Онлайн чтение книги Матери Helena
Хейли

После многочисленных гудков Оливия все же ответила.

Заткнув левое ухо, чтобы не слышать рева проносившихся мимо грузовиков, Хейли попыталась объяснить ей, где находится, что по мобильному до нее не дозвониться и что она подъедет во второй половине дня. Тетушка вырвала у нее обещание, что она будет ехать осторожно, поскольку здешние шоферы-лихачи превратили дорогу в гоночную трассу.

Хейли успокоила ее, пообещав смотреть в оба, повесила трубку, вышла из телефонной будки и направилась в закусочную, находившуюся поодаль, метрах в десяти.

Она расположилась за столиком в глубине зала, у широкого окна, выходившего на автостоянку, чтобы видеть свою машину. Рядом с ней мужчина преклонного возраста смаковал здоровенный бифштекс, весьма неприятно при этом чавкая.

Подошла официантка, чтобы взять у Хейли заказ. В своем розовом форменном костюме она выглядела расфуфыренной пигалицей, да еще была чересчур наштукатурена. Хейли внимательно пробежала глазами меню и, не заметив ни одного аппетитного названия, без особого энтузиазма выбрала Кобб-салат и низкокалорийную колу.

Был почти полдень. На еду Хейли отвела себе полчаса, поскольку хотела попасть в Сент-Джозеф засветло, чтобы успеть полюбоваться дивным тетушкиным садом. С завтрашнего дня ей, по правде говоря, будет недосуг, если она собирается точно следовать намеченной программе. К делу надлежит относиться серьезно, сосредоточившись на главной цели, как когда-то учила ее мать. Это позволит ей не отвлекаться на другое. Особенно на Нила.

Тетушкин голос звучал по телефону довольно странно – впрочем, она всегда была немного чудаковатой, о чем отец Хейли не уставал напоминать ей на каждом шагу. Но у Хейли остались о ней только самые добрые воспоминания. Оливия приходилась ее матери старшей сестрой, они всегда были близки, а когда матери не стало, она часто приезжала к ним домой и оставалась с Хейли, когда отец отлучался на несколько дней по работе.

Официантка быстро принесла салат: должно быть, он давно стоял в холодильнике, поскольку его ингредиенты успели слипнуться, и теперь он напоминал застывшую массу. Официантка, похоже, была ровесницей Хейли, у нее было вытянутое лицо, правда, с довольно тонкими чертами. Ее можно было бы назвать красивой, если бы она подкрасилась с бо́льшим вкусом. Девица пожелала Хейли приятного аппетита, и та проводила ее взглядом до подсобки в глубине зала, где чернокожий повар жарил на гриле куски мяса в клубах дыма, который через приоткрытую дверь распространялся по всей закусочной.

Хейли поднесла ко рту первую вилку с салатом, когда в зал, звякнув дверью, вошла дородная дама с двумя пухлыми сыновьями. Младший, блондинчик с короткой стрижкой, отвесил подзатыльник брату, так же коротко постриженному, который выглядел года на два старше, и тот дал ему сдачи, в итоге малыш едва не грохнулся на пол. Их мамаша при этом оставалась абсолютно невозмутимой, будто давно свыклась с подобными проделками своих чад. Такие люди вызывали у Хейли отвращение. Она не понимала, как можно настолько пренебрегать материнскими обязанностями, хотя сама она всегда жила по строгим правилам в мире, где слабаков считали ничтожествами – по крайней мере, здоровяки, которые действительно могли за себя постоять.

Семейство расположилось через несколько столиков от нее. Мамаша сделала заказ, и другая официантка принесла им шесть гамбургеров и столько же порций картошки фри. Хейли смотрела на них, и ей казалось, что ее салат пропитан жиром их блюд. Ее родная мать всегда внимательно следила, чем они питались, так что, если отец в этом смысле придерживался не самых строгих принципов, Хейли неизменно блюла себя, стараясь выбирать здоровую пищу. А уж если иногда и переедала, то совесть вынуждала ее бежать в туалет, чтобы освободить желудок.

Метрах в тридцати от закусочной, возле склада, расположенного на другой стороне пустыря, остановилась полицейская машина. Коп захлопнул дверцу машины и, разговаривая по рации, направился к двери склада.

Хейли уже почти приготовилась к тому, что вот-вот грянут выстрелы и она увидит, как пустятся наутек грабители, а полицейский кинется за ними в погоню.

В дальнем углу закусочной какой-то лысый мужчина опустил монетку в видавший виды музыкальный автомат, и в зале зазвучала композиция «Rolling Stones». Мужчина развернулся на скамейке – он улыбался, явно наслаждаясь музыкой, и подпевал в такт, уминая при этом рогалик.

Хейли окликнула стоявшую за стойкой официантку и попросила немного кофе. Девица поспешила к ее столику и плеснула ей кофе в чашку с выщербленными краями.

– А вы у нас впервые, как я погляжу? – осведомилась она, выпрямляясь.

– Да, я здесь проездом, направляюсь в Миссури. А вы здешняя?

– Да, живу в Эль-Дорадо. Родом-то я из Канзас-Сити, но года четыре назад мне подвернулась эта работа.

Хейли не нашлась, что ответить: ей было жаль девицу до глубины души. Официантка, которую звали Камилла, протерла тряпкой стол, забрала почти пустую тарелку Хейли и вернулась за стойку.

Хейли машинально потянулась к сумочке за мобильным телефоном. Зачем надо было выбрасывать его в бассейн? Она поступила опрометчиво и теперь корила себя, как делала всякий раз, совершив какую-нибудь глупость.

Впрочем, отсутствие мобильника не мешало ей думать о Ниле. Как раз напротив. Линдси была права: теперь она уже не узнает, пытался ли он до нее дозвониться, упрекал ли себя за свое поведение или ему было попросту наплевать на нее.

Ей следовало поступить иначе, когда она застала их врасплох в спальне. Не убегать и не прятаться в туалете, а смело посмотреть им обоим в лицо.

Надо было схватить эту шлюху за волосы и шарахнуть головой об стену. Что же касается его, лучше было подождать, когда он опустится на колени и будет прилюдно вымаливать у нее прощение.

А потом красиво послать его ко всем чертям.

Она не виновата в том, что случилось, а значит, ей не пристало стыдиться и прятаться от посторонних взглядов.

Хейли взяла себя в руки, решив, что все это ее уже не касается, а впереди у нее очень важная неделя тренировок. Ее ждет невероятная возможность встретиться с игроком класса Джорджа Кингсбери. Когда-то мать говорила, что искренне восхищается им. О тренере такого уровня перед выходом на финишную прямую можно было только мечтать.

Посмотрев в очередной раз на свою машину, Хейли заметила парня в бейсболке такого же красного цвета, как корпус ее «Шевроле»: он стоял у передней дверцы автомобиля и заглядывал внутрь. С того места, где сидела Хейли, ей показалось, что он пытается вскрыть замок. Она вскочила и бросилась к выходу, едва не столкнувшись с мужчиной в клетчатой рубахе, который как раз входил в закусочную.

Хейли извинилась и с облегчением увидела, что парень уже отошел от ее машины.

По дороге проехал огромный грузовик, да так близко, что в закусочной задребезжали окна. Вдалеке трещал транзисторный приемник. С другой стороны автостоянки, возле склада, стояла та же полицейская машина, и ее плохо закрытая дверца хлопала на ветру.

Хейли вернулась за столик и допила кофе.

Потом встала и расплатилась по счету.

Когда она вышла из закусочной, парень в красной бейсболке стоял, прислонившись к электрическому столбу. Он курил, вперив в нее взгляд. Она тоже пристально посмотрела на него, и он отвел глаза в сторону.

В таких играх ей не было равных.

Пропустив вперед несколько грузовиков, она тронулась с места и покинула зону отдыха.

Оливия сказала вчера, что, возможно, к ним подъедет ее дочь Милли. Они с Хейли были ровесницы и в детстве часто играли вместе. В прошлом году Милли вышла замуж за офтальмолога, который был на десять лет старше, и с тех пор жила в центре Канзас-Сити. Она ждала первенца, эта новость неприятно поразила Хейли, когда ей стало об этом известно. Надо же, только девятнадцать лет, а уже замужем, да к тому же беременна! Девушки давненько не виделись, и Хейли не знала, найдут ли они общий язык, тем более что их пути-дороги разошлись. Впрочем, в компании Милли ей будет не так одиноко. Оливия – прелестная женщина, но уж очень нудная: она целыми днями читала, вязала и после развода, состоявшегося восемь лет назад, ни с кем не общалась.

Хейли вспомнила, что перед отъездом обещала позвонить отцу. Ей даже в голову не пришло, что он может попробовать дозвониться до нее днем и начнет беспокоиться, если будет постоянно попадать на автоответчик.

Ведь это он подарил ей такую дорогую машину и разрешил поехать в такую даль, и она точно знала, что в эту самую минуту он думает о ней и будет думать до тех пор, пока она не доберется до места и не успокоит его. Ну конечно, он волновался, зная, что единственная дочь собирается в дальний путь. Разве могло быть иначе?

Хейли хорошо помнила, как однажды вечером, пять лет назад, к ним домой нагрянули полицейские. Она сидела в пижаме перед телевизором – как раз показывали мультфильмы Текса Эйвери – и, будучи чересчур любопытной девчонкой, подсмотрела, как ее отец согнулся в три погибели в коридоре перед входом и как он, словно забыв про нее, закричал с таким надрывом, что она перепугалась не на шутку, поскольку и представить не могла, что он способен так кричать.

Мать возвращалась из Оклахома-Сити с затянувшихся переговоров. В тот год весь ноябрь шли проливные дожди, но она отказалась останавливаться на ночь в мотеле. Разговаривая с ней последний раз по телефону, отец просил ее быть за рулем предельно осторожной и не рисковать понапрасну. Потом Хейли все никак не могла вспомнить, о чем они беседовали с матерью в последний раз и как та посмотрела на нее тем утром, прощаясь на пороге дома.

Не отводя взгляда от дороги, Хейли нащупала в сумочке солнцезащитные очки и нацепила их на нос, чтобы навернувшиеся на глаза слезы, засверкавшие на солнце, не слепили ее.