Онлайн чтение книги Пять минут жизни A Five-Minute Life
Глава 3. Джим

Она представилась мне уже три раза.

«Три из будущих сотен, если не тысяч. Ее мозг поврежден. Она не вспомнит тебя каким-то чудесным образом».

Трудно было поверить, что амнезия настолько сильна, когда сама Тея казалась яркой и полной жизни. Я вспомнил инструкцию Алонзо перенаправлять ее после перезагрузки и посмотрел на рисунок. Она изобразила пирамиду. При ближайшем рассмотрении оказалось, что та состоит из одних только слов. Строк, написанных шариковой ручкой и закрашенных маркерами.

– А рисунок действительно хорош, – заметил я. – Более чем хорош.

– Спасибо, – ответила Тея, хмурясь. – Все хорошо, но чего-то не хватает. Он какой-то…

– Маленький.

Она криво улыбнулась.

– Вы искусствовед, Джим Уилан?

– Н-н-нет, я просто имел в виду…

– Да я шучу, – вздохнула она и повернулась к своему рисунку. – Он правда маленький. Вот бы у меня был холст размером со стену. И краски, чтобы хватило на несколько месяцев.

– Именно это я и имел в виду, – сказал я, все еще неловко стоя над ней. – Твой талант больше, чем бумага и ручки. Размером с Большой каньон.

Я надеялся, что она уловит намек на вчерашнюю беседу, но Тея покраснела и игриво улыбнулась.

– Ладно, беру свои слова обратно. Можешь критиковать мое искусство сколько хочешь.

На миг я снова увидел глубины личности Теи Хьюз. Мили вместо минут.

– Джим?

– Да?

– Ты пялишься.

– Прости.

– Все нормально. Я не против, чтобы ты на меня смотрел. У тебя добрые глаза.

«Дежавю, доведенное до гребаного абсолюта».

Я почувствовал, как моя кожа стала горячей, и перенаправил свои мысли подальше от нее. Я чуть наклонился, чтобы прочитать одну из цепочек слов, составляющих склон пирамиды.

Схвачен похоронен похоронен рожден порван траур стон один одинок одинок одинок одинокий одинокий

– Что это значит? – спросил я, постукивая пальцем по словам. – Если ты не возражаешь…

Тея всмотрелась в рисунок, словно слова были ей чужды.

– Я не знаю. Я написала их до аварии. Два года назад.

– Ты нарисовала это два года назад? – Я чувствовал, что балансирую на грани, проверяю пределы ее понимания и, возможно, раздражаю ее. Она кивнула.

– Похоже, да. Но теперь, когда я вернулась, то могу ее закончить.

– Хорошо.

Тея нахмурилась и заправила прядь светлых волос за ухо, словно озадаченная своими собственными словами.

– Звучит странно, не правда ли? Я так давно отсутствовала.

– Так уж получилось.

Тея благодарно улыбнулась.

– Легко сказать. Я чувствую, будто…

– Что?

– Будто есть что-то большее, но всякий раз, когда я пытаюсь вспомнить больше, ничего нет. Я даже не помню, как я попала сюда, за этот стол. К тебе.

У меня не было слов, которые могли бы ей помочь. Я сам едва понимал ее ситуацию.

– Но я знаю, врачи работают над моим случаем, – заверила Тея. – Пусть они голову ломают. Я же просто рада, что вернулась.

– Я тоже.

Улыбка Теи стала еще ярче, и она снова взяла шариковую ручку.

– Расскажи мне о себе, Джим. И сядь, бога ради. Ты нависаешь.

Я оглянулся, нет ли рядом Алонзо, но он еще не вернулся. Я сел напротив Теи, говоря себе, что просто делаю свою работу.

– Так лучше, – просияла Тея. – Чем ты занимаешься?

– Я санитар.

– Да? А где?

Алонзо меня на части порвет – надо ж было облажаться с Теей через несколько секунд после того, как он объяснил мне, чего говорить нельзя. Возрастающая тревога вызвала чертово заикание.

– В санатории «Г-г-голубой хребет».

Дерьмо.

Тея резко посмотрела на меня, затем ее взгляд смягчился.

– У тебя есть заикание, Джим?

Никто годами меня не спрашивал, так хорошо я скрывал изъян. Унижение вонзило в меня свои когти, пока я старался глубоко дышать.

– Иногда. Вылезает, когда нервничаю. Или злюсь.

– Ну сейчас ты вроде не злишься. – Ее брови поднялись, а улыбка стала хитрой. – Я заставляю тебя нервничать?

«Боже, она что, флиртовала со мной?»

Тея похлопала меня по руке.

– Не переживай. Я не кусаюсь… сильно.

Вспышка тепла на коже там, где она коснулась меня своими мягкими пальцами, быстро превратилась в волну, пронесшуюся по руке, позвоночнику, вплоть до паха.

«Ради всего святого, она резидент».

Я осторожно убрал руку.

– Я где-то слышала эту фразу. Наверное, в каком-то фильме. – Она склонила голову. – А ты мало говоришь.

– Немного.

– Из-за заикания?

Я кивнул.

– Сестра утверждает, я вообще не затыкаюсь. – Она рассмеялась и пожала плечами. – Виновата. Я говорю, что думаю, ведь жизнь так коротка, верно?

Теперь Тея наклонилась ближе ко мне. От ее теплой кожи доносился запах простого мыла.

– Я просто хочу набраться смелости и сказать: у меня такое чувство, что заикание далеко не самое интересное в тебе, Джим Уилан.

Я уставился на нее в ответ. Никто никогда не говорил мне ничего подобного. Эта девушка настоящий магнит – притягивала меня, хотя мне следовало держать профессиональную дистанцию. Она была чертовски прямолинейна, но улыбалась мне, будто между нами имелся секрет, который знали только мы. Она была здесь, но в любую минуту могла исчезнуть.

И словно этот момент никогда не случался.

Я прочистил горло.

– Я бы не назвал заикание интересным.

Тея оперлась подбородком на руку.

– Тяжело было с ним расти?

– Да уж.

– Прости. Тебе, вероятно, не хочется о нем говорить. Я просто подняла эту тему, потому что мне все равно.

– Все равно?

– Что ты заикаешься. У всех нас есть недостатки, верно?

– Да, – сказал я. – У всех.

– Не давай заиканию мешать тебе говорить со мной. Мне нравится с тобой болтать, Джим.

– Мне тоже нравится болтать с тобой, Тея.

Ее имя пришло на язык так легко. Вдох, а затем мягкий выдох. Без усилий. Без заикания.

Мгновение стало теплым и долгим, а затем разбилось, как стекло, когда дверь позади меня открылась. Тея посмотрела туда, и ее красивая улыбка исчезла. Выражение лица стало пустым, все тело застыло, руки слегка задрожали. Шариковая ручка выпала из пальцев и покатилась к краю стола. Когда она упала на пол, Тея вдруг пришла в себя, и на ее лице появилась ликующая улыбка.

– Делия! – Она вскочила со стула и побежала мимо меня.

Я выпустил воздух, застрявший в моих легких, и поднялся на ноги. С медсестрой Ритой вошла женщина в темно-синем костюме, с темными волосами, стянутыми в строгий пучок. Тея обняла женщину за шею, чуть не сбив ее с ног. Делия плотно сжала губы. Посмотрела на меня через плечо сестры, и я быстро нагнулся поднять ручку с пола.

– Ты здесь, – сказала Тея. – Я так рада тебя видеть. Сколько уже прошло? Где мама и папа?

– Прошло два года, – ответила Делия. – Мама и папа уже в пути. – Ее тон был усталым, как будто она отвечала на эти вопросы уже тысячу раз. Вероятно, так и есть.

– Давай сядем, – предложила Делия, пододвигая сестру к столу.

Я застыл, ожидая, что Тея увидит меня и вспомнит наш разговор. Она должна была вспомнить. Ни у кого не может быть такой ужасной амнезии. Алонзо наплел мне кучу дерьма. Подшутил над новичком. Посвящение для всех новых санитаров.

В конце концов Тея оторвала взгляд от своей сестры и вежливо посмотрела на меня.

– О, привет, – сказала она, и ее взгляд устремился на табличку с моим именем. – Джим? Это моя сестра Делия.

Я лишь молча смотрел в ответ.

Прошло. Все прошло.

Так же, как наш разговор в фойе. Пропал. Как будто его никогда не было.

Делия прочистила горло, жесткий звук привлек мое внимание.

– Я могу вам помочь, Джим?

– Джим Уилан – наш новый помощник, – сказала Рита, подходя ко мне.

Делия посмотрела на меня проницательными темными глазами. Полная противоположность Тее во всех отношениях – жесткая, холодная, с крепко сжатыми губами и тяжелым взглядом. И пусть она, вероятно, была всего на несколько лет старше меня, что-то украло жизненную силу у Делии, поэтому она выглядела как человек, который за два года постарел на десять.

«Она потеряла родителей, ее сестра в санатории. Пойми ее».

Я протянул ей руку.

– Здравствуйте, мисс Хьюз.

Она посмотрела на мою руку так, будто я предложил ей грязный подгузник.

Тея засмеялась.

– Делия, ты такая чудачка. – Сама схватила мою протянутую руку и от души тряхнула. – Тея Хьюз. Так приятно с вами познакомиться.

«Четыре».

Я отпустил ее руку, но продолжал смотреть ей в глаза, ища знак, что все это чушь собачья. Тея нормально держалась. Не бредила, не тряслась от Альцгеймера. Я вспомнил пустой взгляд моего дедушки Джека на смертном одре. Как его воспоминания всплывали и исчезали, и если уж исчезали, то навсегда. Было очевидно, что что-то внутри него сломалось. Тея же выглядела молодой, красивой и совершенно здоровой.

За исключением того, что здоровой она не была.

– Сфотографируй, картинка останется дольше, – сказала Тея, смеясь, пока Делия пронзала меня холодным взглядом.

– Я бы хотела побыть со своей сестрой наедине, – сказала Делия, вытаскивая стул. – Уверена, у вас есть работа.

Тея послала мне извиняющуюся улыбку и помахала на прощание.

Рита оттащила меня от сестер.

– Не принимай это на свой счет. Делия со всеми такая. И спасибо, что занял мисс Хьюз. Как дела?

– Я не могу в это поверить, – пробормотал я.

– Знаю. Не сразу привыкаешь. Такое ощущение, что она притворяется, верно?

Я кивнул.

– Ее высокая работоспособность почти усугубляет ситуацию.

– Кажется, у нее был небольшой приступ.

– Этого следовало ожидать, – ответила Рита. – Их называют приступами отсутствия. Они не причиняют боли.

– Часто они случаются?

– Теперь не так уж часто. Раньше было хуже. Когда она впервые приехала, то была в панике. Приступы каждый день, сутки напролет. Она билась в истерике, бедняжка.

– Ист-т-терике?

Рита кивнула, не заметив моего заикания.

– Случалась перезагрузка, и мисс Хьюз не понимала, что происходит. Представь себе, что приходишь в себя посреди того, как пьешь воду или гуляешь на улице. Или просыпаешься, не зная, утро это или ночь. Но она уже два года в санатории, поэтому привыкла.

– Значит, она помнит, где она.

– Нет, дорогой. Она ничего не может вспомнить. По большей части мисс Хьюз говорит по привычке.

– Она тебя помнит?

Рита покачала головой.

– Нет. Она не знает моего имени. Или имя ее доктора. Она ест в столовой каждый день, три раза в сутки, но не может сказать, где находится помещение. Не может сама дойти из этой комнаты в свою спальню. Если, не дай бог, бросить ее снаружи, она потеряется за считаные минуты. Но мисс Хьюз знает рутину. Мы осторожно внесли в ее дни однообразие, и это впиталось в подсознание. Последовательность сохраняет спокойствие.

Я медленно покачал головой.

– Невероятно.

Она положила ладонь мне на руку.

– Я знаю, это трудно понять, но наш мозг – удивительный механизм с миллиардами клеток. Когда они повреждены, результаты могут быть непредсказуемыми и завораживающими.

Я не находил ситуацию с Теей завораживающей.

Чертовски ужасной, может быть…

Тея внезапно вскочила со стула.

– Делия! – воскликнула она и склонилась над сестрой, крепко ее обнимая. – Я так рада тебя видеть. Сколько уже прошло? Где мама и папа?

– Прошло два года, – сказала Делия. – Мама и папа скоро здесь будут. Расскажи мне об этой пирамиде.

Рита наклонилась ко мне.

– Она переводит внимание мисс Хьюз на рисунок, чтобы бедняжка не спрашивала о родителях.

– Она каждый день рисует Египет?

Рита кивнула.

– Каждый день.

– А что с цепочками слов?

– Необычно, да? Такие тонкие детали. Мисс Хьюз талантливая художница.

– Они что-то значат?

– Ее нейропсихолог, доктор Стивенс, говорит, что это отголоски ее жизни до аварии. По словам Делии, мисс Хьюз училась в художественном колледже и считалась одной из лучших учениц. – Рита улыбнулась. – Однако сама мисс Хьюз иногда утверждает, что была этимологом.

– Кем?

– Тем, кто изучает происхождение слов, – пояснила Рита. – Доктор Стивенс говорит, что это конфабуляция. Выдумка мисс Хьюз. Он думает, ее бедный мозг пытается создать историю за неимением собственной. – Она посмотрела на полную рисунков папку. – Почти пора убираться.

– Ты их просто выбрасываешь? – спросил я.

– А что еще нам с ними делать?

У меня не нашлось ответа, за исключением того, что подобное искусство слишком хорошо для мусора. Тея была слишком хороша для маркеров и бумаги для заметок.

Рита изучила мое выражение лица и снова положила ладонь мне на руку.

– Она нарисует еще, – заверила медсестра. – И никогда не узнает, что их больше нет, потому что, прежде всего, не сможет вспомнить, что их делала.

Я неопределенно кивнул, хотя мне это все не нравилось. Ни одна чертова вещь.

– Мне пора возвращаться к работе, – сказала Рита. – Ты привыкнешь к мисс Хьюз. Просто дай себе время.

Время. У меня его было предостаточно. Годы и годы. У Теи же было всего несколько минут.

«Для тебя она мисс Хьюз. Оставь ее. Делай свою работу».

Пока я подметал пол комнаты отдыха, мои глаза то и дело возвращались к Тее. Мое глупое сердце болело так же, как в тот день, когда умер дедушка Джек. Скорбя о чем-то потерянном, что уже никогда не вернуть.

Это была потеря Теи, а не моя.

«Ты в этом уверен?»

Я кивнул. Я не терял Тею. Она не была моей, чтобы ее потерять, и никогда не будет.