Онлайн чтение книги Мифы Древней Греции
Орфей, Ганимед и Загрей

28. Орфей

Орфей, сын фракийского царя Загра и музы Каллиопы, был самым известным из когда-либо живших поэтов и музыкантов. Аполлон подарил ему лиру, а музы научили его играть на ней, да так, что он не только очаровывал диких зверей, но и заставлял деревья и скалы двигаться под звуки его музыки. В Зоне, что во Фракии, несколько древних горных дубов так и остались стоять в танце, в том виде, как он их оставил¹.

b. После посещения Египта Орфей присоединился к аргонавтам и добрался с ними до Колхиды, своей музыкой помогая им преодолевать множество препятствий. По возвращении он женился на Эвридике, которую некоторые называют Агриопой, и поселился среди диких киконов во Фракии².

c . Однажды неподалеку от Темпы, в долине реки Пенея, Эвридика повстречала Аристея, который захотел овладеть ею силой. Убегая, она наступила на змею и умерла от ее укуса. Но Орфей смело спустился в Тартар[82]Не следует путать Тартар с Аидом. Аид — подземное царство, населенное душами умерших, которым правит брат Зевса Аид. Попасть в Аид суждено каждому смертному, а некоторым (Гераклу, Орфею) это удалось еще при жизни. Тартар же — это внушающая ужас самим богам преисподняя, расположенная ниже Аида, место заключения злейших врагов Зевса, таких, как титаны и Тифон. в надежде вернуть ее назад. Для своего путешествия он использовал щель, разверзшуюся близ Аорна, что в Феспротиде, и по прибытии в Аид не только очаровал перевозчика Харона, пса Кербера и трех судей мертвых своей горестной музыкой, но и на время прекратил муки осужденных. Пленительная музыка тронула даже грубое сердце Гадеса, и он позволил Эвридике вернуться в мир живых. Гадес поставил лишь одно условие: по пути из Тартара Орфей не должен оборачиваться назад до тех пор, пока Эвридика не выйдет на солнечный свет. Эвридика шла по темному проходу, ведомая звуками лиры, и, уже завидев солнечный свет, Орфей обернулся, чтобы убедиться, что Эвридика идет за ним, и в тот же миг потерял жену навеки³.

d. Когда Дионис напал на Фракию, Орфей отказал ему в почестях и проповедовал другие священные таинства, убеждая фракийских мужей в том, что жертвенное убийство — это зло, и находя среди них благодатную почву для своих проповедей. Каждое утро он поднимался на вершину горы Пангей, чтобы приветствовать рассвет, и почитал Гелиоса, которого называл Аполлоном, величайшим среди богов. В македонском Дее Дионис в отместку наслал на него менад. Вначале менады подождали, пока их мужья войдут в храм Аполлона, жрецом которого был Орфей, а затем, захватив оружие мужчин, оставленное у дверей храма, ворвались внутрь, перебили своих мужей и разорвали Орфея надвое. Голову его они швырнули в реку Гебр. В конце концов все еще поющую голову Орфея прибило к острову Лесбос⁴.

e . Со слезами на глазах музы собрали его останки и погребли в Либетре, у подножья горы Олимп, и соловьи там теперь поют слаще, чем где бы то ни было на свете. Менады попытались смыть с себя кровь Орфея в реке Геликон, но бог реки ушел глубоко под землю, появившись вновь почти через четыре мили и уже под другим названием — Бафира. Так он избежал причастности к убийству⁵.

f . Говорят, что Орфей осуждал неразборчивость менад и проповедовал любовь к своему же полу, вызвав у Афродиты не меньшую ярость, чем у Диониса. Остальные боги-олимпийцы, однако, не согласились с тем, что убийство Орфея было оправданным, и Дионису удалось сохранить жизнь менадам, только превратив их в дубы, крепко вросшие в землю. Фракийские мужи, избежавшие побоища, решили впредь татуировать своих жен в назидание за убийство жрецов. Этот обычай существует по сей день⁶.

g . Что касается головы Орфея, то после того, как на нее напал завистливый лемносский змей, которого Аполлон тут же превратил в камень, голову погребли в пещере недалеко от Антиссы, в которой почитали Диониса. В пещере голова пророчествовала и день и ночь до тех пор, пока Аполлон, обнаружив, что никто не приходит к его оракулам в Дельфах, Гринее и Кларе, пришел и, встав над головой, закричал: «Перестань вмешиваться в мои дела, ибо довольно я терпел тебя и твои песни!» После этого голова замолчала⁷. Лиру Орфея волны тоже прибили к Лесбосу, где ее возложили на почетное место в храме Аполлона. По просьбе Аполлона и муз лиру поместили на небесах в виде созвездия⁸.

h . Некоторые рассказывают совсем иначе о смерти Орфея. Они говорят, что Зевс убил его перуном за разглашение божественных секретов. Говорят, что это он ввел мистерии Аполлона во Фракии, Гекаты в Эгине и подземной Деметры в Спарте⁹.

¹Пиндар. Пифийские оды IV.176 и схолии; Эсхил. Агамемнон 1629—1630; Еврипид. Вакханки 561—564; Аполлоний Родосский I.28—31.

²Диодор Сицилийский IV.25; Гигин. Мифы 14,251; Атеней XIII.7.

³Гигин. Там же; Диодор Сицилийский. Там же; Павсаний IX.30.3; Еврипид. Алкестида 357 и схолии.

⁴Аристофан. Лягушки 1032; Овидий. Метаморфозы XI.1—85; Конон. Повествования 45.

⁵Эсхил. Бассариды. Цит. по: Эратосфен. Превращение в звезды 24; Павсаний IX.30.3—4.

⁶Овидий. Там же; Конон. Там же; Плутарх. Почему божество медлит с воздаянием 12.

⁷Лукиан. Против неучей II; Филострат. Героические деяния V.704; Жизнь Аполлония Тианского IV.14.

⁸Лукиан. Там же; Эратосфен. Там же 24; Гигин. Поэтическая астрономия ІІ.7.

⁹Павсаний ІX.30.3; ІІ.30.2; III.14.5.

* * *

1. Будучи царем-жрецом, Орфей оказывался пораженным перуном, т.е. убитым обоюдоострым топором в дубовой роще в период летнего солнцестояния. Затем его разрывали менады культа быка, как они разрывали Загрея (см. 30. a ), или культа оленя, как Актеона (см. 22. i ). Менады на самом деле были музами. В классической Греции татуировки сохранились только во Фракии; на вазе, изображающей убийство Орфея менадами, у одной из менад виден маленький олень, вытатуированный на предплечье. Этот Орфей не вступал в конфликт с культом Диониса потому, что сам был Дионисом и играл на простой ольховой дудочке, а не на благородной лире. Так Прокл в комментариях к «Государству» Платона (I р. 174,30 175,3 Kroll. — Прим. ред. ) пишет: «Являясь основной фигурой дионисийских обрядов, Орфей, как считают, разделял судьбу самого бога». Аполлодор (I.3.2) приписывает ему авторство мистерий Диониса.

2. Новый культ солнца как всепорождающего отца, вероятно, пришел на север Эгейского моря вместе с бежавшими жрецами монотеистического культа Эхнатона в XIV в. до н.э. и соединился с местными культами. Вот почему Орфей якобы посещает Египет. Упоминания о таком культе можно найти у Софокла (фр. 523 и 1017), где к солнцу обращаются как к «древнейшему пламени, дорогому всем фракийским всадникам» и как к «прародителю богов и отцу всех вещей». Вероятно, этот культ встретил довольно энергичное сопротивление со стороны консервативных фракийцев и в некоторых районах страны с жестокостью уничтожался. Однако более поздние орфические жрецы, носившие египетские одежды, называли его полубогом Дионисом и поедали сырое мясо его священного животного — быка. Имя Аполлон они оставляли за бессмертным солнцем, считая, что Дионис — это бог чувств, а Аполлон — бог разума. Это объясняет, почему голова Орфея оказалась в святилище Диониса, а лира — в храме Аполлона. Голова и лира, как сообщается, приплыли к Лесбосу, славящемуся своей лирической музыкой. Терпандр, древнейший засвидетельствованный исторический музыкант, был родом из Антисса. Нападение змея на голову Орфея либо свидетельствует о противодействии прежнего героя-оракула появлению Орфея в Антиссе, либо о том, что ему противился Пифийский Аполлон, о чем более определенно сказано у Филострата.

3. Смерть Эвридики от укуса змеи и неудача Орфея с возвращением ее в мир солнечного света фигурируют только в более поздних вариантах мифа. Похоже, что они возникли из-за неверного толкования изображений Орфея, которого приветствовали в Аиде, где его музыка настолько очаровала змею-богиню Гекату или Агриопу, что она сделала различные поблажки душам всех посвященных в орфические мистерии, а также из-за ошибочного толкования других изображений, где Дионис, чьим жрецом был Орфей, спускался в Аид в поисках своей матери Семелы (см. 27. k ). От укуса змеи умирает не Эвридика, а ее жертвы (см. 33.1).

4. Месяцем ольхи был четвертый месяц сакрального календаря деревьев, предшествующий месяцу ивы, который связывался с водной магией богини Гелики («ива» — см. 44.1). Ивы дали имя реке Геликон, которая течет вокруг Парнаса и считается священной рекой муз, т.е. триады горной богини вдохновения. Именно поэтому на храмовой росписи в Дельфах Орфей изображен прислонившимся к иве и касающимся ее ветвей (Павсаний X.30.3). Культ ольхи в Греции выродился очень давно, однако отголоски его сохранились еще в классической литературе: ольхой зарос остров смерти колдуньи-богини Кирки (Гомер. Одиссея V.64 и 239). В Колхиде ей принадлежит кладбище под сенью ив (Аполлоний Родосский III.200 — см. 152. b ). Как указывает Вергилий, сестры Фаэтона превратились в заросли ольхи (см. 42.3).

5. Однако это не означает, что обезглавливание Орфея не больше, чем метафора, за которой скрывается обрубленная ветвь ольхи. Царя-жреца обязательно разрубали на куски, и у фракийцев вполне мог иметь место обычай, который до сих пор существует у ибан-даяков Саравака. Когда мужчины возвращаются домой после успешного похода за головами, женщины ибан используют трофеи для заклинаний, призванных повысить урожай риса. Голову заставляют петь, скорбеть, отвечать на вопросы, ей оказывают всяческое внимание, пока она не согласится занять место в прорицалище и давать советы по всем важным проблемам, а также (как и головы Эврисфея, Брана и Адама) отпугивать нападающего врага (см. 146.2).

29. Ганимед

Ганимед, сын Троса, именем которого названа Троя, был самым прекрасным из когда-либо живших на земле юношей, и поэтому боги оказали ему честь быть виночерпием Зевса. Говорят также, что Зевс, возжелав иметь Ганимеда в своей постели, спрятался под орлиными перьями и похитил юношу, гулявшего по троянским лугам¹.

b. В уплату за потерянного сына Гермес от имени Зевса подарил Тросу золотую лозу работы Гефеста и двух прекрасных коней и убедил его, что отныне его сын становится бессмертным, его не коснутся невзгоды старости и он будет всегда с улыбкой подносить в золотой чаше игристый нектар отцу небес².

c . Некоторые утверждают, что вначале Эос похитила Ганимеда, чтобы сделать его своим возлюбленным, но Зевс отнял у нее юношу. Как бы там ни было, Гера посчитала появление Ганимеда в качестве виночерпия как оскорбление для себя и своей дочери Гебы и до тех пор досаждала Зевсу, пока он не поместил изображение Ганимеда среди звезд в виде созвездия Водолея³.

¹Гомер. Илиада XX.231—235; Аполлодор III.12.2; Вергилий. Энеида V.252 и сл.; Овидий. Метаморфозы X.155 и сл.

²Еврипид. Орест 1391 и схолии; Гомер. Илиада V.266; Гомеровский гимн к Афродите 202—217; Аполлодор ІІ.5.9; Павсаний V.24.1.

³Аполлоний Родосский ІІІ.115 и схолии; Вергилий. Энеида I.32 и схолии; Гигин. Мифы 224; Вергилий. Георгики ІІІ.304.

* * *

1. Обязанности Ганимеда как виночерпия всех богов — а не только Зевса, как об этом сообщается в раннем изложении мифа, — а также пара коней, подаренных царю Тросу в качестве компенсации за его смерть, говорят о том, что произошло неправильное прочтение древнего изображения, на котором новый царь готовился к священному браку. В чаше Ганимеда содержался напиток, которым поминали его царственного предшественника, а руководивший церемонией жрец, которому Ганимед оказывает символическое сопротивление, был неверно воспринят как любвеобильный Зевс. Таким же образом ожидающая невеста превратилась в Эос благодаря мифографу, который знал сюжет, где Эос похищает Титона, сына Лаомедонта, поскольку Еврипид («Троянки» 822) называет Лаомедонта еще и отцом Ганимеда. С таким же успехом картина могла изображать брак Пелея с Фетидой, за которой боги наблюдают со своих двенадцати тронов; пара коней — это принадлежность ритуала, во время которого участник сначала переживает свою условную смерть, а затем возрождается в качестве царя (см. 81.4). Пресловутое похищение Ганимеда орлом объясняет одна из найденных в этрусском городе Цере чернофигурных ваз: орел у бедра только что возведенного на трон царя по имени Зевс является олицетворением божественной природы царя, его ka , или второе «я», что сближает его с солнечным соколом, который слетает к фараону во время коронации. Однако традиционное упоминание о юности Ганимеда говорит в пользу того, что царь на таком изображении лишь заменяет настоящего царя — это интеррекс, правящий только в течение одного дня, как Фаэтон (см. 42.2), Загрей (см. 30.1), Хрисипп (см. 105.2) и другие. Поэтому орел Зевса — это не только признак воцарения, но и птица, которая доставляет царя на Олимп.

2. Вознесение на небеса на спине орла или в образе орла — это широко распространенный религиозный сюжет. Он пародируется в «Мире» Аристофана (1 и сл.), где главный герой отправляется верхом на скарабее. Душа кельтского героя Луга, который в «Мабиногион» фигурирует под именем Ллу-Ллау, орлом взлетает на небеса, когда танист убивает его в день летнего солнцеворота. После священного брака в Кише вавилонский герой Этана верхом на орле отправляется в небесные чертоги Иштар, но падает в море и тонет. Его смерть, между прочим, — это не обычное ежегодное жертвоприношение, как, например, смерть Икара (см. 92.3), а наказание за плохой урожай во время его царствования, и отправляется он за волшебной травой плодородия. Эта история вплетена в сюжет непрекращающейся борьбы между орлом и змеем, символизирующими новый и старый год или царя и таниста, а в мифе о Ллу-Ллау, после последнего вздоха во время зимнего солнцестояния, орел вновь с помощью магии обретает жизнь и прежнюю силу. Недаром в Псалме 103.5 говорится: «...обновляется подобно орлу юность твоя».

3. Миф о Зевсе и Ганимеде приобрел необычайную популярность в Греции и Риме, поскольку в нем видели религиозное оправдание страсти мужчин к мальчикам. До этого времени сексуальные извращения допускались только как крайняя форма поклонения богине: жрецы Кибелы, желая достичь экстатического единства с ней, подвергали себя оскоплению и носили женские одежды. Практиковавшее эти крайности жречество было узаконено в храмах Великой богини в Тире, Джоппе, Иераполе и Иерусалиме (3 Цар. 15, 12 и 4 Пар. 23, 7) вплоть до Вавилонского пленения[83]Вавилонское пленение — название, обычно применяемое для обозначения высылки евреев из Иерусалима в Вавилон в период правления вавилонского царя Небукаднезара II (обычно Навуходоносор). Упоминаются три такие акции: первая — в 597 г. до н.э., вторая и третья — соответственно через 11 и 16 лет после первой. Высыпки были вызваны восстаниями в Иерусалиме и сопровождались его разрушением. Бедствия вавилонского пленения нашли отражение в нескольких библейских псалмах. Обстоятельства возвращения евреев из пленения неясны.. Эта новая страсть, виновником которой Аполлодор называет Фамирида (см. 21. m ), еще больше подчеркивает победу патриархата над матриархатом. Греческая философия превратилась в связи с этим в своего рода интеллектуальную игру, в которой мужчины вполне могли обходиться без женщин, поскольку для них неожиданно открылась область гомосексуального влечения. На эту тему много писал Платон, используя миф о Ганимеде, чтобы объяснить собственные сентиментальные чувства по отношению к своим ученикам («Федр» 279 a — b ); хотя в других своих произведениях («Законы» I.636 d ) он заклеймил однополую любовь как противоречащую человеческой природе, а миф о том, что Зевс тоже отдал ей должное, назвал злобной выдумкой критян. В этом он нашел поддержку у Стефана Византийского [под словом Гарпагия], который пишет, что критский царь Минос похитил Ганимеда, чтобы сделать из него напарника для своих ночных развлечений, «получив на это разрешение от Зевса». С распространением философии Платона женщины, до тех пор занимавшие в интеллектуальном плане ведущие позиции в греческом обществе, превратились в бесплатную рабочую силу, рожающую вдобавок детей, тогда как Зевс и Аполлон окончательно занимают ведущее положение среди богов.

4. Имя «Ганимед» скорее всего связано с возникающим чувством в преддверии брака, а не со страстью, которую испытывал Зевс, принимая кубок с освежающим нектаром из рук своего любимца. Однако в латинском языке от слова «Ганимед» произошло catamitus, которое в английском перешло в catamite, означающее пассивный объект мужского гомосексуального влечения.

5. Созвездие Водолей, которое связывают с Ганимедом, первоначально считалось египетским богом истока Нила, выливавшим из сосуда не вино, а воду (Пиндар. Фр. 110 Böckh = 282 Snell. — Прим. ред.) ; замещение же произошло потому, что греки были практически безразличны к Нилу.

6. Нектар Зевса, который позднейшие мифографы описывают как волшебное красное вино, на самом деле был примитивным медовым напитком (см. 27.2), а амброзия, считавшаяся непревзойденной пищей богов, скорее всего была ячменной кашей, заправленной растительным маслом и измельченными фруктами (см. 98.6), которой баловали себя цари, когда их подданные все еще довольствовались асфоделью (см. 31.2), мальвой и желудями.

30. Загрей

Загрея тайно зачала Персефона от Зевса еще до того, как приходившийся ей дядей Гадес унес ее в свое подземное царство. Зевс распорядился, чтобы сыновья Реи — критские куреты или, как утверждают некоторые, корибанты, сторожили колыбель с младенцем в пещере на горе Ида, прыгая вокруг него и бряцая оружием, как делали это раньше, прыгая вокруг самого Зевса на горе Дикта. Однако враги Зевса титаны[84]Титаны — группа старейших богов; вместе с киклопами и гекатонхейрами (сторукими) они порождены космическими первоначалами Землей и Небом. Согласно представлениям гомеровского гимна (II. 158), от титанов происходят и боги и люди., чтобы остаться неузнанными, выкрасились белым гипсом и стали ждать, когда куреты заснут. В полночь они выманили Загрея с помощью детских игрушек: шишки, раковины, золотых яблок, зеркала, бабок и клока шерсти. Загрей не выказал слабости перед набросившимися на него титанами и, чтобы обмануть их, начал менять свой облик. Сначала он превратился в Зевса в накидке из козьих шкур, затем — в Крона, творящего дождь, во льва, коня, рогатого змея, тигра и, наконец, в быка. В этот момент титанам удалось крепко схватить его за рога и ноги, разорвать на части и пожрать его сырую плоть.

b . Афина прервала это ужасное пиршество, когда оно уже подходило к концу. Ей удалось спасти сердце Загрея, вложить его в гипсовую фигуру и вдохнуть в нее жизнь. Так Загрей обрел бессмертие. Кости его были собраны и погребены в Дельфах, а Зевс перунами поразил всех титанов¹.

¹Диодор Сицилийский V.75.4; Нонн. Деяния Диониса VI.209 и сл. и XXVII.228; Цец. Схолии к Ликофрону 355; Евстафий об «Илиаде» Гомера II.735; Фирмик Матерн. Об ошибочности языческих религий VI; Еврипид. Критяне, фр. 472.

* * *

1. Этот миф повествует о ежегодном принесении в жертву мальчика, имевшем место на Крите, причем мальчик заменял царя-быка Миноса. Мальчик царствовал всего один день, затем участвовал в танце, символизировавшем пять времен года — льва, козы, коня, змея и тельца, после чего его заживо съедали. Все игрушки, с помощью которых титаны выманили Загрея, — это предметы, которыми пользовались философы-орфики, перенявшие обычай такого жертвоприношения, однако вместо мальчика поедали мясо бычка. Раковина была не настоящей, а представляла собой продырявленный камень или особой формы керамический предмет, в который дули, чтобы получить звук, напоминающий сильный порыв ветра, а клок шерсти вполне был пригоден для того, чтобы наносить на куретов слой мокрого гипса, причем куретами были юноши, которые в знак воздержания приносили прядь волос в жертву богине Кар (см. 95.5). Их также называли «корибантами», что значит украшенные гребешком танцоры. Другие дары, полученные Загреем, призваны объяснить смысл церемонии, во время которой ее участники достигают единения с божеством: шишка была древним символом богини, в честь которой титаны приносят в жертву Загрея (см. 20.2); зеркало должно отражать второе «я» каждого участника церемонии инициации или его дух; золотые яблоки — это пропуск в Элисиум после ритуальной смерти, а бабки символизируют гадательные способности (см. 17.3).

2. Критский гимн, не так давно обнаруженный около Диктейской пещеры, неподалеку от Палекастро, содержит обращение к Крониду, величайшему из юношей, кто танцует и прыгает вместе со своими Властителями, чтобы больший урожай приносили поля и стада и чтобы рыбаки возвращались с богатым уловом. Джейн Гаррисон в своей работе «Фемида» высказывает предположение, что одетые в доспехи предводители, о которых упоминает этот гимн и которые «взяли тебя, бессмертное дитя, от Реи», просто делают вид, что хотят убить и съесть жертву, которым является юноша, подвергающийся инициации при вступлении в их тайное общество. Однако все подобные ритуальные смерти во время церемоний инициации, которые бытовали в различных частях света, основываются на традиции реальных человеческих жертвоприношений. От простых членов тотемного братства Загрея отличают только календарные превращения.

3. Неканонический тигр в превращении Загрея указывает на его идентичность Дионису (см. 27. e ), о смерти и возрождении которого повествует такая же история, с той лишь разницей, что на этот раз мясо варится, а не съедается сырым, и в пиршество вмешивается не Афина, а Рея. Дионис также был рогатым змеем — у него при рождении были рога и змеиные кудри (см. 21.a ), и поклонявшиеся ему орфики ритуально поедали его в образе быка. Загрей превратился в «Зевса в накидке из козьих шкур» потому, что Зевс или заменяющий его мальчик вознесся на небеса в накидке, сделанной из шкуры козы Амалфеи (см. 7. b ). «Крон, творящий дождь» — указание на то, что в церемониях вызывания дождя использовались трещотки. В этом контексте титаны — это куреты, изменившие свое обличье настолько, чтобы дух жертвы не смог их узнать. Когда человеческие жертвоприношения вышли из употребления, Зевс предстал мечущим молнии в титанов в связи с их враждебным отношением к нему. Ни один из орфиков, вкусив однажды от плоти бога своего, уже никогда больше не прикасался ни к какому мясу.

4. Загрей-Дионис был также известен в южной Палестине. В соответствии с табличками из Рас-Шамры, Астар временно оказался на небесном троне, пока бог Ваал томился в подземном мире, вкусив от пищи мертвых. Астар был еще ребенком и, сидя на троне, не доставал ногами даже до подножия; вернувшийся Ваал убил его палицей. Законы Моисея запретили церемонии инициации в честь Астара: «Не вари козленка в молоке матери его» — гласит трижды повторенный приказ (Исх. 23,19; 24,26; Втор. 14,21).