Онлайн чтение книги Пожиратели Asätarna i Kungsträdgården
Глава 7

Взглянув на небо, Линн громко выругалась. Дождь не то чтобы полил сильнее, а просто сгустился, превратившись в тропический ливень. Только холодный как лед. Вытерев рукавом лицо, она попыталась максимально спрятать под куртку скейт «Loaded».

На прогулку она отправилась, чтобы развеяться. Понадеялась, что катание успокоит ее. Фотографии на сайтах новостей оказались ужасающие. Раненые и убитые в Кунгстредгордене. Похоже, очередной теракт. Ее тетушка Луиза, начальник следственного отдела полиции Центрального района, выступила на пресс-конференции вместе с представителем СЭПО. Пока никаких следов злоумышленников. Линн шагала вперед по дорожке. В животе ныло. Одна из ее коллег по научной работе находилась в Кунгстредгордене всего за несколько минут до атаки. Линн и сама побывала там всего пару дней назад. Все это происходит совсем рядом. Как во время теракта на Дроттниггатан. В голове стучало. В висках пульсировала кровь. Ситуация усугублялась тем, что Линн по-прежнему ощущала похмелье.

Накануне вечером ее коллеги по КТИ отмечали завершение первой части ее диссертации. Вино лилось рекой. Не то чтобы приближался день защиты, до него было еще далеко, но количественные исследования, доказывавшие эффективность и надежность трех выбранных систем криптографии, были готовы для включения в будущий анализ.

Она не привыкла употреблять алкоголь в больших количествах – и это стало еще одной причиной того, что она вышла покататься, хотя уже стемнело. Ей хотелось вспотеть и подышать свежим воздухом. Дойдя до яхт, поставленных на зимнюю стоянку рядом с яхт-клубом Орсты, Линн отчаялась и повернула назад. На узкой тропинке, идущей вдоль залива Орставикен, не видно было ни души. Ни упорного бегуна, ни промокшего собачника в желтом свете уличных фонарей. После того, что случилось, все сидят по домам. Впереди тропинка уходила в темноту и сливалась с черной водой. Кто-то разбил фонари.

К темному участку дороги Линн приближалась с неприятным чувством. Правда, этим путем она ходит почти каждый день. Однако темнота, окружившая ее, показалась ей угрожающей. Нервы были напряжены до предела. Доску она держала перед собой обеими руками – хотя и маловероятно, чтобы в такую погоду, когда хороший хозяин собаку не выгонит, откуда-то появился бы насильник. А у террористов едва ли есть дела на пустой набережной. Она бросила взгляд через плечо, сама раздражаясь по поводу того, что не смогла удержаться от этого действия. Ни один парень не ощущал бы на ее месте такой тревоги. И это притом что она ежедневно ходила на тренировки по самообороне, когда активно участвовала в деятельности «Антифа». Впрочем, дело давнее.

Едва миновав темную часть набережной, она услышала за спиной голоса. Метрах в трехстах от нее двигалась компания – человек десять парней лет двадцати с небольшим. Они сразу же заметили ее, едва она шагнула в свет фонарей, принялись толкать друг друга, проливая пиво из банок, которые держали в руках. Стали окликать ее.

– Эй, девчонка! Погоди! Давай поболтаем! Ты на скейте катаешься, да?

Она услышала, как их приятели издевательски заржали. «Сначала головная боль, потом дождь, а теперь вот это. Сил моих нет», – подумала она. И как народ может шляться по улицам и сосать пиво – через несколько часов после террористической атаки? Что у людей в головах? Менее всего ей сейчас хотелось вступать в перепалку с компанией пьяных идиотов, лопающихся от избытка тестостерона, которые подначивали друг друга приударить за ней. Или сделать что-нибудь похуже. Полностью игнорируя их, она прибавила шагу.

– Малышка! Красавица! Остановись, поболтаем. Наплюй на моих приятелей, они просто шутят.

За спиной она слышала, как парни тузят друг друга в шутливой перепалке, которая легко могла перейти в настоящую драку.

– Черт, цыпочка, это же просто харам, я ведь просто пошутил. Чертова шлюха! Зазнайка хренова!

Она заметила, что они пошли быстрее, хотя их по-прежнему разделяло приличное расстояние. Хотя в данном случае не «Братство» село ей на хвост, она все же не собиралась дожидаться их. Их было слишком много. Она попыталась идти быстро, так чтобы это не бросалось в глаза. Хотя бегство – лучший способ самообороны, она не желала унижаться и показывать, что испугалась их. В худшем случае это может спровоцировать какой-нибудь стадный инстинкт, подстегнутый алкоголем. Даже если она считала, что компания парней, орущих вслед одинокой девушке, – дохляки и трусы, ей следовало держать дистанцию на случай, если они побегут за ней. За спиной она услышала, как один из них завопил:

– Вот сука! СУКА!

Линн достигла поворота, где от воды отходила улица Тантугатан. Здесь рос большой куст. Позади она слышала, как шумная компания стремительно приближается. С разбега одним мощным паркурным прыжком она перелетела через высокий деревянный забор, огораживающий старый красный домик, в котором она жила. Приземлившись на газон, она потерла запястье и шмыгнула в темноту за домом. Оттуда она услышала переполох, когда парни подбежали к забору со стороны улицы.

– Куда делась эта шлюха?

Линн осторожно глянула в щелку между досками. Компания неохотно направилась дальше к железнодорожному мосту, нанося друг другу удары.

– Да пошла она, плевать, все равно ее там нет.

Чуть выше на горке стоял припаркованный велосипед, всем своим видом провоцирующий их. Компания подбежала к нему, пинками свалила его и стала прыгать, топча колеса. Тихо покачав головой, Линн направилась к домику. Иногда нелегко быть анархисткой. Трудно верить в доброе начало в человеке, когда чувствуешь, что кое-кому не помешала бы хорошенькая взбучка. Несколько минут она размышляла над тем, не достать ли несколько ракет, оставшихся в сарае с прошлогоднего фестиваля фейерверков, и не запустить ли их над головами парней. Но потом все же решила не привлекать их внимание к дому – так или иначе, она отвечает за его сохранность перед хозяйкой, живущей в белом оштукатуренном «барском» доме напротив домика прислуги, который занимала Линн.

То, что ей удалось перебраться в это историческое место, объяснялось тем, что находящаяся в отъезде хозяйка, Альма Сундберг, – приятельница тетушки Луизы. Тетушка помогла Линн подыскать себе новое жилье после бурных потрясений в мае, когда Линн оказалась в самом эпицентре расследования «кукольного убийства». Это новое место – в отличие от ее квартиры, расположенной неподалеку, – не ассоциировалось у нее с нападением, похищением и двойным убийством.

Линн осторожно открыла входную дверь прекрасно сохранившегося деревянного дома XVIII века. На мгновение ей показалось, что она вошла в машину времени и покинула XXI век. Сбросив с себя кроссовки для катания на скейте и кинув куртку в угол, она поежилась от холода. Из-за плохой изоляции влажность стала проникать внутрь дома. Половицы заскрипели, когда девушка наклонилась к печке, запихивая туда дрова и газеты. На мгновение она замерла со спичкой в руке, увидев заголовки на первой полосе: «Продолжается скандал, связанный с фирмой “Care4Me”: еще 15 заявлений о ненадлежащем уходе. Комиссия по качеству предупреждает о высоком риске в деятельности фирмы. Следите за нашим расследованием состояния системы ухода за пожилыми».

Линн отложила газету в сторону, достала из пачки старый журнал и вырвала несколько страниц. В свете огня она продолжала читать статью в «Дагенс Нюхетер», пока пламя медленно согревало ее. А вот статья согревала мало: пролежни, опарыши, переполненные подгузники, переломы, недосмотр и привязывание пожилых к кроватям. Хотя в целом уход за пожилыми улучшился после тревожных сигналов, поступивших в предыдущие годы, эта тенденция отмечалась не везде. Она вздохнула. Террористическая атака, психопатические компании молодых парней и пожилые, не получающие должного ухода. Куда все катится? Когда газета в печи превратилась в пепел, Линн услышала жужжание в телефоне. Так он еще задержится?

Так дальше невозможно. Проплутав впотьмах минут двадцать в поисках дома 26 по Тантугатан, где Линн, по ее собственным словам, теперь проживает, Рикард совсем отчаялся. Обычно он гордился тем, что прекрасно ориентируется в районе Сёдермальм – особенно в свете того факта, что его собственный дачный участок находился всего в нескольких сотнях метров от этого места. Тем не менее он бродил взад-вперед в темноте под мостом Орстабрун, вдоль высотных домов с арками, по тропинкам, идущим вдоль воды, но так и не обнаружил такого адреса. Места, которое она, чтобы еще больше все запутать, не назвала его истинным названием – усадьба Танту, как потом выяснилось. Вместо этого она описала его как дом, «расположенный примерно на том месте, где был убит брат Катарины Тайкон[12]Катарина Тайкон – знаменитая шведская детская писательница цыганского происхождения, автор серии книг о цыганской девочке Катитци.». Он подозревал, что она искренне верила – такое описание в эсэмэске облегчит ему задачу, однако он, несмотря на полицейское звание, не очень хорошо знал историю криминалистики.

И все же он должен был бы узнать это место. Он бывал здесь ребенком, со школой Марии, чтобы посмотреть, где находился цыганский лагерь, описанный в книге про Катитци. В детстве Катарина Тайкон сама училась в школе Марии. Неприятное чувство охватило его, когда он вспомнил: ее имя они использовали в детстве как ругательство, говоря «тайконовские джинсы» о вещах из дешевого, а не фирменного магазина.

В подавленном настроении он посмотрел на залив, не выпуская из рук телефона. Googel maps также считал, что такого адреса не существует. Рикард замерз, устал и проголодался. А вокруг – ни души, не у кого спросить дорогу. Где-то в другом конце парка Танту слышался гомон молодежной компании. В полном отчаянии он признал себя побежденным и отправил эсэмэску: «Не нахожу дороги, стою у воды под мостом Орстабрун. Сдаюсь».

Обтерев мокрую скамейку возле тропинки, он как раз собирался сесть на нее и начать жалеть себя, но подпрыгнул, когда чья-то рука легла ему на плечо.

– Господи, откуда ты взялась? Напугала меня чуть не до смерти.

Линн насмешливо посмотрела на него.

– Мне недалеко идти. Я живу, как уже было сказано, на Тантугатан, 26.

Хотя они и виделись на Лонгхольмене несколькими часами ранее, она порадовалась, что он смог ненадолго оставить работу и прийти. Приложил усилия. Рикард стал важной частью ее жизни, хотя они и знали друг друга всего полгода. Человек, не зацикленный на себе, прекрасно разбирающийся в жизни и готовый поговорить на самые разнообразные темы. Она протянула ему стакан с дымящимся напитком.

– Я приготовила термос с «ромом тодди» – хотя и не рассчитывала, что мне придется, как сен-бернару, отправляться на поиски тебя. Но мне это показалось уместным в свете погоды и всего, что произошло. Черный чай, лайм, мед и изрядная доза «Капитана Моргана»[13]Captain Morgan – марка рома..

Напиток обжигал горло. Рикард откинулся на спинку скамейки и на несколько секунд закрыл глаза, наслаждаясь теплом, растекающимся по телу. Но одной чашкой придется ограничиться – вдруг что-нибудь возникнет и ему придется выехать на работу? Они сидели молча. Линн покоcилась на него.

– Видела снимки из Кунгстредгордена. Ужас! Вы выяснили, кто за всем этим стоит?

Он ответил кратко, решив избежать этой темы. Какое бы доверие он ни испытывал к Линн – он не имеет права обсуждать версии с человеком, не работающим в полиции.

– Нет. Возможно, террористы. Но никто не взял на себя ответственность.

Линн не стала больше спрашивать, понимая, что он не хочет обсуждать следствие. Они стали смотреть на залив Орставикен. В свете фонарей туман над водой напоминал позолоченный занавес. Рикард почувствовал, как от рома по всему телу разливается ощущение спокойствия.

– Прекрасное место, чтобы выпить рома. В XVIII веке здесь располагалась первая королевская винокурня. Я читал на какой-то табличке неподалеку, что Густав III разослал указ всем учителям Швеции, обязав их обучить простой люд пить только казенную водку.

Линн ничего не ответила, лишь молча кивнула на бобра, медленно прошедшего мимо в нескольких метрах от их ног, контрастно выделяясь на фоне высотных домов набережной Шёвикскайен. Рикард улыбнулся.

– К тому же я, считай, вырос на спиртовом заводе.

В полумраке он поймал ее удивленный взгляд.

– В детстве мы часто ездили на велосипедах на Реймерсхольмский спиртовой завод – тот самый, где изобрели водку «Абсолют», – когда его сносили в семидесятые. Потрясающее место для игры в войнушку среди полуразвалившихся кирпичных строений, куч щебенки и дырявых медных котлов.

– Хм. У меня дома всякие игры в войну были запрещены. Хотя, если бы мне их разрешили, это в те времена могло бы стать формой протеста. Но пацифизмом первой увлеклась моя мама.

– Да, сейчас другие времена. Дети в войну не играют. Мой сын Эльвин даже слова этого ни разу не упоминал.

– И очень хорошо – хотя они, вероятно, играют в то же самое на компьютере.

– Думаю, да. Хотя в тех наших играх была большая свобода. Мы бегали по Лонгхольмену в лесу под руководством старика Техаса, который жил там в своей хижине. Он знал массу приемов партизанской войны – с тех пор, как ушел добровольцем к анархистам во время гражданской войны в Испании. Тебе бы это точно пригодилось, а?

Линн передернула плечами.

– Насилие – редко удачное решение.

«Тодди» закончился, Рикард пошел вслед за ней вверх по склону под мостом. Несмотря на санацию, на опоре моста виднелись остатки граффити с текстом: «Заботомыслие».

В домике было уютно. В печи потрескивал огонь, от нее исходило приятное тепло. Рикард огляделся. Плакат с надписью «No Pasaran» переехал сюда со старой квартиры, но в целом мало что наводило на мысли о Линн, если не считать двух лонгбордов, выставленных в углу комнаты. С большим удивлением он отметил, что она оставила на месте вышитое настенное панно из Даларны – правда, не с религиозным мотивом, но явно принадлежавшее прошлой хозяйке: «Много гостей – много и новостей».

Ром все еще согревал желудок. Дом казался обжитым и гостеприимным. Вслед за Линн Рикард прошел в кухню.

– По дороге я зашел в рыбный магазин в Старом городе и купил пару порций запеченной рыбы, так что совсем без ужина мы не останемся.

Она посмотрела на него с удивлением.

– Там еще открыто?

– Да нет, Лассе спустился и отпер мне. Я ведь покупаю у него чуть ли не каждый день.

Она кивнула, открыла холодильник и достала бутылку пива. Он рассеянно покачал головой, просматривая эсэмэски в мобильном телефоне. Мария пока не сообщала ни о каких результатах лабораторных анализов. Он понадеялся, что она уже легла. Дежурные криминалисты по-прежнему просматривали записи камер видеонаблюдения, но пока не нашли следов человека, попавшего в объектив в Кунгстредгордене и у Каролинской больницы. Стрелки` в черном тоже больше не появлялись на видеокамерах. Руководитель операции у моста Сёдертельебрун, сменивший Патрика Энглаума, лаконично сообщал, что новостей у него нет. И ни у кого другого на блокпостах. Иными словами, операция перешла в еще более медленную стадию, когда технические данные никуда дальше не приводят. Боковым зрением Рикард ощущал взгляд Линн. Не скрывая любопытства, она спросила, чем он занят. Поколебавшись, Рикард повернулся к ней.

– Когда я приехал в Кунгстредгорден, там творилось черт-те что. Снайперы на крыше.

Она кивнула. Рикард помолчал, еще раз посоветовался сам с собой и принял решение.

– Погибли три сотрудника банка SEB. Похоже, нападение планировалось именно на них.

Он внимательно посмотрел на нее.

– Возможно, мне понадобится твоя помощь, чтобы посмотреть компьютеры погибших.

«Поскольку никаких конкретных улик у нас пока нет», – подумал он про себя.

– Нам отдадут их завтра утром.

Линн сидела молча, задумчиво глядя на него. Он не жалел, что задал ей этот вопрос. Впрочем, вероятно, он все же немного поторопился. Его начальница Луиза наверняка пожелала бы, чтобы он проинформировал ее, прежде чем связываться с ее племянницей. Хотя он сам имел право принимать решения, кого подключить к расследованию, естественно было бы сперва обсудить это с Луизой. Одновременно он осознал, почему не обратился к ней: не хотел услышать отрицательный ответ.

Рикард попытался стряхнуть с себя неприятное чувство, что он немного смухлевал. Линн как-никак куда компетентнее любого криминалиста, имеющегося в его распоряжении. Нет ничего странного в том, чтобы привлечь ее к следствию. Если, конечно, сама Линн заинтересована в том, чтобы помогать полиции. Ее сомнения показывали, что для нее вопрос неоднозначен. Но если она согласится, Луиза не сможет задним числом сказать «нет». Линн подчиняется только самой себе.

Она прервала его мысли.

– Кого застрелили – директоров банка?

– Нет, не похоже. Юнгберг только что занимался установлением личности потерпевших. А почему ты спрашиваешь?

Линн долго сидела молча.

– Просто думаю о том, что обычно пишут в газетах. Руководство банков, назначающее друг другу колоссальные премии, огромные выплаты на случай увольнения и дополнительные пенсии, которые потом оплачивают мелкие дольщики или налогоплательщики.

Рикард раздраженно посмотрел на нее. Голос его прозвучал сухо.

– Но ты ведь не можешь поддерживать тех, кто казнит людей?

Линн замерла.

– Я так не сказала. И я их не поддерживаю. Но так мог бы выглядеть мотив.

– Ты хочешь сказать, что в деле могут быть левацкие мотивы? Что кто-то атакует всю финансовую систему? Нападки на капитализм, алчность или что там еще?

– Звучит маловероятно, но такая возможность существует. Но если застрелили обычных сотрудников, то такую связь усмотреть сложно.

Рикард захрустел пальцами, пытаясь сдержать раздражение. Понимает ли она вообще, что произошло? На пороге банка застрелены люди, вина которых состояла лишь в том, что они там работали. Или он неверно истолковал ее слова? Он не мог вспомнить, чтобы она раньше высказывала симпатию к насильственным действиям в отношении людей. Он глубоко вздохнул и решил не продолжать разговор на эту тему.

Линн смотрела на воду. Ее огорчила обидчивость Рикарда. Такого за ним прежде не замечалось. Она списала все на усталость.

– А у тебя нет на примете других людей, кто мог бы тебе в этом помочь? Я сейчас очень занята диссертацией.

Он заерзал, опустил глаза. Этот же вопрос могут задать ревизоры полиции. С другой стороны, расходы на ее гонорар покажутся незначительными, если работа даст результат. А по поводу результата он не сомневался.

– Э… есть, конечно.

Он заколебался. Ему не хотелось подлизываться, раз она так явно не заинтересована. Но как ее убедить? Оставалось сказать все как есть.

– Дело в том, что я хочу работать именно с тобой, ни с кем другим. И Эрик тоже. Мы к тебе привыкли. И к тому же тебе в твоем деле нет равных. – Он поднялся и продолжил, прежде чем она успела ответить: – Пойдем на воздух?

Она кивнула и вышла с ним во двор. Семь лет назад, сидя в тюрьме Хинсеберг, осужденная за преступление против государственной безопасности Швеции – после того, как она перехватила переговоры полицейских по рации, – она и представить себе не могла, что будет сотрудничать с полицией. И уж тем более, что подружится с полицейским. Сейчас позади у нее одно расследование, и она обдумывает, не включиться ли еще в одно – чтобы опосредованно помочь крупнейшему банку Швеции.

Мысленно покачав головой, она стала разглядывать гигантскую баржу с цементом, как раз проходившую под мостом Лильехольмен. Ее прежние убеждения все труднее увязать с тем, чем она занимается сейчас. При этом ей кажется, что она верит в то же самое, во что верила всегда. В любовь, свободу и справедливость. В солидарность. А все это исключительно плохо сочетается с тем эгоизмом, жесточайшей конкуренцией и политикой дальнейшего обогащения богатых, которые для нее олицетворяет собой руководство банка SEB. Как бы ни было ужасно, что застрелили людей, но ведь есть другие, кто может этим заняться?

Они стояли молча, ощущая, как по земле распространяется слабая вибрация от поезда, идущего по мосту Орстабрун. Линн принесла два пива в надежде, что Рикард передумает.