Онлайн чтение книги Фантом Phantom
6

– Я сказала: вон отсюда , – так же спокойно повторила Мередит, обращаясь к Кэролайн. – Ты наговорила такого, чего в приличных местах не говорят. Я знаю: мы сейчас в гостях у Стефана, и указать тебе на дверь может только он. Я делаю это за него лишь потому, что он никогда не сможет сказать девушке – тем более, посмею напомнить, своей бывшей девушке , – чтобы она выкатывалась ко всем чертям.

Мэтт откашлялся. Перед этим он отошел в угол, и все уже успели о нем забыть. Теперь он сказал:

– Кэролайн, мы с тобой слишком давно знакомы, чтобы нужны были формальности, и я должен сказать, что Мередит права. Если тебе хочется говорить про Елену то, что ты сейчас сказала, делай это как можно дальше от Елены. И, кроме того, я точно знаю одно. Что бы ни делала Елена, раньше… когда была здесь перед этим, – он осекся, и Бонни поняла, что он хотел сказать: когда Елена была человеком, – сейчас … если она на кого-то и похожа, то на ангела. Она теперь… совсем… – Он замялся, подыскивая правильное слово.

– Чистая, – легко закончила за него Мередит.

– Вот-вот, – согласился Мэтт. – Чистая, да. Все, что она делает, – чистое. И не то чтобы грязные слова, которые ты говоришь, могут как-то ее замарать, просто мы не хотим слушать, как ты стараешься.

Послышалось сдавленное «спасибо». Это был Стефан.

– А я и так собиралась уходить, – процедила Кэролайн сквозь зубы. – У вас хватает наглости что-то впаривать мне про чистоту ? После того, что тут творилось? Признайтесь – вам просто понравилось на это смотреть. Ну, как целуются две девушки. А потом вы собира…

– Хватит, – сказал Стефан бесцветным голосом, и Кэролайн внезапно взмыла в воздух, вылетела за дверь и опустилась на пол, поставленная невидимой рукой. Следом отправилась ее сумочка.

И дверь тихо закрылась.

Волоски на шее Бонни встали дыбом. Это была Сила, причем такая мощная, что экстрасенсорные чувства Бонни онемели от потрясения. Чтобы перенести Кэролайн по воздуху – а она была не маленькой девушкой… – да, для этого требовалась колоссальная Сила.

Не исключено, что Стефан изменился не меньше, чем Елена. Бонни взглянула на Елену и почувствовала, что спокойное озеро покрылось рябью. Из-за Кэролайн.

«Все, хватит об этом думать, – решила Бонни. – Лучше сделаю что-нибудь, чтобы тоже заслужить „спасибо“ от Стефана».

Она похлопала Елену по коленке, а когда та обернулась, Бонни поцеловала ее.

Елена прервала поцелуй очень быстро, словно боясь снова устроить бедлам. Но Бонни сразу поняла, что имела в виду Мередит, когда сказала, что здесь нет ничего сексуального. Было ощущение, что Елена изучает ее, используя все органы чувств. Когда Елена отстранилась, она сияла, как и после поцелуя с Мередит, а всякое ощущение неловкости было снято чистотой этого поцелуя. Более того, Бонни показалось, что какая-то часть гармонии Елены передалась и ей.

– …лишний раз подумать, прежде чем брать ее с собой, – говорил Мэтт, обращаясь к Стефану. – Прости, что я встрял. Но я знаю Кэролайн – она могла еще полчаса здесь разоряться и так никуда и не уйти.

– Ну, этот вопрос Стефан решил, – сказала Мередит. – Или Елена тоже поучаствовала?

– Нет, только я, – сказала Стефан. – Мэтт прав: она могла стоять здесь и говорить до бесконечности. А я предпочитаю, чтобы Елену не оскорбляли в моем присутствии.

«Зачем они все это говорят?» – удивилась Бонни.

Мередит и Стефан были последними людьми на свете, которых можно было заподозрить в любви к светской болтовне, – но они сейчас обменивались фразами, в которых не было совершенно никакой необходимости. Вдруг она поняла: это ради Мэтта, который медленно, но решительно шел по направлению к Елене.

Бонни легко и стремительно снялась с места – практически вспорхнула. Потом она умудрилась пройти мимо Мэтта и не посмотреть на него, после чего присоединилась к болтовне (или, точнее, почти болтовне) Мередит и Стефана. Все сошлись на том, что Кэролайн – неопасный враг: она никак не может уяснить, что все ее интриги против Елены регулярно бьют по ней самой. Бонни не сомневалась, что прямо сейчас Кэролайн задумывает новую интригу против них всех.

– Она ведь, в сущности, очень одинока, – говорил Стефан, словно пытаясь хоть как-то оправдать ее. – Ей хочется, чтобы ее любили, причем всю и без всяких условий, – а все равно вокруг нее вакуум. Получается, что всякий, кто узнает ее поближе, перестает ей доверять.

– Да, она заранее обижена на весь мир, – согласилась Мередит. – Но могла же она проявить хоть какую-то благодарность. Как-никак неделю назад мы спасли ей жизнь.

«Они правы, но дело не только в этом», – подумала Бонни. Интуиция пыталась о чем-то ей сказать – например, что с Кэролайн могло что-то случиться еще до того, как они ее спасли, – но она так разозлилась на нее из-за Елены, что отмахнулась от внутреннего голоса.

– А с какой стати кто-то должен ей доверять? – спросила она у Стефана и украдкой оглянулась. Было понятно, что теперь Елена узнает где угодно и Мэтта, а сам Мэтт явно находился в полуобморочном состоянии. – Она красивая, это правда, но, кроме красоты, в ней нет ни-че-го-шень-ки. Она ни разу ни о ком не сказала доброго слова. Вечно играет в какие-то игры, и… ну да, я знаю, никто из нас не ангел… но она все игры затевает только затем, чтобы поставить других в дурацкое положение. Я понимаю, она запросто может заполучить практически любого парня, какого захочет… – Бонни вдруг почувствовала острый укол ревности и заговорила громче, пытаясь заглушить это чувство, – но, если разобраться, все девушки как девушки, а Кэролайн – это просто пара длинных ног и пара больших…

И тут Бонни замолчала, потому что Мередит и Стефан замерли, и у них на лицах появилось абсолютно одинаковое выражение: «Господи, только не это».

– И пара чутких ушей, – произнес за спиной у Бонни звенящий от ярости голос. У Бонни екнуло сердце.

Вот что бывает, когда отмахиваешься от предзнаменований.

– Кэролайн…

Мередит и Стефан сделали все, чтобы свести к минимуму жертвы и разрушения, но было поздно. Длинные ноги Кэролайн прошагали через всю комнату, а лицо у нее было такое, как будто она не хотела, чтобы ее ступни прикасались к полу в комнате Стефана. При этом свои туфли на высоких каблуках она почему-то держала в руках.

– Я вернулась за темными очками, – сказала она все тем же звенящим голосом. – И услышала достаточно, чтобы понять, что на самом деле обо мне думают мои так называемые друзья.

– Нет, не достаточно, – в Мередит мгновенно проснулся оратор, а у Бонни так же мгновенно отнялся язык. – Ты услышала разговор раздраженных людей, которых ты только что оскорбила, и им нужно было выпустить пар.

– И вдобавок, – сказала Бонни, к которой неожиданно вернулся дар речи, – ну признай сама, Кэролайн: ты ведь хотела послушать, что мы говорим. Поэтому-то и сняла туфли. Ты стояла за дверью и подслушивала. Скажешь, нет?

Стефан закрыл глаза.

– Это моя вина. Я должен был…

– Нет, не должен, – оборвала его Мередит и добавила, обращаясь к Кэролайн: – Если ты назовешь мне хоть одно произнесенное нами слово, где было вранье или преувеличение… Ну разве что, за исключением того, что сказала Бонни, но Бонни… Ладно, Бонни – это Бонни. Короче: если ты назовешь мне хоть одно слово, которое произнес кто-то другой и которое было бы враньем, я тут же попрошу у тебя прощения.

Кэролайн не слушала ее. Кэролайн дергалась. У нее начался нервный тик; ее миловидное личико исказилось судорогой и побагровело от ярости.

– А ты попросишь у меня прощения, – сказала Кэролайн и обернулась вокруг своей оси, ткнув в каждого острым ногтем указательного пальца. – Вы все скоро пожалеете. А ты , – сказала она, глядя на Стефана, – если хоть раз еще попробуешь отрабатывать на мне свои вампирские приемчики, имей в виду: у меня есть друзья. Очень крутые друзья. И им будет интересно об этом узнать.

– Кэролайн, ты сегодня подписала клятву…

– Я плевать на нее хотела.

Стефан встал. В маленькой комнатке с пыльными окнами было уже темно, и его тень от стоящего у кровати ночника легла прямо перед ним. Бонни увидела эту тень, и волоски на руках и шее у нее поднялись. Она ткнула Мередит. Тень была очень черной и очень большой. Тень Кэролайн была бледная, прозрачная и маленькая – пародия на тень Стефана.

Ощущение грядущей грозы вернулось. Бонни задрожала; она пыталась унять дрожь, но не могла; она чувствовала себя так, как будто ее бросили в ледяную воду. Холод пробрался до самых костей и теперь слизывал остатки тепла, слой за слоем, как прожорливый великан, и вот ее уже била крупная дрожь…

В сумраке с Кэролайн что-то происходило… Из нее что-то сыпалось, или в нее что-то входило… – а может, и то и другое одновременно. В любом случае, это что-то было совсем рядом с ней – и рядом с Бонни тоже. Напряжение становилось невыносимым, Бонни чувствовала, что задыхается, а ее сердце бешено заколотилось. Мередит – рассудительная, благоразумная Мередит – беспокойно заерзала рядом с ней.

– Что проис… – шепотом начала она.

И тут, словно существа во тьме искусно подогнали все одно к одному, дверь в комнату Стефана с шумом захлопнулась, лампочка – обычная электрическая лампочка – погасла, а старые шторы, закатанные на окне, с шумом опустились, и комната погрузилась в кромешную тьму.

Тогда Кэролайн завизжала. Это был ужасающий звук – плотный, словно его содрали с ее позвоночника, как кусок мяса, а потом вытолкнули через глотку.

Бонни тоже завизжала: она просто не смогла сдержаться. Впрочем, это был не визг – скорее уж безголосый выдох. Во всяком случае, он никак не мог сравниться с колоратурой, которую выдала Кэролайн. Слава богу, Кэролайн больше не кричала, и Бонни сумела подавить следующий вопль, который готовился вырваться из ее гортани. Впрочем, задрожала она еще сильнее. Мередит крепко обняла ее, но темнота и тишина от этого не исчезли, а дрожь Бонни все не унималась, поэтому Мередит встала и бесцеремонно передала подругу Мэтту. Тот явно смутился, но все-таки неуклюже попытался ее обнять.

– Сейчас глаза привыкнут, и станет не так темно, – проговорил он. Его голос был хрипловатым, как будто у него пересохло в горле, но слова, которые он произнес, были в этой ситуации лучшим лекарством из всех возможных, поскольку больше всего на свете Бонни боялась темноты. В темноте были какие-то существа , которых никто, кроме Бонни, не видел. Ее била дрожь, но она, с помощью Мэтта, нашла в себе силы устоять на ногах – и вдруг ахнула, одновременно услышав, как ахнул Мэтт.

Елена светилась в темноте. И не просто светилась. В сиянии у нее за спиной была отчетливо, совершенно ясно видна пара…

Пара крыльев .

– К-к-крылья, – пролепетала Бонни, заикаясь не столько от благоговения или страха, сколько просто от дрожи. Мэтт вцепился в нее, как ребенок. Он явно был не в силах ничего сказать.

Крылья шевелились в такт с дыханием Елены. Она стояла, зависнув в воздухе, но на этот раз абсолютно неподвижно. Она вытянула вперед одну ладонь, расставив пальцы, как будто на что-то возражала.

Елена говорила. Она говорила на каком-то языке, которого Бонни никогда прежде не слышала, да и вообще сильно сомневалась, что на нем говорит хоть один из живущих на земле народов. Слова были тонкие, с острыми краями, похожие на мириады хрустальных частиц, которые рассыпались, упав с какой-то невероятной высоты.

И тут Бонни поняла, что эти слова становятся ей почти ясны, потому что ее собственные экстрасенсорные способности питала исходящая от Елены невероятная Сила. Эта Сила перекрывала темноту и уже начала отгонять ее прочь, так что таящиеся в темноте существа помчались врассыпную, и скрип их когтей доносился со всех сторон. Слова, острые, как льдинки, неслись за ними вслед, и теперь они были преисполнены презрения…

А Елена… Елена стала такой же потрясающе красивой, как тогда, когда превратилась в вампира, – и почти такой же бледной.

Но Кэролайн тоже что-то выкрикивала. Она произносила мощные заклинания черной магии, и Бонни показалось, что из ее рта извергаются всевозможные порождения тьмы и ужаса – ящерицы, змеи, пауки с бесчисленными ногами.

У нее на глазах происходил поединок магий. Но как Кэролайн сумела так хорошо овладеть черной магией? В отличие от Бонни, она не была наследственной ведьмой.

За стенами комнаты по всему периметру слышался странный звук, похожий на шум вертолета. Вупвупвупвупвуп … От этого звука Бонни стало еще страшнее.

И все-таки она должна была что-то предпринять. Она была кельткой по крови, экстрасенсом – потому что так вышло, и сейчас у нее не было выбора. Она должна была помочь Елене. Медленно, словно преодолевая ураганный ветер, Бонни подошла к Елене и положила руку на ее руку, делясь с ней своей Силой.

Елена стиснула ее пальцы, и Бонни поняла, что по другую сторону от Елены стоит Мередит. Стало светлее. Скребущиеся существа, похожие на ящериц, побежали, спасаясь от света, визжа и наскакивая друг на друга.

Потом Бонни поняла, что Елена обмякла. Крылья исчезли. Темные скребущиеся существа тоже пропали. Елена прогнала их. Она задействовала белую магию, но при этом потратила неимоверное количество энергии.

– Она сейчас свалится, – прошептала Бонни, глядя на Стефана. – Слишком сильная магия…

Стефан повернулся к Елене, но в тот же миг в комнате стремительно произошло несколько событий – словно несколько раз вспыхнул свет.

Вспышка. Жалюзи с бешеным треском заворачиваются наверх.

Вспышка. Загорается лампа, и оказывается, что она в руках у Стефана, – видимо, он пытался ее починить.

Вспышка. Дверь в комнату Стефана медленно, со скрипом приоткрывается, словно в отместку за то, что ее перед этим так резко захлопнули.

Вспышка. Кэролайн, тяжело дыша, падает на четвереньки. Елена победила…

Елена начинает падать.

Только тот, кто обладает сверхчеловеческой реакцией, мог ее подхватить, тем более если перед этим он стоял в противоположном конце комнаты. Но Стефан успел перебросить лампу Мередит и с такой скоростью преодолел расстояние, отделявшее его от Елены, что Бонни не успела за ним уследить. Сейчас он уже держал Елену в объятиях.

–  Дьявол , – сказала Кэролайн. Тушь для ресниц размазалась по ее лицу, отчего она стала не слишком похожа на человека. Она смотрела на Стефана с откровенной злобой. Ответный взгляд Стефана был серьезным – нет, суровым .

– Не призывай дьявола, – очень тихо сказал он. – Неподходящее место. Неподходящее время. Он может услышать и сам призвать тебя.

– А то он этого не сделал, – ответила она, и в этот момент в ней было что-то жалкое. Она была сломлена. Она как будто запустила какой-то механизм, который была не в силах остановить.

– Что ты говоришь, Кэролайн? – Стефан присел перед ней на корточки. – Ты хочешь сказать, что уже… заключила сделку …

– Ты ушиблась? – вдруг непроизвольно спросила Бонни, и зловещая атмосфера моментально развеялась. На полу была кровавая полоса от сломанного ногтя Кэролайн, которая, упав на колени, испачкалась в этой крови. Бонни тут же показалось, что у нее самой болит палец, на котором сломался ноготь. Но тут Кэролайн протянула трясущуюся руку к Стефану. Сочувствие исчезло и сменилось приступом тошноты.

– Хочешь лизнуть? – спросила Кэролайн. Ее голос и лицо изменились до неузнаваемости, и она не пыталась это скрыть. – Не прикидывайся, Стефан, – издевательски продолжала она, – ты ведь снова начал пить человеческую кровь. Или не человеческую? Я ведь даже не знаю, во что она превратилась сейчас. А вы летаете вдвоем? Как пара летучих мышей?

– Кэролайн, – шепотом сказала Бонни, – разве ты не видела? У нее крылья…

– …точь-в-точь как у летучей мыши. Или как у вампира. Я поняла: Стефан опять ее…

– Я видел, – глухо сказал Мэтт, стоя за спиной у Бонни. – Они не похожи на крылья летучей мыши.

– Кое у кого нет глаз? – спросила Мередит, стоя у лампы. – Смотрите. – Она наклонилась и тут же выпрямилась. В руках у нее было длинное белое перо. Оно переливалось в свете лампы.

– Ага. Значит, она теперь белая ворона, – сказала Кэролайн. – Все сходится. Но у меня в голове не укладывается, как вы все – все ! – ходите перед ней на цыпочках, как будто она принцесса. Ты теперь общая любимица? Да, Елена?

– Прекрати, – сказал Стефан.

– Обращаю ваше внимание: общая , – фыркнула Кэролайн.

– Прекрати.

– А как ты сейчас со всеми целовалась! Со всеми по очереди. – Она театрально содрогнулась. – Вы все сделали вид, что у вас отшибло память, но я-то помню…

– Прекрати, Кэролайн.

– … прежнюю Елену.

«Она говорит наигранно-приторным голосом, но скрыть яд не получается», – подумала Бонни.

– И все, кто тебя знал, тоже помнят, кем ты была, пока Стефан не осчастливил нас своим появлением. Ты была…

– Кэролайн, остановись немедленно…

– …шлюхой, и больше никем. Дешевой общедоступной шлюхой !