Онлайн чтение книги Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян.
ТРИ ЧЕРВОНЦА. Хорватская сказка

Жил в горном хорватском селении бедный парень. И отец у него был бедняком, и дед был бедняком, ну и прадед не богаче. Да и все в их селе скудно жили. Если есть у крестьянина две-три овцы и клочок земли с одеяло величиной, он уже хозяином слывёт. А всех беднее был наш парень.

В один год, в один час похоронил он отца с матерью. Погоревал, поставил на их могилу большой камень и призадумался:

«Что мне тут, сироте одинокому, делать! Пойду-ка я в другие места. Свет велик, много кормит народу. Прокормит и меня. Повезёт — разбогатею, а не повезёт — беднее стать нельзя».

Так подумал парень и пустился в путь в чём стоял. Брать ему с собой было нечего, оставлять тоже нечего, да и жалеть не о чем.

С горы спускается — камешки из-под ног катятся. По ровному идёт — пыль постолами поднимает. Не день, не два так шёл и вышел на большую дорогу.

Дивится парень — кого только на этой дороге не увидишь! Богатые купцы с товарами едут, убогие на богомолье бредут, солдат в чужой край на войну гонят. И весело парню и боязно.

«Как-то, — думает, — жизнь моя повернётся. То ли счастье привалит, то ли голову потеряю».

Задумался он и вдруг наступил на что-то твёрдое. Смотрит, в пыли узелок лежит. Поднял узелок — тяжеленько, развязал — даже глаза зажмурил. Три старых золотых червонца сияют у него на ладони.

— Эге, — присвистнул парень, — кинула мне судьба удачу, ухватился я за ниточку. Надо кончик из рук не выпустить, до конца клубок размотать.

Скоро или не скоро, а пришёл парень в большой город. Народ тут так и кишит, словно муравьи в муравейнике. Да парень не робеет, за длинную дорогу пообвык, всего насмотрелся.

Первым делом отправился в кофейню на главной площади. Пробрался в уголок, спросил кофе. Хозяин в его сторону и не посмотрел, но кофе подал. Парень не спеша выпил свою чашечку, а как стал расплачиваться, побренчал в кармане золотыми монетами, вытащил червонец и, не глядя, хозяину швырнул.

Засуетился хозяин, начал кланяться, потом в заднюю комнату побежал, обратно вернулся.

— Как быть, господин, — говорит, — не найти мне сдачи с такой крупной монеты.

А парень пожал плечом, засмеялся и сказал:.

— Да разве я у тебя просил сдачу? Совсем оробел хозяин, ещё ниже кланяется..

Парень говорит:

— Не суетись ты, лучше скажи мне, кто тут в городе самый важный да самый богатый?

— Самый важный у нас правитель города, — отвечает хозяин. — Самый богатый — банщик.

— Ну, с правителем я позже познакомлюсь, — словно про себя говорит парень. — Ас дороги омыться, отдохнуть на мягких коврах неплохо. Ты вот что, хозяин, принеси-ка мне к полудню в баню обед получше, да кофе покрепче, да трубочку с табаком. И смотри, чтобы табак был душистый, я дешёвых Табаков не терплю.

Повернулся и вышел из кофейни.

Все, кто в кофейне кофе пил, с места привстали, вытянули шеи, смотрят, как парень через площадь идёт.

— Ох, не простой это человек, — говорит один. — Не скажу, чтобы я старых золотых не видел, да в руках не довелось держать.

Хозяин головой кивает:

— Ясное дело, не простой! Двадцать лет держу кофейню, а ни разу никто со мной золотыми не расплачивался.

— Может, он сын знатного чиновника, — толкуют люди.

— Чего ж он так одет?

— Да мало ли что, может, нарочно переоделся, нам глаза отвести. Им, знатным, что хочешь в голову взбредёт.

Может, разбойники ограбили дорогой!

— Да он никак в мою цирюльню зашёл?! Ах ты, беда какая! — закричал ещё один. — А я всё на мальчишку бросил…

Оставил цирюльник недопитый кофе, рысью через площадь пустился. Вбежал, запыхавшись. А наш парень гневным голосом ему говорит:

— Я ждать не привык! Думал побриться, да сейчас переду мал. Ты вот что, приходи в полдень в баню, там меня побреешь. Вот тебе плата вперёд. — И швырнул ему второй червонец.

Только парень за дверь, в цирюльню народ набился. Смотрят все на цирюльника. Цирюльник показывает золотой и шёпотом рассказывает:

— Разгневался, бриться не стал. Не привык, сказал, ждать..

— Э, — догадался кто-то, — не иначе, как он сын главного визиря.

— Да уж не меньше, — вставил слово хозяин кофейни.

— Так оно и есть, — сказали все хором.

Пока народ толковал-перетолковывал, время к полудню подошло. Парень не спеша к бане направился. Банный прислужник, что всё утро из бани не выходил, неприветливо его встретил:

— Куда, оборванец, лезешь!

Парень будто не слышит. Расселся на дорогом ковре, вроде и не с ним говорят.

Прислужник совсем расходился:

— Убирайся отсюда, а то затрещин надаю.

Тут вбегает с улицы сам банщик, за ним цирюльник несёт тазик для бритья, чистые полотенца, острые бритвы. За цирюльником хозяин кофейни с тремя слугами, тащит всё, что было приказано.

Услышал банщик, как прислужник гостя честит, набросился на него. Все затрещины, что прислужник нашему парню сулил, ему самому достались. Хотел банщик его с работы прогнать, да парень вступился:

— Я на него не в обиде. Молод он ещё. Того не понимает, как я до этого дня сам не понимал, что золото всегда золото, даже если в пыли на дороге валяется! — И кинул прислужнику свой последний червонец. — Глуп тот, кто по одёжке встречает!

— Мудрые ты, господин, слова говоришь, — сказал банщик, низко кланяясь. — Я с тобой во всём согласен. Теперь позволь тебя помыть, умастить тело благовонными маслами, облечь в платье, подобающее, тебе.

— Да я других одежд не прихватил, — отвечает парень. — Что на мне, то и со мной.

— Об этом не тревожься, найдётся для тебя в моём доме всё, что нужно. Может, ты к лучшему привык, да уж не обессудь.

— К хорошему человек быстро привыкает, — ответил парень и засмеялся. Сунул он руку в пустой карман, будто за деньгами.

Банщик его за обе руки схватил:

— Не обижай меня! Ты мой гость дорогой. Всё моё считай своим.

Побрился, помылся парень, облачился в самые богатые одежды банщика, пообедал, кофе выпил и закурил трубку. Тут к нему и подступили с расспросами:

— Что ты таишь, господин, что скрываешь?

— Ничего не скрываю, ничего не таю, — отвечает парень. — Если бы вы мне поверили, вышло бы, что я неправду говорю, если бы я правду сказал, вы бы не поверили.

Не успокаиваются любопытные, робеют, а спрашивают:

— Но признайся, ты всё-таки высокого рода?

— Тут вы угадали, — говорит парень. — Такого я высокого рода, что, когда дома жил, выше меня парил только один орёл.

Хозяин кофейни прошептал на ухо банщику:

— Кто у нас парит, как орёл? Ясное дело — султан. Цирюльник туда же сунулся:

— Вот мы наконец всю правду вызнали. Это сын самого султана.

Посмотрели все на парня — конечно, не кто другой, как сын султана. Сидит, развалясь, в богатых одеждах, молодой, красивый да статный.

Только банщик почесал в затылке и сказал:

— А говорили — у нашего султана ни одного сына нет. Говорили, горюет он из-за этого.

— Мало ли что болтают, — замахал руками цирюльник. — Как же это нет, когда вот он перед нами.

И хозяин кофейни головой кивает:

— У султана всё самое дорогое есть. А что дороже всего отцу? Сын, конечно. Как, банщик, у тебя язык только повернулся сказать, что у нашего султана сына нет?!

Тут и банщика сомнения покинули. Приложил он ладонь сперва ко лбу, потом к сердцу, низко поклонился и пригласил парня в свои покои отдохнуть с дороги.

А пока спал наш парень, базарные да площадные соглядатаи принесли правителю доподлинную весть. Прибыл к ним в город султанский сын с тайным поручением от султана: пусть разведает, как живёт народ в городе, не обижают ли его чиновники, справедливо ли правит правитель. Прибыл в нищенской одежде, чтобы глаза отвести, да царской крови не скроешь. Разгадали его люди.

Правитель города переполошился. Вечером не осмелился беспокоить знатного гостя, а поутру со слугами, с разукрашенными носилками явился в дом банщика. Бросился он к парню, поцеловал полу его халата и заговорил:

— Горе терзает моё сердце! Могучий царевич, видно, разгневался на меня. Удостоил милости дом какого-то банщика, моей верностью погнушался. А я всегда был покорный слуга султану и тебе служить за великую честь почту.

Парень ему отвечает:

— Не хотел я, чтобы люди узнали, из какого я рода. И теперь не хочу. Не я себя назвал сыном султана. Вы сами додумались. Запомни это! И в гости я к тебе не набивался — сам ты просишь. Что ж, будь по-твоему!

С почестями отнесли парня на носилках в дом правителя города. С почестями принимали. Столы были всегда накрыты, трубки набиты душистым табаком. Парень наш за всё голодное детство, за всю нищую юность отъелся. От каждого яства кусочек попробует и блюдо отодвинет.

А слуги между собой толкуют:

— Наши кушанья ему, видать, слишком просты. Любопытно бы хоть одним глазком поглядеть, что у султана к столу подают?!

Хитёр был наш парень, а правитель города считал себя и того хитрее. Задумал он, ни много ни мало, породниться с самим султаном. Было у него три дочери, одна другой красивей. Вот он и отвёл гостю покои, что окнами в сад выходили. А в том саду его дочери с прислужницами каждый день гуляли.

Наш парень увидел в окно старшую дочь — удивился её красоте. Среднюю увидел — восхитился. А как глянул на младшую — совсем голова закружилась. Наяву о ней мечтает, ляжет спать — во сне она ему грезится. Даже румянец потерял, лицом осунулся.

Правитель города быстро это всё приметил. Будто невзначай разговор завёл:

— Что ты так часто у окна стоишь? Может, тебе в моём саду какие цветы понравились? Так скажи, любой цветок для тебя прикажу сорвать.

Парень отвечает:

— Тот цветок, что мне приглянулся, не для меня расцвёл. Обрадовался правитель, заулыбался, словно ему по губам мёдом помазали. Сам парню подсказывает:

— Уж не на дочек ли твоего недостойного слуги ты свой взор обратить изволил?

Молчит парень. А правитель своё ведёт, будто тот уже во всём признался:

— Сейчас угадаю. Старшая?.. Средняя?.. Младшая?.. Ну, всё. По глазам вижу, что младшая.

Зачем желанное дело надолго откладывать? Скоро свадьбу сыграли.

Зажил наш парень с молодой женой-красавицей в счастье и радости. Ни о чём не думает, ни о чём не заботится.

Тут-то беда и грянула!

Правитель дальше свои хитрости плёл. Так рассудил:

«С султаном я породнился; это я твёрдо знаю. Пора теперь и султану о том узнать».

И послал он гонца в Царьград с письмом. Так и так, твоё султанское величество, женился твой сын и наследник на моей дочери. Выходит, мы с тобой если уж не родственники, то по малой мере свойственники. Что прикажешь делать, то и будет исполнено.

Ровно через столько времени, сколько быстрому гонцу туда-сюда обернуться понадобилось, пришёл от султана ответ. Рад, мол, новость услышать, хочу повидать своими глазами сына-наследника с молодой женой. Пусть не медля ни часа отправляется в путь.

Счастливый правитель города побежал к своему зятю и объявил волю султана. Услышал это известие наш парень, побледнел, как первый снег в горах, покачнулся, за сердце рукой схватился.

— Что с тобой? — спрашивает правитель города.

— Да нет, ничего, — отвечает парень. — Просто от радости голова кругом пошла, кажется, вот-вот с плеч слетит.

Поспешно собрали в путь молодых. Еды наготовили, одежды на всякую погоду запасли, слуг да служанок приставили. Целым караваном двинулись в дорогу.

Молодая красавица жена караван торопит — охота ей в Царь-град скорее приехать, султана-свёкра повидать, к султанше-свекрови приласкаться.

А молодой муж, наш парень, с каждым днём с лица темнеет. Едет и думает:

«Не помилует меня султан! Не лучше ли было бы в своей хорватской деревне навеки оставаться? Нужду до самой смерти мыкать. Нет, пожалуй, не лучше! Я хоть свет повидал, пожил всласть. Зла ведь никому не принёс, никого не обидел».

Вот скоро и Царьград: завтра последний дневной переход и — пути конец! Стали на ночь, раскинули лагерь. Заснули, утомлённые дорогой.

И слуги спят, и молодая жена спит. Только парню не спится, одолели чёрные мысли. Под утро такая тревога его разобрала, что решил он бежать куда глаза глядят.

«Ноги у меня быстрые, погонятся за мной — может, убегу. Сила в руках есть, изловят — может, отобьюсь. Вот только в последний раз на жену полюбуюсь и пойду».

Тут как раз занялась утренняя заря и осветила лицо красавицы. Сладко она спала, тихо дышала…

Дрогнуло у парня сердце.

— Нет сил с тобою расстаться, — сказал парень. — Не покину, тебя, моя голубка. До конца пути вместе пойдём. Что будет, тобудет.

Он поцеловал жену, и она тотчас открыла свои прекрасные глаза.

— Солнце всходит, — сказал парень, — и ты вставай, солнце моей души. Сегодня прибудем ко двору того, кого ты называешь своим свёкром.

Вот подъехали они ко дворцу.

Во дворце ни о чём их не спрашивали, провели прямо в парадный зал. От сияния золотом шитых одежд замелькало в глазах у парня. Однако сквозь прищуренные веки успел он разглядеть, что султан сидит под парчовым балдахином на подушках, а вокруг него толпится свита.

Посмотрел на наших молодых султан, хлопнул в ладоши и приказал отвести женщину к своей султанше на женскую половину. Потом повёл рукой, и всех царедворцев будто ветром сдуло. Остался наш парень с глазу на глаз с грозным султаном.

Султан вытащил кривую саблю из ножен и заговорил. Голос его, словно гром, в ушах парня прозвучал:

— Готовься к смерти, собачий сын! Прекрасна твоя молодая жена, и сам ты молодец хоть куда. Только слишком высоко занёсся, вровень с султаном стать захотел. Укорочу я тебя, на голову ниже сделаешься.

Парень отвечает:

— Вот моя голова, а сабля в твоей руке. Одно скажу: не я виноват, а тот прохожий или проезжий, что на дороге три червонца потерял.

— Как так?! — удивился султан и саблю опустил.

Начал тут наш парень по порядку рассказывать. Рассказал про своё селение в горах, рассказал, как отца с матерью похоронил, как в широкий свет счастье искать пустился и как на дороге три червонца нашёл.

— Первый червонец бросил я хозяину кофейни в уплату за чашечку кофе. Ни слова сам не сказал. А люди стали кругом говорить, что я неведомо кто, но из знатной семьи.

Разгладилось нахмуренное чело у султана.

— Рассказывай скорей, — торопит он парня. — Давно я такой занятной истории не слышал.

— Второй червонец, — ведёт своё дальше парень, — отдал я цирюльнику за бритьё. Тут меня сделали сыном визиря, хоть опять я им ни слова не сказал.

Улыбнулся султан, головой кивнул.

— Третьим червонцем я вот как распорядился. Слуга банщика сам бедняк и во мне бедняка распознал. Гнал меня прочь, да за это банщик-богач чуть его самого не выгнал. Я за него вступился и кинул ему последний червонец. Принялись тут у меня выпытывать, правда ли, что я высокого рода. Я им всё как есть сказал. Сам посуди, погрешил ли я против истины? Ведь когда я в горах родной Хорватии чужих овец пас, никого выше меня не было. Один только орёл выше меня поднимался. Так я им и ответил.

Рассмеялся султан, так рассмеялся, что еле слово выговорить мог:

— Значит, это я орёл! Теперь понимаю, как тебя в мои сыновья произвели. Ну, а потом что было?

Смеялся султан, когда парень о правителе города рассказывал, взгрустнул, свою молодость вспоминая, когда рассказ дошёл до прекрасной дочери правителя. А когда услышал, как парень на рассвете бежать задумал и как остался, глянув на молодую жену, — прослезился султан.

— Опять говорю тебе: вот моя голова, вот твоя сабля! — закончил парень. — Что хочешь, то и делай.

Призадумался султан, да недолго думал. Велел позвать свою султаншу и так ей сказал:

— Вот, жена, не было у нас сына, теперь есть. Посмотри на него. Красив и молод, сама видишь, а уж как умён да ловок — об этом мне судить. Люби его, будто сама под сердцем носила, и жену его красавицу люби, как дочку. Мне лучшей невестки не надо.

Устроили тут пир на весь мир. Кто на том пиру побывал, детям и внукам рассказывал. Так эта сказка и до нас дошла. А что тут ложь, что правда — сами разбирайтесь.