Онлайн чтение книги Остров зеленой сливы Green Plum Island
1 - 1

Глава 1. Ветряной колокольчик

Сунь Жуй снова пришла ко мне в слезах.

С тех пор как я приехал на остров Цинмэй две недели назад, она уже в третий раз с кем-то расставалась. И это происходило примерно каждые пять дней. Я не знал, то ли похвалить ее за упорство в погоне за любовью, то ли вздохнуть над ее безумной скоростью восстановления после разбитого сердца.

Не говоря уже о том, что индекс настроения над ее головой всегда колебался в районе семидесяти единиц. Ясно, что она никогда особо и не расстраивалась.

— Он был так красив, пока не снял штаны. Его мужское достоинство оказалось таким же ничтожным, как и его характер… — Сунь Жуй схватила еще одну салфетку, вытерла нос и продолжила дальше: 

— Я могу терпеть все, что угодно, но только не это!

Пока она говорила, индекс ее настроения упал еще на пять единиц. Его цвет превратился в депрессивный синий. Очевидно, что для нее это было большой трагедией.

— Ладно, хватит плакать. Не то чтобы ты была так сильно в него влюблена. Просто найди кого-нибудь другого, — посоветовал я ей, откусывая мандариновое эскимо и листая мангу на коленях.

Старый напольный вентилятор медленно двигался из стороны в сторону, включенный на максимальную мощность, но ветер, которым он обдувал помещение, был горячий и душный.

На острове Цинмэй было трудно различить времена года. Даже зимой температура на острове не падала ниже пятнадцати градусов. Летом она иногда поднималась до тридцати, но никогда не превышала тридцати пяти градусов.

Сейчас было начало июля — самое жаркое время года. Утром и вечером царила прохлада, но с полудня до заката стояла невыносимая жара. Духота тоже давала о себе знать.

Таким, как я, привыкшим к мягким городским температурам, становилось трудно проводить дни здесь без кондиционера.

— Почему я никогда не встречаю хороших людей? — Сунь Жуй была накрашена, но после всех ее рыданий даже водостойкая подводка для глаз начала размазываться по лицу. Ее накладные ресницы едва держались. В порыве эмоций она сорвала их со своих век, и индекс ее настроения упал еще на пять пунктов.

Теперь она, наконец, выглядела как человек, у которого действительно оказалось «разбито сердце».

— Глупый человек, подумать только, я потратила на него столько накладных ресниц… — она комкала руками салфетки вместе с ресницами, всхлипывая снова и снова.

Мы с Сунь Жуй – лучшие друзья детства. Когда мне было восемь лет, я впервые приехал с родителями на остров Цинмэй, чтобы навестить дедушку и отпраздновать здесь новый год, и встретил ее.

Тогда у нее была прическа под горшок. С ее громким и шумным характером я принял ее за «брата». Точно так же и она, взглянув на мои тонкие черты и спокойный нрав, подумала, что я ее новая «сестренка». Прежде чем я покинул остров, она захотела, чтобы мы поклялись друг другу как сестры, и только тогда правда вскрылась.

Каждый раз, когда я приезжал на остров Цинмэй, всегда тусовался с ней, и наша дружба только крепчала.

Когда мне было четырнадцать лет, мои родители развелись, и я переехал жить к маме. Их развод был громким и скандальным, и после того, как моя мать получила опеку надо мной, она, естественно, запретила мне иметь что-либо общее с семьей моего отца.

Только из-за сложной бумажной волокиты, связанной с изменением моего имени, она пока оставила мне фамилию отца. И поэтому меня до сих пор звали Юй Мянь, а не Ван – фамилия матери.

Сунь Жуй внезапно хлопнула себя по голове, словно ей в голову пришла блестящая идея.

— Юй Мянь, а почему бы тебе не стать моим парнем? Ты хорошо выглядишь. Так что, если мы будем встречаться, все точно будут мне завидовать. К тому же мы очень хорошо друг друга знаем, так что нам не нужно бояться, что кто-то из нас засранец. Мы же не можем бросить друг друга в такой момент.

Разве можно так использовать дружбу? И кроме того, я буду не столько бойфрендом, сколько талисманом, который она повсюду станет таскать с собой, чтобы похвастаться.

— Нет, спасибо, — без колебаний ответил я.

— Почему? — обиженно спросила Сунь Жуй.

Откусив еще один кусочек мороженого, я невозмутимо сказал:

— Потому что мой член тоже маленький, боюсь, ты будешь разочарована.

Сунь Жуй, фыркнув, ошеломленно посмотрела на меня. Затем цифры над ее головой начали внезапно и без предупреждения уменьшаться.

— Боже мой! — крикнула она в потолок, хлопнув по полу ладонью. — Почему ты со мной так поступаешь?!

Из открытого окна доносился громкий стрекот цикад, и их настойчивые крики отдавались эхом в моих ушах, вызывая головную боль.

Я не стал больше пытаться утешить Сунь Жуй и вместо этого сосредоточился на манге у себя руках.

Вдруг, среди звука жужжащего вентилятора и стрекота цикад, раздался еще один звук: двигатель автомобиля.

Плач Сунь Жуй прекратился почти мгновенно. Она стремительно метнулась к окну и выглянула наружу.

У меня появилось обоснованное подозрение, что она приходила ко мне после расставания на самом деле вовсе не для того, чтобы в горе искать утешения.

— Не то чтобы я видела его раньше, но готова поспорить, что член у этого человека не может быть маленьким…

Не знаю, было ли это иллюзией, но мне показалось, что у нее текла слюна, как у голодавшей несколько дней собачки, которая увидела вкусную жирную курочку.

Я закрыл мангу и присоединился к ней. Следуя ее примеру, я высунул из окна голову и посмотрел вниз.

Я слышал от деда, что три года назад в соседнем доме сменились хозяева. Туда переехал отец вместе со своей дочерью. Отцу еще не исполнилось и тридцати, он владел книжным магазином в деревне. Его пятилетняя дочь, очаровательная девочка, родилась с больными ногами и потому была вынуждена носить протез.

В соседнем дворе припарковался черный внедорожник. Со стороны водителя вышел высокий широкоплечий мужчина в белой рубашке и джинсах, подошел к заднему пассажирскому сиденью и открыл дверцу. На его руках появилась маленькая девочка в красном платье и с ободком-бантиком в волосах.

Рукава мужчины были частично закатаны, обнажая его изящные руки. Мышцы на его предплечьях вздулись от напряжения, выглядел он довольно сильным.

Из-за слов Сунь Жуй я неосознанно кинул взгляд на нижнюю половину его тела. Хотя размер его члена определить оказалось затруднительным, я заметил, что ноги у него длинные и прямые.

Через два месяца мне исполнится девятнадцать. Мой рост вряд ли превысит сто восемьдесят сантиметров, сколько бы усилий я ни приложил. Но мне очень захотелось спросить этого человека, чем его кормили в детстве, что он стал таким большим — на глаз я определил, что он не меньше ста девяносто сантиметров.

— Он такой красивый, — бормотала Сунь Жуй. — Сексуальнее любого из моих бывших.

Я повернулся, чтобы посмотреть на ее индекс настроения, и заметил, что число возросло до восьмидесяти, а депрессивный синий цвет превратился в ослепительно желтый.

Она явно изголодалась по мужскому телу.

— Не хочешь за ним приударить? Дедушка говорит, что у этого парня нет жены. 

Мороженое кончилось, и во рту у меня осталась только одна палочка, из которой я высасывал легкую сладость древесных волокон.

— Я трезво себя оцениваю и понимаю, что мужчина такого уровня… Мы не одного поля ягоды, — несмотря на подобные слова, желтый цвет над головой Сунь Жуй ничуть не потускнел. — Я не обладаю сногсшибательной красотой или выдающимися талантами. Обычный человек вроде меня может просто восхищаться издалека.

Я обернулся и прислонился спиной к окну, усмехаясь:

— Мне кажется, ты преувеличиваешь…

— О боже, он смотрит в нашу сторону! — Сунь Жуй взвизгнула, падая на пол.

Все еще держа палочку во рту, я повернулся в летнюю жару и посмотрел на этого человека.

Он отвел глаза, но наши взгляды на короткий миг встретились…

И в эту самую секунду в мое сердце как будто что-то врезалось. Оно забилось так быстро и взволнованно, словно собралось выпрыгнуть из груди.

Мой рот медленно открылся, выпуская палочку от эскимо.

Я оказался загипнотизирован. Он действительно был так хорош собой…

Мужчина захлопнул дверцу машины и вошел в дом, держа дочь на руках, словно не заметил наших с Сунь Жуй заинтересованных взглядов. Даже если он и заметил, вряд ли воспринял это всерьез.

— Ты разве не знаешь? Он – любовник мечты каждой незамужней женщины на острове. Ты не представляешь, как популярен его книжный магазин среди девушек, — в какой-то момент Сунь Жуй снова подошла к окну и посмотрела на уже опустевший двор. — Видишь этот колокольчик над его дверью?

Я надавил ладонью на грудь, чтобы успокоить свое сердцебиение.

— Ветряной колокольчик? — переспросил я, представляя после ее слов прозрачный стеклянный колокольчик, который, колыхаясь от ветра, разносил по ночам свой бесконечный звон.

Сунь Жуй заговорщически улыбнулась.

— Это «сигнал». Я слышала, что когда к нему приходит женщина, он убирает колокольчик, чтобы все знали, что этой ночью он будет не один и что его не нужно беспокоить.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить ее слова.

— И много у него женщин?

Полагаю, этого следовало ожидать. Это нормально, когда физически здоровый молодой мужчина, который еще и выглядит как знаменитость, имеет не одну партнершу для секса.

Сунь Жуй ответила:

— Думаю, несколько. Он горяч и талантлив, черт возьми. Даже если он будет брать за это деньги, все равно найдется целая куча женщин, готовая с ним переспать. Но он привередлив. Он не остается на ночь, не оставляет свой номер, и не позволяет затрагивать личные темы. Кроме того, любой, кто хочет его видеть, должен ждать, пока его дочь уснет.

А Сунь Жуй, по-видимому, провела не одно расследование.

Перед тем как встать и уйти, она еще некоторое время сидела в задумчивой мечтательности. Я проводил ее к главным воротам, где встретился с дедушкой, который толкал свою тележку через дверь.

— Дедушка, ты опять ходил продавать чайные яйца? — Сунь Жуй с улыбкой поприветствовала старика.

— Сяо Жуй-а, ты пришла поиграть с Мянь-Мянем? — мой дедушка был уже слишком стар и плохо слышал, поэтому, болтая с ним, мы иногда друг друга не понимали. Но он все равно всегда был рад вести с нами беседу. — У меня еще осталось несколько чайных яиц, вот, возьми. Тебе надо больше есть, ты слишком худая.

Дедушка бывал назойливым, но он много трудился.

По утрам он возился в огороде перед домом. После обеда он обычно толкал свою тележку на перекресток, чтобы продать чайные яйца. Это не приносило больших денег, но делало его счастливым.

— Спасибо, дедушка! — Сунь Жуй взяла два чайных яйца и радостно помахала рукой.

Я помог дедушке вытолкнуть во двор тележку и поставить ее у стены. Затем мой взгляд неосознанно переместился на соседний двор.

Сквозь низкую ограду из розовых кустов я увидел, что перед дверью грязно-белого трехэтажного здания действительно висел прозрачный стеклянный колокольчик.

Легкий ветерок пронесся мимо, шевеля ближайшие ветви. Звон стекла смешался со сладким ароматом роз, который по ветру словно плыл ко мне.

Мелодичный звон ветряного колокольчика сопровождал меня ночью, пока я не заснул. Я думал, что этот звук помешает мне, но каким-то образом я все же провалился в сон. Тем не менее, спал я беспокойно. Всю ночь меня мучало множество странных видений.

Я видел тот самый год, когда мне было всего десять; когда я упал с дерева, ударяясь головой, а затем проснулся в совершенно другом мире. В мире, где я мог видеть настроение других людей. Я обрел способность воспринимать настроение визуально, количественно, и даже в цвете.

Сначала я думал, что у меня особый дар, что я избранный. Я был полон желания принести пользу своей стране. Но потом мама отвела меня в больницу. Мне пришлось сдать несколько анализов, прежде чем врач пришел к выводу, что на самом деле у меня всего лишь повреждение мозга.

 

Глава 2. После свежего дождя наступают осенние сумерки

Несчастный случай произошел в тот год, когда мне было десять лет. Насколько я помню, тогда тоже было лето.

В тот день после школы я шел домой по своему обычному маршруту, по уединенной тропинке, когда неподалеку раздался слабый, но настойчивый скулеж. Я всюду искал источник и, в конце концов, обнаружил, что это была крохотная птичка, лежащая в кустах. Она была меньше моей ладони, ее перья еще не полностью выросли.

Я оглядел деревья над головой, пока мой взгляд не упал на хорошо спрятанное гнездо на ветке прямо над тем местом, где лежала маленькая лысая птичка. Должно быть, она выпала. К счастью, грязь была мягкой, и с дополнительной защитой мягкой травы птице удалось выжить.

Защита животных была обязанностью каждого человека: мы учились этому с начальной школы до университета, и даже в десять лет это уже глубоко укоренилось во мне. Мне и в голову не пришло позвать на помощь взрослого — меня ослепила уверенность. Я бросил свой школьный рюкзак на землю, поднял плачущую птицу и полез на дерево.

В конце концов, я провел много дней, играя на острове с Сунь Жуй, покорял вместе с ней горы, влипая в неприятности. И в процессе всех авантюр я приобрел всевозможные навыки. Высота дерева не имела для меня никакого значения, и хотя это потребовало некоторых усилий, в конце концов, я добрался до гнезда и осторожно положил птицу обратно в гнездо.

Как раз в тот момент, когда с чувством собственного удовлетворения я начал спускаться вниз, это случилось.

Моя нога соскользнула, я потерял равновесие и упал, ударившись затылком о землю. Я потерял сознание в ту же секунду, как только достиг земли.

Я очнулся в больнице, возле моей кровати сидела моя мама.

Заметив, что я очнулся, она радостно оживилась и осыпала меня объятиями и поцелуями, все время восхваляя небеса, а затем отчитала меня за то, что я лазил по деревьям.

Я как раз собирался объяснить, что случилось, но мое внимание привлекла надпись. Над ее головой висела в воздухе белая цифра — 86.

— Мам, эта штука у тебя над головой… — я указал на ее макушку. Мой разум все еще был затуманен после недавнего сна.

Пока я говорил, белое число стало серым, а значение упало на пять единиц.

— Что? — мама похлопала себя по голове и тревожно спросила: — Неужели жук сидит?

— Нет, это цифры. Два белых числа, которые меняют цвет, — ответил я как ни в чем не бывало.

Цвет цифр стал темнее, почти черным.

Мама уставилась на меня. Она выглядела очень испуганной.

— Не двигайся, я схожу за доктором.

Она быстро выбежала из палаты. Не прошло и пяти минут, как в мою палату вошла группа врачей в белых халатах. У каждого из них был свой номер над головой, только цвет между ними разнился.

Они окружили меня и сделали всевозможные анализы, послали медсестер, чтобы отвезти меня на компьютерную томографию, и, в конце концов, обнаружили, что со мной все в порядке. Они сказали моей матери, чтобы она внимательно следила за мной и подождала, не исчезнут ли мои галлюцинации через несколько дней.

Мама, взволнованная и встревоженная, привезла меня домой и тайком позвонила отцу:

— Мянь-Мянь упал с дерева и ударился головой. Мне кажется, что с ним что-то не так. Ты можешь вернуться, проведать его?

— Да, его проверяли. Врачи ничего не нашли, но… слушай, он говорит, что у меня над головой плавают какие-то цифры!

Мой отец всегда был занятым человеком. Он ответил в разгар рабочего дня только для того, чтобы повесить трубку. Я был его родным сыном, но все же не так важен для него, как его работа.

Несколько раз позвав отца по телефону, мама поняла, что звонок оборвали. Годы накопленного гнева и разочарования побудили ее в раздражении бросить телефон.

Пока она стояла, закрыв лицо руками, цифры над ее головой стали красными, потом синими, туда-сюда. Значение упала с 70-ти единиц до 50-ти.

Именно тогда у меня появилось  чувство, что брак моих родителей не продлится долго.

Дети умны; используя единственные подсказки, которые у меня были, я быстро выяснил правила чисел. В течение недели я записывал то, что видел, а затем сравнивал это с цветами и числами, в которых, казалось, не было никакой закономерности. Через неделю, когда мама привезла меня в больницу на повторное обследование, я достал блокнот и рассказал доктору о своих находках.

— Счастье — это белое. Как правило, состояние большинства людей белое, если только не происходит что-то значимое для них. Черный — это страх, как и оттенки серого. Красный — это гнев, синий — печаль… ну… я на самом деле я еще не все понял.

Доктор с удивлением посмотрел мою записную книжку.

— Кроме цифр ты видишь что-нибудь еще? Что-нибудь, что ты не мог видеть раньше?..

— Нет, — я отрицательно покачал головой.

Он задал мне несметное количество вопросов, заполняя мою личную карту пациента. Комната наполнилась шелестом пера, скользящего по бумаге.

— Доктор, что происходит с моим сыном? — мамины руки лежали у меня на плечах, в ее голосе звучала тревога.

Доктор перестал писать и медленно выдохнул через нос. Казалось, он подыскивал нужные слова.

— Возможно, когда он упал с дерева и ударился головой, это повлияло на его сенсорную систему… — доктор заметил, что лицо мамы напряглось, и поспешно продолжил: — Вам не стоит слишком беспокоиться. Последствия не обязательно означают, что его жизнь в опасности. Я рекомендую изучить синестезию — за границей было много подобных диагнозов.

Говоря это, он написал на бумаге слово «синестезия» крупным и четким почерком.

Он продолжал объяснять нам, что синестезия — это состояние, при котором информация, предназначенная для стимуляции одного чувства, стимулирует также множество других. Некоторые люди с этим заболеванием слышали звуки в цвете; у некоторых слух и вкус сочетались так, что, в конце концов, они пробовали слова на вкус.

Мой случай оказался особенным, учитывая, что моя способность чувствовать, казалось, слилась с моим зрением, и в результате я мог «видеть» чувства людей.

В общем, это не было каким-то благословением, ниспосланным с небес, у меня не было сверхспособностей, и я не был сверхъестественным. Я просто повредил свой мозг.

В первые два года я, как и мама, не могла поверить в научное объяснение доктора. Я был уверен, что заболел редкой неизлечимой болезнью. Но постепенно, по мере того как шло время, я стал понимать больше о числах и цветах.

Например, несмотря на то, что мои родители пытались вести себя так, будто они все еще влюблены друг в друга, я мог сказать по постоянно низким показателям их настроений, что между ними было много ненависти и их супружеские дни не продлятся долго.

Моя синестезия также сделала меня причастным к тайным отношениям, которые расцвели между моими одноклассниками. Я знал, кто в кого втайне влюблен, но мне было все равно.

Иногда мне казалось, что моя способность сопереживать превосходит то, что я вижу на поверхности, как будто я могу чувствовать то, что люди действительно чувствуют внутри. Я попытался разобраться во всем этом, но не успел вдаться в подробности, как брак моих родителей рухнул окончательно. Мама развелась, увезла меня, и я больше никогда не видел ни отца, ни его семьи.

После этого в моей жизни наступил в период бунтарства. Я был эксцентричным и непривлекательным, и что хуже всего, когда я достиг полового созревания, я обнаружил, что мне нравятся мужчины.

Именно по этой причине выяснения, была ли моя синестезия сверхспособностью или неврологическим расстройством, пришлось остановить. К тому времени, когда я перестал бунтовать и смирился с тем, что я гей, произошло много событий, и мне уже было не важно, в чем на самом деле заключалась моя особенность.

Внезапно все погрузилось во тьму. Всего несколько секунд назад вентилятор все еще вращался из стороны в сторону. Теперь все электронные устройства в доме застыли в мертвой тишине.

Я отложил мангу, пошарил в темноте, чтобы встать, взял телефон, включил фонарик и осторожно спустился по лестнице.

— Дедушка, что с электричеством? Неужели кабель закоротил?

Дом был старый, построенный во времена молодости моего деда, почти полвека назад. Износ электрических кабелей был неизбежен, и теперь всякий раз, когда подключалось слишком много электроники, выключатель закатывал истерику и отключался.

Дедушка смотрел телевизор на втором этаже, но теперь я увидел, что он нашел фонарик и нащупывал место с электрической коробкой.

— Дай-ка посмотреть, — сказал он. Открыл дверцу ящика и толкнул вверх главный выключатель.

Ничего не произошло.

Он попробовал еще два раза, а потом повернулся и с сожалением сообщил:

— Я думаю, что провод от предохранителя сгорел.

— И что нам делать? Это можно починить?

Дедушка, кажется, меня не услышал. Он подошел к ящику, некоторое время копаясь в его содержимом, недовольно цыкая.

— У нас нет запасных, — он махнул фонариком; перед глазами вспыхнул яркий белый свет. Направив свет на дверь, он произнес: 

— Мянь-Мянь, сходи к соседям и спроси, нет ли у них запасных проводов. И побыстрее, «Революция любви» вот-вот начнется, не хочу пропустить.

Помимо продажи чайных яиц, дедушкино хобби — просмотр телепередач. Он был склонен впитывать их одну за другой до середины ночи. Это делало его похожим на одержимого электроникой подростка больше, чем меня.

— Тогда будь осторожен, я сейчас вернусь, — не знаю, услышал он меня или нет, но, тем не менее, я ушел, направляясь к соседнему дому.

Дорожка перед домом была как всегда тихая, тускло освещенная уличными фонарями. Соседи справа жили с нами уже полжизни, но, к сожалению, их окна оказались закрыты, а свет выключен. Становилось ясно, что дома никого нет.

У меня не было другого выбора, кроме как повернуться к дому наших новых соседей слева.

Проходя мимо колокольчика перед дверью, я поднял глаза. С конусообразного стеклянного колокольчика свисал листок бумаги шириной в два пальца. Иероглифы, написанные на бумаге, парили на ветру: после свежего дождя наступают осенние сумерки[1].

Быстро оглядевшись, я позвонил в дверь.

Сразу же раздался звук шагов, глухо приближающихся изнутри.

 Аккуратные, короткие волосы. Глубокие черные глаза. Сосед открыл дверь, и вблизи его фигура показалась мне еще более завораживающей. Он выглядел подтянутым, как будто тренировался каждый день.

Вполне вероятно, что он мог бы сбить меня с ног одним ударом.

— З-здравствуйте, я из соседнего дома, — нервно заикаюсь я, — Провод предохранителя в нашем выключателе, вероятно, сгорел. Вы… у вас случайно нет лишних проводов? Могу я одолжить?

Дверь открылась не полностью. Мужчина оперся рукой о дверной косяк и посмотрел на меня практически под углом, сверху вниз.

— Лишние провода? Дай-ка я проверю, вроде где-то лежали, — он убрал руку с дверного косяка и повернулся, чтобы войти. — Заходи, не стой снаружи.

Дверь слегка приоткрылась. После минутного колебания я вошел в дом.

Внутри, по обе стороны от входа, грудами лежали книги. Буквально все виды книг: новые, с безупречными страницами, и старые, страницы которых выпадают из переплета. Книги занимали большую часть зала. Я проследовал за ним в гостиную, где в беспорядке, по всей комнате, валялось еще больше книг, даже на лестнице я заметил целую стопку.

В гостиной работал телевизор. Маленькая девочка, одетая в красное платье в горошек, сидела на полу, сжимая в руках игровую приставку, ее взгляд был сосредоточен на гигантском экране.

Я поднял глаза. Она играла в Марио. После всех этих лет сантехник, очевидно, сохранил свою популярность. И после всех этих лет он, по-видимому, все еще пытался спасти принцессу Пич.

Маленькая девочка заметила меня, и ее большие глаза с густыми ресницами оглядели меня, почти не обращая внимания, и снова сосредоточились на игре.

Под платьем у нее виднелась только одна нога. На полу рядом с ней лежал протез ноги, явно предназначенный для прикрепления к коленному суставу.

— Ах, Шань, поторопись, я же сейчас умру!

Но тот мужчина был слишком далеко, чтобы услышать ее.

Я подошел к ней, чтобы понаблюдать за ситуацией, а затем сказал:

— Ты должна прыгнуть ей на голову, чтобы убить ее…

Девочка бросила на меня испуганный взгляд, но спокойно последовала моему совету, одержав победу.

— А ты не так плох, — пока на экране играет анимация, она находит время, чтобы сделать мне комплимент.

Она понятия не имела, что я несгибаемый фанат Марио.

— Цюцю, если ты закончила играть, приведи себя в порядок и ложись спать.

Я обернулся. Мужчина нашел нужный провод и вернулся в гостиную.

— Спасибо… — я встал и подошел к нему, протягивая руку, чтобы взять небольшой моточек.

Но он поднял провод так, чтобы я не мог дотянуться, и мои руки беспомощно схватили воздух. Я замер, глядя на него.

— Ты знаешь, как его использовать? — его голос отдавал хрипотцой, когда он так тихо говорил; вероятно, он часто курил.

Если бы не его индекс настроения — ровный белый цвет, я бы спутал его тон с флиртом.

Я поднял руки, радуясь, что в комнате темно и что он не видит, как я краснею.

— Я не знаю, но мой дедушка знает.

Мужчина на минуту задумался, а потом обратился к девочке:

— Цюцю, пойдем. Я отведу тебя к дедушке отведать чайные яйца.

Лицо девочки засияло, и она поспешно надела протез с радостными криками:

— Да, да! Я люблю чайные яйца дедушки!

Мужчина повернулся ко мне, поднимая подбородок:

— Пойдем, я посмотрю.

Наверное, таким и должен быть настоящий зрелый мужчина. Думать о том, о чем не думаешь, делать то, на что не решаешься, и быть убедительно надежным, даже не задумываясь об этом.

Это так круто…

Мое сердце бешено колотилось. Я кивнул и ответил:

— Спасибо.

Он нес девочку и не мог держать фонарик, поэтому я шел рядом с ним, светя фонариком ему под ноги.

— Я Юй Мянь. Мянь — как хлопок. А вас как зовут? — я толкнул входную калитку, пропуская его вперед.

Он пронесся мимо меня, и в ночном воздухе его тенор звучал так, словно кто-то играл на одной струне виолончели с бархатистым вибрато.

— Янь Куншань.

Если бы моя синестезия сочетала слух и вкус, его голос был бы крепким вином, от которого можно было бы опьянеть.

— Янь Ваньцю, — представилась девочка из-за плеча мужчины.

После того, как свежий дождь посещает эти пустые горы, опускаются осенние сумерки[2].

Смысл слов, висящих под колокольчиком ветра, наконец-то обрел для меня смысл[3].

В то время я этого не знал, но был третий член семьи Янь, который был назван в честь того же стихотворения — Синьюй. Янь Синьюй. Она была старшей сестрой Янь Куншаня, матерью Ян Ваньцю. Ян Куншань был не отцом-одиночкой, а дядей этой девочки

Глава 3. Придется хорошо постараться

— Ах, Шань, ты специально пришел сюда, чтобы помочь? Мне так не хочется тебя с этим беспокоить, — сказал дедушка и жестом попросил посветить фонариком стену. Он сложил руки вместе и поместил их между белой стеной и светом, развлекая девочку простой игрой с тенями. — Как ты думаешь, что это?

— Кролик? — Янь Ваньцю сконцентрировалась на теневом животном и через мгновение ответила. — У него длинные уши.

— Что? — но дедушка не услышал ее из-за своего плохого слуха.

Девочка оказалась терпелива. Она поднесла ладони ко рту и наклонилась ближе к дедушке, повторяя:

— Кро-лик!

— Свети сюда.

Вздрогнув, я вернулся к своей задаче и понял, что фонарик, который я держал в руке, освещал не там, где нужно. Янь Куншаню пришлось отвлечься, чтобы сообщить мне об этом.

— Прошу прощения!

Я поправил угол фонарика. Янь Куньшань вернулся к своей работе, и его лицо как обычно выражало спокойствие и невозмутимость.

Блок распределения питания был встроен в шкаф, который находился в двух метрах от пола. Я мог дотянуться до него только на цыпочках, а дедушка с годами усох, так что нам приходилось пользоваться табуреткой каждый раз, когда мы хотели его проверить. Но человек передо мной был высоким и крепким, он мог спокойно дотянуться до всех переключателей, просто слегка вытянув руки.

Должно быть, так приятно быть высоким. Решено. С завтрашнего дня буду каждое утро просыпаться на пробежку! По крайней мере, тогда дедушке не нужно будет постоянно отчитывать меня за то, что я так долго сплю.

После замены перегоревшего предохранителя Янь Куншань повернул отвертку в руке, закрутил винты один за другим в блоке, а затем потянул переключатель вниз…

В-ш-ш-ш!

Бог сказал: да будет свет, и свет появился! Электричество вернулось, и яркий свет снова наполнил комнату.

— Айя, все исправлено! Наконец-то я могу смотреть «Революцию любви»! Цюцю, хочешь посмотреть? Это потрясающий сериал! — дедушка тут же вскочил, чтобы включить телевизор.

— Нет, в прошлый раз сериал, который вы назвали хорошим, был совсем не хорош, — девочка встала, поправляя платье, и послушно подошла к Янь Куншаню. — Шань, пойдем домой?

— Да, подожди минутку, — Янь Куншань выключил блок питания, протянул мне отвертку и произнес: — Схема слишком старая. Вам нежелательно использовать высоковольтную электронику — это опасно. Попроси взрослого вызвать электрика, лучше сделать это как можно скорее.

Он даже не выглядел намного старше меня, и все же он говорил мне: «Попроси взрослого…»

«Мне вообще-то восемнадцать.… через два месяца исполнится уже девятнадцать, — по какой-то причине я не хотел, чтобы он думал обо мне как о ребенке. — Я не ребенок».

Он был слегка удивлен.

— Я думал, тебе всего шестнадцать… – Должно быть, он заметил выражение моего лица, потому что его голос быстро затих. — Тогда я ухожу, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, — Янь Куншань взял дочь за руку. Проходя мимо дедушки, он показал сначала на дверь, а потом на себя.

Поняв, что мужчина уходит, дедушка похлопал его по плечу, хваля его за милосердие, а затем проводил наших гостей к выходу.

Слыша, как Янь Ваньцю прощается с дедушкой, я внезапно пришел в себя, понимая, что забыл поблагодарить Янь Куншаня.

Все, что ему нужно было сделать, это отдать мне провод, но он изо всех сил старался починить его для нас в такую жаркую погоду. Дедушка есть дедушка, а я — это я. То, что он поблагодарил этого человека, еще не значит, что я уже не должен поблагодарить его. Это самое меньшее, что я мог сделать.

Времени на раздумья было не так уж много; я схватил два желтых яблока из ближайшей тарелки с фруктами и выбежал на улицу.

— А? Мянь-Мянь… — остальные слова дедушки испарились в порыве воздуха, который я оставил позади.

Ноги у Янь Куншаня такие длинные, что за такой короткий промежуток времени он почти уже добрался до своего дома.

— Подождите! — окликнул я его. Я бежал слишком быстро. Когда я остановился перед ним, у меня перехватило дыхание.

Янь Куншань положил руку на переднюю калитку и, услышав меня, замер.

— С-спасибо… — я протянул ему яблоки.

Он озадаченно посмотрел на меня сверху вниз.

— Это в знак благодарности, — объяснил я поспешно.

Юй Мянь, что ты вообще делаешь?

В какую эпоху ты живешь, что бегаешь за кем-то только ради двух яблок? Не говоря уже о том, что в последнее время остров был буквально наводнен яблоками, да так, что отец Сунь Жуй использовал их в качестве корма для своих свиней. И вот я здесь, преподношу им такое подлое подношение. Неужели я был чем-то одержим?

Подумает ли он, что я скупой?..

Мои лицо застыло, а руки как будто замерзли в воздухе. Внутри у меня бешено колотилось сердце.

К счастью, его настроение оказалось обычным. Он не был особенно счастливым или расстроенным.

— Ты слишком щедр, — Янь Куншань взял яблоки из моих рук. Он толкнул локтем калитку и направился к дому, Янь Ваньцю держала его за другую руку.

— Шань, а можно мне съесть яблоко?

— Только потом не забудь почистить зубы.

— Хорошо.

Ветер донес тонкий звон колокольчика; дверь открылась, закрылась, и их голоса исчезли за нею.

Я присел на корточки под их цветочной изгородью и с досадой схватился за ближайший телефонный столб.

Почему я дал ему именно яблоки? Почему?!

Надо было дать ему колу! На улице так жарко, и никто не знает, любит ли он вообще яблоки, но он точно бы не отказался от ледяной колы! Кто бы возненавидел шипучую сладкую воду? Или я мог бы подождать и подумать над более подходящим подарком, а не броситься прочь, как я это сделал сейчас.

— …Юй Мянь?

Откуда-то рядом раздался голос. Я замер, мой разум начал лихорадочно работать, пытаясь найти способ объяснить свое необычайно странное поведение.

Успокойся. Все хорошо.

Я, громко прокашлявшись, встал и ударил обеими руками телефонный столб, прежде чем развернуться в притворном удивлении лицом к приближающемуся человеку.

— О, бабушка! Какое совпадение… Вы вышли на прогулку со своей собакой? А мне вот стало слишком жарко, я так и не смог заснуть. И вот, решил выйти потренироваться.

Хоть женщина передо мной была пожилая, но она вся светилась харизмой. Ее серебристые волосы были собраны в пучок на затылке и скреплены традиционной заколкой. Одета она была в белое цветастое шелковое ципао, а ее запястье украшал императорский браслет из зеленого нефрита. Со своей стройной фигурой и бледным лицом она походила на богатую даму республиканской эпохи.

Это была кузина моего дедушки; в возрасте двадцати лет она дала обет никогда не выходить замуж и переехала в «дом старой девы» острова, став членом сестер по гребешку[1]. Сейчас ей за семьдесят, и она единственный оставшийся член дома, старый кот и собака для компании не считались. Дедушка время от времени навещал ее, приносил ей еду и советовал как можно скорее отправиться в дом престарелых. Но она отказывалась, потому что не хотела бросать своих старых домашних животных.

— Ань уже стар, у него проблемы с мочевым пузырем, поэтому ему нужно частенько выходить на улицу. Я всегда гуляю с ним перед сном, — бабушка дернула поводок в руке. Крошечная мальтийская собачка подошла к телефонному столбу рядом со мной и подняла лапу, оставляя за собой свою метку.

Помочившись, он побежал обратно к бабушке, хватая ее лапами за ноги и скуля.

— Уже поздно, тебе лучше пойти домой после тренировки, — она взяла собачку на руки и улыбнулась мне. — Не заставляй дедушку волноваться.

— Я скоро пойду, — заверил я ее.

Она пристально посмотрела на меня, а потом добавила:

— Если не можешь уснуть, выпей молока. Я слышала от твоего дедушки, что теперь ты будешь жить здесь. Это неплохо, так ты сможешь составить ему компанию. И тебе не нужно об этом беспокоиться, ты всегда желанный гость в его доме.

— Я знаю, — поджимая губы, я улыбнулся и кивнул ей.

В прошлом месяце мама снова вышла замуж за человека, который никогда раньше не был женат; несмотря на это, он хорошо к ней относился. Хотя у меня была своя комната в их новом доме, я не хотел быть третьим колесом, поэтому решил переехать на остров Цинмэй. Мать сначала возражала, но когда я увидел, что ее показатели настроения растут, а не падают, понял, что она говорит неправду, и когда я заговорил об этом в третий раз, она согласилась.

Иногда я ненавидел эту свою «синестезию» – бывало очень утомительно, когда эмоции людей оказывались так прозрачны.

К счастью, дедушка встретил меня с распростертыми объятиями. Остров Цинмэй находился рядом с городом Хун, и туда каждый день ходили паромы и автобусы. Как только начнется университет, мне будет легко приезжать домой каждые выходные.

Бабушка ушла с собакой на руках. Я глубоко вздохнул и повернул голову в сторону дома позади меня. Жалюзи там были закрыты; со второго этажа лился свет, но силуэта я не заметил.

Улица была безмятежна, воздух пропитался сладким ароматом. Я на мгновение задумался, увидит ли этот дом нового посетителя сегодня ночью?

Прежде чем отправиться к дедушке домой, я сорвал лепесток с розового куста и поднес его к носу, вдыхая его запах.

Остров славился своими зелеными сливами. В мае, когда сливы созревали, на острове также наступал пик наплыва туристов. Только в октябре, когда погода становилась прохладной, туристический сезон завершался.

На всем острове была только одна торговая улица — улица Наньпу. Это оживленный коридор, заваленный витринами магазинов и ресторанов, который по вечерам он превращался в ночной рынок. Это место пользовалось популярностью как среди туристов, так и среди местных жителей.

Сунь Жуй попросила меня пройтись с ней по магазинам, обещая, что пригласит меня в какое-нибудь милое местечко.

Я был настроен скептически, поэтому четверть часа ходил за ней по переулкам и, в конце концов, остановился перед книжным магазином - "Weather Secondhand Bookshop".      

Я посмотрел на вывеску магазина, уже догадываясь, что снова попался на одну из уловок Сунь Жуй.

— Когда это ты начала интересоваться книгами? — многозначительно спросил я.

— О чем ты вообще говоришь? Я всегда любила книги, — ответила она, застенчиво улыбаясь.

Я развернулся, чтобы уйти.

— Ну, хорошо! — Сунь Жуй торопливо подбежала, чтобы остановить меня, — Я признаю, что совсем не увлекаюсь книгами, но мне нравится человек, который здесь работает!

Ей следовало сказать это раньше.

Я повернулся и прошел мимо нее, толкая дверь вперед.

Внутри на полную мощность работал кондиционер. Разница в температуре заставила меня на секунду облегченно вздохнуть. В книжном магазине было тихо, покупателей немного, Сунь Жуй тут же направилась прямо к кассиру, кокетливо улыбаясь молодому мальчику-кассиру.

— Вэнь Ин, я пришла. Скажи, ты нашел книгу, о которой я упоминала в прошлый раз?

Красивый молодой человек выглядел свежим и чистым; я не знаю, что он сделал, чтобы привлечь внимание моей дьявольской лучшей подруги. Может быть, сейчас он и классный и невинный, но он понятия не имел, в какую ситуацию попал.

И… я проверил индекс его настроения. Значение на его голове равнялось 75 единицам, цвет даже не близился к желтому или розовому. Сунь Жуй, тебя ждет длинный путь.

Я оставил ее с кассиром, начиная бродить по книжному магазину.

Магазин не был особенно просторным: всего четыре ряда полок на первом этаже, но книги были разбросаны повсюду, в том числе и на лестнице, ведущей на второй этаж. Соответствовало ли это место стандартам пожарной безопасности?

Перед глазами мелькнула знакомая картина. Внезапно меня поразило, насколько эта сцена моря книг в моем окружении напоминала дом Янь Куншаня. Сунь Жуй говорила, что у него есть книжный магазин, хотя кто знает, где именно он находится…

Я встал на цыпочки, пытаясь дотянуться до книги на верхней полке. Мои руки были вытянуты настолько, насколько это возможно, но даже так я не мог достичь своей цели. Я мысленно проклинал высоту полок здешнего магазина.

По их мнению, коротышки не могут читать книги, так что ли?

— Позволь мне.

В ту секунду, когда мои пальцы уже были готовы коснуться корешка книги, откуда-то сзади появилась большая тонкая рука и с легкостью схватила книгу с полки. Человек позади меня стоял так близко, что тепло его тела достигло меня через тонкий материал нашей одежды.

Мне вручили книгу по боевым искусствам с немного потрепанной обложкой, и я взял ее в руки, обернувшись, чтобы посмотреть на доброго человека, который «помог» мне.

— Это ты? — я смотрел на стоящего передо мной Янь Куншаня широко раскрытыми и испуганными глазами.

— Это я, — на поясе у него висел маленький серый мешочек, похожий на тот, что я видел раньше у кассира. С этими словами он потянулся за шариковой ручкой и блокнотом, а затем сделал несколько заметок, просматривая полку.

Очевидно, это его книжный магазин.

— Пришел со своей девушкой? — он был сосредоточен на том, что пишет, и не смотрел на меня.

Должно быть, он увидел меня, когда мы зашли в магазин.

Я сжал в руках роман.

— Нет, — объяснил я, — она не моя девушка. Мы просто лучшие друзья. И она… ей нравится ваш сотрудник.

— О? — губы Янь Куншаня изогнулись в улыбке, а брови небрежно приподнялись, — Мой работник стоит на рынке уж очень дорого, и поклонников у него хоть отбавляй. Твоей подруге придется хорошо постараться.

Я понимал, что он просто вел светскую беседу, чтобы уменьшить неловкую, незнакомую атмосферу между нами. Значения его настроения мало отличались, от значений  кассира, но, тем не менее, я был доволен.

— Хорошо, я передам ей это.

Я пристально вглядывался в его индекс настроения, и любопытство заставило меня задуматься, станет ли оно розовым, если другой человек тоже постарается.

В конце концов, у него есть ребенок, которому уже пять

Глава 4. Я не ребенок

Сунь Жуй не нашла нужной ей книги, поэтому вернулась обратно. Хотя из-за этого ее лицо казалось наполненным сожалением, индекс ее настроения был высок. Она вышла из магазина с пустыми руками, а я же – со старым романом уся 90-х.

— Хозяин магазина как раз сказал мне, что этот кассир очень популярен. Он передал, что ты должна усердно поработать, — сообщил я ей, листая свою новоприобретенную книгу.

Герои, спасающие девиц в беде, попадают в разные недоразумения в поисках истины, а затем берутся за руки и уходят в закат. Это звучало немного банально, но почерк был неплохой.

— Тебе удалось поговорить с владельцем? — удивленно спросила Сунь Жуй. — А он говорил тебе, что за девушки нравится Вэнь Ину?

Я закрыл книгу и завел руки за спину.

— Давай посмотрим… — я сделал вид, что глубоко задумался. — По-моему… он сказал, что тому парню нравится сдержанный тип девушек. Не слишком напористый…

Тонкие брови Сунь Жуй сошлись вместе, недоверие с легкой неуверенностью было написано на ее лице.

— Не сказала бы, что он настолько в этом хорош.

— А так и не скажешь, что это хищник, — рассмеялся я.

За последние несколько лет Сунь Жуй отрастила длинные волосы. В сочетании со здоровой, загорелой кожей она излучала солнечный свет и жизнерадостность без следа вульгарности. Глядя на нее, можно было подумать, что она звезда кросс-кантри, чирлидерша или нежная и послушная девочка. Никто не поверит ее прямоте, когда речь зайдет о ее желаниях, или одержимости в размерах мужских пенисов.

— Все люди живут в соответствии со своими желаниями, просто я живу с большим пониманием, чем некоторые, — она была не только прямолинейна, но порой слишком язвительна. — Я презираю людей, которые не могут говорить о сексе, которые тявкают весь день о целомудрии, которые увековечивают мусорные стандарты феодальных времен и делают их современным статус-кво. Это отвратительно!

Несмотря на то, что остров Цинмэй сам по себе небольшой, его выгодное расположение делало его главным местом отдыха как для китайских, так и для иностранных туристов. За последние несколько столетий иностранцы основали на острове школы, больницы, стадионы для скаковых лошадей и другие средства обогащения. Многие из них также вступали в браки с местными жителями и производили прекрасное потомство, которое потом вносило свой вклад в развитие культуры этой местности.

Яркий пример — бабушка, у которой в годы расцвета был высокий нос и глубокие океанские глаза. Ходят слухи, что ее мать была иностранкой, которая умерла при рождении второго ребенка. Когда отец бабушки женился во второй раз, мачеха ужасно обращалась с ней и била ее, что привело к потере веры как в семью, так и в супружескую жизнь. И вот в двадцать лет она уложила волосы и переехала в дом старой девы.

— Да, конечно, отвратительно, — утешительно сказал я Сунь Жуй.

Мы подошли к фруктовому ларьку, и я купил себе арбузный сок. В ту секунду, когда сладкая, освежающая жидкость попала мне в рот, показалось, что летняя жара почти исчезла.

Я глубоко вздохнул и продолжил идти. Сунь Жуй, кажется, внезапно поразила какая-то мысль, потому что она подскочила ближе, наклонилась и спросила приглушенным голосом:

— Юй Мянь, ты девственник?

Я подавился, едва не выплевывая арбузный сок. После долгой паузы я с трудом выдохнул и бросил на нее встревоженный взгляд.

— Что ты хочешь со мной сделать?

Я сжал руку на своей груди в страхе, что ее индекс настроения станет желтым и что она захочет покуситься на мою чистую душеньку.

— Ты никогда ни в кого не влюблялся в старших классах? Я имею в виду, что ты симпатичный и мне трудно поверить, что ни одна девушка не была влюблена в тебя, — она сморщила нос. — Как жаль, что ты никогда не испытывал подростковую любовь.

Так вот к чему она клонит. Я расслабился, тревожные звоночки в голове тоже успокоились.

В первом классе средней школы мне призналась одна девушка, но мы были разного пола, и я просто не мог быть с ней в отношениях, поэтому отказался.

Во втором классе средней школы я думал, что нравлюсь Фу Вэю, потому что индекс его настроения всегда был розовым. По глупости я сказал ему, что мы можем «попробовать», а потом… а потом отношение Вэя ко мне резко поменялось. Он избегал меня как ядовитую змею, распустил слухи о том, что я извращенец, перестав меня замечать. Это положило конец любому шансу на школьный роман, который я мог бы получить.

— Почему жалко-то? — жуя соломинку, спросил я. — Лучше сосредоточиться на учебе, когда это необходимо. И в любом случае… откуда ты знаешь, что я не найду кого-нибудь этим летом?

Сунь Жуй на мгновение задумалась.

— Верно, — согласилась она. — Кто знает, быть может, страстный роман тебя уже где-то поджидает.

Страстный роман…

Высокая фигура бессознательно всплыла у меня в голове. Ветер пронесся мимо моих ушей, и мне показалось, что он принес с собой звук колокольчика.

Я все еще грыз соломинку во рту, когда мы остановились перед витриной магазина. Помимо пластмассовых манекенов на витрине было гигантское зеркало, которое отразило меня в этот самый момент.

Улыбка на губах, блеск в глазах, розовые цифры над макушкой и невероятно хорошее настроение.

Но цифры похожи на озорного маленького кота: когда обращаешь, то одного взгляда достаточно, чтобы он убежал от тебя. Розовый цвет так быстро перешли в светло-серый, что я озадачил себя вопросом, не было ли это просто моим воображением.

Возможно, я ошибался. В конце концов, как я мог влюбиться в кого-то, кого едва знал? Я никогда не был из тех, кто влюбляется с первого взгляда.

Я снова думал о Янь Куншане, о его больших руках, темных черных глазах, длинных и прямых ногах…

Видите? На этот раз мой индекс настроения не розовеет.

Вот черт… Он желтый.

Я молча проклинал себя, слабо прислоняясь к оконному стеклу, мои внутренние мысли начали путаться.

Может я был так увлечен Янь Куншанем в сексуальном плане, что даже влюбился в него?

Мое эмоциональное смятение быстро всплыло на поверхность, и рядом стоящая Сунь Жуй догадалась, что что-то не так.

— Что с тобой происходит? — спросила она с озабоченным выражением лица. Понизив голос до шепота, она добавила. — Тебе нравится такое?

— Что? — я пригляделся к витрине. Передо мной стояли две манекенщицы, одетые в сексуальное кружевное белье. Это был магазин нижнего белья…

Я мгновенно исправился в лице и выпрямился.

— Дело вот в чем, — начал я горячо объяснять. — Я вспомнил, что у мамы день рождение, а у меня как обычно это вылетело из головы. Я чувствую себя не очень из-за этого.

Я посылаю Сунь Жуй убедительную улыбку в довершение своей лжи.

Она падает на это, говоря:

— О, я поняла, — она клюет на это, — И ты собираешься ей что-нибудь подарить? Если тебе стремно, то я могу пойти и купить такой оригинальный подарок для мамы.

Я благодарю ее за добрые намерения, но отказываю.

Мы еще немного погуляем, а потом поедем домой на автобусе. Сунь Жуй оставляет меня на вокзале, напоминая мне поддерживать дружеские отношения с моим соседом, чтобы я мог помочь ей получить больше информации о Вэнь Ин. Я рассеянно соглашаюсь, мой разум работает слишком лихорадочно.

Ее просьба неприятна, но, думая об этом, я в глубине души знаю, что лгу себе — на самом деле я чрезвычайно доволен этой замечательной возможностью, предоставленной мне Сунь Жуй.

В моем сердце как будто родился воробей, который яростно бился крыльям, желая освободиться. Я начинал терять над ним контроль.

[Сегодня я купил «Герой грома» в букинистическом магазине на острове, хорошая книга и легко читается.]

Большинство молодых людей в наши дни имели один или два аккаунта в социальных сетях, которые они использовали, чтобы поделиться своей жизнью и эмоциями, и я не был исключением.

За последние два года я набрал без малого 30 000 подписчиков, делясь фотографиями, которые я делал каждый день и подписывал под настроение. Каждый раз, когда я что-то публиковал, я получал множество комментариев. Мне не стоило беспокоиться о том, кем на самом деле является другой человек и говорит ли он правду.

Раздел комментариев быстро начал заполняться, некоторые люди спрашивали о книге, некоторые — о книжном магазине.

Нетизен А: Я уже бывал на острове Цинмэй, это действительно расслабляющее место, идеально подходит для уединения.

Нетизен Б: Я ходил в тот магазин на острове, там действительно есть все виды книг, но внутри беспорядок. Нужно иметь хорошее терпение, чтобы все там просмотреть и найти нужную книгу.

Нетизен В: Эта книга уже старая. Для современных читателей она слишком клишированная, но в свое время книга была очень даже уникальной.

Я ответил на несколько комментариев, затем вышел из приложения и лег спать.

Прежде чем лечь в постель, я закрыл окно — ночной воздух горячий и душный, а электрический вентилятор ничего не делает. Я так вспотел, что метался, ворочался и не мог заснуть, поэтому мне пришлось встать посреди ночи, чтобы снова открыть окно.

Как только я его открыл, увидел, как из дома моего соседа вышла стройная молодая женщина в белом платье, с длинными волосами до пояса.

Янь Куншань появился следом, сопровождая ее, пока она не покинула двор.

— Нет, правда… — женщина обернулась и что-то сказала ему.

Янь Куншань покачал головой.

Женщина, казалось, расстроилась, и их разговор на этом закончился. Она ушла, а он запер за ней калитку.

Я думал, что Янь Куншань сразу же вернется обратно в дом, но вместо этого он сел на длинную скамейку во дворе и зажег сигарету.

Он был слишком далеко, чтобы я мог разглядеть его лицо. Все, что я мог видеть — это руку с сигаретой, которая лежала на деревянном столе перед ним, и его взгляд, устремленный в никуда. Не знаю, какие мысли вертелись у него в голове в этот момент.

Я уперся локтями в подоконник, подперев подбородок руками. Он продолжал смотрел куда-то перед собой, а я на него.

Достав свой телефон, я сфотографировал яркую луну над головой и загрузил фотографию в свой статус.

[Ночь долгая, у меня нет желания спать.]

В этот час много кто уже спал, поэтому комментарии приходили медленно. Появилось всего три.

Нетизен А: Думаю, время от времени мы все страдаем бессонницей.

Нетизен Б: Я тоже не буду спать. У меня смена часовых поясов.

Нетизен В: Луна такая большая! Сегодня совсем не облачно, похоже, завтра будет отличная погода!

Положив телефон, я снова перевел взгляд на Янь Куншаня. Он уже встал с места и, кажется, докурил сигарету.

Воздух снаружи был прохладнее, чем в комнате. Я лег на подоконник, чувствуя приближающийся сон.

В этот момент Янь Куншань без предупреждения оглянулся и посмотрел прямо на меня. Прятаться было уже поздно, и я неуклюже, как собака, уронил голову, в тайне молясь, чтобы, у этого человека не было сверхзрения, и он не знал, что я все это время смотрел на него.

Наши два дома не стояли на одной линии, они располагались немного в стороне, один напротив другого, и моя комната выходила на соседний двор, отделенный лишь узким переулком.

— Уже так поздно, ты чего не спишь? — Янь Куншань подошел к цветочной изгороди и посмотрел вверх.

Цикады громко стрекотали, но его голос все равно отчетливо звучиал в ночи.

Я слегка приподнял голову.

— Слишком жарко, не могу уснуть. А ты почему не спишь?

Даже зная почему, я все равно его спросил.

Он смотрел на меня несколько секунд, а затем явно уклонился от ответа:

— Мне тоже стало жарко.

Наш разговор длился недолго, он помассировал виски. Было видно, как усталость его охватывала.

— Уже поздно, я возвращаюсь спать, — он повернулся и, не оглядываясь, махнул рукой. — Тебе бы тоже не помешало, малыш.

Я поджал губы, борясь с желанием крикнуть ему в спину, чтобы он забрал свое последнее слово.

Я не малыш. Ни по возрасту, ни между ног.

В ту ночь перезвон ветра не звучал, Янь Куншань убрал колокольчик. Я спал до одиннадцати часов, и всю ночь мне снились кошмары, которых я на утро уже не помнил. Однако чувствовал я себя ужасно вяло.

Умывшись, я спустился вниз и направился через гостиную на кухню, чтобы наполнить пустой желудок. Проходя мимо антикварного дивана из грушевого дерева, я вдруг почувствовал, что что-то не так, и сделал несколько шагов назад, чтобы посмотреть на маленькую девочку, которая сидела на диване и смотрела телевизор.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я удивленно.

Янь Ваньцю, покачиваясь из стороны в сторону, смотрела «Губку Боба». Услышав мой голос, она обернулась.

— Сегодня выходные, у меня нет занятий.

— А где твой отец?

— А-Шань поехал в город за книгами, он не мог взять меня с собой и поэтому оставил здесь.

— А дедушка где?

— Готовит на кухне, — она поджала губы, указывая в сторону.

И я направился к дедушке.

Увидев, что я проснулся, он протянул мне большую миску и жестом предложил мне сесть и съесть лапшу. Затем он позвал Янь Ваньцю.

— Я собираюсь пойти продавать чайные яйца, так что оставайся дома и позаботься о Цюцю.

— А? — мои палочки застыли у рта, лапша выскользнула из них и упала обратно в миску.

— В городе много туристов, чайные яйца продаются очень хорошо, — продолжил дедушка, ничего не подозревая. — Я могу продать все всего за один день.

Несмотря на то, что Янь Ваньцю запихивала лапшу в рот палочками для еды, размазывая масло по лицу, ей удалось добавить в разговор:

— А-Шань говорит, что книжный магазин тоже отлично работает, потому что сейчас лето.

После обеда дедушка уехал со своей тележкой продавать чайные яйца, а мы с Янь Ваньцю уставились друг на друга широко раскрытыми глазами через стол. Я понятия не имел, как вести себя с пяти-, шестилетней девочкой.

— Ты читаешь мангу?

— Я не умею читать.

— Тогда давай посмотрим телевизор.

— Губка Боб уже закончился.

— …мобильные игры?

— А-Шань говорит, что это вредно для глаз.

Хорошо, я проиграл…

— И чем бы ты хотела заняться?

Круглые детские глаза моргнули несколько раз, затем она одарила меня сладкой улыбкой, на ее щеках появились ямочки.

— Пойдем ко мне домой играть в Марио.

По выражению ее лица стало ясно, что она именно этого и ждала.

Глава 5. Непослушный

Надо заметить, что в доме у Яня гораздо было уютнее, чем у дедушки. Здесь был кондиционер, игры и бесчисленные груды интересных книг.

Когда я только вошел внутрь, то заметил отсутствие колокольчика, который обычно висел на карнизе дома; неясно, забыл ли Янь Куншань повесить его обратно после прихода той женщины в белом платье.

Янь Ваньцю было здесь намного спокойнее. Когда мы зашли в дом она направилась к холодильнику и по привычке достала оттуда две чашки йогурта, одну для меня и одну для себя, а затем села перед телевизором, сняв свой протез.

Я посмотрел на нее, задаваясь вопросом, как она стала вот такой вот. Тем не менее, не трудно представить, как бы это выглядело для нее: спроси меня кто-то, кого я едва знаю, о моем несчастном случае и повреждении мозга, будь я даже полностью здоров, я не был бы в восторге от такого вопроса.

Кроме того, я положил глаз на ее отца, так что мне в любом случае следовало найти с ней общий язык. А вдруг получится?

Марио — очень хорошая игра, чтобы провести время, и мы играли друг с другом и были настолько непобедимы, что не успели оглянуться, как прошли три или четыре уровня и время перевалило за полдень.

— Ай, я не могу победить, — Янь Ваньцю так возмутилась, что ее глаза покраснели от разочарования. — Я не могу пройти через это.

Игра уже была наполовину пройдена, и мы как раз собирались перейти на следующий уровень, но Ваньцю сложно давалась эта часть, где мы изо всех сил пытались победить босса. Как раз в тот момент, когда я собирался сказать ей, что мы должны сделать перерыв и вернуться к этому завтра, я услышал звук поворачивающегося в замке ключа. Через секунду в дом вошел Янь Куншань и в замешательстве остановился, лишь завидев меня.

Воробей во мне снова начал бить крыльями, и я изо всех сил старался удержать его, говоря ему: «Молчи! Или он подумает, что я извращенец...» Неприятно будет, если он меня выставит на улицу.

— Играете? — Янь Куншань повесил ключи в прихожей и подошел к нам. Мои руки сжали геймпад.

— Извините за вторжение, — тихо произнес я, боясь взглянуть ему в лицо.

— А-Шань, я не могу победить босса, помоги мне! — начала умолять Янь Ваньцю.

— Почему ты все время играешь в игры? — несмотря на свои слова, он взял ее геймпад.

— Я всего лишь маленький ребенок. Все маленькие дети такие, — легко парировала Янь Ваньцю. — Мы все зависим от игр.

Янь Куншань усмехнулся от ее ответа и присоединился к игре.

— Мне было интересно, почему ты не захотела поехать сегодня со мной в город, но оказалось, что ты просто хотела манипулировать младшим братом, чтобы он поиграл с тобой в игры.

Мне хотелось его поправить, но в то же время я понятия не имел, как Янь Ваньцю должна была называть меня, кроме как «младший брат».

Дядя?

Нет. Это тоже звучит неправильно.

— Ты сам виноват, что не играешь со мной, — сказала Янь Ваньцю, признавая свои намерения. — Весело только тогда, когда дерутся двое.

Кондиционер в их доме работал на полную мощность, в миллион раз эффективнее, чем старый электрический вентилятор в моей комнате, но один раунд против босса оставил всю мою спину жутко вспотевшей.

Было трудно сидеть спокойно рядом с тем, в кого ты влюблен. Желание выглядеть наилучшим образом в каждый возможный момент, чтобы оставить хорошее впечатление, заставляло меня сосредоточиться не только на игре, но и на своих чувствах.

Я не разговаривал, пока мы играли. Зато Янь Ваньцю, сидевшая рядом, без умолку болтала, время от времени Янь Куншань ей отвечал, но по большей части молчал тоже.

Пот скапливался в моих ладонях, из-за чего мой геймпад частенько соскальзывал то вниз, то вверх. Когда босс наконец упал, я положил его, вытер пот со лба тыльной стороной ладони и тяжело выдохнул.

Янь Куншань тоже положил свой геймпад под торжествующие крики Янь Ваньцю.

— Наконец-то я могу пойти пописать! Я слишком долго терпела, — девочка надела протез и быстро ушла в ванную.

Когда в гостиной остались только я и Янь Куншань, воцарилась приятная, но в то же время неловкая для меня тишина, поэтому я начал искать тему для разговора.

— Слышал, ты сегодня ездил в город за книгами?

— А? — Янь Куншань казался погруженным в свои мысли, поэтому ему потребовалось несколько секунд, чтобы ответить. — Да, в городе есть конфуцианский храм, в котором хранится много подержанных книг. Я часто езжу туда за ними.

Я ковырял край ногтя большого пальца. Снова становилось жарко.

— Звучит интересно.

Когда он только пришел, его индикатор настроения был не очень высоким, и только после игры, он немного поднялся. Теперь же, когда я заговорил о городе, он снова начал падать. Я подозреваю, что он испытал что-то неприятное во время своего путешествия.

— Похоже, тебя действительно беспокоит жара, — произнес он, внимательно посмотрев на мой лоб, почти одновременно с этим от корней моих волос стекала капля пота.

— А, д-да, битва с боссом оказалась тяжелее, чем думал, — ответил я, смущенно смеясь и вытирая пот с лица.

Но нет, дело было вовсе не в этом — это страстное подростковое влечение. Даже не глядя в зеркало, я знал, что мой индекс настроения сейчас ослепительно желтый.

Янь Куншань встал и подошел к холодильнику, чтобы взять для меня ледяную колу.

— Спасибо, — я попытался открыть бутылку, но мои ладони были слишком мокрыми и скользили по крышке.

Пока я раздумывал, не попробовать ли открыть его рубашкой, большая рука появилась сбоку и взяла колу из моих рук, с легкостью открывая, а затем вернула ее мне обратно.

Я ошеломленно сжал бутылку в руках.

Я держал колу в руке в оцепенении, голова слегка кружилась от силы парня, которую Янь Куншань постоянно демонстрировал. Он был слишком хорош. Я снова поблагодарил его и поднял голову, чтобы сделать большой глоток колы, обдумывая новую тему для разговора.

— У тебя много книг… — я мельком заметил гору книг поблизости, и меня осенила мысль. — Можно взглянуть?

Янь Куншань оглядел беспорядок в комнате и ответил с легким беспокойством

— Если тебе интересно, можешь взять, что понравится.

— Серьезно? — в восторге я выпалил очередную просьбу: — А могу я… почитать здесь? У нас дома нет кондиционера и там слишком жарко.

Любовь по своей природе склонна быть азартной игрой. Разные варианты приводят к разным результатам; каждый выбор определяет, в какую сторону ты сделаешь следующий шаг. Я не знал, будет ли инициатива в данный момент полезна для меня и Янь Куншаня в будущем, но сейчас, по крайней мере, у меня было больше шансов провести с ним время.

Очевидно, моя неожиданная просьба застала его врасплох, и он на мгновение замолчал.

— Если нет, то… — я опустил глаза.

— Я бываю дома только после восьми, если тебе нормально, то я не против.

Плохие игроки по-своему плохи, хорошие игроки, по крайней мере, не робеют.

Я был потрясен и настолько счастлив, что готов был вскочить с места и сию же секунду пуститься в ликующий танец, но я сдержал бушующие внутри меня эмоции, чтобы не показаться чрезмерно восторженным.

— Замечательно! — но когда импровизированное возбуждение исчезло, я поднял голову, внезапно заколебавшись. — Но… я не побеспокою тебя?

Бутылка кока-колы в моих руках была холодна как лед. Ледяные капли конденсата стекали по моим пальцам и падали на ноги, заставляя пальцы инстинктивно сжиматься.

— Хм? — мужчина издал низкий вопросительный гул.

— Я имею в виду… — я кашлянул, а потом пробормотал: — Ветряные колокольчики.

Я пожалел о своих словах сразу же, как только они слетели с моих губ. Мне не следовало поднимать эту тему, ведь это было вторжением в его личную жизнь. Мы были не настолько близки, и мое отношение сейчас выглядело ужасно невежливым.

Как и ожидалось, значение индекса настроения Янь Куншаня немного упало, и его цвет медленно сменился с белого на красный, сообщив мне о его недовольстве.

Полуулыбка задержалась на его губах.

— Не волнуйся, в последнее время я не в настроении. Я не буду вешать колокольчик, — через мгновение он добавляет. — Ты, кажется, о многом знаешь.

Я сжал пальцы ног настолько сильно, что мои ступни почти свело судорогой. Боже мой, я умудрился наступить на мину, где даже была табличка с предупреждением.

Почему в жизни нет функции обновления? Таким образом, я мог бы наброситься на человека передо мной, съесть его, а затем нажать кнопку обновить. Это бы считалось первым в моей жизни моментом, когда «победитель наслаждается куриным супом».

Затем мой взгляд заскользил по мускулистым рукам Янь Куншаня, и я глубоко вздохнул, потому что его фигура явно не шутка. Как только моя ладонь опустится на его ягодицы, он сможет отправить меня в полет в последний файл, который был сохранен, в течение секунды.

С этим человеком можно было легко сблизиться, он всегда излучал харизму во всех отношениях, но его склонность держаться на расстоянии, дружелюбно, но отчужденно, затрудняло взаимодействие с ним. В конце концов, вежливость — это необходимая маскировка в обществе. Улыбающееся лицо не свидетельствует о том, что вы кому-то действительно нравитесь. Я знал это, но, тем не менее, погружался в ловушку, которая являлась маскировкой Янь Куншаня.      

В разгар моего внутреннего смущения Янь Ваньцю вернулась из ванной, заставляя меня вскочить со своего места и поспешно попрощаться с хозяевами.       

— Дедушка уже должен быть дома, так что мне пора.

— А? Уже? — разочарованно спросила Янь Ваньцю.

Сжимая в руке бутылку кока-колы, я улыбнулся и ответил:

— Я ведь тоже должен пойти домой и поесть.

Еда — это очень важно. Девочке пришлось пойти на компромисс и сохранить игру, чтобы продолжить вместе в следующий раз.

Янь Куншань молча проводил меня к двери. Я опустил голову. Воробей в моем сердце разрыдался, уткнувшись головой в крылья.

Оказывается, ухаживать за человеком трудно; я на мгновение задумался, не спросить ли мне совета у Сунь Жуй. Хотя она быстро расставалась, но она также легко заводила отношения.

— До свидания, — я тихо попрощался с Янь Куншанем и вышел с опущенной головой, мое настроение упало еще ниже. Не успел я сделать и нескольких шагов, как за моей спиной раздался голос соседа:

— Увидимся вечером.

Я вздрогнул, мои ноги застыли на полушаге. Через несколько ударов сердца я обернулся.

Сегодня вечером? Он хочет, чтобы я пришел сегодня вечером?!

Я посмотрел на цифры над головой Янь Куншаня, которые были уже не красными, а чисто-белыми.

Значит, он просто немного разозлился, а сейчас уже простил меня? Этот человек… В конце концов, с ним не так уж трудно общаться.

Я махнул ему рукой, и воробей в моем сердце постепенно вернулся к жизни.

— Увидимся вечером!

Когда я вернулся домой, дедушка уже был там. Зная, что я провел день, играя в игры у соседей, он ничего не сказал, но только увидел колу в моей руке, подошел ко мне и заговорщически произнес:

— Мянь-Мянь, мальчики не должны пить эту дрянь.

Я понятия не имел, о чем он говорил. Почему нет? Потому что я растолстею? Дедушка избегал моего взгляда, и я вдруг вспомнил, что по улицам ходили слухи, будто бы кола вредит мужскому достоинству… или что-то в этом роде.

— Дедушка, все в порядке…

— Я стар, так что это больше не имеет значения, — продолжил он. — Я выпью все остальное, а ты перестанешь это пить, хорошо?

Я: «…»

Нужно ли ему идти на такие крайности только потому, что он жаждет содовой?

Я протягиваю ему кока-колу.

— И ты не пей слишком много, иначе аппетита не будет к обеду, — криво усмехнулся я.

Дедушка меня совсем не слышал. Он взял у меня из рук бутылку, открутил крышку и сделал большой глоток. Его глаза почти закрылись от удовольствия.

— Самый восхитительный вкус в мире!

Я подумал, что это всего лишь бутылка кока-колы. Нечего из-за нее так драматизировать.

За ужином я ел со скоростью торнадо, а потом поспешил принять душ и почистить зубы. Только убедившись, что все в порядке, я позвонил в дверь Янь Куншаня.

За несколько прошедших часов индекс его настроения восстановился до стабильного числа — 76. Безопасное число, не слишком низкое и не слишком высокое.

Сначала я развлек Янь Ваньцю несколькими играми, пока Янь Куншань сидел позади нас, уставившись в свой телефон. Когда малышке настала пора спать, он, игнорируя все ее просьбы поиграть еще немного, отнес ее в спальню.

Я порылся в стопке книг возле диваном, нашел экземпляр "Нераскрытые тайны мира" и сел, с большим интересом начав читать.      

Янь Куншаню не потребовалось много времени, чтобы усыпить Янь Ваньцю, и он вернулся очень скоро. Я ожидал, что он посидит какое-то время перед телевизором или уйдет и займется своими делами, но он просто взял книгу, сел в кресло рядом и начал читать.

Внимательно изучив обложку книги, я увидел, что это переводная художественная литература в твердом переплете.

Атмосфера и температура в комнате создавали идеальную ночь для чтения, но сейчас у меня не хватало концентрации, чтобы читать. Ни одна неразгаданная тайна в мире не казалось такой соблазнительной, как человек, сидящий передо мной; даже тайна бермудского треугольника.

Я незаметно следил за ним, невольно сглатывая время от времени. После сытного ужина, я снова начинал чувствовать голод. Я облизнул губы, и поднял безопасную тему:

— Эм… Брат, а твой работник… Какие ему девушки нравятся?

Не то чтобы я пришел сюда просто почитать. Мне нужно было хотя бы поговорить.

Янь Куншань поднял голову.

— Работник? — в замешательстве переспросил он.

— Я спрашиваю для своей подруги, — объяснил я.

Понимание приходит к нему, когда он вспоминает наш разговор в книжном магазине.

— А, Вэнь Ин. Какие ему девушки нравится? Честно говоря, не знаю… завтра спрошу.

Наш короткий обмен репликами закончился, и он снова уткнулся в книгу. Я пригляделся к его настроению, оно оставалось на отметке 76. Мне нужно было придумать что-то еще.

— У тебя в магазине хватает рабочих рук? Могу ли я пойти туда и помочь? — с тревогой я добавил: — Ты даешь мне читать бесплатно, а я буду работать на тебя бесплатно. К тому же мне нечем заняться, а дедушка терпеть не может, когда я бездельничаю дома. Два зайца одним выстрелом.

Янь Куншань сделал паузу на середине листания страницы. На этот раз он полностью поднял голову, нахмурив брови.

— …хочешь помочь мне в магазине?

Ранняя пташка получила червячка… Помощь в магазине — это всего лишь прикрытие, чтобы ухаживать за тобой.

— Можно? — я состроил невинные щенячьи глазки. Обычно, когда я так делал, дедушка больше не сопротивлялся.

Янь Куншань некоторое время наблюдал за мной. Он, должно быть, нашел мое выражение лица забавным, потому что его настроение повысилось на два пункта.

— Сможешь ли ты привыкнуть выходить из дома в 8 каждое утро?

— Да! — энергично закивал я.

— Знаешь, как работать на складе и как обращаться с клиентами?

— Я могу научиться!

— Ты можешь согласиться работать без зарплаты и не иметь возможности взять отпуск, когда устанешь?

— Да!

Он кивнул.

— Тогда можешь начинать с завтрашнего дня.

Счастливый, я в то же время был немного удивлен. Неожиданно, но все прошло хорошо.

Глава 6. Знакомые лица

Когда Сунь Жуй толкнула свою трехколесную тележку к книжному магазину Тяньци и заметила меня, стоящего снаружи в фартучке рабочего, у нее возникло довольно потрясенное выражение лица, словно она увидела не меня, а нечто схожее с приведением.

Я положил на землю рекламные объявления, которые до этого нес с собой, и спросил ее, что она здесь забыла.

— Это мне следует спросить тебя об этом… — ответила она. — Так что ты здесь делаешь?

— Работаю, — ответил я, деловито засовывая руки в карманы фартучка.

— Работаешь? — Сунь Жуй приподнялась на цыпочки и краешком глаза заглянула в магазин, — Такой ленивый бездельник, как ты, который буквально ничего не делает, внезапно пошел на работу? Слушай, а владельцу еще нужны лишние руки? Я тоже хочу здесь работать.

Я положил руки ей на плечи, не давая возможности зайти в магазинчик.

— Разве ты не должна помогать отцу в саду? — спросил я у нее. — Зачем тебе здесь работать?

У семьи Сунь Жуй было множество полян в горах, где они выращивали яблоки и зеленые сливы. Всякий раз, когда наступали праздники, она была обязана присоединиться к команде по уходу за садом, и даже во время сезона сбора фруктов она по вечерам часто там дежурилп.

Однажды летом, когда мы были детьми, я пошел с ней из любопытства. Нам вручили фонарики, которые пристегивались к голове, а затем мы побежали трусцой вверх по горе вместе с отцом Сунь Жуй, громко скандируя: «Все воры сгниют в тюрьме!»

Мы бежали и кричали, а наши голоса эхом разносились по лесу. Все эти годы спустя я все еще помнил этот момент.

— Но я просто хочу работать вместе с Вэнь Ином, — произнесла Сунь Жуй, надувая губы. — Быть случайно запертыми в крошечной кладовке, среди груды случайных вещей, или спрятанным в туалете, делая то-то и то-то…

Мне даже не нужно было спрашивать, что она имеет в виду. Желтого ореола, плывущего над ее головой, достаточно, чтобы понять, что за «то-то» она воображает.

— Не будь глупой, сначала продай свои фрукты, прежде чем думать о чем-то еще, — ее тележка была полна яблок, весы и пластиковые пакеты лежали спереди. Очевидно, отец снова послал ее на продажу.

Лицо Сунь Жуй потемнело.

— В этом году у нас слишком много яблок, и даже моя репутация продавщицы фруктов не помогает. Я кричала все утро, но продала всего несколько килограммов, — она толкнула меня локтем. — Юй Мянь, будь хорошей сестренкой и возьми все.

Сестренка, мать твою.

— Ни в коем случае. У нас нет свиней. Они пропадут впустую, если мы не сможем их съесть, — но как своей подруге я ей все же предложил: — Но от шести штучек я бы не отказался. Взвесишь?

— Окаюшки! — она радостно выбрала для меня шесть огромных яблок, упаковала их и взвесила, прежде чем отдать. — Не забудь сказать обо мне хорошее в присутствии Вэнь Ина, особенно о моем добром, искреннем характере.

— Да-да, — я расплатился с ней за яблоки, помахал на прощание и вернулся в магазин.

— Яблоки на продажу! Свежие, огромные и сладкие! — голос Сунь Жуй становился все дальше и дальше, пока она толкала свою тележку вдаль. — Свежие яблоки, собранные фруктовой красавицей, вашей покорной служанкой! Полный возврат денег, если сладость пришла не в радость!

. . . . . .

Книжный магазин Тяньци открывался в девять утра и закрывался в пять вечера. По какой-то причине Янь Куншань вел себя так, будто в какой-то момент своей жизни выиграл в лотерею и, по-видимому, он не заботился о том, чтобы просмотреть вечерние дела.

Когда дедушка понял, что я нашел себе занятие, он поднял руки и ноги в знак согласия и даже заставил меня доставить чашку чайных яиц нашим соседям в знак благодарности, так сказать поблагодарить Янь Куншаня за то, что он вытащил мою дегенеративную задницу из своей берлоги.

— Как ты умудрился выйти на секунду, а зайти уже с мешком яблок в руках?

Поскольку мы только что открылись, вокруг толпилось не так уж много клиентов. После работы здесь в течение последних двух дней, я постепенно узнавал Вэнь Ина, но мы не были лучшими друзьями или что-то в этом роде. Просто иногда в перерывах мы немного болтали.

— Хочешь одну? — я показал ему яблоко. — Семья Сунь Жуй вырастила их сама, они очень сладкие.

— Она была здесь? — Вэнь Ин бросил взгляд на улицу. — Я нашел книгу, которую она искала, и думал, когда она за ним зайдет.

— Она уже ушла продавать яблоки, — спокойно ответил я, а затем из любопытства я спросил: — Какую книгу она просила тебя найти?

Вэнь Ин рывком открыл ящик стола и достал древнюю на вид книгу в нитяном переплете. Слова «Цзинь и Мэй» украшали винтажную синюю обложку энергичными мазками кисти.

Я: …

Сунь Жуй, ты разоблачила себя с самого начала.

В задней части книжного магазина была большая комната, заполненная разнообразными предметами; она служила своего рода кладовкой, и в нем также было небольшое пространство, предназначенное для отдыха сотрудников, где мы могли поесть и где хранили наши вещи.

Я помыл яблоки, положил их в миску на столе и, вытирая руки о фартук, принялся искать глазами Янь Куншаня.

Но его здесь не было. Я тут же предположил, что он на складе по соседству, и когда я ушел проверить, я оказался прав.

Янь Куншань проводил инвентаризацию имеющихся у нас запасов. Я понятия не имел, как он это делает, учитывая хаотичное состояние склада, но, естественно, я почувствовал необходимость предложить свою помощь.

— Я могу чем-то помочь?

Он как раз поднимал бумажную коробку на стойку и обернулся на мой голос, но ничего не ответил. Указывая подбородком на другую полку с книгами, он сказал мне, не используя слов, что я должен приступить к работе.

Все книги были подержанными и уже много лет лежали на складе, от них пахло плесенью. Я начал с верхней стойки и спустился вниз, обращая внимание на названия, время от времени чихая.

И вдруг боковым зрением я заметил, как что-то маленькое и серое начало подползать ближе. Я крепко сжал книгу в руках и осторожно вгляделся ближе, чтобы обнаружить, что смотрю прямо в глаза мыши размером с ладонь.

Наверное, мышей можно было ожидать в темном, закрытом складе, но я вырос в городе и никогда в жизни не имел даже хомяка. Для кого-то вроде меня, чей единственный опыт общения с существом такого рода — это был Микки Маус, грызун похож на Годзиллу с лицом Садако. Если бы мой индекс настроения измерялся точками здравомыслия, мой бы провалился в ад.

Реагируя почти на автопилоте, я бросил единственное оружие, которое у находилось у меня в руках — книгу — в сторону мыши, чтобы прогнать ее. Но чего я не ожидал, так это того, что книга откроется в середине полета, чтобы, приземлившись, укрыть грызуна в идеально треугольной щели.

Моя немезида покачала головой, выползая из-под книги, и посмотрела на меня.

Я не был способен видеть настроение животных, но мне это и не нужно, потому что я чувствую ярость существа в его алых глазах-бусинках.

— … Прости, приятель. Это было неправильно с моей стороны, — нервно проговорил я.

Мышь, кажется, не приняла моих извинений и опустило свое тело в низкую, угрожающую позу.

— Х-хозяин? — я снова и снова звал Янь Куншаня; мой голос звучал пронзительно и тонко, потому что я не хотел производить слишком много шума.  

К счастью, он меня услышал.

— М-м?

— Э-это… — едва я успел произнести эти слова, как мышь бросилась на меня, и я на месте чуть не пустил в штаны. Я развернулся и практически подлетел к Янь Куншаню, крича: — Помогите!

В такие моменты рациональный смысл не играл никакой роли. Все, что я уловил, это выражение удивления на лице Янь Куншаня — когда мои чувства вернулись ко мне, я уже находился на нем, мои руки обхватывали его шею, мои ноги обвивались вокруг его талии, и я повис на мужчине, как… коала.

Он сделал несколько шагов назад по инерции и положил руку мне на бедро, чтобы восстановить равновесие.

— Юй Мянь?

Я впервые слышал, чтобы он говорил так близко; звук его голоса проникал в мои уши, стимулируя все мои волосяные фолликулы, таким образом посылая электризующие ощущения АСМР через мое тело.

Я крепче прижался к его шее и тихо заговорил:

— Т-там мышь.

Сердце бешено заколотилось в груди, и вовсе не от страха.

— Мышь? — Янь Куншань оглянулся в ту сторону, откуда я выбежал. — Думаю, она уже убежала.

— М-м, — кивнул я, вдыхая через нос.

Мы стояли так несколько минут. В конце концов, Янь Куншань, кажется, перестал ждать, пока я отпущу его, поэтому у него не осталось другого выбора, кроме как подсказать мне:

— Юй Мянь, ты уже можешь спуститься…

 Черт, а я ведь хотел побыть так еще какое-то время.

— Ага, — я опустил ноги и аккуратно встал на пол. Несколько смущенно почесал щеку. — Извини… я боюсь таких… вещей.

Янь Куншань наклонился, чтобы поднять книгу, лежащую на полу, и произнес:

— Почему бы тебе не вернуться? Я могу справиться здесь один.      

 Разочаровывает конечно, но тем не менее я его послушал.

. . . . . .

Как и сказала Сунь Жуй, в книжном магазине было больше женщин, чем мужчин. Обычно они были чуть старше меня и появлялись из ниоткуда, чтобы осмотреть магазин.

— Эй, красавчик, а хозяин сегодня здесь? — одна из таких посетительниц потянула меня за руку, спрашивая шепотом.

Я думаю, это единственный книжный магазин, который являлся туристическим центром острова, потому что его владелец был слишком привлекателен.

— Он на складе, — сообщил я.

— Мне было так трудно добраться сюда… — она сделала паузу, внезапно оглядывая меня с головы до ног, словно только что что-то обнаружила, а затем продолжила: — Молодой человек, а у вас есть девушка? У меня есть младшая сестра… вы, ребята, кажетесь идеальной парой.

— У меня нет никаких планов заводить подружку.…

— Сколько тебе лет? Моя сестра учится на первом курсе университета, она, наверное, немного старше. Но это совершенно нормально! Как говорится, блаженны те, кто делает это с пожилыми женщинами.

Я: …

Леди, вы могли бы хотя бы выслушать, что я говорю? Я вздохнул про себя, затем решая выложить на стол свой козырь.

— Я не увлекаюсь женщинами.

Остальные слова женщины затихли и растворились в воздухе. Она стояла с полуоткрытым ртом перед мной. Индекс ее настроения стал неловко-зеленым, а на лице появилось взволнованное выражение.

— О-ох… Ох… Я поняла.

 Я предположил, что ей больше нечего спросить у меня, поэтому попросил ее, чтобы она нашла меня, если ей понадобится помощь, а затем направился к другой книжной полке.

Пока я запихивал книги, оставленные покупателями на заднем дворе, туда, где им самое место, вв мгаазин зашла группа людей, громко смеющихся и разговаривающих между собой. Несколько покупателей, читающих в магазине, бросили в их сторону неодобрительные взгляды.

Я запихнул последнюю книгу обратно на ее законное место и направился к ним, чтобы напомнить им, чтобы они были потише.

— Фу Вэй, зачем мы сюда пришли? Этот остров такой скучный, что это простая трата времени!

— Да, у них даже нет парков развлечений. Почему бы нам не вернуться в город? Пойдем в аркаду!

— Я за!

— Если вы все хотите вернуться — идите. А я все еще хочу осмотреться.

Я замер при звуке этого знакомого голоса. Неприятные воспоминания всплыли на поверхность моего сознания; висок начало покалывать от нарастающего беспокойства.

Это же Фу Вэй и кучка моих бывших одноклассников… что они делают на острове?

Голоса становились ближе. У меня не было никакого желания видеть их, поэтому я резко развернулся и быстро ушел к складу, как дезертировавший солдат.

Дверь склада распахнулась как раз в тот момент, когда я собирался толкнуть ее, и в дверном проеме появился Янь Куншань. Он, вероятно, закончил свои дела здесь и направился обратно в магазин. Голоса позади меня приближались, и у меня не осталось времени объяснять. Я протиснулся мимо Янь Куншаня и зашел на склад, затем повернулся, чтобы плотно закрыть дверь.

Когда опасность столкнуться с моими бывшими одноклассниками миновала, я прислонился к двери склада и сделал долгий выдох, все мое тело заметно расслабилось.

— Наткнулся на кого-то знакомого?

Я неловко повернулся на вопрос, вдруг вспоминая, что не один здесь. Я прижался спиной к двери, не зная, как объяснить ему ситуацию.

— Мои одноклассники, — ответил я, опустив голову.

Он не заставлял меня открыть дверь, скорее наоборот… он сделал несколько шагов назад и прислонился к полке позади себя.

— Они тебе не нравятся?

Я поджал губы.

— Это я им не нравлюсь. В старших классах я был не очень интересен…

Рано или поздно мне пришлось бы это сказать, и вместо того, чтобы ждать, пока он возненавидит меня позже, я решил выложить свои карты на стол прямо сейчас. В конце концов, если он не мог принять это, я мог вовремя остановиться, чтобы не тратить свое время.

— Потому что… мне нравятся мужчины

Глава 7. Он может и не влюбиться в меня

Фу Вэй был моим лучшим другом в школе — во всяком случае, первые два года. Он был общительным, умным и популярным среди учителей и учащихся. Он был первым, кто заговорил со мной на церемонии открытия школы, и первым, кто спросил меня, не хочу ли я пойти домой вместе после школы.

Из-за моей синестезии я не был большим поклонником общения, но всякий раз, когда Фу Вэй приглашал меня на что-то, я не отказывался и был всегда рад пойти с ним. Он был одним из немногих людей, которые были одинаковым и снаружи, и внутри; я никогда не чувствовал, что он всего лишь притворяется.

Наша дружба быстро расцвела из-за его непостоянства. Когда я учился на втором курсе средней школы, я рассказал ему о своей синестезии и даже о проблемах моих родителей и их последующем разводе. Мы с ним сблизились настолько, что несколько раз я даже подумывал о том, чтобы называть его своим братом.

… Но потом все пошло по спирали вниз.

Однажды утром я вошел в наш класс, как и в любой другой день, но когда Фу Вэй поднял голову и увидел меня, индекс его настроения изменился — он стал розовым. Перемена произошла беззвучно и неожиданно, застав меня врасплох; шокирующее и неловкое развитие событий.

Я впервые столкнулся с подобной ситуацией, и эта информация заставила меня повозиться несколько дней, в течение которых я холодно относился к Фу Вэю.

Мой друг не был глуп. Он быстро понял, что что-то случилось, и однажды после школы подошел ко мне, чтобы спросить, почему я избегаю его.

Разве ты не знаешь почему?

— Ты завел себе подружку? — спросил он меня.

Над его головой значение настроения было сплошным розовым, смешанным с начальными оттенками сердитого красного. Похоже, я ему действительно нравился. После минутного колебания я все же решил откровенно поговорить с ним.

— Фу Вэй, я тебе нравлюсь? — не давая ему времени ответить, я продолжил, — Если это так, то… мы можем попробовать.

В то время я уже чувствовал, что в любом случае буду встречаться с парнем. Не так уж плохо, если это будет Фу Вэй. Ведь мы уже были знакомы друг с другом и хорошими друзьями. Переход от друзей к любовникам был бы естественным развитием.

Но в ту же секунду, как эти слова слетели с моих губ, лицо Фу Вэя помрачнело, и его настроение резко упало, красное смешалось с черным.

— О чем ты говоришь? Да как я могу увлекаться мужчинами? — его лицо покраснело от гнева, когда он яростно опроверг мое предположение.

А я не ожидал, что самой большой проблемой здесь будет тот факт, что он не испытывал сексуального влечения к мужчинам.

— Ты… Я тебе действительно не нравлюсь? — я был немного озадачен и ненадолго погрузился в раздумья. Если не сверхъестественные силы здесь замешаны, то в явные проблемы с головой. Я поспешно объяснил: — Но твой цвет явно изменился…

— Юй Мянь, какой же ты урод, — Фу Вэй пристально посмотрел на меня, как на диковинку, и с этими словами, которые пронзили меня, как ножи, он ушел.

С тех пор он начал избегать меня и вообще перестал со мной общаться. В классе ходили слухи, что я влюбился в Фу Вэя, признался, получил отказ, и поэтому мы больше не были друзьями.

Что ж, они сделали правильный вывод, но события, приведшие к этому исходу, были ошибочными.

С самого начала я не был склонен к общению, поэтому после того, как я потерял Фу Вэя, который был моим единственным другом, я стал невидимым в классе, и люди либо избегали меня, либо смотрели на меня свысока.

Если бы это были только разговоры за моей спиной, или презрительные взгляды, бросаемые на меня издалека, или осуждение, которое происходило, когда я не смотрел, это было бы прекрасно, потому что эти вещи не влияли на мою жизнь. Но моя синестезия сделала так, что в ту секунду, когда я каждый день проходил через школьные ворота, меня постоянно бомбардировали всевозможными формами злобы со всех сторон, и это раздражало.

Последние два года в средней школе должны были быть приятными, но они превратились в неприятные воспоминания. Несмотря на то, что я никогда не испытывал желания быть любимым и популярным, и никогда не заботился о том, что другие думают обо мне, я также ненавидел быть постоянным объектом обвинений или конфронтации.

Потребовалось покинуть город после окончания школы и переехать на остров Цинмэй, чтобы удушье, накапливаемое годами, начало рассеиваться.

Когда появились результаты вступительных экзаменов в колледж, классный групповой чат начал активно общаться, мои одноклассники спрашивали друг друга, какие у них оценки, строили планы на каникулы… Но я просто вышел из группы одним щелчком мыши, и в процессе занес всех в черный список.

. . . . . .

— Значит, они возненавидели тебя из-за твоей сексуальной ориентации?

В сумрачной атмосфере склада запах пыли проникал в мои ноздри, и медленный, неторопливый голос Янь Куншаня доносился до моих ушей.

— Ага, — я медленно кивнул.

— Это хорошо.

Что? Я поднял глаза, ничего не понимая.

Янь Куншань прислонился спиной к полке, скрестив руки на груди.

— Быть любимым такими людьми — это не то, чему стоит радоваться. Пресечь все в зародыше с самого начала — неплохая идея.

— Ты не находишь меня отвратительным? — страх и трепет одолели мои чувства, когда я выпалил этот вопрос. Я боялся, что он будет таким же, как мои одноклассники, казалось бы, принимая на поверхности, в то же время рассматривая меня как урода внутри. Предвкушение переполнило мои чувства; я хотел, чтобы он думал, что я нормальный от всего сердца, искренне и без фальшивых банальностей.

— Нет, — он ответил мне без колебаний, его глаза были спокойны и лишены предубеждения.

Самое главное, что он действительно говорил правду.

До этого момента я был просто одержим его красотой и телом — можно сказать, моя влюбленность в него проистекала из всего, чем он обладал внешне. Но в этот момент я подчинился его гипнотическому внутреннему «я», влюбляясь в качество его характера.

Сунь Жуй оказалась права; Янь Куншань — это человек, который принадлежит к своему собственному классу, человек, который всегда кажется недосягаемым. Но, несмотря на это, а может быть, и благодаря этому, он соблазняет силой, перед которой невозможно устоять. Чем более недостижимым он казался, тем больше я хотел его. Даже если океан заполнит расстояние между нами, я не сдамся.

Он мне нравился, но я также знал, что он может не влюбиться в меня. Но все в порядке, потому что, хотя свидание, вероятно, еще не записано в книгах, поцеловать его вполне возможно.

Губы Янь Куншаня тонкие сверху и более пухлые снизу, они практически созданы для поцелуев…

Мой взгляд останавливается на его губах, и я бессознательно начинаю фантазировать о поцелуе. Как раз в тот момент, когда наши губы вот-вот встретятся, я резко возвращаюсь в настоящее. Мое лицо горит.

— … Спасибо, — от смущения мой голос звучал так тихо, сто казалось, будто рядом жужжит комар.

Он подошел ко мне и положил руку мне на голову.

— Когда ты доживешь до моего возраста, ты поймешь, что все это не имеет значения, — произнес он, наклоняясь, чтобы заглянуть мне в глаза, словно проверяя, все ли со мной в порядке.

Он стоял ко мне слишком близко, так близко, что запах сигарет, исходящий от него, проник мне в нос, вызывая желание чихнуть.… что полностью испортило бы момент, поэтому я отчаянно сдерживал чихание, пока слезы не начали собираться в моих глазах.

Вот только Янь Куншань увидел мои слезы и, кажется, неправильно понял ситуацию, потому что он протянул руку и вытер слезу, которая образовалась в уголке одного из моих глаз, начиная говорить так, словно с ним было что-то схожее. С пониманием…

— Зачем плакать? Они не стоят того, чтобы из-за них расстраиваться.

Думаю, они не стоят того, чтобы я расстраивался из-за них, но ты определенно стоишь того, чтобы поддаться искушению.

Грубый, мозолистый палец коснулся нежной кожи под моими глазами, оставляя ощущение безболезненного покалывания. Я контролировал себя, удерживаясь от желания броситься вперед, и вместо этого закрыл глаза. Жидкость, скопившаяся в моих глазах, никуда не делась и стекла вниз.

— Я… Нет, я не расстроен. Я просто был поражен их внезапным появлением, — ответил я слегка гнусавым голосом.

Янь Куншань отстранился и ответил:

— Оставайся пока здесь. Я выйду и посмотрю, там ли они еще.

Я кивнул и отодвинулся в сторону, чтобы он мог выйти из склада.

В ту же секунду, как открылась дверь, я услышал громкий юношеский смех. Фу Вэй и его друзья все еще не ушли; на самом деле группа стала вести себя еще громче.

— Клиенты, вы не могли бы общаться потише? — Янь Куншань не слишком повысил голос, но его тон был неумолим. Громкие разговоры немедленно смолкли.

Я медленно закрыл дверь склада так, чтобы оставалась небольшая щель, через которую можно было наблюдать за происходящим.

— А? Какого черта? Вы пытаетесь вести бизнес, но не позволяете своим клиентам даже поговорить?

— Да, мы же не кричим.

— Это книжный магазин, — вмешался Янь Куншань. — Если хотите поговорить, можете пойти на рынок и уже там поговорить по душам. Если вы не собираетесь покупать книги, то, пожалуйста, уходите.

В его словах не было и намека на какой-либо диалект, а голос —  приятен на слух, но почему-то он говорил нарочито и почти лениво… так сексуально.

— Что ты за владелец магазина, который гоняет собственных покупателей?

— Ты думаешь, мы хотим покупать эти старые, поношенные вещи, которые ты продаешь?

Очевидно, выговоры Янь Куншаня разозлили группу. И вдруг среди громких жалоб раздался голос Фу Вэя. Удивительно, но он извинялся.

— Нам очень жаль, — затем он пробормотал своим друзьям: — Пошли. И хватит кричать.

Вот таким человеком был Фу Вэй. Вы думаете, что он извиняется, потому что ему жаль, но на самом деле ему не нравится быть в центре обвинения. Для него нет ничего важнее его гордости.

Публичная лекция в окружении спорящих друзей была, должно быть, унизительна для него.

Двери магазина открылись, и мои старые знакомые вышли, оставив после себя два едких замечания:

— Я никогда сюда не вернусь!

— Дрянной книжный магазин!

Когда в магазине снова воцарились тишина и покой, я открыл дверь склада и с тревогой душе вышел. Снаружи Фу Вэй и его группа уже давно ушли.

Слава богу.

Не то чтобы встреча с ними убила бы меня, но иногда ты просто предпочитаешь не подвергать себя ненужному отвращению.

Когда пришло время обеда, я ждал, пока вокруг никого не окажется, чтобы схватить яблоко для Янь Куншаня, и, кажется, в миллионный раз скзать ему «спасибо». Снова.

Он медленно пережевывал пищу и, проглотив кусок, засунул палочки в рис и протянул руку, чтобы принять мое «подношение».

— Ты, кажется, всегда меня благодаришь, — заметил он, откусывая яблоко.

Его жемчужно-белые зубы впивались в мякоть плода. Ясно, насколько он был восхитителен, судя по хрустящему звуку, который он издавал.

— Потому что ты всегда мне помогаешь, — мой рот буквально истекал слюной; я торопливо схватил яблоко для себя и начал тихонько тереть его.

Губы Янь Куншаня слегка искривились — я почти не заметил, но его настроение внезапно поднялось. Можно было с уверенностью предположить, что он улыбался.

. . . . . .

Дядя Чжан и его семья из соседнего дома возвращались домой, и после ужина дедушка поспешил к ним выпить и поболтать.

Я лежал на плетеной циновке на полу, ворочаясь и считая часы. Когда пробило восемь, я поднялся и выскочил за дверь. Я добрался до ворот Янь Куншаня, совершенно запыхавшись, и заставил себя остановиться и вдохнуть немного кислорода, прежде чем продолжить.

Когда я заходил за ворота, окно, выходящее на передний двор, светилось изнутри. Сквозь белые кружевные занавески двигался силуэт человека, туманный и красивый.

В летние вечера на острове темнота наступала довольно поздно. Хотя уже восемь, в небе все еще был намек на свет.

Часто мне казалось, что днем остров похож на трудоголика. Когда наступает время ночи, он медлит и тянет время, отказываясь уходить до последней минуты. Каждая секунда дня наполнена жарой и оживленным шумом. Напротив, вечера на острове были тихими и безмятежными. Ночь спускалась беззвучно и уходила беззвучно, не амбициозно и лениво.

Я позвонил в дверь и терпеливо принялся ждать, лениво сцепив руки за спиной. Мгновение спустя замок щелкнул, и теплый желтый свет залил крыльцо.

Я поднял глаза и улыбнулся мужчине в дверях.

— Извини, что снова беспокою тебя сегодня

Глава 8. Не стоит лезть в дела, которые тебя не касаются

Мои отношения с Янь Куншанем не сильно изменились после того, как я признался ему в своей сексуальной ориентации. Он обращался со мной так же, как всегда, без предубеждений и малейших опасений. Это было приятно. Это заставляло меня чувствовать себя непринужденно.

Детский сад Янь Ваньцю находился в пяти минутах езды от книжного магазина, также расположенного на улице Наньпу. Каждый день, когда магазин закрывался в пять, Янь Куншань приезжал за ней. Поскольку мы были соседями, я ездил на машине вместе с ним, чтобы не просыпаться слишком рано по утрам и не вызывать такси — и я уже который раз замечал, как Вэнь Ин завидовал моему положению.

После пяти снаружи детского сада толпились родители. Поскольку на острове не было ни корпораций, ни небоскребов для белых воротничков, большинство людей заканчивали работу примерно в половине пятого и небрежно ехали на велосипеде в школу, чтобы забрать своих детей.

Янь Куншань припарковал машину на обочине и спокойно начал ждать, когда выйдет Янь Ваньцю.

Летняя гавайская народная музыка гремела из радио, спонтанно вызывая в моей голове образ местных жителей острова, танцующих на песчаных пляжах, размахивая руками. Янь Куншань постукивал указательным пальцем по рулю в такт, и рядом с ним на пассажирском сиденье мое тело тоже слегка покачивалось под ритм музыки.

Маленькие дошкольники в ярко-желтых шляпах вышли рука об руку один за другим под присмотром воспитателей к своим родителями.

Я не отрывал глаз от школьных ворот в поисках Янь Ваньцю. Она часто выходила медленнее, чем другие дети, вероятно, из-за ее уникальной ситуации. Нам часто приходилось ждать, пока фасад школы опустеет, прежде чем увидеть, как она шагает в центре внимания.

— Она еще не вышла? — спросил Янь Куншань из-за моей спины.

— Пока нет.

Затем внезапно атмосфера в машине изменилась. Это трудно описать, почти как если бы температура поднялась и стало еще жарче.

Я нерешительно обернулся. Лицо Янь Куншаня потемнело, а его тело заметно напряглось. Он напоминал льва, готового к нападению, на чью территорию зашли.

Мы были не так давно знакомы, но я впервые видел, чтобы его индекс настроения был таким красным. Проследив за направлением его взгляда, я быстро заметил молодого человека в темных очках, стоящего перед входом в сад. Его западный наряд выделял его среди небрежно одетых местных жителей острова.

На вид мужчине было чуть за тридцать, он был среднего телосложения, и в нем чувствовалась какая-то настойчивость. Время от времени он заглядывал в школьные ворота, по-видимому, тоже ожидая своего ребенка, чтобы забрать его.

— Оставайся на месте и не двигайся, — произнес Янь Куншань, прежде чем открыть дверцу машины, его глаза были все еще сосредоточены на таинственном человеке в темных очках вдалеке, — Я сейчас вернусь.

Он был так зол… он же не собирался затевать драку, да?

Я с тревогой смотрел, как он обошел машину спереди и перешел улицу. Множество людей толпилось вокруг и у каждого имелся индекс настроения, плавающий над головой; поскольку у меня не было возможности фильтровать числа, сцена передо мной стояла немного хаотичная. К счастью, рост Янь Куншаня и в настоящее время ненормальный цвет настроения заставили его выделяться.

Застряв в маленьком пространстве машины, мои нервы взяли верх, и я начал тревожно говорить сам с собой, действуя так, как будто я в прямом эфире транслирую ситуацию, разворачивающуюся передо мной.

— Папа, кажется, злится, краснота его индекса настроения зашкаливает. Человек в очках не кажется злым, но он выглядит подавленным. Хм? Она посинела? Его индекс настроения такой синий, даже смурфы бы ему позавидовали. Что же такого сказал папа, что так его расстроило?

Трудно объяснить, что происходило, основываясь только на показателях настроения двух мужчин, и чем больше я наблюдал, тем больше запутывался.

В конце концов, после долгого разговора, человек в темных очках ушел с опущенной головой, цифры над его головой плавали депрессивно-синие. Янь Куншань наблюдал за ним, дожидаясь, пока тот окончательно не уйдет, прежде чем вернуться к машине.

Дверь захлопнулась, и он, откинувшись на спинку сиденья, ничего объяснять не стал. Он словно был окутан слоем льда, от его тела исходит холодный воздух.

Гавайская народная музыка все еще звучала по радио, но атмосфера уже стояла не такая веселая.

Я откинулся на спинку сиденья, слегка потрясенный.

У Янь Куншаня были самые целуемые губы, но в то же время, когда они недовольно опустились вниз, он стал холодным и отстраненным.

Если бы не тот факт, что я знал источник его раздражительного состояния, мне было бы совершенно не по себе.

— Гм… Так это был твой знакомый? — я осторожно поднял эту тему, стараясь говорить легко и непринужденно.

Мужчина рядом со мной смотрел в пространство и, кажется, не слышал меня.

Я не знаю, что у него было на уме, но что бы это ни было, его индекс настроения становилсявсе краснее, и число тоже продолжало падать.

— Т-ты в порядке? — я с опаской протянул руку.

Мои пальцы становились на дюйм ближе и ближе к его плечу, и как раз в тот момент, когда они собирались приземлиться, Янь Куншань схватил меня за запястье и посмотрел прямо на меня.

Я неловко выкрутил руку, холод в его глазах потряс меня до глубины души.

— Не стоит лезь в дела, которые тебя не касаются, малыш, — он отпустил мою руку.

Сама его сила сделала меня белой, как простыня. На моей коже то появлялись, то исчезали слабые красные пятна.

— …Ладно, — я потер запястье, поворачиваясь в кресле, чтобы увеличить расстояние между нами.

Не то чтобы я пытался нарушить его личную жизнь, но зачем ему быть таким злым?

Держи это при себе, я думаю. Я даже не хочу знать. Раздраженный, я демонстративно смотрел в окно и игнорировал его.

Как и ожидалось, Янь Ваньцю вышла следом за всеми своими одноклассниками, воспитательница с одной стороны от нее, и маленький мальчик — с другой. Маленького мальчика быстро забрала мать, и после того, как дети обменялись прощальными словами, учительница подошла с Янь Ваньцю к машине.

Янь Куншань открыл ей дверь. Устраиваясь в кресле, учительница начала информировать его об успеваемости девочки.

— В последнее время Цюцю стала гораздо послушнее. Она хорошо спит во время сна и не так разборчива в еде.

— Спасибо, госпожа Чжао.

— Нет проблем.

В очках в проволочной оправе госпожа Чжао выглядела нежной и элегантной, а ее щеки пылали, когда она говорила с Янь Куншанем.

Он ей тоже нравился. И когда дело доходило до пола в этом отношении, она одерживалп верх.

Я отвел взгляд и откинулся на спинку стула, дуясь еще больше.

Помахав на прощание госпоже Чжао, Янь Куншань завел машину, и мы, наконец, тронулись.

— А-Шань, ты нравишься госпоже Чжао.

— Чепуха.

Янь Куншань маневрировал автомобилем на перекрестке. В его голосе нет было удивления, но и особой радости тоже.

— В самом деле? Она даже спросила меня сегодня, есть ли у тебя девушка.

Я не мог удержаться, чтобы не обернуться и посмотреть на Янь Ваньцю, желая спросить ее, как она ответила, но в то же время я боялся, что Янь Куншань подумает, будто я снова не лезу не в свое дело, поэтому после минутного колебания я решил ничего не говорить.

Тем не менее, девочка, кажется, почувствовала вопрос в моих глазах.

— Я сказала ей, что А-Шань слишком разборчив и до сих пор не нашел себе пару. А также рассказала ей, какие девушки ему нравятся.

— Янь Ваньцю, — голос Янь Куншаня звучал низко, и по его тону и тому, что он назвал ее полное имя, ясно объяснило, что он недоволен тем, что она так много сказала.

Я поднял взгляд; его индекс настроения был все еще чрезвычайно красный.

Кто этот человек и почему он так разозлил его?

— Что? Это не значит, что я ошибаюсь, — беззаботно парировала Янь Ваньцю. Ее смелость немного пугала меня. — А-Шань любит девушек, которые крупнее его, и сексуальны, и очень взрослые, и у них длинные волосы.

С каждым ее описанием мое сердце замирало все глубже. К концу, я думаю, оно разбилось.

Почему идеальный тип Янь Куншаня звучит как полная противоположность мне?

В глубине моего сердца маленький воробей начал метаться в истерике, крича мне, чтобы я не сдавался и старался еще больше. Но, кроме последней вещи, о которой упоминала Янь Ваньцю, все остальные характеристики полностью выходили за рамки моих возможностей.

Меня ранили, мое настроение упало. Когда Янь Куншань припарковал машину во дворе, я вышел, не сказав ни слова, за исключением тихого «до свидания» Янь Ваньцю. Я не смотрел на него, направляясь прямо к дому, как призрак.

За ужином дедушка заметил, что я мало ем и бледен, поэтому он решил, что я простудился, и отпустил меня спать, позволив не мыть посуду.

Комната, в которой я спал, когда-то принадлежала отцу. После того как он женился, она служила мне спальней, когда мы всей семьей приезжали на остров. Несмотря на то, что теперь это моя постоянная спальня, я все еще не мог выносить жару, лежа здесь в постели, и ненавидел ее за то, что она находилась так далеко от электрического вентилятора. Часто мне приходилось прибегать к тому, чтобы лежать на бамбуковой циновке на полу.

Внизу из-за дедушкиной глухоты телевизор гремел на полную громкость. Даже лежа на полу в своей комнате, я слышал звуки выстрелов из телевизора внизу.

Он хотел, чтобы я лег пораньше, но разве я могу заснуть под такой-то шум?

Я некоторое время смотрел в потолок, прежде чем перевернуться, чтобы получить свой телефон и обновить свой статус в социальных сетях.

[Сколько времени мне понадобится, чтобы отрастить волосы до плеч?]

Нетизен А: Я думал, ты мальчик?

Нетизен Б: Ух ты, симпатичная у тебя голова (извини, не по теме). Я имею в виду, почему ты вдруг захотел длинные волосы? Мянь-Мянь, ты отлично выглядишь с короткими волосами. Длинные волосы — это огромный труд и тяжелый уход.

Нетизен В: Зависит от твоей естественной скорости роста волос, но я думаю, что по крайней мере полгода.

Полгода…

Я лежал на коврике, как зомби, совершенно безнадежный. Через два месяца я уезжаю в университет. А когда начнется военная подготовка и нам придется жить в общежитии, я даже не знаю, когда вернусь. Полгода… за это время будет уже слишком поздно, не так ли?

. . . . . .

Посреди ночи меня разбудили звуки спора двух мужчин.

— Убирайся, не заставляй меня повторяться.

— Ты не можешь отобрать у меня право–

— У тебя нет прав!

Пока я на ощупь выбирался из тумана сна, спор продолжался на более низкой громкости, как будто мужчины внезапно поняли, что беспокоить соседей — плохая идея.

Я поднялся с пола, протирая глаза, и направился к окну, чтобы выглянуть наружу.

В соседнем дворе мужчина в темных очках и Янь Куншань злобно спорили. Один человек стоял за воротами, а другой — за ними.

Без солнцезащитных очков нетрудно было заметить, что таинственный мужчина красив, хотя и немного полный, может из-за долгих лет сидячей работы за письменным столом.

Его тон был сердечным по отношению к Янь Куншаню, и он, кажется, почти умолял:

— Я просто хочу увидеть ее один раз, только один взгляд…

Пока он говорил, его индекс настроения снова начал окрашиваться в синий. Очевидно, тот, кого он хотел видеть, причинял ему горе.

Человеческие эмоции сложны и тонки; до сих пор бывают случаи, когда я не могу понять, когда то, что я вижу, не соотносится с реальностью.

Например, я явно нравился Фу Вэю, но он сказал, что нет; или человек, стоящий сейчас у двора Янь Куншаня, который, казалось бы, отчаянно хочет увидеть «ее», несмотря на горе, которое она приносит ему.

— Нет, — Янь Куншань стоял перед мужчиной, как гора, преграждая ему путь. Он тыкал пальцем в припаркованный сбоку «Бенц», — Убирайся отсюда и не показывайся мне больше, иначе я вызову полицию.

Мужчина, явно раздосадованный настойчивым отказом Янь Куншаня, но не способный физически справиться с ним, не имел другого выбора, кроме как уйти, пусть и неохотно.

«Бенц» завелся, а затем уехал вдаль. Бой был окончен.

Я почувствовал страшную усталость, начиная зевать. Когда Янь Куншань вернулся в свой дом, я откатился обратно на свою циновку, чтобы попытаться заснуть.

Когда я снова открыл глаза, комната была освещена солнечным светом. Мне сразу стало ясно, что сейчас не может быть и восьми утра.

Я бросился к окну. Машины Янь Куншаня во дворе не оказалось.

Он не дождался меня и не пришел, чтобы позвать...

Неужели он отбросил меня подальше, потому что был зол на меня?

— Я предоставляю неоплачиваемую рабочую силу, а он даже этого не хочет?.. — я соскользнул по стене в сидячее положение и раздраженно обнял колени

Глава 9. Не хочешь?

В доме тихо. Дедушки не было дома, наверное, пошел за продуктами.

Я был так голоден, что у меня заболел живот, поэтому я подошел к кастрюле, где дедушка держал чайные яйца, которые он продавал, и проглотил сразу две штуки.

После этого я лег, растянувшись на диване, просматривая комментарии, оставленные на вчерашнем посте в социальных сетях. Многие люди оставляли хорошие идеи, но кто знал, что всего за одну ночь мое сердце будет разбито?

Жизнь может быть такой непостоянной.

Я положил телефон, тяжело вздохнув. В этот момент за окном раздался громкий шум, как будто что-то упало.

Я вскочил и выбежал на улицу с телефоном в руке. Шест, на котором дедушка обычно вешал соленую рыбу, опрокинулся. Посреди крушения я обнаружил маленькую трехцветную кошку со свисающей изо рта рыбкой. Кошка, готовая бежать, остановилась, услышав мой приход; наши глаза встретились.

Я стоял неподвижно, она тоже.

Кошка выглядела уморительно, поэтому я молча поднял телефон и сделал несколько снимков. Пока я просматривал сделанные фотографии, тишину нарушил звук громко тормозящего за пределами двора мотоцикла. Мгновение спустя вошел дедушка со своим маленьким «Королем черепах».

. . . . . .

Когда я впервые приехал на остров и дедушка сказал, что заедет за мной, я предположил, что он приедет на пирс на общественном транспорте, но когда я сошел с парома, передо мной стоял неуклюжий ярко-розовый мотоцикл.

— Садись, — дедушка махнул большим пальцем назад, указывая на сиденье позади себя.

Если бы не тот факт, что он почти не изменился и остался все тем же стариком, который любил носить цветочные рубашки с принтом и большие парусиновые шорты, я бы его даже не узнал.

Мотоцикл набрал обороты, хаотично взлетая благодаря безумным навыкам вождения дедушки. Одной рукой я крепко вцепился в свой багаж, а другой – в дедушку. Жаркий полуденный океанский воздух острова хлестал меня по лицу так сильно, что я не мог держать глаза открытыми.

— Дедушка, зачем ты купил розовый мотоцикл? — прокричал я ему в ухо, глотая воздух ртом.

— А? Мотоцикл? Твоя бабушка хотела избавиться от него, поэтому я взял его. Он отлично работает, и цвет идеальный, — сказал дедушка. — Только название странное. Он называется «Король черепах» или что-то в этом роде.

. . . . . .

Дедушка часто использовал «Короля Черепах», чтобы пойти на рынок или выполнить поручения по острову, а иногда, чтобы навестить бабушку. Это был удобный способ передвижения, но из-за того, что дедушка такой старый, я всегда волновался, когда он ездил на нем. Я сотни раз говорил ему, чтобы он надевал шлем и ехал медленнее, даже если вокруг никого нет, но он никогда меня не слушал.

— Ах ты, чертова кошка, опять украла мою рыбу! — как только он заметил кошку, несущую в зубах его рыбу, он бросился в погоню на своем розовом мотоцикле.

Правда, кошка оказалась гораздо проворнее на своих четырех лапах, и она легко перепрыгнула через цветочную изгородь, оставляя дедушку зло хвататься за воздух над забором.

— Вор! Ах ты, вор кошачий! Крадет мою рыбу каждый чертов день! — кричал он, подпрыгивая и тщетно бросаясь вперед.

— Не обращай внимания, дедушка, — я поднял бамбуковый шест с земли и положил его обратно на подставку.

Он затопал ногами в отчаянии, затем ушел, чтобы взять только что купленные продукты с мотоцикла. Я помог ему нести немного, и мы вернулись в дом.

Когда я закончил укладывать замороженные продукты в морозилку и закрыл дверцу холодильника, я повернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть дедушку, несущего миску с водой. Вернувшись, он заметил, что я подозрительно смотрю на него, и отвернулся.

— Наша рыба такая соленая, что если съесть ее всю, то глупая кошка, вероятно, вернется и будет искать воду. Я налил ему немного ледяной воды, так что она… так что это вызовет у нее диарею!

Я: …

Мягкотелый. Ты же просто разбрасываешься словами.

На обед дедушка приготовит два простых блюда — мясо и овощи, на гарнир как обычно шел рис. После этого я помог прибраться на столе, а затем начал мыть посуду.

— Мянь-Мянь, тебе уже лучше? — дедушка стоял рядом со мной, ковыряя в зубах зубочисткой.

Я на секунду остановился, чтобы вымыть посуду, сбитый с толку, но потом понял.

— Да, намного лучше, — спокойно кивнул я.

— Не дави на себя слишком сильно, если тебе все еще плохо, я пойду скажу нашему соседу, что тебе нужно больше времени отдохнуть.

— Больше времени? — удивленно спросил я.

— А? Чего говоришь? — дедушка не услышал меня, наклонив ухо в мою сторону.

— Ты попросил для меня отгул? — повторил я, на этот раз громче.

Он услышал меня и кивнул.

— Да, поскольку ты не проснулся утром, я забеспокоился, что ты заболел, и попросил А-Шаня дать тебе выходной.

Так это значит… Янь Куншань бросил меня не потому, что был зол, а потому, что дедушка попросил его дать мне выходной?

Я не был готов к тому счастью, которое внезапно пронзило мое тело. Всепоглощающая радость закружилась в моей груди, и хотя мои руки были покрыты мыльным средством, я вскочил, чтобы обнять дедушку за шею.

— Спасибо, дедушка! Я люблю тебя больше всех! — громко заявил я ему в ухо.

Дедушка оказался совершенно ошеломлен моим внезапным проявлением привязанности, но хлопнул меня по спине и рассмеялся, говоря:

— Я тоже тебя люблю, я тоже тебя люблю!

Вся моя меланхолия испарилась с открытием, что все это было недоразумением, пламя страсти разгорелось в моем сердце. Я молниеносно закончил мыть посуду, одолжил дедушкин мотоцикл и поехал в сторону Тяньци, где хранились книги о ярко-розовом «Короле Черепах».

Послеполуденное солнце испепеляло жаром и палило, заставляя всех искать укрытия внутри. В результате книжный магазин оказался переполнен, когда я туда пришел. Когда я вошел, Вэнь Ин даже не заметил меня за обслуживанием клиентов.

Вокруг магазина не было никаких признаков Янь Куншаня. Я подбежал к кассе, чтобы поприветствовать Вэнь Ина.

— Юй Мянь, разве ты не просил выходной? Почему ты здесь? — удивленно спросил он. — Тебе уже лучше?

— Да, ничего особенного, — почесав нос, ответил я. — Просто… возможно, тепловой удар хватил.

Я оставил его работать и ушел в комнату отдыха, чтобы переодеться. Я надел фартук и только собрался закрыть дверцу шкафчика, как кто-то вошел в комнату.

Вэнь Ин сейчас был занят снаружи, и здесь работали только три человека, так что если это не он, то оставался только один вариант…

Я крепче сжал дверцу шкафчика, немного растерянный и не зная, что делать. Должен ли я выйти вот так? И что мне сказать, когда я столкнусь с ним? Поздороваться и сделать вид, что ничего не произошло?

Время тикало, пока я обдумывал свои варианты, и Янь Куншань становился все ближе и ближе.

В конце ряда шкафчиков на полу появилась длинная тень человека; я нервно сглотнул, медленно закрывая дверцу шкафчика. В следующую секунду из-за угла показалась высокая фигура Янь Куншаня.

При виде меня он почти не изменился в лице. Все, что он сделал, это быстро оглянулсяся, прежде чем открыть свой шкафчик.

Так отчужденно…

Я бросил быстрый взгляд на его индекс настроения. Он был нейтральным, а число стабильным. По крайней мере, он не злился из-за вчерашнего.

Я с облегчением выдохнул.

— Я думал, ты сегодня не придешь.

Он достал телефон из шкафчика и уставился в него, пока говорил.

Не зная, куда деть свои руки, я сунул их в карманы фартука.

— Ты сказал, что перерывы запрещены, — ответил я, уставившись в землю.

Он больше ничего не ответил, просто закрыл шкафчик и ушел. Я в замешательстве поднял глаза.

Какого черта? Он ушел, сказав всего несколько фраз? Неужели он все еще злился на меня?

Я предположил, что он ушел, поэтому, поджимая губы, пошел по его следам, но только я достиг угла, почти врезался в Янь Куншаня — очевидно, он решил вернуться.

— Осторожнее, — он схватил меня за плечи, чтобы я не упал.

Здесь не было кондиционера, только вертикальный вентилятор, охлаждающий комнату, но из-за того, что холодный воздух проникал через щели в двери, было обычно не слишком жарко, и мы не потели, если не несли тяжелые коробки с вещами.

Очень странно, что в этот момент вся моя спина взмокла, хотя я не носил тяжелых книг и не участвовал в напряженной деятельности. В тот момент, когда Янь Куншань схватил меня за плечи, вся кровь в моем теле поднялась вверх к лицу и шее, горячая и зудящая.

— Спасибо, — я опустил лицо, пытаясь собраться с мыслями и снизить температуру тела.

Янь Куншань отвел руки. Он больше ничего не говорил — просто спокойно стоял передо мной, преграждая мне путь, не говоря ни слова и не двигаясь.

Это немного сбивало с толку.

Я не смог удержаться, чтобы не взглянуть на него украдкой. Он смотрел на меня сверху вниз. Когда наши взгляды встретились, я быстро опустил глаза, боясь смотреть на него дальше. Мое сердце тревожно забилось.

Почему он молчит? Он… он хочет уволить меня, но слишком смущен, чтобы сказать это? Этого не может быть, верно? Я имею в виду, что мы соседи. Даже если он не заботился обо мне, он все равно должен был заботиться о дедушке.

Не говоря уже о том, что я даже ничего не сделал…

Мысли все еще проносились в моей голове, когда в поле зрения появилась большая рука с маленьким круглым яблоком. Плод был красно-желтый и пухлый, восхитительно напоминающий большую вишню.

— Вчера я был в плохом настроении, поэтому был немного резок, — наконец заговорил Янь Куншань, доказывая мне, насколько ошибочны были мои мысли. — Не принимай это близко к сердцу.

Я посмотрел на яблоко, потом на него.

— …это для меня? — неуверенно произнес я.

Был ли это дар извинения?

— Не хочешь? — спросил он с небольшим намеком на смех.

Он сделал движение, чтобы забрать яблоко, но я протянул обе руки и выхватил его у него, прижимая к груди. Меня даже не волновало, серьезно он сказал или нет.

— Я… я буду!

Он тихо засмеялся и положил руку мне на макушку, взъерошивая волосы и оставляя их в беспорядке.

— Если тебе плохо, иди домой и отдохни. Не дави на себя.

Я протянул руку, чтобы пригладить волосы, виновато комментируя:

— Я в порядке, не волнуйся.

После такого искреннего обращения дедушки и Янь Куншаня по поводу моего здоровья я чувствовал себя виноватым в том, что на самом деле причина, по которой я не проснулся утром, заключалась в том, что мой будильник не зазвонил.

По-видимому, Янь Куншаню моя растрепанность показалась забавной, потому что после того, как я расправил волосы, он снова их взъерошил. Я раздраженно посмотрел на него, но увидел, что его индекс настроения внезапно поднялся на несколько пунктов, заставляя меня задуматься, не попал ли он в какой-то странный излом.

— Ты можешь… — перестать тереть мне голову?

Если он продолжит в том же духе, не только мои волосы, но и кое-что еще в другой части меня встанет дыбом.

Но я не закончил фразу, потому что телефон Янь Куншаня вдруг зазвонил из кармана фартука. Он вынял его, тут же напряженно нахмурившись. Индекс его настроения упал на двадцать пунктов. Если бы это был фондовый рынок, у инвесторов случались бы сердечные приступы.

— Тетя… — Янь Куншань взял трубку и отошел в угол.

Когда он проходил мимо меня, из его телефона доносился взволнованный женский голос, разражающийся тирадой. Индекс настроения Янь Куншаня медленно начал краснеть, но его голос был ровен, когда он говорил:

— Цюцю не нуждается в его заботе, пожалуйста, перестань рассказывать ему о нас. Подумай о моей сестре, она больше не хочет иметь ничего общего с Дин Байчжоу.

Мне было неудобно подслушивать этот разговор, поэтому я ушел в столовую и принялся жевать яблоко.

Я мог с уверенностью предположить, что этот телефонный звонок был связан с человеком в темных очках, которого я видел вчера. Я смутно помнил о человеке, появившемся перед домом Янь Куншаня накануне вечером, и двух мужчин, вступивших в горячий спор. Если я правильно помнил, Янь Куншань чуть не вызвал полицию.

Несмотря ни на что, думал я, идти в чей-то дом посреди ночи просто жутко. И тут мне вдруг пришло в голову, что впервые я увидел этого человека прямо перед детским садом Янь Ваньцю. Этот парень же не педофил, да?

Чем больше я думал об этом, тем больше мне казалось это возможным. Но, учитывая, что эта ситуация касалась Янь Ваньцю, это объясняло, почему Янь Куншань так яростно противился тому, чтобы кто-то сплетничал вокруг.

Телефонный звонок заставил его быть напряженным весь день, индекс его настроения стал совсем низким. Даже девушки, которые любили заходить в книжный магазин, чтобы получить возможность поговорить с ним, отступали и тихо уходил, едва увидев выражение его лица.

Мы закрыли магазин и заперли двери, когда наступило пять вечера. Вэнь Ин ехал домой на автобусе, поэтому он оставил нас у входа в магазин, чтобы дойти пешком до ближайшей автобусной станции. Янь Куншань и я обошли магазин по уединенной улочке, где были припаркованы наши транспорты.

— Тогда я ухожу, — я приехал сегодня сам и не мог поехать вместе с ним, а жаль.

— Тебе идет, — ответил он про мотоцикл. Он встал рядом со своей машиной, положив руку на дверную ручку, и впервые за весь день улыбнулся.

Его улыбка заставила мое сердце бешено забиться. Моя рука дернулась, случайно активируя газ, и я едва не вылетел с мотоцикла. Янь Куншань тут же нахмурился, велев мне быть осторожным.

Я послушно кивнул. Мое сердце все еще колотилось, и я был не уверен, что именно было причиной: испуг от звука мотора, или улыбка Янь Куншаня.

Я мчался на мотоцикле по узким улочкам и перекресткам острова и вдыхал воздух, что был наполнен сильным запахом риса, доносившимся из всех домов. Солнечный свет задерживался на горизонте, ветер наконец-то избавился от своего тепла. Все купалось в золотистом сиянии заката, превращаясь в сладости со вкусом апельсина.

      [Сяо Хуа сегодня снова пришла украсть рыбу. Если она будет продолжать в том же духе, то в конце концов облысеет.]

      Нетизен А: Она такая чудная! Ей нужно много есть, ха-ха-ха.

      Нетизен Б: Посмотрите внимательно, она выглядит беременной!

      Нетизен С: Ты прав, ноги у нее тощие, но живот такой круглый. Поздравляю, ОП. Ты станешь отцом!

Глава 10. Против норм

Дедушка попросил меня взять завтра выходной, сказав, что бабушка собирается в горы, чтобы отдать дань уважения своим сестрам. Дороги были скользкие и размытые, поэтому он не хотел, чтобы она ехала одна, и попросил меня взять ее с собой на «Короле Черепах». Я сразу же согласился и ответил дедушке, чтобы он оставил все на мне, заверяя его, что я позабочусь о том, чтобы поездка прошла гладко.

Когда наступило восемь вечера, я быстро пришел к дому Янь Куншаня, чтобы еще раз взволнованно попросить разрешения.

Раньше, когда он согласился позволить мне работать волонтером в книжном магазине, он сказал, что не разрешает просить отпуск, но в последнее время я, кажется, постоянно нарушал это правило, из-за чего чувствовал себя плохо.

— …вот в чем суть.

Янь Куншань сушил феном волосы Янь Ваньцю. Маленькая девочка сидела на стуле в белой хлопчатобумажной ночной рубашке и играла с кубиком Рубика. Она играла с кубиком довольно быстро, не до такой степени, чтобы удивляться, но для детсадовца она была довольно хороша. Я видел, что она играла не вслепую, а очень организованно пыталась собрать одинаковые цвета на одной стороне. Не то чтобы я общался со многими маленькими детьми, но мне интересно, все ли дети похожи на нее. Иногда трудно поверить, что ей пять лет; во многих отношениях она казалась слишком умной, слишком зрелой.

— Воскурение благовоний для ее сестер?

То, как Янь Куншань укладывал волосы девочки, напоминало то, как он взъерошил мои раньше. Наблюдая за тем, как он двигал голову Янь Ваньцю из стороны в сторону, я чуть не получил удар хлыстом.

— Мой дедушка говорит, что именно так устроена гробница предков старой девы. Поскольку сестры по гребешку никогда не выходят замуж и не имеют мужей или детей, когда они умирают, оставшиеся сестры по гребешку устраивают им похороны и зажигают для них благовония каждый год, — поскольку фен звучал громко, я подошел ближе к нему и продолжил:

— Бабушка — последняя сестра этого острова, так что завтра ей придется нести в гору кучу вещей.

Янь Куншань выключил фен и начал расчесывать вьющиеся сбоку волосы Янь Ваньцю.

— Тебе нужна помощь? — спросил он, глядя на меня.

Когда Янь Куншань не улыбался, его губы опускались вниз, и это придавало ему злой вид, но когда он был в хорошем настроении, его глаза становились особенно красивыми, как будто в его взгляде прятались маленькие крючки, которые постоянно впивались в самые нежные уголки чужого сердца.

Как бы мне ни хотелось проводить с ним больше времени, узнавать его лучше, развивать отношения, слишком странно было его просить приходить туда, чтобы зажечь благовония, и я был уверен, что он предложил это только из вежливости. Не говоря уже о том, что завтра праздник, а это значит, что книжный магазин будет занят. Если Вэнь Ина оставят одного, то он будет в бешенстве.

— Все в порядке, в этом нет необходимости, — я замахал руками. — Я и сам справлюсь.

Он не стал давить дальше, просто продолжил расчесывать волосы Янь Ваньцю. Когда он закончил, кубик Рубика в ее руке вернулся в свое первоначальное состояние.

— Я сделала это! — воскликнула она и, поднимая над собой кубик, словно Статуя Свободы, держащая факел.

— Поразительно! — я захлопал в ладоши.

Она обернулась и осмотрела на Янь Куншаня.

— Значит, я могу поиграть в видеоигры с Юй Мянем?

Ее слова едва дошли до меня, когда Янь Куншань взял у нее кубик, осматривая его со всех сторон. Наконец он повернулся ко мне с беспомощным выражением на лице.

— Я сказал ей, что если она сможет разгадать кубик Рубика, я позволю ей поиграть с тобой в игры целый час, — объяснил он, затем внезапно наклонился ближе и тихо добавил. — Я не ожидал, что она действительно решит эту проблему.

Он снова выпрямился.

— Извини, что беспокою, — заговорил он обычным голосом.

Как это могло меня беспокоить? Это прекрасная возможность продемонстрировать свои навыки!

— Ничего страшного, — поспешно ответил я. — Я тоже люблю играть.

Пока Янь Куншань поднимал девочку, я сильно тер горящее место на своем ухе, куда попало его дыхание. Мне всегда казалось, что он от природы обольстителен, но перед женщинами он вел себя сдержанно. Может быть, потому, что я мальчик, он был гораздо менее заторможен и казался сексуальным?

Янь Ваньцю и я играли до девяти. Поскольку на следующий день мне нужно было рано вставать, я поднялся, чтобы уйти после того, как мы закончили, но Янь Куншань, кажется, хотел поговорить со мной, потому что он попросил меня подождать его внизу. Он отнес Янь Ваньцю в ее спальню и через пару минут поспешил обратно.

— Я провожу тебя до дома, — сказал он, подходя ко мне.

Наши дома находились менее чем в двадцати метрах друг от друга. Раньше он всегда просто провожал меня до ворот, но сегодня, видимо, хотел проводить до самого дома.

Трудно сказать, что это такое. Всякий раз, когда мы взаимодействовали в непосредственной близости, между нами возникала напряженная, неоднозначная атмосфера… как будто мы пара, но нет. Индекс его настроения был чисто белый, без намека на желтый или розовый, что заставляло меня задуматься, не забегаю ли я вперед и не позволяю предвзятости затуманить мое суждение.

Он проводил меня до двери. Я достал свой серебряный ключ и колеблюсь, не зная, открыть ли дверь или нет, и если да, то пригласить ли его войти. Если и здесь да, то как я проведу его в свою комнату так, чтобы дедушка не увидел.

— Я знаю, что сказал, что ты не можешь взять отпуск, но, в конце концов, тебе никто не платит. Если ты почувствуешь, что нужен перерыв, просто попроси пару выходных дней, — голос Янь Куншаня прервал мои чрезвычайно извращенные фантазии. — Каждый день, когда ты работаешь в магазине, ты можешь брать две книги из моей библиотеки. До летних каникул еще много осталось, достаточно, чтобы одолжить книг на несколько месяцев. Так что не бойся просить отгул.

Я вздохнул. Конечно, я слишком много думал. Он хотел проводить меня домой только для того, чтобы объяснить мне преимущества моей работы. Я изо всех сил старался подавить свое разочарование.

— Ладно, если мне понадобится выходной — я попрошу.

Я попрощался с ним и зашел в дом. Дверь медленно закрылась, залитый лунным светом силуэт Янь Куншаня исчез в щели между дверью и косяком.

На следующее утро я встал и вышел из дома до семи, чтобы забрать бабушку. Она живла недалеко от дедушки, всего в десяти минутах ходьбы. Иногда она выгуливала свою собаку и смотрела несколько эпизодов по телевизору с дедушкой, прежде чем вернуться домой.

— Мянь-Мянь, большое спасибо за сегодняшний день, — бабушка ждала на обочине. Сегодня на ней была не ципао, а черное платье, серебристо-белые волосы были заколоты сзади заколкой. У ее ног — куча мешков, наполненных подношениями и свечами.

— Нет проблем, зачем быть со мной таким официальным? — я помог ей сложить сумки в большую корзину, установленную перед «Королем Черепах», затем подождал, пока она устроится позади меня и крепко обнимет меня за талию, прежде чем нажать на педали и отправиться на вершину холмов.

Остров Цинмэй был окружен горами и морем. Больше половины острова было покрыто горами. Говорят, что те, кто живет в горах, благословлены горными щедротами, а те, кто живет в воде, благословлены водными щедротами — Остров Цинмэй взял лучшее из обоих миров.

Первоначально на острове не было общественного кладбища. Местные жители были просто похоронены в горной почве; они верили в то, что должны покинуть мир такими, какими пришли. Десять лет назад правительство построило на острове специальное новое кладбище, чтобы продвигать новый метод захоронения — кремацию. Чтобы побудить местных жителей принять кремацию как ритуал погребения, громкие радиоприемники ревели по двенадцать часов в день по всему острову с одним сообщением: Прах к праху, пепел к пеплу, кремация приносит богатство и удачу массам.

Сунь Жуй рассказывала мне все это, пока мы бездельничали. Она сказала, что в течение этих двух месяцев лозунг так глубоко проникал в ее сознание, что она даже мечтала об этом — большая травма для маленького ребенка.

Я спросил ее, кто придумал этот лозунг, потому что он звучал так знакомо, и она сказала мне, что местным жителям острова было разрешено отправлять свои идеи правительству по почте. Они выбрали лучшую, и она с гордостью сообщила мне, что это поэтический вклад ее отца. Все единогласно проголосовали за его идею.

И именно поэтому это звучало так знакомо.

Проведя полчаса на «Короле черепах», мы с бабушкой добрались до подножия холма к югу от острова. Небольшая гора имела официальное название — «Фэнцзяшань», но из-за того, что на нем было так много круглых погребальных куполов, все в конечном итоге просто назвали его «Холм Баобао». Это как превратить крутого парня в милую маленькую штучку.

Я припарковал велосипед и взял сумки, а бабушка ушла вперед гибкими, грациозными шагами.

— В горах гораздо лучше! Мои легкие чувствуют себя намного лучше.

Холм был невысокий, но я держал много вещей, и подъем быстро заставил меня задыхаться.

 — Воздух на острове… на острове действительно намного лучше. Город такой пыльный, что даже кажется, будто листья на деревьях покрыты слоем пыли.

Бабушка в несколько шагов взбежала на вершину холма. Обернувшись, она крикнула мне сверху:

— Мянь-Мянь, тебе не хватает выносливости! Что это за мальчик, который начинает задыхаться только из-за этого крошечного похода?

Я стиснул зубы и бросился вверх по склону, взбираясь на три ступеньки за одну. Когда я, наконец, достигнул вершины, почувствовал, что мои колени вот-вот подогнутся.

Бабушка хлопнула по мне ладонью, чуть не заставляя меня пошатнуться.

— Ты должен быть похож на своего соседа, посмотри на его телосложение, видно, что он постоянно тренируется.

Нетрудно было догадаться, что она говорила о Янь Куншане.

Поставив сумки на пол, я упал на ближайший валун, чтобы отдышаться.

— Сомневаюсь, что когда-нибудь достигну его роста, — ответил я, смущаясь.

— Все в порядке, ты можешь использовать свои фантазии, чтобы преодолеть реальность, что ты просто кожа да кости, — утешила меня бабушка.

Я: …

Я не нашел ее слова особенно утешительными.

Могилы сестер по гребешку были разбросаны по холмам, но бабушка помнила дорогу к каждой из них. Она даже помнила их имена, когда они родились и когда умерли. Она считала своим долгом — долгом еще живой сестры — сделать все это.

Когда мы отдавали дань уважения гробнице за гробницей, индекс настроения бабушки засветился слабым синим. Я молчал, понимая, что она лелеяла воспоминания о старых друзьях.

Я быстро догнал ее и не смог удержаться, чтобы не спросить:

— Бабушка, а у них есть сожаления?

— Сожаления? Ты имеешь в виду сестер? — спросила бабушка на ходу.

— Хм.

— Не знаю, как остальные, но я ни о чем не жалею.

В уголках ее губ появилась улыбка. Все ее прежние чувства печали остались позади, в горах.

Во времена бабушки решение не выходить замуж требовало большого мужества. Не важно, что даже сейчас женщины, решившие не выходить замуж, не всегда были поняты окружающими. Мне пришло в голову, что моя ситуация была очень похожей, может быть, даже хуже.

Фу Вэй был всего лишь единственным препятствием в моей жизни как гея, и я знал, что в будущем меня ждет таких еще бесчисленное множество.

Это пугало меня и ставило в тупик.

— Трудно ли противостоять мировым нормам?

Будет ли моя жизнь чрезвычайно тяжелой?

Естественно, бабушка не знала о моей борьбе, поэтому все, что она могла сказать мне — это по собственному опыту.

— Иногда ты злишься на людей, которые суют свой нос в твои дела. Но тяжело ли? — из нее вырвался смех. — Моя жизнь не трудна. А вот жить в бедности тяжело. С деньгами жизнь гораздо легче. И с ними можно даже быть счастливым.

Я: …

Перед отъездом дедушка велел мне привести бабушку на обед, поэтому, когда мы отправимся обратно, я отвезу нас прямо домой. Я как раз припарковал мотоцикл у входа во двор, когда услышал доносящуюся изнутри брань.

Голос был смутно знакомым…

— Послушайте, я ее отец, ее биологический отец. Я действительно не подонок, просто дайте мне увидеть ее. Обещаю, что просто посмотрю и больше ничего делать не бу–

— Я уже сказал, что забочусь о чужом ребенке, я не позволю вам делать все, что заблагорассудиться, — голос дедушки звучал решительно. — Вы вторглись в чужой дом, если будете продолжать в том же духе, я вызову полицию!

Глава 11. Тебе больно?

Я вбежал во двор и увидел дедушку, загораживающего мне дорогу плечами, и мужчину в костюме, стоящего ко мне спиной и пытающегося ворваться в дом. Дедушка не двигался с места, и мужчина, кажется, сердился, протягивая руку, чтобы толкнуть его.

— Что вы делаете? — я испугался, что он причинит дедушке вред, поэтому бросился вперед в два шага, загородив его собой.

Когда я посмотрел в лицо мужчине, то понял, что это тот человек в темных очках. Так это тот псих, преследующий маленькую девочку?

Когда дедушка увидел, что мы вернулись, он мгновенно воспрянул духом, схватил меня за рубашку и начал жаловаться:

— Мянь-Мянь, наконец-то ты вернулся! Этот парень такой странный, он вдруг подошел и сказал, что хочет увидеть Цюцю. Какое отношение к нему имеет пятилетняя девочка? — негодующе восклицал он.

Я повернулся, чтобы заглянуть в дом, но не увидел там никаких признаков Янь Ваньцю.

— Где она?

— В комнате дремлет, — тихо ответил дедушка.

Пока он говорил, предмет нашего разговора спустился по лестнице, протирая глаза. Должно быть, ее разбудили крики.

— Чайное яйцо… дедушка, не пора ли поесть… — сонливость затуманила ее черты, и на щеке, от циновки, где она спала, остались красные пятна.

Человек в темных очках, который только успокоился, при звуке голоса Янь Ваньцю снова начал злиться и кричать ее имя, пытаясь проникнуть внутрь.

— Цюцю! Цюцю! Это папа, Цюцю, иди сюда и дай мне увидеть тебя, Цюцю.…

Мы с дедушкой оттолкнули его от двери, беспорядочно размахивая руками и ногами. Бабушка пользуясь этой возможностью, поспешила в дом и закрыла дверь, устраняя любую возможность проникновения мужчины.

— С вами что-то не так? Ее отец в полном порядке, и о чем ты вообще говоришь? — сердито спрашивает дедушка. — Если вы сейчас же не уйдете, я действительно вызову полицию!

Пока дедушка бушевал, я стоял в шоке.

Потому что раньше я мельком видел индекс настроения этого человека, когда он заметил Янь Ваньцю. Он был счастлив. Счастлив видеть ее, и не в извращенном смысле.

Была ли вероятность, что он говорил правду, что он соседский господин Ван[1], а не какой-нибудь сумасшедший педофил?

— Ее отец не этот человек, а я! Я готов сделать анализ ДНК, чтобы доказать это! — мужчина ударил себя по груди, полный уверенности.

Солнце палило жаром, набирая обороты на целый день. Прогулка все утро, чтобы отдать дань уважения мертвым, отняла у меня все силы. Солнце светило мне прямо в лицо, от волнения я покрылся потом, и у меня начала кружиться голова.

— Сэр, даже если то, что вы говорите, правда, вы не можете так себя вести, — уговаривал я его. — Почему вы никак не успокоитесь? Вы только напугаете девочку, если будете и дальше себя так вести.

Уныние затуманивало глаза человека, и его движения становились все менее неистовыми. И как раз в этот момент, как будто судьба все спланировала, к нашему двору подъехал знакомый внедорожник. Янь Куншань выскочил из машины, его лицо выглядело пугающе грозно.

Я понятия не имел, как ему удалось так удачно выбрать время.

— Дин Байчжоу! — Янь Куншань бросился прямо перед мужчиной, его голос был такой холодный, что, несмотря на разгар лета, наши спины как будто стали ледяными. — Что я тебе раньше говорил? Ты уже забыл?

Раньше индекс настроения человека в темных очках всегда был синим при виде Янь Куншаня, но на этот раз, как будто его эмоции накопились до извержения, он сразу же стал красным.

— Какое ты имеешь право не пускать меня к собственной дочери? — сердито спросил он. Он подошел к Янь Куншану и добавил: — Ты такой, твоя сестра такая, вы пренебрегаете своими обязанностями!

Они оба так разозлились, что, похоже, вот-вот собирались драться. Я оттянул мужчину в темных очках назад обеими руками, пытаясь остановить его из страха, что кто-то пострадает.

— Господин, успокойтесь. Вам не нужно так злиться.

Мужчина нахмурил брови и оттолкнул меня в сторону.

— Это не твое дело, убирайся!

Потеряв равновесие, я упал. Последнее, что я слышал, это потрясенный крик дедушки. А затем вспышка боли пронзила мою голову. Следующее воспоминание – я лежу на земле.

Когда я неуверенно приподнялся, ко мне подбежал дедушка, судя по голосу, он вот-вот готовился заплакать.

— Мянь-Мянь, милое дитя, не пугай меня! — он держал мое лицо. — Ты истекаешь кровью… Мянь-Мянь?..

Я чувствовал, как по моему виску стекала жидкость. Мне не повезло, я успел удариться головой о стену рядом. Грубая поверхность стены царапнула мою голову, оставив после себя рану, которая, судя по ощущениям, словно горела. Я поднес руку к виску и опустил ее. Дедушка был прав, я истекал кровью.

— Дедушка, не волнуйся. Я в порядке, — начала я успокаивать его, поворачивая голову.

— Я не хотел… — человек в темных очках не мог знать, насколько слабы мои ноги, что достаточно было простого толчка, чтобы я упал на землю и ударился. — Я-я едва толкнул! — воскликнул он в явном шоке.

Прежде чем он успел продолжить, разъяренный Янь Куншань схватил его за воротник и ударил.

— Дин Байчжоу, умереть хочешь?

Он толкнул мужчину к стене и снова ударил его.

Дин Байчжоу не сопротивлялся, все силы покинули его после двух ударов в лицо. Он выглядел ошеломленным, кровь текла из носа. Он застонал от боли. Когда Янь Куншань поднял руку, чтобы ударить его снова, он задрожал от страха.

Янь Куншань был так зол, что его индекс настроения стал кроваво-красным, и мое сердце подпрыгнуло  в страхе, что ситуация обострилась до точки невозврата и что кто-то в конечном итоге умрет.

Ничего не объясняя дедушке, я заставил себя подняться с земли и бросился вперед, чтобы обхватить руками талию Янь Куншаня.

— Хватит, хватит, хватит! Ты собираешься убить его. Цюцю все еще в доме!

Я почувствовал, как его тело на мгновение напряглось, а потом он успокоился, словно раздумывая, слушать меня или нет.

Я сжал руки, желая заставить его двигаться. Мускулы на его теле были подобны камням, каждый отдельный мускул излучал ужасающую силу через тонкий материал его одежды.

— Почему молодые люди всегда прибегают к насилию? Отпусти его, давай поговорим по-хорошему, — дедушка наконец-то взял себя в руки и пришел выступить в роли миротворца. Он сказал Дин Байчжоу. — Не двигайтесь, я заставлю его отпустить вас, но не глупите, слышите? Вы не сможете победить его.

Все, что я услышал, это тихий звук согласия от мужчины. В моих руках мышцы Янь Куншаня медленно расслабились, и через мгновение он опустил кулаки, отпуская Дин Байчжоу. Я тоже ослабил хватку.

Как раз в тот момент, когда я собирался вздохнуть с облегчением, громкие сирены пронзили тихую улицу, и черная полицейская машина припарковалась перед нашим домом. Из нее вышел старший полицейский, на вид лет пятидесяти.

— Кто вызвал полицию? — спросил он сразу же, как только вошел.

Мы вчетвером переглянулись. Никто не ответил.

Затем дверь позади нас приоткрылась. Бабушка высунула голову.

— Я, — призналась она, поднимая руку.

И вот что произошло: она осталась дома с ребенком, а меня, Янь Куншаня, Дин Байчжоу и дедушку твезли в полицейский участок.

Это был первый раз в моей жизни, когда я был в полицейском участке, кроме того, когда я делал свои фотографии удостоверения личности, и я был так сильно взволнован, что даже не знал, куда деть глаза.

— Посмотри на парня, у него из-за вас все лицо пострадало! Вы должны подумать о своих действиях! — старый полицейский держал в одной руке металлическую кружку с чаем, а другой барабанил пальцем по столу. — Запиши, запиши все.

После того, как нас доставили в участок, офицер сделал нам строгий выговор, и из-за того, что Янь Куншань и Дин Байчжоу ввязались в драку, они также были вынуждены написать тысячу слов рефлексивного эссе о своих проступках, прежде чем разбирательство могло продолжаться.

Янь Куншань успокоился и взял бумагу для эссе. Слова текли из его пера плавно и легко, перо двигалось, как танцующий дракон. Через полчаса он закончил.

Офицер посмотрел на него и засмеялся.

— Ты, должно быть, много их писал в прошлом. Это похоже на образец всех саморефлексивных эссе.

Уголки губ Янь Куншаня приподнялись.

— Я был непослушным ребенком, меня заставляли много писать.

Офицер скложил листок пополам и засунул его в нагрудный карман, затем предложил Дин Байчжоу писать быстрее. Другой мужчина выглядел жалким, с салфетками, заткнутыми в ноздри, растянувшись на столе, он боролся с бумагой. Он продолжал в отчаянии чесать голову. Честно говоря, он был очень похож на меня, когда я сдавал экзамены…

— И вот что случилось, этот человек сделал первый шаг, — дедушка стоял в стороне, рассказывая молодой женщине-офицеру всю последовательность событий. — Моему внуку всего восемнадцать, и он только что поступил в университет, к тому же он такой красивый. Кто возьмет на себя ответственность, если что-то случится с его головой? Да, насилие — это неправильно, но господин Янь просто делал это из самозащиты в пылу страсти! Не делайте здесь никаких ошибок!

Дин Байчжоу поднял голову, не в силах удержаться, чтобы не объяснить:

— Я действительно не хотел причинить ему боль…

— Ты думаешь, ваше намерение имеет значение? Если вы причинили кому-то боль, то вина уже есть, перестаньте пытаться оправдать это! — резко вмешался старый офицер.

Я почувствовал, как кто-то толкнул меня в ногу. Под столом Янь Куншань вытянул ногу, и верх наших ботинок соприкоснулся. Я пристально посмотрел на него.

Он смотрел на мой висок и, кажется, чувствуя, что я гляжу на него, опустил глаза, чтобы встретиться со мной.

— Тебе больно? — беззвучно спросил он, его губы складывались в слова.

Я чувствовал себя так, будто меня наэлектризовали, от того места, где наши ноги соприкасались, до виска, где моя рана тупо пульсировала.

Я качнул головой, давая ему понять, что все не так уж плохо.

Рана выглядела ужасно, но кровотечение прекратилось очень рано, и теперь она болела только тогда, когда я шевелил бровями.

Через пять минут Дин Байчжоу вернулся к своему эссе. Старый коп с некоторым отвращением разглядывал его и, кажется, заставил себя принять его и спрятать в карман.

— Хорошо, тогда расскажи мне, что происходит, — он поставил свой чай на стол, где сел во главе стола, а мы вчетвером по обе стороны. Вопрос был адресован Дин Байчжоу.

Мужчина, о котором шла речь, украдкой посмотрел на Янь Куншаня, прежде чем пробормотать:

— Он не позволяет мне видеть мою дочь.

— Почему вы не позволяете ему видеться с дочерью? — офицер повернулся к Янь Куншаню.

Янь Куншань поджал губы и ничего не ответил. Ясно, что у него не было никакого желания говорить об этом при всех. Через некоторое время офицер, теряя терпение, повторил свой вопрос.

— Она не его дочь, — ответил он наконец, не имея другого выбора, кроме как сказать что-нибудь.

Дин Байчжоу мгновенно разозлился, крича:

— Не моя дочь? Цюцю родилась через восемь месяцев после того, как мы с Синьюй расстались пять лет назад. Почему она не моя дочь?

Янь Куншань внезапно вскочил, упирая ладони в стол, как будто собирается наброситься на мужчину.

— Ты не имеешь права упоминать мою сестру, — голос у него был низкий, а глаза такие темные, что их можно было сравнить с бездонными пропастями.

Дин Байчжоу решил вдруг стать честным. Он откинулся на спинку стула и тихо произнес:

— Тогда я еще не знал, что она беременна…

— Ну и что бы поменялось? Разве ты не уехал бы из страны и не женился бы на другой? — перебил Янь Куншань холодным голосом. — Ты бросил женщину, которая была с тобой десять лет, ради возможности уехать из страны и жениться на богатой. Что, теперь ты жалеешь о своем выборе, когда вдруг обнаружил, что у тебя есть ребенок? Перестань мне противиться.

Когда я думал, что этот человек педофил, он превратился в соседского господина Вана. Как только я подумал, что он соседский господин Ван, он превратился в современного Чэнь Шимэя[2].

И Янь Куншань не отец, как я предполагал, а дядя?

— Я… — губы Дин Байчжоу задрожали. Его лицо покраснело, потом побледнело. — Я обидел твою сестру, когда мы были с ней в отношениях. Но тебе не следовало прятать от меня ребенка.

— Ты должен перестать нести свою чушь, — тон Янь Куншаня становился угрожающим. — Не заставляй меня бить тебя здесь.

Дин Байчжоу замолчал.

— Простите? Что у вас за отношение? Неужели никто не воспринимает меня всерьез? — старый коп стукнул кулаком по столу. Он повернулся к Дин Байчжоу. — Скажи мне, чего ты хочешь.

— Я хочу поговорить со своей дочерью, пообщаться с ней, иметь с ней отношения! — слова вырывались из него мгновенно; ясно, что он долго думал об этом.

Полицейский повернулся к Янь Куншаню.

— А вы что думаете?

Мой сосед откинулся на спинку стула с упрямым выражением лица. Поднял подбородок и посмотрел прямо на Дин Байчжоу.

— Только в твоих снах, — выплюнул он.

Коп понимающе кивнул.

— Ладно, значит, никакого решения не будет. Тогда вы должны обратиться в суд и использовать закон, чтобы защитить себя, — повернувшись к Дин Байчжоу, он добавил: — Прежде чем спор будет улажен, не вторгайтесь в их собственность. Это незаконно, поняли? Если мне еще раз позвонят на дом, мне придется угостить вас обедом в тюрьме.

Дин Байчжоу ошеломленно посмотрел на копа, потом перевел взгляд на меня и Янь Куншаня. Он указал на нас трясущимся пальцем, заговорив:

— Вы... вы все за одно, да? Вы, гнилые ублюдки!

Дин Байчжоу внезапно встал, его грудь вздымалась и опускалась. Он яростно смотрел на Янь Куншаня и с бумагой в носу выглядел почти комично.

— Это еще не конец! — предупредил он, прежде чем выйти и захлопнуть за собой дверь.

Увидев, что Дин Байчжоу ушел, дедушка толкнул локтем женщину-офицера, с любопытством спрашивая:

— Сестрица, а что только что произошло?

Глава 12. Будь хорошим мальчиком

Несмотря на то, что я не сильно содрал кожу, мне все равно нужно было ее обработать, вдруг еще заражение подхвачу.

Дедушка нашел одноразовые йодные тампоны, чтобы помочь мне очистить рану, но, уже осматривая ее некоторое время, он не знал, с чего начать.

— Сестра, обработай рану! Я не могу заставить себя сделать это! — он протянул бабушке кусок ваты.

 — Ни за что! От одного вида крови мне становится плохо! Упаду и спасать уже меня придется, — она спряталась от тампона, как от чумы, упрыгав быстрее кролика.

— Дедушка, — я хотел сказать, что, может быть, мне лучше сделать это самому в ванной, но он меня совсем не слышал.

Он в ужасе посмотрел на вату, а затем бросил отчаянный взгляд на четвертого человека в комнате.…

Янь Ваньцю жевала кусочек сушеного кальмара и смотрела мультики. Почувствовав на себе взгляд дедушки, она спокойно посмотрела на него и, прежде чем он успел что-то сказать, заявила:

— Я всего лишь маленький ребенок.

Дедушка: …

Я не знаю, услышал ли он ее на самом деле или сам решил, что просить пятилетнего ребенка промыть мою рану — это слишком, но в конце концов он ушел на кухню, все еще держа ватный тампон. Через некоторое время оттуда вышел Янь Куншань с ним в руках.

Когда мы вернулись домой из полицейского участка, был уже час дня. Дедушка настоял на том, чтобы Янь Куншань с Янь Ваньцю пообедали у нас перед уходом. Янь Куншань принял его приглашение без особых уговоров и даже попросился стать нашим шеф-поваром.

— Дай-ка я посмотрю… — он сел рядом со мной и убрал с моей головы челку. — Рана немного распухла. У тебя голова кружится?

Его теплые руки, было так приятно чувствовать. Как его пальцы гладили мои волосы. И ресницы у него были такие длинные. С такого расстояния можно было легко увидеть, от кого достались глаза Янь Ваньцю.

Он осторожно приложил пропитанный йодом конец ватного тампона к моей ране.

— Пока у тебя не кружится голова, все в порядке.

Бабушка закрыла глаза руками, все время украдкой поглядывая между пальцами.

— Нет, нет, я не могу на это смотреть, — она убежала на кухню, настроение у нее было пепельно-серое — она в ужасе. — А-Сянь, позволь мне помочь тебе.

Йод не жжег, но когда он коснулся моей раны, я почувствовал резкий всплеск боли и издал шипение, прежде чем смог остановиться. Рука Янь Куншаня застыла.

— Больно?

— Совсем чуть-чуть… все в порядке, — я раздвинул пальцы на несколько миллиметров, чтобы визуально показать, насколько мне больно.

Не успел я опомниться, как холодный воздух обдул мою рану. Янь Куншань продолжал обрабатывать, дуя на рану. Мои руки сжались в кулаки; я больше не чувствовал боли.

Рядом с воротником на белой рубашке виднелась крошечная капелька крови — должно быть, она попала туда, когда он ударил Дин Байчжоу.

Кажется, всего секунду спустя Янь Куншань отступил и сказал мне, что все закончено, и я не мог не почувствовать разочарования. Хорошие моменты длятся так недолго.

— Можешь не приходить в магазин пару дней, просто сиди дома и отдыхай, — он бросил ватный тампон в ближайшую мусорную корзину, затем встал, потирая рукой мою голову.

Я заметил, как он тщательно избегал моей травмы, и это заставило мое сердце биться сильнее.

— Это всего лишь небольшая царапина, в этом нет необходимости.

Я никогда не знал, что влюбленность в кого-то может быть такой… желание держаться за него, быть с ним 24/7, и чувствовать, когда мы расстаемся, что чего-то не хватает в моей жизни.

— Я смогу работать.

Я благодарил вселенную за то, что у меня с Фу Вэем ничего не получилось, иначе я не думаю, что знал бы, как это – по-настоящему любить кого-то.

— Нет, не можешь. Даже если это всего лишь царапина, ты должен позволить ей зажить, — сказал Янь Куншань, и в его глазах мелькнуло озорство. — Будь хорошим мальчиком.

Такие застенчивые слова, исходящие из его рта в его глубоком, соблазнительном теноре, просто убивали меня. Думаю, если бы я действительно мог забеременеть, то родил бы близнецов.

Во второй половине дня Янь Куншань вернулся в книжный магазин — очевидно, единственная причина, по которой он внезапно появился сегодня утром, заключалась в том, что он оставил свой телефон дома. Возможно, какая-то более великая сила действительно действовала, отправив его домой как раз вовремя, чтобы наказать этого засранца Дин Байчжоу.

После обеда дедушка ушел в свою спальню. После утренних событий он слишком устал, чтобы идти продавать чайные яйца. Бабушка тоже вернулась домой, так что мы с Янь Ваньцю остались одни в гостиной и смотрели «Губку Боба».

В отличие от Янь Ваньцю, которая любит есть вяленых кальмаров во время просмотра мультфильмов, я любил есть семечки подсолнечника. Я очищал и ел семя за семенем, не в силах остановиться.

— Тот мужчина с утра, это был мой отец?

Я грыз семена так сосредоточенно, что, когда вопрос Янь Ваньцю пришел так внезапно, я почти проглотил скорлупу семян и задыхался, как мне кажется, целую вечность.

Я посмотрел вниз. Она глядела прямо перед собой в телевизор, посасывая сушеного кальмара, как будто задала этот вопрос просто из любопытства.

Заставляя себя говорить беспечно, я ответил:

— Нет, это был просто какой-то псих. Не стоит его слушать.

Янь Ваньцю повернула голову, покосившись на меня.

— Ты думаешь, я глупая?

Я вздрогнул, потом качнул головой.

— Ты очень умная.

Для пятилетнего ребенка она очень логично и ясно мыслила. Она была в два раза умнее меня, когда мне было пять.

И…

Я посмотрел поверх ее головы, где ее индекс настроения — белый, 70. После утреннего фиаско она была спокойна и невозмутима, ни счастлива, ни печальна. Однажды она совершит великие дела.

— Вот именно, — глубокомысленно произнесла она. — Почему любой умный ребенок должен верить тому, что ты только что сказал?

Я поморщился, пытаясь понять, как исправить ситуацию, но она продолжила:

— Я знаю, что А-Шань не мой отец.

— Ты знаешь?! — в шоке воскликнул я.

— Я знаю, — подтвердила она. — Мы каждый год ходим на мамину могилу, но А-Шань называет маму «Цзе-цзе», так что если мама — старшая сестра А-Шаня, то как я могу быть его дочерью?

Я: …

Янь Ваньцю вздохнула.

— Я же сказала, что я умная.

На мгновение я не знал, удивляться ли тому, насколько она интуитивна, или жалеть, что сестра Янь Куншаня, по-видимому, уже ушла из этого мира.

Я сам пришел к двум вариантам, когда узнал, что Янь Куншань был дядей. Есть только две причины, по которым дочь женщины может оказаться со своим младшим братом: во-первых, она ушла. Во-вторых, она умерла. К сожалению, сестра Янь Куншаня относилась к последнему.

— Что ты собираешься делать дальше? — поскольку Янь Ваньцю не обычный ребенок, я решил поговорить с ней не совсем обычным способом. Больше никаких разговоров по кругу.

— Хм… — она на минуту задумалась. — Мне не нужен другой папа. Я его не знаю, и он мне не нравится. Мне нравится А-Шань, и я хочу продолжать жить с ним, — она отломила зубами кусок вяленого кальмара. — А-Шань — мой отец, — твердо заключила она.

. . . . . .

Во время моего двухдневного отгула Янь Куншань прислал мне арбуз, двух крабов, цыпленка и несколько крекеров с молоком, чтобы выразить соболезнования в связи с моей травмой. Это заставило меня чувствовать себя виноватым, потому что все, что это было, — это какая-то царапина на коже — два дня спустя она уже покрылась струпьями, а через несколько дней ее даже не будет видно. Его подарки должны были быть не больше нескольких сотен юаней.

Однако дедушка со мной был не согласен и говорил, что так все устроено; если я не приму его подарки, он будет чувствовать себя обязанным мне и чувствовать себя виноватым.

— Никому не нравится быть в долгу перед другими. Чем скорее ты отплатишь людям за доброту, тем лучше, потому что в противном случае именно так и заваривается обида.

Его слова имели смысл, но…

— Я просто хочу, чтобы он был у меня в долгу, — тихо признался я.

Пока он чувствует, что должен мне, он всегда будет думать обо мне. Дедушка меня не услышал и ушел на кухню резать арбуз.

На третий день я с нетерпением ждал у дома Янь Куншаня, предвкушая, как наконец вернусь к работе. Увидев меня, он удивился.

— Ты не собираешься отдохнуть еще несколько дней? — он отпер дверцу машины и усадил полусонную, покачивающую головой Янь Ваньцю на свое сиденье, затем сел на водительское.

Я забрался с другой стороны, пристегиваясь.

— Нет, — ответил я. — Мне до смерти скучно дома и там даже прохладного воздуха нет.

— Тебе не понравились книги, которые я для тебя выбрал? — спросил Янь Куншань, заводя машину и маневрируя рулем.

Он боялся, что мне будет скучно дома, поэтому прислал мне две книги. Но, по правде говоря, я никогда не любил читать — для меня это было просто средством сблизиться с ним. Без его присутствия даже самая увлекательная книга была бы так же увлекательна, как наблюдение за высыханием краски.

— Конечно, они были великолепны, — сухо ответил я. — Но я просто хочу пообщаться и подышать свежим воздухом. Дома слишком душно. Последние два дня я даже… скучал по всем вам.

В моих словах присутствовали скрытые мотивы; я хотел, чтобы он знал, что я скучаю по нему. Не важно, что он ничего не знал. В конце концов, твой краш не должен знать, что он тебе нравится.

После всего лишь двух дней отсутствия в магазине даже витрина изменилась. Я указал на плакат на стекле и спросил Вэнь Ина:

— Что это?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

— О, на острове скоро состоятся торжественный праздник. Ты никогда не посещал его раньше? Каждые три года проводится «Церемония пресечения дождя», где мы просим Небесную Деву угомоняющую дождь благословить нас, чтобы не видеть никакого наводнения.

На плакате была фотография, как я предполагаю, с последней церемонии. По обеим сторонам улицы Наньпу толпились люди, а между ними была широкая, просторная дорога, по которой двенадцать сильных мужчин несли по улице черно-красный паланкин. Четыре черных деревянных столба защищали кресло, а за ним стоял экран. Сверху висел зонтик, под которым сидел одетый в белое силуэт человека, чистый и неземной среди хаотического взрыва красок сцены.

— Это, должно быть, Дева… Мы выбираем кого-то нового каждую вторую церемонию, — объяснял Вэнь Ин, заметив направление моего взгляда. — Любой девственник восемнадцати лет и младше имеет право подать заявление.

Я: …

Подождите. Что-то здесь было не так.

— Почему это мальчик играет Деву? — удивленно спросил я.

Вэнь Ин пожал плечами.

— Так решили предки. В древние времена девушкам было неудобно показывать свое лицо, поэтому они обычно просили актера сыграть деву. И хорошо, что все актеры были мужчинами, так что деву всегда играл мальчик.

В этом был смысл, поэтому я не стал опровергать его слова.

Во второй половине дня я подменил Вэнь Ина у кассы, чтобы он мог пойти поесть. Сунь Жуй проходила мимо и, увидев рану на моей голове, схватила меня за лицо и недоверчиво посмотрела.

— Кто, черт возьми, тебя так разукрасил?

Я убрал ее руки, напоминая ей, чтобы она не была столь резкой, и ответил:

— Я упал, — затем спросил: — Что привело тебя сюда?

Она прислонилась к кассовому аппарату и соблазнительно рассмеялась.

— Чтобы прийти за моей «Цзинь и Мэй», конечно.

Я: …

Я вспомнил, как Вэнь Ин показывал мне ее в прошлый раз, поэтому взял книгу из ящика и бросил ей.

— А теперь плати, спасибо.

Сунь Жуй посмотрел на книгу и пихнула мне ее обратно, жестом показывая, чтобы я ее убрал.

— Что ты делаешь? Я хочу, чтобы Вэнь Ин сам отдал его мне!

Я нахмурился, не понимая ее.

— …ты думаешь, это хорошая идея?

Она тыкнула пальцем в старый, потрепанный экземпляр «Цзинь и Мэй» и заговорила серьезным тоном:

— Не смотри на эту книгу похотливыми глазами. Это необычайно хорошо написанное произведение, которое войдет в историю. Ты хоть представляешь, насколько редки подобные произведения в мире фанфиков? Это литературное чудо!

— …все, что делает тебя счастливой.

Я положил книгу обратно в ящик. Сунь Жуй снова прислонилась к кассе, ожидая Вэнь Ина.

— О, эй, вы, ребята, тоже повесили плакаты? — воскликнула она, заметив объявление о церемонии пресечения дождя на окне. — Девой на следующих двух церемониях должен был стать сын господина Лю из соседней деревни, но, по словам моего отца, произошли перемены, и теперь у нас все еще нет кандидата.

— Почему? — с любопытством спросил я. Она заговорщически ухмыльнулась.

— Потому что девушка сына господина Лю беременна. Как может не девственник быть Девой?

Глава 13. Небесная Дева и Божественный Генерал

— Кто знает? Не нужно…

— Этот несносный ребенок поступил совершенно неосознанно, я так зол…

— Не напрягайся, я спрошу у него…

Вернувшись домой, я увидел дедушку, сидящего на диване и беседующего с двумя мужчинами средних лет. Я не ожидал гостей, поэтому их присутствие застало меня врасплох, и мне требовалось некоторое время, чтобы поприветствовать их.

Дедушка обернулся на звук и махнул мне рукой.

— Мянь-Мянь, иди сюда, — затем он представил меня каждому мужчине. — Это господин Чжан, он наш сосед, как ты знаешь. А рядом с ним — господин Лю, вы встречались с ним однажды, когда были молоды, не знаю, помнишь ли ты.

Господин Чжан был мне знаком, так как он всегда пил с дедушкой, и в господине Лю я узнал кого-то, кого встречал раньше.

— Господин Чжан, господин Лю, — покорно поприветствовал я их.

Господин Чжан посмотрел на меня со странным выражением в глазах, которое казалось наполовину благодарным, наполовину эмоциональным, затем с облегчением повернулся к господину Лю. Они молча посмотрели друг на друга.

Их значения индекса настроения начали расти в геометрической прогрессии по причинам, совершенно недоступным моему пониманию. Даже если на меня приятно было смотреть, их реакция казалась немного драматичной.

Мистер Чжан улыбнулся так широко, что на его лице появились морщины.

— Старина Юй, это сработает, твой внук идеален!

Господин Лю также кивнул:

— Намного лучше, чем мой сын.

— Ну, естественно. Мянь-Мянь похож на свою бабушку, — с гордостью заявил дедушка. — Вы все знаете, что его бабушка в свое время была красавицей номер один на острове.

Я: …

О чем вообще говорили эти люди?

Все трое начали сочувствовать моей внешности, когда дедушка не смог удержаться, чтобы не бросить тень на отца и не сказать, как хорошо, что я не похожа на него, потому что он сумел унаследовать все худшие черты своих родителей и что я был бы уродлив, если бы пошел в него.

Пока я слушал их разговор, у меня в голове зародилось подозрение. Как раз в тот момент, когда я собрался прервать его и выпалить свой вопрос, дедушка, наконец, вернулся к сути.

— Мянь-Мянь, ты знаешь о церемонии прекращения дождя?

Ну, я этого не знал, но благодаря информативным объяснениям Вэнь Ина и Сунь Жуй теперь знаю. Я хмыкнул в знак согласия, кивая.

— Это церемония, чтобы просить благословения у небес, чтобы не было наводнения.

По-видимому, во времена династий Мин и Цин остров всегда был затоплен. Каждое лето тайфуны опустошали землю, уничтожая посевы, разрушая дома и причиняя много страданий местным жителям. Окружной судья много лет безуспешно пытался сделать все возможное, пока однажды гражданин по имени Бутан Нагонг не заставил всех поклониться богам и умолять о милосердии и спасении.

Возможно, дело было в настойчивой искренности, с которой они молились, но после нескольких последовательных дней молитвы Небеса ниспослали с неба Деву.

— Прибыла Небесная Дева в белых одеждах, и в тот самый момент, когда она пришла, небо очистилось, и дожди прекратились. Из-за толстых слоев облаков появился долгожданный солнечный свет. С тех пор остров Цинмэй перестал страдать от наводнений, вызванных дождями, — продолжал г-н Чжан. — Когда присутствовала Небесная Дева, небо на острове всегда было чистым. Не было ни засух, ни наводнений, и урожай всегда был обильным. Жители острова жили счастливо и процветали. Но Небесная Дева, в конце концов, была с небес, а не из этого мира. Исполнив свой долг, она вернулась на небеса.

— Островитяне боялись, что тайфуны вернутся. У них не было настоящей Небесной Девы, поэтому они создали фальшивую. Каждый год проводят церемонию прекращения дождя, неся паланкин по улице, бьют в гонги и барабаны, чтобы победить воды и попросить мира и процветания в течение года. Таково происхождение церемонии прекращения дождя.

Здесь господин Лю взял верх, объясняя со вздохом:

— Мы обычно выбираем новую Небесную Деву каждые два года из мальчиков, которые родились и выросли на острове. Они делают это один раз в пятнадцать, а потом еще раз в восемнадцать. Два требования: во-первых, они должны выглядеть как положено, и, во-вторых, они должны быть девственниками. На этот раз должен был играть мой сын, но он... — господин Лю раздраженно хлопнул себя по бедру. — Этот маленький сопляк решил подарить мне внука еще до того, как его борода полностью отрастет, я так зол!

Я не знал, утешать его или поздравлять, поэтому придержал рот на замке. В то же время начала закрадываться тревога, потому что… эти двое, похоже, имели какой-то скрытый мотив, их слова сочились подтекстом.

— Это случилось так внезапно, и мы совсем не были готовы. Твой дедушка много говорит о тебе, когда мы пьем, поэтому я пришел узнать, могу ли я попросить тебя взять на себя обязанности вместо него, — затем господин Лю снова представился. - Я Чжан, Чжан Шуйцюань, а также смотритель церемонии прекращения дождя на острове Цинмэй.

И, наконец, он обрушил на меня последний удар молнии:

— Юй Мянь, не возражаешь ли ты стать нашей следующей Небесной Девой Дождя?

Его тон был такой небрежный, будто он спрашивал меня, не хочу ли я съесть миску лапши у него дома.

Я тупо смотрел на его серьезное лицо, вся моя голова заполнилась вопросительными знаками.

В комнате воцарилась тишина. Примерно через десять секунд я выдавил из горла запоздалое «А?»

Господин Чжан доброжелательно посмотрел на меня, и по прозвучавшим словам невозможно было определить, были ли они положительными или отрицательными.

— Потому что твоя внешность соответствует стандартам, и твой дедушка говорит нам, что ты был слишком занят учебой, чтобы встречаться, так что у тебя никогда раньше не было девушки…

Я бросил взгляд на дедушку, который делал вид, что ничего не слышит, его глаза смотрели куда угодно, только не на меня. Иногда я подозревал, что на самом деле он не был глухим, а только притворялся. Когда я вошел в комнату, они втроем прекрасно разговаривали, а теперь вдруг он не слышал? Какое невероятное совпадение!

— Но я... Мне будет девятнадцать через два месяца, — слабо запротестовал я, пытаясь в последний раз выкрутиться. — А я думала, что Небесной Деве должно быть меньше восемнадцати?

— Самое большее восемнадцать, а не «младше» восемнадцати, — поправил господин Лю. — Ты как раз подходишь для этой роли, ты — спаситель, посланный нам небесами.

Я недоуменно нахмурил брови.

— Слушайте… Я только что вернулся домой и еще ничего не ел. Это все слишком неожиданно, я немного озадачен…

— Не волнуйся, тебе не обязательно отвечать сразу, — успокоил меня господин Чжан, видя мое испуганное лицо. Затем он и господин Лю встали, собираясь уходить. — Мы как раз собираемся отправиться в соседнюю дверь. Я не знаю, что, черт возьми, произошло в этом году, но Небесная Дева оказалась не такой невинной, а тот, кто играл Верного Генерала, сломал руку, катаясь на велосипеде.

Господин Чжан в ужасе покачал головой.

— Слава богу, у нас есть А-Шань, он отличный парень. Сказал «да», как только мы пошли просить его о помощи. За все годы, что я планирую церемонии прекращения дождя, он больше всего похож на генерала, которого должен играть.

Господин Лю следовал за ним, сцепив руки за спиной.

— Конечно, — согласился он, — плюс в этом году приедут некоторые мировые документалисты, чтобы задокументировать это событие. Глава округа действительно делает акцент на его важности и хочет, чтобы мы преуспели. Слава богу у нас есть А-Шань, а то нам была бы крышка…

На словах «по соседству» и «А-Шань» меня осенило. Я проследовал за ними к двери, не в силах удержаться, чтобы не спросить:

— Вы, ребята, говорите о Янь Куншане?

Господин Чжан и господин Лю обернулись на звук моего голоса.

— Да, в этом году он играет Генерала, — подтвердил мои догадки господин Чжан.

И снова я растерялся.

— А кто такой Генерал? — я впервые слышал об этой роли; Вэнь Ин и Сунь Жуй не говорили мне об этом.

— А, Генерал? Генерал… — господин Лю на минуту задумался, а затем объяснил в самых простых выражениях: — Он защищает Небесную Деву. В основном он стоит у нее за спиной и держит зонтик.

Он стоит у нее за спиной и держит зонтик?

Я не мог не увлечься мыслями, фантазируя о сцене прямо из идолопоклоннической драмы: смутный силуэт Небесной Девы взгромождается на паланкин, как вдруг среди толпы, собравшейся с обеих сторон, раздается шум, и кто-то швыряет в Деву неопознанный предмет. Затем с молниеносной скоростью высокий генерал рядом с небесной девой размахивает гигантским зонтом и блокирует объект, не давая ему достичь Девы. Когда он приближает ее к своей груди, их глаза встречаются в испепеляющем, напряженном взгляде, любовные эмоции кружатся в тишине.

— Подождите!

Господин Чжан и господин Лю были уже почти у ворот, но, услышав мой крик, они остановились и снова обернулись.

— И что теперь?

Сглотнув, я подбежал к ним, прежде чем успел пожалеть об этом.

— Я согласен! — выкрикнул я с фальшивой бравадой.

Господин Чжан выглядел удивленным, вероятно, потому, что он предположил, что мне потребуется бы больше времени, чтобы принять решение.

— Ты имеешь в виду?

— Я буду Небесной Девой! — кричал я тем же тоном, который приберегал для школьной военной подготовки.

Двое мужчин обменялись взглядами, затем оба расплылись в улыбках.

— Прекрасно! Это прекрасно!

— Ты самый лучший, ты просто делаешь нам одолжение!

Они осыпали меня еще большей благодарностью, и я смотрел, как они направились к дому Янь Куншаня. Когда я повернулся, чтобы вернуться в дом, дедушка стоял в дверях и улыбался, заложив руки за спину.

— Я знал, что ты согласишься, — я вздрогнул, думая, что он видит меня насквозь, но он продолжил: — Наш Мянь-Мянь - мягкотелый.

Нет, дедушка, ты совсем не знаешь своего внука. Я не слабак, меня просто одолевали похоть и одержимость.

В восемь вечера я постучал в дверь Янь Куншаня. Как только она открылась, я увидел, что он стоял там со слабой улыбкой, украшающей его лицо.

— Я слышал, ты собираешься стать Небесной Девой.

Тут же румянец залил мое лицо, а уши начали гореть.

— Дедушка заставил меня это сделать, и я решил помочь, — я протиснулся мимо него внутрь. - Разве ты тоже не собирался стать Генералом?

Звук его нежного смеха поплыл ко мне – так мимолетно, я почти подумал, что мне это показалось.

— Иди развлекай Цюцю, а я пойду покурю.

Когда я обернулся, увидел только захлопнувшуюся дверь.

В гостиной Янь Ваньцю играла в видеоигры. Она, должно быть, слышала мой разговор с Янь Куншанем, потому что, играя, спросил меня, кто такая Небесная Дева.

— Небесная Дева — это небесная женщина с небес, — я плюхнулся рядом с ней.

Она сморщила нос.

— Ну, как та ткачиха из «Пастуха и Ткачихи»? — спросила она странным голосом.

— А что случилось с девушкой-ткачихой?

— Госпожа Чжао однажды рассказала нам эту историю. Давным-давно жил-был пастух, у которого была старая корова, которая умела говорить и была очень умна. Однажды она сказала ему, что в реке купается группа небесных дев и что, если он спрячет их одежду, они не смогут вернуться на небеса и им придется выйти за него замуж, — она нажимала кнопки на своей консоли, рассказывая историю, что не мешало ей играть. — Он послушался старую корову и действительно украл девичью одежду. Когда девы закончили мыться и были готовы вернуться на небеса, одна из них по имени Ткачиха не могла найти свою одежду, и ей ничего не оставалось сделать, кроме как остаться в мире смертных.

— Случилось то-то и то-то, Ткачиха вышла замуж за пастуха и родила детей, а когда ее поймали и отправили обратно на небо, пастух даже пошел ее искать, что тронуло сорок. Поэтому каждый год в седьмой день седьмого месяца сороки образовывали небесный мост, чтобы пара могла воссоединиться. Вот так и возник праздник «Танабата».

Янь Ваньцю положила свой контроллер и серьезно повернулась ко мне.

— Значит, Небесная Дева, которую ты изображаешь, знает Девушку-Ткачиху?

— Я... не думаю, — по правде говоря, я даже не знал, существовали ли они в рамках одного мифа.

Девочка кивнула.

— Это хорошо. Я не думаю, что Ткачиха очень умна, с ней лучше не дружить, — она поморщила свое маленькое личико и предупредила меня. — Не дай какому-нибудь жуткому человеку украсть твое одеяние.

Несмотря на свой юный возраст, она наверняка о многом беспокоилась.

Все зависит от того, кто ворует, –подумал я про себя.

Я перевел взгляд на окно, за которым стоял Янь Куншань, держа сигарету в одной руке и прокручивая свой телефон в другой.

Тусклое освещение с улиц освещало его и смешивалось с сигаретным дымом, окутывая его темной лунной дымкой. Он словно был создан для такой таинственной атмосферы.

— Может быть, Ткачиха сначала влюбилась в пастуха, думая, что он сильный и красивый, и попросила старую корову поработать с ней, чтобы заставить его украсть ее одежду, чтобы они могли быть вместе.

Если Янь Куншань придет и украдет мою одежду, я положу ее в какое-нибудь очевидное для него место.

Янь Ваньцю некоторое время молчала. Я посмотрел вниз и увидел, что ее брови плотно сдвинулись, а лицо выглядело недоверчиво.

— Даже если так, у нее плохой вкус. Человек, который ей нравится — вор.

На мгновение наши взгляды встретились, и я признал свое поражение.

— Ты права, — согласился я. — Ткачиха не очень умна.

Вскоре после этого Янь Куншань закончил курить и вернулся в дом. Янь Ваньцю вдруг окнула его и серьезным тоном велела присматривать за мной, чтобы никто не украл мою одежду.

Иногда она так умна, что забываешь, что ей пять лет, а иногда она так невинна, что это мило. Это заставляет людей вздыхать с облегчением: «Наконец-то она звучит как ребенок».

— Одежда? — растерянно спросил Янь Куншань.

Смеясь, я рассказал ему о нашем предыдущем разговоре. Когда он понял, что произошло, он не стал принижать заявление Янь Ваньцю только потому, что она была ребенком, а очень серьезно согласился с ним.

— Я понял, я его защищу.

Потом он ушел на кухню. Я попросил Янь Ваньцю, чтобы она немного поиграла сама, и встал, чтобы последовать за ним. Он достал из холодильника пиво со льдом и колу.

— Хочешь выпить? — спросил он, жестом предлагая мне кока-колу.

Я протянул руку, чтобы взять напиток, но в последнюю минуту он поменял банки и пихнул мне в руки пиво. Я держался за нее, ошеломленный, слыша хлопок. Янь Куншань открыл банку кока-колы и протянул ее мне.

Мы обменялись, кока-кола перешла от него ко мне, пиво – от меня к нему.

Конденсат из банки увлажнял мои пальцы; у меня начала кружиться голова.

Как это так получалось, что этот человек делал такие вещи, не меняя своего индекса настроения с белого на розовый? Если бы не моя синестезия, я бы подумал, что он пытается со мной флиртовать.

— Братец, если тебе кто-то нравится, ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы удержать его при себе?

Янь Куншань откинул голову назад и сделал огромный глоток холодного пива. Капельки стекали из уголка его рта, достигая ключиц, но прежде чем они попали на рубашку, он одернул нижнюю часть рубашки, чтобы вытереть непослушные капельки.

— Хм? — он смотрит на меня, не услышав моего вопроса. — Что?

У него было восемь банок, боже мой…

У меня горело горло. Я хрипло повторил:

— Например... если тебе кто-то нравится, ты готов на все, чтобы он остался?

Он поднимает брови, полушутя:

— Например, украсть их одежду?

Сомневаюсь, что это последнее, что я слышал о шутках с кражей одежды.

— Включая, но не ограничиваясь этим, — неохотно уточнил я. — Ты бы сделал?

Он задумался на мгновение, и его губы искривились в саркастической улыбке. Он отрицательно покачал головой.

— Ты ничего не сможешь сделать, чтобы удержать рядом с собой тех, кто хочет уйти.

 

Глава 14. Репетиция

[Я собираюсь бросить себе вызов, сделать то, чего никогда раньше не делал. Я не знаю, получится ли у меня хорошо, но, по крайней мере, я не совсем облажаюсь.]

Нетизен А: Молодые люди должны смело бросать вызов самим себе.

Нетизен Б: Что это, что это, что это?

Нетизен С: Работа? Ухаживает за кем-то? Лол или помогаешь кошке рожать?

Г-н Чжан сообщил мне, что у нас есть две репетиции перед официальной церемонией, и сказал мне и Янь Куншаню встретиться с ним в том месте, которое он нам укажет.

Место встречи – спортзал начальной школы, который стал своего рода импровизированным офисом для Церемонии прекращения дождя, так как школа все равно не использовала его летом.

После того, как Янь Куншань припарковал машину, мы зашагали по дорожке к спортзалу. Наше окружение было темным и неосвещенным, школьный спортзал – единственный источник света в окрестностях.

Цикады издавали оглушительный шум, и, возможно, из-за того, что в школе были пруды, лягушки тоже присоединились к хору. Два существа, похоже, участвовали в соревновании, кто громче.

Я так внимательно слушал их крики, что мои ноги обо что-то споткнулись, я поскользнулся и чуть не упал лицом в грязь. К счастью, я протянул руку вперед и ухватил Янь Куншаня за руку как раз вовремя.

Он был достаточно крепок, чтобы мое внезапное падение не выбило его из равновесия. Он просто стоял неподвижно, слегка наклонив голову в темноте и ожидая, пока я приду в себя.

– Здесь так темно, давай я возьму тебя за руку?

Прежде чем я осознал, что он сказал, большая теплая рука обхватила мое запястье и мягко потянула меня вперед.

Ах, это был наш первый раз, когда мы держались за руки!

Я пытался подавить чувство озорного удовлетворения. Если бы вспышка света осветила мое лицо прямо сейчас и Янь Куншань обернулся, он бы определенно заметил преувеличенно глупую улыбку на моем лице.

Маленький воробей во мне уже радостно танцевал под хор цикад с розой во рту.

Поистине драматическая птица, подумал я про себя, прижимая другую руку к груди.

Тренажерный зал находился всего в двадцати метрах от парковки, и довольно скоро мы приехали. Когда Янь Куншань толкнул дверь и яркий свет ударил нам по глазам, он отпустил мою руку. На этом недолгий момент сладости закончился.

Кроме г-на Чжана, в спортзале было полно народу. Некоторых я видел раньше в деревне, а других совсем не знал, вероятно, из соседней деревни. Реквизит был разбросан по всему огромному пространству, особенно заметно стояло кресло-паланкин в самом центре, высотой примерно в половину человеческого роста.

Стул черный был закреплен красными веревками, окруженный с трех сторон защитными рельсами высотой по колено. За спинкой стула – красная шелковая ширма. Несмотря на то, что его называли “паланкином”, он больше походил на выставочный поплавок.

– Этим креслом пользовались еще когда я был молод. Его красят, потом перекрашивают, снова и снова. Я не знаю, сколько еще лет это продлится, – объяснял г-н Чжан, когда заметил, что я смотрю на стул. Он похлопал по одному из столбов, удерживающих стул. – Он сделан из грушевого дерева высочайшего качества, и для его удержания требуется одновременная сила двадцати четырех человек. Во время транспортировки он очень прочный, не волнуйтесь. Вы не почувствуете укачивания.

 

Репетиции были предназначены специально для меня и Янь Куншаня, потому что все остальные присутствующие делали это в течение десятилетий.

– Учитывая рост Мянь-Мяня, я уверен, что для А-Шаня не будет проблемой нести его, – произнес г-н Лю. Он был одним из тех, кто будет нести паланкин, и пока г-н Чжан объяснял нам последовательность действий, он подошел к нам издалека.

– Нести меня? – я сосредоточился на ключевом моменте.

– Оперение Небесной Девы белое и легко пачкается. Кроме того, ты не сможешь носить обувь во время шествия, поэтому ты будешь босиком.

Так внезапно?

Прежде чем я успел переварить этот поразительный поворот событий, Янь Куншань подошел ко мне и ухватил за талию. Жар от его ладоней обжег мою кожу сквозь тонкий материал футболки. Наша степень физического взаимодействия сегодня полностью превзошла все, что я когда-либо ожидал, и я… Я был совершенно ошеломлен.

– Расслабься, – шепнул он мне на ухо, вероятно, потому, что чувствовал, как напряжены мои мышцы.

Что ж, отлично, теперь я был так напряжен, что стал похож на труп.

– Ладно, пошли, 1, 2… – позвал сбоку г-н Лю. – Поднимай!

Мгновенно я почувствовал, как меня подняли с пола, пока я не оказался в горизонтальном положении в руках Янь Куншаня. Я подавил потрясенный вскрик и инстинктивно обнял его за шею.

– Отлично! – воскликнул г-н Чжан. – Хорошо, теперь пройди с ним пару шагов и поднимись к паланкину.

Янь Куншань немного поправил свою хватку, перемещая меня вверх, а затем обнял чуть крепче.

– Ты слишком худой, тебе нужно больше есть, – говоря это, он медленно и без усилий подошел к паланкину.

По правде говоря, я действительно много ел, но в последнее время я рос, и все мое потребление пищи пошло на мой рост, заставляя меня выглядеть худым.

– Я съедаю весь свой обед каждый день, не то чтобы ты не знал, – запротестовал я, наклоняясь к нему.

Он посадил меня в паланкин, следуя указаниям г-на Чжана, затем выпрямился и взъерошил мне волосы.

– Завтра я приготовлю тебе обед, обязательно съешь все.

Перед шелковой ширмой позади паланкина стоял зонтик, который Янь Куншань открыл, опустив меня на землю.

– Да, после того, как вы откроете зонтик, пройдите за Небесной Девой и сядьте за ней, скрестив ноги, – продолжал инструктировать г-н Чжан. – Мянь-Мянь, ты становишься на колени, да, вот так. Придется потерпеть, потому что это не выглядит хорошо, если Небесная Дева скрестит ноги.

Когда процесс рассадки закончился, он подозвал всех, чтобы они заняли свои места и приготовились поднять стул.

Г-н Лю взял на себя счет ритма, в то время как г-н Чжан стоял в стороне, следя за тем, чтобы все строились правильно и ритм был точным.

– Раз, два, три!

На третьем счете платформа задвигалась, а затем паланкин поднялся в воздух.

– Раз, два, три!

– Раз, два, три!

Спортзал вибрировал от звука всех двадцати с лишним человек, считающих. Каждый раз, когда счет достигал трех, платформа слегка покачивалась, и они делали один шаг вперед.

Г-н Чжан был прав, паланкин был довольно устойчивым, но это потому, что мы двигались со скоростью улитки…

Репетиция закончилась в девять, а когда мы вернулись домой, было уже десять.

Янь Куншань зашел со мной в дом, чтобы забрать Янь Ваньцю. Маленькая девочка спала на коврике для маджонга на нашем деревянном диване. Ее лицо слегка раскраснелось, на висках остались следы пота. На ее живот было наброшено одеяло, а протез ноги прислонен к кофейному столику.

Поскольку у нас не было кондиционера, дедушка поставил наш вентилятор прямо перед диваном, а также он использовал ручной вентилятор, чтобы отгонять случайных комаров.

Янь Куншань поблагодарил дедушку, затем осторожно взял девочку на руки и ушел. Я последовал за ним, помогая ему вернуть ее протез домой.

Протезная нога в моих руках была маленькая и холодная, как лед, несмотря на летнюю жару. Я всегда не обращал внимания на то, что у Янь Ваньцю была инвалидность, и я никогда не относился к ней по-другому, но внезапно, держа в руках настоящий протез ноги, я чувствовал себя не в своей тарелке.

Это не потому, что я сочувствовал ей или жалел ее, а просто потому, что мне было грустно–грустно от того, что она страдала от боли потерянной конечности в таком юном возрасте.

Не говоря уже о том, что ее биологический отец – настоящая задница.

Добравшись до дома Янь Куншаня, я последовал за ним наверх и впервые приземлился на таинственном втором этаже дома.

Здесь, наверху, было три спальни. Одна из них принадлежала Янь Ваньцю, другая комната – библиотека, и двери последней комнаты оказались закрыты, но очевидно, что это была комната Янь Куншаня. Если бы это была видеоигра, я бы открыл новую часть карты.

Комната Янь Ваньцю была розовая и женственная, до краев заполненная куклами с розовым балдахином, простирающимся над изголовьем ее кровати. Я положил протез рядом с ее тумбочкой, чтобы она могла найти его немедленно на следующее утро.

После того, как Янь Куншань осторожно уложил ее в постель, он включил кондиционер и застегнул ее балдахин, после чего мы оба вышли из комнаты.

– Это была автомобильная авария.

Я уже собирался уходить, когда Янь Куншань внезапно начал говорить за моей спиной.

Я повернулся, вопросительно посмотрев на него; он стоял под навесом дома. Похоже, он не планировал возвращаться в ближайшее время, потому что достал из кармана сигарету и зажигалку. Я стоял на некотором расстоянии от него, его слова связывали меня так, что я не мог пошевелиться.

– Ты выглядел так, будто действительно хотел знать, – объяснил он с легким смешком, прежде чем наклонить голову, чтобы закурить сигарету. Его индекс настроения начал падать.

Боясь расстроить его, как в прошлый раз, я поспешно запротестовал:

– Нет, нет, я не хочу знать. Если ты… Если ты не хочешь мне говорить, то и не надо.

Он прислонился к перилам под навесом и выдыхнул клуб дыма.

– Я хочу поговорить об этом, – произнес он. – Ты хочешь послушать?

В воздухе витал сладкий аромат роз, смешанный с соленым морем в сочетании с влажным туманом. Если бы эта меланжа была духами, она пахла бы очарованием, нежностью и зрелостью одновременно.

Писатель Сэй Шонагон писал, что летние вечера прекрасны, и это правда. Мои летние вечера были наполнены чарующими ароматами и чарующим Янь Куншанем. Над головой мягко, но не властно светила луна.

Есть ли кто-нибудь, кто мог отвергнуть Янь Куншаня? По крайней мере, не я. Поэтому я ответил:

– Если ты хочешь поговорить, я выслушаю.

Я перебрал пальцами.

– Когда Цюцю было восемнадцать месяцев, она и моя сестра попали в автомобильную аварию.

Пока он говорил, индекс его настроения становился синим.

Это был несчастный случай – они ехали на обычное обследование в больницу и почти приехали, когда машина потеряла управление и врезалась в такси, в котором они сидели. Сестра Янь Куншаня сумела защитить свою дочь собственным телом, но полученные ею травмы не поддавались лечению. Янь Ваньцю удалось избежать смерти, но, к сожалению, одну из ее ног пришлось ампутировать.

Как раз в это время Дин Байчжоу проводил медовый месяц со своей новой невестой за границей, растрачивая больше денег, чем мог заработать за всю жизнь, не имея ни малейшего представления о том, что произошло дома.

– Мы с сестрой были целыми мирами друг для друга, когда были детьми. Она провела меня через школу и вырастила – это было нелегко для нее. Когда она нашла Дин Байчжоу, я был счастлив за нее и подумал, что наконец-то нашелся кто-то, кто мог бы сделать ее счастливой. Они были вместе десять лет, в течение которых я думал о Дин Байчжоу как о семье, как о шурине. Но в конце концов он бросил ее ради другой женщины.

В глазах Янь Куншаня закрался жесткий блеск. Его сигарета закончилась; он бросил окурок на землю, притоптав его ботинком.

– Уже поздно, тебе пора спать, – сказал он, слегка нахмурившись, его эмоции еще не пришли в норму.

Но я не мог просто бросить его, когда его индекс настроения составлял всего 60.

Я подошел прямо к нему под его проницательный взгляд, широко раскрыл руки и заключил его в крепкие объятия.

– Не расстраивайся. Ты хорошо воспитал Цюцю, я уверен, что твоя сестра была бы счастлива.

Я никогда раньше не утешал кого-то таким образом – это просто произошло интуитивно. И хотя обнять кого-то легко, трудно понять, что делать потом. Я застыл в этом положении, смущение постепенно брало верх над желанием утешить собеседника.

Наверху луна спряталась за слоем облаков, как будто она тоже испытала чувство неловкости.

Затем я пришел в себя и отдернул руки назад, так боясь встретиться взглядом с Янь Куншанем.

– С-Спокойной ночи! – успел произнести я, прежде чем выскочить оттуда торопливыми шагами, не смея оглянуться.

Глава 15 - Возможно, у меня галлюцинации

За несколько дней до церемонии прекращения дождя господин Чжан попросил дедушку передать, что я должен время в выходные, чтобы они могли потренироваться делать мне макияж.

Несмотря на то, что я согласился быть Небесной Девой, необходимость наносить макияж все равно заставляет меня чувствовать себя неловко. Последний раз я помню, как наносил макияж, когда выступал с хором в начальной школе. Тогда учительница заставила всех накрасить губы, независимо от пола, а на лбу у каждого из нас был нарисован золотой символ хада. Когда появилась фотография класса, она выглядела так, будто группа Будд собралась вместе и достигла нирваны. Фотография сияла даже без редактирования. 

Когда я сказал Янь Куншаню, что мне нужно взять выходной, чтобы попробовать делать макияж, он ничего не сказал, но Вэнь Ин был в полном восторге.

– Не могу поверить, Юй Мянь, ты действительно станешь Небесной Девой! Разве это не значит, что мы сможем рекламировать тебя на нашем экране? Ну, знаете, повесить там плакат с надписью "Небесная Дева спустилась, бесплатные фотографии для всех!". Держу пари, это привлечет больше покупателей.

От его слов у меня по коже побежали мурашки. Одна мысль о том, что на улице будет висеть мой плакат с изображением женщины, а вокруг меня толпятся все, желая сфотографироваться, как будто я какой-то талисман, вызывала неловкость до удушья.

– Давайте не будем...

Вэнь Ин проигнорировал меня и продолжил:

– Ты можешь даже стать популярным в интернете. Чувак, создатели контента про кроссдрессеров сейчас в тренде.

Не то чтобы у меня были проблемы с кроссдрессерами, но я не хочу быть одним из них сам и не хочу, чтобы слишком много людей видели меня в женской одежде. Уровень знаний Вэнь Ина о кроссдрессерах заставил меня думать, что у него есть какой-то особый фетиш.

Сунь Жуй планировала прогуляться с ним по улицам после Церемонии прекращения дождя, и я невольно задумался, не станет ли это для нее еще одной историей разбитого сердца. Я содрогнулся при мысли о том, что она снова придет ко мне в слезах.

Вэнь Ин все еще продолжал, когда подошел Янь Куншань и пихнул ему в грудь книгу, прерывая его фантазии.

– Хватит болтать, возвращайся к работе.

Мой коллега закашлял, потирая грудь. Скривив лицо, он пожаловался:

– Хозяин, больно!

Янь Куншань стоял к нему спиной, согнувшись и расставляя книги на полке.

– Извини, – бесстрастно прокомментировал он.

***

После ужина, около семи, раздался звонок в дверь. 

Я поспешил вниз, догадываясь, что это визажист, и боясь, что дедушка не услышал звонок. Когда я спустился на площадку, дедушка уже открывал дверь улыбающейся Сунь Жуй, которая, просунув голову внутрь, поприветствовала его. За ней стояла молодая женщина лет двадцати с розовыми волосами.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я, удивляясь.

– Привела свою кузину, она твой визажист. – Сунь Жуй отошла в сторону, знакомя меня с женщиной, стоящей за ней. – Чу Чжун, двадцать шесть лет. Она визажист, обычно делает макияж знаменитостям.

Чу Чжун бросила взгляд на сестру:

– Ты могла бы просто представить меня, зачем еще упоминать и мой возраст?

Я поприветствовал ее, представляясь, затем повел их двоих наверх. Они пришли с двумя большими чемоданами; у Чу Чжун трехслойный чемодан для макияжа, около 21 сантиметр в поперечнике, а чемодан Сунь Жуй был просто огромен, едва ли не в половину человеческого роста.

Я помог ей нести его наверх по лестнице, думая, что он будет тяжелым, но к моему, удивлению, он оказался таким легким, что создалось ощущение, будто он пустой.

– Что здесь внутри? – спросил я, после того, как поставил его у стены.

– Твой костюм, Небесная Дева Мянь-Мянь, – ответила она, схватила мангу, которая лежала на моей подушке, и плюхнулась на пол, чтобы пролистать книгу. 

Я молюсь, чтобы я не потерял из-за нее страницу. Но только я открыл рот, чтобы напомнить ей, она уже начала читать с самого начала, поэтому я просто промолчал.

– Вот, возьми эту повязку и сначала убери волосы назад. – Чу Чжун нашла свободное место на полу и открыла свой чемоданчик с косметикой. Каждый слой был заполнен до краев вещами, которые я не узнавал. Раньше я переживал, что в моей комнате будет слишком темно для нанесения макияжа, но это беспокойство развеялось, когда меня ослепили светодиодные лампы, расположенные с каждой стороны коробки с косметикой.

Я надел на голову ободок с заячьими ушами и сел, скрестив ноги, на пол перед чемоданом, ожидая следующих распоряжений визажиста.

– Дай-ка я посмотрю на твою кожу... – она аккуратно повернула мою голову, придерживая за линию челюсти. Рассмотрев мое лицо вблизи, она удивленно заключила: – У тебя потрясающая кожа. Я волновалась, что у тебя пубертатные прыщи или что-то в этом роде, но я даже не вижу никаких пор, и твоя кожа такая сияющая.

– Правда же? – Сунь Жуй поднялась с соседнего коврика, где она сосредоточенно читала, раскачивая ногами взад-вперед. – У Юй Мяня безумно приятная кожа, а глаза такие большие и красивые. Вот почему я принимала его за девочку, когда мы были детьми.

Чу Чжун смочила тампон для макияжа, вытерла мое лицо, а затем приступила к сложной задаче, стоящей перед ней.

– Думаю, я попробую на тебе макияж в стиле династии Тан. Я впервые принимаю работу для церемониального мероприятия в традиционном стиле, поэтому не знаю, что получится. Давай просто плыть по течению, а коррективы внесем позже.

– Я оставлю это тебе. – я ничего не смыслил в макияже, поэтому предоставил ей свободу делать все, что она захочет.

Сначала я пытался сосчитать все средства, которые она наносила на мое лицо, но их оказалось так много, что я сдался. 

Через некоторое время я начал искать, что сказать, вполголоса разговаривая с Чу Чжун, потому что трудно не заснуть, когда приходится сидеть неподвижно.

Я узнал, что раньше для работы Небесной Девы находили любую случайную девушку на острове, которая знала толк в макияже, но поскольку в этом году мероприятие будет снимать иностранная документальная группа, глава округа решил подойти к делу более формально. Г-н Чжан нанял Чу Чжун, потому что слышал, что она была профессиональным гримером на съемочных площадках.

– Мы должны показать иностранцам, как выглядит Небесная Дева, спускающаяся с небес! – именно так сказал г-н Чжан.

Я не мог решить, повезло мне или нет. Разве что... по крайней мере, это не самое худшее, что могло случиться. В конце концов, если бы Сунь Жуй сделала мне макияж, она, вероятно, снова сделала бы меня похожей на Будду. С этой мыслью я послал молчаливую благодарность г-ну Чжану за его дополнительное усердие в этом году. 

Прошло полчаса, и от нанесения макияжа меня так начало клонить в сон, что я почти заснул. Тем временем Сунь Жуй дочитывала второй том манги и доедала тарелку фруктов, которые дедушка принес наверх.

Наконец, последний раз подведя губы, Чу Чжун отошла с довольным выражением лица.

– Сяо Жуй, что ты думаешь? – спросила она Сунь Жуй.

Сунь Жуй оторвала глаза от книги, которую она читала, собираясь откусить кусочек яблока в руке.

– Я думаю... – ее голос прервался. Она сидела совершенно неподвижно, как будто кто-то нажал паузу на видео. И, как ни странно, ее индекс настроения стал депрессивно-синим. – Какого черта! Почему глупый мужчина выглядит лучше, чем я с макияжем? Это несправедливо! Несправедливо! – кричала она в полном отчаянии, ударяя кулаками по полу в спонтанной истерике. – Я отказываюсь признавать, что не могу соревноваться даже с мужчиной! Наверное, это потому, что, Чу Чжун, твои навыки макияжа слишком хороши!

Я плохо разбирался в косметике и не мог сказать, хорошо это или плохо, но человек, который смотрел на меня из зеркала, был настолько незнаком, что это меня пугало. 

Мое лицо было белом, как бумага, с румянами, доходящими до кончиков глаз, и двумя маленькими красными точками в каждой ямочке. Мой рот был нарисован помадой и напоминал малиновую бабочку. Чем больше я смотрел, тем более странно это выглядело, пока, наконец, я не отвернулся, слегка обескураженный.

– Думаю, получилось неплохо, – произнесла Чу Чжун. Она достала из косметички длинный парик и помогла мне надеть его, расчесывая и укладывая сзади. – Сегодня у нас мало времени, так что этот парик подойдет, но на самом деле в этот день на тебе будет головной убор и много шпилек для волос. Возможно, он будет немного тяжеловат, так что ты должен подготовиться.

Честно говоря, только с одним этим париком моя кожа головы уже была так натянута, что я едва мог думать. Мне с трудом представлялось, насколько хуже будет во время церемонии.

Внутренне я проклинал г-на Чжана. Иностранцы просто хотели что-то традиционное, не нужно быть таким официальным! 

– Ах-х-х-х, просто убей меня! – Сунь Жуй все еще лежала на полу. – Юй Мянь, почему ты такой раздражающий? Ты мне больше не друг! Если только...

Внезапно она перевернулась в сидячее положение и продолжила:

– Если только ты не будешь моей подружкой невесты, когда я выйду замуж.

– Ты сошла с ума, – произнес я, глядя на нее.

Чу Чжун закатила глаза.

– Ладно, хватит. Достань его костюм, – инструктировала она Сунь Жуй.

Сунь Жуй надулась, но отправилась открывать чемодан, который она несла раньше. Из него она достала белый костюм, упакованный в защитный пакет. 

Я полагал, что всякий раз, когда они упоминали "мантию", это был просто традиционный способ обозначения одежды, которую носили божества, но костюм в руках Сунь Жуй - настоящая перьевая мантья. Она состояла из трех слоев: внутренний слой был похож на нижний слой традиционной китайской одежды; после него – мягкий, облегающий кожу слой ципао. На нем не вышиты сложные цветочные орнаменты, только два журавля из серебряной нитки на отворотах.

Последний, внешний слой – самый яркий, из тонкого муслина, с рукавами, которые свисают почти до пола. Весь нижний подол рукавов покрыт слой за слоем белыми птичьими перьями, цельными и неземными. Мне кажется, что, надев этот костюм, я вознесусь на небеса и стану неземным существом.

Я осторожно провел рукой по оперению костюма. Оно было мягким и приятным на ощупь.

– Это сделано из настоящих птичьих перьев?

– Я слышала, что самый первый костюм был из них, но прошло так много времени, что оригинальный костюм давно истлел, – ответила Чу Чжун. – Они делали копии довольно много раз, используя оригинальный стиль. Эта копия была сделана двадцать лет назад, когда они перешли на использование гусиного пера. Ты – четвертый человек, унаследовавший его. 

Внезапно костюм стал для меня мифическим, и я почувствовал магнитное притяжение традиций в своем сердце... которое быстро угасло, как только Сунь Жуй и Чу Чжун приступили к работе по затягиванию корсета.

– Серьезно... ребята, нам обязательно делать его таким тугим? – спрашиваю я, меня затошнило. – Достаточно.

– Ни за что! – протестующе воскликнула Сунь Жуй. – Талия небесной девы не может быть толще моей. Просто прими реальность!

Чу Чжун стиснула зубы, изо всех сил затягивая.

– Сын господина Лю ниже тебя ростом, он всего 170 см. Уже слишком поздно переделывать костюм, так что пока терпи...

Но это легче сказать, чем сделать.

В конце концов, одна из них пнула меня сзади и подтолкнула к оконному карнизу, и в этот момент я оказался наклоненным над окном так, что почти вся моя верхняя часть тела высунулась наружу, волосы из парика на голове рассыпались по плечам, шелковистые и гладкие.

– Помогите, – слабо крикнул я, чувствуя, как меня дергают одновременно с двух сторон.

В этот момент пронесся ветерок, путая мои волосы и принося с собой знакомый запах сигаретного дыма. Мне потребовалось некоторое время, чтобы определить источник запаха, и когда я поднял голову, чтобы взглянуть на соседний двор, мои глаза сразу же встретились с глазами Янь Куншаня. Он смотрел на меня несколько ошарашенно, зажимая сигарету между пальцев. 

– Эй... – слабо произнес я, нервно сглатывая.

Мы смотрели друг на друга так долго, что казалось, будто прошло тысячелетие, но на самом деле прошло всего несколько секунд. Но дело в том, что за эти несколько секунд индекс настроения Янь Куншаня скакал то вверх, то вниз.

Сначала он был белый со значением 78, затем быстро упал до 70 и стал серым – вполне возможно, потому что мой нынешний вид испугал его, но после того, как я позвал его, и он понял, что это я, индекс снова поднялся до 80.

И тогда...

– Юй Мянь? – когда он произносил мое имя, мутный серый цвет превратился в яркий, бросающийся в глаза, который невозможно не заметить... желтый. Но в мгновение ока, когда я снова взглянул на него, его индекс настроения рухнул до 60, превращаясь в глубокий черный цвет страха. 

Отлично, подумал я. Сунь Жуй и Чу Чжун затянули корсет так туго, что у меня возникли галлюцинации – индекс настроения Янь Куншаня стал желтым из-за меня.

 

Глава 16. Он, кажется, избегает меня

— Ладно, ладно, думаю, этого достаточно.

Времени на то, чтобы разбираться с индексом настроения Янь Куншаня, у меня не оставалось, потому что меня затащили обратно в комнату, после чего Сунь Жуй начала маневрировать освещением, а Чу Чжун — фотографировать мой макияж с разных ракурсов. Я с тревогой бросил взгляд в сторону окна, но не успел выглянуть наружу.

Через полчаса сеанс макияжа наконец закончился.

— Тогда мы поехали, увидимся на церемонии прекращения дождя! 

— Езжайте осторожно!

Я проводил взглядом Чу Чжун и Сунь Жуй, дожидаясь, когда их силуэты исчезнут вдали, закрыл ворота и повернулся, чтобы вернуться в дом. Когда я кинул взгляд соседний двор, я поразился.

Двор совершенно был пуст и неподвижен, на том месте, где стоял совсем недавно Янь Куншань, нет и следа его. Из окон наверху лился свет. Значит, он еще не спал.

Мне отчаянно хотелось узнать, что он на самом деле чувствовал ко мне, но стучаться в такой час было бы слишком невежливо. Хотел бы я иметь возможность проигрывать сцены в голове. Тогда мне не пришлось бы постоянно бороться и сомневаться, как сейчас. С другой стороны, даже если бы он пожелтел ради меня, это могло бы стать еще одним доказательством того, что ему нравятся длинноволосые женщины и он супер натурал... внезапно, я был уже не в таком восторге.

Вздохнув, я бросил последний взгляд на тускло освещенное окно и со смешанными чувствами вернулся в дом.

***

Следующие два-три дня Янь Куншань не вспоминал о том, что произошло в тот день, и его отношение ко мне было таким же, как и всегда. Когда мы общались, его индекс настроения оставался таким же белым и ясным, как всегда, что наводило меня на мысль о том, что я, вероятно, действительно видел что-то не то в тот день.

В конце концов, с чего бы ему становиться желтым из-за меня?

Когда я наводил порядок на полках, краем глаза заметил вспышку розового цвета. Все мои чувства сразу же обострились. Я проследовал за знакомой женщиной на цыпочках, и, как я и предполагал, она остановилась перед Янь Куншанем с блокнотом в руках. В блокноте была перечислена информация о датах публикации, издателях, изданиях и т.д. Я всегда находился гораздо ближе к ней, но она всегда предпочитала пройти мимо меня прямо к Янь Куншаню за помощью.

Эта женщина приходила в магазин день за днем в течение недели, каждый раз в поисках только одной книги. И день за днем индекс ее настроения становился все более розовым. В некоторые дни он становится пронзительно желтым.

Как и ожидалось, эта дама — любовная соперница.

Втайне я придумал ей прозвище – «Розовая леди», потому что она всегда была одета в розовую одежду. Розовая леди была высокой и стройной, с прямыми длинными черными волосами. От нее всегда приятно пахло. Она - воплощение «идеального типа» Янь Куншаня, о котором мне рассказала Янь Ваньцю.

— Эта книга...

Я то и дело хватал книги с полки и запихивал их обратно, делая вид, что работаю, и одновременно подслушивая их разговор.

Обычно, когда клиенты проявляли особый «интерес» к Янь Куншаню, он отправлял их ко мне или Вэнь Ину, чтобы разобраться с ними, я всегда сохранял дистанцию, давая понять, что не заинтересован, чтобы никто из них не понял мои действия неправильно.

Розовая леди в последнее время довольно ясно высказывала свои намерения, и я предсказал, что Янь Куншань вот-вот достигнет своего предела. Держась за полку, я медленно высунул голову в проход, готовясь ответить на его сигнал.

Все книги Розовой леди было очень трудно достать ограниченным тиражом — даже Янь Куншань, который знает все книги в магазине как свои пять пальцев, всегда требовал дополнительного времени, чтобы найти их. Кроме того, она всегда просит только одну книгу в день, а не весь список сразу.

Розовая леди показала Янь Куншаню свой блокнот, придвигаясь к нему вплотную. Он посмотрел вниз на информацию в нем, его брови были плотно сжаты, как будто он не привык к ее близости.

— У нас есть эта книга, я спрошу...

Он поднял глаза, оглядываясь по сторонам в поисках кого-нибудь, кто мог бы помочь.

Я «случайно» сбиваю книгу с полки и наклоняюсь, чтобы поднять ее, располагаясь прямо в поле его зрения, как бы говоря:

«Да, используйте меня, я могу это сделать!»

«Я помогу тебе ее найти».

Все еще скрючившись на полу, делая вид, что поднимаю книгу, я в шоке смотрю на его ответ, но едва успеваю поймать конец его взгляда.

Он стоит ко мне боком, глаза смотрят вниз, когда он берет блокнот у Розовой леди и ведет ее на второй этаж.

Я падаю духом; мои пальцы бесцельно перебирали страницы книги, лежащей передо мной на земле.

Что это, мне разбили сердце? Летние каникулы еще даже не закончились... так быстро?

Только не говорите мне, что на этот раз я буду плакаться Сунь Жуй. От одной мысли о том, что Янь Куншань станет розовым для кого-то другого, становилось трудно дышать. Как Сунь Жуй каждый раз так быстро восстанавливалась и не травмировалась? Она должна написать книгу «Ваше руководство по спасению от теней разбитых сердец». Уверен, она будет хорошо продаваться.

Остаток дня проходил вяло, я потерялся в своем унынии. В пятницу, когда Янь Кушань отправился в город за книгами, мы мало общались. Суббота — день перед Церемонией прекращения дождя, поэтому он сказал мне взять выходной, чтобы отдохнуть, и тогда мы тоже не разговаривали.

Я не знаю, может быть, мне только кажется, но у меня такое чувство, что в последнее время наше общение сильно сократилось, как будто он... избегает меня.

И хотя его тон приятен, как всегда, когда он разговаривает со мной, он перестал делать те маленькие, интимные вещи, которые делал раньше, например, гладить меня по голове. Когда я видел, как он обращается с клиентами, которые приходят к нему со скрытыми мотивами, я пришел к выводу, что он видит меня насквозь и знает, что мне нужно, потому что другого объяснения его внезапному пренебрежению нет.

Это наводило меня на мысль, что все действительно вот-вот закончится...

В моей голове творился такой беспорядок мыслей, что я плохо спал по ночам, ворочаясь слишком часто, что на следующее утро я был настолько рассеянным, что терял опору, едва не падая с лестницы.

Дедушка, который уже встал, взглянул на мое вялое лицо и, решив, что я всю ночь читал мангу, пошел подогреть мне молока, читая лекцию о том, как я должен заботиться о своем теле, несмотря на молодость.

— Из-за недосыпания ты рано или поздно облысеешь, — откровенно сказал он.

Несмотря на то, что Церемония прекращения дождя проходила после захода солнца, подготовка начиналась с раннего утра. Как только я закончил завтракать, раздался звонок в дверь, и Янь Ваньцю сразу же бросилась к телевизору. Мы с Янь Куншанем будем заняты, поэтому дедушке снова придется позаботиться о ней.

— Мянь-Мянь, А-Шань, постарайтесь! Я возьму Цюцю, чтобы навестить вас сегодня днем!

Крикнул дедушка откуда-то из дома.

Янь Куншань вообще не разговаривал во время нашего пути. Несмотря на то, что он обычно не любил разговаривать, сегодня его молчание казалось более тяжелым. Я страдал в этом мертвом воздухе между нами, мое сердце почти разрывалось на части. Тем временем по радио играло «La vie en rose» Лизы Оно.

Шествие Церемонии прекращения дождя начиналось в начале улицы Наньпу и шло до конца. Учитывая длину улицы и скорость движения, все это должно занять всего около тридцати минут, но для того, чтобы процессия выглядела безупречно и великолепно, сотни людей трудились в течение нескольких месяцев, доводя мероприятие до совершенства.

Когда мы прибыли на улицу Наньпу, г-н Чжан уже помогал устанавливать барьеры, которые перекроют дорогу. Обе стороны улицы оцепят для толпы; во время мероприятия будет назначен персонал для поддержания порядка.

Г-н Чжан и его команда выделили пустой магазин, выходящий на улицу, чтобы использовать его в качестве места отдыха для актеров и съемочной группы. Внутри было только два стола и несколько стульев; даже раздевалки представляли собой импровизированные помещения, отгороженные картонными коробками.

Как только мы вошли в зону отдыха, нас с Янь Куншанем развели в разные стороны меня на грим, а его на закрепление с г-ном Лю и остальными носильщиками стульев.

— Ты плохо спал прошлой ночью? — хмуро спросила меня Чу Чжун, проводя подушечкой пальца по макияжу под моими глазами. — Тени под глазами довольно глубокие.

— Я немного нервничаю.

Тихо ответил я, избегая ее взгляда. Я посмотрел на Янь Куншаня, который стоял за дверью вместе с господином Лю и остальными. Господин Лю протянул ему сигарету, он взял. Когда он наклонился, чтобы прикурить, кажется, почувствовал на себе мой взгляд и посмотрел в мою сторону.

Мое сердце учащенно забилось; в обычных обстоятельствах я бы отвернулся, но сегодня я обнаружил, что не могу этого вынести. Жаль, но в тот момент, когда наши глаза вот-вот встретились, его сигарета прикурилась. Он осторожно выдохнул дым изо рта, частицы которого поднимались по ветру, расширяясь, как облака, и заслоняя его лицо. Когда дым рассеялся, он уже выпрямился и больше не смотрел на меня, как будто никогда и не видел.

— Юй Мянь, мама оставила для тебя это платье. Ты должен хорошо спрятать его после свадьбы, не дай ни одному ублюдку украсть его у тебя.

Сунь Жуй изобразила пальцами позу орхидеи и взяла со стола золотой головной убор с красной кисточкой.

— Положи его, не сломай.

Наставляла Чу Чжун.

Сунь Жуй, надувшись, скорчила гримасу, но послушно положила предмет обратно на стол.

На этот раз парик был намного сложнее. Все накладные волосы и заколки, вместе взятые весили около шести килограммов. Я вдруг понял, почему Небесной Деве нужен Генерал, чтобы защищать ее — все такое тяжелое, как будто я несу на голове все тяготы своей жизни.

После того, как мне накрасили губы и наметили ямочки, Чу Чжун, наконец, отступила назад и впервые за весь день улыбнулась.

— Идеально, — произнесла она.

Сунь Жуй подошла поближе, потерла подбородок и прокомментировала:

— Яркий цветок среди смертных, белый пион среди богов.

Чу Чжун вручила мне белый веер из рисовой бумаги и велела прикрыть нижнюю половину лица во время шествия, чтобы это помогло придать Небесной Деве «мифический» вид.

Ведь чем загадочнее что-то, чем более далеким оно кажется, чем более недостижимым, тем больше его жаждешь.

Когда все было готово, наступил полдень. Сунь Жуй напоила меня водой через соломинку, но я не стал пить много, боясь, что потом мне понадобится в туалет.

После окончания макияжа я совсем не видел Янь Куншаня, я понятия не имел, куда он делся. Кроме того, я очень хотел есть, но сомневался, что до семи-восьми вечера мне удастся что-нибудь перекусить. Если бы я знал, я бы съел чайное яйцо раньше.

Я все еще размышлял над вопросом о еде, когда передо мной появился кусочек развернутого из обертки шоколада. Рука, протягивающая его, была стройной и длинной, под бледной кожей виднелись сине-зеленые вены.

— Если ты голоден, съешь немного.

Я поднял глаза, чтобы увидеть владельца руки. Когда я увидел, как одет Янь Куншань, округлил глаза так, что они чуть не вылезли из орбит.

Если мой костюм, можно сказать, излучал достоинство и благоразумие, с акцентом на прикрытие кожи, то костюм Янь Куншаня — полная противоположность. Неудивительно, что г-н Чжан раньше говорил, что тот похож на генерала. Не думаю, что обычный человек смог бы так выглядеть.

Нижняя половина его тела была покрыта свободными штанами, по цвету находящимися где-то между черным и фиолетовым, а талию по кругу опоясывал ряд грубых тканей яркого цвета, придавая одежде традиционный вид. Верхняя часть его тела была прикрыта только парой черных рукавов, доходящих до плеч. Серебряные украшения украшали его запястья и остальную часть тела, которая в остальном оставалась голая.

Украшения располагались сверху вниз, начиная с шеи, груди и заканчивая животом. С нескольких колец, висящих на его теле, свисали черно-фиолетовые ленты, которые нисколько не мешали его впечатляющей фигуре — они даже подчеркивали его мускулы.

При ближайшем рассмотрении штаны тоже оказались убийственны. Застегнутые на бедрах серебристым поясом, они четко подчеркивали его V-линию. Вся его фигура была мускулистой и широкой — просто мечта.

Когда Небесная Дева пришла в мир смертных, жители острова Цинмэй выбрали сильного, крепкого молодого человека в качестве телохранителя, чтобы обеспечить ее безопасность. Так возникла роль Генерала.

Проще говоря, Генерал должен быть смертным человеком.

Сейчас у меня были все основания полагать, что Генерал был человеком, выбранным для того, чтобы специально соблазнить Небесную Деву. Чтобы ей так понравилось быть здесь, что она никогда не захотела бы вернуться обратно на небеса.

Глава 17. Церемония прекращения дождя

— ...Спасибо.

Я протягиваю руку, чтобы взять шоколад у Янь Куншань. Мои рукава слишком длинные, и мне трудно двигаться, что затрудняет процесс, и мне почти невозможно разорвать обертку. Я бился над этим, кажется, целую вечность, пока Янь Куншань, наконец, не потерял терпения, взял шоколад обратно, развернул его, отломал кусочек и поднес его к моим губам.

Я смотрю то на шоколад, то на него, ошеломленный неожиданным жестом. Его лицо лишено выражения, его эмоции стабильны и не окрашены.

Боясь испортить помаду, я осторожно открываю рот, чтобы захватить шоколад зубами, следя за тем, чтобы он не коснулся моих губ. Я также не хочу случайно укусить Янь Куншаня, учитывая, как близко мы находимся.

Шоколад проскальзывает в горло, и когда я слизываю его остатки со рта, кончик моего языка случайно соприкасается с пальцем Янь Куншаня, оставляя грубое ощущение на языке.

Кончик его пальца шершавый и мозолистый, с нотками табака...

Он вздрагивает, как будто я сделал ему больно, и отдергивает руку назад, сжимая ее в кулак.

— Мне жаль.

Я тянусь к его руке, желая взглянуть.

— Я сделал тебе больно?

Он уклоняется от меня и резко говорит:

— Все в порядке.

Его отношение вызывает у меня недоумение: в одну минуту - интимное, в другую - холодное. Я не могу удержаться от того, чтобы украдкой взглянуть ему в лицо, но его глаза не встречаются с моими. Над его головой, на его индикаторе настроения, который был белым, как снежная буря в разгар зимы, появляются намеки на бледно-желтый цвет. По мере того, как идут секунды, цвет все больше и больше исчезает, пока снова не становится белым.

Опыт подсказывает мне, что это признак того, что кто-то пытается подавить свои желания, что потрясло меня до глубины души. Чтобы убедиться, что все это не было лишь моим воображением, я ущипнул себя за верхнюю часть бедра, не сводя глаз с индекса настроения Янь Куншаня.

Я смотрю, пока мои глаза не загораются, но его индекс настроения остается белым, как всегда, и, наконец, я отвожу взгляд в знак поражения. Хотя мое лицо спокойно, в моей голове начинается циклон.

Благословите небеса!

Янь Куншань пожелтел из-за меня, не так ли? Он пожелтел только потому, что я лизнул его, не так ли? В прошлый раз у меня не было галлюцинаций, это произошло на самом деле!

Но подождите... почему он пожелтел, потому что я его лизнул? Это такой странный триггер, который я... а, потому что я одет как женщина?

Молния раскалывает циклонические небеса внутри меня и сотрясает мою душу.

...Значит, тот, кому нравятся переодетые женщины, не Вэнь Ин, а Янь Куншань?

— Ты покорми его, а я... выйду на минутку.

Янь Куншань хватает случайно проходившую мимо Сунь Жуй и сует ей в руки шоколад.

— А?

Она стоит в оцепенении, с шоколадом в руке, глядя на него со звездами в глазах. С запозданием она отвечает:

— О, конечно! Предоставьте это мне!

Я смотрю, как Янь Куншань уходит вдаль, и размышляю. Есть два варианта: Янь Куншань может увлечься кроссдрессерами, или, возможно, ему просто нравится небесная дева, роль которой я играю. Если это первое, то у меня есть надежда. Если второе, то это значит, что он такой же натурал, как и все остальные.

Что ж, пол можно изменить. Я смотрю вниз, представляя себе жизнь без моей маленькой Юй Мянь, и содрогаюсь. Мои ноги тут же смыкаются. Нет, спасибо, я не могу этого сделать, даже ради Янь Куншаня!

— Боже, Шань-геге такая горячая! Мое несуществующее мужское достоинство для него сложно. Сунь Жуй запихивает в рот кусочек шоколада, пуская слюну по Янь Куншаню.

— Было две секунды до этого, когда я полностью засунула Вэнь Ин в задний проход и просто хотела облизать генерала со всех сторон!

Кто бы не хотел? с тоской думаю я, глотая шоколад.

Янь Куншань не возвращается в зону отдыха, пока мистер Чжан не крикнет, чтобы все заняли свои места. Он входит, пахнущий сигаретами, в свирепой красно-белой маске, закрывающей половину лица. Она придает ему сверхъестественный и ужасающий вид: по краям торчат белые волосы, а красная краска очерчивает ободки глазниц.

Мы сожалеем для тех, кто пользуется MTL или режимом чтения, но наши переводы продолжают воровать агрегаторы, поэтому мы собираемся вернуть защиту от копирования. Если вам нужен MTL, пожалуйста, перепечатывайте тарабарские части.

Неудивительно, что он так легко согласился стать генералом на церемонии. Ему даже не нужно показывать свое лицо.

Ровно в 18:10 г-н Чжан взмахивает поднятой рукой и кричит сильным, торжественным голосом: — Настал благоприятный час, звучат гонги и барабаны!

Сразу же за дверью послышался звон и барабанный бой.

— Давайте примем Небесную Деву!

Янь Куншань выходит за дверь по красной дорожке. С обеих сторон раздаются звуки гонгов и барабанов, а также интенсивный треск петард.

Я кладу круглый веер, который держу у нижней линии глаз, и фиксирую взгляд на его острой линии челюсти. Снаружи солнце только начинает садиться. Золотой луч света проливается на красную дорожку, создавая дорожку, ведущую прямо к креслу-седлу.

Среди гонга и барабанов раздаются звуки бесконечных затворов фотокамер и крики людей, призывающих меня посмотреть в их сторону. Наконец мы подходим к креслу; Янь Куншань мягко усаживает меня, и я, расправив одежду, опускаюсь на колени, прикрыв лицо веером.

— Небесная дева! Ты прекрасна!

Толпы сходят с ума, их голоса смешиваются в воздухе.

— Небесная Дева, дай мне сфотографироваться! Вы такая красивая!

— Это профессиональный актер? Он выглядит иначе, чем предыдущие небесные девы!

— Вы видели людей, которые там снимаются? Уверен, это настоящие актеры.

Я смотрю прямо перед собой, помня о наставлениях господина Чжана. Через некоторое время над моей головой появляется тень - Ян Куншань раскрыл зонт и сел позади меня.

При звуке «Поехали!» платформа слегка покачивается и поднимается благодаря тому, что двадцать четыре человека внизу скандируют в унисон: «1, 2, 3!». И с этим церемония прекращения дождя официально начинается.

В конце улицы заходящее солнце вот-вот опустится за горизонт. Люди поклоняются нам по всей дороге, небесной деве в белом одеянии и держащему зонтик генералу в маске призрака.

Кричащие подъемники платформы распевают свою считалочку под аккомпанемент барабанов и гонгов. Янь Куншань и я действительно актеры - не для развлечения, но нам доверена вечная надежда жителей острова Зеленой Сливы на хорошую жизнь, надежда, сохраняющаяся с древних времен.

Молитвы могут быть малополезными, могут иметь огромную силу, а могут вообще ничего не делать, но, несмотря ни на что, они дают утешение смертным существам в трудные времена. А надежда - самое важное из всего, особенно надежда после трагедии.

Я инстинктивно щурю глаза на далекий горизонт, где едва держится солнце.

Небесная Дева Остановки Дождя - это также Небесная Дева Надежды. Возможно, она не так могущественна, не так знаменита, у нее нет яркой, драматичной мифической предыстории, но, тем не менее, она - то, во что верят жители острова.

И хотя вначале я просто помогал и немного не хотел браться за это дело, успешная помощь небесной деве в выполнении ее работы и увековечивание веры острова в нее в этот день наполняет меня удовлетворением и счастьем.

Обе стороны улицы заполнены зрителями мероприятия, тротуары оживленны и шумны. Трудно сосредоточиться на лице одного человека среди стольких людей, но я все равно пытаюсь, потому что дедушка сказал мне, что приведет Цюцю посмотреть на парад.

Чего я не ожидал, так это того, что вместо дедушки я вижу Фу Вэя и его друзей.

Он стоит в первом ряду, совершенно затмевая окружающих своим ростом. Его свежее, молодое лицо так далеко от окружающих его людей средней внешности. Я сразу же узнаю его.

Естественно, как и все остальные на этом мероприятии, его взгляд устремлен на кресло-седло. То есть на «небесную деву». Я смотрю на него, он смотрит в ответ. Затем на его лице появляется ошеломленное выражение, глаза расширяются. Он делает шаг вперед, и только одно слово вылетает из его рта. «Юй Мянь?»

Вот черт, он узнал меня!

Я торопливо поднимаю веер и поворачиваю лицо в противоположную сторону, где сидит Янь Куншань.

Что такое?

 Он смотрит на меня, сразу понимая, что что-то не так.

— ...Просто увидел старых одноклассников.

— Тех самых, с прошлого раза?

— Тех самых, с прошлого раза.

Я вздыхаю, мое прежнее приятное настроение пропало.

Янь Куншань переводит взгляд с меня на толпу позади меня, ища в ней Фу Вэя и его друзей.

— Все почти закончилось, не думаю, что мы снова с ними столкнемся.

Надеюсь.

Пока я внутренне посылаю молитвы наверх, Янь Куншань продолжает:

— Не бойся. Я не позволю, чтобы вокруг тебя крутились какие-то жуткие люди.

Вероятно, он вспоминает о своем обещании Янь Ваньцю, чтобы успокоить меня. Его глаза спокойно осматривают меня, одна рука лежит на колене, другая держит большой зонт. Маска на его лице придает ему особенно ледяной вид.

Я крепче сжимаю веер в руках. Внутренне я кричу: я не боюсь странных мужчин, которые крутятся вокруг меня, я боюсь того, что ты всегда говоришь вещи, которые легко понять неправильно, несмотря на то, что твои намерения по отношению ко мне абсолютно чисты! Если ты не хочешь стать розовым, то хотя бы на секунду стань желтым! Зачем быть таким скупым?

С этими словами я снова (хотя и нехотя) выпрямляюсь на стуле.

Уличная процессия заканчивается с последним слабым отблеском солнца на горизонте. Путешествие по улице Нанпу и обратно заняло у нас час с точностью до минуты. Она заканчивается там же, где и началась, и, как и в самом начале, толпам людей разрешено собираться вокруг для фотографий. Здесь так много народу, что едва хватает места, но, к счастью, господин Чжан заранее подготовил место для отдыха кресла-седана, а волонтеры плавно управляют толпой, следя за тем, чтобы никто не нарушал кордоны.

Чу Чжун и Сунь Жуй ждут меня, когда мы возвращаемся; как только кресло останавливается, они подходят.

С окончанием церемонии я снова стал Юй Мянь, а не небесной девой, поэтому мне неудобно просить Янь Куншаня нести меня на руках. Я подтягиваюсь за ручку зонтика, подбираю с пола свою одежду и готовлюсь спуститься с платформы.

Янь Куншань снял маску и уже спустился наполовину, когда обернулся.

— Вам нужна помощь?

Спрашивает он.

Я машу рукой.

— Нет, я сам справлюсь.

Он не настаивает и идет вперед. Я следую по его стопам, осторожно спускаясь по ступенькам. Осталось два шага, когда меня прерывает пронзительный голос этой чертовой личинки, от которой я никак не могу избавиться, откуда-то сзади меня.

— Юй Мянь! Юй Мянь, это ты?

 Неужели Фу Вэй проделал за мной весь этот путь?

Янь Куншань тоже оборачивается на звук голоса, его грубые, длинные брови напряженно нахмурились. Его индекс настроения стал окрашиваться в расстроенный красный цвет.

Одновременное внимание к его индексу настроения и положению Фу Вэя отвлекает меня, так что внезапно мои ноги ступают в пустой воздух. Потеряв равновесие, я начинаю кувыркаться вниз по лестнице. Я вскрикиваю от удивления, но этот крик так и не вырывается из моего горла. Мир начинает пролетать в замедленной съемке.

Головной убор разлетается, веер падает на пол. Янь Куншань смотрит вверх, инстинктивно раскидывает руки в стороны и успевает заключить меня в крепкие объятия.

Сердце стучит в ушах. Трудно сказать, мое оно или его.

Через несколько мгновений, когда от страха и шока я чуть не потерял сознание, я наконец слышу голос Янь Куншаня у себя над ухом:

— Ты ранена?

Я качаю головой, сердце все еще пульсирует от адреналина.

— Н-нет.

И тут приходят остальные:

— Ты в порядке?

— Это напугало меня! Слава богу, Шан-ге был там.

— Да, это было ужасно. Слава богу...

Голос Фу Вэя не выделяется среди фиаско обеспокоенных криков окружающих, но и не совсем незаметен.

Сунь Жуй смотрит на него и спрашивает меня:

— Юй Мянь, это твой друг?

— Нет.

Вклинивается Янь Куншань, прежде чем я успеваю заговорить.

Сунь Жуй поднимает брови и с любопытством смотрит на меня, на ее лице написано желание посплетничать.

Земля исчезает у меня под ногами - Янь Куншань снова поднял меня горизонтально.

— Я отнесу тебя внутрь.

Где-то вдалеке Фу Вэй все еще выкрикивает мое имя. Это раздражает. Я прижимаюсь лицом к груди Янь Куншаня, на этот раз не отказываясь от его помощи.

Янь Куншань делает паузу, когда мы проходим через дверь, и указывает подбородком на стоящего рядом господина Чжана.

— Заблокируйте вход для этого парня, не позволяйте ему войти.

— А? О... Хорошо.

Видно, что господин Чжан не понимает, что происходит, но, тем не менее, он выполняет просьбу и кричит волонтеру на расстоянии:

— Остановите этого парня! Да, не позволяйте ему подойти!

По какой-то причине вся эта ситуация кажется мне комичной, и прежде чем я могу остановить себя, я начинаю трястись от смеха.

Янь Куншань останавливается, смотрит на меня сверху вниз.

— Что смешного, мальчик?

«Я имею в виду, ты сейчас говорил, как высокомерный генеральный директор.»

Не то чтобы я сказал ему об этом.

— Ничего

Отвечаю я, а потом поправляю его:

— Я не ребенок, мне почти девятнадцать.

Он ухмыляется, затем снова смотрит прямо перед собой.

— Девятнадцатилетний ребенок.

Говорит он, как бы нарочито противореча мне.

«Ну, ты стал желтым для этого девятнадцатилетнего ребенка.» Тихо насмехаюсь я, почесывая нос.

 

 

Глава 18. Я не верю в такие вещи

Нелегко было влезть в костюм небесной девы, и нелегко из него вылезти.

К тому времени, как с меня сняли парик и смыли макияж, прошло еще полчаса. Чу Чжун осталась приводить себя в порядок, сказав, чтобы мы ее не ждали, а Сунь Жуй ушла гулять по ночному рынку с Вэнь Йин, давно исчезнув.

Я выхожу из импровизированной раздевалки с рукой на пустом животе и сразу же замечаю дедушку и Янь Ваньцю. Я думал, что совсем разминулся с ними, так как не видел их во время парада, но неизвестно почему, в какой-то момент они уже направились в зону отдыха.

— Старший брат!

 Как только Янь Ваньцю увидела меня, она бросилась ко мне с протянутыми руками.

Боясь, что она поскользнется, я бросаюсь вперед, чтобы поймать ее.

— Я видела тебя и А Шаня, но никто из вас не слышал, как я вас звала.

Говорит она. Ее настроение не падает, и я знаю, что ее это не беспокоит.

— Было слишком много людей, мне жаль. Я обвожу взглядом комнату. Никаких следов Янь Куншаня; он, вероятно, ушел неизвестно куда, чтобы снова покурить.

—   Миань Миань, ты была великолепна! Я горжусь тобой!

Дедушка подходит ко мне, улыбается и бросает мне двойной большой палец вверх.

— Я всем говорил, что это мой внук, и они все сказали, что я благословлен.

Его индекс настроения взлетает до 86, он заметно доволен этим заявлением.

Он всегда безоговорочно поддерживает меня, что бы я ни делал; он никогда не разочаровывался во мне и никогда не разочаровывал меня. Он согласился позволить мне переехать к нему после того, как мы не виделись четыре года, каким бы неожиданным ни было это мое решение.

Правильнее будет сказать, что он - мое благословение.

— А Шань тоже был великолепен, когда вы проходили мимо, я слышал, как две девушки сзади пытались заставить его посмотреть в их сторону, крича о том, какая у него хорошая фигура!

Дедушка начинает жестикулировать руками и ногами, подражая им.

Из-за его глухоты громкость его речи имеет тенденцию увеличиваться; обычно он не забывает контролировать ее, когда находится в комнате, но, вероятно, из-за волнения этого дня он забывает, и все в комнате оборачиваются, чтобы посмотреть на него.

Однако никто не обращает внимания, потому что радость и энтузиазм озаряют лица всех присутствующих, когда они празднуют успешное завершение церемонии прекращения дождя.

— Это правда, я думаю, что фигура А Шана абсолютно безумна. Когда я был молод, у меня не было и половины тех мышц, которые есть у него. А мой маленький сопляк, ну он даже не дотягивает до меня...

 Господин Лю, который все еще не ушел и наводит порядок в последнюю минуту, присоединяется к нашему разговору.

— У твоего ребенка есть одна особенность.

Говорит дедушка, озорно сверкая глазами, когда он подталкивает его локтем.

— Он быстрее закончил половое созревание.

Господин Лю тяжело вздыхает и в отчаянии вскидывает руки вверх, говоря:

— Должно быть, я был особенно злым в прошлой жизни, раз Король Ада послал мне этого сопляка, чтобы он мучил меня в этой.

Два старых приятеля сочувствуют несчастному сыну господина Лю, но затем дедушка утешает его и говорит, что после рождения ребенка все будет хорошо. Милый маленький внук позволит господину Лю забыть о том, что у него есть надоедливый сын.

Янь Куншань возвращается, пахнущий свежими сигаретами, и они переходят к обсуждению того, как назвать ребенка.

Он протягивает руку, чтобы взять Янь Ваньцю, но она прячет лицо у меня на груди.

— А Шань, от тебя воняет!

— Дай мне взять тебя.

Отвечает он.

Янь Ваньцю была очень тяжёлой, мои руки начинали болеть. Но девочка все никак не хотела идти на руки Янь Куншаню. У меня не оставалось выбора, кроме как продолжать терпеть. В благодарность мне сказали:

— Спасибо.

Закончив праздные разговоры, мы начали прощаться.

Я машу всем на прощание и готовлюсь уйти вместе с Янь Куншанем и Янь Ваньцю.

— Не ходи прямо.

Предупреждает он, внезапно хватая меня за руку и утягивая в другую сторону.

— Тот твой одноклассник все еще там.

Фу Вэй еще не ушел?

Чего он хотел? Неужели я задолжал ему денег или что-то еще, чтобы он постоянно крутился вокруг меня, как призрак?

Задняя дверь магазина выходит в темный переулок. Воздух здесь удушливый, дым смешивается с резким запахом канализации и кружит по тесному замкнутому пространству, образуя неописуемый запах.

— Здесь так темно...

Руки Янь Ваньцю крепко обхватили мою шею. Ее страх перед темнотой делает ее еще более детской.

Хотя между ними всего лишь ряд магазинов, улица Наньпу и этот переулок похожи на два разных мира: один - оживленный и шумный, другой - совершенно пустынный.

Уже стемнело, и с ребенком на руках прогулка становится немного утомительным занятием. Трудно найти опору.

Янь Куншань оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и подходит, чтобы взять Янь Ваньцю из моих рук, прежде чем я успеваю что-то сказать.

— Смотри под ноги.

Предупреждает он, а затем легко идет вперед.

Я не отстаю от него, следуя по его следам один за другим, пока мы постепенно не доходим до входа в переулок.

Чтобы регулировать движение, все немоторизованные транспортные средства в этот день должны были парковаться на временной стоянке, поэтому дедушкин велосипед стоял довольно далеко. Нам приходится пробираться через две улицы, заполненные продуктовыми киосками, прежде чем мы доберались до парковки.

Ночной рынок по-своему притягателен; те же самые прилавки не всегда привлекают столько народу, как ночью. На ночном рынке острова Зеленой Сливы всегда многолюдно, и в день церемонии прекращения дождя - не иначе. Улицы заполнены, покупатели выстраиваются перед каждым киоском.

— А Шань, я хочу съесть это яйцо, оно выглядит аппетитно!

 Когда мы проходим мимо киоска с жареными яйцами, Янь Ванцю дергает Янь Конгшана за воротник, чтобы он остановился.

Жареные яйца не представляют собой ничего особенного, но ларек может похвастаться множеством видов яиц: куриные, утиные, голубиные, перепелиные и даже гусиные. Янь Ваньцю хочет съесть голубиные яйца, и как раз в это время двое клиентов заканчивают есть и уходят, так что мы идем занимать их места.

В итоге мы заказываем шесть голубиных яиц и перепелиных. Мы с Янь Ваньцю застыли у плиты, у обоих слюнки текли от предвкушения. Янь Куншань покидает нас, пока мы ждем свою еду. Я думаю, что он снова пошел курить, и ненадолго задумываюсь о его пристрастии к курению, но, когда он возвращается, в руках у него две миски с чауминь и цыпленок по-сычуаньски в масле чили.

— Хочешь?

 Он подталкивает миску с лапшой ко мне.

— Да, да, да!

Я энергично мотаю головой вверх-вниз, сдираю крышку с миски лапши и тут же запихиваю ее в горло. Я все еще расту - маленького кусочка шоколада, который я съел на обед, было совершенно недостаточно.

Пока я ем, Янь Куншань ставит передо мной тарелку с курицей. Я благодарю его и, даже не доев лапшу, запихиваю в рот немного курицы.

Чувство удовлетворения, которое поселяется в моем желудке, когда я пополняю запасы своего тела, вызывает во мне такие эмоции, что мне почти хочется плакать.

Тут же приносят наши заказанные яйца. Янь Куншань засовывает палочки в миску с чауминь и начинает чистить голубиные яйца. Янь Ваньцю берет одно, я беру одно, а остальное мы делим на двоих. Янь Куншань не оставляет ни одного для себя.

Голубиное яйцо просто восхитительно, его полупрозрачный белок тает во рту, слегка липкий. Оно оставляет восхитительное послевкусие, которое чем-то отличается от куриного яйца.

Я смотрю на последнее голубиное яйцо в коробке на вынос. Оно сидит там так соблазнительно, но я глотаю и бросаю его в миску с лапшой Янь Куншань.

— Я сыт, ты возьми.

Он смотрит на нее с минуту, потом берет палочками и молча жует. Хотя он ничего не говорит, его настроение говорит за него - ему определенно понравилось это голубиное яйцо.

Как и ожидалось, голубиные яйца настолько хороши, что понравятся любому!

— Перепелиные яйца, перепелиные яйца!

 Янь Ваньцю стучит кулаками по поверхности стола, выкрикивая название следующего желаемого яйца.

— Хорошо, давайте я почищу их для вас.

Я достаю миску с перепелиными яйцами и беру на себя работу Янь Куншаню по очистке яиц.

Из шести из семи перепелиных яиц Янь Ваньцю съедает два, а затем слишком наедается, чтобы продолжать. Я чищу остальные для Янь Куншаня и, как и раньше, он молча берет их и съедает вместе с остатками лапши.

После того как мы расплатились и ушли, мы прошли всего два шага, когда владелец киоска с гаданиями остановил нас на нашем пути.

— Подождите!

 Человек, обратившийся к нам, одет в экзотическое одеяние, лицо закрыто красной вуалью. Перед ней лежит прозрачный хрустальный шар.

— Хотите узнать свою любовную судьбу?

 Она моргает своими густыми длинными ресницами, подмигивая Янь Куншаню.

Он смотрит на нее и отвечает:

— Я не верю в такие вещи.

С этими словами он удаляется с презрительным видом.

Мне любопытно, что это за гадание, но поскольку он уже ушел, мне ничего не остается, как догнать его.

Позади нас гадалка дразнит певучим голосом:

— Купидон отомстит тем, кто не верит в любовь!

Я смотрю на лицо Янь Куншаня - ее слова его нисколько не трогают, а индекс настроения начинает краснеть. Его слова, сказанные ранее, приводят меня в недоумение. Он не верит в любовь или не верит в гадания?

Перед тем как мы покидаем ночной рынок, Янь Ваньцю устремляет свой взор на булавочное колесо цвета радуги и умоляет купить его. Янь Куншань покупает две: одну для нее, а вторую приносит мне.

Мои глаза расширяются.

— Для меня тоже есть?

Спрашиваю я удивленно.

Его губы кривятся в улыбке, настроение восстанавливается.

— Все дети получают по одному.

Я беру у него колесо, нежно пробегая пальцами по его краям. Я в восторге от этого подарка, настолько, что не жалуюсь на то, что он называет меня «ребенком».

После того, как Янь Куншань провожает меня до дедушкиного велосипеда, мы расстаемся, пока он идет на стоянку за своей машиной.

Я прикрепляю радужное колесо на переднюю часть мотоцикла, завожу двигатель и выезжаю со стоянки.

Не все улицы, которые я проезжаю по пути, освещены фонарями; время от времени я пробираюсь по маленьким темным улочкам. Помимо того, что я пугаю нескольких кошек, я еще и попадаю под брызги воды, которая скапливалась на земле бог знает сколько времени, заставляя меня желать, чтобы я уже был дома.

Когда я уже почти добрался до дома, небо внезапно взрывается ярким фейерверком, расцветающим над головой в ночном небе, как цветы весной.

Сейчас, наверное, десять вечера. Сунь Руй сказал, что на пляже будет фейерверк.

Дорога, по которой я иду, древняя, с фонарями, похожими на зубы старика, с темными неосвещенными промежутками тут и там. Я включаю фары Turtle King на самый яркий режим, чтобы видеть окружающую обстановку. Все, что я могу делать, это медленно и осторожно пробираться вперед.

Вдруг сзади меня раздается звук автомобильного двигателя. Водитель, должно быть, включил дальний свет, потому что внезапно дорога передо мной ярко осветилась.

Поскольку дорога не очень широкая и едва вмещает один автомобиль, я маневрирую велосипедом в сторону, чтобы машина позади меня могла проехать, но она просто медленно едет за мной, вместо того чтобы ехать вперед.

Я поворачиваюсь, чтобы с любопытством посмотреть назад на машину, но тут меня ослепляют ее фары, и я чуть не сбрасываю велосипед прямо в канаву. Позади меня машина начинает повторять свои гудки, как бы упрекая меня за неосторожность.

Вслед за гудками в ночной воздух проникает гипнотический голос Янь Куншаня.

— Не оглядывайся назад, смотри перед собой.

Неосознанно я нажимаю на педаль газа чуть сильнее, мое сердце чуть не выпрыгивает из горла. — Почему вы на этой дороге?

Дорога, по которой мы едем, узкая, и, несмотря на то, что это более короткий путь, большинство машин по ней не ездят. Я предполагал, что Янь Куншань поедет по другой дороге.

— Потому что я хочу увидеть фейерверк.

Просто отвечает он.

Может ли это быть более романтичным?

Вдалеке на пляже все еще продолжается шоу фейерверков, несколько ярких вспышек время от времени пронзают ночное небо. Правда, с этой дороги открывается лучший вид на фейерверк, и по голосу Янь Куншаня трудно понять, правду он говорит или нет.

Но это неважно, потому что я уже решил, что он приехал, чтобы осветить мне дорогу.

Я дважды посигналил мотоциклу, затем поднял руку вверх и помахал ею в танце.

— Зритель фейерверка, не отставай! Следуй за своим гидом Юй Мянь, скоро мы прибудем на нашу следующую остановку, домой, домой!

Радостно кричу я ветру.

И вот так Янь Куншнань следует за мной до самого дома на своей машине, освещая мне путь.

Глава 19. Здравствуй, младший брат

Влюбленность означает, что вам придется пройти через бесчисленные горы и реки, чтобы добраться до человека, который вам нравится, и между всеми глупостями, которые случаются, вы должны быть уверены, что он получит вашу любовь, прежде чем он повернется к кому-то другому.

И есть только два возможных исхода: трагический провал или совместное путешествие в закат. Но чем бы ни закончился ваш путь, с того момента, как вы решили влюбиться в кого-то, вы знаете, что этот процесс не будет ни сладким, ни горьким; выбор полюбить кого-то – ваш, и решение пересечь горы и реки – тоже ваше.

После того, как Церемония Прекращения дождя закончилась, жизнь на поверхности вернулась в нормальное русло. Говоря «на поверхности», я имею в виду, что внутренне я невероятно неспокоен. Но это не моя вина.

Кто бы был спокоен, зная, что Янь Куншань стал желтым для него?

Это невозможно.

И среди этого беспокойства я сделал еще одно открытие, которое только усилило мое беспокойство – Янь Куншань решил нанять нового продавца. Он заставил Вэнь Ина печатать плакаты о наборе, чтобы найти человека, который может приступить к работе немедленно, без каких-либо других требований. Он также не сказал мне об этом заранее.

Хотя я всего лишь временный волонтер и информирование меня ничего бы не изменило, я все равно почувствовал себя неописуемо расстроенным, когда вдруг обнаружил расклеенные повсюду плакаты о найме.

Это было чувство по типу «значит, я все-таки не такой уж и особенный».

Кроме Вэнь Ина, в Tianqi Used Books работал еще один сотрудник, но он уволился еще в начале июля, поэтому в магазине не хватало рабочих рук, а Янь Куншань был так занят, что у него не хватало времени заботиться о Янь Ваньцю. Именно поэтому он так легко согласился на мою просьбу стать добровольцем. Я появился как раз в нужное время.

Даже если я не смогу помогать в магазине вечно и если в сентябре я уеду в университет, еще есть месяц летних каникул. Не слишком ли рано нанимать на работу сейчас? И кроме того, как только придет новый сотрудник, значит ли это, что мне придется уйти?

Как бы я ни думал об этом, казалось, что новый сотрудник должен заменить меня, и это заставило меня задуматься, не недоволен ли Янь Куншань моей трудовой этикой. Но у меня не хватало смелости спросить.

Беспокойство по поводу того, что меня заменят, незнание того, что делать, и Янь Куншань, – все это кружилось в голове, отвлекая меня, пока я не начал отключаться.

— Мянь-Мянь, ты снова проиграл.

Я пришел в себя. На экране телевизора закончилась игра в автогонки, мой аватар пришел к финишу вслед за аватаром Янь Ваньцю. В отличие от ее персонажа, который подпрыгивает и ликует, мой только сдержанно помахивал зрителям.

Мы играли в Mario Kart, но за весь вечер я не выиграл ни одной партии. На самом деле, я проигрывал так много раз, что одна мысль об этой игре травмировала меня.

— Я сегодня не в лучшей форме, – сообщил я, откладывая контроллер и пытаясь вернуть себе подобие достоинства. — Я не в духе.

Янь Ваньцю бросила взгляд на часы на стене и ответила:

— Тогда продолжим завтра. А сейчас я пойду спать, ты тоже должен лечь пораньше. Спокойной ночи, Мянь-Мянь.

Некоторое время назад, она начала звать меня «Мянь-Мянь», вместо старшего брата. Хоть мне и нравилось эта милая, детская кличка, у Янь Куншаня она не вызывала такого одобрения.

— А-Шань, я иду спать!

На ней не было протеза, она не могла стоять, поэтому, раскинув руки в сторону Янь Куншаня, она встала на колени.

Янь Куншань был занят тем, что убирал просроченные продукты из холодильника. Не знаю, являлось ли это следствием того, что он одинокий мужчина с ребенком, но его холодильник всегда до краев был заполнен замороженными продуктами – пельмени, булочки с кремом, курица, говядина, кусочки трески, сладкие рисовые шарики... Холодильник был настолько забит, что они вдвоем не смогли бы съесть все это даже за месяц.

Возможно, по этой причине Янь Куншань решил сегодня вычистить морозилку. При звуке голоса Янь Ваньцю он вытер руки о полотенце и быстрыми шагами направился к нам.

— Уже девять?

Спросил он. От его тела исходил прохладный воздух.

— Уже пятнадцать минут десятого.

Янь Ваньцю, взяв его за руки, прикрыла рот рукой и зевнула.

— Мянь-Мянь все время проигрывал. Я хотела, чтобы он выиграл, поэтому сыграла два дополнительных раунда, но он и там продул.

Я: «...»

— Ну, он бы вообще не проиграл, если бы ты не играла, – ответил Янь Куншань. Очевидно, у него имелся свой способ справиться с ней.

Она задумалась на несколько мгновений, а потом хмыкнула.

— Иногда проигрыш помогает людям многому научиться, ты не можешь расти, если не проигрываешь!

 Я смутно подозревал, что она понятия не имела, о чем говорит.

— Так что иногда проигрывать – это хорошо.

Что ответил на это Янь Куншань, я не знаю, потому что они ушли слишком далеко, чтобы я мог их услышать.

Я вдруг почувствовал, что меня одолевает жажда – моя кока-кола опустела за время нашей игры, – поэтому я отправился на кухню в поисках воды. Переступая через мешки с мусором, которыми был завален пол, я принялся обыскивать шкафы в поисках стакана, но не нашел его.

Кухня находилась на некотором расстоянии от гостиной и, следовательно, недостаточно близко для кондиционирования воздуха, к тому же в ней нет окон, поэтому там было душно. Я выпрямился и натянул рубашку, раздувая ее взад-вперед, пытаясь смахнуть пот, скопившийся на груди.

Неужели у них даже нет стаканов для питья? Этого не может быть. Я уже собирался открыть еще один ящик, когда со стороны кухни раздался голос Янь Куншаня:

— Что ты ищешь?

Испугавшись его внезапного появления, я прижал руку к груди и посмотрел на него.

— Стакан.

Он прислонился к двери кухни со скрещенными руками, но затем разжал их и подошел, чтобы открыть ящик, на котором я держал руку, затем достал оттуда стеклянный стакан и протянул его мне.

— Вот.

Поблагодарив его, я взял стакан и наполнил его холодной водой, чтобы выпить.

Янь Куншань выбросил всю просроченную еду в мусорный бак и наклонился, чтобы вытереть пятна на полу. Его рукава были закатаны, открывая мускулы на руках. Острые ключицы выглядывали из выреза, а талия казалась крепкой и мощной. Даже то, как он занимается домашними делами, выглядело сексуально.

Украдкой поглядывая на него, я случайно поперхнулся водой и, к своему унижению, начал хрипло дышать. Ледяная, холодная вода стекала по моей шее. На мне была бело-зеленая баскетбольная майка и, хотя она удобная и свободная, она также становилась полупрозрачной, когда вода растекалась под ней.

— Держи.

Все мое лицо горело от кашля. Краем глаза я увидел рук, которая протягивала мне салфетку.

Я схватил ее, все еще кашляя, и вытер шею, прежде чем засунуть салфетку в бак. Когда я почти закончил вытираться, поднял глаза, чтобы поблагодарить Янь Куншаня и увидел, что он тоже смотрит на меня, и его настроение окрасилось в желтый цвет.

«Чувак», – подумал я. – «В чем твоя проблема? Каждый раз, когда ты становишься желтым, это всегда происходит тогда, когда я меньше всего этого ожидаю».

Но в следующую секунду он уже отвел взгляд от меня и направился в гостиную. Вслед за этим желтый цвет начал исчезать из его индекса настроения.

Значит, цель все еще пыталась контролировать себя. Что ж, возможно, это и не плохо. По крайней мере, на этот раз я не был одет как женщина.

Обычно я приходил в восемь, час играл с Янь Ваньцю, час читал и уходил в десять. Сейчас едва ли 9:30 вечера, так что у меня еще было время.

— Хочешь поиграть в игру?

Я махнул контроллером перед Янь Куншанем.

Он уже собирался выключить консоль, но застыл после моего вопроса, задумался на минуту, потом повернулся и сел, скрестив ноги на пол.

— Давай.

Я удивился, что он согласился, и тут же сел выбирать персонажа.

— Побеждает лучший из трех. Победитель получает возможность задать вопрос проигравшему.

— Азартные игры, да?

Прокручивая список персонажей, он не отказался от моей просьбы.

Мы закончили выбирать персонажей, и началась гонка. Как только прекратился обратный отсчет, я выбежал со стартовой линии. Честно говоря, у меня не было никакого конкретного вопроса на уме, просто мысль о том, чтобы быть ближе к нему, узнать о нем больше, вызвала во мне прилив адреналина.

Янь Куншань быстро отстал от меня во время первой гонки, вероятно, потому что он давно не играл. Это была моя победа, и когда на экране появились результаты, я поднял руки вверх и закричал. Но потом я вспомнил, что Янь Ваньцю спит, и закрыл рот рукой, проглатывая остатки крика.

— Все в порядке, Цюцю крепко спит. И шумоизоляция здесь нормальная, она тебя не услышит.

Он сложил руки за спиной и откинулся назад, безразличный к результатам гонки.

— Ты можешь кричать...

Внезапно он прервался. Почти неразличимый хмурый взгляд прорезал его лицо, и его настроение немного упало. Но затем он пришел в себя и продолжил:

— Ты можешь громко кричать.

Иногда я думал, что крайне любопытные люди никогда не должны влюбляться в кого-то, потому что знаки вопроса, которые накапливаются в их голове, не дают им спать по ночам. Хорошо, что я не такой человек и обучен не обращать внимания на вещи и делать вид, что ничего не вижу, когда возникает такая необходимость.

В следующем раунде Янь Куншань вошел в ритм игры и начал переводить стрелки на меня. Я не признал поражения и отнесся к третьему раунду гораздо серьезнее, нервничая так, что начал потеть.

Но нервы могут все испортить, что и произошло. Мой персонаж постоянно попадал в ловушки, которые выкидывал персонаж Янь Куншаня, мой карт переворачивался и скользил. В итоге, несмотря на то, что я мчался так, будто от этого зависела моя жизнь, я проиграл.

Я в оцепенении смотрел на экран. Холодный воздух поражения пронесся над моей головой.

Я крепче сжал контроллер и задумался, но ничего не приходило в голову. Я ничего не мог сделать, кроме как признать поражение.

— Хорошо, тогда что вы хотите узнать? – спросил я, надувшись.

У Янь Куншаня тоже не было заготовленного вопроса – а вопросы, которые он задавал, были очень неинтересны и полны отвлеченного смысла:

— По какой специальности ты учишься?

Это бы имело значение, только если бы я выиграл гонку! Почему он так сильно хотел выиграть? Я проигрывал весь вечер, почему он не мог просто дать мне выиграть один раз?

Я все еще внутренне разрывался, но отвечал ему, как мы договорились:

— Дипломатические исследования. В то время, когда нам предстояло выбирать, меня ничего не привлекало. Меня ничего не интересовало, и я решил, что лучше найти что-то, где я смогу применить свои особые способности, поэтому я поступил в Школу международных исследований Университета Хонг Сити. Это была единственная школа в городе с дипломатическими исследованиями в качестве специализации.

Внезапно спокойное выражение лица Янь Куншаня изменилось.

— Университет города Хонг? – подозрительно спросил он.

Я понятия не имел, к чему это приведет.

— ...да, – медленно ответил я, кивая.

По какой-то причине Янь Куншань вдруг начал смеяться. Теперь я еще больше растерялся.

— Что?

Его неожиданный смех вскружил мне голову.

Улыбка на его губах стала четче, и он слегка откинулся назад, приветствуя меня:

— Здравствуй, младший брат.

Я: «...»

Я замер.

— А?

Судьбу часто невозможно понять. Кто бы мог подумать, что Янь Куншань окажется выпускником из той же школы и с той же специальностью?

Глава 20. Счастливый папа

Если бы он сам не сказал мне об этом, мне было бы трудно поверить, что детской мечтой Янь Куншаня было стать успешным дипломатом.

В какой-то момент я подумал, что его жизнь не всегда была такой мирной, как на острове, — в конце концов, он даже не выглядел мирным человеком, — но мне казалось, что он хотел найти более захватывающее занятие. Инструктор по скалолазанию, капитан авиакомпании с целым гаремом красоток или что-то в этом роде. Но дипломат? Я бы никогда не догадалась об этом, по многим причинам.

— Значит, вы работали в Министерстве иностранных дел, но потом бросили?

Как только вопрос прозвучал, я почувствовал, что не должен был его задавать. Многие студенты изучают международные отношения и дипломатию, но не у каждого из них есть возможность стать настоящим дипломатом. Большинство людей в итоге занимаются другими вещами; только лучшие из лучших получают шанс получить работу своей мечты.

Тот факт, что ему удалось стать одним из немногих, кому был предоставлен такой шанс, означал, что он был талантлив. Кто бы отказался от такой возможности, если бы у него не было другого выбора?

Как я и предполагал, улыбка Янь Куншаня померкла, и он объяснил:

— Когда Янь Синьюй… то есть моя сестра, попала в аварию, я только что получил эту работу. В то время я был на поле в Африке, в Кабо-Верде. Это далекое место без прямых рейсов; мне потребовалось два дня, чтобы вернуться в Китай…

Здесь он делает паузу, а затем:

— Когда я вернулся, все уже было кончено.

Янь Синьюй не стала ждать. Она покинула мир — вот так, оставив после себя дочь и брата.

Пока он говорил, лицо Янь Куншаня выглядело безмятежно, как будто это дело прошлого, но я видел его насквозь и знал, что ее уход все еще причинял ему боль.

Водитель, сбивший их, был в припадке и потерял управление, в результате чего врезался в такси, в котором находилась Янь Синьюй. В итоге один человек погиб на месте происшествия, двое получили тяжелые травмы, а сам водитель умер от отказа органов через неделю в отделении скорой помощи.

К счастью, водитель был из богатой семьи, и его семья взяла на себя всю ответственность за случившееся. Они не только оплатили все больничные счета, но и были щедры на компенсационные выплаты и добровольно увеличили сумму выплаты.

Деньги не были проблемой, но Янь Ваньцю на тот момент был всего один год, она перенесла несколько серьезных операций, включая ампутацию ноги, и ее будущее было в тупике. Как мог Янь Куншань оставить свою единственную семью в погоне за собственной мечтой?

Он мог только сделать выбор между двумя самыми важными вещами в своей жизни и отказаться от второй. И он выбрал Янь Ваньцю. Заботиться о ней, растить ее, учить ее — делать все то, что когда-то делала для него Янь Синьюй.

В общем, он не испытывал недостатка в деньгах. Он открыл на острове магазин подержанных книг только для того, чтобы было чем заняться, пока он заботится о племяннице.

Когда-то я думал, что он открыл магазин только потому, что атмосфера острова оказалась заразительной, и даже ненадолго предположил, что он человек без карьерных устремлений.

Теперь я вижу, что был самонадеян.

— Чтение — это здорово.

Рядом с диваном лежала стопка книг.

Янь Куншань взял одну, лежащую на самом верху, и сказал:

— Оно позволяет путешествовать по миру, не выходя из дома, расширяет кругозор. Оно дает больше, чем забирает, это абсолютно стоящее вложение. Каждый должен больше читать.

Он протянул мне книгу.

— Как ты.

Я сухо улыбнулся ему и принял книгу. У нее была красивая обложка, и называлась она «Атлас отдаленных островов».

— Точно, я люблю читать. Это делает меня счастливым.

Ответил я.

Наступило десять часов вечера, Янь Куншань встал, чтобы проводить меня.

Я прижал «Атлас отдаленных островов» к груди. Перед выходом я раздумывал, задать ли ему личный вопрос, и наконец не смог удержаться.

— Если бы Цюцю хотела стать матерью, ты бы женился?

Кажется, мой вопрос очень удивил его. Наступило неловкое молчание, но оборвалось оно достаточно быстро, ведь Янь Куншань ответил:

— Нет.

Он тут же добавил:

— Люди не нуждаются в браке, им нужны искренние чувства, всю жизнь.

От услышанного я почувствовал себя так, будто получил устрицу высшего качества. Драгоценная жемчужина находится прямо передо мной, но я не знаю, как открыть раковину, чтобы добраться до нее.

Теперь понятно, что, когда он сказал гадалке, что не верит – он имел в виду любовь.

Он не верил в любовь, поэтому планировал не встречаться, не жениться и провести остаток жизни в одиночестве. Он был так молод и так цинично относился к любви, почему? Потому что отношения его сестры нанесли ему такую травму? Я верил, что раз Янь Куншань стал для меня желтым, то я смогу сделать его розовым, приложив немного усилий, но теперь ясно, что это будет не так просто.

Я всего лишь один из множества людей, желающих, чтобы он стал розовым для них.

Очень скоро после этого в магазине произошло нечто, что еще больше подтвердило последствия нашего разговора. Женщина в белом платье, которую я видел в доме Янь Куншаня некоторое время назад, пришла в книжный магазин лично.

Я узнал, кто она, как только увидел ее, потому что она была красива — больше, чем Розовая дама, больше, чем Сунь Жуй, и, естественно, больше, чем я. Амурные глаза, длинные волосы, тонкая талия. Она выглядела как знаменитость.

Трудно было не заметить такую красивую женщину среди потрепанной винтажной обстановки магазина подержанных книг. Не только я наблюдал за ней; Вэнь Ин тоже положил на нее глаз, и даже другие наши покупатели время от времени украдкой поглядывали на нее.

Она стояла перед полкой, перелистывая книгу, и, кажется, привыкла к этим взглядам, а может быть, даже наслаждалась ими. Я знал, что она здесь не для того, чтобы покупать книги. У нее был скрытый мотив, как и то, что на самом деле я здесь не для того, чтобы работать в книжном магазине. Никто из нас не чувствовал себя виноватым.

— Почему ты смотришь в пустоту?

Странно спросил меня Янь Куншань, подходя к складу, в котором он только что был.

— Эм…

Я собрался предупредить его, что его бывшая возлюбленная здесь, но он уже увидел ее. Его выражение лица стало отстраненным, а длинные брови напряженно сошлись.

— Давно не виделись, – поприветствовала его Женщина в белом платье, с улыбкой подходя ближе. Она размахивала книгой в руке, делая вид, что закончила покупки и готова выходить.

— Я пришла купить книгу.

Да, верно. Розовый цвет на голове меня не обманывал.

Янь Куншань смотрел на нее сверху вниз, не выглядя особенно довольным ее внешним видом. Вместо того, чтобы поприветствовать ее, он прямо сказал:

— Пойдем со мной.

Он развернулся и ушел.

Женщина в белом платье поджала губы, затем убрала прядь длинных волос за ухо и последовала за ним, цокая каблуками.

Задняя дверь магазина выходила в тот же переулок, по которому Янь Куншань, Янь Ваньцю и я шли в день церемонии прекращения дождя. Это идеальное место для приватной беседы.

Пока я расставляю книги на полках, я не могу отвести взгляд в сторону склада, к задней двери, и все мое внимание приковано к Янь Куншаню.

Интересно, о чем они говорят…

— Юй Мянь, кто-то пролил здесь напиток, принеси швабру и убери!

— О… иду!

 Я зову Вэнь Ин, затем спешу в зону отдыха сотрудников.

Швабра определенно должна была быть здесь, но я осмотрел все вокруг, и ее там нет. Я бегу в соседнюю комнату на складе, но и там нет никаких следов. Наконец, я замечаю ее рядом с задней дверью; вероятно, кто-то забыл и оставил ее там после использования.

— Хочешь?

— Да.

Задняя дверь приоткрыта. Янь Куншань и женщина не ушли далеко, их голоса звучат рядом, и нетрудно подслушать их разговор.

Мои глаза расширяются, и я крепко хватаюсь за ручку швабры, едва не врываясь в дверь, требуя, чтобы эти двое сказали мне, о чем именно они говорят. Но я быстро беру себя в руки, успокаиваюсь и говорю себе, что этого не может быть, потому что Янь Куншань не такой человек.

Я берусь за ручку двери и заглядываю в щель. Как я и предполагал, далеко они не ушли. Янь Куншань жует зажженную сигарету и протягивает женщине. Должно быть, он спрашивал, не хочет ли она закурить.

Я тихо вздыхаю с облегчением. Боясь, что меня поймают, я уже собираюсь уходить, когда слышу, как Женщина в белом платье шепчет низким, нежным голосом:

— Прошло столько времени. Ты скучаешь по мне?

В ее словах нет ни капли фальши, она кажется искренней.

Я смотрю, как она опускает голову к зажигалке в руке Янь Куншаня, чтобы прикурить сигарету. Хотя мне не нравятся женщины, я не могу не признать, что она чрезвычайно очаровательна, и трудно не восхититься ею.

Янь Куншань не сразу отвечает. Он сначала докуривает, потом выпрямляется.

— Нет.

Говорит он наконец.

Женщина в белом платье поднимает брови, словно не в силах поверить, что на свете существует такой непоколебимый человек.

— Не будь таким холодным. Ты ведь давно не трахался?

Спрашивает она кокетливым тоном. Она приближает свои губы к шее Янь Куншаня.

— Как насчет того, чтобы сегодня вечером…

Даже дурак поймет, не дослушав до конца ее фразу.

Янь Куншань не стесняется ее близости. Он выдыхает две горсти дыма в воздух, затем смотрит вниз и кладет руку ей на плечо.

— Да, прошло много времени с тех пор. В последнее время я думаю, что не могу продолжать в том же духе.

Лицо Женщины в белом платье озаряется радостным выражением. Я сжимаю дверную раму так крепко, что чуть не разбил ее вдребезги.

Я знаю, что взрослые люди способны заниматься сексом без любви, и не говоря уже о том, что я никто Янь Куншаню, так какое право я имею контролировать его поступки? Я едва могу управлять собой, не говоря уже о том, чтобы вмешиваться в его жизнь. И хотя человек может любить кого угодно по своему усмотрению, нет законов, диктующих, что безответная любовь должна привести к успеху.

Но все равно… это расстраивает. Я прикусываю губу в разочаровании, моя рука сжимает дверь так крепко, что она дрожит, заставляя шататься всю дверь. Двое в переулке слишком увлечены своим обменом, чтобы заметить меня.

— Но ты должна знать, что я ненавижу, когда то, что происходит в постели, выходит за пределы постели.

В этот момент ситуация начинает развиваться по спирали вниз. Янь Куншань грубо отталкивает женщину от себя.

— Не ищи меня в будущем.

Его голос грубый и жестокий.

Не обращая внимания на Женщину в белом платье, даже я потрясен. Разговор только что принял неожиданный оборот.

Потрясенная, женщина спрашивает:

— Что?

Голосом, который говорит о том, что она не уверена, что правильно его расслышала.

Янь Куншань снова подносит сигарету к губам. Вдыхает. Затем выдыхает, повторяя:

— Не приходи ко мне в будущем, наши отношения закончены.

Он всаживает нож в последний раз.

— В любом случае, это были не совсем отношения.

Пощечина!

Я чувствую женскую пощечину, как будто она пришлась на мое собственное лицо. Дверь открывается чуть шире.

Женщина бросает окурок на пол и шлепает по нему ногами.

— Сдохни, ублюдок!

Кричит она, замахивается сумочкой и, не поворачивая головы, выбегает из переулка.

Янь Куншань смотрит ей вслед с тенью улыбки на лице, потирая щеку в том месте, где она его ударила.

Я не хочу, чтобы он обернулся и застал меня там, поэтому я хватаю швабру и крадусь к выходу из склада. Пока я вытираю следы клиента, Вэнь Инь ругает меня за то, что я так долго.

Я говорю ему полуправду:

— Швабры не было там, где она должна была быть, и мне понадобилась целая вечность, чтобы найти ее.

***

Посреди ночи я просыпаюсь от пронзительных кошачьих криков. Кажется, они постепенно становятся все более паническими, поэтому я спускаюсь по лестнице, протирая глаза от сна, и иду на звук к кусту гортензии.

Раздвинув толстые стебли, я обнаруживаю два круглых белых меховых шарика. Когда на них падает свет моего мобильного телефона, они смотрят на меня расширенными от страха глазами.

Что здесь происходит…

Я прочесал окрестности, обыскал двор, но не нашел никаких следов их матери. И вдруг меня осениламысль.

— Ах! Только не говорите мне… вы двое — котята Сяо Хуа?

Позже, тем же вечером я разместил фотографию двух котят в Интернете.

[Привет всем, с этого момента я стану папой!]

Нетизен А: Поздравляю, надеюсь, с мамой и малышами все в порядке.

Нетизен Б: Посмотрите на эти милые мордашки! Они будут такими красивыми, когда вырастут.

Нетизен C: ? Я чуть не подумал, что ты на самом деле.