Онлайн чтение книги Миры Бесконечности The Infinity Courts
Глава 7

Финн улыбается мне, и кажется, будто вокруг меня загораются тысячи звезд. Он слегка пинает своим ботинком мой. Когда он сделал так в первый раз, у меня в голове вспыхнула мысль: «А может, я нравлюсь ему так же, как и он мне?»

Это произошло в ноябре.

Но я узнала ответ на этот вопрос только в мае.

Тогда он обнял меня, что делал довольно часто, но впервые прижался губами к моим волосам. Я почувствовала его дыхание и представила, как волосы щекочут ему нос, но он не отстранился. Вернее, не сразу.

Я понимала, что у нашей дружбы появился новый оттенок. Но не более . Потому что она была по-прежнему на первом месте. Но теперь все ощущалось по-другому. Словно у нее появился дополнительный слой.

Словно мы оказались в совершенно новом мире, созданном только для нас.

И сейчас он смотрит на меня с ухмылкой на лице своими ярко-зелеными глазами, собираясь произнести эти слова.

– Мне кажется, ты уже и сама все знаешь, – начинает он.

– Все равно скажи, – настаиваю я.

Он смеется. Задорный, чудесный, счастливый смех.

– Ты мне нравишься. Даже больше, чем инопланетянину – конфеты Reese’s Pieces[3]Финн ссылается на фильм «Инопланетянин» режиссера Стивена Спилберга, в котором драже Reese’s Pieces стали любимым лакомством инопланетянина..

Я будто свечусь изнутри:

– Ты тоже мне нравишься. Даже больше, чем C3P0 эвокам[4]Во вселенной «Звездных войн» эвоки, маленькие жители планеты Эндора, считали робота C3P0 божеством..

Рядом раздается смех Мэй, и она торопливо спускается по лестнице. Спрыгнув с последней ступени, она обнимает меня, словно мы давно не виделись.

– Куда собралась? Можно мне с тобой? – спрашивает она, глядя на меня «щенячьими», полными надежды глазами.

Я улыбаюсь, но не поддаюсь ей, потому что люблю свою сестру больше, чем она думает.

Но внезапно ее одежда меняется. Розовые джинсы. Желтая толстовка. Я никогда не видела у Мэй этой одежды. Но она кажется мне знакомой .

Рядом раздается металлический щелчок. Я поворачиваюсь к Финну, но его больше нет. Его место занял человек в черной маске, который направляет дуло пистолета мне в голову.

– Всем оставаться на своих местах, – его голос звучит как-то искаженно и лишь отдаленно напоминает человеческий.

Внезапно в комнату заходят мама с папой. Их лица сияют, словно они безумно счастливы видеть меня.

Словно они рады, что я наконец-то дома.

Ужас охватывает меня так же быстро, как пламя пожирает кучу хвороста.

Родители не должны быть здесь.

Это опасно.

Когда я вновь поворачиваюсь к Мэй, на ее лице больше нет и следа ликования. Его сменяет страх, он сковывает и меня, и мне его не рассеять. Я не в силах защитить ее от монстра, пожирающего изнутри и меня.

Мэй переводит взгляд на родителей.

– Всем оставаться на своих местах, – вновь раздается этот скрипучий и металлический голос.

Я сжимаю плечи Мэй.

– Не убегай. Останься со мной.

Но сестра никогда меня не слушалась.

Она устремляется к родителям, и мир замедляется.

Человек в маске переводит пистолет на нее, плавно двигая им вслед за ней. А я вижу все. Их лица, их страх, их отчаяние. И каждый из них застывает на краткий миг, не понимая, что вскоре все закончится.

Палец мужчины сжимает спусковой крючок, и я бросаюсь между ним и Мэй. Мне не приходится выбирать. Или что-то решать.

Я не допущу, чтобы маленькая девочка умерла сегодня.

Пуля врезается мне в грудь, и мир возвращается на круги своя.

Я вскакиваю и хватаюсь за сердце. Легкие жжет, словно их заполнили битым стеклом, и каждый вдох сопровождается дикой болью.

– С возвращением, – говорит Ен.

Но я не смотрю на него. Мой взгляд прикован к голограмме у него за спиной и странному аппарату, провода от которого тянутся к кушетке и…

Я скольжу пальцами к вискам и нащупываю присоски, которые облепили меня, словно насекомые. Потянув за провода, я отрываю их от своей кожи, не желая быть подключенной к аппарату, что бы он ни делал.

– Эй, успокойся, – просит Ен, поднимая руки перед собой.

– Что, черт побери, ты со мной сделал? – рявкаю я, отшвыривая черные присоски на пол и отползая к стене.

Мне больше некуда податься, потому что Ен стоит между мной и единственным выходом, который к тому же загораживает еще один человек. И он сейчас изучает меня, прищурив глаза.

На вид он едва ли старше меня. По крайней мере, он был немногим старше меня, прежде чем умер. Но я понятия не имею, сколько он провел времени здесь. Хотя его внешность приятная – каштановые волосы, карие глаза и гладкая оливковая кожа без намека на щетину, – выражение лица серьезное.

Ен опускается на стул, продолжая держать руки перед собой, словно он сдается. Что кажется мне ироничным, ведь именно меня здесь держат против воли.

– Вы всадили в меня нож! – восклицаю я.

Может, оружие и держала Анника, но эти люди действуют вместе. Они заодно. Так что, на мой взгляд, виноваты все .

– Мне очень жаль, но мы не могли рисковать, – говорит Ен. – Мы всегда так делаем, чтобы убедиться, что перед нами действительно человек.

– Но ведь вы сами привезли меня сюда, – рычу я. – Я не просила вас о помощи и уж тем более не просила, чтобы вы втыкали мне нож в грудь!

– А у тебя были другие варианты? – шипя, встревает незнакомец. – Ты бы предпочла, чтобы Колонисты отправили тебя гнить на поле боя Войны?

На нем одежда, которую при моей жизни все еще посчитали бы стильной, но он говорит с такой уверенностью, словно прожил не один век .

Нахмурившись, я стискиваю зубы.

– По крайней мере, это был бы мой выбор.

Но я не добавляю, что и понятия не имею, где находится Война и что там происходит.

Его взгляд мрачнеет.

– Бесконечность никому не дарит такой роскоши, как выбор.

– Мы должны были убедиться, что ты не шпион Колонистов, – объясняет Ен так терпеливо, словно разговаривает со взбесившимся ребенком. Его глаза скользят от незнакомца ко мне и обратно, из-за чего я задаюсь вопросом: «Не ради меня ли он старается примирить нас?» – И не Герой, которого они уже использовали как подсадную утку, чтобы мы привели его в Поселение.

– Герой? – переспрашиваю я.

– Да, потому мы решили обезопасить себя, – отвечает Ен.

– Ну, вы ошиблись, – говорю я, продолжая прижиматься к стене. – Я не герой.

Ен опускает руки и улыбается:

– Судя по твоим снам, это не так.

Я моргаю. Провода. Голограмма. Аппарат. Воспоминания о родителях, Мэй и человеке, который убил меня.

Когда я все связываю воедино, меня охватывает злость:

– Ты не имел права. Это мои мысли, и вы не должны были проникать в них лишь потому, что решили, что я Колт или Колонист или как вы там их называете.

Парень все еще внимательно рассматривает меня, и я вспоминаю, что мне снилась не только моя смерть. А еще и жизнь. И Финн.

Как много они увидели? Во сколько воспоминаний влезли?

Я задыхаюсь от ярости, ведь это настолько личное. Принадлежащее только мне .

– Можешь называть их как тебе угодно, – говорит Ен. – Но человеческие сны – единственное, чем они отличаются от нас . Понимаешь, Колонисты их не видят. У них не получается представить себе то, чему они не могут научиться от других. Особенно от людей.

Напряжение пронизывает меня, отчего тело замирает.

– Если вам так сильно хотелось заглянуть в мои сны, почему бы не попросить об этом вежливо? Вместо того чтобы нападать на человека, который недавно пережил насильственную смерть ?

– Если бы мы стали тратить время на «вежливые просьбы», то не продержались бы так долго, – хрустнув костяшками пальцев под скрещенными руками, заявляет незнакомец.

– Он прав, – с серьезным видом подтверждает Ен. – Кроме того, самые сильные отпечатки снов возникают за мгновение до нашей смерти. Ты слышала выражение «жизнь проносится перед глазами»? Оказывается, оно верно. – На его лице появляется нежная улыбка, пока он поднимает провода с пола и отодвигает стул к аппарату. – Если тебя это утешит, мы не знали, что тебя убили, пока не увидели твои сны.

Лицо все еще горит от злости и капли смущения, но его слова разжигают мое любопытство. Хотя сложно игнорировать тот факт, что я провела в Бесконечности меньше двенадцати часов, а меня уже застрелили, зарезали и обвинили в шпионаже. Может, если я получу чуть больше информации, то это поможет мне подготовиться к дальнейшим событиям?

Кареглазый незнакомец все еще напряжен, словно готовится к сражению. И я не уверена, что беспокоит меня больше – то, что он собирается сражаться со мной, ничего обо мне не зная, или то, что я при всем желании не смогу дать ему отпор.

– Вы тоже врач? – спрашиваю я, глядя на его нож, заткнутый за пояс.

Или он пришел сюда как охранник на случай, если бы я оказалась не человеком?

Выражение его лица не меняется:

– Я здесь для того, чтобы отвезти тебя к Аннике.

Ен кивает:

– Мы закончили.

Незнакомец с нетерпением смотрит на меня, ясно давая понять, что уже устал ждать. Я подползаю к краю дивана и осторожно встаю на ноги.

– Я пойду с тобой, потому что у меня есть вопросы, – заявляю я. – Но даже не вздумай считать меня пленницей.

– Никто этого и не говорил, – отвечает он хриплым голосом.

После чего поворачивается к двери, и мне ничего не остается, кроме как последовать за ним.

Мы поднимаемся на лифте на верхний ярус и идем по деревянным мостикам и металлическому настилу, пока не доходим до поляны в форме пятиугольника, откуда открывается вид на все Поселение. Перила изготовлены из березовых и вишневых брусков, медных труб и толстой веревки, которая тянется от одной перекладины до другой, из-за чего кажется, будто мостик вот-вот развалится. Я хватаюсь за медную трубу и смотрю вниз.

Падение могло бы убить меня, не будь я уже мертва, но меня все же пугают постройки в Поселении. Все они выглядят собранными наспех и незаконченными. Мешанина из цветов, материалов и повторно использованных предметов, которые сколотили вместе, чтобы построить эту деревню. Куда ни глянь, можно увидеть различные металлы и породы дерева, соседствующие, но не сочетающиеся друг с другом. Никакой упорядоченности. Никаких принципов.

Город, построенный из хаоса.

Несмотря на то что мосты и здания кажутся прочными, из-за мешанины материалов у меня кружится голова.

– Я не экскурсию тебе провожу, – резко говорит парень.

Я оборачиваюсь и вижу, что он стоит перед одной из хижин, жестом приглашая меня зайти внутрь.

Закусив губу, я распрямляюсь и прохожу через арку из бамбука.

Большую часть комнаты занимает огромный круглый стол с серебристыми заклепками по краям. На его отполированной поверхности виднеются годовые кольца дерева, которые слегка искажают несколько царапин и потертостей. В центре вращается яркая голограмма герцогства Победы, оказавшаяся намного больше, чем я предполагала. Я вижу поля, соборы и деревню возле доков, но они занимают не больше четверти голограммы. Помимо них есть еще три треугольных участка, разделенных огромными стенами. А в самом центре находится круг из деревьев.

Когда голограмма смещается, мне удается разглядеть и дворец. Его окружает множество башен, которые будто разрослись, словно споры. Помимо них дворец окружает еще двор, выложенный из белого камня, и цветущие сады в стеклянных теплицах. Большая широкая лестница ведет к двум дверям, которые кажутся выше, чем некоторые здания, а ее поверхность украшают морды мифических существ и плитки, мерцающие, словно кусочки льда и алмазов и создающие впечатление чистоты снегопада.

Это самый потрясающий замок из всех, что я видела.

– Прости, что пришлось нанести тебе еще одно ранение, – говорит Анника с другой стороны стола.

Она взмахивает рукой над голограммой, и та моментально растворяется без следа, и направляется ко мне, сложив руки за спиной.

Я поджимаю губы, вспоминая ее нож.

Видимо, догадавшись, о чем я подумала, она вытягивает руки перед собой с раскрытыми ладонями.

– Мне пришлось это сделать. Все проходят такую проверку, когда впервые прибывают в Поселение. А Гилу пришлось пройти через это и во второй раз, после того как он сбежал из Войны.

При упоминании имени я поворачиваюсь и смотрю на парня, чье суровое лицо теперь обращено к Аннике.

Поле битвы, о котором он упоминал…

Гил выжил там?

– Меня зовут Анника. Приятно познакомиться, – протягивая мне руку, говорит женщина.

Я не отвечаю ей, пытаясь понять, не скрывается ли за этой любезностью очередная подстава.

– Не будь грубой, – ворчит она еле слышно. – Все живущие здесь – твои друзья.

– Ты напала на меня, – напоминаю я. – Я понимаю, у тебя были на то причины, но это не означает, что мы стали друзьями.

Гил напрягается, и я тут же бросаю взгляд на его кинжал, чтобы убедиться, что он все еще заткнут за пояс. Не знаю, приведут ли мои слова к каким-то последствиям и существуют ли какие-то правила неповиновения лидеру, но если все мои силы заключены в моих словах, то я с радостью этим воспользуюсь.

– Если я тебе не друг, то кто? – ласково спрашивает Анника, пытаясь сломить мое сопротивление.

– Тот, кому я пока не доверяю, – честно признаюсь я.

Она медленно кивает, принимая мою точку зрения, словно понимает, что она оправданна. Словно я не первая, кто так плохо реагирует на их «гостеприимство».

– Знаю, тебе в это трудно поверить, но я не желаю тебе зла. И, несмотря на твое мнение о наших проверках, мне бы хотелось однажды стать твоим другом. Поэтому предлагаю начать с простого рукопожатия и посмотреть, что будет дальше.

Что-то подсказывает мне, что это большее, на что мне можно надеяться, поэтому я обхватываю ее руку.

На ее лице тут же вспыхивает улыбка.

– Нами, верно? – спрашивает она, и я киваю. – Добро пожаловать в Поселение. Мы очень рады, что ты присоединилась к нам.

Неровные половицы скрипят, и рядом с ней появляются Ахмет, Тео и Шура.

Если все, что они рассказали мне о Колонистах, правда, то находиться здесь намного безопаснее, чем скитаться в одиночестве. Конечно, эта мысль не помогла мне простить удар ножом в сердце, но помогла принять решение, что стоит попытаться найти с ними общий язык.

– Мы рады, что ты не Туз, – проведя рукой по каштановым кудрям, с усмешкой говорит Тео.

– Прости, что маме пришлось тебя ударить. – Шура морщит веснушчатый нос. – Пожалуйста, не злись на меня, что не предупредила тебя об этом.

Я перевожу взгляд с нее на Аннику, не находя общих черт.

– Многие создают новые семьи в Бесконечности, – удивившись моей реакции, говорит Анника. – Это помогает нам лучше понять этот мир. Помогает быстрее принять происходящее.

– Когда проводишь с кем-то бок о бок сотни лет, начинаешь относиться к ним как к членам семьи, – улыбаясь приемной матери, добавляет Шура.

Я указываю на их одежду, а затем обвожу рукой комнату.

– Большая часть этих вещей выглядит современно. А несколько сотен лет вернули бы вас в каменный век. И если один из вас не «Флинтстоун»[5]«Флинтсто́уны» (англ. The Flintstones) – американский комедийный мультсериал, рассказывающий о жизни Фреда Флинтстоуна и его друзей в каменном веке., не понимаю, как такое возможно.

– Здесь время течет иначе, – объясняет Ахмет. – Вернее, времени нет вообще. Наше существование неизменно. И то, что мы воспринимаем как течение времени в Бесконечности, не имеет никакого отношения к тому, что происходит в мире живых. То, что мы посчитаем здесь неделей, там может занять секунды, а может и годы. Здесь нельзя применить какие-то научные знания или формулы. Наши оси времени не параллельны.

– Так для моей семьи… – Я замолкаю, пытаясь осмыслить все, что он сказал.

– Они могут еще не знать, что ты умерла. Или уже прожили двадцать лет. Единственное, что нам известно, что, проведя здесь какое-то время, ты почувствуешь… – Ахмет кривит рот, подбирая слова.

– …будто прошло несколько жизней, – заканчивают Тео и Шура в унисон, а затем ухмыляются друг другу.

Это знак очень долгой дружбы.

– Вот почему, – продолжает Анника, – нам кажется, будто мы прождали тебя целую вечность.

В комнате повисает тишина, и я понимаю, что все смотрят на меня.

Даже Гил, хотя его взгляд гораздо более напряженный.

– Наш Герой, – расправив плечи, говорит Анника.

Я качаю головой и отмахиваюсь от ее слов.

– Нет, ты ошибаешься. Я не Герой. – Перевожу взгляд на Аннику. – Я знаю, что произошло… как я умерла. Но один взрыв адреналина не делает из меня героя. Проклятье, да я пауков боюсь. Так что если это какой-то значимый момент для вас, то простите, что разочаровываю, но вы выбрали не того человека.

Комнату заполняет дружный смех. Даже на хмуром лице Гила появляется улыбка.

Мои щеки начинают пылать. Видимо, я ляпнула какую-то глупость. Анника тепло улыбается мне и обводит рукой комнату:

– Ты значима не больше, чем мы. Мы все здесь Герои. И королева Офелия боится нас больше всего на свете… ну, помимо собственной смерти. Потому что в истории человечества есть герои. – Она делает шаг ко мне. – Герои – это те, кто управляет собственным разумом. Те, кого Колонисты считают угрозой. Потому что, пока мы существуем, у людей все еще есть шанс. Мы все еще можем сражаться .

– Значит, я… не особенная или необычная.

Выражение лица Анники смягчается:

– Необязательно быть особенной, чтобы иметь значение для нашего общества. Нас очень мало, и мы выживаем лишь потому, что держимся вместе. – Она обводит взглядом присутствующих. – А еще жители Поселения считают своей миссией спасти как можно больше людей из Распределителя. Хотя уже очень давно люди не оставались в сознании достаточно долго, чтобы увидеть наш зов.

Я вспоминаю огоньки в комнате, призывавшие меня последовать за ними.

И указывавшие мне путь.

– Это были вы? – ахнув, спрашиваю я.

Она улыбается:

– Это сделал Ахмет. Наш лучший инженер. Он очень ловко перестраивает основы Бесконечности.

Ахмет трет затылок.

– Просто я всегда хорошо разбирался в компьютерах.

Я смотрю на Тео и вспоминаю, как он ударом сбил преследующие нас машины, а затем на Шуру, которая спрятала нас от чужих глаз, пока мы не оказались в безопасности.

После этого мой взгляд устремляется к Гилу. Интересно, какой способностью обладает он? И так ли она разрушительна, как у Тео?

Я опускаю глаза на свои слегка дрожащие руки.

Означает ли это, что и у меня есть способности?

Но тут же отбрасываю эти мысли. Я не ощущаю в себе никаких способностей. Мне кажется, что я падаю с неба в полном одиночестве, отчаявшаяся и смирившаяся с неизбежным столкновением.

Кажется, будто часы O-Tech все еще сжимают запястье в иллюзорной хватке, и мне стыдно, что в груди зреет инстинктивное желание обратиться к Офелии. Я во многом полагалась на нее. Может, даже больше, чем следовало. Да, потеря часов не сравнится с потерей семьи и Финна, но она не прошла бесследно. Я бы сравнила это с чувством, когда оказался в глуши и вдруг обнаружил, что забыл свой сотовый.

Офелия была моим страховочным тросом, а здесь, по словам жителей Поселения, она – опасное существо.

Я сжимаю кулаки. Говорят, знания – сила, но мне больше недоступны знания Офелии. Я не могу отдать ей голосовую команду и узнать все на свете. И мне остается полагаться лишь на слова этих людей. Но я еще не уверена, заслуживают ли они моего доверия.

Кроме того, я обычная девушка, которая оказалась в неподходящем месте в неподходящий момент, потому что боялась подвести компанию подростков. Это не суперспособность, а… огромный недостаток.

Все смотрят на меня, ожидая моей реакции. Возможно, они видели мои сны, но они не знают меня. Или уже знают, но плохо. Все же они рискнули безопасностью Поселения, чтобы спасти меня от Колонистов.

И, возможно, доверие – единственное, что у них есть.

– Зачем я здесь? – медленно спрашиваю я, вновь переводя взгляд на Аннику. – Чего вы хотите от меня?

Это не упрек. Мне действительно хочется это знать.

Потому что мне не верится, что они спасают людей просто так. У этого должна быть цель.

Анника наклоняет голову, а ее янтарные глаза начинают блестеть.

– Мы отыщем способ убить королеву Офелию и вернуть Бесконечность людям, – не раздумывая, заявляет она. – И когда этот день настанет, мы надеемся, что ты будешь сражаться вместе с нами. – Она замолкает на мгновение, позволяя мне обдумать ее слова. – А пока? Все, чего мы хотим, – чтобы ты выжила.