Онлайн чтение книги Мелодия во мне The Song Remains the Same
Глава пятая. Джо Кокер: «Поверь в меня хотя бы чуть-чуть»

Питер сосредоточенно кусает нижнюю губу. Явно не знает, с чего начать. А хочется начать с чего-то такого… с чего-то судьбоносного… слишком многое сейчас поставлено на карту. Ведь если он ошибется, Нелл никогда не простит ему. Никогда больше не посмотрит она на него тем влюбленным взглядом, которым смотрела раньше. И самое главное! – она никогда не примет его обратно!

Какое-то время Нелл выжидательно смотрит на мужа, но потом отводит взгляд в сторону и начинает рассеянно рассматривать палату, сосредоточенно двигая при этом челюстью. Такое впечатление, что она что-то обдумывает. Но вот она снова замечает мужа, тяжело дышит и ждет. И снова тяжело дышит…

Питер срывает с головы бейсболку и нервным движением взъерошивает волосы, все еще влажные после недавно принятого душа в дешевом номере отеля. Потом делает глубокий вдох, словно собираясь с силами, и начинает.

– Я начну с нашей свадьбы! – говорит он и непроизвольно кивает головой, в такт своим словам, словно желая убедить не столько ее, сколько самого себя, что он правильно выбрал тему для первого серьезного разговора. Он отлично понимает, какова цена потери, которая ожидает его в этой палате, сделай он неверный выбор. Не может же он начать с описания убогой однокомнатной квартирки, которую снял после того, как Нелл выставила его вон из своей квартиры. Сама мысль о том, что ему предстоит снова вернуться туда через какое-то время, сама эта мысль ненавистна и приводит его в душевный трепет. Такое смехотворное убежище может позволить себе снять юнец, только-только окончивший колледж. Снять, а потом отгородить часть жилой комнаты, которую до недавнего времени делил со своим приятелем по курсу, какой-нибудь хлипкой стенкой из картона или пластика, и вытолкнуть соседа в эту импровизированную спальню. Что вполне простительно для людей молодых и еще не окончательно утративших стыд по утрам, когда надо собираться на работу после беспутно проведенной ночи. Но его юность давно позади. Он уже успел растратить былой интерес к подобному времяпрепровождению. Да и в себе самом он тоже многое растратил, и к сожалению, безвозвратно. – Да! Начнем с нашей свадьбы. Понимаю, звучит банально. Но это действительно был самый лучший день в моей жизни! – Он слегка откашливается и поправляет себя: – В нашей жизни!

На самом деле он и понятия не имеет, какой день был самым лучшим в жизни Нелл. Вот уж правда! Говорить с ней сейчас об их совместной жизни – это все равно что двигаться по минному полю. Того и гляди наступишь на мину… Хотя бы со свадьбой все по крайней мере ясно. Самая безопасная история из всех, с какой стороны на нее ни посмотри. С нее и начнем!

– Я видела свадебные фотографии, – уточняет Нелл, и Питер бросает на нее вопросительный взгляд. Что это? Приглашение к продолжению разговора? Или она просто дает понять, что пощады ему не ждать.

– Да-да! Я знаю! – Его голова начинает непроизвольно дергаться: вверх-вниз, вверх-вниз. – Но на самом деле фотографии не передают и сотой доли того очарования, которым полнилось само событие в реальной жизни. Воистину волшебный день! И все вокруг было похоже на чудо.

– На чудо?! – переспрашивает Нелл и издает сдавленный смешок.

Питер чувствует, как его уши запылали. Эта женщина откровенно насмехается над ним! Впрочем, разве он не привык к ее постоянным насмешкам? Нелл с большой натяжкой можно назвать добрейшей и самой ласковой из жен. Она не из тех, кто станет нежно гладить его ноги по ночам или смотреть ему в рот, когда он что-то изрекает при свете дня. Она не прильнет к его плечу в ожидании, пока готовится ужин и жарится на плите картошка с рыбой. Или что-то еще. О нет! Эта женщина слеплена из другого теста. Она похожа на линейный флагман, возглавляющий кильватерную колонну судов. А он – всего лишь жалкое плавательное средство, которое плетется сзади в ее кильватере. И при этом она не снизойдет до того, чтобы оглянуться назад и посмотреть, как он там барахтается без ее помощи. Все еще держится на плаву или уже пошел ко дну? Но поначалу такая конфигурация семейных отношений его даже устраивала. Друзья откровенно завидовали. Надо же, какая понимающая жена попалась! Не возражает против ночных попоек с приятелями, не хватает его за штанину, чтобы удержать при себе, не умоляет о ребенке, терпеливо ждет, когда он сам созреет до отцовства. Словом, ему нравилось такое необременительное существование в браке. Ведь, по сути, ничего в его жизни не изменилось после того, как он произнес слова брачного обета, в сопоставлении с прежней холостяцкой жизнью. Однако где-то год тому назад, бреясь утром перед выходом на работу, Питер вдруг посмотрел на себя в зеркало и задался резонным вопросом: а что ты вообще делаешь в этом доме? Ведь на самом деле ты из тех мужчин, которым нравится осознавать, что они нужны своим женам. Но Нелл, судя по всему, не нужен никто. Так наметилась первая, едва заметная трещина в их отношениях. День ото дня их шутливые перепалки становились все менее и менее шутливыми, а сами шутки окрашивались все большей долей яда. Они уже не столько веселили, сколько задевали за живое. Вот так одно цеплялось за другое, пока на горизонте не появилась та самая Джинджер, его коллега по работе.

– Думай, что тебе угодно! И говори что хочешь! – отвечает Питер жене, твердо вознамерившись держаться намеченного курса. Но для этого надо на какое-то время забыть о Джинджер! Ох, уж эта Джинджер! Глупейшая и самая фатальная ошибка в его жизни. – Повторяю еще раз! Наша свадьба стала самым настоящим чудом.

Он умолкает, она усмехается. Но ее улыбка совсем не издевательская, как это бывало в прошлом. Нет, сейчас она определенно не насмехается над ним. И в ее взгляде больше нет прежней жестокости. А потому он тоже робко улыбается ей в ответ. Да, Нелл определенно изменилась, думает он. Вид у нее сегодня более счастливый, исчезла прежняя раздражительность. И это несмотря на все пережитое. А тот ли он человек, который ей нужен? Не принес ли он ей несчастье? Как делает несчастливым и самого себя. Вот твоя жена! Она пережила чудовищную авиакатастрофу, осталась в живых, но она ведь несчастлива. Это яснее ясного, стоит лишь взглянуть на нее. Так почему же ты надеешься, что твои попытки напомнить ей о прошлом возымеют силу и переменят ее в лучшую сторону? Не делаешь ли ты неверные ставки в своем Лас-Вегасе?

– Мы поженились в апреле в Сент-Люсии. Если точно, то двадцать третьего апреля. Твоя мама всячески пыталась переубедить нас. Предлагала для проведения торжества сад в своем доме или даже старую студию твоего отца в Вермонте. Но ты была неумолима. Сент-Люсия, и только!

– А почему именно Сент-Люсия?

Питер пожимает плечами.

– Возможно, потому, что это – одно из немногих мест, где не бывали твои мать и отец. Может, не хотела никаких ассоциаций или воспоминаний, связанных с отцом… А мне, по большому счету, было все равно где. Зато ты отнеслась к выбору места проведения брачной церемонии очень серьезно. Как и к выбору музыки. Я же предпочел не путаться у тебя под ногами и делал лишь то, что мне приказывали.

– Я знаю. Я выбрала Джо Кокера.

Рори уже сообщила Нелл эту подробность.

– Да, твой выбор пал на Джо Кокера. – Питер откидывается на спинку стула и вдруг неожиданно для самого себя начинает напевать мелодию песни, сопровождавшей их свадьбу.

– «Дай шанс этим любящим рукам, детка! Поверь в меня хотя бы чуть-чуть!»

Он немного фальшивит. Это режет слух, особенно Нелл, моментально замечающей любые погрешности в исполнении музыки. Но в целом ничего! Вполне даже терпимо…

Какое-то время Нелл молча разглядывает мужа, и он застывает на месте, готовый принять очередную порцию насмешек. Но вот она слегка прищуривается и произносит следующие строки из песни.

– «Возложи на себя такое бремя, и ты все поймешь сама!»

Она произносит их таким шутливым тоном, будто эта строчка стала их семейным паролем. А ведь так оно и было, просто Нелл сейчас этого не помнит.

– О да! Точно! «И это все, что я хотел тебе сказать!» Точно так! – восклицает Питер радостным тоном и широко улыбается. Он заметно успокоился и уже почти не нервничает. А Нелл, кажется, впервые за последнее время фиксирует своим внутренним взглядом, как сейчас необыкновенно красив ее бывший муж. То есть он всегда был красавцем, но сейчас в его красоте появилось что-то особенное и даже трогательное. Как эта ямочка на левой щеке или едва заметные морщинки возле глаз. При его высоченном росте легко можно быть неуклюжим, но он так компактно устроился на стуле, что рост почти не бросается в глаза. Наверняка с таким ростом он был на первых ролях в университетской футбольной команде, думает она. Да и на студенческих вечеринках с такими габаритами трудно затеряться.

– Сама свадьба была скромной, – продолжает делиться своими воспоминаниями Питер. – Мы пригласили человек пятьдесят. На торжество съехалось около тридцати гостей. Но ты была только рада. Ты ведь с самого начала настаивала на том, чтобы все мероприятие было предельно камерным и чисто семейным по духу. А твоя мать мечтала устроить банкет человек на двести. Но столько не смог бы вместить отель, в котором мы остановились. А потому тебе удалось отстоять свой вариант.

Наверху скалы! – задумчиво обронила Нелл. – Я просто вспомнила одну из наших свадебных фотографий, которые разглядывала целыми днями. Мы поженились с тобой на утесе, да?

– Да, именно так. Сама свадебная церемония проходила на вершине скалы. Такой обрывистый утес. – Голос его слегка дрожит от переизбытка чувств. Воспоминания нахлынули на Питера с новой силой. – Незадолго до начала брачной церемонии шел дождь, и ты была в полнейшем отчаянии. Сидела у себя в номере уже в полной боевой готовности в окружении матери, Рори, Саманты и горько плакала. Ведь при всем своем желании управлять погодой ты не могла. Но буквально за несколько мгновений до начала церемонии небо прояснилось и даже выглянуло солнце.

Питер снова заулыбался, погруженный в созерцание тех картин, которые проносились перед его мысленным взором и которые он по мере сил пытался описать сейчас Нелл. – И ты… вот этот миг я никогда не забуду! Ты вдруг взяла в руки гитару и тронула струны. В первый и, быть может, последний раз в жизни ты играла для меня. Это было потрясающе! Я до сих пор удивляюсь, как тебе удалось незаметно для всех, в том числе и для меня, привезти гитару на Сент-Люсию! – Питер бросает взгляд на жену. – Честно! Понятия не имею, как ты все это проделала. Но сама сцена была очень впечатляющей. Словно в кино. Облака стремительно исчезли за горизонтом, все небо озарилось солнечным светом, и ты… ты снова начала играть для меня. В этот момент у меня вдруг появилось такое чувство, что сам Господь взирает на нас с тобой с небес.

– Однако Он не взирал! – резко перебивает мужа Нелл, моментально ломая всю схему разговора, придуманную Питером. Наверное, надо заплакать, думает она, но чувствует, что от былого грустного настроения не осталось и следа. Что касается самой свадьбы, то ей нужны лишь сухие факты. Простое белое платье невесты она уже видела на снимках. Невеста на седьмом небе от счастья. А вот все эти трогательные подробности о том, как жених и невеста любили друг друга и были счастливы в тот день, – они ей ни к чему! Такое впечатление, что Питер сейчас рассказывает ей историю о какой-то чужой жизни. Разве что вот момент, когда он вдруг стал напевать мелодию Джо Кокера и песенка вдруг эхом отозвалась в ее душе. Но эхо стихло, и все прошло. Мелькнула искорка и тут же погасла.

Питер стряхивает с себя мечтательное настроение, возвращаясь в день сегодняшний. Он прищуривается и начинает разглядывать жену, пытаясь понять, чего она хочет.

– Но ты здесь, со мной! Ты осталась жива! Разве этого мало?

– Кто знает, мало это или много…

– А я уверен, Господь желает, чтобы мы остались вместе. Нам еще предстоит столько дел. Больших дел!

Легко тебе говорить, думает она.

– Утес… Тебе не кажется, что в этом есть что-то символическое?

– Символическое? – переспрашивает он. – Ты имеешь в виду, для нас с тобой?

– Да, в том числе и для нас. Отвесная скала, обрыв… наша свадьба, твой обман…

Питер вздыхает и начинает тереть переносицу. Кажется, его вариант со свадебными воспоминаниями начинает пробуксовывать. Придется действовать на ощупь, опираясь исключительно на собственную интуицию. Индира, мать Нелл, обронила вчера в разговоре с ним, когда они оба, вымотанные донельзя, пили кофе в местном кафетерии при госпитале, что да! – по ее мнению, Нелл сильно изменилась после всего случившегося. Конечно, физические травмы и все такое – это одно. Но с другой стороны, она стала более веселой, более раскрепощенной, не такой замкнутой, какой была раньше.

Она ласково потрепала его по правому плечу.

– Потерпи немного. Все образуется, вот увидишь. – Как будто у него есть другие варианты. – Она обязательно все вспомнит. И тогда я поговорю с ней. Обещаю! – сказала ему теща на прощание.

Питер не стал возражать, не стал напоминать о том, что в прошлом все подобные инициативы Индиры поговорить с собственной дочерью оканчивались, как правило, ничем и никогда не приносили пользы. Но что толку говорить об этом сейчас? Все равно других вариантов у него нет. А потому он, едва не поперхнувшись очередным глотком горького кофе, пробормотал, что он совсем даже не против подобного доверительного разговора матери с дочерью.

Словно уловив невеселые мысли мужа, Нелл тут же дает ему некоторую передышку: быстро сворачивает тему свадебных торжеств, утесов и всего того, что с этим связано. Похоже, вся их семейная жизнь рухнула вниз с этой отвесной скалы и рассыпалась на сотни крохотных осколков, которые уже никогда не собрать воедино.

– Бог с ней, с этой свадьбой! – роняет она устало. – Забудь на какое-то время об этом грандиозном событии. Лучше скажи мне другое! Можешь ли ты прямо сейчас назвать мне хоть один свой поступок… или что-то такое, что ты сделал в этой жизни… Можешь ли ты сказать, что считаешь вот то или это по-настоящему значительным и стоящим?

Нелл неожиданно для себя вспоминает об обещании, которое она себе дала: обязательно стать значительным человеком, сделать в своей жизни что-то большое и важное.

На лице Питера появляется озадаченное выражение. Вопрос явно застал его врасплох.

– Значительное? Но почему? Бог мой! – Он начинает нервно теребить часы на левой руке, словно пытаясь выиграть время.

– Хорошо! Сформулирую вопрос попроще! Начнем с чего-то основополагающего. К примеру! Чем ты занимаешься в реальной жизни? Считаешь ли ты то, чем занимаешься, важным и нужным делом?

Питер колеблется с ответом. Он прекрасно понимает, что та, прежняя Нелл наверняка осудила бы его за никчемность всего того, чем он занимается. Да она и не раз высказывалась именно в таком духе. Ну да ей хорошо! У нее талант, у нее абсолютный слух, у нее куча всяких способностей. Пусть она и оставила свои занятия музыкой и лишь изредка – очень редко! – играла на гитаре для него или вместе с ним. И воистину то были счастливейшие моменты их совместной жизни. А ведь когда они только-только еще начали встречаться, музыка сопровождала их постоянно. Вечерами они допоздна музицировали вместе то на гитаре, то на фоно. Музыка – словно волшебная иголка, которая соединяла их друг с другом. Да, Нелл все прекрасно понимает. Или понимала. Понимала, что ему никогда не подняться до ее уровня, не стать такой, как она.

Он глубоко вздыхает и сообщает ей на выдохе:

– Вообще-то я пишу музыку. Такие веселенькие коммерческие мотивчики для всеобщего, так сказать, потребления.

Он берет в руки дистанционный пульт управления и включает телевизор. Попутно чувствует, как дрожат его пальцы, когда он перебирает клавиатуру. Комната заполняется какой-то незатейливой мелодией в стиле кантри.

– Что-то в этом роде! – констатирует он, приглушая звук. – Вот такого рода музыку я сочиняю! – С этими словами он снова выключает телевизор.

– Ну, это действительно пустяшная музыка! Ничего значительного в ней нет! – смеется Нелл в ответ, и на какое-то мгновение Питер задерживает дыхание. Что это? Снова насмехается над ним? Вроде нет! Просто шутит. В ее смехе на сей раз ничего обидного. И потом, музыка ведь и в самом деле пустяшная.

– Согласен! – тоже смеется он. – Откровенная халтура. Но платят за нее хорошо! И пока мне нравится сочинять именно такие незатейливые мотивчики.

Питер старается не думать о Джинджер, студия которой размещается по соседству с его студией. В сущности, восемьдесят процентов своей музыки они пишут вместе. Но сейчас тема Джинджер крайне неуместна. Как и то, что сестра его жены поспособствовала тому, чтобы Нелл оказалась в курсе его любовной интрижки. Рори эту новость сообщила какая-то приятельница, которая, в свою очередь, тоже услышала об этом, но уже от своей приятельницы. И вот так круг замкнулся, создав лишь дополнительные проблемы в отношениях с Нелл и для Питера, и для самой Рори. В последний раз они с женой обсуждали его работу четыре месяца назад. И тогда, помнится, Нелл едва не запустила в него деревянным молотком, которым отбивают мясо. Об этом он тоже не станет сейчас напоминать ей. После чего Нелл выставила его за дверь своей квартиры. Навсегда. А девять недель назад у них случился по пьянке секс. Такой промежуточный эпизод типа интерлюдии. Питеру тогда показалось, что Нелл снова подсела на таблетки. Впрочем, вполне возможно, с наркотой было уже покончено. Завязала, так сказать, вопреки всем страхам. Конечно, он всегда понимал, что никакой такой сумасшедшей любви к Джинджер он никогда не испытывал. Какая там любовь? Ну да! Глазел на ее формы, которые она почти вываливала на него из своего декольтированного топика, склоняясь над ним, когда он колдовал за микшерным пультом.

Нет! Такими подробностями он сейчас точно не станет делиться со своей бывшей женой.

– Разве о такой музыке мечтаешь в юности? – задумчиво сказала Нелл, не ожидая ответа. – Коммерческие однодневки! Я и понятия не имела в те далекие годы, что существует такая работа: сочинять музыку на потребу дня.

– Согласен! Быть может, и моя миссия в этом мире несколько выше, чем просто писать песенки для сети ресторанов, которые занимаются доставкой пиццы на дом. Да! «Пицца Хат» – это, конечно, не мой уровень… но так вышло! – неохотно отвечает Питер.

– То есть ничего судьбоносного ты пока не создал?

Питер молчит. Лихорадочно соображает, как далеко может он продвинуться в их разговоре без опасения испортить все. И прежде всего – едва наметившееся взаимопонимание между ними. Инстинктивно он улавливает и душевные колебания Нелл. Ей хочется ненавидеть его, и одновременно он продолжает ей нравиться. Она даже готова бросить ему конец веревки, словно тонущему в пучине вод. А ведь раньше наверняка смастерила бы из этой веревки петлю и накинула ему на шею. Может, Индира и в самом деле права. Может, новая Нелл действительно стала другой. Такое чувство, что случившаяся трагедия обнулила ее, ту, прежнюю, чтобы дать ей шанс все начать сначала.

Но вот решение принято. Надо двигаться вперед. Чего ему опасаться? Ведь она даже не помнит подробностей той кровавой мясорубки, в которой оказалась. И уж тем более ничего не помнит из того, что они тогда наговорили друг другу. И о том, как Джинджер разрушила их жизнь, она тоже забыла. Нет! Если уж быть честным до конца, то это он сам, своими руками, разрушил их семейную жизнь. И Джинджер тут совсем даже ни при чем. Хотя долгое время после разрыва с женой и даже сейчас какая-то часть сознания Питера продолжает винить во всем случившемся и Нелл тоже, хотя бы частично. Да, если бы она помнила все это, если бы смогла вспомнить, то он никогда бы не рискнул двигаться дальше. Потому что и сама она в этом случае ни за что на свете не пошла бы ни на какое примирение. Никогда!

Ведь когда случилось это несчастье, они даже не общались друг с другом. Об авиакатастрофе Питер узнал от Рори. Она позвонила ему из машины, сообщила, что торопится в аэропорт, как раз сейчас минует стадион «Нью-Йорк джайентс», который служит домашней ареной для всех ведущих клубов Национальной футбольной лиги. Велела и ему подтягиваться в аэропорт. Он наспех побросал в сумку кое-какие вещи и поспешил на выход. Едва сумел вычислить Рори в огромной толпе собравшихся пассажиров. В самый первый момент он даже не отдавал себе отчета в том, что делает. Раз велела, значит, надо! И вдруг до него дошло! Бац! Словно удар по темечку… Его жена, жена, которая, между прочим, ненавидит его всеми фибрами своей души, ее больше нет! Она погибла! А потом выясняется, что – нет! – не погибла. Он узнал об этой новости шестью часами позже. Помнится, он даже чертыхнулся себе под нос, услышав эту ошеломляющую новость. Его жена осталась в живых. А ведь он не в силах ничего сделать, чтобы сохранить их брак. Ничегошеньки!

И вот сейчас слабая попытка. Да, он старается! Кое-чему он все-таки научился за последние дни.

– Знаешь, порой мне кажется, что самым значительным в моей жизни можешь стать именно ты! – восклицает он и сконфуженно умолкает. Только бы она не подняла его сейчас на смех, не стала бы издеваться над его искренним порывом. Раньше, еще до того, как все случилось, у нее никогда не было времени на всякие сентиментальности, даже тогда, когда он ухаживал за ней. Но теперь-то времени у Нелл предостаточно. Вдруг он затронет в ее душе какую-то чувствительную струну? – То есть я все для этого делаю… и делал… и сейчас помогаю тебе, стараюсь доказать, что я гораздо лучше, чем ты обо мне думаешь. Наверное, это и есть мое самое значительное дело.

Она не торопится с ответом. Что, может быть, и хорошо, и плохо. Он молча смотрит на большие настенные часы, висящие на стене в холле, которые видны через стеклянную дверь в палате. Большая стрелка совершает полный круг по циферблату, потом еще один. Питер тяжело вздыхает. Кажется, Нелл снова погрузилась в сон. Он тяжело поднимается со стула, и ножки противно скрипят в ответ. Вот он подходит к двери и берется за металлическую ручку, чтобы выйти из палаты, но в эту минуту Нелл открывает глаза. Он поворачивается, словно сумел расслышать легкий шорох ее ресниц, и они встречаются взглядами.

– Останься! – говорит она ему. – Пока останься!

Он молча кивает в знак согласия.

Да, я останусь, думает он. Навсегда!