Онлайн чтение книги Миссис убийца
Глава 9

В моей машине был приемник. Я включил его, настроил на полицейскую волну и стал слушать позывные полиции. Передачи перекрещивались: их слышали всюду – от Манхэттена до Бруклина. «Машина 44, отправляйтесь обратно по такому-то заданию. Капитан такой-то и такой-то, обратитесь в центральный комиссариат».

Машины с рациями пролетали по узким улочкам, завывая, как разъяренные коты. Аэропорты, автострады, мосты – все взято под контроль. Флики в гражданском и в униформе находятся на вокзалах железных дорог, на стоянках автобусов, на станциях метро, во всех важных пунктах, от востока до запада, прочесывая все на своем пути и сдавая эстафету другим после окончания смены.

Камеры предварительного заключения во всех участках переполнены всевозможными негодяями, продажными девицами, гомосеками, бродягами, блудницами, разыскиваемыми полицией, мелкими гангстерами, сводниками, наркоманами, – в общем, теми, кто мог бы дать хоть какие-то сведения об убийстве Ника Казараса.

На кончике каждого волоска на моих руках висело по капле пота. Вполне может быть, что это Джо Симон убрал Ника, а может, и не он. Но как бы там ни было, парни наложат на него лапу. Это не обычная война между гангстерами и полицией. Человек, убивший Ника, сделал это по личным причинам. И начиная с самого маленького чина в полиции до самого большого у всех в головах сидела одна мысль: «Надеюсь, что провидение поможет мне поймать этого убийцу».

По дороге я остановился возле антропометрического бюро, чтобы получить фотографию Джо Симона. Вероятно, это моя последняя возможность получить что-нибудь официальным путем: о моей отставке пока еще не было известно. Большой Герман больше не флик. По всей вероятности, меня вообще выкинут из полиции. Нарушение субординации может завести далеко.

Я остановился напротив бара Эдди Гюнеса и стал рассматривать фотографию Джо. Мне очень хотелось показать ее Пат, а заодно и Майерсу, но я очень торопился. Я непременно хотел найти Джо до того, как на него наложит лапу Джим. Инспектор Греди был уверен, что Джим способен на это. Джим тоже... Но им его не поймать, хотя, может быть, они и правы – вполне возможно, что обе истории составляют одну.

А Джо – пока в своем ремесле. Если его схватят, он постарается выкрутиться. И его адвокаты поработают для него. Но если Джиму все-таки удастся поймать Джо, он сможет довести его до стула.

Терять мне было нечего. Я пересек улицу и вошел к Гюнесу. Было еще рано, но бар был полон. Очень молодая красивая брюнетка изо всех сил старалась, чтобы ее все слышали.

«Ты должен знать, что я тебя люблю», – выводила она хриплым голосом.

Гюнес положил свой живот на стойку бара.

– Как дела, Герман?

Я ткнул пальцем в сторону оркестра.

– Откуда вы их выкопали? Ведь это старо, как мир!

– Вы пришли ко мне поговорить о музыке?

Я вытащил фото Симона и показал его Эдди.

– Вы знаете этого парня? Он приходил сюда?

Гюнес презрительно взглянул на фото.

– Вы что, смеетесь надо мной, Герман? – Он взглянул на часы. – Вы опоздали ровно на три часа. Джим, Монт и Корк уже были здесь около пяти часов и задавали тот же вопрос. И получили тот же ответ: насколько я помню, здесь он ни разу не был. И почему столько шума из-за этого парня? Это он, что ли, замочил того флика?

– Все так думают.

Гюнес сложил свои три подбородка в один.

– Какой негодяй! Будь я на его месте, то уже катил бы по дороге в Рио.

Я в задумчивости покинул бар. Если бы я убил флика, где бы я прятался? Во всяком случае, не на Гринвич-Вилледж. Раздумывая, я добрел до Вашингтон-сквер. Сейчас здесь все выглядело намного приличнее, чем раньше.

Хоплон жил в импозантном небоскребе совсем близко от первого номера на Пятой авеню, что подтверждало ту истину, что преступная деятельность хорошо оплачивается, если умеешь прятать следы и выходить сухим из воды.

Привратница попыталась задержать меня, но я отодвинул ее в сторону.

– Уголовная бригада Восточного Манхэттена.

– Хорошо, сэр, – безразлично произнесла она. – А что вы хотите посмотреть?

Я сухо буркнул, что это ее не касается, и направился к лифту, который поднял меня на восемнадцатый этаж.

Не в первый раз я наносил визит Ральфу Хоплону. Правда, ни к чему особенному это не приводило. Но на этот раз все должно быть по-другому. На этот раз я не буду с ним церемониться. Ведь у него находятся мой револьвер и бляха, и я твердо решил возвратить их.

Нажав на коренастую кнопку звонка, я прислушался. Раздался красивый звон. Хоплон сразу открыл дверь, как будто кого-то ждал.

– Что вам надо?

– Войти. – Я оттолкнул его в сторону, чтобы пройти в квартиру.

Дверь из небольшой передней открывалась прямо в огромную гостиную. По сравнению с ней моя просто крошечная. Один концертный рояль стоил гораздо дороже, чем вся моя мебель. На диване располагалась блондинка в черном костюме. Можно было подумать, что она только что плакала.

Хоплон вошел в гостиную следом за мной.

– Что вам надо? – повторил он.

– Мои бляху и револьвер.

– Послушайте, Стен, вы думаете, что говорите?

– Вы отлично понимаете, о чем я говорю, и я не собираюсь отступать. После того как я у Гюнеса дал вам по морде, вы послали своих парней избить меня. Что они и сделали, в темном месте на Гров-стрит. Я проиграл. Но ничто не убедит меня, что это очень забавно – лишиться оружия и бляхи. А также денег и документов.

Блондинка встала и подобрала свою накидку.

– Кажется, мне лучше уйти.

Я посмотрел на нее и приказал:

– Не двигайтесь!

Она сразу села, нисколько не возражая. Это удел бедных. Девушки ее сорта, как только им удается заработать несколько долларов, стараются превратить их в миллион. Эта блондинка явно относилась к такой категории. И ей, вероятно, уже приходилось иметь дело с представителями закона и порядка. Она не хотела рисковать, отказываясь подчиниться распоряжению флика.

Я взглянул на нее более внимательно. На таком лице трудно что-нибудь прочитать. Вероятнее всего, она работала у богатых по заказам. Я видел, как надуваются вены на ее висках. Джо Симон рисковал получить до десяти лет тюрьмы за то, что занимался поставкой девушек по сто долларов за ночь. И вот я нахожу такую девушку у Ральфа Хоплона. Вполне возможно, что это не просто совпадение.

– Я просто не понимаю, о чем вы говорите, – продолжал он.

Я резко повернулся к нему.

– Держу пари, что совсем наоборот. Как сильно вы в это замешаны, Хоплон?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – повторил он.

Блондинка сделала движение, чтобы открыть свою сумочку. Я забрал ее: оружия там не было. С улыбкой, но не очень любезной, я возвратил ей сумочку.

– Хотите, чтоб я сказал вам что-нибудь?

– Что именно?

– Вы очаровательны, как и все другие. И сколько это стоит, дорогая?

Она сделала хищную мину, какую обычно делают ей подобные. Потом ответила, скромно хлопая ресницами:

– Э-э, обычно я беру сотню долларов. Но вам я охотно сделаю скидку, потому что мне не нужно будет платить комиссионных.

Неожиданно до нее дошло, что она сказала. Ее улыбка мгновенно утратила уверенность и нахальство.

– Вы покупатель или продавец? – обратился я к Хоплону.

Он скорчил нахальную морду и попытался сделать вид, что все это ему нипочем и что он знает свои права гражданина.

– Уходите отсюда! Немедленно! Мне все равно, кто вы. И вы не имеете никакого права врываться сюда, не имея ордера на обыск.

Я дал ему увидеть дуло моего револьвера.

– Я уже подумал об этом и поэтому пришел вместе с ним. Где прячется Джо Симон, Рег?

Тут я заметил открытую дверь в комнату, которая, вероятно, была спальней.

– Посмотрим, что там. Иди вперед, Рег.

По его наглой физиономии пробежала тень.

– Я скорее сдохну! Вам это дорого обойдется, очень дорого, Стен.

– Так всегда говорят.

Улыбка блондинки стала просто очаровательной.

– Там находится мой Тони. Он лежит в постели, у него сломана ножка.

Хоплон грязно выругался. Я стал раздумывать, что это: или она подыгрывает ему, или наоборот. Когда в гостиной неожиданно появился я, она плакала. Может быть, он чем-то обидел ее, и ей доставляет удовольствие отплатить ему? Я грубо подтолкнул Хоплона по направлению к двери.

– Откройте дверь, пока я не рассердился.

Он нехотя открыл дверь. Один из парней, которые были тогда с ним у Гюнеса, когда он позволил себе высказаться в отношении Пат, лежал на кровати: его левая нога была закована в гипс. Если память мне не изменяет, то на его досье, хранящемся у нас, стояло имя Венелли.

Я вежливо обратился к нему со словами:

– Да, тогда мне отчетливо послышался хруст сломанной кости.

Венелли решил нагло врать мне в глаза.

– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Механик из гаража Енсона забыл выключить кран, он ударил меня и сломал ногу.

Я толкнул Хоплона, чтобы он стал впереди меня, и начал шарить в одежде, повешенной на стуле?

– Вы можете это доказать?

– Шестью свидетелями.

– Спасибо, Тони. Придется время от времени навещать Енсона. Я не знал, что он получает свой хлеб с маслом из ваших грязных рук.

Я тщательно обыскал одежду Венелли. Там ничего не было. То же самое и в ящике комода, и в одежде, висящей в шкафу. Помещение было слишком большим. Мне пришлось бы затратить не меньше недели, прочесывая здесь все, и, возможно, без всякого результата. Я закатил Хоплону такую оплеуху, что он стал плеваться кровью.

– Итак, ты скажешь мне, где это находится?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – ответил он с наглой улыбкой.

Вот это всегда выводит меня из себя. Я ударил еще раз, ударил с такой силой, что он отлетел к ногам Венелли и грохнулся на пол. Венелли понял, что скоро наступит его черед.

– Теперь, конечно, моя очередь? – усмехнулся он. – Но у вас будет куча неприятностей, когда узнают, что флик чинит правосудие и избивает человека, у которого нога в гипсе.

Я попытался заставить Хоплона сесть. Его голова болталась, как былинка. Пройдет еще некоторое время, прежде чем он обретет дар речи. И даже тогда он не заговорит. Подобные типы не выдают своих секретов. Они знают, что их дело – бизнес, а дискутировать и защищать их будут адвокаты. К тому же, у меня нет никакой зацепки. Даже если бы я продолжал находиться на службе, я ничего не мог бы против него сделать.

Я вернулся в гостиную и обшарил письменный стол Хоплона, но не обнаружил там ничего компрометирующего. Неожиданно мне в голову пришла интересная мысль.

Накануне того дня, когда Пат обвинили в убийстве Кери, я позвонил ей по телефону, что делал почти всегда, чтобы сообщить о своем возвращении, и попал на маленькую домашнюю неприятность. Чирли позвонила Пат по телефону и заявила, что она с мужем едет к нам поиграть в бридж, а у нас дома нет ничего к ужину. Я безрезультатно искал клочок бумаги, и в конце концов был вынужден нацарапать то, что просила меня купить Пат, на двадцатидолларовой бумажке. Если мои воспоминания меня не обманывают, этот билет лежал в моем бумажнике, когда на меня напали во дворе Гров-стрит.

Я вернулся в спальню и снова стал шарить в бумажнике Венелли и обнаружил там четыре купюры по 20 долларов, на обратной стороне одной из них было написано:

"Килограмм рагу из жареной дичи

Банку говядины

Баночку майонеза

Баночку соленых оливок

Пакет овощей".

Я показал билет Венелли.

– А это ты видел, мой мальчик?

У него сразу пропало желание ухмыляться. Он стал таким же белым, как его бинты. Теперь он выглядел так, как и должен выглядеть гангстер, для которого еще одно обвинение приведет к чрезвычайно серьезным последствиям. Я предоставил ему возможность хорошенько подумать, пока отсчитывал принадлежавшие мне сорок восемь долларов, которые я положил в свой карман. После этого я уселся на кровать рядом с ним.

– Ладно, где мои бляха и револьвер, Тони?

Пот крупными каплями стекал по его лицу. Он молча смотрел на меня. Я встал и бросил ему в лицо:

– Гаденыш мой дорогой, у тебя будет очень бледный вид, когда ты останешься до конца своих дней в тюрьме, и все это за сорок восемь долларов и за удовольствие обокрасть флика.

Он дал мне дойти до двери, прежде чем окликнул:

– Нет!

Я повернулся, чтобы посмотреть, в каком он состоянии. Такое обвинение не простая угроза, и он это отлично понимал.

– Что, нет?

– Не доносите на меня! – взмолился он. – Это была лишь шутка, я вам клянусь, Стен. – Он кинул быстрый взгляд в сторону бесчувственного Хоплона. – Рег сказал нам, чтобы мы вас немного потрясли за ту пощечину, которую вы ему влепили. Вас обобрали, чтобы посмеяться. Хотели отправить вашу бляху и револьвер с небольшим посланием, в котором говорилось бы, что его парни барахло. Я о Греди.

– Ay кого они теперь?

Венелли качнул головой.

– Я ничего не знаю. Мы отдали это Регу, но скажите... – Я почувствовал, что он намерен предложить мне какую-то сделку.

– Да?

– Вы хотите отыскать Джо Симона, не так ли? – произнес он, вытирая мокрое от пота лицо.

– Предположим.

– Я буду свободным?

– Если я найду Джо.

– Вы знаете на повороте Свинглайн, около «У Леона», маленькие отели над барами?

– Знаю.

– Ну так вот, на вашем месте я поискал бы там. – Голос Венелли задрожал.

– Какой номер?

– Не знаю, но мне сказали, что он прячется там.

Я мог бы дождаться, пока Хоплон придет в себя, но существовала опасность, что он уже отправил мою бляху и пистолет. А Греди уж не упустит возможности повеселиться на мой счет. Он будет смеяться до коликов. Я вернулся в гостиную. Блондинка все еще сидела на диване. Она действительно думала о том, что мне сказала. Я понравился ей. Она выставила вперед свои коленки и оскалила десны, чтобы доказать это.

Промелькнувшая в голове мысль обрела определенный смысл.

– Послушай, малютка, предположим, тебе дали команду, что клиент готов заплатить хорошую сумму за одно дельце.

Вероятно, жадность была ее основным недостатком. Ее улыбка сделалась еще шире.

– Сколько?

– Много, но с определенным условием. Клиент не любит блондинок, даже натуральных. Этот парень помешан на рыжих. Он не посмотрит на то, сколько это будет стоить, но обязательно нужно, чтобы у нее были рыжие волосы.

Она взглянула на меня с таким видом, как будто я совершенно ненормальный.

– А сколько у меня для этого времени?

– Скажем, два часа.

– Отлично, – проронила она, небрежно пожимая плечами. – Мне стоит лишь немного подкрасить волосы, и у этого дебила потекут слюни.

– Ах, значит это возможно?

– Я уже делала это. У меня очень легко красятся волосы. Замечательно ложится краска. И что самое удивительное, совсем не похоже на крашеные. Потом нужно смыть шампунем, и снова превращаешься в блондинку. Но почему вы меня об этом спрашиваете?

– Да просто так, чтобы знать.

– Да ты что, больной?

– Все может быть, детка...