Онлайн чтение книги Падение Левиафана Leviathan Falls
Глава третья: Наоми

Они ждали, пока "Черный змей" не оказался достаточно далеко от кольцевых ворот, чтобы перехват был затруднен, если не невозможен. Затем они подождали еще немного, чтобы не показаться подозрительными, начав сжигание транзита в первый же возможный момент. А потом Наоми больше не выдержала ожидания.

Спустя три часа после этого лаконский фрегат навел на них плотный луч, требуя на официальном языке и в резких тонах голоса, кто они такие и куда, по их мнению, направляются.

"Это "Винсент Су", независимый грузовой корабль по контракту с корпорацией с общей ответственностью "Атмосфера" с Земли. Мы перевозим образцы руды для проверки качества. Наши государственные контракты и разрешения прилагаются. Сообщение повторяется".

Голос был создан из образцов десяти разных людей, подмешанных системой Роси так, что даже если бы лаконцы поняли, что сообщение ложное, они не смогли бы отследить голосовые паттерны. Винсент Су был настоящим кораблем с похожей сигнатурой привода и силуэтом, как у их нынешней модифицированной версии "Роси", хотя он и не работал за пределами системы Сол. Контракты, включенные в сообщение, будут считаться настоящими, если только кто-нибудь не начнет в них копаться. Это была настолько правдоподобная маска, насколько Наоми могла придумать.

"Они не отвечают", - сказал Алекс.

Они оба находились на оперативной палубе. Освещение было слабым, хотя она заметила, что Алекс стал держать даже низкие настройки немного выше, чем раньше, когда у них обоих были молодые глаза.

"Может быть хорошо, может быть плохо", - сказала Наоми.

"Жаль, что я не могу сказать, что именно".

"Если они начнут преследовать нас с оружием наперевес, значит, все плохо".

Алекс кивнул. "Да. В этом есть смысл. Просто хотелось бы, чтобы они сказали: "Эй, мы решили не преследовать вас и не убивать". Просто из вежливости".

"На этой дистанции у нас будет достаточно времени, чтобы наблюдать, как на нас обрушивается жестокая смерть. Вы ничего не пропустите".

"Ну, слава Богу".

С каждой минутой, когда "Черный змей" не отвечал и не поворачивал свои диски в погоне, Наоми чувствовала, как страх захвата или уничтожения исчезает, а страх транзита растет. Трудно было поверить, что было время, когда ее жизнь не переходила от одной травмы к другой, как по ступенькам в декоративном саду. Бывали целые десятилетия, когда проезд через кольцевые ворота не вызывал у нее более чем мимолетного беспокойства. Да, если движение было слишком интенсивным, корабль мог уйти в Голландию - тихо исчезнуть из существования неизвестно где и неизвестно куда. Но это была угроза такого же масштаба, как и все остальное. Они могли столкнуться с микрометеором, который сломал бы их привод. Магнитная бутылка могла выйти из строя и выплеснуть реакцию свободного синтеза в корпус корабля. У нее мог случиться инсульт.

Когда-то существовали правила работы врат. Человеческие правила о том, какой транспорт пропускать. Нечеловеческие правила о том, сколько материи и энергии может пройти через них за определенный период времени, не разгневав темных, пожирающих корабли богов.

Теперь все это исчезло.

"Как ты думаешь, сколько кораблей они ищут?" спросил Алекс.

"Ты имеешь в виду, сколько у них кораблей, или сколько из них входит в конкретную группу охотников, которой поручено найти нас?"

Алекс помолчал, затем издал тихий щелкающий звук языком. "Наверное, ни один из этих ответов мне не понравится, не так ли?"

"Как скоро мы достигнем ворот?"

"Если мы не затормозим перед транзитом, то около восемнадцати часов".

Наоми отстегнулась от кушетки и встала. Палуба поднялась под ней, сила тяжести была чуть больше половины g. "Я собираюсь немного отдохнуть. Позвони мне, если кто-то решит нас убить".

"Обязательно", - сказала Алекс, направляясь к лифту. А потом: "Как Джим?".

Наоми оглянулась. Лицо Алекса было окрашено в синий цвет светом экрана. Тонкая белая щетина волос, прилипшая к бокам и затылку, напомнила ей картины снега на богатой земле, а мягкость в его глазах сказала ей, что вопрос на самом деле не был вопросом.

"Да, я знаю", - сказала она. "Но что я могу сделать?"

Она спустилась на командную палубу, прислушиваясь к успокаивающему гулу корабля вокруг себя. После стольких лет, проведенных в тесной компании с роси, она могла судить о здоровье корабля по его звукам. Даже если бы она еще не знала, что они немного разбалансировали привод, она смогла бы уловить это по тому, как бормотали и скрипели палубы.

Когда Джим попал в плен к Лаконии, Наоми оплакивала его. Оплакивала ту версию себя, в которой он был рядом с ней. Когда, вопреки всему, он вернулся, она не была к этому готова. Это было то, на что она не позволяла себе надеяться, и поэтому она не задумывалась о том, как это будет.

Реанимационная кушетка была оборудована для них двоих. При длительных ожогах один из них мог занять одну из запасных кают или - чаще - кушетку на оперативной палубе. Двухместный диван был создан не столько для оптимального функционирования, сколько для качества жизни. Удовольствие просыпаться рядом с кем-то. Близость наблюдать за тем, как они спят, чувствовать их дыхание. Знать на клеточном уровне, что она не одна.

Джим спал, когда она вошла в комнату. Он все еще выглядел худее, чем она помнила его до тюрьмы. До ее изгнания. Возможно, это была лишь седина в волосах, но кожа на веках казалась темнее, чем раньше, как будто на ней были синяки, которые никак не заживут. Даже во сне его тело было жестким, словно он готовился к нападению.

Она сказала себе, что он выздоравливает, и это, вероятно, было правдой. Она чувствовала, как проходящие дни и недели меняют и ее. Позволяя ей немного расшириться в то место, куда у нее не было доступа, пока они были в разлуке. Все было иначе, чем раньше. Бобби больше нет. Кларисса ушла. Амос изменился так, что у нее по коже ползли мурашки, если она позволяла себе думать об этом слишком много. А Тереза и ее собака были здесь, наполовину постоянные пассажиры, наполовину угроза. Несмотря на это, это было ближе к той жизни, которую она вела раньше, чем она имела право ожидать. Версия ее семьи, снова вместе. Иногда это было утешением. Иногда это было просто способом поностальгировать по тому, что не вернулось.

Если бы они могли остановиться, восстановиться, успокоиться, кто знает, что еще они могли бы спасти, но они не могли.

Она легла рядом с ним, положив голову на одну сложенную руку. Джим подвинулся, зевнул, приоткрыл один глаз. Его улыбка была прежней - мальчишеской, яркой, он был рад ее видеть. Это время - подарок, подумала она. И она улыбнулась в ответ.

"Привет, сексуальная леди", - сказал Джим. "Что я пропустил?"

Годы, подумала она. Мы пропустили годы. Вместо правды она улыбнулась.

"Ничего критичного", - сказала она.

"Я действительно хочу замедлить нас", - сказал Алекс.

Наоми на камбузе складывала остатки еды в рециркулятор. Они снизили тягу, и жужжание вакуума, всасывающего в систему кусочки еды, было почти таким же громким, как голос Алекса по связи. На настенном экране на фоне широкого звездного поля висели кольцевые врата Кроноса, странная темная, извилистая масса по периметру была видна только благодаря усовершенствованиям Роси. С каждой секундой увеличение уменьшалось. Кольцо было в тысячу километров в поперечнике, их транзит отсчитывал двенадцать минут, а оно все еще оставалось невидимым для невооруженного глаза.

"Ты можешь нажать на тормоза, если хочешь", - сказала Наоми. "Но если в кольцевом пространстве будет недружелюбная компания, это только облегчит нам задачу".

"Я хочу зарядить рельсовую пушку", - сказал Алекс. "Но вы мне не разрешаете, поэтому я сублимирую".

"Ты мог бы перепроверить торпеды и PDC".

"Амос и Тереза уже делают это. Я не хочу, чтобы казалось, что я им не доверяю".

"Ты мог бы вооружить корпусные заряды и быть готовым взорвать маскировочные пластины".

Алекс замолчала на долгий, медленный вдох. В другом конце маленькой комнаты Джим одобрительно помахал ей рукой.

"Да, я так и сделаю", - сказала Алекс. "Правда, я хочу поднять рельсовую пушку".

"Когда мы окажемся на другой стороне, ты сможешь заряжать его по своему усмотрению", - сказала Наоми.

"Обещания, обещания". Щелчок сообщил, что Алекс прервал связь. Увеличение на кольцевых вратах продолжало медленно падать. Наоми вызвала маленькое вставное окошко, указывающее назад. Шум от конуса привода делал изображение размытым, зернистым и приблизительным, но даже так она могла видеть, что "Черный змей" не движется к ним.

"Я не вижу ретранслятора", - сказал Джим. "Они взорвали наш, но не похоже, что они сбросили один".

"Я заметил это. Они не беспокоятся о координации с кем-то на другой стороне. Так что есть хотя бы шанс, что мы не угодим прямо в ловушку".

"Ура!"

Оставалось десять минут.

"Готовы?" спросила Наоми. В ответ Джим подтянулся на руках к стене и оттолкнулся в сторону центрального лифта. Наоми открыла связь с Амосом. "Мы занимаем позиции на оперативной палубе. Не то чтобы мы ожидали каких-либо неприятностей, но если они будут..."

"Я вас понял, босс. Я уже поместил щенка в ее конуру. На случай, если мы немного побомбим".

Немного побомбить, значит уклониться от входящего огня. "А Тереза?"

Была одна из его странных пауз, прежде чем он ответил. "Мы пристегиваемся в инженерном отсеке. Если понадобится, только скажите".

Наоми отключила связь и последовала за Джимом. Лифт находился внизу шахты, запертый до тех пор, пока кто-нибудь не вызовет его, и они плыли по пустому воздуху его шахты, пока не добрались до оперативного отдела. Они прошли к своим обычным станциям, натянули ремни на тела, переключили экраны на те органы управления, которые каждый из них возьмет на себя, если транзит приведет их к опасности. Сочетание страха и привычки превратило это в ритуал, как чистка зубов перед сном. Кольцо сохранялось, но благодаря линзированию телескопа вокруг него теперь было меньше звезд.

"Готовность в оперативном отсеке", - сказала Наоми.

"Летная палуба", - сказал Алекс.

"Да", - сказал Амос. "Мы в порядке. Занимайтесь своими делами".

Счетчик достиг нуля. Джим резко вдохнул. Ворота замигали на зернистом изображении - та же структура, но уже позади них и удаляющаяся. Все звезды разом погасли.

"И мы прошли", - сказал Алекс. "Никаких угроз на борту, насколько я могу судить, но, черт возьми, здесь слишком много людей. Я разворачиваю нас и торможу, пока мы не узнаем, куда направляемся".

Гравитационное предупреждение о тяге включилось, хотя он только что сказал это, и после мгновения головокружительного вращения вернулось движение вверх и вниз. Гель дивана вдавился в спину Наоми. Она уже вывела на экран тактическую карту.

Кольцевое пространство - то, что она по-прежнему считала медленной зоной, хотя жесткого ограничения скорости здесь не было с тех пор, как Джим и протомолекулярное эхо детектива Миллера отключили его десятилетия назад, - было чуть меньше солнца в системе Сол. В нем мог бы уместиться миллион землян, но сейчас в нем находились лишь 1371 кольцевые ворота, единственная загадочная станция в центре и пятьдесят два корабля, включая "Роси", каждый из которых совершал свои транзиты. Алекс был прав. Их было слишком много. Это было опасно.

"Как ты думаешь, сколько мы потеряли?" спросил Джим. Когда она оглянулась, перед ним был открыт тот же экран.

"Только подземные корабли?"

"Нет, я имею в виду всех нас. Всех. Лаконийцы. Подземные. Гражданские, просто пытающиеся доставить припасы туда, где они нужны. Как ты думаешь, сколько мы потеряли?"

"Неизвестно", - сказала она. "Никто больше не следит за этим. Идет война".

Она настроила Роси на идентификацию кораблей по транспондеру, сигнатуре привода, тепловому профилю и силуэту, чтобы отметить любые несоответствия и пометить все корабли, о которых было известно, что они связаны с подпольем или Лаконской империей. Корабельной системе потребовалось три секунды, чтобы выдать составленный список с перекрестными пометками и навигационным интерфейсом. Наоми приступила к человеческой работе - пролистыванию. Наиболее тесно связанными с Лаконией кораблями были грузовой корабль "Восемь десятилетий бусидо", который действовал из Бара Гаона, и дальний исследователь "Летающий буйвол", который базировался на Соле, но принадлежал корпоративной сети, принявшей власть Дуарте в тот момент, когда Земля и Марс капитулировали. Оба корабля не были военными, и оба показались Наоми скорее удобными союзниками, чем истинными приверженцами дела Лаконии. В любом случае, они не были частью официальной лаконской иерархии.

Единственным кораблем, с которым ей были известны подземные контакты, был независимый скальный бункер с Сола, который летал как "Каустическая сука", но в реестре значился как "ПинкВинк". Возможно, там была какая-то история, но Наоми не была уверена, что хочет ее знать.

На поплавке также стояла бутылка.

"Одна из твоих?" спросил Джим.

"Надеюсь", - сказала Наоми. "Посмотрим".

Когда-то сеть связи человечества была довольно надежной. Внутрисистемные радиосигналы попадали в ретрансляторы у ворот кольца, которые были либо достаточно сильны, чтобы перекричать помехи в воротах, либо физически проникали в них с помощью приемопередатчиков с обеих сторон. Станция Медина, расположенная в самом центре кольцевого пространства, поддерживала их и следила за коммуникационным трафиком. В течение десятилетий сообщение с Земли могло дойти до Бара Гаона и получить ответ в течение суток, даже если очередь сигналов была переполнена. Но после смерти Медины и усиления подполья эта возможность исчезла.

Теперь связь с тринадцатью сотнями миров осуществлялась с помощью ретрансляторов, кораблей с сообщениями и модифицированных торпед, которые она называла бутылками. Эта, в частности, была усовершенствованной конструкцией, настроенной на ожидание и сбор входящих сообщений из подполья, предназначенных для нее, и хранение их до тех пор, пока она не сработает. Это была несовершенная система, и она была уверена, что потеряла не одну бутылку, но ее было легко проверить, трудно подделать и сложно, если не невозможно, отследить.

Она вызвала управление приводом Эпштейна и ввела слегка измененную схему питания. Для любого, кроме бутылки, это было бы непримечательно - в пределах обычных колебаний привода. Для массива датчиков на поверхности бутылки это было бы похоже на закономерность.

Так и произошло.

Бутылка выкрикнула плотный всплеск плотно упакованных данных, передавая их в эфир, чтобы любой корабль в медленной зоне мог их услышать. Плотный луч показал бы палец, если бы кто-нибудь уловил обратное рассеяние от него. Это могло быть предназначено для любого из десятков кораблей, которые могли его услышать. И время от времени подпольщики устанавливали ложные бутылки, чтобы пробраться в медленную зону, или ворота, чтобы выплюнуть поддельные данные и запутать схемы.

Система Роси всасывала радиовсплеск и спокойно занималась его расшифровкой, а на краю кольцевого пространства бутылка зажигала свой собственный диск и молнией вылетала через одни из врат. Подполье Наоми знало, что нужно следить за его взрывом, как за знаком, чтобы установить еще один, когда появится возможность. Если лаконцы видели это - даже если они знали, что это значит, - они все равно ничего не могли с этим поделать.

Все это работало как ячейка ОПА, и Наоми была единственной, кто ее разработал. Грехи ее прошлого, нашедшие применение.

"Что ж, все могло быть гораздо хуже", - сказал Джим. "Думаю, теперь вопрос в том, куда мы пойдем дальше".

"Это будет зависеть от того, что будет в данных", - сказала Наоми. "Мне не нравится проводить в кольцевом пространстве больше времени, чем мы должны".

"Я бы также не хотела быть съеденной силами из вне пространства и времени до того, как наступит моя очередь". Легкость и юмор, которые она всегда знала, все еще присутствовали, но за ними была пустота. Не нигилизм, подумала она. Изнеможение.

"Если нам понадобится, - начала она, - всегда есть..."

Голос Терезы прорезался в общекорабельных коммуникациях. "Мне нужна помощь. В машинном цехе. Мне нужна помощь сейчас".

Джим отстегнул ремни еще до того, как девушка закончила говорить. Вся усталость ушла из него. Он не стал дожидаться, пока включится лифт, и спустился по поручням в шахту, как по лестнице. Наоми едва отставала от него. Какая-то ее часть испытала почти облегчение, увидев, что он снова двигается уверенно. Как будто мельком увидела прежнего Джима. Даже если большая часть его скрывалась, он все еще был там.

"Что происходит?" спросил Алекс с летной палубы.

"Что-то происходит с Амосом", - ответила Тереза. У нее было напряженное спокойствие спасателя.

"Мы уже в пути", - сказала Наоми. Джим никак не отреагировал. Когда они достигли инженерной палубы, Наоми что-то услышала. Голос, голос Амоса, но в нем не было слов. Это был низкий влажный звук, наполовину рычание, наполовину бульканье. Что-то в нем напоминало ей об утоплении. Они с Джимом вместе спустились в машинную мастерскую.

Тереза сидела на палубе, скрестив ноги и держа на коленях широкую лысую голову Амоса, который дергался и содрогался. Из его рта капала бледная пена, а чистые черные глаза были широко раскрыты и пусты. Тошнотворный запах - столько же металлический, сколько и органический - наполнил воздух.

"У него припадок", - сказал Джим.

Голос Терезы дрожал, когда она говорила. "Почему? Почему это происходит?"