Онлайн чтение книги Маленькие испанцы
НОВАЯ ЖИЗНЬ

Первыми в Суук-Су просыпаются ласточки. Весёлыми стайками они кружатся под окнами дворца, оглашая воздух своим звонким щебетом.

А потом просыпаются маленькие испанцы. Их будят переливчатые звуки горна:

— Вставайте, ребятки! Вставайте!

Хорошо майское утро в Суук-Су! Приветливо голубеет небо. Плещется перламутровое море, играя с солнцем. На розах блестит роса. И весь парк кажется огромной розой, раскрывшей свежие, нежные лепестки, ещё мокрые от росы.

Ребята быстро вскакивают с кроватей, умываются до пояса. И во дворце их уже ждёт вкусный завтрак. На столах, покрытых белоснежными скатертями, дымится ароматное какао, из кухни несут тарелки с горячими пирожками.

У маленьких испанцев началась новая жизнь, которая казалась им какой-то сказкой. Целыми днями они играли в волейбол, катались на велосипедах, качались на качелях. Они ходили гулять на берег моря, ловили крабов и морских коньков или просто лежали на гамаках в тени деревьев и читали книжки. А малыши играли в игрушки — в их распоряжение предоставили множество кукол, медвежат, автомобилей и кубиков.

Но особенно нравилось маленьким испанцам ходить на детскую техническую станцию. Здесь и авиамодельная мастерская, и комната радистов, и комната рукоделия, и студия художников. Ребята любили заниматься в авиамодельной мастерской — им хотелось научиться делать самолёты. Ведь если бы у испанских республиканцев было много-много хороших самолётов, они бы гораздо скорее расправились с фашистами. Даже малыши требовали, чтобы им дали цветную бумагу: хотели делать только «паракаида» — парашюты. А те, которые занимались в студии, рисовали всё, что так недавно видели у себя на родине. Они рисовали разрушенные дома, пулемёты, самолёты, сбрасывающие бомбы на госпитали, раненых и убитых.

Наши ребята рисуют деревья, цветы, животных, пассажирские поезда, метро, Арктику. Но маленькие испанцы недавно пережили ужасы войны. Это трудно забыть.

Луис Хозе, сын лётчика, рисует бой республиканцев и фашистов. Бомбы летят в санитарный автомобиль. Луис Хозе вздрагивает, кричит: «Бам! Бам! Тр-рах!» И мажет краской бумагу. Мария Парвино, уу которой папа убит на фронте, рисует горящие дома и что-то шепчет. Щёки её раскраснелись.

— Мари, — говорит учитель девочке, — рисуй вот это.

Он показывает ей на бледно-розовые левкои, которые благоухают на окне. Девочка робко улыбается. Потом начинает рисовать цветы, и через несколько минут рисует их с увлечением.

Пионервожатые «Артека» — Коля, Лёва, Арон, Нина, Шура, Ваня — старались отвлечь ребят от их печальных воспоминаний. Вожатые по вечерам учили испанский язык, а пока объяснялись с ребятами жестами. Часто приходилось им разыгрывать целые сценки. Ребята спрашивают, как называется гора Медведь, у которой раскинулся лагерь. Вожатый Лёва не знает, как будет слово «медведь» по-испански. Тогда он встаёт на четвереньки и рычит. Он изображает косолапого мишку. Ребята поняли.

Всё чаще и чаще в парке слышится звонкий смех маленьких испанцев. Ребята стали расцветать. Их щёки покрылись румянцем. Вот по дорожке, освещённой солнцем, бегут два мальчика. Это — Рафаэль, сын танкиста, убитого на мадридском фронте, и Антонио, отец которого ранен в голову и ослеп.

— Ла-ла-ла-ла-ла! — весело поют Рафаэль и Антонио песенку из «Трёх свинок», прыгая по дорожке.

К ним возвращается детство, украденное фашистами.

Дни в Суук-Су бежали быстро и радостно. Каждый день приносил много нового, интересного. Скоро начали выезжать из Суук-Су на прогулки и экскурсии.

Однажды поехали в Дюльбер. Дюльбер — прекрасный дворец на берегу моря. Какой здесь красивый парк, какие замечательные фонтаны! Один фонтан бьёт из рола большого мраморного лебедя. В этом дворце до революции жила царская семья Романовых, а сейчас там отдыхают старые большевики. Маленьких испанцев встретили нежно, подарили им много красных роз, вкусно накормили.

Возвращались на закате солнца. Море было румяное. Гармонист Ваня весело играл старую артековскую песню:

Ребята учились петь эту пеню.

— А что было раньше в «Артеке»? — спросил Висенте пионервожатую Нину, которая уже немного научилась понимать по-испански.

Ребятам рассказали, что до революции этот замечательный уголок Крыма был дворянским гнездом. Здесь наслаждались богачи-помещики и фабриканты Первушин, Винер и их дети.

— Старики-татары так вспоминают, ребята, помещичий «Артек»: море якши.[3]хорошо — исп. Много земли у моря. Много воды в море. Много рыбы в море. Это было не наше. Наши были горы, наши камни, на которых не растёт даже сорная трава, наши были скалы, с которых стекает вода. Наш был горный холодный ветер, наши — туманы, закрывающие солнце и губящие урожай. Наши были — тяжёлый труд и голодная жизнь. Мы давали богачам хорошее вино и табак. Они пили вино — и с ним нашу радость. Они курили табак — и с ним наши силы и здоровье. Всё наше было для них: и наши дети и наша жизнь…

Когда вожатая Нина в первый раз вынесла испанским ребятам пионерское знамя, барабан, горн, её окружили, радостно крича:

— Ми бандера! Ми бандера![4]Мне знамя! Мне знамя!  — исп.

Каждый крепко ухватился за древко знамени. Каждый хотел нести знамя. Знамя понёс Висенте. У Весенте отец убит на фронте. Он поднял знамя так бережно, как поднимают драгоценный сосуд. Лицо его светилось гордостью и счастьем. Ребята шли за Висенте и пели песню «Бандера роха».[5]«Красное знамя» — исп. У них сияли глаза. Наконец-то они могут открыто нести красное знамя, за которое сейчас умирают на фронте их отцы и старшие братья!