Онлайн чтение книги Милочка Мэгги Maggie-Now
Глава шестая

Пэтси прожил в Америке год. Долг за проезд был полностью выплачен, как и долг за одежду. Он скопил около тридцати долларов. За прошедший год мать написала ему дважды. Оба письма извещали, что его послания получены, и выражали надежду на продолжение денежных поступлений. Она не писала ни про Мэгги Роуз или кого-то еще из его знакомых, ни про жизнь в деревне или свою собственную. Оба письма были скопированы из книги Берти и не содержали никаких личных дополнений.

Пэтси понимал, что ему следовало бы уйти от Мориарити и найти работу получше, но не знал, как за это взяться. Потом он убедил себя, что новая работа могла оказаться еще хуже старой. В конце концов он решил, что лучше смириться с теми недостатками, к которым он привык, чем привыкать к неизвестным. Кроме того, он стал бы в некотором роде скучать по Мэри. Он был ни капли в нее не влюблен, но привык полагаться на ее доброту и отзывчивость.

Кроме того, Бидди становилась, как называл это Пэтси, навязчивой. Она относилась к особому типу женщин – стань он с ней заигрывать, она бы разделала его под орех. Но она с таким же успехом разделала бы его под орех, дай он ей понять, что она не стоит того, чтобы с ней заигрывать.

Однажды после обеда она загнала Пэтси в угол, пытаясь заставить его согласиться с ней в том, что у Тедди Рузвельта вставная челюсть. Пэтси согласен не был, но уже готов был сдаться, чтобы убраться восвояси, когда она внезапно прекратила спор и самыми простецкими словами сделала ему недвусмысленное предложение.

В общем-то Патрик Деннис был не из тех, кто отказывается от подарков судьбы, но он предпочитал, чтобы эти подарки были молоды и свежи, и приятно податливы, а не окованы железом, как Бидди.

– Я не могу этого сделать, – вырвалось у него, – с тобой.

– Значит, думаешь сыскать кого получше, а? – зловеще поинтересовалась она.

– Не в том дело, – примирительно начал Пэтси, – просто такие вещи делают после женитьбы.

«Господи, прости мне эту ложь, – подумал он, – но так я разом выберусь из этой ситуевины».

– И ради этого мне нужно за тебя замуж? – Бидди задохнулась от возмущения. – Да ты последний мужчина на свете, за которого я бы помыслила выйти.

– А кто делал тебе предложение? Как будто мне не найти кого получше…

– Что ты сказал? – рыкнула она.

– Ничего, – поспешил ответить Пэтси. – И прими мои извинения, если все же ляпнул что-то не то. Разумеется, ты стала бы мне отличной женой, ведь ты такая работящая и здоровая…

– О, Пэдди, милый! – Бидди захлопала ресницами.

– Да только, – продолжал он, – мне бы нужна женщина помоложе… не совсем молодуха, конечно, – поспешно добавил он, боясь снова ее оскорбить.

– Ровесница мисс Мэри?

– Я не думаю о ней как о жене.

– И правильно, что не думаешь. Она бы никогда не вышла за конюха.

– Может, ей повезет, и она выйдет за кого похуже, – Пэтси был уязвлен.

– С чего бы это, она на таких, как ты, даже плевать бы не стала!

– А вот и стала бы, – возмущенно заявил Пэтси.

И они продолжили спорить дальше.

* * *

Из-за того, что Бидди все твердила, что Мэри даже плевать на него не станет, и что он недостоин чистить ей башмаки, и еще потому, что Мориарити постоянно предупреждал его не «возыметь идей» насчет его дочери, Пэтси все больше думал о Мэри.

«Мне она не нужна, – думал он, – и, Господь свидетель, я ей тоже ни на что не сдался, и не потому, что я конюх. Здесь не Старый Свет, где конюхи не женятся на господских дочках. Это Америка, где в этом самый шик, как сказал бы Мик-Мак, чтобы бедный работяга женился на хозяйской дочери. А книжки, что она дает мне читать, – там же все про то, как бедный юноша женится на дочери хозяина-богатея и, когда старик играет в ящик, становится владельцем фабрики. – Пэтси вдруг осенило: – А может, она попросила меня прочесть ту книжку, думая, что я пойму намек, женюсь на ней и… Но нет, – решил он, – она не способна на такие женские штучки.

И настолько ли она выше меня, как говорит Бидди? Конечно, образование она получила приличное, до двадцати лет училась в школе на учительницу. А я что? Отходил в школу шесть лет. Но разве я не выучил латынь вдоль и поперек, когда был церковным служкой и святой отец дубасил меня по башке (после мессы, надо отдать ему должное), если я что-нибудь читал неправильно?

Ну играет она на пианино. Но разве мой слух не настолько хорош, чтобы я мог – ну раньше мог – попадать в такт любой мелодии, когда танцевал джигу?

Она богата, а я беден. Это святая правда. Но все деньги ее отца не смогут купить ей то, что у меня есть даром, – молодость. Мне двадцать один, а ей – двадцать семь. А для незамужней это много – почти старость.

Когда я выхожу прогуляться, я мог бы идти под руку с двумя девушками, стоит только пригласить. А бедная мисс Мэри! Уж, верно, у нее никогда не было ухажера. И какая она собой. Милая, да, но эх, какая же невзрачная лицом. Чересчур невзрачная. А фигура ее где? Разве она мне ровня? Я бы солгал самому себе, если бы не считал, что хорош собой, и сегодня перед сном помолюсь о прощении за гордыню о своей наружности».

Итак, Пэтси пришел к заключению: «Она бы ничуть не прогадала, если бы вышла за меня. Но я даже думать об этом не стану, потому что люблю Мэгги Роуз и никогда не смогу полюбить другую. И разве она не ждет меня с любовью в сердце? Это ложь, что она завела другого хахаля. Она бы никого, кроме меня, не смогла полюбить. И, когда я скоплю тысячу долларов, я вернусь. Скажу ей, что ждать больше не надо, и…»

Пэтси продолжал мечтать.

* * *

Шел сентябрь второго года жизни Пэтси в Америке. Поужинав, он сидел на каменной скамье в мощеном приямке, куда открывалась решетчатая дверь столовой в цокольном этаже. Он сидел и курил вечернюю трубку, оттягивая время, когда ему придется вернуться в свою жалкую комнатенку.

Пэтси наблюдал за людьми, снующими вверх и вниз по улице, и присматривался к тем, кто поднимался по ступенькам, чтоб позвонить в дверь Мориарити. Ему вовсе не было интересно. Ему было любопытно.

Вечером по пятницам к двери часто подходили полицейские, в форме и без. Ритуал всегда был один и тот же. Полицейский звонил в звонок. Появлялся Мориарити и протягивал руку. Вместо того чтобы пожать ее, полицейский что-то в нее вкладывал. Босс возвращал какую-то часть в руку полицейского, и тот спускался вниз по ступенькам, приветствуя другого полицейского, который в это же время поднимался наверх.

В конце концов любопытство заставило Пэтси спросить у Бидди, в чем было дело. Его неведение ее потрясло.

– Ты сколько здесь живешь, год, больше? И до сих пор ничего не знаешь? Да это же Босс собирает взятки. С борделей, да. Они не могут работать без взяток. Хозяйки борделей платят полицейским, чтобы те их не арестовывали. А полицейские платят нашему Боссу, чтобы тот не настучал на них Большому Человеку.

– А кто такой этот Большой Человек?

– Тип, который забирает половину взяток, которые Босс собирает с полицейских, которым платят хозяйки борделей.

– Разве Босса не могут за это арестовать?

– А кто его арестует-то?

– Полицейский.

– Не арестует, потому что все полицейские тоже платят взятки, а их-то кому арестовывать?

Однажды вечером в октябре Пэтси сидел на каменной скамье и курил свою глиняную трубку, когда увидел, как на крыльцо взбирается грузный полицейский. Он уже привык к полицейским, но этот был не такой, как все. Этот пришел вечером в среду. Остальные приходили по пятницам.

Высокий полицейский нажал кнопку звонка. Мориарити открыл дверь и протянул руку. Вместо того чтобы что-нибудь в нее положить, полицейский радушно ее пожал. Босс в удивлении отдернул руку и вытер ее о пиджак.

– Простите, – обратился к нему полицейский. – Я живу в Бруклине, но мой участок – на Манхэттене.

Пэтси насторожился. Что-то такое было в этом голосе…

– Тогда какого черта ты делаешь здесь, на моем участке? Хочешь перевестись – иди к инспектору.

– Я пришел справиться о… – Пэтси пропустил остальное, потому что грузный полицейский перешел на шепот. Но он был уверен, что слышал, как прозвучало его имя. – Вот его адрес, – закончил полицейский обычным голосом. Босс перегнулся через крыльцо.

– Эй, парень!

Пэтси посмотрел наверх. Босс молчал. Пэтси поднялся на ноги. Босс продолжал молчать. Пэтси вынул трубку изо рта. Тогда Мориарити заговорил:

– Патрик, здесь офицер хочет с тобой поговорить. Отведи его в свою комнату.

Пэтси торопливо забрался по лестнице на свою антресоль. Пока грузный полицейский, вздыхая и хрипя, влезал следом за ним, он запалил керосиновую лампу. Полицейский снял шлем. Вокруг его лысой головы светился рыжий нимб… Он огляделся, куда бы присесть. У него сильно болели ноги. Но в комнате был только один стул, и он был слишком вежлив, чтобы занять его без приглашения. Наконец Пэтси присел на койку, и здоровяк завладел стулом. И вздохнул с облегчением.

Полицейский представился:

– Я тот, кто отлупил тебя в графстве Килкенни примерно два года назад.

Да, Пэтси уже понял, что это был Рыжий Верзила. И гадал, что ему теперь от него нужно.

– Я себя не ругаю за то, что так с тобой тогда обошелся. Когда я это делал, то считал, что поступаю правильно. И надеюсь, ты зла не держишь, ведь все в конце концов обернулось к лучшему.

Сердце Пэтси подпрыгнуло в груди. Рыжий Верзила сказал, что все обернулось к лучшему. Означало ли это, что Мэгги Роуз вместе со старшим братом приехала в Америку и тот пришел к Пэтси свататься? Да. Именно для этого он и пришел, не иначе. И Пэтси женится на Мэгги Роуз. Да, женится!

– Да. И для тебя, и для моей сестрицы все обернулось к лучшему. У тебя отличная работа, а моя малышка…

Пэтси с нетерпением подался вперед и положил руку Рыжему Верзиле на колено. От счастья он почти потерял дар речи.

– Мэгги Роуз! Где она? Как у нее дела?

– Счастлива, как жаворонок, – добродушно улыбнулся Рыжий. – Она в положении.

– В положении? В каком положении?

– А ты разве не слышал? Она вышла замуж через несколько месяцев после того, как ты уехал.

– Кто… кто вышел замуж? – сдавленно крякнул Пэтси.

– Моя сестрица. Это у ее мужа я твой адрес раздобыл.

– Какого мужа?

– Ее мужа. Ты его знаешь. Помнишь того парня, который продал тебе билет, чтобы ты сбежал от меня в Америку? – рассмеялся Рыжий Верзила. – Я слышал, он малый не промах, дважды в неделю ездил по десять миль на велосипеде, чтобы ее обхаживать.

– Он женился на ней с помощью моего собственного велосипеда? – Пэтси был вконец огорошен. – А деньги-то, которые он мне за него дал, у меня украли.

– Как так? – Рыжий Верзила был в равной степени сбит с толку.

– Так это тот ливерпульский щеголь?

– Ты про велосипед? Понятия не имею, какой он был марки.

– Так, значит, она вышла замуж, – уныло произнес Пэтси.

– Вышла, еще как. И пишет, что счастлива. Ай, это ж я тогда меж вами встрял. Сколько из-за этого девятин[13]Девятина, или новенна – чтение определенного набора молитв в течение девяти дней подряд. прочитал потом! Ай, и почему мы все так на тебя ополчились? И я – больше всех. Но моя матушка изо всех сил постаралась, чтобы заварить всю ту кашу, а твоя матушка, упокой Господи ее душу, не хотела меня слушать…

– Матушка? – прервал его Пэтси. – Ты сказал: «Упокой Господи…»?

Так Пэтси узнал о смерти матери. Это было уже слишком. За несколько минут он узнал, что навсегда потерял и Мэгги Роуз, и мать. Рыжий Верзила продолжал говорить, надеясь смягчить испытанное Пэтси потрясение.

Тимми уверил Пэтси, что его мать умерла не в одиночестве. За несколько месяцев до смерти к ней вернулся старший из ее сыновей, Нили, который уехал в Австралию еще до рождения Пэтси, – его жена умерла, а дети разъехались кто куда или женились.

Пэтси старался сдержать горе. Ему не хотелось, чтобы Рыжий Верзила видел его слезы. Когда сдерживаться стало невмоготу, он извинился перед гостем, сказав, что ему нужно освежиться. Он спустился вниз и сполоснул лицо над лошадиным корытом. Слезы тут же смешивались с водой из крана. Пэтси плакал, и его одолевали тоскливые мысли: «Останься я чуть на подольше, Мэгги Роуз была бы со мной, и теперь, когда матушка умерла, мы могли бы без помех пожениться. Не то чтобы я желал матушкиной смерти. Но если ей все равно это предстояло…»

Он вытер лицо грубым полотенцем, выданным ему в пользование, и опустился на колени перед корытом, чтобы прочитать заупокойную молитву. В темноте конюшни лошади переминались с ноги на ногу, хрустя соломой, и Пэтси был рад соседству этих звуков. Большая рыжая кошка, петляя, направилась к нему, выгнула спину и на секунду прислонилась к его бедру, а потом уселась рядом, подняла лапу и принялась умываться. В компании кошки Пэтси было не так одиноко.