Онлайн чтение книги Не встречайся с Розой Сантос Don't Date Rosa Santos
Глава 3

На следующее утро я сидела за уличным столиком в bodega и завтракала вместе с четырьмя viejitos . Все занятия в этом семестре у меня были онлайн, и это позволяло брать больше смен, но казалось странным, что больше не нужно каждое утро куда-то идти . Я ела поджаренные на сковороде тосты, запивая их café con leche [20]Кофе с молоком., а они спорили о вчерашнем тренировочном бейсбольном матче. Я за пару секунд прикончила ломтик хлеба, покрытый сливочным маслом.

Мистер Сааведра бросил на меня осторожный взгляд, а затем полез в карман рубашки и протянул таблетки от изжоги. Я одним глотком допила остывающий кофе и взяла одну. Мистер Гомез, мистер Сааведра, мистер Рестрепо и мистер Альварез всегда ходили в строгих рубашках и брюках со стрелками, от них пахло сигарами и кремом после бритья. Вместе они были как один общий abuelo – дедушка – нашего городка.

– Нужно распространить информацию о фестивале и сборе денег, – сказала я.

–  Claro [21]Ясное дело., – кивнул мистер Сааведра. – Мы об этом уже написали.

Он протянул мне свой телефон, и я взглянула на последний пост. Это была фотография бухты и подпись: «Весенний фестиваль, dale [22]Кубинский сленг, что-то типа «вперед, давай».!»

–  Dale ? – переспросила я.

– Всем нравится Питбуль[23]Американский рэпер из Майами кубинского происхождения., – ответил мистер Гомез и постучал пальцем по черепу. – К рекламе надо подходить с умом, Роза!

– Неплохо. У меня тоже есть пара идей, я собираюсь обсудить их с миссис Пенья.

Мистер Гомез хмыкнул:

– У тебя и так слишком много дел. Тебе надо думать об учебе.

– О, поверьте, я и так слишком много о ней думаю.

– Не то что этот младший Акино, – неодобрительно причмокнул мистер Рестрепо. – И эти татуировки! Qué oso! [24]Какой позор!. В тихом омуте черти водятся.

– Да, а что с ним не так? – Я наклонилась вперед. На собрании Алекс добровольно открыл рот один-единственный раз, и то только ради того, чтобы усомниться в моей великолепной идее.

Мистер Сааведра пронзительно посмотрел на меня. Я знала этот взгляд – так на меня смотрели всякий раз, когда я переходила грань, вмешиваясь в разговоры взрослых.

– Тебе не надо о нем думать. Думай об учебе. И никаких татуировок! – добавил он.

– Учеба, учеба… – Я встала на ноги. – Ладно, неважно.

– Так ты выбрала университет? – уже не в первый раз спросил меня мистер Гомез. Но о Чарльстоне знали всего несколько человек, а теперь о нем надо было рассказать Мими, и только потом – viejitos .

– Пока нет, – соврала я. – И хватит уже об этом писать.

Они вернулись к своей игре в домино, а я обогнула дом и направилась к большим закатывающимся воротам.

Внутри двоюродный брат Аны, Джуниор, разгружал продукты.

– Привет, лучший средний балл!

– Не лучший, – возразила я. Ламонт Моррис обогнал меня по баллам, поэтому ему поручили произносить прощальную речь перед всей школой. Он тоже, как и я, параллельно оканчивал колледж и осенью переводился в Дюкский университет.

– Как скажешь, зануда.

Джуниор был старше меня на несколько лет и занимался в bodega закупками. Раньше он продавал марихуану, но теперь мечтал о том, чтобы распиарить свой микстейп. Подсобка была довольно большой, и в одной ее половине собирали доставки, а в другой стояли столы и стулья. Это было не просто служебное помещение, а практически семейная гостиная – все дети семьи Пенья, когда были маленькими, торчали здесь, пока их родители чуть ли не круглыми сутками работали на благо семьи. Здесь был связанный вручную напольный коврик, старенький телевизор с антенной и небольшой рисунок самого магазинчика, висевший на пробковой доске миссис Пенья вместе с расписанием и многочисленными напоминалками. Эту картинку когда-то очень давно подарила ей моя мама.

Я бросила рюкзак на стол, возле которого сидел Бенни. Его вытянутая нога заняла место на стуле, а на колене лежал пакет со льдом. Это был брат Аны, на год младше нас – он отлично играл в футбол, и в школе его обожали. Из-за травмы пострадала не только его спортивная карьера, но и социальная жизнь, так что в последнее время он куда чаще зависал с нами.

– Благодаря тебе я теперь мальчик на побегушках. – Он с возмущением посмотрел на меня, потрясая списком поручений.

– Ну, это же твоя мама предложила проспонсировать фестиваль. – Я села и расстегнула рюкзак.

– После твоего прочувствованного выступления! Я видел в Инстаграме у мистера Гомеза. Теперь мама говорит, что мы сделаем все по-кубински. Намажем поросенка маслом и будем наперегонки его ловить, а потом зажарим.

Я перестала улыбаться:

– Что?

Он пожал плечами:

– Мой tío [25]Дядя. говорит, что в их деревне без этого не разрешали жениться.

Я вынула записную книжку, размышляя про себя, правда ли это.

– Но у меня есть идея получше, слушай! Нужно отправиться на поиски золотой черепахи.

– Ради бога, только не начинай.

Viejitos недавно запостили этот давно потерянный городской артефакт в Инстаграме в «ностальгический четверг», и Бенни совершенно сошел с ума. По местной легенде, впервые фигурку черепахи нашли на затонувшем пиратском корабле какие-то подростки, но вместо того чтобы отдать ее родителям или, я не знаю, в музей, просто спрятали еще раз, чтобы поиграть с друзьями. Так возникла традиция – каждый выпускной класс прятал черепаху для следующего, пока она, наконец, окончательно не потерялась лет двадцать назад.

– Она же все еще где-то там, так почему бы не попробовать ее найти? – серьезно и решительно произнес обычно такой беззаботный Бенни, теперь совершенно не похожий на себя самого.

Я подвинула к нему список дел.

– Потому что мы все очень заняты. Тебе нужно сделать все вот это, а мне – закончить еще одну заявку на грант, написать работу по культурологии и помочь организовать одну небольшую свадьбу.

– Эх, куда же пропала Роза-мечтательница?

– Она тут. – Я постучала по своей записной книжке.

К нам подошел Джуниор и принялся вздыхать все тяжелее с каждым новым листком и ручкой, которые я доставала из рюкзака.

– Ну сколько раз говорить, что эти книжные премудрости тебе в реальной жизни не пригодятся? – заворчал он. – Надо учиться жить в реальном мире, сестренка. Договариваться с людьми. Вникать в уличные правила.

Бенни засмеялся:

– А ты-то сам что об этом знаешь?

– Я же из Майами. 305 Till I Die![26]305 – код Майами и цитата из культовой песни рэпера Pitbull.

– Ты родом из Палм-Бея, бро.

Тут распахнулась внутренняя дверь, ведущая в магазинчик, и в подсобку ворвалась Ана. Она направила барабанную палочку на Бенни:

– Отвези меня на репетицию джаз-бэнда. А то мама теперь не может – она занята. Спасибо Розе!

Я щелкнула ручкой.

– Если хочешь сказать «спасибо за спасение», тогда пожалуйста.

– Мне тоже есть чем заняться. – Бенни возмущенно помахал в воздухе списком. – И нет времени везти тебя стучать на этих дерьмовых барабанах.

– Эй, полегче! – Ана вскинула палочку. – Эти барабаны стоят больше, чем твоя дерьмовая машина!

Ана была старше Бенни, но машина имелась только у него, потому что она спустила все сбережения на ударную установку. Родители до сих пор ей этого не простили.

– Придержи язык, девочка, – строго сказала миссис Пенья, которая вошла в комнату, держа возле уха телефон. Она выглядела замотанной, но на самом деле всегда была такая. Она тоже, как и я, любила порядок и организованность, а также разделяла мою любовь к винтажной тропической эстетике. Она управляла bodega как человек, который вполне умеет жить в реальном мире, так что в ее руках мой план вполне мог сработать. Господи, только бы он сработал! Я начинала чувствовать себя так, словно вся моя жизнь зависит от этого фестиваля.

– Миссис Пенья, ночью я написала список идей и…

– Роза, у тебя голова распухнет, как эта сумка с книгами, которую ты везде с собой таскаешь! – вклинился Джуниор.

Я угрюмо взглянула на него. Я любила свой рюкзак. Когда я была маленькой, то хотела стать такой, как он. Он был крепкий, из яркой, пестрой ткани. Мими его сшила, когда я только пошла в старшую школу, и наложила на него сильные заклятья, чтобы он всегда вмещал все, что мне нужно, и никогда не терялся.

– Не будь засранцем, Джуниор, – сказала Ана. Она всегда вступалась за меня, если считала, что ее родственники перегибают палку.

Миссис Пенья убрала телефон от уха.

–  Oye! [27]Восклицание вроде «эй» или «послушай». Я все слышу! Carajo! [28]Проклятье!

– Мам, – с каменным лицом сказала Ана, – все в этой комнате понимают испанский. Мы знаем, что ты сама ругаешься так же, как и мы, если не чаще.

Миссис Пенья сделала вид, что ничего не слышит, и посмотрела на Бенни.

– Пожалуйста, отвези сестру на репетицию.

Бенни громко вздохнул и нарочито медленно, с трудом встал на ноги, но все же по дороге к двери поцеловал мать в лоб.

– Пошли уж, папуаска!

– Я его убью, – сказала Ана, выходя следом.

Миссис Пенья села, продолжая говорить по телефону. Она что-то очень быстро записывала в планшетном блокноте. Я подвинула к ней свою записную книжку. Когда в разговоре наступила пауза, она посмотрела на меня и сказала:

– Велели подождать. Давай, рассказывай.

Я торопливо начала:

– Я выписала все заведения на главной площади и те, что расположены между ней и бухтой…

Вдруг миссис Пенья ударила себя по лбу:

– Совсем забыла! Нужно отвезти хлеб. Собиралась попросить кого-нибудь из детей.

– Я могу съездить! – Я вскочила на ноги. Они никогда не разрешают мне ездить на доставки, а чаевые мне бы пригодились. На прошлой неделе Бенни хвастался заработанным, и это была довольно внушительная сумма – правда, потом он все спустил на игру для приставки.

– Ты уверена? – нахмурилась миссис Пенья.

– Абсолютно! Вы пока посмотрите мои списки, а когда я вернусь, мы обсудим. Не волнуйтесь, я справлюсь. – Я выскочила из комнаты, пока она не успела меня задержать.

На кухне мистер Пенья резал свинину, готовясь к обеду. А в большой кастрюле дружно шипели чеснок, перец, лук и бекон – скоро, согласно написанному на меловой доске меню, все это превратится в arroz congrí – кубинское блюдо из бобов и риса.

– Доброе утро, сэр. Как поживаете?

Я вошла на кухню и остановилась возле него. Отец Аны был не слишком разговорчив. Кулинария являлась его королевством, а блюда – дарами, которыми он осыпал окружающих, пока мы не слишком ему докучали.

– Роза? – Он заглянул мне за спину, словно проверяя, не идет ли кто-то еще.

– Да, я сегодня на доставке. – Я жестом поприветствовала его, закрывая глаза под действием соблазнительного запаха жареной свинины. – Извините, ничего не соображаю, тут такой запах… Когда Мими готовит lechón, я превращаюсь в голодного урчащего зомби, который…

– Роза, – перебил меня мистер Пенья, и его нож остановился. Я тоже перестала жестикулировать и размахивать руками. Мими любит говорить, что это во мне самое кубинское. – Отвези этот хлеб в ресторан в бухте. Прямо сейчас.

И мои мечты о крупных чаевых тут же испарились.

Я никогда не была в бухте. Члены моей семьи не спускаются туда уже долгие годы. Я в жизни не уходила дальше книжного магазина, который был всего вторым заведением вдоль набережной. И даже тогда я всегда оставалась на правой стороне улицы, держась подальше от левой, где находится ограда, отделяющая от тротуара пляж. Когда мне было десять лет, мой друг Майк спрыгнул оттуда и сломал себе ногу. Тогда я плакала громче, чем он сам.

Мистер Пенья с ожиданием смотрел на меня. Возможно, он единственный в нашем городке, кто не станет задумываться о старых историях и предрассудках, потому что слишком занят. Он жестом показал на гору свежеиспеченных караваев в бумажных конвертах. Как, интересно, я собираюсь спасти бухту, если даже боюсь туда ходить? Я же не собираюсь прыгать вниз с набережной! Я справлюсь. Должна, если хочу повзрослеть.

Я схватила караваи в охапку, уткнулась в них лицом и глубоко вдохнула. Из моей груди вырвался счастливый вздох. Я справлюсь. Это ведь просто доставка.

Мистер Пенья покашлял.

– Уже иду!

Я обогнула его, неся в охапке хлеб, словно награду, и вышла через заднюю дверь.

– Ты же умеешь ездить на велосипеде? – крикнул он мне вслед с некоторым сомнением в голосе.

– Конечно! – воскликнула я, и дверь захлопнулась.

На самом деле я не умела ездить на велосипеде для доставок, потому что раньше мне не разрешали доставлять, но я не собиралась из-за этого останавливаться.

Меня, конечно, смущала большая корзина сзади, но я сгрузила в нее хлеб, отряхнула руки и внимательно оглядела чудовище, которое собиралась покорить.

– Давай договоримся, – сказала я, показывая на восток в сторону моря. – Ты мне поможешь, а я тебя не разобью. Мы одна команда.

– С кем это ты разговариваешь? – Из-за угла вышел Джуниор, и я чуть не подпрыгнула. Я быстро огляделась в поисках какого-нибудь оправдания, но рядом никого не было, а телефон лежал в сумке.

– Сама с собой. – Все равно звучало странно. – Ну, на самом деле с велосипедом. Пытаюсь с ним подружиться перед тем, как на него сесть.

Он удивленно поднял брови и перестал жевать зубочистку, которая торчала у него изо рта.

– Ты что, везешь доставку?

– Я умею ездить на велосипеде! – возразила я.

– Я не об этом спрашивал, хотя должен признать: то, что ты постоянно защищаешься, меня беспокоит.

– Иди уже отсюда. И не говори своему дяде, что я разговаривала с велосипедом.

Я вскарабкалась на сиденье и тщательно расправила юбку. Не самый лучший наряд для такого приключения, но, если соблюдать некоторую осторожность, никто не увидит ничего лишнего. У Майка был скейтборд, и я так запала на доску, наблюдая за ним, что он сделал мне лонгборд на пятнадцатилетие. Я обклеила его книжными стикерами и символикой колледжа и гоняла на нем по городу почти каждый день. Вряд ли велосипед чем-то принципиально отличается.

Я пробормотала молитву, оттолкнулась от бордюра и поехала.

– Ой, – руль начал вихлять у меня в руках, – перестань, перестань ! – Я еле вписалась в поворот, и в животе похолодело от страха. – О чем мы с тобой только что разговаривали? – увещевала я.

После еще нескольких виляний я наконец приноровилась и поймала равновесие. Меня охватило чувство восторга и уверенности. Я проехала мимо почты и книжного магазина, мечтая о том, чтобы прозвенел какой-нибудь маленький колокольчик, который провозгласил бы мою победу. Или, еще лучше, проревел огромный клаксон – я ведь только что покорила огромное страшное чудовище!

Но на брусчатке снова стало довольно рискованно. В этой части города было не так уж приятно ехать на велосипеде с тяжелой задней корзиной. Люди на набережной наблюдали за моим приближением с растущим беспокойством. Фрэнки перестал подметать порог парикмахерской. Саймон оторвался от газеты – тогда как его пес Шепард хладнокровно смотрел на меня. Клара бросила книги, которые разбирала, в небольшую тележку перед магазином.

Поскольку я не могла оторвать руки от руля и помахать им как ни в чем не бывало, чтобы убедить в том, что все нормально, я прокричала:

– Все в порядке! Все хорошо!

Когда я доехала до конца дощатого настила, где заканчивалась набережная и начиналась пристань, то резко нажала на тормоза и спрыгнула с велосипеда, радуясь, что осталась жива.

Потом я наклонилась, перегнувшись в пояснице, и тяжело выдохнула.

– Я сделала это. Победа.

– Что?

Я выпрямилась. Передо мной стоял пожилой мужчина в коричневых резиновых сапогах и зеленом жилете, на котором были нарисованы рыболовные крючки, и смотрел на меня с явным беспокойством.

– Мисс, вы в порядке?

Я постаралась отдышаться:

– Я привезла хлеб.

– Ну… хорошо.

– Он не мой. – Я ущипнула себя за бок. – На самом деле я даже не знаю, куда его везти. Я обычно не занимаюсь доставками, и мне ничего больше не сказали, кроме как «отвези это в бухту». А я даже никогда не была на этом конце набережной! – Я бросила взгляд на книжный магазин, пытаясь оценить расстояние до него отсюда. Старик все еще стоял передо мной. – Тут же есть какой-то ресторан, так?

– «Морская звезда». – Он слегка прищурился, вглядываясь в мое лицо, и нахмурился еще сильнее. – Ты – дочь Лилианы! – произнес он с некоторой неприязнью. Я вздохнула. Вот и одна из причин, по которой я сюда не хожу. Но все-таки я не ожидала услышать это от первого же человека, которого встречу.

– Я Роза Сантос, – сказала я (потому что у меня есть собственное имя). Он отступил на шаг назад. Одной рукой он взялся за перила вдоль ступенек, а другую сложил в каком-то жесте, которого я не знала. А потом повернулся и пошел по направлению к докам. «Грубиян», – пробормотала я и вздрогнула, когда над головой завопила птица. Я провожала ее взглядом, пока она не растворилась на фоне серого неба. Мой взгляд устремился за горизонт, и все в мире замерло, когда я наконец встретилась с морем.

Не то чтобы я никогда раньше его не видела. Оно всегда было рядом, просто не на виду, а где-то в стороне, занималось своими делами. Но наконец пересечь набережную и оказаться в бухте, где когда-то работал мой отец, было словно увидеть живое, бьющееся сердце Порт-Корала. Источник жизненной силы наших пальмовых деревьев, покрытых песком дорожек и выбеленных солнцем домов. Именно здесь зарождается тот бриз, что треплет ветви бабушкиных лимонных деревьев.

По правую руку от меня стояло двухэтажное здание, больше похожее на очень большую хижину. Оно было выкрашено в разные оттенки синего. Его огибала широкая терраса, державшаяся на сваях, которые торчали прямо из воды. А дальше виднелись несколько зданий поменьше, уже вполне прочно стоявшие на берегу. На воде ждали вереницы судов. Люди расхаживали вдоль доков без малейшего страха. Я смотрела на все это, стоя высоко над уровнем моря, там, где заканчивалась набережная. Вниз, навстречу всей этой суете, вели ступеньки, но я словно приросла к месту.

У того, что я только впервые попала сюда, были причины. В последний раз, когда моя семья ступала на этот берег, совсем юная мать, беременная мной, кричала на море, обвиняя его в том, что оно похитило ее любовь. У моего отца нет ни могилы, ни надгробия. Только маленький алтарь, который я воздвигла у себя в комнате.

Я крепко схватилась за перила. Женщины семьи Сантос никогда не ходят к морю. Но одновременно с этим мы упрямы. Мими избегает океана и не желает возвращаться к водам, которые когда-то любила, но все же она осела в сонном прибрежном городке, возможно, не в силах окончательно покинуть свою утерянную любовь и родину. А мама постоянно уезжает, но все равно рисует изображения этого города везде, где бы ни оказалась. А теперь и я стою здесь и не могу двинуться с места.

Налетел сильный ветер и бросил волосы мне в лицо. Нет, я не могу. Если я пойду туда, люди будут таращиться на меня, как этот рыбак. Старые слухи всколыхнутся, и это дойдет до Мими. Я, конечно, хочу, чтобы люди начали относиться ко мне всерьез, и мне нужно сказать Мими про учебу на Кубе, но начинать стоит не так. Я резко повернулась, чтобы пойти прочь, и словно наткнулась на каменную стену.

Только этой стеной был человек.