Онлайн чтение книги Вместе с собакой Next To A Dog
1 - 1

Служащая бюро по трудоустройству, больше напоминавшая настоящую светскую даму, деликатно откашлялась и удивлённо посмотрела на девушку.

— Стало быть, вы отказываетесь? Это предложение, к слову сказать, поступило к нам только сегодня утром. Мне это место представляется крайне выигрышным. Подумайте: Италия, вдовец с трёхлетним малышом на руках и пожилая дама — мать или дальняя родственница, не помню точно.

Джойс Ламберт снова покачала головой.

— Есть причины, по которым я не могу покинуть Англии, — повторила она устало. — Вот приходящей прислугой я бы устроилась с удовольствием. Если можно.

Она изо всех силах старалась держать себя в руках, но её голос всё же немного дрогнул. Она умоляюще подняла на даму свои тёмно-синие глаза.

— Весьма проблематично, мисс Ламберт, весьма. Сейчас даже к приходящей прислуге выдвигаются исключительные требования, а у вас нет даже элементарного опыта. И потом, такие места идут нарасхват, на них выстраиваются целые очереди. Поверьте мне, буквально очереди: сотни, ну просто сотни желающих.

Она сочувствующе помолчала.

— Вероятно, у вас иждивенец на попечении?

Джойс кивнула.

— Ребёнок?

— Почти, — согласилась она с едва заметной улыбкой.

— Печально, крайне печально. Разумеется, я постараюсь сделать для вас всё что можно, но повторяю…

Она пожала плечами. Разговор явно закончился, и Джойс поднялась. Когда она выходила из неприветливого здания на улицу, ей пришлось прикусить губу, чтобы не расплакаться.

«Не смей! — строго сказала она себе. — Не смей реветь, словно сопливая девчонка. Знаешь что? Ты просто сдалась. Никогда нельзя сдаваться. Впереди ещё целый день — столько всего может случиться! И потом, что-то подкинет тётя Мэри, так что на пару недель хватит. Вперёд, Джойс, вперёд, или ты забыла, что богатые родственники ждать не любят?»

Пройдя по Эджвер-роуд, она торопливо пересекла парк и, дойдя до Виктории-стрит, зашла в универмаг. Отыскав там комнату отдыха, она уселась на диван и принялась ждать. Не прошло и пяти минут, как в комнату вошла нагруженная покупками дама.

— А, ты уже здесь, Джойс? Я, кажется, чуточку опоздала? Обслуживание в кафе оставляет желать лучшего. Не то что в былые времена. Ты, надеюсь, уже завтракала?

— Да, конечно, — весело ответила Джойс после короткой внутренней борьбы.

— Лучше всего здесь завтракать в половине первого, — наставительно заметила тётя Мэри, устраивая на диване свои бесчисленные пакеты. — В это время меньше всего народу. Кстати, особенно рекомендую яичницу с карри!

— Непременно попробую, — чуть слышно прошептала Джойс, пытаясь избавиться от невесть откуда взявшегося чудесного запаха еды.

— Ты что-то исхудала, дитя моё, — жизнерадостно констатировала тётя Мэри. — Надеюсь, ты не забиваешь себе голову всей этой новомодной вегетарианской ерундой? Побольше мяса, дитя моё, вот что я тебе скажу. Мясо ещё никому не вредило.

Джойс стоило огромного труда не выкрикнуть, что ей оно сейчас просто необходимо.

Она молила Бога, чтобы тётя Мэри перестала говорить о еде. Столько надежд возлагала она на эту встречу… И вместо этого слушать про яичницу с карри и мясо… Это было слишком. Действительно слишком!

— Так вот, милочка, — беззаботно щебетала тётя Мэри, — письмо твоё я получила и очень рада, что ты наконец объявилась. Я же говорила, что в любой момент приму тебя с распростёртыми объятиями, и это действительно так, только представь: как нарочно, на днях мне предложили сдать комнаты на очень выгодных условиях. Ну настолько выгодных, что просто глупо было бы упустить такую возможность. Снимают весь дом на пять месяцев. Мебель, белье, посуда — всё везут с собой. Так что во вторник они переезжают ко мне, а я — в Хэррогейт. Может, и ревматизм заодно подлечу.

— Понятно, — выдавила Джойс. — Напрасно я вас вытащила.

— Глупости. Просто приедешь как-нибудь в другой раз. Всегда тебе рада, моя милая, ты же знаешь.

— Спасибо, тётя Мэри.

— Нет, ты определённо выглядишь какой-то замученной, — недовольно повторила тётя Мэри, без тени смущения разглядывая девушку. — Похудела, осунулась. Сплошные кости да кожа. И что это за цвет лица? Ты же всегда была у нас кровь с молоком. Нет, эта учёба тебя до добра не доведёт.

— Пожалуй, на сегодня с меня действительно хватит, — устало усмехнулась Джойс и поднялась. — Ну, тётя Мэри, мне пора.

Она пошла прямо домой. Прямо — это пешком через Сент-Джеймский парк, потом через всю Беркли-сквер и Оксфорд-стрит, затем вверх по Эджвер-роуд до того места, где улица, кажется, и рада была бы продолжаться, да вдруг возьми и кончись, растворившись в путанице узких грязных проулков. В одном из них и стоял старый невзрачный дом, где жила Джойс.

Она отперла дверь, вошла в тесную грязную прихожую и по лестнице поднялась на самый верх. Ещё даже не открыв дверь своей квартиры, она услышала за ней довольное сопение и тявканье.

— Да, Терри, милый, хозяйка вернулась, — ласково сказала она.

Как только дверь открылась, в ноги Джойс бросился спутанный комок белой шерсти. При ближайшем рассмотрении комок оказался старым дряхлым терьером с умными, но уже мутнеющими глазами. Джойс подхватила его на руки и присела на корточки.

— Милый-милый-милый Терри! Покажи, как ты любишь свою хозяйку! Ей это сейчас так нужно!

Терри, изо всех сил виляя обрубком хвоста, с готовностью принялся вылизывать её лицо, уши и шею.

— Терри, милый, что же нам с тобой делать? Что с нами будет? Ох, Терри, как я устала!

— Ну вот что, мисс, — раздался за её спиной скрипучий голос. — Когда вам надоест сюсюкаться с этим животным, не откажитесь выпить чашку прекрасного крепкого чая.

— Ох, миссис Барнесс, вы так добры!

Джойс с трудом поднялась на ноги. Миссис Барнесс была крупной и сильной женщиной, под мрачной и решительной внешностью которой скрывалось удивительно доброе сердце.

— Чашка горячего чая никому ещё не вредила, — уверенно заявила она, выражая единодушное мнение представителей среднего класса.

Джойс благодарно приняла чашку и немножко отпила. Миссис Барнесс подозрительно за ней наблюдала.

— Можно полюбопытствовать, мисс? Как всё прошло?

Джойс отрицательно покачала головой. Лицо её снова помрачнело.

— Что ж, — вздохнула миссис Барнесс, — видать, сегодня, как вы говорите, просто не наш день.

Джойс вскинула на неё глаза.

— Ох, неужели…

Её хозяйка мрачно кивнула.

— Да. Ох уж мне этот Барнесс! Его снова выгнали с работы, и хотела бы я знать, что нам теперь делать.

— О, миссис Барнесс, вы не подумайте… Я знаю, и должна…

— Бросьте вы это, моя милая. Спорить не буду, всем было бы лучше, найди вы работу, но нет так нет. Просто сегодня не наш день. Вы допили? Я отнесу чашку.

— Нет ещё.

— Ага! — обличающе заявила миссис Барнесс. — Так и знала, что вы собираетесь всё отдать этому мерзкому животному. Меня не проведёшь, милочка.

— Ну пожалуйста, миссис Барнесс! Самую капельку! Вы же на самом деле не против, правда?

— Сомневаюсь, что это что-то изменит. Ни для кого не секрет, что вы без ума от этого чудовища. Чудовища-чудовища, не спорьте. Сегодня утром оно пыталось меня укусить.

— Не может быть, миссис Барнесс. Терри на такое не способен.

— Как же! Зарычал, оскалил все, какие там у него остались, зубы, а я только и хотела глянуть, можно ли починить ваши туфли.

— Просто ему не нравится, когда трогают мои вещи. Он думает, что должен их охранять.

— Думает? Скажите, какой мыслитель! Собаке ни к чему думать. Она должна знать своё место и охранять двор от грабителей — вот и всё, что она должна. И вообще, противно смотреть на эти нежности! Знаете, что я вам скажу, мисс? Усыпить его давно пора, вот что.

— Нет, нет, нет! Никогда!

— Да полно, полно, ваше дело, — примирительно сказала миссис Барнесс.

Она взяла со стола чашку, вытащила из-под морды у Терри стремительно опустевшее блюдце и вышла из комнаты.

— Терри, — тихо позвала Джойс. — Иди сюда, поговорим. Что же нам с тобой, милый, делать?

Она присела на шаткий стул и усадила собаку на колени. Потом сняла шляпку, откинулась на спинку стула и, вытянув передние лапы Терри кверху, принялась целовать его в мордочку. Почёсывая его за ушами, она тихо заговорила:

— Ну вот что нам, например, делать с миссис Барнесс, а, Терри? Мы задолжали ей за целый месяц! Она слишком добрая, Терри, слишком. Она нас не выгонит, но ведь это не выход. Не можем же мы жить за её счёт, правда? Так делать нехорошо. И почему этот Барнесс вечно сидит без работы? Терпеть его не можем, правда, Терри? Такой всегда пьяный… А когда кто-то вечно пьяный, то, уж поверь мне на слово, он вечно и без работы. Очень всё это странно. Я вот не пьянствую, а работы у меня тоже нет. Но я тебя не брошу, милый, не бойся. Как же я могу бросить своего Терри? И оставить с кем-то тоже не могу. Кто же будет тебя любить так, как я? Ты ведь уже старичок, Терри. Да-да, двенадцать лет для собаки не шутка. А старики никому не нужны. Вдобавок мы плохо видим, почти ничего не слышим, и характер у нас, ты уж извини, отвратительный. Ты ведь только меня и любишь. А на остальных мы рычим, правда? Потому что они нас не понимают и не любят, и мы это чувствуем. Никого у нас в этом мире нет, кроме друг друга. Правда, милый?

В ответ Терри нежно лизнул её в щеку.

— Ну скажи мне что-нибудь, милый.

Терри тяжело вздохнул, заскулил и полез носом хозяйке куда-то за ухо.

— Мне-то ты веришь, правда, ангел мой? Ты же знаешь: я тебя никому не отдам. Только что же нам всё-таки делать? Дальше просто некуда, Терри.

Она поуютнее устроилась на стуле и мечтательно прикрыла глаза.

— А помнишь, как мы все были счастливы? Ты, я, Майкл и папа. Майкл! У него был тогда первый отпуск, и перед возвращением во Францию он хотел подарить мне что-нибудь. А я всё просила его не слишком тратиться, а потом мы поехали в деревню, и там меня уже ждал сюрприз. Майкл попросил меня выглянуть в окно, и на дорожке я увидела тебя. Ты был на длинном поводке, и с тобой шёл такой смешной человечек, насквозь пропахший собаками. Он ещё так смешно разговаривал: «Это же не щенок, мадам, это чистое сокровище. Только взгляните! Ну разве не красавец? Я себе так и сказал: «Как только молодые господа его увидят, они обязательно скажут: «Что вы натворили, сэр? Мы же просили у вас щенка, а вы принесли сокровище!» Он всё повторял это и повторял, и мы ещё долго потом называли тебя «сокровищем». Знаешь, Терри, ты был чудесным щенком! Так смешно наклонял головку и всё вилял хвостом, а его и видно-то почти не было! А потом Майкл уехал во Францию, а мы с тобой остались. Я и самая лучшая собака в мире. Помнишь, все письма от Майкла мы читали вместе! Ну скажи, что помнишь. Ты ещё обнюхивал их, а я говорила: «Это от хозяина», а ты ведь и так знал. Мы были так счастливы, так счастливы. Ты, Майкл и я. А теперь и Майкла нет, и ты совсем постарел, а я… я устала притворяться храброй.

Терри лизнул хозяйку.

— Ты же был со мной, когда пришла та телеграмма. Если б не ты, Терри, если б тогда не ты…

Она надолго смолкла.

— После этого мы уже никогда не расставались. Ни в радости, ни в печали, а ведь много было печали, верно? А теперь всё и вовсе скверно. Есть, конечно, ещё тётки Майкла, но они ведь думают, у нас всё в порядке. Откуда же им знать, что он проиграл все деньги? Мы ведь им об этом ни за что не расскажем! Я тратила деньги, он тратил… Он, конечно, больше, но у каждого свои недостатки. Он ведь любил нас, Терри, обоих любил, а это главное. Остальное ерунда. И потом, родственники всегда его недолюбливали, вечно старались наговорить мне про него каких-нибудь гадостей. Так что не дождутся такого: узнать, что Майкл проиграл все наши деньги. Как бы мне хотелось иметь своих собственных родственников! Очень странно, что у меня их нет. Я так устала, Терри, и так хочется есть! Даже не верится, что мне только двадцать девять. Я себя чувствую на семьдесят. Я ведь совсем не храбрая, Терри, я только притворяюсь. Знаешь, такие странные мысли лезут последнее время в голову… Вчера потащилась пешком чуть не через весь Лондон, чтобы повидаться с кузиной Шарлоттой Грин. Мне почему-то казалось, что стоит мне заглянуть к ней в половине первого, и она обязательно предложит мне позавтракать. Дошла уже до самого её дома и вдруг поняла, что просто не могу вот так вот прийти специально, чтобы поесть, и пошла назад. Глупость какая! Столько людей совершенно спокойно живёт за чужой счёт и думать об этом не думает! Наверное, мне не хватает силы воли.

Терри протестующе зарычал и уткнулся носом в уголок её глаза.

— Какой у тебя славный нос, Терри. Такой холодный, совсем как мороженое. Обожаю тебя! Ни за что с тобой не расстанусь. «Усыпить!» Ты не слушай меня, милый. Не могу… не могу… не могу…

Шершавый язык принялся энергично вылизывать её лицо.

— Всё-то ты понимаешь, мой хороший. И ничего не боишься. И хочешь помочь мне, правда?

Терри сполз с коленей и заковылял в свой угол. Повозившись там, он вернулся, неся в зубах старую треснувшую чашку.

Джойс хотела было рассмеяться, но на глазах у неё выступили слёзы.

— Милый, и это всё, чем ты можешь помочь своей хозяйке? Ох, Терри, Терри… Ну не бойся, я что-нибудь придумаю. Только что? Легко сказать. Что же нам с тобой делать?

Она прилегла возле собаки на пол.

— Понимаешь, милый, в чем дело… Почему-то ни гувернанткам, ни сиделкам, ни даже компаньонкам не положено иметь собак. Вот замужним женщинам это можно, да и то лучше дорогих комнатных пёсиков, которых можно взять под мышку и пройтись с ними по магазинам. Хотя, конечно, можно и старых слепых терьеров, кто ж им запретит?

Она нахмурилась и замолчала. В эту минуту внизу дважды позвонили.

— Похоже, почта, Терри.

Джойс вскочила и сбежала по лестнице. Вскоре она вернулась с письмом в руке.

— Если только… А вдруг…

Она вскрыла конверт.

Джойс молча смотрела на листок.

— Вот, похоже, и всё, — наконец произнесла она дрогнувшим голосом. — Это, Терри, была наша последняя надежда. Но ты не волнуйся. Я знаю выход, и это всё же лучше, чем просить милостыню… Обожди меня, милый, я скоро.

Она быстро спустилась по лестнице в тёмный холл, подошла к телефону и набрала номер. Голос ответившего мужчины изменился, едва она назвалась.

— Джойс, девочка моя! Позволь вытащить тебя вечерком на танцы.

— Не могу, — беззаботным тоном отозвалась Джойс. — Слишком сложно решить, что именно надеть.

Она улыбнулась, представив пустые вешалки в своём шкафу.

— А что, если я сейчас к тебе заскочу? У тебя какой адрес? Господи! Это ещё где? Я так понимаю, и в твою жизнь ворвалась грубая реальность?

— Точно.

— Рад, что ты этого не скрываешь. Скоро буду.

Через сорок пять минут машина Артура Холлидея уже стояла у её подъезда. Онемевшая миссис Барнесс проводила посетителя наверх.

Оглядевшись, Артур присвистнул.

— Ничего себе! Девочка моя, и что же привело тебя в эту дыру?

— Гордость и некоторые другие, столь же непрактичные чувства, — весело ответила она, насмешливо оглядывая гостя.

Артур Холлидей считался красивым мужчиной. Светловолосый, рослый, широкоплечий, с бледно-голубыми глазами и тяжёлым квадратным подбородком.

Он осторожно присел на предложенный ему хлипкий стул.

— Что ж, — не спеша проговорил он. — Похоже, ты свой урок получила. Между прочим, это животное кусается?

— Нет-нет. Он прекрасно воспитан.

Холлидей не спеша обвел её взглядом.

— Ты, никак, спустилась с небес, Джойс? Я прав?

Она кивнула.

— Милая моя, я же говорил, что всегда получаю, что мне нужно. Так что я просто набрался терпения и подождал, когда же ты наконец разберёшься, что к чему в этом мире.

— Рада, что ты не передумал…

Он подозрительно взглянул на неё и резко спросил:

— Так ты выйдешь за меня замуж?

Она кивнула.

— Хоть сейчас.

— Тогда не будем тянуть, — он снова обвёл взглядом комнату и рассмеялся.

— Только, — выдавила Джойс, краснея, — есть одно условие.

— Условие?

В нём, похоже, снова проснулись подозрения.

— Да, условие. Собака. Она поедет со мной.

— Эта? Да она на ладан дышит. Купишь себе новую. Денег я не пожалею.

— Мне нужен Терри.

— Ладно, как хочешь.

Джойс посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты ведь знаешь, что я тебя не люблю? Совсем не люблю.

— А ты знаешь, что меня это ни капельки не волнует. Только, чур, без обмана. Со мной лучше играть по-честному!

Джойс покраснела.

— Ты не пожалеешь о своих расходах.

— Тогда, наверное, самое время поцеловаться? — ухмыльнулся он, приближаясь.

Она с улыбкой ждала. Он притянул её к себе и стал целовать лицо, губы, шею… Она никак не реагировала. Наконец он её отпустил.

— Завтра куплю тебе кольцо, — сказал он. — Какое хочешь? С бриллиантом? С жемчугом?

— С рубином, — ответила Джойс. — Самым большим, какой только найдёшь, и обязательно, чтобы цвета крови.

— Забавная мысль.

— Просто хочу, чтобы оно как можно меньше походило на то, которое мне подарил Майкл.

— Да, теперь ты вытащила билет получше.

— Как ты тонко все подмечаешь, Артур.

Холлидей с хохотом вышел из комнаты.

— Терри, лизать! — приказала Джойс. — Давай, оближи меня… Сильнее… Лицо, шею… особенно шею.

Терри радостно бросился выполнять. Задумчиво поглаживая его мягкую шёрстку, Джойс объясняла:

— Главное тут: заставить себя хорошенько думать о чём-то другом. Иначе никак. Знаешь, о чём я думала? О варенье! О варенье, которое можно будет купить завтра. О клубничном, черносмородиновом, малиновом и черносливовом. А может быть, Терри, я ему скоро надоем. Ты как думаешь? Я так на это надеюсь! Говорят, мужчинам быстро надоедают их жёны. А вот Майклу я бы никогда не надоела… никогда… никогда… Ох, Майкл!

* * *

На следующее утро Джойс проснулась с тяжёлым сердцем. Она грустно вздохнула, разбудив спавшего рядом с ней на постели Терри, и тот немедленно принялся радостно её облизывать.

— Ох, милый ты мой. Придётся нам пройти через всё это. Если только не случится чуда. Терри, милый, ты не можешь сделать для меня чуда? Знаю-знаю: сделал бы, если б мог.

Миссис Барнесс принесла чай с бутербродами. Она искренне радовалась за Джойс.

— Так славно, что вы решились выйти за этого господина. Представляете? Он приехал на «роллс-ройсе»! На самом настоящем «роллс-ройсе»! От такого зрелища даже Барнесс протрезвел. Глядите-ка, ваша псина взгромоздилась на подоконник.

— Он любит греться на солнышке, — объяснила Джойс, — только я ему не разрешаю. Слишком высоко. Терри, марш в комнату!

— На вашем месте, — заметила миссис Барнесс, — я бы его всё-таки усыпила. Что у него за жизнь? Одно мучение. А этот господин купит вам какую-нибудь модную собачку — знаете, которых можно носить в муфте.

Улыбнувшись, Джойс снова позвала Терри, и тот принялся уже осторожно сползать на пол, но тут с улицы донеслось рычание дерущихся собак. Терри передумал слезать и заинтересованно уставился в окно, выражая своё отношение к происходящему сдержанным ворчанием. Он слишком увлёкся, слишком подался вперёд и, когда под его лапами подался гнилой карниз, не смог удержать равновесия.

Отчаянно вскрикнув, Джойс бросилась вниз по лестнице. Через несколько секунд она уже стояла на коленях на тротуаре возле Терри. Он тихонько скулил и подёргивался. Было видно, что он сильно расшибся. Джойс наклонилась к нему.

— Терри… Терри, маленький…

Обрубок хвоста слабо шевельнулся.

— Терри, мальчик. Я здесь, я помогу. Маленький мой…

Вокруг уже собиралась толпа, в основном — мальчишки.

— Вывалился из окна. Дрянь дело. Похоже, сломал позвоночник…

Джойс их даже не замечала.

— Миссис Барнесс, где ближайшая ветлечебница?

— Ну, на углу Мэре-стрит есть одна. Только как вы туда доберетесь?

— Возьму такси.

— Позвольте мне.

Эти слова принадлежали пожилому мужчине, только что вышедшему из такси. Он наклонился к Терри, приподнял его верхнюю губу, затем подсунул руку под тельце.

— Боюсь, у него сильное внутреннее кровотечение, — сказал он. — Хотя кости, по-моему, целы. Давайте-ка отвезём беднягу к врачу.

Вместе с Джойс они начали осторожно поднимать собаку. Терри взвизгнул от боли и вцепился в руку девушки.

— Терри, старичок мой, всё будет хорошо, ты, главное, не бойся.

Они устроили Терри на заднем сиденье, и машина тронулась. Джойс рассеянно обмотала укушенную руку носовым платком. Несчастный Терри попытался дотянуться и лизнуть её.

— Знаю, милый, знаю. Конечно, ты не хотел. Всё в порядке, Терри, всё в порядке.

Она гладила собаку по голове. Мужчина, сидевший рядом, молча наблюдал за ними.

Вскоре они были на месте. В вестибюле их встретил крупный грубоватый мужчина с красным лицом.

Пока он осматривал Терри, Джойс беспомощно стояла рядом, не замечая катившихся по щекам слёз.

— Всё хорошо, милый, всё будет хорошо, — тихонько повторяла она.

Наконец ветеринар выпрямился.

— Не могу сказать ничего определенного. Собака нуждается в тщательном осмотре. Придётся вам оставить её пока здесь.

— Но я не могу!

— Надо. Мы о нём позаботимся. Да не волнуйтесь вы так. Через — ну, скажем — полчасика я вам позвоню.

С тяжёлым сердцем Джойс пришлось уступить. На прощание она поцеловала Терри в тёплый нос и, ничего не видя от слёз, спотыкаясь, спустилась по лестнице. Мужчина, который привёз её на такси, всё ещё ждал внизу. Джойс успела совершенно о нём забыть.

— Такси ещё здесь. Позвольте, я отвезу вас домой.

Она покачала головой.

— Я лучше пройдусь.

— Тогда я пойду с вами.

Он расплатился с таксистом, догнал Джойс, и они молча пошли рядом. Она совершенно не замечала его присутствия.

Когда они дошли до её дома, незнакомец сказал:

— Не забудьте позаботиться о руке.

Джойс удивленно взглянула на свою руку.

— О, всё в порядке.

— Всё равно нужно как следует промыть и перевязать рану. Позвольте…

Он поднялся вслед за ней, и Джойс равнодушно позволила ему вымыть ей руку и перевязать чистым платком.

— Терри не хотел сделать мне больно, — зачем-то объяснила она. — Он никогда, понимаете, никогда бы не сделал мне больно. Он просто не понимал, что это я. Наверное, ему было очень больно.

— Боюсь, что да.

— И сейчас…

— Поверьте: в лечебнице ему помогут, а когда ветеринар позвонит, вы просто заедете за своей собачкой, заберёте домой и будете лечить здесь.

— Да-да, конечно.

Мужчина помолчал и двинулся к двери.

— Надеюсь, всё будет в порядке, — неуверенно произнёс он.

— Всего вам доброго.

— До свидания.

Только через несколько минут Джойс вдруг вспомнила, что забыла даже поблагодарить этого человека, который так ей помог.

С неизменной чашкой в руке появилась миссис Барнесс.

— Выпейте, моя бедняжка, немного горячего чая. Я же вижу, вы буквально валитесь с ног.

— Спасибо, миссис Барнесс, мне не хочется.

— Вам сразу станет лучше, моя дорогая, поверьте. И не убивайтесь вы так. Поправится ваш пёсик, куда ж он денется! А нет, так муж купит вам нового, ещё лучше…

— Нет, миссис Барнесс, нет. Нет. Прошу вас, пожалуйста, оставьте меня.

— Да я же только…. Это что? Кажется, телефон?

Миссис Барнесс сумела догнать Джойс уже только у телефона.

— Да… Говорите… Что? Хорошо. Да-да, благодарю вас.

Джойс опустила трубку и повернулась к миссис Барнесс. Её лицо было совершенно безжизненным.

— Он умер, миссис Барнесс, — сказала Джойс. — И он был там совсем один, без меня.

Она молча поднялась к себе в комнату и плотно прикрыла за собой дверь.

— Нет, мне этого, видно, не понять, — вздохнула миссис Барнесс, глядя на закрытую дверь.

Через пять минут она нерешительно зашла в комнату Джойс. Та, выпрямившись, сидела на стуле. Слёз в её глазах больше не было.

— Пришел ваш жених, мисс. Пустить?

Глаза Джойс заблестели.

— Да-да, пустите. Мне нужно его видеть.

Холлидей шумно ворвался в комнату.

— А вот и я! Надеюсь, не слишком долго? Готов немедленно увезти тебя из этого кошмара. Тебе просто нельзя здесь оставаться. Собирай вещички, и едем.

— Не надо, Артур.

— Что не надо? Ты о чём?

— Терри умер. И мне больше не надо выходить за тебя замуж.

— Да о чём ты?

— О Терри. Он умер. Я согласилась выйти за тебя замуж, только чтобы не расставаться с ним.

Холлидей, не веря, уставился на неё. По его лицу поползли красные пятна.

— Ты что, рехнулась?

— Наверное, каждый, кто полюбил собаку, в какой-то мере рехнулся.

— Ты что же, хочешь сказать, что согласилась выйти за меня только потому… Господи Боже!

— А зачем же ещё? Ты прекрасно знаешь, что я тебя ненавижу.

— Затем, что я мог… могу тебя обеспечить.

— По-моему, это ещё даже хуже. Впрочем, это уже в прошлом. Я не выйду за тебя замуж.

— Тебе не кажется, что ты поступаешь со мной чертовски несправедливо?

Джойс посмотрела на него с такой ненавистью, что он невольно попятился.

— Не кажется. Прекрасно помню твои слова, что жизнь должна приносить удовольствие. Только для этого я тебе и была нужна. И за это я возненавидела тебя ещё больше. Ты ведь знал, что я тебя ненавижу, это-то тебе и нравилось. Я же видела, как ты был разочарован вчера, когда я дала поцеловать себя и не отшатнулась, не вздрогнула. Ты ведь садист, Артур. Тебе нравится причинять людям боль. Так что, как бы плохо к тебе ни относиться, этого всё равно будет мало. А теперь, будь добр, оставь меня. Я хочу побыть одна.

Артур Холлидей выругался.

— И что же ты будешь делать? Денег-то у тебя нет.

— Это уже моё дело. Пожалуйста, уходи.

— Дура. Безмозглая дура. Только не думай, будто тебе удалось меня обмануть.

Джойс расхохоталась. Если Холлидей чего и ждал, то только не этого. Он резко повернулся и молча вышел. Вскоре с улицы послышался затихающий шум его автомобиля.

Немного подождав, Джойс надела свою старую фетровую шляпку и тоже вышла из дома. Словно мёртвая, она механически шла по улицам, ни о чём не думая, ничего не чувствуя… Где-то очень глубоко в ней притаилась боль. Джойс понимала, что боль рядом, она не ушла, а только дала ей немного передохнуть, чтобы рано или поздно вернуться.

Джойс обнаружила, что только что прошла мимо бюро по трудоустройству, и в нерешительности остановилась.

— Но надо ведь что-то делать. Конечно, есть река. Старая знакомая… Разом покончить со всем… Но так холодно и мокро! Боюсь, у меня не хватит смелости. Да, точно не хватит.

Она повернула назад, к бюро по трудоустройству.

— Доброе утро, мисс Ламберт. К сожалению, для вас ничего нового.

— Не важно. Теперь я согласна на любую работу. Тот, о ком я заботилась, уехал.

— Тогда как насчет той вакансии за границей?

Джойс кивнула.

— Да, и как можно дальше.

— Отлично. Мистер Аллебай сейчас как раз беседует с претендентками. Я направлю вас прямо к нему.

Через минуту Джойс уже сидела в небольшом кабинете и старательно отвечала на вопросы. Наниматель показался ей смутно знакомым, но она никак не могла вспомнить, где видела его раньше. Услышав очередной вопрос, она начала догадываться.

— Вы хорошо ладите со стариками?

Она не сдержала улыбки.

— Думаю, да.

— Видите ли, с годами у тёти сильно испортился характер. Она очень меня любит и, в сущности, она прекрасный человек, но, боюсь, молодой девушке придётся с ней нелегко.

— Терпения мне не занимать, — ответила Джойс, — а стариков я всегда любила.

— Кое в чём вам придется помогать моей тёте, но главным образом вы будете заниматься моим сынишкой. Ему всего три. Его мать умерла год назад.

— Сожалею.

Последовала пауза.

— Если это место вас устраивает, будем считать, что с формальностями покончено. Мы уезжаем на следующей неделе. Точную дату я вам сообщу. Полагаю, небольшой аванс вам не помешает?

— Огромное спасибо. Это очень любезно с вашей стороны.

Они встали. Мистер Аллебай замялся и неожиданно спросил:

— Не в моих привычках совать нос в чужие дела, но… скажите, с вашей собачкой всё в порядке?

Джойс впервые подняла на него глаза и мучительно покраснела. При первой встрече он показался ей пожилым — теперь выяснилось, что он вовсе не так уж стар. Старыми были только его грустные карие глаза, добрые и доверчивые, как у собаки. Глядя на его рано поседевшие волосы, обветренное лицо и сутулые плечи, Джойс внезапно подумала, что и сам он похож на большую грустную собаку.

— О, это вы! — воскликнула она. — А я всё жалела, что не успела вас поблагодарить.

— Не стоит. Я этого и не ждал. Прекрасно вас понимаю. Так как поживает ваш старичок?

На её глаза тут же навернулись слезы. Они медленно покатились по щекам, и ничто на свете не смогло бы их удержать.

— Он умер.

— Ох.

Он больше ничего не сказал, но его восклицание явилось для Джойс самым большим утешением. В нём было все то, чего нельзя выразить словами.

Помолчав, он отрывисто произнёс:

— Знаете, у меня ведь тоже была собака. Умерла два года назад. Вокруг было столько людей, и они никак не могли понять, что со мной происходит, и все делали вид, будто ничего страшного не случилось.

Джойс кивнула.

— Я знаю…

Он молча пожал ей руку и вышел из комнаты. Несколькими минутами позже Джойс сообщили, что она принята на работу.

Когда она вернулась домой, её ждала миссис Барнесс.

— Они привезли бедного пёсика, — сказала она, старательно пряча глаза, в которых что-то подозрительно блестело. — Я попросила оставить его в вашей комнате. Барнесс вырыл в саду ямку…