Онлайн чтение книги Под небом Индии Beneath an Indian Sky
Глава 8

Сита

Список того, чего не следует делать девочкам. 1925–1926 годы

– Ма, я хочу снова увидеться с Мэри.

Рука матери Ситы замерла, раздавив ладду[4]Традиционный индийский десерт из гороховой муки, топленого сливочного масла, орехов, кокосовой стружки и сладких специй., которое она собиралась положить себе в рот. Она выпрямилась и пристально посмотрела на дочь.

Сита долго выбирала момент для этого разговора и в конце концов отдала предпочтение времени, когда мать, еще не придя в себя после дневного сна, решит перекусить свежеприготовленными сладостями, окуная их в имбирный чай. Именно в такие моменты она была наиболее податливой.

«Прошу, скажи “да”!» – думала Сита. Ее лицо, впрочем, ничего не выражало. Она не хотела, чтобы мать догадалась, как сильно ей этого хочется.

– Мне не слишком-то понравилась ее мать. Она чересчур снисходительна к слугам. Именно поэтому их дом такой грязный, а сад такой запущенный. Как жена комиссара, она должна соответствовать определенным стандартам, однако моих советов она, похоже, слушать не пожелала – по правде говоря, в какой-то момент я подумала, что она кивает мне слишком уж охотно, а потом оказалось, что она просто задремала!

Голос матери превратился в возмущенный писк.

Сита с трудом сдержалась, чтобы не хихикнуть. При мысли о том, что босоногая мать Мэри, это воплощение рассеянности, заснула, не выдержав бесконечного потока напыщенных советов, ей хотелось улыбнуться до ушей.

«Она мне нравится», – вновь подумала девочка.

– Мэри так хорошо себя ведет, – сказала она вслух. – И у нее очень опрятная комната.

Ситу и правда удивил идеальный порядок, царивший в уставленной книгами комнате Мэри; каждая вещь лежала на своем месте. Это помещение составляло разительный контраст с остальными комнатами в доме, полном чудесных вещей, которые, однако, были разбросаны где попало, словно о них просто позабыли.

«Ты очень аккуратная», – сказала тогда Сита своей новой подруге.

Это не было лестью. Сита действительно так думала. Однако Мэри просияла.

«Я люблю порядок, – ответила она. – Родители позволяют мне делать все, что я захочу. Они выросли, подчиняясь многочисленным правилам, которые им не нравились, поэтому хотят, чтобы я была избавлена от условностей. – Мэри закусила нижнюю губу. – На самом деле было бы неплохо, если бы они установили хоть какие-то правила. Без них я чувствую растерянность».

«Ты даже не представляешь, какая ты счастливая! – воскликнула Сита. – Я продохнуть не могу от правил. Мне кажется, что я вообще ничего не могу сделать, не нарушив какое-нибудь из них. По крайней мере – ничего веселого ».

Мэри открыто ей улыбнулась.

«Ты мне нравишься, Сита».

Вот так просто. Никаких условностей. Еще никто не восхищался ею так искренне и бесхитростно. Никто не проявлял к ней такой неподдельной теплоты.

«Благодаря тебе жизнь кажется мне чудесной», – с тоской добавила Мэри.

«Она у тебя и так чудесная. В ней нет правил, которым ты должна была бы следовать. У тебя есть домашний зверинец. Чего еще желать? Если ты так любишь правила, поживи один день в моем доме, и я обещаю, что ты с криком убежишь обратно к себе».

Мэри заливисто рассмеялась и, в который раз застав Ситу врасплох, обняла ее. Сита напряглась, однако, как ни странно, объятия малышки не были такими уж неприятными. Если бы девочки, с которыми мать пыталась познакомить Ситу прежде, увидели ее сейчас, они бы утратили дар речи.

– Да, у этой девочки, Мэри, очень хорошие манеры. – Мать подняла бровь. – Она тебе нравится? Ты хочешь играть с ней, а не с сыном поварихи?

У Ситы уже был готов ответ на тот случай, если мать спросит: «Почему?» Тогда она скажет, что, в отличие от других девочек, Мэри очень славная. И у них есть общее увлечение – экзотические животные.

Однако мать уже отправилась на кухню, откуда доносилось хихиканье служанок.

– Работать! – заорала она на них.

Сита сглотнула вставший в горле комок. Родители замечали ее лишь тогда, когда хотели отчитать за то, что она нарушила один из пунктов «Списка того, чего не следует делать девочкам», списка, который остальные, казалось, знали наизусть, но ей он не нравился, и она не собиралась ему следовать.

– Так я могу увидеться с Мэри? – спросила Сита у матери. – Меня может отвезти служанка, которая ездила с нами в прошлый раз.

– А почему бы не пригласить Мэри к нам?

Ну уж нет! Сита хотела почитать книги своей новой подруги. Особенно ее завораживала та, которая была посвящена созданию фигурок из бумаги.

«Когда ты приедешь в следующий раз, – сказала ей Мэри, – мы сделаем бумажные кораблики и пустим их по реке».

«Тебе разрешают самой ходить на реку?»

«Я могу бывать в городе, когда пожелаю. Меня все знают и присматривают за мной. Я в полной безопасности».

«А меня ругают, даже если я просто играю без присмотра в собственном саду!»

Сите хотелось прогуляться с Мэри по городку. Хотелось ощутить вкус свободы, которой у этой малышки было так много.

– Мэри – англичанка, и ей здесь может не понравиться, – сказала Сита матери. – И в любом случае она предложила мне снова ее навестить. Как и ее мать. Помнишь?

– Да, и она прислала мне письмо, в котором вновь приглашает нас в гости. – Мать поставила на стол стакан с чаем. – Если ты поедешь со служанкой, ты будешь хорошо себя вести? Если я услышу хоть слово о том, что…

– Я буду вести себя идеально, обещаю.

Сита затаила дыхание.

– Я прикажу служанке не спускать с тебя глаз.

Девочка кивнула с притворной скромностью, стараясь, впрочем, не переиграть и не вызвать у матери подозрений. И ей это удалось.

– Я напишу матери Мэри и договорюсь с ней о дне твоего визита. Мэри – очень милая девочка и, клянусь небесами, уж точно гораздо лучше сына поварихи. Это успокоит твоего отца.

Лишь оказавшись в собственной комнате, Сита позволила себе улыбнуться. Она сидела под кроватью, скрестив ноги. Проникавшие туда солнечные лучи освещали многолетние залежи пыли. Ни одна служанка никогда там не убиралась, именно поэтому Сита хранила под кроватью свое сокровище – книги. Их страницы пахли тайными знаниями и скрытыми мирами. Сита открыла книгу, которую одолжила ей Мэри, и стала усердно вчитываться в каждое слово, пользуясь словарем, который новая подруга также позволила ей позаимствовать. Сита хотела дочитать книгу, прежде чем вновь увидится с Мэри, чтобы вернуть ее и взять новую.

Ей разрешили встречаться с Мэри раз в неделю.

Сита жила ради этих дней – дней, когда она получала доступ к огромной восхитительной библиотеке. Наигравшись с животными и начитавшись вдоволь, девочки бродили по городу. Когда они уходили, мать Мэри рассеянно махала им рукой, а айя[5]Служанка или няня из местных жителей, нанятая англичанами для своих детей. новой подруги Ситы напоминала им, что они должны вернуться домой к чаю.

Сита сказала сопровождавшей ее служанке, девушке, которая была не намного старше ее самой, что позволит ей сплетничать с прислугой в доме Мэри, если она не будет мешать Сите делать в гостях то, что ей захочется. Они также условились, что служанка будет брать с собой сменную одежду для своей подопечной, а Сита на обратном пути будет прятать среди испачканных вещей книги. Служанка пообещала, что не скажет об этом никому ни слова.

– Я так рада, что ты моя подруга, – сказала Мэри, взяв Ситу за локоть.

Девочки прогуливались по городу; его обитатели ласково улыбались Мэри, называя ее Мисси Баба́.

Сита завидовала тому, с каким почтением смотрели на ее подругу, ее свободе, которой Мэри, похоже, не слишком-то дорожила.

Визиты к Мэри были чудесными, но в то же время оставляли ощущение горечи. Видя все то, что было позволено ее подруге, Сита испытывала болезненную зависть. Однако сама Мэри была так мила и ласкова, так добра и бескорыстна, что не любить ее было просто невозможно.

Подарки Мэри – словарь, который она разрешила Сите оставить у себя, книги, которые позволяла брать каждую неделю, – давали возможность отдохнуть от монотонной жизни и помечтать. Благодаря им Сита поняла: ее нынешняя жизнь, подготовка к браку и исполнение родительских правил, которым, казалось, нет конца и края, в действительности была лишь одним из этапов. Однажды она убежит. Она и так каждую неделю убегала к Мэри, но однажды Сита не вернется. Умчится прочь и станет жить так же, как ее подруга.

В глазах Мэри Сита видела себя не такой, какой привыкла считать, – не возмутительницей спокойствия и бунтаркой, а умной и красивой девочкой, заслуживавшей того, чтобы на нее равнялись и восторгались ею. Восхищение Мэри укрепило Ситу во мнении: она чего-то стоит, несмотря на постоянное неодобрение со стороны родителей. Это восхищение помогало Сите не терять веру в себя даже тогда, когда она была дома, даже тогда, когда начинала сомневаться, хватит ли у нее духу, чтобы убежать. Мэри смотрела на подругу своими ясными, полными восхищения глазами – так, словно та вообще никогда не ошибалась, и это было бальзамом на душу Ситы, страдавшей от постоянных скандалов с родителями.

– Иногда я вижу на вечеринках других девочек, – призналась однажды Мэри, гуляя с Ситой по пыльным улицам городка. – Но мы редко где-нибудь бываем. Нас почти никуда не приглашают, ведь мы очень отличаемся от остальных…

– Так что насчет других девочек? – спросила Сита, легонько толкнув ее локтем.

– Ну, у них есть гувернантки, и они живут по расписанию. Знают, когда им ужинать, когда ложиться спать. Мои родители не считают, что мне нужна гувернантка. Отец покупает мне книги и читает их вслух, а мать рассказывает истории. У меня нет определенного расписания: я ем, когда голодна. Родители хотят, чтобы я была свободна и жила сама по себе. Но мне нравится порядок. Правила. Я такая, но мои родители желают видеть меня другой.

Мэри сделала глубокий вдох.

Сита остановилась и посмотрела на нее.

– Ты должна была родиться в моей семье, а я – в твоей.

Мэри широко улыбнулась и потерла руки.

– Именно поэтому мне так нравится проводить с тобой время. Ты заставляешь меня взглянуть на свою жизнь другими глазами.

– А ты дружишь с кем-нибудь из девочек, о которых упомянула? – спросила Сита.

– Остальные офицеры и их жены не любят моих родителей за вольный нрав. Они не хотят, чтобы их дочери со мной водились. Один раз ко мне в гости пришли две девочки, но через несколько минут убежали в слезах. Их напугал мой мангуст. Родители сказали, что я могу играть с девочками из города, но те либо работают служанками, либо помогают матерям, так что у них нет времени на игры. А мальчики… Ну, они слишком грубы.

Мэри в привычной для себя манере мило наморщила носик.

«У нас у обеих нет друзей, – подумала Сита. – Мы не вписываемся в общепринятые рамки. Чувствуем себя не на своем месте. Как бы мы ни отличались друг от друга, мы с Мэри все равно очень похожи».

– Теперь у тебя есть я, – сказала она вслух, улыбнувшись малышке.

Мэри доверчиво улыбнулась ей в ответ. Ее ладонь, лежавшая в руке Ситы, была такой гладкой.

– Да, у меня есть ты.

Однажды, когда они во второй половине дня сидели на берегу реки, пуская по воде камешки, к ним подошел мальчик.

Мэри улыбнулась ему, а вот Сита игнорировала его до тех пор, пока мальчик не сказал:

– Вы неправильно делаете.

Сита пришла в ярость.

–  Правильно!  – гаркнула она. – Кто ты такой, чтобы спорить?

Мальчик опешил от ее гневной отповеди, однако все же подобрал камешек и ловко его метнул. Несколько раз отскочив от водной глади, камешек пошел ко дну.

Глаза Мэри засияли.

– Здорово! – воскликнула она и запрыгала, хлопая в ладоши.

Курица из прибрежной хижины, клевавшая что-то во влажной грязи, испуганно закудахтала и убежала прочь.

Над рекой покачивался подвесной мост. Лодочники дремали в своих дрейфовавших по течению лодках. Казалось, послеобеденный воздух нагонял сон. На поле за хижинами паслись буйволы. Легкий ветерок приносил запах рыбы, водорослей и земли, а еще – навоза, фруктов и специй.

Однако Ситу впечатлить было не так легко, как ее подругу.

– Я тоже так могу, – сказала она, презрительно скривив губы.

– Не можешь, – парировал мальчик, осмелев после своего дурацкого трюка с камешком. – Я довольно долго наблюдал за твоими попытками. Мой дом – вон там, – сказал он, указав подбородком в сторону хижины, вход в которую был завешен лениво колыхавшимся разноцветным сари, резко контрастировавшим с соломенной крышей.

Самодовольные слова мальчишки укрепили решимость Ситы: она вознамерилась во что бы то ни стало доказать ему, что он не прав. Девочка подобрала камешек и, размахнувшись так же, как это делал мальчик, швырнула его изо всей силы.

Сита уже приготовилась к тому, что мальчик начнет над ней смеяться, однако вместо этого он сказал:

– Давай покажу.

Сите очень не хотелось учиться чему-то у мальчишки, однако желание овладеть этим навыком взяло верх.

В последующие несколько недель Амин – так звали мальчика – гулял по городу вместе с Ситой и Мэри.

Он неизменно ждал девочек у порога своей хижины и, завидев их, выбегал наружу.

Сита обожала эти прогулки. Горожане улыбались им и относились к ним с уважением. Сита знала, что все это благодаря Мэри, однако старалась не думать об этом. Ее здесь принимали с радостью. Никто не спрашивал, почему она шатается по городу без сопровождения слуг, да еще и с мальчишкой.

Когда Сита приехала к Мэри в следующий раз, в доме у той царила суматоха. Носившиеся туда-сюда слуги напоминали растревоженных пчел.

– В город приезжает комиссар, папин большой начальник, – объяснила Мэри.

Во внутреннем дворе несколько женщин большими буквами выводили на длинном полотнище надпись «Добро пожаловать, комиссар».

– Мама нарисовала контур букв, ведь они не знают английского, – сказала Мэри, кивнув в сторону женщин.

Улыбнувшись им с Ситой, женщины вернулись к работе.

– Пойдем посмотрим, что творится в городе, – сказала Сита, и Мэри со счастливым видом взяла ее за локоть.

В городе женщины, заправив паллу[6]Свободный конец сари. своих сари в юбки, мели улицы; войдя в поднятое ими облако пыли, Сита, Мэри и присоединившийся к ним Амин начали отчаянно чихать.

На улицах развешивали флаги. Повсюду слышались шутки, смех и цветистые оскорбления, которые, впрочем, стихали при приближении детей.

– Когда приезжает комиссар? – поинтересовалась Сита.

– В пятницу, – ответила Мэри.

– А твоя мать может написать моей, что приглашает меня в этот день в гости? – спросила Сита. – Пожалуйста! Но моя мать не должна знать истинную причину. Если ей станет известно, что я здесь занимаюсь чем-то еще, кроме скромных девчачьих игр и обучения прекрасным манерам, она не разрешит мне приехать.

В день приезда комиссара Сита, Мэри и Амин присоединились к выстроившимся вдоль городских улиц местным жителям, ощущая запах возбуждения, предвкушения, пыли и праздника. Комиссар прибыл в огромном автомобиле. Это был маленький лысеющий потный человечек. Он махал рукой и шевелил усами.

В честь комиссара дали банкет, сопровождавшийся скучными речами; во время одной из них Мэри чуть не уснула – Сите приходилось то и дело будить ее, толкая коленом.

Когда комиссар отправился на охоту, организованную отцом Мэри, Амин (которого на банкет не пригласили, но который присоединился к девочкам сразу же после его окончания) сказал:

– Давайте посмотрим, смогут ли наши воздушные змеи догнать слонов.

На прошлой неделе дети полдня провели, делая воздушных змеев; Амин терпеливо учил Ситу и Мэри этому искусству. Однако им все еще не представилось возможности опробовать свои творения.

Мэри выглядела неуверенно, однако Сита сказала:

– Это будет весело.

Подумав еще какое-то время, Мэри кивнула.

Они бежали рядом со слонами, соревнуясь, чей змей взлетит выше, и хихикая от удовольствия. Однако Мэри и Амин чуть не задохнулись от ужаса, когда Сита, споткнувшись и упав, едва не оказалась под копытами у скакавшей перед слонами лошади. Заржав, лошадь взбрыкнула и едва не сбросила всадника. Слоны возмущенно затрубили. Ругаясь на чем свет стоит, погонщики попытались их успокоить. Процессия остановилась. Лицо комиссара стало красным, как гранатовое семя.

Если ее родители хоть слово об этом услышат, у Ситы будут большие неприятности и ее единственной радости, визитам к Мэри, настанет конец.

«Прошу, нет!» – мысленно взмолилась Сита.

Губы комиссара, сидевшего на спине у слона, сжались в тонкую линию. Сердито нахмурив брови, он посмотрел сначала на Ситу, затем на Мэри, кусавшую нижнюю губу – явный признак того, что она вот-вот заплачет, – и наконец на Амина.

– Ты кто такая? – рыкнул он на Мэри неожиданно низким для такого маленького человечка голосом. – Почему бегаешь среди местных, забыв о приличиях?

Его и без того выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

Мэри начала всхлипывать.

Ее отец, сидевший на слоне рядом с комиссаром, открыл было рот, однако Сита, разозлившаяся настолько, что забыла об осторожности, его опередила.

– Вы знаете, кто она! – воскликнула девочка. – Вам сегодня ее представили. Ее зовут Мэри, а рядом с вами сидит ее отец. – Лицо комиссара покраснело еще сильнее, однако Сита еще не закончила: – Я, знаете ли, не просто местная жительница. Я – родственница короля. И мы с Амином и Мэри – друзья. Воздушные змеи летят в небе рядом, и не важно, кто их запускает – местные жители или англичане. Так почему же это должно иметь значение на земле?

Мэри перестала плакать и уставилась на Ситу, открыв рот; Амин тоже смотрел на нее. На лицах у обоих читались изумление и восхищение.

Улыбнувшись Сите, отец Мэри едва заметно кивнул дочери, а затем, повернувшись к комиссару, стал его успокаивать.

Наконец процессия вновь двинулась вперед, однако ощущение триумфа, возникшее у Ситы после того, как по ее телу перестали прокатываться волны адреналина, быстро улетучилось, когда она увидела, что ее воздушный змей запутался в ветвях росшего у дороги баньяна.

Амин ловко вскарабкался на дерево, чтобы вызволить змея, однако тот оказался безнадежно испорчен.

– Я сделаю тебе новый, еще лучше этого, – пообещал мальчик.

Мэри обняла Ситу.

– Ты прекрасная подруга и самый храбрый человек на свете, – заявила она.

Но лучшей наградой для Ситы были слова отца Мэри, когда он увидел ее в следующий раз. Его глаза сияли.

– Вы просто чудо, мисс Сита. Не окажете ли вы нам с Мэри честь, сопроводив нас на панчаят, куда местные жители приходят со своими проблемами? Мне кажется, что из вас выйдет отличный третейский судья.

Никто из взрослых – и уж точно не ее родители – никогда еще не делал Сите такого комплимента. Девочка просияла – но, как ни странно, в то же время ощутила странную грусть. И гнев. Она не привыкла к одобрению и восхищению со стороны собственных отца и матери. Если бы они увидели, как Сита дала отпор комиссару, они были бы унижены, а не польщены. Ее наполнило бессильное отчаяние от осознания того, что уже давно вертелось у нее в голове: она жила не своей жизнью.

На панчаяте – собрании местных жителей, проходившем на поле в центре городка и призванном позволить всем желающим высказаться о том, что их тревожит, – Сита и Мэри сидели по обе стороны от отца Мэри, выслушивавшего жалобы горожан и улаживавшего возникшие между ними споры.

Женщины разглядывали Ситу из-под вуалей.

– Ты такая светлокожая, – говорили женщины. – Почти белая.

– Ты красива как богиня, – добавляли они, обращаясь к Мэри.

Малышка морщила носик.

– Я так не думаю, – отвечала она на беглом хинди. – В тех святилищах, которые я видела, у богинь много рук, в которых они держат оружие, и красные языки. Но все равно спасибо.

Женщины смеялись.

Когда панчаят наконец начался, Сита от восторга позабыла обо всем на свете.

«Вот она какая – власть», – думала девочка. Ее вкус был опьяняющим, головокружительным, похожим на наркотик, и Сита все никак не могла ею насытиться.

– Твой бык забрел ко мне на поле и вытоптал мои побеги риса! – орал коренастый мужичок на стоявшего рядом с ним долговязого лысого мужчину.

– В прошлом году твои дети и их друзья залезли ко мне в сад и украли весь мой урожай манго! – орал в ответ долговязый.

– Мои побеги риса…

– Мои манго!

– Сколько стоили твои побеги риса? – заорала Сита, стараясь перекричать обоих.

Мужчины замолчали, взглянув на нее.

А затем вновь заговорили в унисон.

– По очереди, – потребовала Сита. – Ты, – указала она на коренастого. – Сколько они стоили?

Коренастый ответил.

– А твой урожай манго?

Долговязый тоже назвал сумму.

– Что ж, суммы почти не отличаются. Стоит ли небольшая разница ссоры, в результате которой вы станете заклятыми врагами на всю жизнь?

Мужчины стояли с угрюмым видом, однако кто-то из толпы выкрикнул:

– Она права!

– Вы были друзьями, – добавил другой.

– Ваши дети все время ходят друг к другу в гости, – напомнил третий.

– Повелеваю вам быть друзьями, – объявила Сита.

Подбадриваемые толпой, мужчины наконец неохотно обнялись.

Толпа разразилась радостными возгласами, и Сита почувствовала себя на вершине мира. Она говорила с взрослыми мужчинами, и они прислушались к ее словам, сделали так, как она сказала. Девочка была просто в восторге от головокружительного ощущения свободы, которое давала ей власть. «Мне хочется, чтобы, когда я сбегу из дома, моя новая жизнь была именно такой».

– Мисс Сита, – произнес отец Мэри, глаза которого расширились от удовольствия и гордости. – Вы лучший третейский судья, чем я. Согласитесь ли вы и дальше сопровождать меня во время панчаятов?

Сита была в восторге. Она охотно закивала, заметив, впрочем, что лицо Мэри вытянулось при виде того, с каким восхищением отец смотрит на ее подругу. Она выпустила руку Ситы.

– Я не хочу больше туда ходить, папа, – сказала Мэри. – Громкие голоса меня пугают.

«У нее есть абсолютная свобода, но эта девочка не желает ею пользоваться, – подумала Сита, на мгновение ощутив презрение к своей подруге. – Я же мечтаю о свободе больше всего на свете, но у меня ее нет. Разве это справедливо?»

– Ты не хочешь ходить на панчаят не потому, что боишься громких голосов, а потому, что мне завидуешь, ведь твой отец меня похвалил, – обвинила Сита Мэри позже, когда они остались наедине.

Нижняя губа малышки задрожала. Казалось, Мэри вот-вот заплачет.

– Да, завидую, – еле слышно произнесла она.

Эти слова удивили Ситу. Она была уверена, что подруга станет все отрицать, поскольку сама бы поступила на ее месте именно так.

– Прости меня, Сита, – вновь заговорила Мэри. – Я просто… Я всегда чувствовала, что мои родители хотят, чтобы я была другим человеком, храбрым, не боящимся рисковать, и говорила то, что думаю. В общем, кем-то вроде тебя.

– С чего ты это взяла?

Мэри судорожно вздохнула, теребя шов на платьице.

– Мой папа был в восторге, когда ты дала отпор комиссару. Он сказал, что мне нужно стараться быть похожей на тебя.

– Правда? – спросила Сита, чувствуя, как по ее телу разливается теплая волна.

– Моим родителям хотелось бы иметь такую дочь, как ты.

Малышка выглядела подавленной.

Возможно, Мэри была чересчур кроткой, неуверенной и слабой, но еще она была единственной подругой Ситы, которая понимала ее, принимала и восторгалась ею. Искренние любовь и восхищение, с которыми Мэри относилась к подруге, поддерживали Ситу, а книги, которые она ей давала, позволяли мириться с невыносимой жизнью дома.

– Твои родители любят тебя, Мэри, – сказала Сита, сжав руку подруги.

– Знаю, – шмыгнула носом малышка. – Но восхищаются они тобой .

– Мэри, мы сможем снова пойти на панчаят? Только с тобой я ощущаю, что хоть немного управляю своей судьбой. Благодаря тебе я узнаю столько нового! Я живу ради поездок к тебе. Пожалуйста!

К огромному облегчению Ситы, Мэри покорно улыбнулась:

– Ладно, если для тебя это так важно.

Подруги продолжали посещать панчаят. Мэри вздрагивала от громких голосов и прижимала ладони к ушам во время ожесточенных споров. Сита же наслаждалась ими. Она зарекомендовала себя прекрасным судьей, упивалась каждым восхитительным мгновением власти и купалась в одобрении отца Мэри и собравшейся толпы.