Онлайн чтение книги Орбита смерти The Apollo Murders
6

Джин Кранц, стриженный почти под ежик, немногословный и компетентный, оглядел собравшихся в конференц-зале. В основном парни, несколько девушек. Его приписали к «Аполлону-18» руководителем полета. До старта всего три месяца; Джин подвел итоги дня, сообщив, что доволен тем, как в течение шестичасовой тренировки не произошло никаких крупных проколов ни у команды, состоявшей из новичков, ни у сотрудников ЦУПа. Джин исполнял обязанности руководителя еще в первой миссии «Джемини» и после шести успешных высадок «Аполлонов» на Луну относился к ним почти как к рутинным, хоть и знал прекрасно, сколько всего может пойти наперекосяк.

– Вопросы есть? – произнес он.

Каз вскинул руку:

– Руководитель, можно поговорить с вами и командой после разбора?

Джин поочередно перекинулся взглядами со всеми техниками за пультами. Никто не подал виду, что удивлен.

– Конечно. Думается, можем прямо сейчас. Остальных отпускаю, всем спасибо.

Комната опустела – словно школьники после уроков разбежались. Остались только Том, Люк и Майкл, основной экипаж, и Чад, командир дублеров. Они с Джином Кранцем выжидательно поглядывали на Каза, пока тот шел к доске, установленной в передней части помещения, и брал кусок мела.

– Все в курсе, что русские успешно посадили ровер на Луну, верно? – спросил Каз. – Так вот, они собираются запустить штуковину под кодовым названием «Алмаз», космическую станцию, которая предназначена исключительно для шпионажа, как должна была наша MOL.

Он повернулся и написал на доске крупными буквами «ALMAZ».

– По наилучшим нашим разведданным, фотокамера «Алмаза» способна без труда разглядеть объекты размером с небольшой автомобиль.

Он позволил им несколько мгновений осмысливать последствия этого для национальной безопасности. Все присутствующие были военными, включая Джина, летавшего на истребителях в Корейскую войну. Они знали и о секретных испытаниях на уединенных аэродромах: например, на калифорнийской базе Эдвардс и в Зоне 51, что в Неваде.

– Если верить нашим источникам, «Алмаз» подготовят к запуску в начале апреля. Экипаж не предусмотрен. Когда Советы убедятся, что станция полностью функционирует, туда пошлют космонавтов на «Союзе». И те начнут делать фоточки.

Каз помолчал, позволяя слушателям осмыслить и это, прежде чем перешел к описанию их собственной задачи:

– Объединенный комитет начальников штабов с согласия президента намерен использовать старт «Аполлона-18», чтобы понаблюдать за «Алмазом» на околоземной орбите вблизи, прежде чем советская команда доберется туда. ВВС известили НАСА только в пятницу, и меня послали сюда, чтобы как можно скорее ввести вас в курс дел.

– Так-так, стоп, – перебил Том, – а на Луну мы вообще собираемся?

В голосе его прозвучало раздражение.

– Да. – Каз повернулся к доске и начертил большой круг. – Земля, – показал он. Потом изобразил нечто вроде перекошенного хула-хупа вокруг нее. Показал туда, где высота обруча получилась максимальной.

– Советы запускают «Алмаз» отсюда, с Байконура, наклонение пятьдесят два градуса к экватору. – Он проследил кривую пальцем, показывая, где она опускается и уходит за земной шар, а затем появляется снова с юга. – «Аполлону-18» необходимо перейти на эту орбиту, так что после старта придется вам вдоль флоридского побережья прогуляться.

– Это невозможно, – тут же ответил Джин. – Если «Сатурн-5» не запустить прямо на восток от мыса Кеннеди, то, Каз, дополнительной скорости от вращения Земли мы не получим. Восемнадцатый слишком тяжелый. Мы еле-еле укладываемся.

– Не спорю. – Каз быстро начертил эскиз ракеты «Сатурн-5», командного и лунного модулей «Аполлона», нагроможденных друг на дружку перед запуском. – Чтобы облегчить задачу, нужно сбросить все, без чего можно обойтись.

Он поставил крест на лунном модуле.

– Значит, в этом полете не будет экспериментов, и «Бульдог» проведет минимум времени на поверхности Луны. – И еще один крест, на внешней части «Бульдога». – Ровер не берем. – Каз по очереди посмотрел на каждого астронавта, потом зачеркнул командный модуль и ракету. – Минимум снаряжения в «Персьюте», да и «Сатурн-5» тоже ободрать придется. Нужно подойти творчески. Вашингтон ждет идей и от вас. Исходя из наилучших наших оценок, это можно сделать.

Майкл произнес:

– Давайте начистоту. Мы стартуем вдоль Восточного побережья, но на Луну не летим, а задерживаемся на земной орбите достаточно долго, чтобы отыскать этот… – он покосился на доску, – «Алмаз». – И перевел взгляд на Каза. – Мы там зависнем, картинок нащелкаем или еще что, а потом ПЕРЕЙДЕМ на отлетную траекторию? Или как?

– Верно, – подтвердил Каз.

Люк Хемминг недоверчиво проговорил:

– А чем же мы с Томом займемся на Луне, если эксперименты не предусмотрены и ровер мы не возьмем?

– Я вот только что собирался перейти к этому вопросу, – заверил его Каз. – Учитывая дополнительные затраты времени и топлива на перехват «Алмаза», ваше рабочее время на Луне сокращено. Оставлены лишь задачи с высшим военным приоритетом. И эти задачи недавно изменились.

– О боже! – проворчал Том, представив себе, под каким давлением экипажу придется жить следующие три месяца, причем неизбежные дополнительные уровни секретности его только усилят.

– Советы посадили свой Луноход в кратере Лемонье на окраине Моря Ясности. – Каз начертил второй круг, означавший Луну, и два кружка поменьше справа наверху, пометив их как «Ясн» и «Лем». – Примерно в сотне миль к северу от места прилунения «Аполлона-17». Не там, где, по предварительным заявлениям, Советы намеревались его посадить. Минобороны хочет, чтобы вы установили, почему русские туда подались.

Он посмотрел Тому и Люку прямо в лица:

– Итак, господа, вы направляетесь в Море Ясности.

Люк закатил глаза.

– Придурки! – пробормотал он.

– Итак, все сводится к двум новым главным целям, – сказал Джин. – Первая – рандеву и тесное сближение с «Алмазом», где мы должны зависнуть на время, достаточное для того, чтобы выполнить задание Минобра. – Он подумал мгновение. – Что они могут счесть успехом? Как глубоко придется маневрировать? И сколько времени нам нужно будет там провести?

– Около часа, возможно, двух, – ответил Каз. – Придется сжечь немного топлива, чтобы расположить «Персьют» в оптимальном для съемки положении. Успехом считается осмотр с близкого расстояния. Ничего такого, что Советы приняли бы за враждебные действия.

– После этого высаживаемся в… – Джин взглянул на доску, – кратере Лемонье, а там – сколько сеансов внекорабельной деятельности?

– По нашим прикидкам, кислорода и топлива хватит только на одну лунную прогулку, – ответил Каз.

Джин несколько секунд глядел в пространство, мысленно ведя расчеты. «Аполлон-13» не прикидками спасали.

– Посмотрим. Пока что планируем одну вылазку ВКД. Чего именно хочет Минобр от Тома и Люка на Луне?

Каз принялся загибать пальцы:

– Детальный осмотр местности. Сближение с советским Луноходом, осмотр его новейших приборов и попытка сделать выводы об их назначении. Взятие проб камней и пыли поблизости – что именно русских там заинтересовало?

– Майкл отснимет достаточно качественные фото, пролетая над той областью, – сказал Джин. – Мы опустим его орбиту как можно ближе к поверхности.

Майкл добавил:

– Мне для «Хассельблада» еще один телеобъектив потребуется.

Джин кивнул.

Каз окинул взглядом группу: все в глубокой задумчивости, пересматривают планы, обновляют варианты. Словно пятерка высокоскоростных специализированных компьютеров.

Том нарушил молчание:

– Каз, у меня более фундаментальный вопрос по операции. Кто предложил эту идею и кто в действительности главный?

Каз помолчал. Успех космических полетов, как и испытаний, зависит от того, уверена ли команда в своем руководстве. Эл Шепард, первый астронавт Америки, положил начало этой традиции, когда после многочасовых задержек, сидя на верхушке «Меркурия», вопросил: «Почему бы вам не зафиксировать наконец вашу маленькую проблему и не поджечь свечку?» Нельзя летчику или астронавту заявлять в лицо, что их мнение значит меньше, чем мнения тех, кто дергает за ниточки. Или руководителю полетов. В особенности настолько опытному, как Джин Кранц.

– «Аполлон-18» должен выглядеть как можно более близким к нормальной экспедиции. Тренировками, проработкой, стартом, программой полета и возвращением, как обычно, станет руководить НАСА. Отличие лишь на уровне менеджмента. Дополнительно к вашему местному управлению полетами в Хьюстоне назначены представители от ВВС, АНБ и Белого дома. Всем им предстоит работать вместе. До конца этой недели соберутся представители от каждой организации, и в течение полета они будут здесь.

Чад, в ходе беседы безмолвствовавший, расхохотался. Каз понимал, что годы военной карьеры внушили этим людям глубокое недоверие к возне политических крыс, а особенно если еще шпионы из АНБ завязаны…

Люк покачал головой и подытожил ситуацию в духе морпехов:

– Разлет дерьма непредсказуем.

Том оглядел свою команду:

– Ну, ребята, это ведь на самом-то деле довольно интересно будет. Мы все равно сделаем то, ради чего тренировались, а в дополнение выполним вполне разумные задания – как для военных астронавтов. Нам выпадет шанс совершить то, чего еще ни один экипаж «Аполлонов» не проделывал: сближение с иностранной целью на орбите Земли и, говоря начистоту, военную разведку на Луне.

Чад вмешался:

– Все это потребует изобретательного маневрирования. В предыдущих миссиях всегда оставались резервы топлива, а в этой его явно до капли выработаем.

Он выразительно посмотрел на Майкла, пилота «Персьюта». Тот мрачно кивнул.

– Итак, Каз, что у тебя за роль во всем этом? – спросил Джин. – Сознавайся.

– Меня сюда направили как связного: я буду объяснять, что именно от вас нужно Вашингтону, и растолковывать вашингтонским, что в ваших силах. Моя задача, парни, в том, чтобы вы сконцентрировались на тренировках, пока я буду заниматься начальством.

На этот раз засмеялся Люк:

– Мешать им нам мешать.

Джин заговорил снова:

– Итак, Каз, тебе для работы нужно разбираться во всем. Мы с головой уйдем в детали, в проработку заданий и сообразим нечто, что можно так или иначе осуществить. Начиная с этого момента ты мне нужен в ЦУПе. Будешь при всех тренировках присутствовать.

Каз кивнул:

– Конечно, Джин. Я тоже это понял – и именно так сказал людям в Вашингтоне.

– Каз, говоря «людям в Вашингтоне», ты кого имеешь в виду? – спросил Том. – Сколько лет прошло после твоего несчастного случая над Пакс? Пять? Ты на кого, собственно, сейчас работаешь?

– Это сложный вопрос. Формально я по-прежнему в ВМФ. После выздоровления они мне оплатили обучение в Массачусетском технологическом. Но пока я там учился, ВВС начали со мной консультироваться напрямую по делам, относящимся к MOL и радиоэлектронной разведке. Кончилось дело тем, что я поучаствовал в нескольких проектах АНБ, меня вызывали в Белый дом и ЦРУ, я помогал оценивать советские космические инициативы. Я докладываю непосредственно заместителю начальника военно-морских операций и стараюсь, как могу, фокусировать свой единственный глаз на интересующей его общей картине, но много времени трачу и на другие организации.

Каз убедился, что сказанное привлекло всеобщее внимание, и добавил:

– И еще одно. Официальные брифинги с ребятами из НАСА начнутся здесь завтра. То, что я вам сегодня рассказал, останется между нами. Пожалуйста, даже своим женам не говорите.

Все кивнули. Женаты среди них были Джин, Том и Майкл.

Каз начал стирать меловые эскизы с доски, старательно удаляя все следы. Пока все идет хорошо, но он-то понимал, каким сложным окажется дело. И полагал, что из Вашингтона им и половины всего еще не рассказали.

* * *

Выруливая с парковки, Каз припомнил, что на «Ранчо Полли» ничего в холодильнике нет, и стал озираться в поисках ресторанов. Приметил низкое красное строение, настолько задрипанное, что, по впечатлению, его сюда вихрем из «Волшебника страны Оз» принесло. Парковка перед ним представляла собой просто открытый газон, хотя ранние клиенты ставили машины аккуратным рядком. Среди автомобилей обнаружился «Корвет Стингрэй», золотистый с черной каймой. Каз однажды видел такой в журнале «Лайф»: еще со времен программы «Меркурий» такие «корветы» дилер «Шевроле» продавал астронавтам за доллар, полагая, что это лучшая реклама. Судя по всему, тут парень с «Аполлонов» харчуется. Каз подкатил к закусочной.

Вылезая из машины, он заметил небольшую и нарисованную от руки вывеску «Юниверсал-Джойнт». И внизу: «Лучшие техасские барбекю с 1965 года».

Отлично.

Вход преграждали распашные дверцы высотой Казу по бедра, выполненные в форме девушек-наездниц, с обивкой из красной искусственной кожи и с тяжелыми канцелярскими кнопками вместо пайеток. Он развел девушек и шагнул в плохо освещенный, весь какой-то неотесанный зал. Осторожно перемещаясь по неровному полу, он достиг длинной деревянной барной стойки и оседлал стул с обивкой из того же красного дерматина. Музыкальный автомат громко играл, как раз приближаясь к мощному хоровому крещендо – «Eli’s Coming» группы «Three Dog Night». Каз перехватил взгляд девушки за стойкой (ее волосы были собраны в конский хвост), показал на знак с эмблемой «Будвайзера», вскинул палец. Та кивнула, полезла в красный холодильник и, принеся ему бутылку, откупорила. Сверкнула быстрой улыбкой, передавая Казу потрепанное заламинированное меню.

Двери за барной стойкой вели прямо наружу, и Каз понял, что кухня бара – это просто барбекюшница на углях, установленная на заднем крыльце. Покосившись в меню, он остановился на техасском барбекю-чизбургере от «Юниверсал-Джойнт» со всем причитающимся. Заказывай то, что у них лучше всего получается. Он поймал взгляд официантки, поднял меню и показал на нужный пункт как раз в тот момент, когда композиция в автомате сменилась на «Horse With No Name». Пока готовили чизбургер, Каз сделал долгий глоток холодного пива, наслаждаясь тихой гармонией.

Деревянные стены «Ю-Джойнт» были покрыты наклейками из новейшей местной истории: хаотичный коллаж фоток космических экспедиций, групповых портретов экипажей астронавтов, риелторских объявлений и рекрутерских реклам ВВС – поблизости же Эллингтон-Филд. Манекен в шлеме и пилотском скафандре с надписью «Авиагонки в Рино» пылился под потолком. Группа техников НАСА, расслабляясь после рабочего дня, играла в карты при свете низко висевшей рекламы пива «Курс». В закусочной преобладали маленькие столы с прямоугольными столешницами, за каждым – четыре дешевых стула, почти все занятые. Дерматиновые наездницы распахивались и запахивались. Любимое местечко трудяг космонавтики, подумалось Казу.

– Дженни, кофе, пожалуйста.

Каз повернулся на голос и обнаружил невысокого темноволосого мужчину в очках с черной оправой: тот облокотился на барную стойку со стороны слепого глаза.

Каз запомнил, что девушку с конским хвостом зовут Дженни. Полезно такое знать.

– Место занято? – спросил незнакомец.

– Все свободны.

Тот кивнул и опустился на стул.

Дженни принесла дымящийся кофе в эмалированной кружке цвета слоновой кости и поставила перед ним.

– Черный кофе, док, все верно?

– Ты выиграла. – Он оценивающе пригубил кофе, потом вместе с Казом принялся оглядывать зал.

– Отличное место, – высказался Каз.

Новый спутник некоторое время пристально смотрел на него.

– Вы Казимирас Земекис? – спросил он.

Каз изумленно кивнул:

– Мы встречались раньше?

Лицо незнакомца пошло морщинками от извиняющейся усмешки:

– Простите. Я Дж. У. Мак-Кинли, один из врачей, которые в НАСА отвечают за здоровье астронавтов. Нам прислали на выходных вашу флотскую медкарту, и, заметив, что у вас стеклянный глаз, я просто догадался.

Каз проговорил:

– Меня называют Казимирасом мои литовские тетушки, старые девы, и Налоговое управление Соединенных Штатов. Для всех остальных я – Каз.

– Рад встрече с вами, Каз. Меня зовите Джей-Даб.

Они подняли тост за знакомство, и Каз понаблюдал, как под рубашкой с пристежным воротничком перекатываются плечевые мышцы доктора.

– Вы тяжелой атлетикой занимаетесь?

– Ровно столько, чтобы не разжиреть. В моей семье все мужчины – точно пожарные гидранты. – Он помедлил, в то время как Род Стюарт завел свою «Maggie May», потом добавил: – Пишут, что вам птица глаз выбила, а мне кажется, все было немного иначе.

– Чайка дорого за это поплатилась.

Обычная попытка уйти от расспросов с доктором не сработала. Дж. У. продолжал дружелюбно допытываться, и Каз обнаружил, что рассказывает ему о несчастном случае так, как не рассказывал никому другому, делится личными подробностями перенесенных операций и странностями жизни со вставным глазом.

– Вы отличный собеседник, доктор, – сказал он в заключение. – Ваш черед. Расскажите мне о себе.

Дж. У. усмехнулся:

– Да особо нечего рассказывать. Я со Среднего Запада, ВВС оплатили мою учебу на медика в университете, я немного поработал в травматологии, а последние четыре года служу в НАСА летным хирургом.

– Какой университет?

– Стэнфорд.

Лучшей рекомендации не найдешь.

– А травматология?

– Я восемнадцать месяцев в кливлендской клинике работал. Но по всему штату на вертушке мотался.

Каз негромко присвистнул.

– Готов побиться об заклад, вы такое видели, что волосы дыбом…

– Так точно. Автокатастрофы, пожары, перестрелки. Даже утопленников на озере Эри.

– А что привело вас в Хьюстон?

– Я люблю космос. – Дж. У. снова усмехнулся: – Четыре года с «Аполлоном» были чудесны.

Каз повернулся при резком, громком взрыве хохота. И увидел невысокого загорелого лысеющего человека с крупной щелкой между передними зубами, душу компании за столиком у стены.

Дж. У. проследил его взгляд.

– Это Пит Конрад, командир «Аполлона-12», человек, ходивший по Луне. Он тоже флотский. Вы его знаете?

– Думаю, я его «корвет» снаружи приметил. Он в НАСА ушел, когда я еще на курсах летчиков болтался. Я никогда не встречался с ним, но мне всегда казалось, будто я по его стопам следую, с разницей в десяток лет. Ну, пока чайка не прилетела.

– Он в прошлом году из T-38 катапультировался, – сказал Дж. У. – Ночью, в плохую погоду, потерял генератор, топливо кончилось при попытке дотянуть до базы Бергстром. На парашюте опустился в ста ярдах от главного здания базы. Ни царапинки.

– Лучше быть везучим парнем, чем хорошим. Или, как в случае Пита, совмещать.

Дж. У. бросил пристальный взгляд на стеклянный глаз Каза.

– И как же ты оказался в прекрасном приморском Хьюстоне?

– После несчастного случая флотские думали меня на транспортниках юзать, а я сказал: хрена с два – и попросился назад в школу. – Каз передернул плечами. – Меня послали в Массачусетский технологический, потом я в Вашингтоне кое-где зависал и, в общем, теперь тут, с экипажем Восемнадцатого буду работать.

– А что именно ты изучал в МИТ?

– У меня уже был диплом магистра по летному оборудованию, я его в Монтеррейском университете ВМФ получил. Мне очень нравилась наука, стоящая за сенсорами и электрооптикой, этим я и занялся в бостонской лаборатории имени Линкольна.

– Погоди-ка, у тебя, что ли, диссер в МИТ защищен?

Каз пожал плечами.

– И ты про Вашингтон еще говорил. А там ты чем занимался?

– Детали засекречены; короче, я к Агентству национальной безопасности прибился. – Каз допил пиво. – Выяснилось, что директор АНБ в войну летал на P-38 и возглавлял лунную программу НАСА все шестидесятые. Он заинтересовался моей работой.

Дж. У. уставился на него:

– Мать моя женщина! Ты говоришь о Сэме Филлипсе. Он настоящая легенда! Ты ему напрямую подчиняешься?

Каз с улыбкой кивнул:

– Но, тсс, не разболтай. Я для них всего лишь одноглазый недоастронавт, который попытается помочь «Аполлону-18» добраться до Луны.

Принесли чизбургер, и Каз осознал, как сильно проголодался. Но, прежде чем откусить, спросил:

– Будешь?

– Нет, мне домой пора. Ферни мне ужин горячим придержит. И двоих наших малышей уже покормила. – Дж. У. допил остаток кофе и слез со стула. – Приятно было с вами познакомиться, доктор Земекис.

Каз рассмеялся и занялся бургером.

– Взаимно, Дж. У.