Онлайн чтение книги Однажды во сне. Другая история Авроры Once Upon a Dream
Милая дама, прелестная дама…

Не задумываясь, Аврора нажала пальцем у основания пера, чтобы проверить, настоящее оно или нет. У фальшивого пера очин – костяной кончик – не сминается. Перо оказалось настоящим. Аврора задумчиво покрутила его в пальцах.

В замке пока что еще жили голуби, довольно большая стая. Крестьяне иногда ловили их себе на ужин, не слишком доверяя волшебной еде, которой кормила их Малефисента. Но перья у голубей были совсем не такие.

Еще были куры и утки, но и у них, даже у красавцев селезней, не было таких синих перьев.

В позолоченных клетках в замке жили потомки нескольких лесных птиц, но если у них и встречалось голубое оперение, оно было бледным, как выцветшие цветочки на старых гобеленах.

Продолжая разглядывать перо, Аврора медленно шла к себе в комнату.

Жила принцесса в красивых, изящно обставленных покоях на втором этаже замка. Все уцелевшие во время катастрофы гости королевских кровей и местные аристократы жили в главной башне. Ну а жители, так скажем… попроще – крестьяне и слуги – ютились в наспех построенных лачугах на заднем дворе замка.

Если не слишком присматриваться к толстым, закрывающим вид из окна, терновым ветвям и зажечь яркую лампу, можно было вообразить, что находишься поздним вечером в нормальной королевской спальне. Кровать на возвышении, накрытая пышным розовым балдахином. Гардероб с позолоченной резьбой, а в нем несметное количество нарядов. Туалетный столик, на котором стоит серебряный кувшин и таз для умывания. Маленький диван с атласными подушками, рядом с ним еще один столик – изящный, на длинных гнутых ножках. Диван и этот столик – рядом с камином.

Наконец, в комнате Авроры был еще книжный шкаф, полный книг, ставших, к сожалению, совершенно бесполезными с той поры, когда разрушился Внешний мир.

Дело в том, что после катастрофы из книг исчезла бо́льшая часть текста на страницах и практически все иллюстрации. А те слова, которые еще сохранились, были написаны на непонятных языках, которых и в природе-то не существовало. Малефисента объясняла все это воздействием черной магии, которую выпустили на свободу зловредный король Стефан и королева Лия.

Эта магия разрушила не только Внешний мир, но вместе с ним и все, накопленные веками мысли и изобретения человека. А сил королевы Малефисенты, чтобы восстановить все это, было недостаточно, их и так едва хватало на то, чтобы хоть как-то поддерживать жизнь тех, кто остался в замке.

Так что страницы книг опустели, многие изобретения были забыты, и даже ткать полотно приходилось теперь с помощью волшебства, поскольку в королевстве давно уже не осталось ни одной прялки.

Кровать с пышно взбитой периной и откинутым одеялом так и манила к себе Аврору, звала прилечь, уютно свернуться клубочком, пригреться, и…

«Да, наверное, нужно прилечь, – подумала Аврора. – Танцы сегодня будут до утра».

Нужно сказать, что спать или просто мечтать, лежа в кровати, принцесса любила ничуть не меньше, чем петь и танцевать. Кровать была ее любимым местом, где, укрывшись в полумраке одеялом, Аврора могла провести целый день. Сначала можно было просто мечтать, а затем наступала ночь, дарившая удивительные сны, которые были намного увлекательнее скучной дневной жизни в замке. Да и осталась ли вообще жизнь в замке после катастрофы, отрезавшей его от Внешнего мира?

Поэтому даже если в какую-то из ночей Авроре не снились яркие сны, все равно приятно было думать о том, что вот и остался позади еще один бесконечный скучный день.

Аврора легла на кровать, откинула голову на подушку и снова покрутила в пальцах синее перо. Во внутреннем дворе менестрель не появлялся практически никогда. Предпочитал сидеть в замке, в каком-нибудь темном уголке, словно вор или решивший подремать кот. Яркий свет менестрель ненавидел, он резал его вечно воспаленные от пьянства глаза. Так может быть, он двор замка имел в виду, когда говорил Снаружи? Двор замка, а не…

Бедный, свихнувшийся с ума пьяница.

Аврора вздохнула, потянулась к полке, чтобы снять с нее бесполезную книгу в тяжелом кожаном переплете, и принялась перелистывать пустые страницы. Она хотела положить между ними перо, однако в последний момент передумала и вместо этого спрятала его в маленький серебристый мешочек, пришитый к ее поясу. Почему она это сделала? Наверное, потому, что не хотела прятать перо, которое когда-то было живым, среди мертвых страниц, и решила, что пусть лучше оно всегда будет при ней.

Мысль о синем птичьем пере незаметно, как это обычно бывает, перескочила у Авроры на другое перо, не синее и нелюбимое, но оно ждало ее. Принцесса тяжело вздохнула и, вместо того чтобы лечь спать, пересела за столик на гнутых ножках. Взяла лебединое перо (то самое, нелюбимое) и принялась решать математические задачки на тонком листе пергамента.

Захватив власть в замке, обеспечив всех, кто в нем жил, волшебной едой и всем самым необходимым, Малефисента занялась образованием Авроры.

Родителям принцессы всегда было безразлично, учится ли чему-нибудь их дочь или нет. Аврора, естественно, предпочитала ничему не учиться, и к шестнадцати годам выросла принцессой совершенно не образованной. Не владела ни единым навыком, который положено иметь даме такого знатного происхождения, – не умела ни писать, ни читать толком, не умела вышивать, совершенно не знала географию и очень плохо – правила этикета. Обнаружив это, новая королева немедленно взялась за дело и наняла для своей приемной дочери полдюжины учителей – больше их в замке и не нашлось бы, пожалуй. Так, помимо всего прочего, в расписании Авроры появились предметы, о которых она раньше не только понятия не имела, но даже и не слышала.

Математика, например.

Вот уж что никак не давалось принцессе, так это математика.

С другими-то предметами дело обстояло хоть немного, но благополучнее. У Авроры от рождения были, как мы уже знаем, способности к пению и танцу, она была достаточно терпеливой, чтобы освоить и такую премудрость, как шитье. Конечно, освоила она шитье далеко не сразу и долгое время ходила с исколотыми иголкой пальцами. Взглянув на них однажды, Малефисента добродушно рассмеялась и сказала, что следующие науки – чесать лен и прясть шерсть – лучше оставить до тех пор, пока Авроре не страшно будет дать в руки веретено с острым кончиком.

Да, так вот, математика.

Она не давалась Авроре ни в какую. Цифры у нее не желали ни складываться, ни делиться, ни… что они там еще должны делать? Почти каждый раз, садясь за математику, Аврора со вздохом думала о том, что, наверное, есть какие-то науки, которым принцесс обучать не нужно. Почему? Да по той простой причине, что есть премудрости, которые все принцессы одинаково не способны понять. Математика, например. Или алхимия.

Однако Аврора была девушкой послушной и потому терпеливо выслушивала (ничего не понимая, естественно) объяснения старого казначея, который пытался научить ее складывать и вычитать числа на счетах, или придворного плотника, пытавшегося научить принцессу измерять длину и ширину с помощью веревочки и взвешивать грузы на весах с гирями.

Решить даже самый простой математический пример Аврора не могла ни с учителем, ни тем более самостоятельно. Она подолгу смотрела на листок пергамента, и ей казалось, что написанные на нем цифры живут сами по себе – перестраиваются, толкаются, иногда даже убегают куда-то. Ничуть не лучше складывались у нее отношения с рисованием и черчением. Линии подчинялись принцессе еще хуже, чем цифры, в результате нарисованный Авророй домик скорее был похож на кособокий стул, а начерченный квадрат… А начерченный рукой принцессы квадрат вообще ни на что похож не был.

Однако Малефисента придавала образованию приемной дочери такое большое значение, что Аврора не только покорно сносила все эти муки, но и заставляла себя самостоятельно заниматься. Честно говоря, была у принцессы одна мечта – посмотреть, каким радостным станет лицо ее тети, когда она покажет ей, что может разделить стадо овец, о котором спрашивается в задаче, на пять частей.

На пять частей…

Аврора нацарапала на пергаменте овцу – как уж сумела, разумеется. Потом еще четыре таких же уродца. Посчитала их. Да, действительно пять. Затем добавила чуть в сторонке еще двух кошмарных овечек. Теперь их стало шесть…

Или семь?

А может быть, восемь?..

Автора тяжело вздохнула и принялась считать овец, загибая пальцы.

Интересно, а считать первую и последнюю овечку тоже надо, или они как обложка у книги – она же страницами не считается, правда?

Принцесса билась еще минут десять, пытаясь к пяти овечкам прибавить еще две.

Кончилось тем, что у нее заболела голова, и Аврора, бросив этих злосчастных овец, рухнула на кровать. Нет, никогда ей, пожалуй, не стать такой же умной, как тетя Малефисента!

Но с другой стороны, Авроре никогда не нравилось, если ее начинали поучать, указывать. Что она, маленькая, что ли? Она не маленькая, и она принцесса, вот так! А то сегодня тетя, как в насмешку: «Вряд ли ты сможешь помочь в подготовке бала, ведь это такое сложное дело!» А Аврора, между прочим, однажды станет королевой. Так что неужели она какую-то вечеринку организовать не способна? Чушь!

От сегодняшнего бала, который Аврора так легкомысленно назвала вечеринкой, ее мысли перекинулись на Малефисенту, и она стала размышлять о своей тете. А в поведении тети, к сожалению, было немало такого, что заставляло Аврору усомниться в искренности ее намерений сделать свою приемную дочь счастливой и могущественной.

Могущественной… А почему тогда Малефисента не посвящает ее в тайны магии, с помощью которой управляет замком и поддерживает в нем жизнь? Почему не учит Аврору тому, как получать буквально из ниоткуда волшебную еду, вино, каждую мелочь, каждую тряпку? Ведь не из Внешнего же мира, правда? Все же знают, что Снаружи ничего нет.

И почему тетя никогда не говорит о том, долго ли еще им сидеть взаперти в своем замке? И о том, когда же все они смогут – пускай хоть ненадолго – выходить во Внешний мир?

Как-то раз чудом затерявшийся среди обитателей замка священник рассказал Авроре историю о том, как впервые погиб Внешний мир. Это было еще задолго-задолго до нынешней катастрофы. Так вот, в тот раз мир погиб от наводнения. Или потопа, как называл его священник. И нашелся один человек, который догадался заранее построить корабль – ковчег для себя и для своих животных. Когда вся земля скрылась под водой, тот человек (его звали Ной) плавал на своем ковчеге, а для того чтобы проверить, не показалась ли где-нибудь суша, выпускал наружу голубя. Голубь раз слетал впустую, два, а потом принес в клювике зеленый листок, и стало ясно, что вода начала убывать.

Собственно говоря, а почему бы им самим так же не сделать?

Направить, например, Туда одного из стражей. Пусть сходит на разведку, посмотрит, потом расскажет, что там и как. Нужно полагать, стражам Малефисенты во Внешнем мире ничто не угрожает, они сквозь что угодно пройдут и где угодно выживут. Ну, на всякий случай тетя Малефисента и какое-нибудь защитное заклинание наложить на своего разведчика может.

Интересно, а менестрель… Неужели он действительно побывал там, и вернулся живым и невредимым?

Вот Изгнанник, которого прогнали из замка задолго до этого, назад так и не вернулся. Погиб? Или просто не захотел больше находиться под властью Малефисенты? Собственно говоря, его и выгнали за то, что он при всех заявлял о том, что управлять страной Малефисента никакого права не имеет. Вот он сам, по его словам, был «королем самым настоящим» и не желал подчиняться «какой-то страхолюдной ведьме-самозванке».

Если подумать, он еще легко отделался, за такие слова его не за крепостные стены отправить могли, а прямиком в подвал, а оттуда, глядишь, и на виселицу. Как государственного преступника.

Аврора поворочалась в постели, поправила подушку у себя под головой.

Наверное, она не должна так думать о своей тете. Ведь Малефисента так много сделала, и для самой Авроры, и для всех остальных выживших. Наверное, склонность к черной неблагодарности принцесса унаследовала от своих злодеев-родителей, Стефана и Лии.

Интересно, а страстное желание уметь колдовать Аврора тоже от них унаследовала?

Ну, из-за того, что натворили ее родители, она колдовать не стала бы ни за что, конечно. А как Малефисента? О, за своей тетей ей никогда не угнаться, нечего и мечтать.

Нет, научиться бы колдовать хотя бы совсем немножко, чтобы увидеть Внешний мир таким, каким он был, когда в нем жили люди, и животные, и были книги, которые можно читать, а не под ножки стола для равновесия подкладывать. Ах, как хочется, хочется…

…И тут на голову Авроры с полки свалилась книга.