейтеру.

Тот присвистнул.

— Ясно, — сказал он. — Надо полагать, это должны были найти на трупе. Ритуальное убийство. Убийцы — друзья тех парней, с которыми ты так невежливо обошелся в Гарлеме. Так это должно было выглядеть. Биг Мэн здесь как бы ни при чем. Да, все продумали. Ладно, этого негодяя с поезда мы найдем. Может, кто-нибудь из вагона-ресторана. На ручке должны остаться следы. Продолжай. А потом я скажу, как он туда пробрался.

— Ну-ка, дайте посмотреть, — Солитер потянулась за бумагой. — Да, — тихо сказала она. — Это уанга, вудуистское заклинание злых духов. Оно в ходу у африканского племени ашанти. Всегда связано с убийством. На Гаити оно тоже распространено. — Она вернула бумажку Бонду. — Хорошо, что ты не сказал мне ничего, а то у меня была бы истерика.

— Сам-то я мало что понял, — признался Бонд. — Только то, что ничего хорошего во всем этом нет. Да, вовремя мы сошли. Бедный Болдуин. Он нам здорово помог. Он закончил рассказ о путешествии.

— Кто-нибудь видел, как вы сходили с поезда? — спросил Лейтер.

— Вряд ли, — ответил Бонд. — Но все же лучше подержать Солитер в укрытии, пока мы не отправим ее. Лучше всего — завтра на Ямайку. Там о ней позаботятся, пока мы сами не приедем.

— Точно, — согласился Лейтер. — В Тампе мы посадим ее на чартерный рейс. К полудню она будет в Майями, а там пересядет на какой-нибудь регулярный рейс — «КЛМ» или «ПанАм». К вечеру будет на месте. Сегодня уже не успеем.

— Ты как, Солитер, не против? — спросил Бонд. Девушка глядела в окно. В глазах ее появилась какая-то отстраненность — Бонду она была уже знакома.

Неожиданно Солитер вздрогнула и перевела взгляд на Бонда. Она вытянула руку и тронула его за рукав. — Да, — произнесла она и, запнувшись, добавила: — наверное, так будет лучше.