Онлайн чтение книги Польские народные сказки
ВОЛШЕБНЫЕ СКАЗКИ

О ПАСТУХЕ, КОТОРЫЙ ПОНИМАЛ, ЧТО ЗВЕРИ ГОВОРЯТ

Перевод Д. Аврова

Один старый пастух долго служил в имении, овец пас. А на выгоне стоял дуб, и пастух часто под ним сидел. Однажды вылезла из-под дуба змея, обвилась вокруг шеи пастуха и велит ее нести.

— Куда ж я тебя понесу? — спрашивает пастух.

— А я тебе скажу, — отвечает змея.

Несет пастух змею, а она ему говорит:

— Ступай через лес. Там будут бросаться на тебя разные чудища, но ты не оглядывайся, тогда они тебя не тронут.

Идут они по лесу. Чудища на пастуха кидаются, но пастух шагает, не оглядывается. Миновал он лес, пришел к дому каменному. Там волшебник жил. Говорит он пастуху:

— Что тебе дать за то, что ты мне дочь принес?

— Ничего мне не нужно, научи только понимать, что звери говорят.

— Хорошо. Дыхну тебе три раза в рот, и будешь знать, что говорят звери. Но никому об этом не рассказывай, не то помрешь.

Дал пастух себе в рот дыхнуть и научился понимать зверей.

Волшебник тоже наказал ему не оглядываться, когда он обратно через лес пойдет. Иначе, говорит, сожрут тебя чудища. Прошел пастух лес и вернулся на свое старое место. Овцы как паслись, так и пасутся, не разбрелись никуда. Улегся он опять под своим дубом. Прилетели два ворона, уселись на суку и закаркали:

— Если б этот мужик знал, что под дубом зарыта бочка с деньгами, то не сидел бы здесь сиднем.

Услышал это пастух, отогнал овец домой и рассказал обо всем пану. Поехали они к тому дубу и начали копать. Сначала сам пастух копал, потом начали копать другие батраки, а под конец опять пастух. Тут лопата в бочку с деньгами и уперлась. Подняли ее на жердях, привезли в имение. Пан говорит:

— Половину возьму я, остальное — тебе.

Но пастух не согласился. Пану дал поменьше, себе взял побольше, купил земли, хату и зажил богачом. Завел двух лошадей, женился.

Вот как-то ехали они с женой на поле, и вдруг заржал жеребец, на котором ехал пастух, а потом кобыла, на которой сидела его жена. Жеребец просто так смеялся, а кобыла сказала:

— Еще б тебе не веселиться! Ты несешь одного, а я — троих!

Кобыла-то была жеребая, а жена мужика — на сносях. Мужик понял, что говорила кобыла, и расхохотался.

Жене любопытно стало.

— Чего ты там заливаешься? — спрашивает. — А ну-ка расскажи.

— Да просто так, — отвечает мужик.

Приехали они домой, а жена все своего добивается: «Расскажи да расскажи». «Если расскажу — помру», — говорит мужик. Но она все пристает и пристает. Тогда велел мужик сделать себе гроб, принес его во двор и совсем уж было собрался все жене рассказать, как вдруг собаки завыли, петух закукарекал, а пес на него рыкнул:

— Не видишь, что наш хозяин помирать собрался? Чего веселишься?

Петух на это в ответ:

— Я с дюжиной кур справляюсь, а ему с одной бабой не справиться. Смех, да и только!

Услышал это мужик, встал с постели и давай жену плеткой учить!

Гроб сжег и после этого еще долго жил.

ПРО ПТИЦУ С ЗОЛОТЫМИ ПЕРЬЯМИ

Перевод А. Щербакова

Жил-был король. Был у него большой сад, а в том саду золотая яблоня, яблоки золотые приносила. Стали вдруг эти яблоки по одному каждую ночь пропадать. Когда осталось всего три яблока, король решил их устеречь. Было у него три сына: двое умных, а третий глупый. Сказал им король:

— Милы сыновья мои! Придется вам по очереди эти три яблока ночами сторожить.

Взял старший сын скрипку, забрался на яблоню и начал играть, чтобы не уснуть. Но подошло время, пал на него туман, бросил он играть и уснул. Спал недолго, очнулся, глядь — а одно яблочко пропало. Опечалился он, слез с яблони и — к отцу. Так, мол, и так, кто-то побывал в саду и сорвал яблоко.

На следующую ночь пошел сторожить второй сын. Взял он с собой трубу. Трубил в нее изо всей мочи, чтобы наверняка вора отпугнуть. Да только заснул, как и старший брат. Проснулся, видит — всего одно яблоко на дереве осталось. Пошел он к отцу, признался, что и у него, мол, яблоко украли.

Настала очередь третьего сына, глупого — и его отец сторожить послал. Взял он с собой трубку — мерка табаку в нее входила. Закурил он, а возле головы на яблоне шипов натыкал. Мол, если задремлет, то уколется и очнется. Но и на него туман пал, как на старших. Уж стал он задремывать и вдруг видит — птица! Схватил он ее — та вырвалась, улетела. Только одно перо в руке осталось. Золотое. Пошел он к отцу, показал.

Поглядел отец на перо, подумал: «Перо золотое — значит и птица золотая». И нейдет это у него из головы — даже занемог. Доктора его лечили-лечили, ничего не помогает. Наконец понял король, что не выздороветь ему, пока не увидит он той золотой птицы. Послал он тут же за сыновьями и говорит им: отправляйтесь, дескать, странствовать, ищите ту золотую птицу.

Вот два умных сына набрали с собой всякого добра, оседлали коней-красавцев и отправились искать золотую птицу. Приехали они в один город, стали там пиры устраивать, пить, есть, в карты играть, музыкой да плясками себя тешить.

А глупый взял хромую кобылку, завернул в скатерку хлеба краюху да мяса кусок, — денег-то у него немного было, — и поехал другой дорогой.

Едет он, видит — лес, перед лесом луг зеленый, а на лугу большой пень. Слез он с кобылки, пустил ее на траву сил поднабраться, а сам сел на пень, развернул свою скатерку, решил поесть.

Вдруг выходит из лесу волк. Видно, голодный был, почуял королевича, кобылку да запах съестного. Остановился поодаль и смотрит, словно угощения ждет. Увидел королевич волка, испугался. «Ну, — думает, — все! И мне смерть, и кобыле!» Однако отрезал кусок хлеба, кинул волку. Тот съел и поближе подошел. Королевич опять ему кусок кинул, волк подошел еще ближе. Так раз за разом съел волк весь хлеб и мясо у королевича, стал совсем близко и говорит:

— Мил королевич, едешь ты искать золотую птицу. Только так искать, как ты задумал, — напрасный труд. Оставь ты здесь свою кобылку, садись на меня верхом, да непременно задом наперед. Иначе, лицом-то вперед, ты от ветра задохнешься. Я ведь быстро бегаю.

Королевич глазом моргнуть не успел, как прилетели они на высокую гору. Видит королевич вдали красивый большой дворец. Указал ему волк на этот дворец и говорит:

— Гляди, сынок, в том дворце твоя золотая птичка. Иди за ней, но сделай так, как я тебе скажу. Птица сидит в старой погнутой клетке. Вот ты и бери ее такую, какая она есть.

Королевич обещал, что так и сделает. Но когда он пробрался во дворец и увидел прекрасную птицу в погнутой клетке, то подумал: «Как же я такую прекрасную птицу в погнутой клетке домой отцу понесу?» Видит он — на стене красивые клетки висят, и говорит себе: «Ведь гораздо лучше будет, если я золотую птицу привезу в красивой клетке». И стал он птицу из погнутой клетки доставать, в новую пересаживать. А птица как закричит громким голосом! Услыхала стража, набежала, схватила королевича с птицей:

— Ты что тут делаешь? — кричит. — Ты у нашего хозяина ценную вещь крадешь!

Повела его стража к хозяину. Мы, говорят, изловили его в такой-то палате вот с этой клеткой и с этой птицей. Спросил хозяин у королевича, чего ради он отважился на такое тайное дело. Рассказал ему королевич про яблоки и про отца, как тот из-за птицы расхворался. Мол, если он ее не добудет, то отец его любимый с тоски помереть может. И стал он просить у того доброго хозяина золотую птицу.

Хозяин ему говорит:

— Отдать задаром такую дорогую вещь — невозможное дело. Но есть тут один человек, конь у него золотой… Приведешь мне золотого коня — получишь золотую птицу.

Закручинился королевич, побрел к волку на высокую гору. Спрашивает волк:

— А птица где?

Отвечает королевич со вздохом:

— Кабы я тебя послушался, была бы птица. Изловили меня слуги, к хозяину привели. Сказал мне хозяин, что есть в этих местах конь золотой. Если приведу ему коня, даст он мне птицу. Посоветуй, как быть!

Волк ему отвечает:

— Вон там влево чернолесье, а за ним — замок, где конь золотой. Ступай, бери его, как он есть, и веди сюда.

Пошел королевич к тому замку. И видит там наикрасивейшего коня, всего золотого с головы до копыт. Стоит он у ясель, вот только уздечка на нем обшарпанная.

Не понравилась она королевичу. Видит — рядом висит красивая уздечка, решил он ее на коня одеть. Но едва взялся за уздечку — как начал конь бить копытами, как начал ржать! Слуги проснулись, бегом в конюшню — посмотреть, в чем дело. Поймали королевича, прибили маленько — за вора приняли. Привели его к своему молодому хозяину. Говорят — поймали возле коня. Хозяин и спрашивает:

— Чего ради ты за конем пришел?

Сказал королевич, что хотел получить за него золотую птицу. Хозяин и говорит:

— Получишь ты коня, если сделаешь то, что я велю! Вон в том городе, видишь его? — живет девица наипречудной красоты. Доставь ее сюда — дам тебе коня золотого.

Пошел королевич к волку на высокую гору. И говорит ему, пригорюнившись:

— Соблазнился я красивой уздечкой, хотел в ней привести тебе коня. Схватили меня слуги, отдубасили — по сю пору голова болит. Привели к хозяину, и задал он мне задачу. Вон в том городе живет девица чудной красоты, и велел он мне доставить ее к нему взамен за того коня.

Волк отвечает:

— Оставайся тут. Тебе с этим не справиться, и тогда все дело погубим.

Тут прикинулся он добрым молодцем, пошел в город и стал у колодца. Пришла та девица за водой, попросил он у нее напиться. Подала она ему кувшинчик обеими руками, а он ее подхватил, бросил на плечо, обернулся волком и принес на высокую гору.

Увидел королевич девицу, говорит:

— Как же быть? Не могу я такую красоту на коня променять!

И девица плачет, к тому человеку не хочет.

— Добро, — говорит волк. — Жди нас тут, девица, мы с королевичем пойдем за конем.

Прикинулся волк красавицей — ну, точь-в-точь как та девица. Отвел королевич красавицу к молодому хозяину, золотого коня за нее просит. Обрадовался хозяин, нравилась ему та девица пуще всех в городе. Отдал коня. Сел на него королевич, приехал на гору, а волк обратно превратился в волка и раньше него там очутился. И говорит:

— Девица, держи коня. Стереги, пока мы не вернемся. Садись на меня, королевич, поехали за птицей.

Прикинулся волк золотым конем, и отвел его королевич к хозяину золотой птицы. Как увидал тот золотого коня — все был готов отдать, что попросят, даже еще трех птиц в придачу, но королевич взял только ту, которую прежде просил. Приходит он с ней на гору, а волк уже там. Говорит волк:

— Ну, королевич, получил ты, что искал и чего не чаял, вот еще и деньги тебе на дорогу. Бери теперь девицу да птичку, садись на коня и езжай с богом к любимому отцу. Но, говорю тебе, мяса на рынке не покупай.

Сказал и пропал.

Едет королевич с девицей и с птицей к отцу. Попался ему на пути богатый город. Заехал он на рынок, спрашивает:

— Чего у вас тут новенького?

Люди ему и говорят, что двое молодцов недели две тому назад приехали, денег кучу задолжали и в полдень поведут их на виселицу. Говорит королевич девице:

— Давай посмотрим, что за молодцы да чем так крепко провинились.

Настал полдень. Вот идет войско, толпа валит, а в середке два молодца. Взглянул королевич и говорит девице:

— Да ведь это мои братья!

Пробился он сквозь толпу прямо к палачу, стал просить, чтобы отпустили его братьев, он-де за них все заплатит. Послушался палач, не стал их казнить. Освободили братьев, королевич их коней выкупил и все прочее добро. Вот едут они и приезжают на тот самый луг, где кобыла хромая пасется.

— На этом лугу вот у этого пня повстречалось мне все мое счастье, — говорит королевич братьям. — Пришел сюда волк, я ему хлеба дал и мяса. И за это он мне добыл все, что вы, братья, видите: и девицу, и коня, и птицу золотую.

Позавидовали ему братья. Говорят между собой:

— Убьем его тут, на лугу, порубим на части, заберем девицу, коня и птицу, отвезем их отцу сами.

Девица-то все это слышала, а сказать королевичу побоялась. Схватили его братья, убили, порубили на мелкие кусочки, а девице пригрозили, чтоб не проговорилась.

— Поклянись, — говорят, — что дома нас отцу не выдашь, не то и с тобой то же самое сделаем.

Она поклялась утаить, что это их рук дело. И поехали они домой.

Как увидал отец всю эту красоту, так хворь с него мигом соскочила — выздоровел. Поставили слуги коня золотого в палату, девицу отвели в еще лучшую, а птицу в клетке отнесли в королевский дворец. Только конь не ест, от ясель голову воротит, по хозяину тоскует. И девица тоже. Ходит по палате от одного окна к другому, все глядит, словно королевича ждет. И птица не поет, по королевичу печалится. А королевич лежит, посеченный, на том лугу.

И пришел к нему волк.

— Эх, — говорит, — парень! Ни одного моего совета ты путем не выполнил.

Стал волк лепить кусочек к кусочку, слепил его целиком и поднял. Воскрес королевич, сел на пень, вздохнул и говорит:

— Братья мои, братья! Так-то вы мне за доброту мою отплатили, за то, что я вас от смерти спас. Но бог милостив, я живой, а вас батюшка покарает, если только от болезни не помер.

Кобыла-то хромая все там же на лугу была. Сел он на нее, волка на прощанье перекрестил. А тот бежит за ним следом и говорит:

— Стой, королевич! Надобно мне кой-чего тебе сказать. Ты про меня, смотри, не забывай. Жениться будешь — я к тебе на свадьбу прибегу.

Поехал королевич. Приезжает домой, а тут братья в саду гуляют, видят — едет он на хромой кобыле. Перепугались они, помертвели, как быть им, не знают. Подъехал королевич ко дворцу. Увидала его девица, через окно к нему выпрыгнула, руки протягивает:

— Мил ты мой королевич, ты же вправду воскрес!

И смеется, радуется своему королевичу-то. А конь, как услышал его слово, так ясли разнес и прямо к нему! Птица все не пела, а увидела королевича — защелкала, залилась в своей клетке. Очень король удивился: «Что такое?» Поглядел в окошко на площадь, а там сын его глупый, и девица при нем, и конь.

— Вы как тут оказались? — спрашивает король.

А девица немедля отвечает:

— Король-батюшка! Это он нас добыл! А братья, — ты их видишь! — на пне в лесу его убили.

Призвал их король, спрашивает:

— Вы за что брата убили? Он добрый, он все это добыл. Мил королевич, приблизься к батюшке.

Показал королевич отцу свое тело, как поранили его и посекли. Велел король привести четырех коней, привязать двух братьев к ним за ноги и в поле пустить.

— Вы такую смерть заслужили! А теперь, девица милая, возьми сына моего в мужья. Все королевство ему отдаю. Будет он тебе добрым мужем.

И устроили свадьбу. Съехались отовсюду короли да вельможи. Пора венчаться ехать, глядит королевич в лес и видит своего волка. Побежал он на радостях во дворец, кружку вина схватил и полкалача.

А волк говорит:

— Не за тем я пришел. Чем мог, тем тебе помог, — сделай и ты, о чем попрошу. Добудь меч свой и снеси мне голову — тем со мной и расплатишься.

Отвечает королевич:

— Не сделаю того за твою доброту. Помирать буду — головы твоей не трону.

— Так надобно, — говорит волк. — Ты молодой, я старый, слушай меня. Не снесешь мне головы — ни тебе, ни мне наши вины не простятся. Бери меч и руби.

Был королевич в великом смятенье, но взял меч и отрубил волку голову — выпорхнул оттуда белый голубь. И сказал:

— Спасибо, мил внучек. Я твой дед. Много зла творил, а теперь мне все прощается.

И улетел. И все.

ЗОЛОТАЯ РЫБКА

Перевод Н. Семенниковой

Жил в деревушке на берегу Балтийского моря бедный рыбак. С тех пор, как умерли у него отец и мать, стал он сторониться людей. Сильно горевал. Запрется в своей избе и никуда не выходит, кроме как на лов. Не могли развеселить его никакие деревенские забавы, ни музыка, ни танцы. Все ему опостылело. Кое-как в избе приберется, выйдет в море и слушает, как волны шумят.

И рыбу иной раз не ловит, сидит, слушает, думает да смотрит, как волны бегут.

Вот качало его так однажды на волнах, и вдруг видит он — белая чайка рядом взвилась, а из клюва у нее золотая рыбка вырвалась и в воду упала.

— Леон, помоги! — кричит рыбка. — Спаси меня от смерти, век тебе буду благодарна!

Очнулся рыбак от горькой думы, отогнал чайку. И сказала ему рыбка:

— Спасибо, что спас меня. Я теперь тебе помогать буду.

— Ладно, ладно, — говорит рыбак, — но держись-ка ты лучше впереди лодки. Чайки, когда рыбу ищут, больше позади лодки вьются.

И вот стал рыбак замечать, что всякий раз, как выходит он в море, рыбка впереди плывет, словно дорогу указывает. Послушаешься ее, поплывешь следом — с богатым уловом вернешься.

Много раз так было. Леон, правда, не разбогател, но из нужды выбился.

Уж он привык, что едва спустит лодку на воду, а рыбка, словно верная собака, возле носа плещется. Вот подходит он однажды к лодке, рыбки нет, а на корме сидит девица, вся в золотые волосы закуталась. Удивился он.

— Чему дивишься? — спрашивает девица.

— Я не дивлюсь, я золотую рыбку ищу. Она меня всегда тут поджидала, указывала, куда плыть за богатым уловом.

— Я и есть эта рыбка. Была я превращена в золотую рыбку за то, что родителей не слушалась. Родом я с Западного Поморья. Мои родители, богатые люди, меня, единственную дочку, с малолетства баловали, все мои прихоти исполняли. И вот потребовала я, чтобы достали мне живую золотую рыбку. Не могли они этого сделать, а я заупрямилась и решила сама уйти в море и поймать рыбку. Как-то раз вышла мать из дому, а я — бегом на берег! Вернулась мать домой, а меня нет. Узнала она, что я ушла в море за золотой рыбкой, рассердилась и сказала: «Ушла так ушла. Пускай сама золотой рыбкой станет!» Только она эти слова вымолвила, как начала я уменьшаться, уменьшаться, мои золотые волосы в чешую превратились, и стала я золотой рыбкой. Но истек нынче срок моего наказания, чары с меня спали, и вот я снова человеческий образ приняла. Паулиной меня зовут.

Подивился рыбак этому рассказу. Понравилась ему Паулина, и спросил он ее:

— Не хочешь ли стать моей женой?

Она согласилась. Поехали они вместе к ее родителям. Очень рады были родители Паулины, что их дочка вернулась, устроили богатую свадьбу.

Люди говорят, что тому, кто был заколдован, многие тайны ведомы. Вот и Паулина не одну морскую тайну знала и показывала мужу, где искать добрый улов. Потому и жили они счастливо и в достатке.

ПРО ЛЕСНОГО ХОЗЯИНА, БОНДАРЯ И ХРОМОГО ВОЛКА

Перевод М. Абкиной

Жил когда-то в одной деревне бондарь. Человек он был работящий, только скряга — хоть плачь кровавыми слезами, гроша не выпросишь. Денег он накопил полный сундук, а сам знай с утра до вечера доски строгает, бадьи, кадки, ушаты ладит.

Был этот бондарь неказист. Оттого, что он постоянно гнулся над работой, вырос у него на спине горб. Глаза в разные стороны косили, под носом вечно капля висела. Одет он был — ну, точь-в-точь пугало огородное. А ведь мог купить себе не один, а две дюжины кафтанов. Да, что поделаешь, коли не стыдился он оборванцем ходить лишь бы не потратить ни гроша из тех денег, что лежали у него в кованом сундуке! А по ночам, когда добрые люди спят после дневных трудов крепким сном, нет-нет да и завесит он окошко одеялом, сядет на край заветного сундука и все считает да пересчитывает свои денежки.

Однажды чуть свет отправился он в лес за ивовыми прутьями, из которых ободья на бочки делают. Забрался в ивняк, в самую гущу, нарезал изрядную охапку гибких прутьев и собрался было идти домой, как вдруг слышит: неподалеку трубит кто-то в рог, словно сигнал подает или зорю играет. И звук чудной какой-то: по всему лесу разносится, на тысячу голосов дробится и где-то в чаще пропадает.

Вдруг стало тихо, а потом весь лес загудел от топота, будто несется во всю прыть огромное стадо! И видит бондарь, что окружает его большущая волчья стая. Куда ни глянь, со всех сторон огромные волки. Языки вывесили, как тряпки, клыки оскалили, и клыки эти длинней, чем зубья у бороны. Перепугался бондарь насмерть. А бежать некуда. Не долго думая, полез он на ближайший дуб, укрылся в ветвях, уцепился за сук потолще и ждет, что будет.

Набежали со всех сторон волки, уселись в кружок на поляне. Дышат тяжело — бока ходуном ходят, а глаза горят, как угли. После всех приплелся хромой на заднюю лапу волк-одиночка. Сел он, и тут из чащи выходит бородатый карлик: в одной руке посох, в другой — рог охотничий. Подошел карлик к волчьей стае, пересчитал, к|ак пастух овец, все ли здесь, и говорит:

— Созвал я вас, как созываю каждый день, чтобы распорядиться, кому и что сегодня делать. Ты, Косой, беги в ту сторону, где солнце заходит, и растерзай кабана, что с ночи у мужика картофельное поле разоряет. Ты, Лохматый, придуши бедняжку косулю, которая лежит под папоротниками в буковом лесу: когда она ела клевер, ее змея ужалила. Суровость моя вам, ведома, но зачем же зверю напрасные муки?.. Тебе, Юнец, надо бежать в Лаврентьеву рощу, там в кустах подстреленный заяц забился. Жирный он, отъелся на молодом овсе, так что будет у тебя вкусный обед. Тебе, Хитрец, я дам задание потруднее. Подкрадись-ка ты к конюшне лесника и загрызи его собаку, чтоб не натравливал он ее на меня, когда я по лесу хожу.

Каждый волк, которого карлик называл, по его слову вскакивал и бежал в поле или в лесную чащу. Напоследок карлик сказал хромому волку:

— А ты, старик, сегодня никуда не пойдешь. Оставайся ты тут на поляне и съешь скрягу бондаря — вон он сидит между ветвей на том дубе. Людям от него радости мало, чего ему зря белый свет застить.

Сказал так карлик, надвинул на глаза красную шапку, похожую на гриб-мухомор, и пропал, словно сквозь землю провалился.

Услышал бондарь слова карлика — затрясся будто осиновый лист, зубами залязгал от страха, руки-ноги у пего ослабели, и свалился он вниз, как воронье гнездо. Видит — летит прямехонько в разинутую волчью пасть. Так и угодил бы в нее, да по счастливой случайности зацепился за нижнюю ветку и повис «Ну, — думает, — спасся».

Вскарабкался кое-как на ветку, сидит, но спасению не радуется.

«Ну, час просижу здесь, ну, два, — думает. — А потом сил недостанет держаться, упаду, и разнесет тогда волк по лесу мои косточки».

Однако за сук цепляется, держится, а зубы дробь выбивают от страха.

Время идет, полдень миновал, вот уж сумерки скоро. Следит сверху бондарь за волком, волк на него снизу поглядывает. И оба про одно и то же думают: кто кого на измор возьмет, кто кого пересидит.

Наконец волку надоело ждать. Поднялся он и говорит:

— Что, неохота тебе помирать, старый скупердяй? Ну да ничего, дай срок, все равно ты от меня не уйдешь.

Вильнул хвостом, завыл, чтоб напоследок бондаря пугнуть, и убежал.

Еще добрый час сидел бондарь на дубе, а, может, и дольше: все боялся, как бы серый не вернулся. Но того и след простыл. Наконец слез бондарь с дуба, бухнулся на вереск и помчался что есть духу полем напрямик к своей развалюхе. Очень боялся он, что волк подстерегает его где-нибудь по пути, но все обошлось. Видно, решил волк обождать, когда он снова в лес за прутьями пойдет. Ему же без прутьев никак!

Прошла неделя, прошла другая. Наделал бондарь бочек, погрузил их на телегу и повез в город на ярмарку продавать. А дорога-то через лес! Вспомнил тут бондарь о волке, от страха у него мороз по коже побежал.

Говорит он своему подручному:

— Что-то меня в сон клонит. Залезу-ка я в бочку да вздремну. До города путь неблизкий. Глядишь, время скоротаю.

Спрятался бондарь в самую большую бочку. А возчик, парнишка, что у него работал за хлеб и похлебку, закрыл бочку крышкой, хлестнул лошадь — и в путь.

И только это он въезжает в лес, как из-за кустов выходит седенькая такая старушка и давай паренька упрашивать:

— Подвези меня, сынок, пусти на телегу. Стара я стала, ноженька болит, а до города далеко, я и к полуночи туда не добреду.

Стал парнишка отговариваться. Мол, места нет в телеге, лошаденке-де и так тяжело. А старуха все просит да просит. Сжалился он над ней.

— Так и быть, — говорит, — полезай. Но на бочках сидеть не годится. Задремлешь — свалишься. Есть тут у нас одна большая винная бочка, что колодец. Мой хозяин там спит, ступай и ты туда. Места хватит, и вдвоем оно веселее.

— Вот спасибо! — обрадовалась старушка. Забралась на телегу и залезла в бочку, да так проворно, словно лет тридцать с плеч сбросила.

Закрыл парнишка бочку, взмахнул кнутом и поехал дальше.

Добрался до города, до рогатки, остановил лошадь и пошел седоков своих будить. Не везти же их по городу в бочке, как селедку или огурцы!

Только снял он крышку, а оттуда прыг на дорогу хромой волк! Перемахнул через канаву, юркнул в кусты и пропал в лесной чаще.

Заглянул парнишка в бочку и видит — от бондаря и следа не осталось, будто он сквозь дно провалился. Тут только смекнул парень, кого он хозяину в попутчики определил.

Недолго он горевал — известное дело, молодость! Стегнул лошаденку, поехал на ярмарку, продал бочки, и вернулся с туго набитой мошной.

Не было у бондаря наследников — вот подручному и досталось все, что было в доме. Человек он был хороший, отзывчивый, добрый, так что люди о прежнем бондаре не жалели.

КОРОЛЕВА ИЗ ЯИЧКА

Перевод Н. Семенниковой

Был у короля единственный сын, которому он велел жениться только после своей смерти и обязательно взять себе невесту из яичка.

Умер король, схоронили его, забрал сын с собой сто злотых, сел на коня и поехал покупать яички. Приехал он к колдунье. Та дала ему за сто злотых полтора десятка яичек, велела быстро ехать домой, а с яичек глаз не спускать — если какое-нибудь из них закричит «пить!» — сразу же его напоить.

Обрадовался королевич, поскакал домой галопом. По пути одно яичко закричало: «Пить!», потом второе, третье и вот уже четырнадцатое. Но воды нигде не было, и не смог он их напоить.

Подъезжает он к замку, а тут последнее яичко кричит: «Пить!» Соскочил с коня королевич, быстро напоил яичко водой изо рва, и вдруг предстала веред ним девица чудной красоты.

Побежал королевич в замок за платьем королевским для нее, а тут колдунья превратила девушку в дикую утку и сама ее место заняла. Вернулся королевич и видит какую-то уродину. Опечалился он, но смирился с судьбой — взял в жены ту колдунью.

А его настоящая невеста, в утку превращенная, плавала в пруду. Увидел ее там королевский садовник и говорит молодому королю: «У нас в саду, на пруду плавает утка с золотыми перьями». Велел молодой король поймать эту утку и взял ее в свои покои, а входить туда всем запретил.

Как-то раз поехал он осматривать свои владения. Тут-то колдунья приказала утку убить и зажарить. Перерезал повар утке горло, и кровь на землю полилась. А последняя капля крови крикнула: «Повар, повар, зарой меня под королевским окном!» Повар послушался, и выросла на этом месте красивая яблонька, а на ней — семь яблок, красных, как кровь. И дух от этой яблони был чудесный, по всему саду расходился.

Вернулся молодой король и спрашивает, где утка. Отвечают ему, что королева приказала ее убить да зажарить. Рассердился король, да что тут поделаешь.

Пошел он в сад погулять. Спрашивает садовника:

— Что это так чудесно пахнет? Тот показал ему яблоньку.

Понравилась королю яблонька, и велел он окружить ее высоким забором, чтоб никто ее не попортил и яблок не сорвал.

Как-то раз опять пришлось королю уехать. Королеву тут же приказала яблоки сорвать и съела их. А деревце велела спилить, порубить и в печку бросить. Всё так и сделали: порубили яблоньку и в печку бросили. А где дрова рубят, там щепки летят. Вот и от той яблоньки осталось на дворе несколько щепок.

Пришла бедная старушка, щепки собрала и печку ими; растопила. Но одна щепочка из огня выскочила. Старушка ее подняла и опять в огонь сунула, а та снова выскочила.

«К беде это или к добру, что эта щепочка в печку не хочет?» — подумала старушка. Взяла щепочку и спрятала в сундук.

Утром пошла она милостыню просить. А королевская невеста вылезла из сундучка, избу подмела, воды принесла, обед сварила. Потом снова щепочкой обернулась и в сундучок спряталась.

К вечеру вернулась старушка и диву дается: в избе порядок и обед сварен. Поела она с удовольствием и спать улеглась.

Назавтра снова пошла она милостыню просить. А королевская невеста сделала всё, как накануне. Вернулась вечером старушка и думает: «Кто же это у меня такой порядок наводит?»

На третий день старушка сделала вид, что уходит, а сама за дверь вышла, притаилась и в щелку смотрит. Видит — открылся сундучок, появляется из него красавица, берется избу подметать. Старушка шасть в горницу.

— Вот кто мне помогает! — говорит.

С той поры красавица больше в щепку не превращалась, осталась в человеческом облике.

А молодому королю без яблоньки совсем скучно сделалось, и приказал он всем женщинам в королевстве приходить к нему и сказки рассказывать. Пришел черед и той старушки. Стала тогда красавица просить:

— Уступи мне очередь, дай твое платье. Я хочу пойти к королю и сказку ему рассказать.

Надела она старушкины лохмотья и пошла к молодому королю. И начала ему сказку рассказывать про то, как один королевич должен был взять себе невесту из яичка и как четырнадцать штук яичек без воды пропали.

А королева-колдунья вместе с королем сказки слушала. Поняла она, кто пришел, и закричала:

— Гоните ее сей же час из замка!

Но молодой король не разрешил. Велел он приковать королеву к полу железными цепями, а девушку попросил дальше рассказывать.

Так он и узнал, кто была его настоящая невеста. Поглядел он ей в лицо и совсем в этом уверился.

И разорвали королеву-колдунью железными боронами. А новой королеве устроили богатую свадьбу. И я там был, вино и мед пил, по усам текло, а в рот ничего не попало.

ПРО МОЛОДОГО МЯСНИКА, КОТОРЫЙ ОДНИМ ВОЛОМ ЧЕТЫРЕХ ЗВЕРЕЙ НАКОРМИЛ

Перевод Р. Белло

Один парень у мясника в услужении жил. Наскучило ему на хозяина работать, да и ремеслу он уже обучился. Решил он свет повидать. Попрощался со своими дружками, хозяину спасибо сказал — и в путь, в чужие края пустился. Дошел до огромного леса, видит — пусто в лесу том, даже птиц не слыхать, кругом только чаща дремучая, теснины да горы высокие. Перевалил он через высокие горы, страшные теснины и встретил там льва, гончего пса, ястреба и муравья. Они вчетвером вола загнали. Увидели они парня и говорят:

— Вот наконец пришел человек, который нам нужен. Убей этого вола да раздели между нами. Хорошо поделишь — наградим, плохо поделишь — не сносить тебе головы.

Стал было он отговариваться, смерти страшился, но потом думает: «Не сделаю я, чего они просят, — лев меня все равно прихлопнет». Убил вола и принялся делить. Льва он больше всех боялся, потому льву лучшую мякоть откладывал, псу кости кидал, ястребу — требуху, а муравью голову отдал. Сделал свое дело и хотел уже было стрекача задать, да тут лев ему говорит:

— Погоди, мастер, очень уж ты мне потрафил. Отличная мякоть мне в долю досталась, ем и радуюсь.

И пес говорит:

— Мне ты тоже угодил. Ну и косточки! Больше всего я косточки люблю погрызть.

Ястреб сказал:

— Да уж лучше, чем мне, никому ты не угодил. Чуть клювом дотронусь — само внутрь идет, знай себе глотай.

Муравей тоже сказал:

— Уж я молчу, не хвастаюсь, боюсь, вам завидно будет. У меня тут пропитания на много недель, а когда все вылущу, дом получится огромный я в нем кладовок без счету, чтобы припасы хранить. У самого короля такого дома нет.

Слушает мясник эти речи и радуется. «Ну, раз так хвалят, значит, не убьют». Но все же посматривает, как бы улизнуть.

Тут лев опять говорит:

— Мы тебя без награды не отпустим.

Оставил он свою еду, подошел к молодому мяснику, вырвал из своей гривы пучок длинных волосков и сказал:

— Вот тебе от меня награда и плата. Спрячь дальше, чем золото, это тебе в беде пригодится. Ежели увидишь, что человеческими силами беде не помочь, возьми волосок в рот я сразу станешь таким же могучим, как я.

Пес тоже так сделал. Ястреб несколько перышек у себя вырвал, отдал парню и сказал:

— Ежели увидишь, что на своих ногах от беды не уйти, возьми перышко в рот — крылья вырастут, и полетишь.

И муравей в долгу не остался. Оторвал у себя одну лапку и сказал:

— А это получше спрячь. Штучка малая, да полезная.

Поблагодарил молодец каждого я пошел своей дорогой.

Шел-шел через леса, горы, долы и заблудился. Видит — прямо перед ним высокая гора и на той горе огонек светятся. Рад бы он на ту гору взойти, да высока больно, и болото перед ней. Взял он тогда в рот ястребиное перышко — увериться, правду ли ему те четверо говорили. Вышло — правду. Только он перышко в рот положил, сделался сразу ястребом, болото перелетел и на вершине горы уселся. Не огонь там горел, а светилась это золотая дверь, цепью к большому камню прикованная. И видит он — торчит неподалеку из горы печная труба и дымок из нее вьется. Подумал парень: «Знать, кто-то там, в горе, живет». Захотел дверь отворить — она не поддается. Взял он тогда муравьиную лапку, в рот себе положил, муравьем обернулся и пролез в замочную скважину. За дверью лестница оказалась — широкая, длинная. Спустился он по ней вниз, видит — там еще одна дверь, только незапертая. Открыл он ее и замер на месте: стоит перед ним прекрасная девица. Взглянула она на него и чуть разума не лишилась, так долго уже человека не видела.

— Ах, молодец, — говорит она ему, — видно, счастливая судьба тебя сюда привела. Три года я здесь, ни птицы, ни человека не вижу. Но горе тебе — никто отсюда живым не выберется, страшной смертью помрешь! Как только господин мой прилетит, сразу тебя на куски разорвет. А я королевская дочь, далеко мои родные края.

Он ей отвечает:

— Сначала скажи мне, кто твой господин.

— Мой господин — страшный дракон и притом еще дьявол.

— А теперь скажи мне, не слыхала ли ты от него слова заветного, которое тебя вызволило бы.

— Слова такого не слыхала, человека такого не видала, который мог бы меня спасти.

Он ей говорит:

— Я сейчас уйду отсюда, а ты, когда твой господин прилетит, прими его ласково. И спроси, есть ли на свете такой человек, который может его одолеть и тебя освободить. Утром я приду, и ты скажешь мне, что он ответил.

Поклонился он ей, ушел. Обернулся ястребом и от этого места подальше улетел. Целую ночь в пустыне провел. А королевна сделала все так, как он ей велел. Приветила дракона. Дракон ей говорит:

— Что-то ты нынче ласковая. Теперь я вижу, что ты по своей воле у меня жить останешься.

Она ему отвечает:

— Я уж к тебе привыкла, да к тому же знаю, что нет такого человека на свете, кто мог бы с тобой совладать и освободить меня. А ты хозяин добрый, лучше и желать нечего.

Он говорит:

— Будь всегда со мной ласковая, дочка, я тебя не обижу, беречь буду. Да ежели бы ты и захотела из-под моей власти вырваться, не выйдет ничего. Все короли мира не сумеют одолеть меня, и нет такого человека на свете, кто бы тебя из моих рук вырвал. Разве что он львом, псом, ястребом и муравьем обернуться может, да ведь так не бывает.

На том разговор и кончился. Королевна еле дождалась, пока утро наступит. Настало утро, господин ее улетел всяких яств для нее добывать. А молодец в ту же пору, что и накануне, к ней явился. Она ему с радостью все передала, что от дракона услышала, и сказала, какого человека он опасается. Молодец ее успокоил:

— Надейся. Вскорости освобожу тебя. А сначала я должен в твой родной город попасть. Сдается мне, что еду, которую дракон тебе приносит, он у твоего отца добывает.

Опять он поклонился ей и ушел. Добрался до того города, откуда королевну дракон утащил, попросился в один дом переночевать. За ужином начали его хозяева, как водится, расспрашивать, кто он и откуда. Он тоже их спросил, что в городе слыхать. Хозяин ему сказал:

— О, у нас полно разных вестей, и всякий день новые. Три года назад дочь нашего короля из сада украли, а кто — по сю пору неведомо. Уж король-то по всей земле гонцов разослал: кто, мол, ее найдет, тому она в жены достанется и королевство в приданое. Знаем только, что она жива. Каждый день в одиннадцать часов подбирается к королевским стадам волк и утаскивает кабана. Да не уносит с собой, а тут же на месте зарежет, сердце вырвет — и был таков. Не иначе, как для королевской дочери. Волк этот на волка-то не похож, в него сто охотников стреляли, а не убили. Король большие деньги обещал тону, кто этого волка убьет или выследит. Только это не в человеческих силах.

Наш молодец так отвечает:

— Отведите-ка меня завтра к королю в пастухи наниматься. У меня волк кабана не утащит. А утащит — все равно живым не уйдет.

Засмеялся хозяин и говорит:

— Эх, мил человек, посильней тебя тут были, да и то ничего не добились. Ну, ежели так уж хочешь, отведу тебя завтра, исполню твою просьбу.

Утречком рано пришли они к королю. Возрадовался король, что нашелся человек, который хочет волка убить и принцессу отыскать.

— Знай, молодец! Если волка убьешь и дочь мою сюда доставишь, отдам тебе ее в жены, а с нею целое королевство. Лишь бы мне ее еще хоть разок увидеть.

Пошел молодец к стаду — за городом оно паслось. Настал урочный час, и опять прибежал волк за кабаном. Молодец как закричит:

— Иди прочь! Нынче здесь пастух прежним нечета!

Волк только глянул на него — и к стаду. Обернулся наш мясник львом — и за волком! Но тут из волка заяц выпрыгнул и понесся прочь. Молодец гончим псом обернулся — и за ним следом. Догнал зайца, бросил на землю, а из зайца утка вылетела. Ну, парень за ней ястребом в небо! Выскочило из утки яйцо и на землю упало. Расклевал ястреб это яйцо, а в яйце — золотой ключик от золотой двери. Он уж к стаду не воротился, сразу полетел на ту гору, где королевна была.

В городе никто не знал, что с ним сталось. Удивлялся народ, что кабанов в стаде больше не убывает. А еще более тому дивились, что пастух за платой не приходит.

Вот опустился молодец на гору, отпер золотую дверь золотым ключом и перед девицей предстал. А она там не одна была, там и господин ее был. Принял он образ человеческий, только копыта у него конские. Налетел на молодца и кричит:

— Чего тебе надо, разбойник, в моем доме? Девица приглянулась? Погоди, я с тобой такое сотворю, что тебе не до девиц будет!

Молодец обернулся львом, схватились они, биться начали. Так друг друга дубасят — гора дрожит. И переборол лев дьявола страшного, убил его. Тот смолой черной разлился и пропал.

Было там золота и брильянтов несчетно. Набрали они добра много и на себе через леса и долы тяжесть эту несли. Дошли до первого города, коней наняли и уж дальше, к отцу королевны, на конях доехали. Остановились они на ночь в одной корчме, а вперед себя гонца послали королю — мол, дочь утром в родном доме будет. Король до утра не дотерпел, выехал к ним навстречу со всеми своими рыцарями. Встретились они наконец — то-то радость была! Хотел король от молодого мясника деньгами откупиться, да тот показал ему груды брильянтов — все сокровища королевские затмил. Сдержал король слово, дочь ему в жены отдал и королевство впридачу. Свадьбу пышную справили. И был молодой мясник добрым королем.

Кто добрый, пусть долго живет, а кто злой, пусть в земле гниет. Тут и конец.

О СТЕКЛЯННОЙ ГОРЕ

Перевод 3. Суриной

Шел солдат домой со службы, а зима в тот год лютая была.

И вот по дороге повстречался ему богатый пан.

У солдата одежда вся была рваная, дыра на дыре. А пан был в шубе на волчьем меху, и много еще всяких одежек на нем было. Но все равно он от холода ежился.

Увидел пан солдата, велел кучеру остановиться и спрашивает:

— Эй, солдат! Скажи, как это тебя в твоей драной одежонке стужа до костей еще не пробрала?

— У меня, ясновельможный пан, стужа в одну дырку влетит, в другую вылетит. У вас в одежде дырок-то нет — мороз внутрь заберется, а обратно выбраться не может.

Пан тогда и говорит:

— Послушай, солдат! Давай меняться.

— У меня одни лохмотья, а на вас дорогой наряд. Что ж это за мена!

А пан свое:

— Мое слово — приказ. Даю — значит, бери, а мне свое отдай!

Скинул солдат свои лохмотья, оделся в шубу на волчьем меху, да и пошел своей дорогой.

А пан чуть только отъехал, как промерз до костей. Велел он кучеру догнать солдата и отобрать шубу.

Догнал кучер солдата и говорит:

— Отдавай назад панскую одежду!

Не соглашается солдат:

— Мне приказано было меняться, вот я и поменялся.

Тут пан ему и говорит:

— Верни мне, солдат, мою одежду, не то я помру от холода. А я тебе дам письмо в мое имение, чтобы жить тебе там до самой смерти и всем моим имуществом владеть.

Возвратил ему солдат шубу, взял письмо и пошел в барский дом. Отдал письмо госпоже, жене того пана. А там было написано: «Когда придет с письмом этот бродяга, возьмите палку да гоните его прочь».

Прочитала госпожа письмо и приказала гнать солдата на улицу. А будет противиться — высечь его. Но упросил солдат не выгонять его до приезда хозяина.

Вот приезжает он, ему и говорят: ждет-де его такой-то и такой-то человек с таким-то и таким-то письмом.

Велел пан позвать его и говорит:

— Все мое добро к тебе перейдет, если привезешь ты мне два золотых пера со стеклянной горы.

Делать нечего, собрался солдат в дорогу. Шел он, шел и пришел в один большой город. Там его спрашивают:

— Куда путь держишь, солдат?

— Иду я на стеклянную гору за двумя золотыми перьями.

А у тамошнего короля дочь пропала. Уже четыре года, как он ее не видел.

— Узнай, — говорит, — там, солдат, где моя дочь.

Пообещал ему солдат об этом не забыть и пошел дальше. Пришел он в другой город, и там наказали ему спросить на стеклянной горе, где и как в их городе можно воду сыскать.

Идет солдат дальше и вот приходит в третий город. Там горожане попросили его узнать, почему яблоня, что все время приносила золотые плоды, вот уже два года яблок не дает.

Обещал им солдат спросить и пошел дальше.

Подходит он к морю и видит: стоят в воде два человека, водорослями обросли. Спрашивают они его:

— Куда ты идешь, мил человек?

— Иду я на стеклянную гору за двумя золотыми перьями.

— Разузнай ты там, долго ли еще нам в воде стоять.

Переехал солдат через море и добрался до стеклянной горы. А гора-то крутая да скользкая. Стал он забираться на эту гору, вскарабкался на самую вершину и увидел там открытые двери. Только он вошел в них, как двери закрылись. Ну, он дальше пошел, много дверей прошел, и все они за ним закрывались. И вот входит он в зал и видит — там госпожа сидит. Спрашивает госпожа:

— Говори, чего тебе тут надобно. А то мой явится, и тогда тебе смерть.

— Послал меня, — говорит солдат, — такой-то и такой-то пан за двумя золотыми перьями. А по пути в одном городе король просил узнать о своей дочери, которую не видел вот уже четыре года; во втором городе наказывали спросить о яблоне, которая приносила золотые плоды, а теперь перестала; в третьем городе велели проведать, где им воду сыскать. А у моря видел я двоих, они в воде стоят и христом-богом молили меня узнать, долго ли им еще там оставаться.

А она ему и говорит:

— Знаешь что? Те два золотых пера растут у моего на голове. Я их тебе добуду и обо всем узнаю.

Поставила она ему крепчайшей водки и сказала:

— Пей! Тогда у тебя силы прибудет, и взмахнешь ты вон тем мечом, что на стене висит, словно перышком.

А потом стала учить его:

— Полезай под кровать и сиди там тихо. Мой-то как прилетит, так сразу пить запросит. Я ему поднесу, а ты сиди тихонько и слушай. Но, как я тебя позову, ты вылезай и руби его мечом, а я буду его этой водкой поливать, чтобы он силу терял.

Зашумело тут, влетел крылатый змей и кричит:

— Пить! Пить подавай!

Поднесла она ему, а он снова:

— Слабой водки давай! Слабой!

Дала она ему слабой водки, напился он и говорит:

— А теперь пойдем спать.

Легли они, и змей быстро заснул. Тогда она вырвала у него перо и бросила под кровать. Проснулся змей и спрашивает:

— Ты чего меня будишь?

А она отвечает:

— Ой, приснилось мне сейчас, что у одного короля дочь пропала и вот уже четыре года он ее ищет.

Говорит змей:

— Нашла о чем спрашивать! Ведь это ты и есть — разве тебе со мной плохо? Спи тихо!

И заснул. И как только он уснул, она вырвала у него второе перо и бросила под кровать. Снова проснулся змей.

— Ты чего меня опять будишь?

— Ой, приснилось мне сейчас, что в таком-то и таком-то городе нет воды.

— Искать не умеют, потому и нет. Есть там огромный камень. Надо его насквозь продолбить, и тогда воды на две мельницы хватит.

Пробормотал это змей и опять заснул. А она его опять будит и говорит:

— Приснилось мне, что в одном городе есть яблоня, она всегда золотые плоды приносила, а вот сейчас перестала.

— Потому перестала, что зарыли под ней дохлую собаку. Спи, не буди меня больше!

Только он заснул, она опять его будит:

— А еще я во сне видела, что стоят в море два человека, водорослями до причинного места обросли. А почему они стоят?

— Не было у них нужды красть, а крали. За то им теперь и покаяние. Простояли уже тысячу лет, и еще тысячу им стоять.

Уснул змей, а она потихоньку встала. Вылез солдат из-под кровати, снял меч со стены и начал змея рубить. Рубит он, а она водкой поливает, чтоб не срасталось. Рубил солдат, рубил, и наконец убили они змея.

Взяли они с собой деньги и пустились в дорогу. Подошли к морю. Те двое им и кричат:

— Спрашивал ли ты о нас, мил человек?

— Спрашивать-то спрашивал, да сказано, что стоите вы здесь уже тысячу лет и еще столько стоять будете.

Те люди в плач ударились, а солдат с королевной дальше пошли.

Пришли они в тот город, где яблоня яблоки давать перестала. Обращаются к солдату люди:

— Не забыл ли, добрый человек, спросить о нашей яблоне?

— Не забыл. Потому она плодов не приносит, что под ней дохлая собака зарыта.

Бросились люди к яблоне, начали копать и выкопали дохлую собаку. Давали солдату за то много денег, да он не взял. Тогда их в другой город отвезли.

— Спрашивал ты про воду в нашем городе?

— Спрашивал, спрашивал. Есть здесь огромный камень, и в том камне надо дыру продолбить. Тогда вам воды на две мельницы хватит.

Давали им за совет три воза денег, но они не взяли, и тогда отвезли их в третий город. И там они сразу же явились к королю. Король и спрашивает солдата:

— Разузнал ты о моей дочери?

Кликнул солдат ее со двора и говорит:

— Она или не она?

Обрадовался король, закричал:

— Она, она!

И тут же обвенчал солдата со своей дочкой.

Задали пир на весь мир, и меня позвали. Начали из пушек палить, тут ливень как хлынет, я возьми да и спрячься в пушку, а она заряженная. Подбежал к ней пушкарь, приложил фитиль, — как бабахнет! Я сюда и прилетел да на сук задом и сел. Теперь картошкой, капустой лечусь, ем, ем, ан не заживает, каждый день из меня навоз лезет, прямо беда. На конце у носа хрящик, а я больше не рассказчик.

О ПОДПАСКЕ С ЗОЛОТЫМИ ВОЛОСАМИ

Перевод А. Щербакова

Жил-был подпасок. Задумал он странствовать и отправился в чужие края. Шел, шел, пришел в один город и решил там остаться, если найдется работа. Удалось ему договориться с королевским пастухом, и стал он у него подпаском. «Только я, — говорит, — хочу три раза в день мясо есть, а другой платы мне не надо». Согласился королевский пастух, в первый день дал ему отдохнуть, овец пасти не посылал. На второй день большое стадо дал, а сам с ним пошел показать, где пасти. Пригнали они стадо к самому лесу, густому да темному. И говорит пастух:

— Видишь вон те луга в низине? Там и паси. А в лес с ними не забирайся. И сам пропадешь, и овец погубишь.

— Это почему же?

— А потому, что в том лесу живут чудища-великаны, головами до ветвей достают, всех встречных убивают. Королевскому войску с ними не справиться — их никакое оружие не берет.

На третий день подпасок уже без пастуха за дело взялся. Кой-как, но управился, погнал стадо. По дороге глянул, а возле самого леса трава — прямо загляденье. Подпустил он овец на опушку, те наелись досыта. И никаких великанов не видать.

Пригнал он овец вечером домой — пастух ему и говорит:

— Овцы-то перекормлены. Никак в лесу пас?

Подпасок отнекиваться! А сам что ни день, то все дальше и дальше в лес овец пускает. Посматривает, но великанов не видно.

Недельки через две добрался он со стадом до толстенного дуба. Глядит — одна ветка у дуба отрублена, а на срезе надпись: «Под этим дубом закопан пламень-меч, великанья смерть. Кому счастье сюда прийти, пусть меч из земли добудет. Он великанов обманет, по одному бить их станет». Испугался парень поначалу: стало быть, и вправду великаны где-то поблизости. Выгнал он овец из лесу. Но наутро взял с собой лопату, оставил овец на опушке, а сам бегом к дубу, копать взялся. Выкопал деревянный сундук, открыл, а там — меч. Светится, как огонь. Весь день он его носил — не видать великанов.

Но вот на другой день только он с овцами в лес, глядит — что-то навстречу движется. И не понять, то ли это дуб без ветвей, то ли еще что. Всё ближе, ближе — да это же великан! Огромный, толстый, гора-горой! А на плече у него — дубина железная, с оглоблю.

Подходит великан и говорит:

— Чего тебе в лесу надобно, червячок? Я тебя этой дубиной, как муху, прихлопну — мокрое место останется!

— Бей меня сверху! — кричит подпасок. А сам стоит, меч в руках держит.

Замахнулся великан на него сверху, отскочил подпасок, и ударил великан по земле, да так, что дубина в землю на три сажени ушла. Тут подпасок подскочил к великану, рубанул его под колена, — выше-то не достать! — перебил жилы, и повалился великан наземь. И посек подпасок великана на куски. Убил. Потом до вечера овец в лесу пас, всё по сторонам глядел, да так никого и не увидел.

Наутро только он овец в лес загнал — второй великан ему навстречу. С такой же дубиной.

— Ты, — кричит, — червяк поганый, брата моего убил? Да я тебя в пыль разнесу!

Отбежал подпасок к дубу, замахнулся великан, а подпасок в сторону! Ударила дубина по дереву, из рук великана-то и вылетела. Бросился к нему подпасок и расправился с ним, как с первым. Весь день потом поглядывал, не покажутся ли еще великаны, но никого не было.

Зато на третий день едва подпасок в лес, а третий великан тут как тут! Размахнулся и швырнул дубину в стадо. Полтораста штук овец разом убил. Видит подпасок — великан-то безоружный, подскочил к нему и посек, как первых двух. Посек, поглядел — половина стада побита. Заплакал он, увел остаток стада подальше в лес, на густую траву, оставил их там и пошел искать, где те великаны живут.

И вот приходит он в красивый замок. Входит — никого. Только на столе чашка кофею стоит. Выпил он кофей, глядь — кусок хлеба лежит. Сунул он его за пазуху, стал еще осматриваться, видит — на стене охотничья сумка. Сунул он туда руку, пошарил, вынул — золотая дудочка. Он в нее возьми и подуй! Тут загрохотало по лестнице из подвала, и вбегает в палату офицер, красавец писаный. И спрашивает, чего надобно, какую услугу оказать. Дескать, он их избавитель, давно им это было предсказано, что он придет, трех великанов убьет и всех пленников освободит.

— Еще великаны есть?

— Больше нету, мы одни в подвале, нас там три тысячи. Были мы у великанов во власти, а ты нас вызволил.

Берет офицер трубу, трубит — и как повалит из подвала войско! Все три тысячи! Благодарят подпаска, честь ему отдают, словно королевичу.

А офицер расспрашивает, как он жил-поживал, пока до этих мест добрался, нет ли у него какой заботы. Отвечает подпасок:

— Полторы сотни овец убил у меня третий великан. Что делать, ума не приложу.

Офицер тут же доктора вызывает и двух помощников. Доктор берет мазь, идут они к убитым овцам. Мажет доктор убитой овце нос — та оживает и бегом в сторону! А двое помощников стадо собирают.

Те двое так при стаде и остались до вечера, а остальные стали подпаска по замку водить, сокровища показывать. И напоследок привели его в один погреб, а там — колодец, и вода в нем, как огонь, светится. Наклонился он поглядеть на такое чудо, а его хвать за ноги:! — и в тот колодец головой опустили. И тут же вытащили. Испугался подпасок, еле опомнился. А офицер уже ему волосы гребнем расчесывает — волосы-то золотые! В том колодце золото делалось и держалось жидкое, как вода. Только если вынешь — затвердеет.

Целый день провели они в замке, радовались. Настал вечер, пора овец домой гнать. Обвязал подпасок голову старой тряпкой, чтобы никто не увидал золотых волос, погнал овец. Встречает его королевский пастух, ворчит:

— Что припозднился? Ох, чую я, в лесу пасешь!

Подпасок отнекиваться!

Подумал пастух: «А, паси, где хочешь. Лишь бы худа не было, да овцы были сыты». И оставил его в покое. И долго еще так было, подпасок овец выгонит, в лесу их вместо него помощники пасут, а его самого в это время в замке королевичем наряжают.

Но вот король того королевства объявил по всему свету, что свою единственную дочь и всю власть отдаст он тому смельчаку, кто сумеет верхом на коне три раза въехать к ней по стеклянной горе в такие-то и такие-то дни.

Настал первый день. Собралось множество королевичей, княжичей и вельмож всяких возле горы, один за другим въехать пробуют, да никак! Кони ломают ноги, бьются в кровь!

Пастух велел подпаску идти туда смотреть, но он не захотел. Погнал свое стадо в лес. А офицеры переодели его там королевичем, вороного коня ему вывели, подковы у коня с алмазными шипами, вся сбруя серебром выложена. Сел он на коня, подъехал к горе. Никто его не знает, но место дают. Ударил он коня шпорами и враз на гору взлетел! Весь народ изумился, откуда он такой взялся. Выходит к нему из своих палат королевна, приветливо кланяется, подарок подает в знак победы. Принял он подарок, вскочил на коня, поскакал вниз. Те внизу думали, что он с ними говорить будет, а он прочь умчался.

На второй день подвели ему офицеры коня в яблоках, вся сбруя золотом выложена. Подъехал он к горе последним, а ему уже место очищено. Но все сговорились заступить ему дорогу на обратном пути. Дивились они и богатству его, и волосам золотым. Королевна его снова от всего сердца приветствовала, подарок ему поднесла, но спросить его, откуда он, не посмела. Он поначалу сделал вид, что спускаться будет в том же месте, где въезжал. Все там сгрудились, а он повернул коня туда, где пусто, и прочь ускакал.

Вот пригоняет он вечером овец домой, старик пастух и говорит ему:

— Вот видишь, пошел бы ты вчера да нынче — повидал бы чудес. Кони ломают ноги, никто въехать не может. Один чужестранный принц с золотыми волосами неизвестно откуда появился, никто его не знает. Он уже два раза на гору въезжал. Завтра его ловить будут. Поставят вокруг горы все королевское войско в три ряда с саблями наголо. И поймают. Сходи погляди. А овечкам сена зададим.

Промолчал подпасок, а наутро говорит пастуху:

— Дело мне до ваших чудес! Принцы и без меня разберутся, а вот овечки криком изойдут. Пойду-ка я их пасти.

Посмеялся над ним пастух.

— Дурачок ты, — говорит. — И упрямый, будто осел.

Загнал подпасок овец в лес, а там уж готов ему замечательный сивый конь, вся сбруя брильянтами выложена, аж в тени светится! Подъехал оп к горе, войско пред ним расступилось, и взлетел он на гору, как и в те два раза. Подала ему принцесса третий подарок, а он снял с себя золотой крестик, камнями выложенный, миллион ему цена, и ей преподнес. Обрадовалась принцесса, спросила его, откуда он. Ответил он ей:

— Издалека.

Вскочил на коня, пришпорил его, и прянул конь с горы над головами всего войска. И ускакал бы он невредим, да вокруг за кустами еще солдаты прятались, чтобы его поймать. Выскочил один солдат, хотел его остановить, да не справился. Уж больно он быстро мчался. Тем солдатам было дозволено его легко ранить для отметки. Тогда замахнулся солдат саблей и угодил ему по ноге как раз над стременем. Сабля сломалась, кончик в ноге застрял.

Прискакал подпасок в свой замок, сняли его с коня, ногу мазью помазали, она вмиг зажила — только метка осталась. Тоненькая такая.

Пригнал он овец под вечер домой, старик пастух ему и говорит:

— Вот оно, твое упрямство! Мог сегодня такое увидеть, чего никто никогда не видел. Да проворонил, и теперь не вернешь. Через три ряда войска перескочил чужестранный принц и все-таки удрал. Но поранили ему правую ногу и теперь-то наверняка сыщут.

Король ждет, принцесса ждет, когда принц появится. А того нет как нет. Подпасок пасет себе овец и пасет.

Вот однажды увидала королевна, как он овец домой гонит, и говорит служанке:

— Этот подпасок так хорошо овец пасет! Даже приятно посмотреть, как они весело домой бегут. А обувка у него худая, жалованье, видно, малое. На, снеси ему пару золотых, пусть он обувку новую купит. И шапку. Стыдно, чтобы королевский слуга на голове такую рвань носил.

Отнесла ему служанка деньги и королевнины слова передала. Взял он золотые монеты и кинул пастуховым детишкам под ноги.

— Эй, ребятишки! — говорит. — Берите, играйте. У нас дома детвора только таким золотом и играет.

Пошла служанка к королевне и рассказала, что видела. Решила королевна, как и пастух, что он, подпасок-то дурачок. А он все овец пасет да пасет.

А король ждал-ждал, да и повелел своим звездочетам:

— Прочитайте по звездам, где этот человек, который от моей дочери три подарка получил и оставил ей взамен такую дорогую вещь!

Читали звездочеты по звездам, читали и вычитали, что он королю служит и хлеб королевский ест. Всех князей, графов, генералов, придворных — всех король перебрал. Не нашел. Снова велит по звездам читать.

— Все точно, — говорят звездочеты. — Он в королевском доме и хлеб королевский ест каждодневно.

Снова велел король осмотреть всех от мала до велика. Не нашел. Задумался король. Глядит — а тут подпасок овец домой гонит. Вызвал король старого пастуха, спрашивает:

— Этого подпаска твоего осматривали?

— Никак нет, ваше величество. Он у нас полудурок. Сиятельнейшая принцесса ему два золотых послать изволили на обувку, так он их детишкам кинул. У него-де, говорит, дома детишки таким золотом играют. Так оборванцем и ходит.

— Вот так новость! — кричит король. И в овчарню.

— Эй, подпасок! — говорит. — Чего у тебя голова завязана?

Отвечает подпасок:

— Ваше величество, болит она у меня, уж третий месяц пошел.

Король дерг повязку — а под ней золотые волосы!

— Видал! — говорит пастуху. — Держишь в доме, а кого — не знаешь.

Взял король подпаска за руку, повел к королевне; Та его сразу признала, хоть одет он был в простой одежде. Стали они его расспрашивать, и он им все-все рассказал. И как он великанов побил, и как всем их добром завладел. И сказал тогда король:

— Вольно ж тебе было на стеклянную гору ездить! Ты ж и без того мою дочь заслужил.

Отправил король гонцов к великанскому замку. Всё там нашли: и три подарка королевнины, и кончик сабли обломанный — принесли королю и стали готовить свадьбу.

А в день свадьбы вывели все войско из замка, все сокровища в город перенесли. Шесть недель был праздник. В последний день возвели подпаска на престол, и стал он добрым королем для всех людей. Коли жив, то и живет красно, — коли нет, то спит в земле давно.

ПРО АРГЕЛЮСА

Перевод Р. Белло

У одного короля было двое сыновей. Старший, Аргелюс, был на диво красив. Король поселил сына в отдельном замке и повелел, чтобы его никуда не выпускали, а то, чего доброго, холодный ветер королевича продует. Все было у Аргелюса, чего душа пожелает. Отец его навещал часто, но тосковал королевич по вольной волюшке.

В один прекрасный день выросла вдруг в королевском саду яблоня. С утра на ней расцветали золотые цветы, а к вечеру созревали золотые яблоки. Король на эту яблоню нарадоваться не мог. Задумал он созвать князей со всей округи, яблоки золотые им показать. А чтобы яблоки, как это случалось всякий раз, за ночь не пропадали, он приказал поставить возле яблони стражу. Стража с яблок глаз не спускала. Но все же к утру, они опять пропали, яблоня золотыми цветами покрылась, а к вечеру — золотыми яблоками. На другую ночь король велел стражу удвоить, но яблоки все равно пропали. На третью ночь — то же самое. Тогда король велел привести знаменитого волшебника. Волшебник и говорит:

— Я бы сказал тебе правду, король, да за жизнь свою опасаюсь.

Но король стал еще настойчивее ответа добиваться. Тогда волшебник сказал:

— Только сын твой, Аргелюс, мог бы эти яблоки устеречь.

Король страшно разгневался:

— Ах ты негодный! Ты хочешь сына моего погубить? Вперед сам погибнешь!

И велел казнить волшебника.

Младший королевич был умом слаб, король его не любил. И вот, когда младший сын сам попросился яблоню стеречь, король сразу согласился. Но и при младшем сыне пропали яблоки. Рассказал он об этом Аргелюсу, и тот еще сильней опечалился. Пришел король, видит — старший сын совсем затосковал. «Отчего?» — спрашивает.

Аргелюс отвечает:

— Приснилось мне сегодня, будто стоит в нашем саду дивная яблоня и будто только я один могу яблоки устеречь.

Стал Аргелюс просить у отца позволения стеречь яблоню. Отец поначалу и слушать не хотел. «Иначе помру», — говорит королевич, и тут уж король против воли согласился.

Велел Аргелюс себе под яблоней постелить, стол рядом поставить и взял с собой слугу. Лечь-то лег, но глаз не смыкает, старается не заснуть. Настала полночь. Прилетели тут семь лебедей и сели на яблоню. Изловчился Аргелюс, схватил одну лебедь, а она тотчас обернулась красной девицей. Другие шесть тоже слетели на землю, тоже девицами обернулись.

Та, которую поймал он, была заколдованная королевна, а остальные были ее придворными дамами. Сказали они об этом Аргелюсу, он обрадовался, а королевна повела с ним ласковую беседу. Попросила она его еще три ночи под яблоней провести и тем освободить ее от чар. Наказала только, чтобы он не спал. С первым лучом солнца девицы снова обернулись лебедями и улетели, а золотые яблоки остались на дереве. Король очень обрадовался и велел их сорвать.

Аргелюс отцу своему ничего о лебедях не сказал и слуге своему молчать велел. Слуга этот к одной девице сватался, а мать у нее была колдунья. Не утерпел слуга, рассказал секрет невесте, а та — своей матери. Велела мать ему помалкивать и дала кожаный мешочек:

— Как только королевич ляжет, развяжи мешочек, приоткрой, он сразу и уснет. А когда лебеди улетят, помажь ему вот этой мазью глаза — он и проснется.

Пришел Аргелюс на ночь яблоню стеречь, неверный слуга развязал мешочек, и бедный королевич заснул непробудным сном. Прилетели лебеди, обернулись девицами, королевна будила-будила Аргелюса, добудиться не могла, слугу помочь просила, да он не помог, отказался. А тут светать начало. Закручинилась королевна, попросила слугу передать Аргелюсу, чтоб на следующую ночь он утерпел, не заснул. Обернулись девицы лебедями и улетели. Слуга помазал Аргелюсу глаза мазью, тот и проснулся. Передал ему слуга королевнин наказ. Сильно опечалился королевич, слуге еще строже молчать обо всем наказал. А неверный тот слуга опять колдунье доверился, и та посоветовала ему опять ночью все то же самое проделать.

На другую ночь Аргелюс изо всех сил старался не заснуть, но слуга выпустил из мешочка ветерок и снова усыпил своего господина. Прилетели лебеди, девицами обернулись, королевича будили-тормошили, даже на ноги с постели подняли — ничего не помогло. Еще раз наказала королевна слуге передать господину, чтобы он в третью ночь ото сна воздержался, если хочет ее вызволить. Слуга все это передал Аргелюсу, но о колдунье и мешочке — ни гу-гу.

Аргелюс хотел было днем выспаться, чтобы ночью бодрствовать, но ничего не вышло. Опять уснул он крепким сном. Девицы его будили-будили, добудиться не смогли. Сказали они тогда слуге: мол, королевич нас больше не увидит, летим мы в далекие края и там будем дожидаться, покуда чары с нас спадут. Коли Аргелюс захочет дознаться, почему нас больше не увидит, пусть возьмет свой меч, что у него над кроватью висит, и перевесит его на другое место. А захочет нас сыскать, то передай — мы летим на восток, в Черный город.

Горемычный Аргелюс пошел в свой замок и решил королевнин совет выполнить. Стал он меч на другое место перевешивать — меч на слугу-то и показал. Выхватил Аргелюс меч из ножен и отрубил голову неверному слуге. Пошел к отцу, об измене этой ему рассказал и попросил позволения поехать искать свою возлюбленную. Отец сперва не соглашался, но потом видит, что сын с тоски, чахнет, дозволил ему ехать, дал карету, коней, слуг и денег на дорогу.

Отправился Аргелюс в путь. Многие города и страны проехал, и вот кончились у него деньги. Продал он коней и карету, отправил слуг домой, а сам дальше пешком шел. Идет он лесом, голод его мучает. Вдруг видит — три молодца дерутся. Он назвал себя и спросил, из-за чего сыр-бор разгорелся. Те отвечают:

— Нас трое братьев, а отец завещал нам всего только стол, хлыст, седло и коня. Никак мы их поделить не можем. Этим наследством годится владеть только одному человеку. Кто на коня седло наденет, вскочит на него, стегнет хлыстом и скажет: «Хочу быть там-то», тотчас там и очутится. Кто по столу ударит, к тому сразу же конь с седлом и хлыстом вернутся. Будь добр, рассуди нас.

Вышел с ними королевич из лесу и говорит:

— Видите там, вдали, три горы? До них одинаково далеко. Выберите каждый себе гору и бегите туда. Кто первый быстрее заберется на вершину и ко мне возвратится, тому все наследство и достанется.

Братья согласились и бросились бежать со всех ног. А королевич оседлал коня, вскочил в седло, стегнул хлыстом и говорит:

— Хочу быть в Черном городе!

Понес его конь, но тут вернулись братья, один из них стукнул по столу и сказал:

— Пусть конь сию минуту здесь будет!

В тот же миг сбросил конь Аргелюса в страшную топь, а сам умчался прочь. Еле выбрался Аргелюс из топи, долго брел, голод терпел. Наконец добрался он до какого-то дома. Хозяин встретил его приветливо, хорошо накормил. Спросил его Аргелюс, далеко ли до Черного города. Ответил хозяин:

— Слыхал я о таком городе, а сколько пути до него — не ведаю. Поживи у меня несколько деньков, будут проходить торговые обозы, может, чего и дознаешься.

Прошел один обоз, другой, третий — никто о Черном городе ничего не слыхал. Но вот пришел один путник и сказал, что ему дорога эта ведома. Обещал ему Аргелюс дорогой перстень, если доведет его путник до Черного города. «Я, — говорит путник, — в Черном городе жил, провинился и от наказания убежал. Мне там показываться нельзя, так что я тебя до окрестностей доведу, а там уж ступай дальше сам».

Добрался Аргелюс до Черного города. Ходит по нему и думает, что бы такое сделать, как бы возлюбленную свою отыскать. А королевна и ее подруги от чар уже освободились, и свадьба у королевны с одним богатым королем сладилась. Послала королевна одну из придворных дам наряды свадебные в лавках поглядеть. Та увидела на улице Аргелюса, все бросила и побежала назад — скорей передать своей госпоже эту весть. Не поверила ей королевна, послала другую даму, третью. Вернулись они уверяют — это, мол, тот самый королевич, они, дескать, его хорошо запомнили. Тогда сама королевна пошла поглядеть, правду ли они говорят. А как увидела, так сразу же и признала его. Вскоре и свадьбу сыграли во дворце, И я на той свадьбе был. А когда отправились они в дальний путь к королю, отцу Аргелюса, я с ними поехал. Так сюда к вам и попал.

КОРОЛЕВНА-УПЫРЬ

Перевод Д. Аврова

Один король никак не мог дождаться потомства; видно, такова была божья воля. А его подданные роптали: мол, кто же после смерти короля править будет? Уж и про королеву шептались, верна ли супругу: как говорится, только на вытоптанной стежке трава не растет.

Прошло много лет, и вот королева затяжелела. Но так долго не могла разрешиться от бремени, что король с отчаяния воскликнул (чего никак нельзя было делать):

— Пусть родит кого угодно, лишь бы родила!

И вот появилась на свет королевская дочь. Однако нечистая сила по допущению отца наложила на нее заклятие, и родилась она черной как уголь. Посмотрел на нее король, загоревал, но сказал жене:

— Что же поделаешь! Раз бог послал, надо растить…

Повелел он запереть дочь в башне, чтоб лица ее никто не видел, а сам созвал отовсюду докторов, мудрецов и ученых людей. Но они лишь без конца гадали, на какую-такую звезду или нечисть мать загляделась, а путного ничего присоветовать не могли. Только одна простая старушка предсказала королю, что дочь его умрет восемнадцати лет отроду, но, бог даст, судьба над ней смилостивится, и восстанет королевна из гроба самой красивой девушкой на свете.

Как бабка предсказала, так оно и случилось.

Восемнадцати лет отроду королевская дочь умерла, а перед смертью попросила отца, чтобы похоронил он ее в костельной усыпальнице и каждую ночь ставил у гроба часового.

Король устроил дочери пышные похороны. Гроб роскошный был, в колокола звонили, траурные хоругви несли, молебны отслужили и похоронили ее в королевской часовне при костеле.

В первую ночь поставили ко гробу не солдатскую, а офицерскую стражу: король сделал даже больше, чем дочь перед смертью просила. Но едва пробило полночь, гроб открылся, выскочила из него чернолицая королевна, молодого офицера задушила, напилась его крови — и давай буйствовать в костеле. Свечи в алтаре переломала, кресты и скамейки поперевертывала, статуи святых побила, хоругви в клочья изодрала. Всю ночь бесновалась в костеле, и только, когда пропел петух, улеглась обратно в гроб.

В то же утро доложили об этом королю и его придворным. Те перепугались, но все же еще раз офицерскую стражу у гроба выставили, и еще один часовой погиб ужасной смертью.

Тут уж всех страхом проняло. Никто из офицеров и солдат не соглашался на таком посту стоять. Разговоры пошли, что королевская дочь — упырь, нечисть ночная и надобно отсечь ей голову, положить на грудь, перевернуть ее ничком и зарыть на кладбище. Тогда она наверняка перестанет страх наводить. Но король хотел сдержать клятву, данную дочери перед смертью. Он велел собрать все свое войско и торжественно объявил: кто спасет черную королевну, тому он ни в чем не откажет. Но не было такого смельчака, который захотел бы распроститься с жизнью и стоять в карауле у гроба.

Наконец все же объявился один солдат. Он королю уже семь лет служил, но никаких наград не выслужил. К исповеди не ходил, ни в бога, ни в черта не верил, больше всего на свете водку любил, все, что имел, пропивал. Он знал, что после службы ждать ему хорошего нечего. Дадут несколько грошей, латаный мундир да костыль на дорогу, а идти-то некуда. Помотаешься по белу свету и с голоду подохнешь. Вышел солдат из строя и заявил: «Так и быть, пойду я на этот богом проклятый пост. Дайте мне только на ночь водки побольше и доброй закуски».

— Кварту ставлю, — говорит король.

— Лучше бы три, — говорит солдат.

Согласился король, и пошел солдат на пост. Проводили его с почестями. Еще бы! Сам себя человек на погибель обрекает.

Открыл он дверь притвора, вошел в часовню и первым делом к фляжке приложился. Потянул раз, другой, а храбрости не прибавляется. Тихо, темно, только луна светит в окошко. Вот-вот дьявольское наваждение начнется и упырь крышку гроба с грохотом откинет.

Присел солдат на лавку и задумался над своей несчастной долей. Убеги он из костела — пули не миновать. Останься — загубишь себя, а главное, душу. Исповедаться — так ксендза нет, а начни звать ксендза — трусом назовут. Не знал солдат, как быть. Стал он вспоминать лихие сражения, уж совсем было воспрял духом старый рубака. Но поглядел вокруг — опять страшно стало за свою грешную душу.

Вдруг часы не спеша пробили десять. Служивому вовсе жутко стало, не выдержал он и убежал из часовни. Помчался куда глаза глядят, лишь бы подальше от того проклятого места, где упырь две ночи подряд человеческой кровью упивался.

Бежал он, бежал, очутился на кладбище посреди могил. И тут слышит вдруг чей-то голос:

— Куда бежишь? Чего так испугался?

Присмотрелся солдат, видит — сидит перед ним седенький старичок с длинной бородой. Лицо у старика приветливое, доброе. Успокоился солдат и рассказал ему все, как на духу.

— А ты не беги, служивый, — говорит старичок. — Возвернись-ка в часовню, ничего худого там с тобой не случится. Только насади на винтовку штык, воткни ее в скамью, скинь с себя плащ и кивер, набрось на ружье, а сам ступай в костел, спрячься за алтарь и сиди там. И, главное дело, не шевелись.

Осмелел солдат, вернулся в часовню и сделал все, как советовал старичок.

Вот наступила полночь. Гроб со страшным грохотом раскрылся, черная королевна выскочила на середину часовни, увидала закутанную плащом винтовку и закричала:

— А-а-а-а! Нынче мне молоденький солдатик!

Схватила она винтовку, впилась в нее зубами и пополам перекусила. Поняла, что это не человек, и завопила страшным голосом:

— Ой, схоронили меня живую, а мне есть хочется! Где солдат? Где он прячется?

Мечется королевна по костелу, «А, знаю, где ты!» — кричит, но никого не находит. Солдат, как и велел старичок, не отзывается, не показывается. Искала-искала королевна, притомилась, а тут и время все вышло, уж и некогда ей свечи ломать, фигуры бить да хоругви рвать.

Страх пробирал солдата, особливо когда он видел, как у королевны глаза синим огнем горят. Наконец пробило два часа, пришло ей время обратно в гроб ложиться, и захлопнулась за ней гробовая крышка с тем же страшным грохотом. Вышел солдат из-за алтаря, оделся, чует — ноги не держат, и присел на лавку.

Утром пришли его товарищи с покойницкими носилками. Разве такой забулдыга, думают, справится с тем, что не по силам было бравым офицерам?

Вошли в часовню, видят — жив солдат! Подивились они такому чуду и тут же королю доложили. Хотел король дознаться, как это служивый от смерти уберегся. Но солдат ничего не рассказал: старичок ему это запретил.

Тогда приказал король, чтобы и на вторую ночь снарядили на пост того же солдата. Служивый закручинился: одну-то ночь еле пережил, а тут еще раз заставляют счастья пытать.

Опять поздним вечером свели его в часовню, опять испугался он, что загубит свою грешную душу, и опять на кладбище побежал в надежде старичка встретить. И встретил.

— Возвращайся и на эту ночь в часовню, — сказал старичок. — Останешься цел. Спрячься на хоры, а по ступенькам разложи ладанку, четки, молитвенник — все что есть. Если же королевна захочет к тебе другим путем пробраться, пой молитву.

И сказал какую.

Солдат опять послушался совета. В двенадцать часов выскочила королевна на середину костела. Сразу было видать, что она страшно голодная. В такой ярости она по костелу носилась, что у служивого от страха в глазах темнело. Побежала она к алтарю, забралась на амвон и тут увидала его на хорах.

— А, так вон ты где! — закричала она страшным голосом и бросилась к лестнице.

Но как ступит на ступеньку, сразу у нее ноги подкашиваются: не дают ей проходу ладанки, четки да молитвенники.

Тогда побежала она к гробницам, разворотила их, вытащила из них гробы и начала их друг на друга ставить. Нагромоздила гробов чуть ли не до самых хоров. Тут-то солдат и запел дрожащим голосом молитву.

Волосы у него от страха дыбом стали, но бедняга все поет и поет, а королевна уже карабкается к нему по гробам. Дошел тут черед, пропел он самое сильное слово в той молитве, и рухнула гора из гробов.

Трижды королевна ее заново громоздила, кости и черепа оттуда сыпались. Но солдат всякий раз гору ту молитвой рушил. Тут начало светать. Королевна, как добрая хозяйка, хлопотать начала, все прибрала, гробы на место поставила и сама улеглась, куда положено.

Утром солдата выпустили и опять известили короля, что служивый цел. Не соглашается-де он рассказать о том, что творилось ночью в костеле, но не отказывается и в третий раз стоять на часах у гроба.

— Ты ничего не бойся, — наказал ему вечером старичок. — Это уже последнее испытание. Разденься догола и спрячься за дверью часовни, чтоб тебя не видно было. А когда королевна выбежит в костел, заберись в ее гроб, лежи и молчи. Пусть она тебя пугает, кричит, тормошит. Лежи тихо и знай, что ничего худого с тобой не приключится.

Солдат опять послушался доброго совета и выполнил все, что велел старичок.

Вот бросилась королевна в костел и давай солдата искать повсюду — и за алтарем, и на амвоне, и на хорах. Искала-искала и наконец нашла в собственном гробу.

— А-а-а-а! Вот ты где, соколик! — диким голосом кричит. — Убирайся вон с моей постели!

Но солдат и не дрогнул, взглянул мельком на нее и видит — лицо у королевны побелело. Обрадовался солдат, лежит себе, не шелохнется. А она-то беснуется, она-то вопит:

— А ну, выходи! Не то сейчас разорву!

Солдат чуть на бок повернулся, взглянул одним глазком, видит — королевна стала белой по пояс. Улегся он поудобнее, а она теребит его, дергает, прочь со своего места гонит. Однако солдат и не думает никуда уходить. Только голову приподнял и пристально глядит, как королевна белой делается. А королевна вся ослабла, утихла, и голос у нее уже на человеческий похож становится. Увидал солдат, что она совсем побелела, и повернулся к ней.

Обняла она тут его своими белыми нежными ручками и вместе с гробом подняла. Не кричит, а ласково так просит:

— Милый ты мой солдатик! Вставай. Знай: избавил ты меня от моих мучений.

Помогла она ему выйти из гроба и отвела в костел. Оделся солдат. А тут и рассвело совсем.

Чует вояка: руки-ноги зябнут, в горле сухо. Посмотрел он на прекрасную королевну и смело спрашивает:

— Водочки не выпьешь ли?

Королевна с покорностью отвечает ему:

— Раз тебе хочется, то давай выпьем.

Выпили они по одной чарке, потом по другой, закусили; ну, а после обнялись и сели рядышком. Пришли солдаты, увидели их и решили, что королевна-упырь задушила служивого. Вызвали подмогу, огорчаются, что вот-де солдат две ночи выстоял, а на третью бесславно погиб.

Но вот подошли поближе и видят — улыбается солдат, а королевна живехонька и весела.

Тогда побежали они и доложили королю: мол, дочь жива и солдат жив.

Король тут же приказал впрячь в золотую карету шесть самых красивых коней из своей конюшни, а для дочери захватить праздничный наряд. Съездил за дочерью и солдатом в костел, позвал на пир самых знатных гостей, а дочь и солдата посадил за стол, в самую середину.

— Что заслужил человек, — спросил он гостей, — который мою зачарованную дочь от погибели спас?

Одни сказали, что он достоин взять ее в жены, другие, завистники, нашептывали, что негоже, мол, королевской дочери выходить замуж за такого забулдыгу.

Но лучше всех ответила им сама королевна. Обняла она вояку за шею и объявила:

— Выхожу замуж за того, кто меня спас!

Чего ж мудреного: хоть и выпивоха, да живой. Все ж таки лучше, чем доска гробовая.

ПРО ЮЗЕФЕКА

Перевод А. Щербакова

Был у одной матери сын. Семь лет она его грудью кормила. А после сын ей и говорит:

— Матушка, хорошо бы поглядеть, что на белом свете делается.

Мать ему отвечает:

— Сынок, Юзефек, стало быть, ты странствовать надумал?

Он ей отвечает, что не прочь бы и постранствовать. Очень он любил с ружьишком погулять.

Вот собрались они и пошли вместе по белу свету. И пришли в густой-густой лес. Там их ночь застала. Мать сыну и говорит:

— Сынок, что делать будем?

Он отвечает:

— Матушка, залезу-ка я на высокое дерево. Может, увижу, где свет.

Увидал вдалеке огонек и говорит матери:

— Матушка, пошли, там огонек светится.

Пришли они к лесной избушке. В ней жил один мужик, а был он разбойником. Попросились они переночевать. Он согласился.

— Если, — говорит, — понравится, можете и дольше жить.

Мать обрадовалась.

— Вот и хорошо, — толкует. — Давай кой-какое время здесь поживем.

Живут они там, живут, а Юзефек — он метко стрелял. Когда есть нечего стало, взял он свое ружьишко и пошел в лес. Тут мать и говорит разбойнику:

— Давай поженимся.

Разбойник отвечает:

— Я бы женился на тебе, да сына твоего боюсь.

А матери так охота было выйти за него. Вот она и говорит:

— Припаси кол потолще. Вернется сынок мой из лесу — ты его и пришиби.

Он ей отвечает:

— Я твоего сына убивать не стану. Давай лучше пошлем его туда, где полно диких зверей. От них он живым не уйдет.

А Юзефек застрелил в лесу зайца, домой несет. Мать как раз в окошко глядела. Увидела сына — пошла, легла в постель. Сын приходит, спрашивает:

— Матушка, что с тобой? Ты что лежишь?

Мать отвечает:

— Сынок, я заболела.

Он и спрашивает:

— Матушка, а чего тебе хочется?

Она отвечает:

— Очень мне хочется мяса дикого зверя.

Пошел он со своим ружьем в лес, приносит кабана. А мать все в кровати лежит. Он ей говорит:

— Матушка, вот тебе дикий кабан.

Она отвечает:

— Сынок, все равно я хвораю.

А разбойник матери шепчет:

— Пошлем его в одно место, где львов полно — они его и разорвут.

Вот мать и говорит:

— Сынок, вернется мне здоровье от львиной печени. Сходи туда-то и туда-то, там львы водятся.

Пошел сын ко львам и ружье с собой взял. Пришел — львы на него! Только он был очень сильный. Стал от львов обороняться — всех их поубивал. Оставил только двух львят и забрал их с собой. Печени львиной припас и пошел к матери. А той все покою нет, извести его хочет.

Вернулся Юзефек в избушку, львят привел, кой-какое время там пожил и снова в лес на охоту пошел. Мать и спрашивает разбойника:

— Что с ним сделаем?

Он отвечает:

— Я знаю одно место, там разбойников полным-полно. Пошлем его туда, они его убьют.

Вернулся из лесу Юзефек, а мать опять лежит в постели. Говорит Юзефек:

— Матушка, ты, стало быть, опять хвораешь, раз в постели лежишь.

— Опять хвораю, Юзефек.

— Матушка, а чего тебе хочется?

— Ох, Юзефек, хочется мне столетнего вина.

— Матушка, не знаю, где добыть столетнего вина.

Тут разбойник и говорит:

— В таком-то месте разбойники живут. У них столетнего вина много.

Мать просит:

— Вот ты мне его, Юзефек, и принеси.

Взял он ружье, львят с собой прихватил и пошел к разбойникам. Только подошел — налетели на него два разбойника, думали, что вдвоем справятся. Он одного схватил, а другого львята задушили. На шум еще трое выскочили. Юзефек еще одного убил, а двоих львята растерзали.

Забрался Юзефек в разбойничью пещеру, а там королевна сидит. Ее разбойники у одного короля еще малым дитем украли. Она много лет в плену жила, так что уже девицей стала. Говорит она Юзефеку:

— Беги! Тебя разбойники убьют!

А он отвечает:

— Не бойся, я их поубивал.

Забрал ее с собой, и столетнее вино тоже. Вышли они из пещеры, разговорились. Юзефек у нее и спрашивает:

— Ты откуда здесь взялась?

Она отвечает:

— Меня разбойники у отца украли, а ты меня вызволил.

Сняла она свое колечко, надела ему на палец и поклялась:

— Юзефек мой, ты меня отсюда вызволил, и потому, стань ты хоть слеп да хром, а я за тебя замуж выйду.

Идут они путем-дорогой, львята следом вино несут, а навстречу им — мужик с подводой. Посадил Юзефек королевну на подводу и велел мужику отвезти ее домой.

А сам домой пошел.

Смотрит мать в окно, говорит разбойнику:

— Худо дело. Юзефек идет. Не убили его разбойники.

Вошел Юзефек в избушку. Мать в постели лежит. Он ей и говорит:

— Матушка, вот тебе столетнее вино.

Встала мать с постели, выпила вина и вмиг выздоровела. И говорит:

— Юзефек, уж столько лет мы вместе, а я никогда еще у тебя в голове не поискала.

Юзефек отвечает:

— Матушка, я уж не маленький, не надо у меня в голове искать.

— Давай, Юзефек, я все же поищу.

— Ну, ежели хочешь — ищи.

Сели они на поляне, стала мать у него в голове искать и спрашивает:

— Скажи мне, Юзефек, в чем у тебя сила?

— Матушка, это тебе без надобности. В чем захочу, в том и будет.

Мать просит:

— Ну, скажи все-таки.

— Матушка, есть у меня на макушке три волоса. Вот в них-то и есть моя сила.

Были с собой у матери ножнички. Задремал Юзефек, а она те волосы и выстригла. Ослабел Юзефек, потерял свою силу, а мать с разбойником ему еще и очи выкололи.

Юзефек им говорит:

— Выкололи вы мне очи, так отведите меня на дорогу. Буду я там милостыню просить.

А те два львенка все при нем были. Вот сидит он у дороги, подаяния просит, а тут возница едет. Стал Юзефек возницу просить, чтобы свез он его в город, откуда родом та королевна была, и львят ему за это посулил. Свез его возница в тот город. Стал Юзефек и там милостыню просить, и взяли его в богадельню. По королевнину приказу всех нищих, что в город забредали, отводили в богадельню. Королевна добрая была и каждое утро сама в богадельню ходила, нищим вино раздавала и спрашивала:

— Как поживаете, нищенькие?

Юзефек ее сразу по голосу узнал, а она его не узнала.

Вот выпили нищие каждый свою кружку, а Юзефек не допил. Снял с пальца колечко, которое она ему дала, когда он ее из пещеры выручил, и бросил в кружку. Стала королевна пустые кружки собирать, нашла колечко в кружке и сразу догадалась, что Юзефек здесь. Отыскала его, стала спрашивать, как же он глаз своих лишился-то. Он ей все рассказал.

Тогда она пошла к своему отцу, тамошнему королю, и стала просить, чтобы он ей одну вещь дозволил. Отец ее спрашивает, мол, какую. Она отвечает, что пришел-де тот Юзефек, который ее от разбойников спас, вот только слепой он. Король очень тем опечалился, но позволил ей за Юзефека замуж выйти. Только свадьбу устроил не пышную и определил им жить в избушке за городом, потому что Юзефек слепой.

А королевна все думала, как Юзефека исцелить. Думала-думала и придумала. Выкупила львят у возницы и потихоньку пошла с ними в лес. Подстерегла того разбойника, что на Юзефековой матери женился, и говорит:

— Ты зачем злое дело сделал, Юзефеку очи выколол? Говори, как его вылечить, не то львята тебя разорвут.

Испугался разбойник, отвечает:

— Не знаю где, но есть в лесу поляна, на той поляне колодец. Вода из того колодца слепым очи исцеляет.

Отпустила королевна разбойника, вернулась к Юзефеку и говорит: пойдем, мол, в лес, погуляем. Юзефек сначала не хотел идти. Ты, говорит, заведешь меня в чащу и там бросишь. Но все-таки пошел. Ходили они, ходили и пришли на поляну. А там колодец. И две птицы дерутся. Вот одна птица другой глаз выклевала, а та, с выклеванным глазом, окунула головку в колодец, и глаз у нее стал целехонек. Говорит жена Юзефеку:

— Идем туда, Юзефек, к самому колодцу. Там птицы дрались, одна другой очи выклевала, а та в колодец нырнула, и глаза у ней целы сделались. Идем туда, Юзефек я тебя той водой умою, и ты прозреешь.

Юзефек ей отвечает:

— Дура ты, баба! Думаешь, я не понимаю, что там вода глубокая и задумала ты меня утопить?

Долго она его уговаривала. «Я, — говорит, — хочу, чтобы ты прозрел». Наконец согласился он.

Умыла она его той водой, и он тут же зрячим стал. И три волоска у него тут же опять отросли.

А пока они по лесу-то ходили, война началась. И тесть его, король, все королевство в три дня потерял. Вернулся Юзефек на четвертый день, попросился на часок покомандовать и все назад отбил. Жена его пошла к отцу и рассказала, как Юзефек командовал и всех победил. Обрадовался король, пришел к зятю и говорит:

— Ты королевство отвоевал, так возьми себе половину, и устрою я тебе свадьбу и пир на весь мир.

Пригласил король на свадьбу множество народу. И меня, Янека Хмеля, тоже позвали. Парад устроили, из пушек палили. Один мошенник меня в пушку затолкал и выстрелил на гору Чанторыю. А порох у меня в одном месте засел, до сих пор сидит. Нет-нет да и пальну.

О КОРОЛЕВИЧЕ, КОТОРЫЙ НЕ ХОТЕЛ УМИРАТЬ

Перевод Р. Белло

У одного короля был единственный сын. Раз говорит он отцу:

— Отец, вот владеем мы огромными богатствами, а все же умереть должны. Дай мне солдата, пойду я в такие края, где люди не умирают.

Отец согласился. И пошли королевич с солдатом через густой лес. Идут, идут, вдруг видят — стоят три разбойника. У разбойников этих был конь, на котором можно было скакать по облакам, плащ, который делал человека невидимым, часы брильянтовые и еще брильянтовый шарик.

Подошел к ним королевич, стали они его просить:

— Присуди, кому из нас этим шариком владеть.

Королевич ответил:

— Ладно. Я этот шарик брошу подальше, а вы за ним бегите. Кто первый его схватит, тот и будет им владеть.

Разбойники согласились. Бросил королевич шарик разбойники за ним со всех ног! Один упал — убился насмерть, другой упал — тоже окочурился, третий упал — и его черти забрали.

Королевич отыскал шар, дал его солдату, велел отнести отцу и больше не возвращаться. А сам сел на коня, плащ накинул, часы в карман положил и сказал:

— Неси меня, конь, туда, где люди не умирают.

Конь взвился, под облака взлетел. Скакали они два дня и прискакали в такое королевство, где люди не умирают.

У тамошнего короля дочка была. Понравилась она королевичу, и свадьбу сыграли. Пожили они сколько-то, потом королевич по родным местам затосковал. Говорит жене:

— Поеду-ка я ненадолго к отцу и вскорости вернусь.

А жена ему говорит:

— Не езди. Как же ты туда доберешься?

Но он уперся:

— Молчи, глупая баба! Я сюда добрался, а уж назад подавно доберусь.

Сел на коня, и уехал.

Доскакал он до королевства своего отца, да видит сверху только воду и камни. Пригляделся, прислушался, слышит: его прежний слуга говорит его прежней служанке:

— И куда же это наш господин запропастился?

А та в ответ:

— Верно, черти его в пекло уволокли.

Королевич услыхал это, опустился на своем коне с облаков и хотел служанке по щекам надавать — чтобы не болтала, будто его черти в пекло уволокли.

Но это была не служанка, это смерть служанкой прикинулась. Увидела смерть, что он на землю спустился, и говорит:

— Ага, миленький, явился! Вот я тебя и поймала.

Королевич тут же помер. Конь его вернулся к королевичевой жене. Она увидела коня, заплакала:

— Беда, видать, случилась, раз конь пришел, а мужа нет!

Села на коня и поскакала в тот лес, где муж умер. Увидела его мертвого, так убивалась по нем, что и сама скоро с горя померла. А конь вернулся назад, в королевство, где люди не умирают. Там и жил, пока работой не уморили.

АНУШКА — ЗОЛОТАЯ КОСА

Перевод Р. Белло

Было в одной семье одиннадцать детей, и народилось у них еще двенадцатое дитя — дочка. Уже со всей деревней семья перекумилась, на двенадцатую-то и кумовьев не хватило. Отец тогда говорит:

— Выйду сейчас за ворота, кого первого встречу, того в кумовья и позову.

Сказано — сделано. Первой попалась ему по дороге колдунья. Он увидел ее — сторонкой обошел. Видит — сидят на лавке старик со старушкой, муж и жена. Подошел он к ним и попросил, чтобы в воскресенье пришли они к нему на крестины.

Колдунья ему сказала:

— Ага, не захотел меня кумой позвать — хлебнешь теперь горя со своей доченькой. Не видать ей счастья.

А старики другое сказали:

— Великое счастье ей будет. Приедет за ней сам король в карете, запряженной шестеркой белых коней.

Старик и старуха велели ему принести дочку в костел. Звались они Иоахим и Ана. Окрестили девочку и дали ей имя Анушка. Получила она в подарок от крестного ножницы, а от крестной — золотую косу.

Росла Анушка, и коса ее из чистого золота все длинней делалась. Никто, кроме отца, не знал, откуда у ней коса такая. А как стала Анушка совсем большая и научилась прясть, взяла она ножницы, стала косу свою подрезать и прясть из нее пряжу. Мать эту пряжу относила во дворец старой королеве и старому королю. Несколько лет носила.

Но вот заболел однажды во дворце молодой королевич. Лечили его, лечили — ни один лекарь вылечить не может. Тогда посоветовал кто-то королевичу соткать из этой золотой пряжи плащ и носить его. Так и сделали. Королевич этот плащ надел, и здоровье у него сразу поправилось, но не совсем.

Пошел он однажды в лес на прогулку. Повстречалась ему колдунья. Она его спросила:

— Куда идешь, молодой королевич? Вижу я, хворь тебя одолела. Хочешь, зелья или травы дам? Вылечишься.

Нарвала она травы, сложила в кучку и подожгла.

— Вот куда дым потянет, туда и иди.

Подумал королевич: «А вдруг и вправду дым меня вылечит!» Дал колдунье золотой, поблагодарил и пошел за дымом. А колдунья ему вслед только посмеялась:

— Хи-хи-хи! Золотой мне дал, а хворь-то при нем осталась!

А королевич шел, куда дым тянул, и выбрался из лесу. Остановился за кустом, видит — девушка с веретеном сидит и пряжу прядет. Он все смотрит и смотрит, а она все прядет. И заодно еще корову пасет. На деньги-то, за пряжу вырученные, они корову купили. Ушла беда из дома, еды теперь всей семье хватало.

Вышел королевич из-за куста к Анушке. Она увидела его, испугалась, веретено схватила и домой убежала. Но королевич нашел дорогу к ее дому. Анушка спряталась, а он — прямо к ее матери и говорит, что хочет видеть девушку с золотой косой. Мать отвечает, что у них-де такой нет. Только ведь он-то знал, что она тут. И сразу же посватался к ней — понял он, откуда золотая пряжа была, из которой ему целебный плащ сшили. Мать и отец просили королевича отступиться. Мол, дочка их — бедная, и не с руки ей за такого богатого жениха замуж идти. Но королевич стоял на своем, и родители согласились.

Объявили их женихом и невестой, а через три недели и свадьба назначена была. А от колдуньи решили утаить, что Анушка замуж выходит.

Вот приехал молодой королевич, стали к свадьбе готовиться. Зазвонили в колокола, люди толпой валят. Стала колдунья спрашивать:

— А какой это сегодня праздник? Куда бежите, ровно зайцы?

— Отвяжись, — говорят ей. — Не время с тобой лясы точить.

Отмахнулись люди от нее и прямиком — к костелу. А туда уже подъезжает карета, шесть белых коней в нее запряжено, и сидит в карете Анушка с молодым королевичем.

Ну, колдунья следом кинулась и решила чего-нибудь им напортить. Да зацепилась за пень и повредила себе ногу. А тут и в большой колокол ударили.

— Эй, люди! Помогите! — кричит колдунья.

Да только никто ей не помог, все на свадьбу спешили, опоздать боялись. Королевская свадьба — всем свадьбам свадьба, каждому хотелось посмотреть на такое диво.

И я была на той свадьбе, платье на мне было бумажное, сапожки стеклянные, шляпа из масла. А как ехали в костел, жарко стало и шляпа растаяла. А как шли туда по каменной дороге, сапожки мои раскололись. А как ехали из костела, дождь пошел, платье мое намокло и напрочь расползлось.

ПРО ПОВАРА И ЗАКОЛДОВАННУЮ КОРОЛЕВНУ

Перевод Р. Белло

В одном королевстве была страшная холера. Все поумирали, один повар уцелел. Надоело ему там одному сидеть, набил он карманы деньгами и отправился странствовать.

Шел, шел и пришел в густой лес. Тут его скоро ночь застигла. «Ничего не поделаешь, — подумал повар, — придется в лесу заночевать. В темноте брести — только ноги переломаешь». Но едва устроился он под сосной, смотрит — вдали огонек светится. Пошел он на огонек, вышел на поляну, а там ни одной живой души, огонь кольцом горит, а посредине — трава зеленая. Хотел было повар от огня свою трубку раскурить, но сказал огонь человеческим голосом:

— Не бери меня. Меня только тот взять может, кто зажег.

И так три раза. Решил повар отступиться, но тут будто кто-то ему шепнул:

— Возьми нож, переступи огонь и срежь траву.

Подивился повар, но сделал все, как голос велел. Только он начал траву срезать, а из нее змея выскочила, обвилась вокруг него и говорит:

— Без меня тебе отсюда ходу нет. Ты не бойся, я тебе зла не сделаю, еще и награжу богато. Ступай через огонь и иди прямо в ту сторону, где солнце встает.

Пошел повар, по пути высоченную гору одолеть пришлось, а змея все подбадривала — мол, уже недалеко.

Спустился он с горы — тут змея отцепилась и уползла под камни.

Смотрит повар — перед ним огромный замок, ворота отворены. Заходит он во двор — во дворе четыре коня оседланные стоят. «Вот бы мне такого коня! — подумал повар. — Куда легче было бы странствовать».

Ну, вошел в замок. В одной комнате стоит кровать, на столе трубки лежат, табак — что душе угодно. В другой комнате стол накрыт. Повар подумал: «Деньги у меня есть, могу заплатить за обед». Поел, попил, лег спать и уснул. Проснулся, видит — опять стол накрыт. Так и пошло. Прожил он там целый год, но ни одной живой души не видел. Прискучило ему это, и говорит он себе: «Поеду-ка я дальше по свету странствовать». Вышел во двор, во дворе уже стоит конь оседланный. Только он хотел вскочить на коня, как, откуда ни возьмись, появились три прекрасные девицы и говорят ему:

— Не езди никуда, возьми себе одну из нас в жены и останься здесь.

Он отвечает:

— Нет, не останусь. Я странствовать хочу.

Они говорят:

— Ну, раз уж ты так хочешь, — ступай, но вперед скажи нам, чем тебя наградить. Ведь ты сестру нашу спас. Она была в змею заколдована.

— Ничего мне не надо, дайте только кошелек, в котором денег не убывает, и фляжку с вином, всегда доверху полную.

Дали они ему кошелек, фляжку, и отправился он в путь.

Едет, едет, и опять у него поперек дороги высокая гора. На той горе огромный замок стоит. А жили в этом замке колдунья, подвластная ей королевна и муж королевнин.

Заехал повар туда. Вышла к нему королевна, поклонилась, гостем назвала. За стол его усадила, есть и пить подала. Потом пригласила его в карты играть. Повар все проигрывает и проигрывает. Сколько ни натрясет из кошелька денег, все королевне достается. Целый день они так играли до самого вечера. Тут пригласили его переночевать. А ночью королевна кошелек и фляжку у него украла, а взамен другие положила, на вид такие же. Так ей колдунья велела. Утром опять начали они в карты играть — повар в пух и прах проигрался. Королевна одежду с него содрала и из замка вон выгнала.

Ну как тут быть? Сел он на коня и обратно поехал. Приехал в прежний замок, коня пустил и опять в покои пошел. Опять все пошло по-прежнему, и опять ему это прискучило. Захотелось у той королевны отобрать кошелек и фляжку. Опять сел он на коня, опять три девицы к нему вышли.

— Куда ты едешь? Чего тебе еще надобно? Не лучше ли с нами тут жить, чем по свету скитаться?

Но он непременно странствовать хотел.

— Дайте, — говорит, — мне плащ, чтоб накинуть его и невидимым сделаться.

Ладно, дали они ему еще и такой плащ. Надел он его и невидимым стал.

Ехал, ехал, опять к тому замку приехал, где нечисть жила. Они как раз обедать уселись. Только королевна ложку ко рту понесет, повар ее раз! — щипнет, она и обольется. Удивилась королевна: «Что такое?» Тут плащ его приоткрылся, она его узнала и крепко ухватила. Видит повар — плохи дела. А ему еще говорят:

— Смерть твоя пришла.

Ответил повар:

— Раз уж вы задумали меня убить, то порубите на мелкие кусочки, сложите в мешок да к седлу приторочьте. Стрельните у коня над ухом — пусть несет меня, куда хочет.

Они его порубили, в мешок сложили, у коня над ухом стрельнули, и помчался конь прямо к тому замку, где сестры жили. Вышли они, посмотрели — а повар на кусочки изрублен. Одна сестра и говорит другой, той, что раньше змеей была:

— Принеси мазь в коробочке.

Та принесла, они кусочки помазали, кусочки срослись, и стал повар жив-живехонек.

— Вот видишь, — говорят сестры, — в какую ты беду попал! А все потому, что нас не слушался.

Он отвечает:

— Теперь всегда буду вас слушаться.

— Тогда поезжай опять туда, возьми эту ветку и воткни ее в саду под окном у королевны. Из ветки сразу яблоня вырастет. Королевне она понравится, но колдунья прикажет палачу ее срубить. Ты затаись, а как начнут рубить, ты палачу шепни, пусть первую щепку возьмет и в пруд бросит. Увидишь, что будет.

Он поблагодарил их и в путь отправился.

Приехал, воткнул ветку, и тотчас из нее дивная яблоня выросла. Королевне она очень понравилась, но колдунья сказала:

— Надо срубить ее, она тебе свет застит.

Позвали палача и велели ему рубить. А повар в кустах затаился. Как первая щепка отлетела, он шепнул палачу, чтобы тот ее подобрал и потом в пруд бросил. Послушался палач, бросил щепку в воду, а щепка птицей обернулась, такой распрекрасной — словами не опишешь.

В это время муж королевнин с охоты возвращался. Увидел он птицу и говорит:

— Что за птица распрекрасная! Вот я ее сейчас подстрелю. Нет, не буду стрелять. Уж больно она красива. Ну-ка я ее поймаю.

Подвернул королевнин муж портки и полез в воду. Только нацелился птицу схватить — она от него, он за ней, она от него и уплыла на самую середку пруда.

— Все равно я тебя изловлю! — говорит он.

Вышел на берег, сбросил с себя платье и опять в воду полез. Повар тут как тут, хвать свой плащ, кошелек и фляжку! Выходит королевнин муж из воды, а на берегу ничего нет. Ищет везде — нигде нету. Стыдно ему было голым-то идти, задами к замку пробрался, стал слугу кликать, чтобы тот платье ему принес. Да заместо слуги-то повар к нему вышел.

— Смерть твоя пришла, — говорит. Стал королевнин муж просить, чтобы его тоже на кусочки изрубили. Он думал, что оживет, как повар ожил. Повар порубил его, сложил в мешки, приторочил их к седлу и пустил коня на все четыре стороны. А сам в замок пошел и убил королевну и колдунью. Но колдунья перед смертью его ужалила, он от этого укуса весь запаршивел. Ну, вылечился и обратно поехал. Приехал, а те девицы ему говорят: «Больше мы тебя никуда не пустим». Оженился он тогда на королевне, что в змею была заколдована. И зажили они счастливо. Может, и по сей день живут.

ПОДАРОК КРЕСТНИКУ

Перевод А. Щербакова

Родился у одного короля сын, и пригласил король в кумовья двух соседних королей. Приехали они. Отвели им покои, а из этих покоев в кухню окошечко выходило. Отправились короли гулять, а повар слышит: в покоях разговор. Заглянул он в окошечко, глядит, а там сидят ангелы-хранители тех приезжих королей, рассуждают, что бы им такое крестнику на зубок подарить. Один говорит:

— Поумнеть ему на десятом году.

А второй добавил:

— И с шести лет все, чего ни пожелает, пусть исполняется.

Ну, окрестили маленького королевича, Вильгельмом назвали. Подрос он немного, и стал повар с ним дружбу водить. Вот исполнилось ему шесть лет, повар ему и говорит:

— Виля, пожелай.

— Чего пожелать?

— Ну, пожелай, пусть эта вода вином сделается.

Пожелал королевич. И стала вода вином. Думал повар, думал и придумал.

— Виля, — говорит. — Пожелай, чтобы стал средь моря замок и мы в том замке очутились.

И очутились они в этом замке.

— Виля, пожелай, чтобы дочка твоего крестного здесь оказалась.

Глядь, она здесь. Пробыла она в замке пару деньков, вышла поглядеть на море, схватил ее повар за ноги в сбросил в воду. Утонула она. Остались повар с королевичем одни. Повар и говорит:

— Виля, пожелай, чтобы дочка твоего другого крестного здесь оказалась.

Она тут как тут. Пробыла пару дней, пошла поглядеть на море, схватил ее повар за ноги — и в воду! Она тоже утонула.

Искали короли дочерей, искали, да так и не нашли. А повар с королевичем в замке жили. Жили-жили, надоело повару, он и говорит:

— Виля, плохо тут. Пожелай, чтобы мы к твоему отцу вернулись.

Пожелал королевич, и они вмиг вернулись в королевский дворец. Их там не узнали, вся дворня уже переменилась. Стал повар проситься в повара. Его приняли, а королевича взяли к нему поваренком. Прослужили они так несколько лет, а повар день ото дня все больше к водке тянулся. Память-то у него и отшибло, забыл он, что в десять лет королевич поумнеет.

А тот, как исполнилось ему десять лет, все припомнил и понял, что натворил. Пошел он к отцу, но не признался, что он королевич. Только попросил устроить большой пир. Дескать, на этом пиру приготовит он гостям приятную неожиданность.

— Ну, смотри, поваренок! — говорит король. Если твоя неожиданность окажется не такая уж приятная, я велю тебе голову отрубить. Как-никак мне пир в пятьсот золотых встанет.

А поваренок стал его просить, чтобы пригласил он на пир крестных, королей-соседей. Послали им приглашение, приехали они. Велел король настрелять дичи для пара. Привезли дичь. А повар засел в корчме с поваренком и пьет. Часов в десять утра пришли за ним королевские слуги.

— Повар, иди домой, — говорят. — Пора готовить.

А повар отвечает:

— Нынче я готовить не буду. Эй, корчмарь, налей-ка еще по одной!

Пошли слуги домой, пригорюнились. Мол, выгонит их король. Ничего королю не сказали, а к полудню опять пошли за поваром.

— Повар, пора на стол подавать. Ступай на кухню. Не то король нас всех прогонит.

— Не пойду. Корчмарь, еще по одной! Не буду нынче готовить.

Идут слуги назад, отчаиваются. Вода в кухне не грета, мясо сырое, а уж и на стол подавать пора. В половине первого говорит повар:

— Виля, пошли.

Пришли они на кухню, налил повар воды в котел.

— Виля, пожелай, чтобы это был суп, да такой, что гости и не едали. Пожелай, чтобы мясо зажарилось, да так, чтобы никто такого прежде не пробовал. Потом будут карпы в тесте. Пожелай, Виля. Пусть всякий, кто их отведает, пальчики оближет. А теперь попачкайся, словно ты все это готовил, и пойдем к гостям.

Вышли они к гостям, а король и говорит:

— Ну, поваренок, где твоя приятная неожиданность? Мне этот пир в пятьсот золотых встал. Смотри! Коли не угодишь, не сносить тебе головы.

— Ваше величество, — говорит королевич. — Этого я не боюсь.

Вынул он из кармана шкатулочку, подходит к первому крестному.

— Была у вас дочь?

— Была, да пропала.

— Хотели бы вы ее снова увидеть?

— Если ты ее мне вернешь, поваренок, отдам ее тебе в жены, и забирай все королевство в придачу,

Щелкнул королевич по шкатулочке.

— Желаю, чтобы явилась сюда дочь этого короля.

И явилась она. Взял ее поваренок за руку, подвел к королю. Тот обнял дочь и говорит:

— Поваренок, никто тебе никакого худа не сделает. Продолжай.

Подошел поваренок к другому крестному.

— И у вас была дочь, да пропала?

— Да, поваренок, пропала.

— Хотите ее снова увидеть?

— Только покажи — отдам ее тебе в жены и все королевство в придачу.

Тот — щелк по шкатулочке!

— Желаю, чтобы явилась этого короля пропавшая дочь.

Взял ее за руку, подвел к отцу.

— Ваше величество, это ваша дочь?

— Моя. Будет она, поваренок, твоей женой, отдаю тебе королевство, и ни один волос с твоей головы не упадет.

Подходит поваренок к отцу.

— Ваше величество, а у вас был сын?

— Был, да пропал.

— Хотите его увидеть?

— Верни его мне, поваренок, — все королевство твоим будет.

Поваренок, как был весь перемазанный, обнял короля.

— Я ваш сын и есть!

И заново пир начался. Королевич соседним правителям говорит:

— У вас, крестный, две дочери. Я на старшей женюсь, а младшей пусть ваше королевство останется. А у вас, крестный, одна дочь. Быть ей королевой в вашем государстве. Мне ваших королевств не надо, я в своем королем буду.

На том и порешили. А повара казнить хотели, да не успели. Он с горя тут же сам и помер, и забрали его черти в пекло.

Велел король из пушек стрелять. Я как раз мимо проходил, один пушкарь схватил меня, сунул в пушку. Вот я сюда и прилетел.

О РЫБАКЕ И ТРЕХ ЕГО СЫНОВЬЯХ

Перевод Д. Аврова

Жил-был рыбак. Вышел он раз на лов, забросил сеть и поймал рыбу с серебряным хвостом и серебряными жабрами. Рыба ему и говорит:

— Отпусти меня, твое счастье впереди.

Закинул он сеть еще раз и поймал рыбу с золотым хвостом и золотыми жабрами. И эта рыба его попросила:

— Отпусти меня, твое счастье впереди.

Закинул он сеть в третий раз и долго ничего не мог дождаться, пожалел даже, что отпустил золотую рыбу. Но вот потянул сеть и вытащил рыбу с алмазным хвостом и алмазными жабрами.

Рыба спросила его, есть ли у него жена, есть ли у него кобыла и есть ли у него сука. Он на каждый спрос ответил, что есть. И тогда рыба сказала, чтобы он разрезал ее на три куска и дал один кусок съесть жене, другой кобыле, третий суке, а сам чтобы не ел, только из каждого куска вынул бы по ребру и зарыл в саду. И из каждого ребра вырастет по дубу.

— И предсказываю тебе, — говорит. — У жены твоей родятся три сына, у кобылы три жеребенка, а у суки три щенка. А если кто из твоих сыновей погибнет, то его дуб засохнет.

В должный срок у жены рыбака родилось три сына, у кобылы три жеребенка, а у суки три щенка. Все сыновья были так похожи друг на друга — отличить невозможно! И жеребята, и щенята тоже были один в одного. Даже родная мать сыновей путала и, чтоб не путать, каждому на руку тесемку повязала.

Подросли сыновья, наскучило им дома сидеть. Взял старший сын старшего из трех коней, старшую из трех собак, снял старый палаш со стены, простился с отцом-матерью и пошел искать счастья по белу свету. Жалко было водителям его отпускать, но что поделаешь — настоял он на своем и пустился странствовать.

Ехал старший сын, ехал и приехал в один город. Смотрит, а в городе все черным сукном обито. Подивился он, почему же это весь город в черном сукне, и спросил о том у хозяина постоялого двора.

— Поселился тут в округе дракон, — отвечает ему хозяин, — и каждый день от нас человека требует на съеденье. Завтра черед королевской дочки, отдадут ее ненасытному змею. Потому-то и обили город черным сукном.

Спросил старший сын у хозяина, в котором часу повезут королевну. Тот ответил, что в семь утра. Попросил тогда старший сын разбудить его, а сам всю ночь глаз не сомкнул, все смотрел, не везут ли королевну.

Утром оседлал он коня, накормил его, собаку, а как увидел, что везут королевну, вскочил в седло и поехал следом. Уже все люди назад повернули, даже отец и мать, король и королева, остановились, а он не отстает. Сошла королевна, стала на колени у часовни над логовом драконьим, а старший сын — рядом с ней. Молятся и ждут, когда змей вылезет.

Вот сотряслась земля, королевна и говорит тому старшему сыну:

— Езжай-ка ты отсюда, а то оба погибнем.

— Как богу будет угодно, — отвечает он.

Опять сотряслась земля, опять говорит королевна:

— Езжай прочь, а то оба погибнем.

А он опять на то:

— Как богу будет угодно.

Потом говорит коню и собаке:

— Как вылезет змей из норы, ты, конь, прыгай ему на спину, ты, пес, хватай его за хвост, а я буду ему головы рубить.

А королевне велел отойти в сторону, чтобы дракон ее не утащил.

Тут вылез дракон, поднял головы, а их у него двенадцать! Прыгнул конь ему на спину, пес вцепился в хвост, а старший сын давай рубить головы со всей силы. Все они поотлетали, осталась одна, средняя, самая большая да крепкая. Долго сражался с ней старший сын, наконец поднатужился, отрубил и ее, да обессилел совсем и упал в ядовитую змеиную кровь.

Как увидела это королевна, подбежала, оттащила его, принялась отмывать. Отмыла, привела в чувство и сказала, что они теперь жених и невеста. Поклялись они перед небом и землей, что будут верно ждать друг дружку год и шесть недель. Только если пройдет этот срок и один из них не явится, можно другому свадьбу затевать.

Старший сын повырывал из змеиных пастей все жала, сложил их в мешок, закопал его под часовней, а сам отправился дальше странствовать по белу свету. Королевна домой пошла. Идет одна по лесу, а навстречу ей — лесник. Остановил он ее, спрашивает:

— Куда бежишь?

Она ему отвечает, что идет домой. А он ее спрашивает, почему да откуда. Она говорит, что оттуда, где один человек дракона убил. А он говорит, что это неправда и быть того не может. Она молвит:

— Не веришь — пойдем со мной, своими глазами увидишь.

Вернулись они к той часовне, и увидал лесник, что все правда. И говорит:

— Если не поклянешься перед небом и землей, что это я дракона победил, я тебя убью. И еще должна ты поклясться, что мы до самой смерти друг друга не оставим и ты будешь мне женой. Поклянешься — отведу тебя к отцу-матери.

Она не хотела второй раз клясться и нарушать слово, которое дала тому, первому. Но потом подумала: «Клятву по принуждению господь-бог за обет не посчитает». Возвела она очи к небу и сказала леснику, что клянется. Однако выговорила себе отсрочку, что венчанье будет через год и шесть недель: она-де дала такой обет воздержания, чтобы отблагодарить бога за спасенье.

Пришли они в королевский дворец к ее отцу-матери. Лесник им и говорит, что это он дракона убил.

— Раз ты его убил, то бери ее в жены, — отвечает король.

Лесник хотел, чтобы сейчас же помолвку объявили, но королевна попросила отложить ее на год и шесть недель. Отец и мать удивились, а она им отвечает:

— Так я решила и такой обет дала.

Минуло год и шесть недель, а о том старшем сыне ни слуху ни духу. Прошло еще семь дней. На восьмой неделе первую помолвку объявили, на девятой — вторую, на десятой — третью и начали к свадьбе готовиться. И только тут вернулся старший сын. Заехал он на тот же постоялый двор и спрашивает хозяина, что нового.

А тот отвечает, что теперь жизнь хорошая, раньше-де надо было каждый день человека давать дракону на съеденье, но нашелся добрый молодец, убил того дракона и нынче женится на принцессе, королевской дочери.

— Что ж, значит, побываем на свадьбе, — говори старший сын. Берет он перо, берет клочок бумаги и пишет письмо своей суженой, которая ему клятву дала. Берет он косыночку и передник, что ему королевна на память подарила, повязывает их на шею собаке, той самой, что змея убить помогла, дает ей письмо и велит бежать во дворец. А во дворец-то не пускают, королевское войско кругом стеной стоит. Но собаке войско не помеха, она под ногами у солдат проскочила и прибежала к королевне, которая беспрестанно по жениху плакала. Увидела она собаку, — вскрикнула и без чувств упала. Король и королева услышали крик, бросились к ней, спрашивают:

— Что случилось, доченька?

А она лежит навзничь и ничего не отвечает. Подбежали они к ней, стали ее в чувство приводить.

Как очнулась, опять они спрашивают:

— Доченька, что случилось?

— Милый батюшка, родная матушка! Вернулся истинный мой суженый, которому я обет дала, что ни за кого другого замуж не выйду.

Стали родители ее расспрашивать, как да что. Она им все-все рассказала: и как лесник хотел ее, беззащитную, убить в лесу, и как велел он ей говорить, что это он убил дракона, и как взял он с нее клятву, что она замуж за него пойдет.

Стали отец с матерью совет держать: предавать дело огласке или нет. Король был мудрый и сказал королеве так:

— Пускай все идет своим чередом. Устроим сначала пир, пригласим побольше гостей, а с венчанием подождем, послушаем, что люди добрые скажут.

Устроили они пир, пригласили гостей и лесника того тоже. Пошли там всякие разговоры, а один из гостей возьми и спроси у всех, как ему король насоветовал:

— Есть ли на свете зверь без языка или жала в пасти?

Тут лесник выходит на середину и говорит, что есть. Гости спрашивают, что это за зверь такой. Взял лесник мешок, пошел, собрал головы того дракона, принес и всем показал. А старший сын, который жала из них повыдирал, принес все двенадцать жал, повставлял их в пасти и спрашивает: может, так больше на правду похоже? И все гости закричали «ура!» и рассудили, что жала точно приходятся к месту.

Тогда у гостей спросили, как поступить с тем, кто на человека в лесу нападает и убить грозится. Гости отвечают согласно: привязать такого к четырем жеребцам и разорвать на четыре части. Стали разбираться, кто первый это прокричал, и вышло, что лесник.

И на этот раз гости возглашают:

— Ура! Сам себя приговорил к такой смерти!

Вывели четырех жеребцов и разорвали лесника на четыре части. А старшему сыну по церковному разрешению сразу все три помолвки объявили, обвенчали молодых и сыграли свадьбу.

Как легли молодые в первую ночь на брачное ложе, положил старший сын между собой и молодой женой свой палаш и велел ей всю ночь молчать, слова не говорить — не то палаш их порубит. А на вторую, на третью начались у них разговоры — через неделю уж и днем, и ночью вволю разговаривали.

Спустя некоторое время заскучал старший сын и стал просить у короля разрешения съездить поохотиться в здешний лес. Король не хотел отпускать зятя, знал он: из тех, кто туда ходил, мало кто домой возвращался. Но зять стоял на своем, заупрямился и поехал. Король приставил к нему трех солдат, чтобы те все время зятя стерегли и домой проводили.

Вот едет он через дремучий лес и вдруг видит оленя с золотыми рогами и золотой шерстью. Собака помчалась за оленем, конь за собакой, а солдатам было не угнаться — отстали. Вернулись они домой и обо всем королю доложили. Тот велел посадить их в тюрьму и держать там, покуда зять не вернется.

А как погнался старший сын за оленем, так сделалась вокруг кромешная тьма. Он наломал еловых веток, развел костер, сед рядом и греется. И тут подходит к нему старуха, сопливая, губошлепая, горб на спине, вся одежда в ледяных сосульках, трясется от холода и просит разрешения погреться у огня.

— Грейся, я и сам греюсь, — отвечает он.

— Да я собаки боюсь.

— Мой пес ни на кого не кидался. Значит, и на тебя не кинется.

— Ой, хлестни-ка собаку, чтоб она меня не покусала.

Он взял веточку, хлестнул собаку, и тут же все трое окаменели: и пес, и конь, и он сам.

В тот же миг в родительском саду засох верх у самого большого дуба. Увидал это средний брат и говорит отцу с матерью:

— Плохие вести о нашем старшем брате!

Сказал он, что поедет искать брата, оседлал второго коня, взял с собой вторую собаку, снял со стены старый палаш, простился с родителями и отправился в путь.

Долго ли, коротко ехал и приехал на тот постоялый двор, где старший брат останавливался, и спросил у хозяина, что нового. А тот здоровается с ним, как со старым знакомым и отвечает:

— Вы столько странствовали да охотились — у вас больше новостей, чем у меня.

Средний брат промолчал, а сам думает: «Первый раз меня видит, а говорит со мной, как со знакомым человеком. Не иначе как наш старший брат тут бывал»,

А хозяин уже дал знать во дворец, что королевский зять у него находится. Сам король за ним приехал на четверке лошадей, позвал среднего брата в карету и спрашивает:

— Где же ты так долго пропадал?

Ответил ему средний брат:

— Будет у нас еще время о том поговорить, а теперь не до того: устал я.

Приезжают они во дворец, королевна его обнимает и говорит:

— Где ты так долго пропадал?

Он отвечает:

— Потом расскажу. — А сам ночью положил палаш посреди постели и велел ей всю ночь молчать, слова не говорить — не то палаш их порубит.

— Нынче же не первая наша ночь, — удивилась королевна.

— Верно. Но меня так долго не было, что нынче у вас, считай, снова первая ночь.

Дни за днями идут, а о старшем брате никаких вестей нету. Стал тогда средний брат просить короля, чтобы тот разрешил ему поохотиться. А король ему отвечает:

— Будет с тебя. Опять мне в тюрьму сажать солдат, ежели тебя не устерегут?

— Я и сам вернусь. Не надо мне охраны.

— Нет уж, так не отпущу. Я к тебе на этот раз шестерых солдат приставлю. От шестерых ты никуда не скроешься.

Выехал средний брат на охоту, а с ним — шестеро солдат: трое справа, трое слева. Подъехали они к лесу и тут же увидели оленя златорогого, златошерстого. Пес помчался за оленем, конь за собакой, а солдаты опять за ними не угнались. Вернулись они домой и доложили королю, что опять не устерегли королевского зятя.

Только заехал средний брат в лес туда, где старший был, сделалась кромешная тьма, ни зги не видно. И холод такой, что не выдержал средний брат, сошел с коня, наломал еловых веток и развел костер. Греется он у костра, глядь — идет старуха, сопливая, губошлепая, горбатая, вся льдом обросла, от холода трясется, просит:

— Дозволь у огня погреться. Замерзла я.

Он ей отвечает:

— Пожалуйста, грейся. Я и сам греюсь.

Она ему говорит:

— Я бы подошла, да собаки боюсь. Возьми веточку, хлестни собаку, а то она меня укусит.

— Мой пес никого не кусал и тебя не укусит. Подходи, не бойся. Из-за такой старой ведьмы я свою собаку не стану бить.

А она опять просит, чтобы он хоть пригрозил собаке-то. Он взял веточку, пригрозил собаке, и тут же все трое окаменели: лес, конь и он сам. И сразу же дома засох второй дуб. Говорит младший брат отцу-матери:

— Плохие вести о втором брате!

И стал он просить отца с матерью, чтобы разрешили ему искать братьев. А отец с матерью ему строго запрещают — мол, он самый глупый из трех. Где старшие погибли, там ему верная смерть.

— Не позволите — я руки на себя наложу: не там погибну, так здесь, — говорит младший брат. — А позволите — может, отыщу я братьев, и ничего худого со мной не случится.

Оседлал он коня, взял собаку, снял со стены старый палаш, попрощался с отцом-матерью и отправился искать братьев. Добрался до постоялого двора, где его братья гостили, спросил у хозяина, что слышно: нового, а тот ему отвечает:

— Уж какие там у нас новости!

А сам дает знать королю, что его зять опять на постоялый двор приехал. Прискакал за ним король в карете шестерней и спрашивает:

— Где же ты пропадал? Дочь наша, супруга твоя, все очи проплакала, уж решила, что ты погиб.

Поклонился ему младший сын, стал прощения просить.

— Загостился я то тут, то там, — говорит.

Приезжают они во дворец, королевна и спрашивает:

— И что же ты делал столько времени?

Он ей отвечает:

— Жена, будет время — расскажу.

Положил он ночью палаш посреди постели и велел всю ночь молчать, слова не говорить — не то палаш их порубит. А она опять удивляется:

— Ты уже два раза палаш клал промеж нас! Теперь-то зачем?

— Затем, что меня долго не было. Потерпи, придет время, и поговорить можно будет, и делать, что захочется.

Пожил он так день-другой. «Надобно мне в путь-дорогу отправляться, — думает. — Здесь я о братьях ничего не узнаю».

Пошел он к королю и стал на охоту проситься. Тот ему отвечает:

— Я тех шестерых солдат, что тебя прошлый раз не устерегли, нынче из тюрьмы выпустил. Опять не устерегут — опять их в тюрьму сажать прикажешь?

Говорит младший брат:

— Нешто глупый я, чтобы где-то попусту гулять, а солдатам зря в тюрьме сидеть? Пойду на денек и сразу вернусь.

Король нехотя согласился, но приставил к нему девять солдат.

Добрался младший брат до того леса, где братья его погибли, и тут же появился перед ним златошерстый олень — золотые рога. Ускакал младший брат за ним в чащу, и сделалось тут темным-темно, холод пал, задрожал младший от стужи и подумал: «Ничего не поделаешь, придется костер развести». Наломал он еловых веток, развел костер, сидит, греется. Глядь — идет старуха, сопливая, губошлепая, горбатая, вся льдом обросла.

И говорит старуха:

— Холодно! Ой, как холодно! Ой, как холодно!

Ответил он ей:

— Ты что, костра не видишь? Подходи и грейся.

— Ой, паренек, я собаки боюсь. Взял бы ты прутик да хлестнул ее.

— Из-за тебя, из-за глупой старухи собаку бить? Мне пес дороже.

— Ох, родимый! Ты хоть пригрози ему.

— Я тебе так пригрожу, что разом ноги протянешь.

А она не отстает: мол, пригрози да пригрози. Вскочил тогда младший брат, схватил старуху и спрашивает:

— Говори, где мои братья!

Отнекивается старуха, мол, знать ничего не знает, заблудилась-де в лесу, как и он, погреться хочет.

— Ах ты, старая ведьма! Зачем велишь мне собаку бить? Ой, знаешь ты, где мои братья! Если б я побил собаку, со мной, верно, то же случилось бы, что и с ними? Отвечай!

Она ему отвечает:

— Если б ты собаке пригрозил, посветлело бы в лесу.

— Больно ты умна, старая ведьма! Все знаешь, значит, и о моих братьях знаешь! Рассказывай, не то убью! — закричал младший брат и давай ее дубасить.

Призналась старуха:

— Тут подальше, — говорит, — есть один молодец, на тебя похож. А про другого ничего не знаю.

— Ну-ка веди, показывай.

Повела старуха его и показала старшего брата. Но не брата, а камень.

— Оживи его, не то убью.

Сорвала старуха травку, сунула ее под нос каменной собаке, и враз они ожили: и пес, и конь, и старший брат. И дуб его дома в тот же час зазеленел. Обрадовались отец с матерью: значит, младший старшего нашел и от беды спас.

А старший брат потянулся и говорит:

— До чего же мне крепко спалось!

— Уж куда крепче камня спать!

— Да разве я камнем был?

— Не веришь — пойдем другого брата вызволять. Тогда поверишь.

Приступились они оба к колдунье:

— Говори, где наш средний брат!

Она им отвечает:

— Ничего я о нем не знаю.

— Не скажешь — убьем и на куски порубим!

Принялись они бить старуху, даже руку ей отрубили, а та все не признается. А отрубленная рука тут же назад приросла. Увидели это братья и говорят:

— Вон какая ты ведьма! Руку тебе отрубили, а она опять пристала! Смотри — не скажешь нам про среднего брата, уж мы постараемся, чтобы руки у тебя не прирастали.

А она им отвечает:

— Хоть убейте, ничего не знаю и сказать не могу.

Замахнулись они на нее палашами — закричала она благим матом:

— Ой, люди, побойтесь бога, не убивайте!

Они ей говорят:

— Не убьем, если укажешь, где средний брат.

И ответила она:

— Ну так и быть, покажу вам его.

Отвела она их к другому камню и говорит:

— Вот он.

Приказали они ей оживить брата, сорвала она травку, сунула собаке под нос, и враз они ожили: и пес, и конь, и средний брат. Потянулся средний брат и говорит:

— До чего же мне крепко спалось!

— Был твой сон каменный. И сам ты был камнем, и пес твой, и конь, — сказали ему братья.

И тут же дома у них второй дуб зазеленел. Отец с матерью обрадовались: значит, и среднего сына беда миновала.

А лесную колдунью братья связали — и давай рубить палашами. Но только отлетит от нее кусок — сразу же назад пристает. Тогда сказали они собакам, чтобы те, как отлетит кусок, хватали его и в землю закапывали. Собаки так и стали делать: отлетит кусок, они его — хвать и в землю зарывают.

Увидели тут братья каменный стол, каменные кресла — а на них каменные люди сидят. Бросили они колдунью на этот стол и порубили на мелкие куски. А собаки все эти куски в землю закопали, так что и следа не осталось.

Тут слышат братья: барабаны бьют, трубы трубят. А вместо леса сделался город. И выходит навстречу братьям целое войско, а следом люди бегут, кричат от радости.

Сел тогда старший брат на коня и стал тем войском командовать. Приказал ему идти в столицу. Увидал король под окнами такую тьму солдат, удивился: откуда такое войско взялось? Глядь — а впереди его зять, сидит на коне и командует.

Вышел король на улицу, позвал к себе зятя и спросил, откуда он это войско привел. А зять ему отвечает:

— Король, тесть мой! Лес, где я был, превратился в город и ожили в нем заколдованные солдаты.

Рассказал зять королю о своих приключениях: как его в камень превратили, как второй брат искал и с ним то же самое приключилось, как третий брат, самый младший да глупый, нашел их, оживил, как превратились все камни в людей. Король его и спрашивает:

— Где же твои братья?

— Они позади войска едут, чтобы никто не отстал и все прибыли в целости и сохранности.

Приказал король позвать к нему братьев. Зять королевский поехал за ними верхом и кричит:

— Братья! Езжайте сюда! Вас король требует.

Подъехали они, а король все смотрит на младшего и надивиться не может, как это он сумел оживить такое войско.

Устроил король бал, пригласил на него гостей, те едят и пьют. Послал он за своей дочерью. Пришла она, а братья сидят за столом. Король ее спрашивает:

— Ну, который твой муж?

Она никак их распознать не может, уж больно они похожи друг на дружку. Тогда стал старший брат ей на дареный перстень указывать и пальцем ее манить. Заметила она, что он ее манит, подбежала к нему и говорит:

— Вот он, мой супруг, который меня от смерти спас.

Гости кричат «ура!», из пушек палят.

Был и я на том балу. И с одним кривым пушкарем оказались мы под лавкой. Так этот собачий сын затолкал меня в пушку и выстрелил. Летел я, летел, пока не прилетел на мельницу в то место, куда зерно засыпают. Вот запамятовал я, как это место называется, и теперь мне не кончить, пока кто-нибудь не напомнит.

— Скос!

— Сунь мне в зад свой нос!

ПРО МЕЛЬНИКОВА СЫНА И РОЗОВЫЙ ГОРОД

Перевод Р. Белло

Жил один мельник, богатый человек. Каждую весну он ездил к морю за рыбой. Вот настала весна, снарядил он пять подвод, приехал к морю, договорился с рыбаками. Те вышли на лов, закидывают сети — ничего не ловится. И так день за днем. У мельника деньги кончаются, ему домой пора, места себе не находит. А тут является к нему незнакомый человек и говорит:

— Есть у тебя дома кое-что такое, о чем ты не знаешь. Отдай это мне, а я тебе завтра же рыбы наловлю, сколько ты пожелаешь.

Мельник подумал: «Про все я в доме знаю. А про что не знаю, какое мне до того дело?» И согласился. Наутро наловил ему тот человек рыбы, сколько надобно было, и поехал мельник домой. Приезжает, а пока его не было, у него сын народился! Понял мельник: вот оно то, о чем он не знал, и недаром человек, что с него слово взял, сказал, что придет за обещанным через восемнадцать лет.

И определил мельник сыночка в учение, чтобы он на ксендза выучился. Кончил сын школу, вернулся домой. Видит — отец сильно о чем-то горюет. Сын-то теперь уж большой стал, вот и спрашивает, что у отца за кручина.

Но отец не сказал, что пообещал его отдать. Пришел раз сын к ксендзу. Ксендз с ним всегда очень добрый был. И в разговоре вот как ему сказал:

— Что бы мне такое тебе дать? Деньги тебе не нужны, у твоего отца их довольно. Дам-ка я тебе книгу. Держи ее при себе да почитывай. Тогда любая настырная нечисть от тебя отступится.

Минуло мельникову сыну восемнадцать годков. Жил он в доме своего отца, и вот ночью дьявол тот, нечистая сила, явился туда за ним. С шумом, с громом, страху на всех нагнал! Перед тем все крепким сном спали, только мельников сын долго заснуть не мог. Книга при нем была, он ее читал неотступно, да притомился все же, уснул и тут-то ее из рук и выпустил. Схватил его дьявол, унес далеко в горы и там бросил. Проснулся мельников сын — понять не может, где же это он. Ну, встал, кругом те места обошел.

Отыскал он какую-то дверь, отворил и ступил за порог. А там жили три принцессы, четвертая с ними была мать их старая. Очень они обрадовались, что человек пришел, давно они живой души не видели. Никак его от себя отпускать не хотят. Просят его:

— Если ты три ночи здесь пробудешь и выдержишь, хорошая потом у тебя жизнь будет. И у нас тоже. Страху большого натерпишься, но если ни словом не отзовешься, не пошелохнешься — не бойся, ничего с тобой не будет.

И оставили его одного. В первую ночь, как наступило десять часов, пришли три господина, зажгли свет, достали карты и зовут его:

— Иди с нами играть.

Он ничего на это не ответил, даже с места не двинулся. Они опять ему говорят:

— Ты чего не идешь? Может, денег у тебя нет? Дадим тебе денег.

А он как лежал, так и лежит. Рассердились господа, что он их не слушается, стянули его с постели, взяли за руки, за ноги и давай раскачивать. Чует он, конец ему приходит. Но тут пробило полночь, и все они пропали.

Утром пришли принцессы, спросили, как ночью было. Оп рассказал, что с ним делали, — очень, мол, худо было.

Стали принцессы допытываться, не отозвался ли он хоть словечком, не пошелохнулся ли. Он ответил, что нет. Они его очень похвалили.

На другую ночь опять явились те самые господа и опять зовут его играть, как и в первый раз. Он молчит, не идет к ним. Они чуют, что их время кончается, полночь на исходе, стащили его с постели и разорвали на куски. А сами исчезли.

Утром пришли принцессы, сложили его по порядку, намазали мазями. Он тотчас ожил и стал таким, каким был прежде. Спросили они его, не обмолвился ли он хоть словом, не пошелохнулся ли. Он ответил, что нет. На это они ему сказали:

— Если ты и в третью ночь не обмолвишься ни словом, не пошелохнешься, все будет хорошо.

И на третью ночь опять явились три господина. Карт они уже не принесли — все равно он с ними не играет, — а принесли фонарь и виселицу. Долго они виселицу ту ладили, тащили его к ней не спеша, надеялись, что он закричит со страху. Он, и правда, чуть было не крикнул — страх-то ведь какой! Но все-таки удержался, смолчал. Едва пробило полночь, как их и след простыл. И остался он жив-здоров.

А наутро оказался мельников сын уже не в том замке, не в горах, не в лесу, а в большом и шумном городе. Город до той поры был заколдован, а мельников сын его расколдовал, да только ведать не ведал, что это за место такое и где находится. Ну, женился он на одной из принцесс, только не на самой старшей, королем сделался. Спросил у жены, как этот город называется. Жена ему и сказала, что город этот зовется Розовым городом.

Жили они, жили, и вот повел он однажды такую речь:

— Очень мне хочется повидать своего отца, рассказать ему, что со мной приключилось. Да вот не знаю, далеко ли ехать и в какую сторону. Может, вместе поедем?

Жена ему отвечает:

— Я не поеду, это дальний путь, но дам я тебе такого коня, что доскачет туда за двадцать четыре часа, раз уж ты так хочешь ехать. Только не говори там, что у тебя здесь жена, а то конь от тебя убежит, а сам ты нипочем сюда обратно дороги не найдешь.

Так все и вышло. Добрался он до дома за двадцать четыре часа. Сказал мельнику, что он его родной сын, и остался пожить на несколько дней. Рассказал отцу, что живет он в Розовом городе, хорошо живет, а сперва худо было, когда он в горах очутился и не знал, куда попал. Но теперь-де все хорошо.

А у отца его дело было к здешнему пану, сын и вызвался вместо отца сходить. Пришел, разговорились они, сын возьми и обмолвись, что живет теперь в Розовом городе и скоро опять туда вернется. А пан давай его отговаривать — лучше, мол, ему не возвращаться, лучше со своими жить.

— У меня, — говорит, — три дочки, три девицы на выданье, выбирай любую, женись.

И позвал всех трех. Посмотрел на них мельников сын, да и скажи:

— А моя-то жена там красивее.

Позабыл он, что нельзя ему про жену говорить. Вот приходит он в отцовский дом, а коня уже нет. Уж как он потом бился-старался дорогу в Розовый город отыскать! Шел, шел, сам себе клялся:

— До тех пор буду идти, пока туда не дойду.

Забрел он в дремучий лес и семь лет в том лесу плутал. А на восьмой год заметил вдали огонек. Пошел он на огонь и видит: горит на лесной полянке костер, а вокруг костра спят двенадцать разбойников. Один только не спит, в костер дрова подкладывает. Говорит ему мельников сын:

— Я давно уж тут плутаю, выбраться никак не могу. Останусь-ка я тут с вами.

Обрадовался разбойник, что их полку прибыло. Привял его в товарищи и повел с ним беседу по-свойски.

Тут мельников сын увидел, что возле костра на жердочке какие-то сапоги висят. Он спросил у разбойника, что это за сапоги, ведь все спящие обуты и сторож обут. А разбойник отвечает, как свой своему:

— Это у нас сапоги-скороходы. Кто их наденет и скажет: «Эй, сапожки, сто миль!» — сразу унесется за сто миль.

Стала разбойника дрема одолевать. Мельников сын ему и говорит:

— Ты спи себе, спи. А мне что-то не спится, я тут вместо тебя за костром послежу.

Разбойник уснул спокойно. А мельников сын потихоньку разулся, надел сапоги-скороходы и шепнул;

— Эй, сапожки, сто миль!

Сапоги его из леса и вынесли.

Вынесли они его в бескрайнее пустое поле, а в поле том, видит он, какая-то хатенка стоит. Подошел он туда, входит — а в хатенке старуха сидит. Попросил он у нее приюта до утра. Старуха его и спрашивает:

— Куда же ты путь держишь?

Рассказал он ей, что идет в Розовый город, да вот не знает, как туда добраться. Говорит старуха:

— И рада бы я приютить тебя, да ведь муж-то мой — ветер. Когда дует день-деньской, умается — сердитый приходит. А добрый бывает, только когда работы нет.

— Нынче, — говорит мельников сын, — день был тихий, так уж останусь я до утра.

Принесся ветер домой и спрашивает, что это тут за человек. Старуха ему отвечает:

— Да вот прохожий один, ищет Розовый город, а дороги не знает. Может, ты знаешь? Закинул бы его туда.

Ветер говорит:

— Вроде бы уж весь свет обегал, но о Розовом городе не слыхал. Есть у меня пятеро товарищей, спрошу-ка я у них. Может, они знают?

Вышел он во двор и свистнул. Примчался первый товарищ.

— Не слыхал ли ты о Розовом городе?

Ответил товарищ:

— Нет, не слыхал.

И умчался прочь.

Свистнул ветер в другой раз. Примчался второй товарищ.

— Не слыхал ли ты о Розовом городе?

— Нет, не слыхал, — и умчался прочь.

Третьего позвал, четвертого — и те тоже не слыхали. Свистнул он пятого, а того нет. Опять свистнул — опять его нет. Еще раз свистнул — явился тот и говорит со злостью:

— Что такое стряслось? Чего столько гонцов ко мне шлешь? Я в Розовом городе был, а это не ближний путь, пятьсот миль отсюда. Говори быстрей, чего надо, а то я обещал тамошним молотильщикам, что буду нынче дуть спозаранку. Они меня просили быть вовремя, чтобы зерно провеять. Им потом на свадьбу надо успеть. Там свадьба богатая будет, королева-вдова замуж выходит.

Тут главный ветер и говорит товарищу:

— Вот, кстати, и забрось-ка туда этого человека!

А замуж-то выходила жена мельникова сына. Она уж думала, что он больше не вернется.

Отдохнули они с пятым ветром немного, а под утро пятый ветер и говорит Мельникову сыну:

— Ну, садись на меня. Я тебя понесу. Мы с тобой живо домчимся.

А тот отвечает:

— Зачем мне на тебя садиться? Я тебя и так догоню. Покажи мне только, в какую сторону бежать.

У него же сапоги-скороходы были! Обул он их и крикнул:

— Эй, сапожки, сто миль!

И унесся за сто миль, сидит там и ветра поджидает. Догнал его ветер, и тогда мельников сын еще на сто миль перелетел, потом еще за сто. Догнал его там ветер и говорит:

— Не лети так! А то я за тобой гонюсь, тороплюсь — недолго и бед натворить. Попадись мне лес на пути — при такой-то быстроте с корнями выворочу, попадись усадьба или замок — разрушу, попадись город — все там вверх дном переверну. Розовый-то город, почитай, уже рядом. Так что беги потише.

Еще не рассвело, как поспели они в Розовый город. Ветер понесся на ток, а мельников сын пошел в замок, где жила его жена. Прошел там на кухню и спрашивает, не возьмут ли его, охотника, на службу.

Кухарка ему говорит:

— Обожди, я спрошу у госпожи.

Побежала к госпоже и говорит:

— Там какой-то человек спрашивает, не возьмут ли его, охотника, на службу. А у него на руке кольцо, такое же, как у вас.

Говорит госпожа:

— Пусть подождет немного, я сейчас выйду.

Вышла она к нему, но не узнала. Только подивилась, что у него такое кольцо и имя на нем вырезано.

— Откуда, — спрашивает, — у тебя такое кольцо?

А он ей отвечает:

— Иль не помнишь, кому его давала?

Она говорит:

— Я своему мужу его дала. Но это было семь лет тому назад.

— Кому дала, тот его и носит.

— Неужто ты мой муж?

Он отвечает:

— Я и есть.

— Где же ты пропадал?

— Долго рассказывать. Будет у нас еще время на рассказы.

— Вовремя ты пришел, — говорит она. — А то я уж за другого выходить собралась. Ну, слава богу! Теперь мы все по-иному устроим.

Вот собрались все свадебные гости за столом. Велела королева позвать еще и охотника, доброго молодца, что на службу просится. Посадила его за свой стол, а потом господам, что вокруг сидели, такую загадку задала:

— Восемь лет назад приказала я смастерить наилучший серебряный замок и выковать к нему золотой ключ. Ключ этот потерялся. Тогда велела я сделать другой ключ. Уж он готов, а тут и старый нашелся. Вот и рассудите: какой ключ лучше подойдет к замку, новый или старый?

Все рассудили, что лучше подойдет старый ключ, который в одно время с замком сделан и теми же мастерами.

И ее новый жених тоже с этим согласился. И тут она все начистоту и рассказала.

— Вот он, тот, кто несколько лет тому назад потерялся, а теперь нашелся. Стало быть, он и останется со мною. А тебе, новому, придется уступить ему место.

Ну, пошло веселье знатное, из пушек стреляли. Пошел я на пушки посмотреть. Хожу меж них, дивлюсь, а один пушкарь меня и спрашивает:

— Ты чего тут бродишь? Чего надобно?

Я ему отвечаю — мол, ничего, так просто.

— Эге, — кричит, — ты хитрить со мной вздумал! Ну, я тебя поучу уму-разуму!

Схватил он меня, засунул в самую большую пушку, банником затолкал подальше, да и гаркнул: «Пли!» Как бабахнет, как стрельнет! — так меня сюда, в село Сухое, и забросило.

О КОРОЛЕВСКОМ СЫНЕ

Перевод Р. Белло

Один король задумал воевать, но денег ему не хватало. Взял он взаймы у одного богатого колдуна по имени Милоярдин и отправился на войну. А у того колдуна была дочь, и спросила она у отца, почему бы королю ее в жены не взять. Отец ответил:

— Ну, коли хочешь стать королевской женой, пойдем со мной.

Пришел он с ней в королевский дворец, королеву превратил в лошадь, а дочку свою посадил на ее место и сделал так, что стала она на ту королеву похожа как две капли воды.

А у короля был сын, он еще в школу ходил.

Вернулся король с войны, сели они обедать, и стала поддельная жена королю на сына жаловаться. Король сказал:

— Да найди ты какое-нибудь средство и избавься от него.

Сын как раз из школы шел. У него с собой сладости были, булки. Зашел он в конюшню и дал их той лошади.

А она его лягнула. Тогда он сказал ей:

— Ах ты, негодная! Я тебя кормлю, а ты меня лягаешь!

Лошадь ему в ответ:

— Сегодня мать даст тебе на обед суп и сладкое. Ты не ешь ничего, скажи, что немного погодя съешь, но смотри, не проглоти ни кусочка — отравишься. А всю еду отдай собаке.

Пришел королевич в свои покои, принялся за науки. Мать принесла ему обед. А он сказал, что, мол, потом съест, уроков-де много. Мать оставила обед и ушла, а он все собаке отнес. Собака съела и сдохла.

На другой день, как пришел он из школы, снова набрал сахару, булок, зашел к лошади, дал ей все это, а она его лягнула. Он говорит:

— Ах ты, негодная! Я тебе есть дал, а ты меня опять лягаешь!

Она ему в ответ:

— Сегодня тебе дадут суп, мясо и сладкое. Суп в мясо съешь, а сладкое снова псу отдай. Скажи, что тебе учить много надо.

Королева принесла ему обед, он суп и мясо съел, а сладкое спрятал в карман. Пошел в школу, бросил псу, и пес сразу сдох. Королева пожаловалась мужу, что ничего не помогает. Тогда король велел сделать мундир с особенными пуговицами. Нажмешь на них — сразу человека на куски разорвет. Сын пришел из школы, набрал сахару и булок, дал лошади, а она его снова лягнула. Он говорит:

— Негодная! Я тебе сладости даю, а ты меня лягаешь!

Она ему отвечает:

— Отец велел сделать тебе мундир, а на том мундире такие пуговицы, что если нажмешь — разорвет тебя на мелкие кусочки. Ты возьми деньги, ступай к портному, попроси сделать такой же мундир, а когда он сделает, спрячь этот запасной мундир в сундук. И когда мать принесет тебе мундир от отца, ты скажи, что сейчас учением занят, после-де подарок примеришь.

Он так и сделал. Мать ушла, он спрятал дареный мундир в сундук, а свой, запасной, достал и разложил на сундуке. И когда мать велела ему надеть новый мундир, он надел свой, и ничего с ним не сталось.

— Нет у нас больше средства сына извести, — сказал король жене. — Отступись.

И отправился объехать свое королевство. Тогда королевская жена расцарапала себе лицо и волосы повыдергала. Вернулся король — она ему сказала:

— Это сын твой так меня избил.

Король сказал сыну, что завтра его казнят. Сын взял сахару, булок, отнес лошади. Она его лягнула и говорит:

— Ты завтра попроси отца, чтобы позволил тебе перед казнью два раза вокруг дворца на мне объехать.

На другой день полкоролевства ко дворцу съехалось. Казнить королевского сына назначено было в полдень. А королевич пришел к отцу с утра и попросил разрешения проехаться напоследок на любимой лошади. Отец разрешил, а лошадь перепрыгнула через горы и привезла королевича в сад другого короля. Дала королевичу свою уздечку и сказала:

— Попроси садовника, чтобы он тебя на работу взял, а если что надо будет тебе, потряси уздечкой.

А у сына королевского отметины были: звездочка на груди и золотые волосы. Он переоделся в простое платье, и садовник его на работу взял — велел цветы выращивать.

Однажды проходили по саду королевские дочки. Все садовники собрали букеты, он тоже собрал и отдал самой младшей. А она сняла с руки кольцо, завязала в платочек и ему отдала.

Две старшие королевские дочки скоро замуж вышли, а младшую многие королевичи сватали, да только она ни за кого из них пойти не захотела. Сказала, что хочет выйти замуж за садовника. И отец ее дал на то согласие.

Потряс королевский сын уздечкой, лошадь к нему прискакала, он сел на нее верхом, надел личину и приехал во дворец. Младшая королевская дочка думала, что он нарядным на свадьбу прибудет, а увидела его в некрасивом виде и замуж за него идти расхотела. Но король ее заставил.

После свадьбы соседние королевичи пошли войной на этого короля, решили зло выместить за то, что его дочь ни за одного из них замуж не пошла. Король все битвы проигрывал. Тогда королева попеняла мужу:

— Все из-за тебя! Все потому, что я в мужья тебя взяла.

Ответил он:

— Ну, так и я на войну поеду.

Сел он на коня задом наперед, выехал в поле, коня того убил и потряс уздечкой. Лошадь прибежала, сел он на нее, поехал туда, где война шла, спрыгнул с лошади и велел себе место очистить. Да как начал врагов крушить! Те — руки вверх, кричат: «Смилуйся!»

Король, отец его жены, велел стеречь этого воина, чтобы узнать, кто он таков. А за ним лошадь прискакала, взвилась с ним в небо и опустилась на том месте, где он коня убил. Он там еще пару ворон подстрелил, принес жене и сказал:

— Вот я и вернулся с войны.

Она злая на него была, ничего не ответила. Через некоторое время опять король воевать отправился. Дочь его опять сказала мужу:

— Вот, опять отцу из-за тебя войну объявили.

Он отвечает:

— Ну, так и я поеду воевать.

Сел на коня, выехал в поле. Убил коня, потряс уздечкой — лошадь примчалась. Сел он на лошадь, и поскакали они туда, где война. Опять он очистил себе место и начал биться. Вражеский король взмолился:

— Помилуй! Не буду больше воевать и наследникам своим закажу до седьмого колена!

А тесть приказал стеречь этого рыцаря, и как только он на лошади поскачет, стрелять в него. Выстрелили и прострелили ему ногу, а лошадь упала на землю. Он перевязал ногу шелковым платком, и они опять поскакали. Опять он убил ворон и принес жене. Но она все равно злая на него была. Вдруг приходит рассыльный и говорит:

— Вам велено идти на бал.

Жена пошла, а он отказался. Снова пришел рассыльный и сказал:

— Король зовет.

Он отвечает:

— Мне идти к королю столько же, сколько ему до меня.

Пришел к нему сам король и видит — дверь закрыта. Заглянул он в окно — у зятя нога шелковым платком перевязана. Понял король, что это и есть тот рыцарь неизвестный, который всех победил.

А королевский сын снял с себя личину, тряхнул уздечкой — лошадь прискакала. Обернулась она королевой и говорит:

— Я ведь матушка твоя.

Приехал и король, отец его. Ту бабу, что за королеву себя выдавала, прогнали, а сын королевский стал править обоими королевствами.

КАК МУЖ ОТЫСКАЛ ПРОПАВШУЮ ЖЕНУ

Перевод А. Щербакова

В одной деревне жил пастух. Было у него три сына и надел. Стали они советоваться, что бы там посеять. Старший сын и средний сын хотели посеять ячмень, а младший сын упросил, чтобы отец посеял жито. Хорошее взошло жито, а как заколосилось, видно стало, что колоски-то у него из чистого золота. Вот дозрело золотое жито, скосили его, в снопы повязали. Велел пастух сыновьям стеречь его в поле три ночи. Первую ночь — старшему, вторую — среднему, а третью — младшему. В ту ночь, когда младший стерег, в самую полночь, прилетела большая птица, огляделась, схватила сноп и унесла. Младший сын испугался, что отец его отругает, погнался за птицей. Он думал, что она сноп-то бросит, только напрасно он надеялся. Бежал он за птицей, бежал, попал в густой лес и заблудился. Уж не чаял, как и выбраться из этого леса. Вдруг видит — свет. Обрадовался он. «Может, — думает, — там чей-то дом». Подобрался он поближе, видит — горит огонь на траве, у огня лежит старик, а под головой у него тот самый сноп. Растерялся младший сын: «Что теперь делать? Вытащу сноп — он проснется, как бы не было беды!» Потом решил: «А, будь что будет. Возьму сноп. А если он проснется и спросит, что мне здесь нужно, то я ему скажу: хочу, мол, к вам в сыновья попроситься». Так и вышло. Старик вскочил, рассердился было, но, как попросил парень, чтобы его в дом приняли, то подобрел. Взял старик его за руку и повел к себе, в свое лесное жилье. Жена там у него была, только слепая. Пришел он к ней с этим приемышем и говорит:

— Ах, жена моя, как жалко, что ты слепая! Была бы ты зрячая — воистину порадовалась бы тому, кого я к тебе привел. А привел я к нам в дом пригожего сына.

Велела жена подвести его к ней поближе. Приласкала, приветила добром и тоже сразу сыном назвала. И очень просила во всем, во всем слушаться. Тогда-де будет он самым счастливым человеком на свете. А потом подошел к нему тот старик, который был великий чернокнижник, взял приемыша за руку и сказал ему так:

— Раз уж ты стал моим сыном, так слушайся меня во всем. Ничего такого от тебя не потребуется, только паси наших овец. Но смотри, чтобы овечки у тебя не зашли на сухой пруд. Если ты их туда пустишь, мы всего стада лишимся. Явится Скальный дух — это призрак такой, — и всех овец заберет. Берегись его! Распознать духа можно по кривым пальцам и длинным когтям. А чтобы тебе скучно не было, дам я тебе скрипку. Играй на ней, учись.

Ну, погнал приемыш овец пастись. Только скрипка была ему милей, чем овцы, он знай на ней бренчит да играет, а овцы в это время в сухой-то пруд и забрались, Услыхал приемыш, как Скальный дух кричит злым голосом, овец к себе загоняет. Побежал он и стал просить духа отпустить овец. Дух ему и говорит:

— Я от овец отступлюсь, только дай мне скрипку и научи играть на ней.

Приемыш ему это пообещал и тут же отдал скрипку. Скальный дух давай на ней бренчать, да так сильно когтищами дернул, что одна струна лопнула. И сказал приемыш духу:

— Э, брат! Так дело не пойдет. Я тебя научу играть, только придется тебе меня слушаться.

Согласился дух слушаться, лишь бы его игре на скрипке научили. Приемыш ему толкует:

— Э, брат! Сперва надо пальцы с когтями повыпрямлять.

Ну, выпрямлять так выпрямлять.

Приемыш бегом домой. Взял топор, принес, вонзил в ствол дерева, расщепил его и велел духу кривые пальцы в расщеп сунуть, да поглубже. А потом вырвал топор. Закричал Скальный дух дурным голосом, стал просить, чтобы его отпустили. Мол, он уж и скрипки той не хочет, так ему больно. А приемыш говорит:

— Скажи, что не тронешь больше моих овечек, куда бы они не зашли — тогда отпущу.

Пообещал ему дух, что не тронет.

А приемыш еще говорит, что мать-де у него слепая, пусть дух посоветует, как стать ей зрячей.

— Иди к дубу над колодцем! — кричит дух. — Растет там зелье с красными цветочками. Сорви его, потри матери глаза — она и прозреет. Только побыстрей, а то невтерпеж!

Сорвал приемыш то зелье, потер матери глаза, она вмиг прозрела. И говорит:

— Сынок! Муж-то у меня большой колдун и чернокнижник, а вот не сумел зрячей меня сделать! Не знаю, чем за это тебя отблагодарить.

Пошел приемыш и отпустил духа. Дух больше не показывался и овец не трогал. Отец этому очень радовался. Ходили и лелеяли старики милого приемыша. А когда тот в свой срок затосковал, сказал ему чернокнижник:

— Вижу, тоскуешь ты, и знаю, почему. Не тоскуй. Хоть мы тут и в одиночестве живем, но добудем тебе прекрасную девицу, и будешь жить с ней в согласии. Назавтра все и сделаем.

На другое утро говорит чернокнижник:

— Иди за мной в лес. Увидишь там козла. Ты на него сядешь, и отвезет он тебя к самому морю. Там ты слезешь и будешь ждать, пока не прилетят три уточки. Они встряхнутся и обернутся тремя девицами. А ты высмотри тайно, которая из них тебе больше по душе. Они положат свои рубашки на берегу и заберутся в воду. Тогда ты у той, что тебе понравилась, рубашку и возьми. Но вот тебе наказ: будет она просить у тебя рубашку назад — ты не отдавай. Как выпустишь рубашку из рук — больше девицы той не увидишь. Жалеть будешь, потому что это три королевны.

Ну, приемыш горячо обещал, что рубашки из рук не выпустят и отдаст ее только дома и только в отцовские руки.

— Вот так и сделай. И будешь счастлив.

Пришли они на то место, где стоял козел. Сел сын на козла и помчался, как по воздуху, до самого моря. Там он спрятался за куст и стал ждать, пока уточки прилетят. Ждал, ждал, подумал было, что его обманули. Долго их не было. И вдруг видит — три птицы летят, три уточки. Сели они на берег в трех шагах от него, встряхнулись, обернулись прекрасными девицами. Посмотрел он на них, и понравилась ему самая младшая. А они не знали, что он смотрит, сняли рубашки, разделись донага. Проследил он, куда младшая свою рубашку положила. Как пошли они в воду да стали весело плескаться, вскочил он, хвать рубашку — и наутек! Бежал быстрей, чем на козле скакал. А девицы как закричат! Та, у которой он рубашку взял, побежала за ним и со слезами стала просить, чтобы он ей рубашку отдал. А он в ответ: не отдам, дескать, понесу в родительский дом. Пообещала ему девица, что пойдет туда с ним. Только ведь ей же, мол, стыд не позволит придти нагишом, пусть он ей такого сраму не делает и вернет рубашку. Пожалел он ее, к тому ж и по сердцу она ему пришлась. Отдал рубашку. А она оделась, встряхнулась — и стала опять уточкой. И тут же улетела. Заплакал он горько и побрел домой.

Чернокнижник увидел его заплаканного, спрашивает, что приключилось.

— Горюю, что не послушал вас, вернул ей рубашку, — ответил приемыш.

— Ох, сынок, сынок! Что ж ты такую глупость сделал! Больше ты ее не увидишь.

Зарыдал приемыш. Пришла мать и говорит чернокнижнику:

— Муженек мой, смилуйся ты над нашим добрым и единственным сыном. Я же знаю — коли ты захочешь, ты сделаешь так, что он ее еще раз увидит. Сделай это ради меня, не оставь его в великой тоске, потому что от такой тоски и помереть недолго.

Он и отвечает:

— Ладно, посмотрим.

И пошел в чулан. Колдовал там, колдовал — вернулся весь в поту. Говорит с тяжким вздохом:

— Ну, сын мой, если б я тебе сильно добра не желал, ничего бы не вышло. А теперь надейся, но не раньше, чем через год, твое желание сбудется.

Долго тот год для приемыша тянулся. Но вот однажды говорит ему чернокнижник:

— Сын мой, завтра истечет год и кончится время твоей тоски. Снова поскачешь на козле, но не туда, куда прежде, а намного дальше, тоже к морю. Я тебе еще раз говорю: смотри не наглупи, потому что потом во веки веков делу не помочь.

Сын поклялся горячо, что на этот раз никоим образом не поддастся. Ну, пошли они в лес, сел он на козла и полетел еще быстрей, чем в прошлый раз. Стал козел у самого моря, приемыш спрятался за кустом. А три уточки уж и летят. Он обрадовался, а сам смотрит, есть ли среди них та, его. Есть! Ах, что за радость! Встряхнулись они, встали в рубашках возле самой воды. Он проследил, куда она свою рубашку положила. Пошли девицы в воду, а сами говорят о том прошлогоднем случае. Старшие говорят:

— Год назад был у нас несчастливый день. Но уж здесь-то парень тот нас не сыщет.

А самая младшая отвечает:

— Вовсе не был то несчастливый день. И парень был пригожий.

А они ей говорят:

— Никак он тебе приглянулся?

Не ответила младшая. Видно было, что тоска ее томит. Понял приемыш, что он по сердцу ей, обрадовался, не стал больше смотреть, выскочил, схватил рубашку и бегом!

Закричали девицы:

— Ах, подумать только! Он и здесь нас нашел!

А самая младшая бросилась за ним вдогонку, зовет его и говорит:

— Не бойся, я не сделаю, как в прошлом году. Весь год я только и думала, как бы мне повидать тебя еще разочек. Но и ты сраму не делай мне, не веди меня к своим родителям без рубашки, я такого позора не вынесу.

Просит она, просит, а он ей все прошлый год поминает, даже слушать не хочет. Вот подходят они к дому, упала она на колени, просит-умоляет, а он все равно рубашку не отдает. В воротах она как бы сомлела, голос потеряла, и стало ему так жаль ее, что уже на дворе отдал он ей рубашку. И только она ее одела, как встряхнулась и улетела уточкой. Вскрикнул он и упал замертво. Услыхал чернокнижник крик и говорит жене:

— Дело плохо! Остался наш сынок без рубашки.

Выбежали они, видят — лежит он мертвый. Но чернокнижник знал от этого средство, воскресил его. Первое слово его было: «Где ж ты, моя ненаглядная?» Мать говорит:

— Дитя мое, не убивайся. Может, удастся еще делу помочь.

— Ох, теперь уж нет, — говорит чернокнижник. — Теперь все прахом пошло.

Стал приемыш горько плакать и просить, приступилась и жена к чернокнижнику с великой просьбой, напомнила, сколько она слез пролила, сколько настрадалась в слепоте и кто зрение ей вернул.

— Как же можно не помочь ему в беде? Неужто тебе не дознаться, как тут быть? Великих трудов это будет стоить, но не думай об этом. Думай о том, чтобы от вашего единственного дитяти погибель отвратить.

Покачал чернокнижник головой, ничего не ответил, пошел в дом. Мать утешила приемыша: мол, еще не все потеряно. Да строго наказала, чтобы он, если выйдет дело в третий раз, ни на какие уговоры и слезы не поддавался. И велела идти за отцом. Вошел приемыш, пал на колени и стал горячо просить, чтобы еще раз его выручили. И мать следом вошла, тоже стала просить. Пошел опять чернокнижник в чулан. Шум-гром там поднялся, весь свет задрожал. Вышел он совсем без сил, весь растрепанный, и говорит:

— Ох, сынок, сынок! Ну, и задал ты мне задачу! Я тебе помогу, но уже в распоследний раз. Тем уточкам не дозволено больше купаться, кроме как один раз и то через год.

Весь год приемыш тосковал, убивался. Но вот настал урочный день, и говорит чернокнижник приемышу:

— Ну, сынок, помни: это последний раз. Потом тебе уж никто на свете не поможет. Одевайся, и пошли!

Завел он его на то место, где козел стоял. Сел сын на козла, и полетели они совсем в другую сторону. Всю Азию пролетели до самого моря. Слез там приемыш с козла, а козел ему и говорит:

— Знаешь, кто тебя на этот раз доставлял? Я сам, отец твой.

Явился чернокнижник в своем обличье — а козла как не бывало. Вынул он из кармана махонький шарик, с просяное зернышко, и велел приемышу под язык положить. Крепко наказал, чтобы тот его не выплюнул. И пропал. А приемыш спрятался и стал ждать, скоро ли уточки прилетят.

Долго ждать ему пришлось. Извелся он весь. Как увидел, что летят они, от радости чуть ума не лишился. А они опять обернулись девицами, опять о нем заговорили. Самая старшая говорит:

— Знаю-знаю, нашей-то сестричке жаль того, прошлогоднего.

Средняя молвит:

— Его, беднягу, уж и похоронили давно. Сама же говоришь, что, как обернулась ты уточкой да улетела, он тут же замертво упал.

А самая младшая ничего не сказала, только закрыла очи руками и заплакала. Они ей и говорят:

— Ну-ну, дурочка, не плачь. Иначе и быть не могло.

А она им ответила:

— Грех это нам.

Сняла она свою рубашку, положила ее и пошла в воду. И другие то же сделали. А приемыш время даром не терял, — прыг! — схватил рубашку и бежать! Те, как увидели, крик подняли, велят младшей догонять и назад рубашку принести. Бросилась она за ним, но не знает, что бы такое придумать, как бы рубашку-то свою добыть. Уж и просила она его, и молила! Говорила, что, мол, те два раза она его только испытывала, знать хотела, вправку ли он ей верен, потому что хорошо знала, что он, ежели любит, не отступится. Теперь-де видит она, что сердце у него верное. Пусть же он ей зря не чинит такой обиды, как в прошлый раз. Теперь из великой любви к нему, просит она у него рубашку и никакого коварства не замышляет. Никак невозможно ей явиться к нему в дом нагой, помрет она на пороге!

Но не поддался он на ее уговоры, только твердил, что во всем ей верит, но рубашку не отдаст — и конец.

Вот уже и дом близко, выходит им навстречу чернокнижник, низко кланяется, как королевне, накидку ей подает. Она со слезами в ту накидку закуталась, а чернокнижник говорит:

— Приветствую тебя, любимейшая дочь! Не бойся, зла тебе здесь никто не причинит. Здесь тебе лучше будет, чем в королевском дворце, все уменье мое тому порукой.

И повел ее в комнаты. Тут и мать тоже подошла, обняла, поцеловала. Наутро уж и уборы готовы были, самые дорогие, как королевнам положено. А вскоре и гости разные понаехали, все высокого роду. Все желали молодоженам счастья, супружеского согласия и здоровья. Всяк оказывал ей честь и величал королевной.

Только начался пир, прискакал гонец: торопитесь, мол, в церковь, там-де сам епископ с нетерпением ждет. Сели все в дорогие кареты, золотом и серебром украшенные, и доехали венчать молодых. А как вернулись из церкви, пошло превеликое веселье. Только королевна не веселилась.

Через год послал ей господь утеху, подарил дочь-малютку. Очень королевна рада ей была. И приемыш тоже. Но ему одна дума покоя не давала. Хотелось ему поехать в деревню, откуда он родом был, своих кровных родителей навестить. Явился он к чернокнижнику и стал отпрашиваться. Тот и говорит:

— Сын мой, чем я тебе не угодил, что задумал ты нас покинуть?

— Ах, батюшка, — отвечает приемыш, — никогда я вас не покину. Только болит у меня душа, что родной мой отец и матушка родная не ведают, куда я подевался, и горюют по мне. Избавлю я их от этого горя и тут же к вам вернусь, если дозволите.

— Ах, сынок! — говорит ему чернокнижник. — Смотри, не вышло бы из этого беды.

Не отступался приемный сын, все просил да просил. Наконец, чернокнижник дозволил ему ехать. Приготовил две дорогие кареты, нанесли в них даров для его родных. Уселись они в кареты: мамка с младенцем в одну, он со своей королевной в другую. Поехали. Ну, расспросили дорогу до той деревни, доехали, про пастуха расспрашивают, жив ли, мол, он. А люди им говорят:

— Мы не смеем вам ответить ни слова, потому что вы про пастуха спрашиваете, а он теперь великий князь.

Удивляется сын:

— Как же это так?

Сказали ему люди, что выросло на поле у пастуха золотое жито, и за то государь пожаловал ему княжеский титул. Тогда сын спросил, где же князь этот теперь живет. Ему рассказали. Сел сын и написал князю письмо. А было там писано, что вот, дескать, его родной сын, такой-то и такой-то по имени, едет со своей женой его навестить. Князь с княгиней обрадовались, сели в карету и выехали им навстречу. То-то радости было, когда все они встретились. Устроили пир на весь мир. Множество народу собралось, чтобы приветствовать княжеского сына, которого все считали пропавшим. Развеселился и старый князь, бывший пастух. Лишь одна невестка сидела печальная. Подошел к ней старый князь и спрашивает:

— Любимейшая королевна и дочь моя! Скажи мне почему ты такая печальная?

— Сержусь я на мужа, — отвечает невестка. — Очень я его просила, чтобы дозволил он мне одеться иначе, а он не дозволил и самый прекрасный мой убор запер вон в тот сундук.

Ну, князь и говорит:

— А ключ от того сундука с ним или дома у вас остался?

— С ним.

— Погоди, я тебе тот ключ принесу.

Пошел князь в другую комнату, где сын его на кровати хмельной лежал. Нашел у него ключик и принес королевне. Отворила она сначала большое окно. Потом открыла сундук и стала искать свою рубашку. Все уборы перевернула — нашла. Надела ее на себя, взяла дочку на руки, забралась на подоконник и велела позвать своего мужа. Пришел муж, видит — она на подоконнике стоит.

— Милая моя супруга, — спрашивает он, — что ты на подоконнике делаешь?

А она при тех словах встряхнулась и стала уточкой, а малое дитя — утеночком. И улетели они прочь.

Сын княжеский будто помешался, волосы на себе рвал, кричал:

— Ах, батюшка! Ах, матушка! Горе мне! Что же вы наделали!

Все перепугались, никто его утешить не мог. А он, как был с кровати вставши, ни коня не спросил, ни кареты — в одном белье побежал к чернокнижнику. Пал ниц перед ним и с великими слезами стал просить, чтобы ему простили: не поверил-де он отцу приемному. Молил он чернокнижника, чтобы тот еще раз над ним смиловался и помог ему свою милую жену и родное дитя увидеть. Но чернокнижник ему ответил, что сделать ничего не может. «Нет, — говорит, — сынок, хоть на том свете подмоги ищи, не найдешь».

Но приемыш с колен не поднимается, все свое твердит.

— Я знаю, дорогой мой батюшка, что сумеете вы отыскать средство, чтобы мне помочь.

Мать тоже рядом с приемышем на колени пала. И пошел чернокнижник в свой чулан. Три часа там пробыл и вернулся со страшными словами.

— Сын мой, — говорит. — Отвечай, что тебе легче; никогда ее не увидеть да живу быть или искать ее и погибнуть?

Ответил приемыш:

— Мне и смерть не страшна, лишь бы увидеть ее и дитя.

— Вот что я тебе скажу. Долго придется тебе до ее дворца добираться. Может, будет стоить это тебе жизни. На мазь, помажься в трех местах (и показал ему в каких) — станешь зайцем. Дороги спрашивать тебе не придется, заячья натура тебя сама до моря доведет. А тут другая мазь. Как до моря доберешься, так возьми ее и мордочку помажь — в рыбу превратишься. Плыви через море да помни — влево не поворачивай, пока не доплывешь до высокой стеклянной горы. Там достанешь третью мазь, помажешь себе шею и станешь мухой. А как станешь мухой, лети на вершину. Иначе туда не доберешься. На вершине увидишь прекрасный сад. Жди в том саду, когда королевны принесут белье сушить. Заберись в это белье, пусть они сами тебя в нем принесут в палаты. Вылети, сядь в уголок, смотри и слушай. Если скажут про тебя доброе слово, шепни «аминь» и станешь человеком. Тогда и спустись к ним. А если скажут злое слово, то постарайся назад выйти тем же путем.

Вот какую речь сказал чернокнижник.

Стал сперва приемыш зайцем. Привязал ему чернокнижник на шнурочке две другие мази, повертел над ним волшебной палочкой трижды и отпустил. Побежал заяц к морю. Там превратился в рыбу и поплыл все направо да направо. Все боялся, что съедят его огромные рыбы, но доплыл-таки до стеклянной горы. Там выскочил на камушек и мухой обернулся. Полетел на вершину. С великим трудом пробрался в садик, ослабел сильно. В саду том и вправду висели рубашки. Влетел он мухой в рукав и затаился там, пока не пришла за рубашками самая старшая королевна. Принесла она рубашки в палаты, еще и пожаловалась, что на улице холод, а рубашки тяжеленные, будто камень в них завернули. Бросила она белье на кровать — он и вылетел, забился за печь и стал ждать, что скажут. И вот самая младшая, жена его, взяла дочурку на руки и говорит:

— Дорогое мое дитя, не доведется тебе видеть своего отца. А я несчастная, что наделала! До смерти жалеть о том буду. И мне самой тоже его не увидеть!

И горько заплакала. Обе сестры тоже разрыдались.

Услыхал он это — чуть сердце у него не разорвалось от тоски. Стал он человеком, подбежал к своей любимой королевне и говорит:

— Возлюбленная моя супруга! Кончилась наша разлука! Погляди же на меня и дай мне на тебя наглядеться!

И взял он свое дитя на руки, прижал к сердцу и заплакал от радости.

Встали две ее сестры и запели благодарственную молитву, потому что в этот миг избавились они от заклятия. Начали они обниматься, целоваться, друг дружку поздравлять. А на месте моря воздвигся вдруг великий город, и стеклянная гора посреди него дворцом сделалась. Вошел тех трех дочерей отец, великий государь всей страны. И чернокнижник, и настоящий отец того сына были его подданные. Вошла и мать-государыня. Как увидели их королевны — пали перед ними ниц. Самая младшая прощения у матери попросила за то, что против ее воли замуж вышла, но, стало быть, это ей государство завещано. Удивился муж ее, и рассказали ему: одна-де колдунья объявила, что все государство должно перейти к той из королевен, которая выйдет замуж за пастухова сына, а иначе грозят государству беды великие. Разгневалась государыня и велела всех трех королевен заколдовать, чтобы жили они на стеклянной горе, пока великий храбрец туда не проберется. А весь город в округу велела превратить в море, чтобы во веки веков ни один человек туда попасть не сумел.

Подивились государь с государыней, что же это за человек сумел все это преодолеть и чары разрушить, и назвали его своим достойным зятем. А тут пальба из пушек началась, вышла на улицу вся армия с музыкой, парад начался. Передали государь с государыней всю страну под власть пастухову сыну.

Стал пастухов сын великим государем. Отправил он одно посольство за своим настоящим отцом, другое — за приемным, велел им с женами в столицу приехать. Стал пастух его первым министром, а чернокнижник — вторым. Оставил он с той поры свое чернокнижие. Жили они вместе в великом согласии и мире до самой смерти.

ПРО САМУЮ ЧУДЕСНУЮ ВЕЩЬ НА СВЕТЕ

Перевод А. Щербакова

Было у короля три сына. Отправился он однажды странствовать по своему королевству. Ехал он, ехал и добрался до маленькой хатки. Жила там бедная вдова с двенадцатью дочерьми. Дал король вдове шесть золотых дукатов и сказал, что на обратном пути одну дочку с собой увезет. Обрадовались дочери, решили, что король самую старшую из них за себя замуж возьмет. Но король был женатый и, когда домой возвращался, взял с собой самую младшую, сыновьям своим ровесницу.

Привез он ее домой и сказал, что будет теперь у них сестричка. Обрадовались сыновья, понравилась им сестричка, да и они ей пришлись по сердцу. Так росли они вместе, вместе на прогулки ходили и верхом ездили.

Вот пришел раз один из королевичей на конюшню, велит конюху коней седлать. Мол, поедут они с королевной на прогулку. А конюх и говорит:

— Да никакая она не королевна!

Стал королевич допытываться, кто она такая и откуда он это знает. И пригрозил:

— Если ты мне не скажешь, я на тебя королю пожалуюсь.

Рассказал ему конюх все, как было. Девочка эта, мол, из бедной семьи. Пошел королевич к отцу и говорит:

— Я знаю, что она нам не сестра. А я ее люблю и, коли она нам не родная сестра, то дозвольте мне, батюшка, на ней жениться.

А братья его говорят:

— Мы тоже ее любим и тоже на ней жениться хотим.

Не понравился королю этот разговор. Вот и сказал он сыновьям:

— Отправляйтесь-ка вы странствовать. Найдите самую чудесную вещь на свете. За того, кто ее найдет, я подружку вашу замуж и выдам.

Ехали королевне, ехали, приехали на один постояли двор и договорились расстаться на три дня, а через три дня там же и встретиться. Поехал старший в один город, а там как раз ярмарка.

Видит он — какой-то мужик продает двуколку за две тысячи. Стал старший королевич спрашивать, что за двуколка такая, почему она две тысячи стоит. Мужик и говорит ему, что, если в эту двуколку сесть, то, где захочешь, там во мгновение ока и окажешься. Заплатил королевич деньги, сел в двуколку, захотел быть на постоялом дворе и вмиг там очутился.

Среднему королевичу приглянулось у другого мужика зеркальце. Что захочешь, то в нем и увидишь. Стоило зеркальце две с половиной сотни. Он его и купил.

А младший королевич повстречал возле какой-то хатенки старушку. Было у нее три яблока. Стоили они тридцать монет, по десяти за штуку. И сказала бабка королевичу, что, мол, если кто заболеет и съест это яблоко, то сразу же выздоровеет. Купил младший королевич эти яблоки и тоже вернулся на постоялый двор.

Вот собрались они там все трое, и стал младший у старшего спрашивать, что тот купил. Тот рассказал про двуколку. Потом младший спросил среднего. Тот рассказал про зеркальце. Подивился младший брат зеркальцу, поглядел в него и захотел увидеть родной дом. Глядит, а все придворные руки ломают, плачут. Что случилось? Сели братья в двуколку и во мгновение ока дома очутились. Бегут во дворец, спрашивают, в чем дело. Оказывается и король, их отец, и королева, и та девица — все трое заболели черной немочью и вот-вот помрут. Младший королевич дал им по яблоку: и королю, и королеве, и девице. Они сразу выздоровели.

Собрал тогда король великий совет, чтобы решить, за кого же из троих девицу-то замуж выдать. У старшего сына двуколка — вещь чудесная. У среднего — зеркальце — тоже чудесней не бывает. Думал совет, думал целыми днями, судил да рядил, кому она в жены достанется. Так и не придумал. Решили спросить первого встречного мужика. Оказался им один старичок. Рассказали ему все дело, а он и говорит:

— Глупые вы люди! И двуколка у старшего хороша, и зеркальце у среднего не хуже. А подружку надо отдать за младшего, потому что такие яблоки, от которых люди сразу выздоравливают, это и есть самая чудесная вещь на свете.

Так и сделали. Устроили пир горой и женили младшего королевича. И была великая радость.

КАК МУЖИЦКИЙ СЫН СТАЛ КОРОЛЕМ И ДОБЫЛ СЕБЕ ЖЕНУ СО ДНА МОРСКОГО

Перевод 3. Суриной

Был на свете один король, бездетный да старый. Стал он думать, кого своим наследником сделать. Из панов высокого рода взять — так они народ не любят, все зловредные да трусливые. Решил он выбрать наследника из мужиков и разослал по деревням указ: тот, у кого есть сын умный, ловкий и красивый, должен прислать его к королю.

А в одной деревне жил бедный мужик. Было у него двенадцать сыновей, и все, как один, собой красивые, статные, ловкие. Послал их отец к королю.

Велел король вырыть ров, широченный и глубоченный, приказал водой его наполнить и объявил:

— Кто перепрыгнет через этот ров туда и обратно три раза, тот и станет наследником.

Старший брат прыгнул, не допрыгнул и в воду упал. И второй в воду упал. За ними все остальные братья в ров попадали. Дошла очередь до младшего.

А у того конь был, сивка черноногий. Вскочил он на коня, отъехал подальше, разогнался и перескочил через ров. И обратно так же. И в третий раз так же.

Подивился король: самый младший, и лет-то ему не больше четырнадцати, а такой ловкий и смекалистый. Велел он ему остаться во дворце и сказал:

— Сделал бы я тебя наследником, с задачей ты справился, да вот беда: лицо у тебя грубое, мужичье.

Ответил мужицкий сын:

— Что поделаешь? Какое дано мне от рождения лицо, с таким и помирать придется…

Сказал он это, сел на своего коня и поехал на луг позабавиться. Едет он и вдруг видит — летит прямо на него перо необыкновенной красоты.

«Вот бы мне поймать его», — подумал мужицкий сын. Пришпорил коня, привстал в седле и поймал.

Обрадовался он удаче, поехал к королю, показал ему перо. А король посмотрел, да и говорит:

— Передо мной баловством не выслужишься. Сумел поймать перо, так сумей поймать и птицу, которая это перо потеряла.

— Ну что ж. Исполню и это, — сказал мужицкий сын.

А сам призадумался. Не сообразить ему, как птицу-то поймать. Пошел он к своему коню, пожаловался:

— Приключилась со мною беда. Велел мне король поймать птицу, которая это перо потеряла.

Конь и говорит ему:

— Не печалься, а сделай так, как я скажу. Распори мне брюхо, вынь все кишки, положи их в мешок, и поехали на луг.

Приехали они на луг — конь и говорит:

— Продерни в этот мешок веревку, да смотри — подлинней. Возьми четыре колышка, воткни их в землю и надень на них мешок, да так, чтобы кишки из мешка видны были. А сам спрячься во мне и веревку от мешка в руке держи. Я дохлым притворюсь, а ты смотри в оба. Прилетит эта птица, начнет клевать кишки, влезет в мешок — тут-то ты веревку и дерни. И птица — твоя. Бери тогда мешок, садись на меня, и поедем к королю. Пусть видит, как ты свое слово держишь.

Как посоветовал ему конь, так мужицкий сын и сделал. Поймал эту птицу. А уж до чего она была красивая, перья-то разными красками переливаются. Но и свирепая — голыми руками не возьмешь.

Ну, привез он эту птицу королю. Очень обрадовался король, что у него такой ловкий и умный наследник. Всюду разослал приглашения, звал на удивительную птицу полюбоваться. А мужицкому сыну сказал:

— Через ров ты перескочил, чудесную птицу поймал. Теперь придумай, как лицо свое изменить.

— Ну что ж. Сделаю и это.

Пошел мужицкий сын к своему коню за советом, а тот ему и говорит:

— Вот возьми ключик. Загляни мне в ухо, найдешь там золотую шкатулочку, а в ней скляночку с белым снадобьем. Вели вскипятить молока побольше, накапай туда этого снадобья и в том молоке искупайся. И станешь таким красавцем, что люди будут приезжать, чтобы на тебя полюбоваться, как нынче на ту птицу любуются.

Мужицкий сын так и поступил, только все тайком сделал, чтоб никто об этом не узнал. Сам вскипятил молоко, накапал снадобья, окунулся и стал таким красавцем, что самому в диковину. Пришел к королю и говорит:

— Теперь у меня лицо не мужицкое?

Король отвечает:

— Экий ты теперь красавец! Хотел я отдать тебя в школу наукам обучаться, а теперь не отдам; от девиц отбою не будет. Учись во дворце.

Приставил к нему король учителей, а когда они выучили его, сказал:

— Ну, а теперь подыщи жену под стать себе.

— Хорошо, сделаю и это.

Пошел мужицкий сын на конюшню к своему верному коню.

— Посоветуй, как быть. Велел мне король найти жену, да такую, чтобы под стать мне была.

Конь ему отвечает:

— Есть у меня дочери-красавицы, но живут они в море. Вот тебе мой совет: укрась корабль попышнее, коврами выстели, самые красивые платья приготовь, зеркала, духи, цветы, чтобы глаза у них разбежались от такого богатства. А себе наладь быстроходную лодку. Как схватишь одну из моих дочерей, так беги с корабля: он сразу же потонет. Да смотри — не мешкай, не оглядывайся!

Так и сделал мужицкий сын. А конь-то был не конь, а волшебница; она молодца искала, чтобы избавил ее дочь от чар, и вот выбрала.

Привез мужицкий сын на корабль самые красивые вещи, а сам спрятался и стал ждать. И вот видит — выходят из воды девушки, поднимаются на корабль и радостно восклицают:

— Смотрите, смотрите! Что за диво! Давайте наденем эти наряды и убежим. Вот потеха будет! Придут хозяйки наряжаться на бал, а платьев-то нет! Ужо посмеемся мы над ними?

Стали они быстро наряжаться. Но одна все не может надеть туфельку. Маловата ей туфелька, а другие не нравятся.

Тут выскочил молодец, схватил ее на руки и прыгнул в лодку. Привязал девушку за ногу, чтобы в воду не скакнула, и привез домой.

Не мог король надивиться его уму и ловкости. Как это он сумел из морской пучины девицу себе в жены добыть!

Жевался на ней мужицкий сын и стал наследником короля. Жили они с женой долго и счастливо. Она благодарна ему была, что вызволил он ее из пучины, где оно жила заколдованная.

О ДОБРОДНЕВСКОМ

Перевод А. Щербакова

В прежние времена, когда вроцлавский товар возили в Броды через Краков, было в Добродне много возчиков. Иные и по сорок лошадей для такого дела держивали. Случилось, что у одного возчика жена померла. Осталась только дочь единственная. Но вскоре возчик снова женился.

Женился да сразу и уехал, а вернулся только через год. Подъезжает к дому, кнутом щелкает, чтобы жена вышла встречать. Такой у него был обычай. Не выходит жена. Отъехал он, вернулся и вдругорядь щелкает. А жены не видно. Ну, он в третий раз к дому правит и выходит ему навстречу дочка. И рассказывает она отцу, что мачеха долг свой не блюдет, шашни заводит, мужнину честь не бережет. Рассердился возчик, вошел в дом, накричал на жену, люто изругал ее. А она ото всего отперлась, да еще и такие слова сказала:

— Ты еще полюбуешься, что у тебя за доченька! Вот уедешь, вернешься, а у нее, глядь, и ребеночек на руках.

Настало время, и отправился снова возчик в дальнюю дорогу не меньше, чем на год. А мачеха пошла к своей тетке, ведьме, и подговорила ее устроить так, чтобы падчерица сына родила как раз к приезду отца. Приехал отец через год, подъезжает к дому, кнутом щелкает. И на тот знак выходит к нему жена и говорит, что три часа тому назад его дочка сына родила. Разгневался возчик, расшумелся, вошел в дом и велел, дочке сей же миг из дому вон убираться. Стала дочка его упрашивать, да где там!

Вдруг младенец из кровати выскочил, деду поклонился и говорит:

— Добро пожаловать, дедушка! Благополучно ли съездили? Уж вы не гневайтесь на меня и на матушку.

А сам по горницам по лавкам да по столу прыгает.

Не умилился дед, на внука глядючи, велел дочери уходить из дому немедля и никогда на глаза ему не показываться. Пришлось бедняжке встать с постели, вещи собрать. Утешал ее сынок, как мог, пособил вещички завязать в два узелка да сам и нести вызвался.

Взяла мать свой узелок, сын — свой, и ушли они из Добродня. По дороге мать от слабости сомлела, так сын у нее узел забрал и сам оба узла понес. И повел он свою матушку в дальние края, в город Вену, где живет сам австрийский князь. В ту пору напали на его княжество жестокие враги, а у князя как раз начальника для войска не было. Стал пришлый молодец называть себя Добродневским и по городу похваляться, мол, если сделают его начальником, то он вмиг врагов победит. Велел князь его призвать пред свои очи и поручил ему все свое войско. Выполнил молодец, что обещал, всех врагов побил и прочь прогнал. С того времени он и матушка его стали жить в достатке благодаря княжеской милости.

Был у этого князя сын. Уговорился с ним Добродневский, что пойдут они вместе странствовать. Много стран они прошли, да захотелось княжичу еще и тридесятое царство посетить. Отговаривал его Добродневский, рассказывал, что там пашут — людей запрягают, хуже, чем со скотом, с ними обращаются. Но княжич на своем настоял. Отправились они туда и хватили там лиха. Взяли их под стражу и послали на тяжкие работы. Было там, кроме них, почитай, еще двести бедолаг из разных стран, всех их работать заставляли, а на ночь запирали в большую конюшню. И вот однажды, когда вся стража уснула, Добродневский сказал товарищам, чтобы поутру никто из них на работу не вставал.

— Не бойтесь, — говорит. — Я буду ответ держать.

Поутру пришел часовой их будить, а никто и с места не двинулся. Пришел он во второй раз, пришел в третий — никто не встает. Тогда донесли об этом царю. Тот приказал выстроить войско и всех непокорных прогнать сквозь строй. Вывели войско, Добродневского связали и потащили сквозь строй. Глядь, а ни один солдат не может пошевельнуть ни рукой, ни ногой, будто окаменели.

Сильно встревожился царь, стал Добродневского упрашивать: мол, он всех отпустит на волю, только пусть Добродневский войско оживит. Добродневский согласился, оживил войско, а сам пошел дальше странствовать со всеми, кого освободил.

Но царь тот был обманщик. Послал он вслед за ними войска видимо-невидимо и приказал их всех схватить. Добродневский снова сделал так, что солдаты одеревенели. Испугался царь, давай его снова просить. Дескать, он все Добродневскому даст, чего тот пожелает, лишь бы он войско оживил. Выговорил себе Добродневский два корабля, полных золота, серебра и драгоценных камней. Царь ему их тут же предоставил. Но тайно умышляя, как бы ему Добродневского с товарищами схватить. Добродневский об этом дознался и сделал так, что все, кто жил в той стране, превратились в камни. Даже земля в той стране и та камнем сделалась. И поплыли странники морем домой на кораблях с безмерным богатством, а Добродневский и молодой княжич стали у них за начальников.

Доплыли они до середины моря, стал княжич Добродневского благодарить за спасение. А тот ему ответил, что за эту услугу просит он княжича жениться на его матушке. Дескать, все эти сокровища, которые они везут, отдаст он матушке в приданое. А если княжич откажется, то его тут же бросят в море. Волей-неволей княжич согласился. Приехали они в Вену, рассказал княжич отцу, что им было обещано Добродневскому в награду за избавление. Князь на это охотно согласился и устроил княжичу богатую свадьбу с матушкой Добродневского. Она ведь была молодая и собой пригожая.

После свадьбы Добродневский попросил у князя дозволения съездить с молодыми в Добродень. Вот приехали они в Скшыдловицы, в соседнее местечко, и там приказал Добродневский запереть себя в сундук и в том сундуке привезти в дом деда. И поставить сундук точно на то самое место, где он родился.

Добрались они до хаты деда-возчика, попросились погостить. Принял их возчик гостеприимно. Дескать, для него большая милость, что такие знатные господа в его доме будут жить. Спросил княжич, есть ли у возчика дети. Тот загоревал, признался, что была у него дочь, да прогневался он на нее, выгнал, а теперь не знает, где искать. Тогда благородная княгиня открылась отцу, стали они обниматься и целоваться.

А мачехи дома не было, она как раз в это время пошла к своей тетке, ведьме. Послали за ней. Пришла она и тетку привела. И тут выскочил из сундука Добродневский, только в виде младенца, словно вот-вот родился. Запрыгал по полу, деду поклонился. И вдруг схватил мачеху и ее тетку за руки и утащил их за собой сквозь потолок.

Все перепугались насмерть, насилу опомнились, а как опомнились, стали креститься и шептаться между собой: вот-де как удивительно ведьмины козни обернулись. Не сумела она невинной девушке зла причинить, и только сама себя погубила.

А дочка возчика с того времени счастливо жила со своим княжичем, и отцу ее за все жизненные невзгоды добром было воздано.

ПРО ЗЛОГО БРАТА

Перевод 3. Суриной

Жили на свете два брата: старший — богатый, а младший — очень бедный. Часто приходил бедняк к богатому брату, просил у него то того, то другого. И вот однажды, когда он снова пришел с какой-то просьбой, богач сказал жене:

— Хватит с нас! Он все равно богатым не станет, а нам по его милости и обеднеть недолго. Но я знаю, как от него избавиться. Выколю ему глаза, и пусть идет просить милостыню.

Жена ничего ему на это не ответила. Позвал богач брата в чулан, велел ему сесть и объявил свою волю.

Брат умолял пощадить его, но богач и слушать не стал, взял шило, ткнул его в один глаз, потом в другой и ослепил бедняка. Попросил тогда калека, чтобы христа ради отвели его к кресту на развилке дорог, где можно подаяние собирать у прохожих. Но злой брат свел его к виселице, где на четыре столба сверху венец из четырех балок был положен. Слепой взывал к людям, милостыню просил, но никто в те места не наведался, никто его не услышал.

Наступила ночь, а он и не знал, где сидит. В том городке, откуда его злой брат привел, часы на башне пробили одиннадцать, и тут прилетели три черта в вороньем обличье, уселись на виселицу и повели между собой беседу. Один говорит:

— В ближней деревне жена одного богатого мужика после родов лежит. Самая для нас добыча! У их служанки такая привычка: бросит на стол ложки, поставит ужин, домашних не позовет и уходит вон. В это время роженица чихнет, ее никто не услышит и не скажет: «Дай тебе бог здоровья». Вот тут-то мы дом приподнимем за нижний венец и утащим хворую.

Второй говорит:

— За три мили отсюда, в городе, где нет близко воды, выкопали глубокий колодец, а до воды так и не добрались. Бросили они эту работу. А пробей они камень еще на четверть локтя, вода оттуда хлынула бы, пошла бы через верх, и весь город затопило бы. Но если кто-нибудь забежит в первый попавшийся дом, схватит перину и накроет колодец, вода утихнет, и будет ее ровно столько, сколько городу нужно.

А третий молвит:

— В Папроцинах панская жена вот уже семь лет хворает. Скоро она в наши руки попадет. Ей уже ничто не поможет: она выплюнула просвиру, а жаба, которая ее проглотила, сидит в ее комнате под большим шкафом. Жабу эту нужно рассечь, вынуть просвиру, обмыть и дать больной съесть. Тогда она поправится. Но ведь об этом никто не знает.

— А я знаю куда больше тебя, — говорит первый. — Заметил я, что здесь, под виселицей, растет трава и трава не простая. Ежели ты ослеп или отроду слепой, сорви травинку, потри глаза и тут же прозреешь.

Часы пробили полночь, улетели три ворона. Слепой ощупал все вокруг — понял: он и впрямь не у креста на развилке, а под виселицей. Стал он шарить в траве, сорвал одну травинку, другую, третью и наконец нашел ту, которая возвращает зрение. Взял он ее, потер глаза — в них словно искорка блеснула, а потом все светлее, светлее сделалось, и вот он прозрел. На зорьке пошел он искать деревню и дом, где лежала роженица, о которой вороны говорили. Уже смеркалось, когда он дотуда добрался и попросился на ночлег.

— У нас ночлег вам будет неспокойный, — говорит хозяин. — Жена после родов лежит, ребенок всю ночь криком мается. Попросились бы вы к соседу, там малых детей нету.

— А мне хоть под лавкой, лишь бы у вас остаться, — отвечает бедный брат. Сел поближе к кровати, сам держит ухо востро, и, как только девка, бросив на стол ложки, вышла и роженица чихнула, говорит ей:

— Дай вам бог здоровья!

И тут как ухнет в доме! Стены ходуном заходили, все картинки с них попадали: это черти со зла дом на место уронили. Хозяин и все домашние переполошились, а бедный брат тут-то им все и рассказал. Одарил его хозяин щедро, да еще велел отвезти в город. Там бедный брат оповестил, что берется воду найти. Ему говорят: не тебе, дескать, чета мастера здесь воду искали да ничего не добились. Но он настоял на своем, стребовал нужный инструмент. А перед тем, как в колодец спуститься, предостерег: как только крикнет или знак подаст, пусть его сразу же тащат наверх.

И часу не прошло, а уж вода ключом забила. Он крикнул, еле успели его вытащить — вода через верх хлынула. Кинулся он в первый же дом, схватил перину, накрыл колодец — вода-то и спала. Хорошо ему заплатили за эту услугу. Купил он себе на эти деньги бричку, пару лошадей да поскорее поехал в Папроцины. Приехал и говорит пану, что хочет вылечить его жену.

— Все отдам, что имею, если покажешь свое умение, — сказал пан.

Велел приезжий отодвинуть большой шкаф, мечом разрубил мерзкую жабу, достал просвиру, обмыл и дал больной. А та уж едва дышит, иссохла совсем.

Прошло несколько часов. Вот больная поела немножко, приподнялась на постели, села; на другой день она уже по комнате прошлась; а на третий день и во двор вышла. Муж щедро заплатил исцелителю, а тот прямо из Папроцин поехал домой.

Как увидели его богатый брат с женой, глазам своим поверить не могут.

— Хотел ты, брат, зло мне причинить, да видишь — все наоборот вышло. Любуйся теперь на мое счастие.

Позавидовал богач брату и говорит:

— Слушай, братец, выколи ты мне глаза и отведи к виселице.

Ни за что не соглашался младший брат на такое дело, но богач его уломал. Выполнил младший брат его просьбу и отвел к виселице.

Вот пробило одиннадцать. Снова прилетели три ворона. И опять повели свою беседу.

Первый говорит:

— Плохо дело: роженица нам не досталась, воду в городе нашли, и хозяйка в Папроцинах выздоровела. Надо глянуть, уж не подслушивает ли нас кто-нибудь.

Слетел он вниз и кричит оттуда:

— Сюда! Скорее сюда! Попался, ловкач!

Камнем слетели вниз вороны и растерзали богача. Поделом — за жестокость и жадность.

КАК СТАРЫЙ КУЗНЕЦ СМЕРТЬ И ЧЕРТЕЙ ЗА НОС ВОДИЛ

Перевод Р. Белло

Один кузнец старый стал. Надоело ему на этом свете жить, и говорит он:

— Куда же это смерть подевалась? Чего она за мной не приходит?

А смерть — тут как тут. И говорит:

— Пойдем, кузнец! Хватит уж тебе людям глаза мозолить.

А кузнец как раз за столом сидел, хлеб ел, маслом из кружлика[3]Кружлик (kruzlik- полъск.) — деревянный горшок под масло. (Здесь и далее примечания переводчиков. — Ред.). намазывал:

— Ладно, — отвечает, — пойдем. Полезай пока в кружлик, посиди там, а я схожу к братьям, расскажу, что им тут без меня делать надобно.

Пошел он в кузницу, выковал обруч на кружлик, вернулся в избу, стянул кружлик обручем потуже и зашвырнул на полку.

Прожил он еще несколько лет — опять надоел ему белый свет. Опять он спрашивает:

— Куда это смерть запропастилась? Чего за мной не приходит?

Тут он вспомнил, что смерть-то у него на полке, взял и выпустил ее. Та — наутек. Отбежала подальше, кричит ему:

— Никогда больше к тебе не приду!

А кузнец нет-нет да и позовет смерть. Набралась она духу, пришла и говорит:

— Ну, ступай! Время настало, довольно ты железо гнул, теперь я тебя гнуть начну.

— Иду-иду, — отвечает кузнец. — Подожди только, я гроб себе принесу.

Гроб-то у него уж давно готовый был. Принес кузнец его и говорит смерти:

— Покажи-ка мне, как в гроба-то ложатся?

Смерть легла в гроб навзничь, а у кузнеца крышка наготове — раз! — и прихлопнул крышку. Потащил гроб к реке и спустил в воду. Плывет смерть вниз по реке.

Люди спервоначалу подумали: плывет колода какая. А как увидели, что это гроб, испугались сильно. Однако открыли. Поблагодарила их смерть и пообещала тому, кто ее из воды вытащил, что он на десять лет дольше проживет, чем суждено.

Но вот обрыдла кузнецу жизнь и говорит он:

— Хоть бы черти меня взяли, что ли?

А черти тут как тут.

— Идем, — говорят, — кузнец. Уж мы-то не такие простофили, как смерть!

— Посидите-ка здесь на лавке, — отвечает кузнец. — Я пойду, братьям наказ оставлю.

А лавка эта была такая, что с нее не встанешь, пока кузнец не отпустит. Провозился кузнец в кузнице четыре дня, а черти все на лавке сидят, оторваться не могут. Приходит кузнец на пятый день, черти его и спрашивают:

— Ты чего там делал столько времени? Уж мы тебя заждались.

— А кто вам велел ждать-то? Видите — нет меня, и отправлялись бы восвояси.

— Как же нам уйти, — отвечают черти, — когда с лавки не встать?

Кузнец повернулся к ним спиной и говорит:

— Я вас не держу. Хотите сидеть — сидите. Не хотите — скатертью дорога.

Продержал он их таким манером пятнадцать дней. Черти с голодухи, как щепки, высохли. Только тогда кузнец отпустил их. Поклялись черти, что больше никогда к нему не придут.

И вот еще несколько лет жил кузнец, пока вовсе не опостылел ему белый свет. И опять говорит себе: «Хоть бы дьяволы, что ли, за мной пришли! Или дьяволам тоже меня не взять?» Тут явилось за ним двенадцать дьяволов. А у кузнеца яблоня такая была в саду: кто до яблока дотронется, у того рука к яблоне прирастает — не оторвать никакой силой. Вот кузнец и говорит дьяволам:

— Сорвите-ка себе но яблочку.

Дьяволы пошли яблоки рвать, руки у них к дереву-то поприлипали. Кузнец увидел, что каждый дьявол по яблоку схватил, так их возле яблони и оставил, а сам ушел. Помурыжил их там, приходит и говорит:

— Ну, насиделись вы под яблоней, наелись яблочек — теперь в дорогу. Так уж и быть, пойду с вами.

— Кузнец! — взмолились дьяволы. — Отцепи нас от этой яблони! Никогда мы больше к тебе не придем!

Подошел кузнец к яблоне, стукнул по ней три раза кулаком. Освободились дьяволы и дунули прочь, не захотели его с собой забирать. Мы, говорят, ни за какие коврижки сюда больше носа не покажем.

Прошло какое-то время, и снова кузнецу расхотелось на свете жить. Снова просит он, чтобы черти взяли его.

Явилось теперь за ним двадцать пять чертей. И говорят:

— Ну, кузнец, собирайся, пойдем с нами!

— Ишь, сколько вас! Аж двадцать пять! Совсем меня напугали, придется идти. Дайте только напоследок слово молвить.

— Э, нет! Ты нас не проведешь, как тех, кого в гиблый сад затащил. Мы с места не тронемся, пока ты с нами не пойдешь.

— Сказал я вам, что пойду, стало быть — пойду. Давайте только в кузницу заглянем.

Вошли черти в кузницу и спрашивают:

— Ну и что ты нам покажешь нового?

— Спросить хочу — как же это вы меня толпой по городу поведете? Эко вас сколько! Видите тот старый мех? Лезьте туда, а я вас через город и перенесу.

Послушались черти кузнеца, влезли в мех. А у него уж были обручи приготовлены, стянул он мех, закинул за спину и понес по городу. Вышел за город к тонам, где мужики зерно молотили, и думает: «Надобно мне из этого меха пыль выколотить». На первом току двое мужиков молотили, это ему мало показалось. Пошел дальше. Видит — трое молотят. Опять пошел дальше. Видит — молотят четверо. Подходит он к мужикам и говорит:

— Хозяева! Сделайте милость, поколотите цепами по этому меху, пыли в нем набралось много.

Мужики как начали мех бить да трепать — черти благим матом взвыли. Ладно дыра в мехе получилась, так сквозь эту дырку они друг за дружкой повыскакивали. А кузнец в свою избу вернулся.

Жил он, жил, и опять надоело ему жить. «Не буду я никого просить, чтобы пришли за мной, — подумал он. — Пойду сам в пекло». Сказано — сделано. Добирался кузнец до пекла ни много, ни мало — двадцать один день. А с собой взял трижды свячёный кнут, трижды свячёную воду, трижды свячёный мел и вдобавок старый полушубок.

Так шел он, шел в пекло и по дороге чертям в подарок грибы собирал.

Подошел он к воротам и кричит:

— Эй! Открывайте, а то у меня ноша тяжелая!

Черт, который на страже стоял, бросился со всех ног открывать ворота, думал, что это кто-нибудь душу принес. Пробрался кузнец в пекло, обвел себе круг мелом — черт со страху в угол забился. Вытащил кузнец свячёный кнут да свячёную воду, и давай чертей кропить! А по поближе, того кнутом хлещет, шкуру спускает. Стали его черти спрашивать, чего он хочет. Кузнец отвечает, что хочет свой старый полушубок в котел три раза обмакнуть. Согласились черти. Только один черт, что у котла стоял, уперся. Ну, плеснул на него кузнец свячёной водой — черта всего скрючило, взмолился он:

— Макай хоть сто раз, только меня не трогай!

Макнул кузнец полушубок в котел три раза, души за овчину уцепились. Много набралось— по четыре, по пять душ на каждой прядке. Только одна душа на дне осталась, руки тянет, местечка на полушубке живого найти не может. Спустил кузнец свой полушубок пониже — уцепилась и эта душа. Так он всех их из пекла и вынес. Идет он, идет, видит — поляна. Тут обтряс он полушубок, души-то все овечками обернулись. Присел кузнец на пенек, на дудочке играет, овечек пасет.

А хромой черт, что при котле стоял, приказывает другому:

— Ступай за овцами и верни их назад в пекло. Я тебе скажу одну хитрость, чтобы ты с кузнецом сладил. Есть там большая гора. Бегите вперегонки на эту гору. Кто первый на нее взберется и обратно к овцам прибежит, тот и выиграет, тому и овцы. У тебя ноги быстрые, кузнец за тобой не поспеет.

Пришел черт к кузнецу, спрашивает:

— А чьи же это овечки?

Кузнец отвечает:

— Мои.

— А пастух кто?

— Я пастух.

— Давай, — говорит черт, — вон на ту гору вперегонки сбегаем и обратно. Кто быстрей добежит, тот овец в полное владение получит.

Кузнец отвечает:

— Чего это я бегать буду? Вон у меня брат младший есть, пусть он бежит. Даже он тебя обгонит.

Кузнец еще раньше двух зайцев поймал в лесу и спрятал в мешок.

— Ну, давай беги. Я братца следом пошлю.

— А где твой братец?

— Да вот он, — говорит кузнец и показывает ему из мешка заячьи уши.

Согласился черт, мол, пускай младший брат бежит. Выпустил кузнец зайчика, черт сломя голову помчался на гору, а заяц в лес. Прибежал черт назад, спрашивает:

— Ну, где твой братец?

— Хо-хо! Он уж полчаса как назад вернулся!

И показывает кузнец другого зайца, того, что в мешке остался.

Черт бегом в пекло. Примчался туда, рассказывает:

— Как же я мог овец у него выиграть? Я бежал что было духу, а он сам и не побежал — своего младшего брата послал. Так даже младший меня обогнал.

Тут другой черт говорит:

— Эх и дурень же ты! Пойду-ка я теперь. Живо над кузнецом верх возьму.

Пришел он к кузнецу, спрашивает:

— Чьи это овцы?

— Мои.

— А пастух кто?

— Я пастух.

— Ну, вот если ты свистнешь так же сильно, как я, овцы насовсем твои будут.

— Давай, — отвечает кузнец, — свисти. А потом — я.

Черт как свистнет, — ветки с деревьев посыпались. А кузнец сидит, обруч ладит.

— Ты чего ладишь? — спрашивает черт.

— Ты свистнул — ветки с деревьев облетели, а я свистну — у самого голова лопнет. Вот я и делаю себе обруч на голову.

Черт испугался, спрашивает:

— А мне как же быть?

— А ты уж как хочешь.

Черт кинулся быстрей яму в земле копать:

— Ужо выкопаю яму, голову туда суну — авось не лопнет.

А у кузнеца толстая палка была. Как он той палкой черта по заду хряснул, черт света не взвидел. В один прыжок до пекла долетел. Явился в пекло, рассказывает:

— Что же нам с ним делать? Он как обманывал нас, так и обманывает.

Третий черт говорит:

— Вы все дураки! Вот я теперь к нему пойду, овец приведу и его самого в придачу.

Прихватил он с собой задвижку от адовых ворот. Нашел кузнеца, подходит ближе, спрашивает:

— Эй, чьи это овцы?

— Мои.

— А кто пастух?

— Я пастух.

— А ну, подбрось эту задвижку выше, чем я. Тогда овцы твои будут.

— Давай ты вперед, а я после.

Черт задвижку вверх подкинул, она аж на четвертый день обратно упала, в землю вошла. Черт говорит:

— Ну, теперь ты кидай.

— Как же я ее кину, если она в земле увязла?

— А ты вытащи и кидай.

— Кто ее туда воткнул, тот пусть и вытаскивает.

Черт поднатужился, вытащил задвижку разом с землей и подает кузнецу. Кузнец чуть не упал, еле-еле держит, а сам на небо поглядывает. Черт не утерпел, спрашивает:

— Чего ты все на небо глядишь?

— Много будешь знать — скоро состаришься.

Черту неймется, опять спрашивает. Кузнец говорит:

— Ты видишь, что вон там, на месяце?

— А что там?

— А там мои братья. Куют, работают. Вот я и жду — окончат они дело, я им задвижку туда и кину.

Черт со страху, что кузнец задвижку на месяц закинет, вырвал ее у кузнеца, тот аж перекувыркнулся. Примчался черт в пекло и говорит остальным чертям:

— Вот бы он шутку отмочил, если бы задвижку на месяц. закинул! Чем бы мы пекло запирать стали, как бы души тут устерегли? Нет, я больше к нему не ходок. Пускай сам те души пасет. Еще надоест ему — сам придет, попросит, чтоб мы назад их взяли.

Но кузнецу овечки не надоели. Паслись они, паслись, а потом голубями обернулись и в небо улетели. Нос длиною с огурец, а тут и сказке конец.

КАК НИЩИЙ СТАЛ КОРОЛЕМ

Перевод Л. Пивоваровой

Жил на свете один нищий. С малолетства милостыню просил на папертях, люди его не обижали, хоть и был он здоровый мужик.

Вот шел он раз через лес, день был жаркий, захотелось ему передохнуть, в человеческом жилье посидеть, да негде. Ни корчмы не видно, ни лесникова дома. Кто же, кроме разбойников, станет в лесу жить? Совсем притомился нищий и подумал: «Хоть бы черт меня приютил, что ли?»

Ночь настала. Идет нищий, идет, месяц из-за тучки выплыл, светло в лесу стало, видит нищий — что-то за деревьями темное. Подошел поближе, смотрит — перед ним дом стоит. Вошел он в дом — темно, пусто. Нищие недаром суму носят, порылся он в суме, огарок свечи вытащил, спички достал, зажег свечку и видит, что стоит посреди большой избы. В красном углу образ висит, под образом — лавка. Образ большой, от самого потолка чуть ли не до самого пола, рама у него золоченая, а кто нарисован, не разобрать — темно. Сел нищий на пол, свечку на лавку поставил, скинул одежонку и давай вшей давить. А свечка знай себе горит перед образом, горит да потрескивает, все ярче разгорается. Глянул нищий ненароком на образ — что за диво! Совсем не святой на нем изображен, а сам дьявол, точь-в-точь такой, каким его малюют.

Был нищий не из робкого десятка, не очень-то он испугался. Дело свое кончил, одежонку накинул и давай образ рассматривать. А свеча-то все на лавке стоит, горит да потрескивает. Вдруг слышит нищий — дверь за спиной заскрипела, вошел кто-то. Оглянулся он, присмотрелся, видит — стоит богато одетый господин. Говорит незнакомец:

— Что ты здесь делаешь, человече?

— Хотел я тут переночевать. Вы уж не гневайтесь, я по белу свету брожу, притомился.

— Хорошо. Оставайся здесь, спи себе на здоровье. Ты мне такую честь оказал, что и не знаю, как тебя благодарить. Проси, чего хочешь.

Удивился нищий:

— Да что же я такого для вас сделал?

— Тем ты меня порадовал, что перед моим образом свечку поставил. Это мой дом, это мой портрет. Это я и есть, но ты меня не бойся.

Перепугался нищий, глянул на портрет: что правда, то правда, — похожи как две капли воды. И рожки на голове, и копыта вместо ног, хвост фраком прикрыт. Вспотел нищий от страха, а дьявол и говорит:

— Обычно люди святым поклоняются, а мною брезгуют. А ты вот мне честь, как святому, оказал, этого я никогда не забуду. Проси, чего хочешь, все для тебя сделаю.

Попросил нищий доесть и попить — в один миг все на столе появилось.

Поел он, попил, а сатана ему говорит:

— Проси еще, чего тебе нужно.

Отвечает ему нищий:

— Э-э, ваша нечисть, человек я скромный, дайте, если можете, деньжат на дорогу, и пойду я прочь.

Дал ему дьявол денег, а сам говорит:

— Что деньги! Нынче они есть, завтра их нет. Вот сделаю-ка я тебя королем!

— Ну, какой из меня король! Шутить изволите.

— Вовсе не шучу. Неподалеку отсюда живет один король, есть у него дочка-красавица, вот я и женю тебя на ней.

Доволен собой сатана, от радости по избе скачет.

Засмеялся нищий:

— Да на такого бродягу, как я, королевна и смотреть не захочет.

— Это уж моя забота. Я все так устрою, что она в тебя по уши влюбится. Ну как, согласен?

— Пусть будет по-вашему, — ответил нищий. Хоть и не верилось ему, а все же показалось заманчиво.

Принес нечистый воду, вымыл нищего, подстриг, причесал, и стал тот молодец-молодцом. Велел сатана ему надеть свои лохмотья, а в руки дал золотую табакерку. Сам оделся лакеем в богатой ливрее и говорит:

— Теперь в костел пойдем к обедне. Ты вот в этой самой одежде ступай в первый ряд к самому алтарю и садись рядом с королевной. На тебя все коситься будут, а ты не обращай внимания. Я, будто слуга твой, встану с молитвенником сзади. Как заметишь, что ты не по нраву королевне, достань табакерку и угости ее табачком — она сразу же подобреет.

Пошел нищий в костел, а сатана следом идет — будто слуга его. Прошел нищий в первый ряд, сел рядом с королевной. Та сморщилась, скривилась, но шум поднимать во время службы постеснялась. Только в сердцах сказала:

— Как ты посмел, побирушка, сесть в костеле рядом со мной?

Нищий смело ей отвечает:

— Видишь моего слугу, что позади стоит? Стало быть, не из бедных я. В грехах каюсь, вот и переоделся нищим. Не отворачивайся, королевна, — может, доведется тебе и в ином обличье меня увидать.

А тут слуга подает нищему молитвенник, в бархате с позолотой. И обедня как раз началась.

Разобрало королевну любопытство, расспрашивает она нищего, а он отвечать не торопится, только все подносит ей золотую табакерку и угощает пахучим табачком. Взяла королевна табачку и влюбилась в нищего. А когда обедня кончилась и пошли они к выходу, пригласила королевна его на завтра к себе в замок.

— Приеду, прекрасная королевна, — отвечает нищий. — А ты тем временем скажи своему батюшке, что хочу я просить у него твоей руки.

— Приходи, желанный мой! А теперь до свиданья! — сказала королевна, покраснела, за свитой своей из костела выбежала и во дворец поехала. Подруги ее и весь честной народ надивиться на это не могли, да только не могли они расслышать, о чем королевна с нищим шепталась.

На другой день одел дьявол нищего в дорогой наряд, сделал из него как бы короля немецкого, ордена ему новенькие на грудь пристегнул, пальцы перстнями украсил. Подъехала карета, нищий в нее сел, дьявол на запятки вскочил, на места кучера и форейтора черти уселись. Рванулись с места шесть вороных — искры из-под копыт посыпались. И вот стоят они уже перед королевским дворцом.

Сидит король на троне, перед ним вельможи стоят, и все друг друга спрашивают, что это за неведомый богач приехал. Вышла тут королевна, упала к ногам батюшки, стала его просить-молить, чтобы он ее замуж выдал за гостя. А нищий, в пух и прах разодетый, тоже просит у короля руки его дочери и всем рассказывает, что он человек богатый и знатный, но жил-де до сих пор в скромности, чтобы познать мудрость жизни.

Видит король — любимая дочь души не чает в приезжем. Согласился он на этот брак и тут же пригласил гостей и нареченного жениха на пир. «Пировали аж заполночь. Пошел жених отдыхать в особые покои, вошел в спальню, а дьявол тут как тут!

— Что, брат, доволен? — спрашивает.

— Еще бы! Королем быть лучше, чем нищим: еды и питья вдоволь, да еще и кровать мягкая.

— Помяни мое слово: будешь королем, но чур уговор: как поставил ты мне тогда свечку, так и впредь ставь. Да не сальную, а по паре восковых, королевских. Нарушишь уговор — всем расскажу, что ты за персона, и прости-прощай корона вместе с головой.

Присягнул нищий дьяволу, что будет каждый вечер ставить перед его образом две восковые свечи и — что правда, то правда, — женившись, обещания своего никогда не забывал. А жена его, королевна, была очень набожная, каждый вечер ставила она свечи перед святыми образами. Невдомек ей было, что муж ее в тот же час ставит свечи дьяволу. Так и служили — она богу, он черту. И не они одни — многие так же делают.

ПРО БАТРАКА И ВОЛШЕБНУЮ СКРИПОЧКУ

Перевод А. Щербакова

Рос у одной женщины сынок единственный. До двадцати лет поила она его, кормила, а потом и говорит:

— Сынок, придется тебе идти служить.

Отвечает он:

— Ну что ж, матушка, как пожелаешь. Пойду служить.

А стал он к тому времени всем силачам силач, только никто о том не знал.

Пришел он в имение и говорит пану:

— Будете мне платить?

Отвечает пан:

— Заплачу, коли заработаешь.

И велел ему запрячь десять возов и навоз возить. Да самому и нагружать.

Взял парень воз за дышло, взвалил на спину, отнес туда, где навоз свален был, разок вилами двинул — воз и полон.

Испугался помещик. Видит — парень-то силач. И говорит:

— Янек, вот тебе воз пшеницы, езжай на мельницу.

А сам велел нагрузить не пшеницы, а углей да золы. И на мельницу послал его на заколдованную. Чтоб ему оттуда назад не вернуться.

Приехал парень на мельницу, видит — двери крест-накрест досками забиты. Отодрал он доски, входит — никого. Стал он мешки с воза носить, видит — не пшеница это, а зола да уголья. Высыпал он их в реку, пошел в амбар, а там пшеницы полным-полно! Взял он пшеницы, сколько надо, запустил мельницу и давай молоть.

Мелет-мелет, и тут вдруг входит здешний старший черт и давай на него кричать! Что, мол, он тут делает? Схватил парень черта, завязал узлом вокруг жернова, а сам все мелет. Закрутилось все у черта в глазах, развязался он кое-как, удрал и больше не показался.

Намолол парень муки, привез в имение, пригрозил пану, чтобы он в другой раз с ним глупых шуток не шутил.

— Вот, — говорит, — привез вам муки, за ваши уголья.

А тут как раз настал день святого Мартина.[4]День святого Мартина — осенний церковный праздник, к которому приурочивалась расплата с наемными работниками. И погнал его пан вон со двора.

Пошел парень к другому пану насчет работы да платы договариваться. Пустился было тот с ним торговаться, а парень и говорит:

— Ладно, не надо мне платы. А вот через год на Мартина трахну тебя разок рукой по заднице.

Согласился пан. Батрачил парень на него целый год, а на Мартина стал свое требовать.

Пан себе в штаны перину затолкал. А парень едва замахнулся — перина лопнула, перья по всему имению! Двинул он пана по заднице, из того и дух вон!

Крик-шум поднялся, стражу вызвали.

— Хватай его! — кричат. — Казнить его!

Разозлился парень.

— А ну вас всех! — говорит. — Не буду я больше здесь работать. Пойду к чертям в пекло на службу.

Пришел он в пекло, там дают ему мундир железный и говорят:

— Сносишь мундир до дырок — проси, чего хочешь. А до той поры не жди ни пощады, ни милости.

Дают ему черти коня и воз, велят из лесу дрова возить да под котлы подкладывать.

Поехал парень в лес, наложил полон воз дров — коню и не сдвинуть.

— Эк ты худоба, — говорит парень. — На, поешь.

Травы ему дал, оказал коню милосердие. И тут превратился конь в того самого пана, которого он по заднице трахнул. Рассказал ему пан, что в пекле за обычаи.

— Этого, — говорит, — мундира никогда тебе не сносить. Он железный. Ступай-ка ты в город, купи напильников, да ими дыры-то и протри. А как протрешь, иди к самому главному бесу и говори: дескать, протерся ваш мундир. Дадут тебе золота, сколько хочешь, а ты золота не бери — проси, чтобы дозволили тебе шубу в котел обмакнуть.

Пан опять в коня обратился, а парень пошел в город, купил напильников, целый год ими драл мундир, наделал в нем дырок. Пришел к самому главному бесу и стал платы требовать. Навалили ему черти кучу золота, еще кучу, а он отказывается.

— Дайте, — говорит, — мне шубу в котел обмакнуть.

Не дозволили ему черти. Схватил он стальную кочергу и давай чертей лупить.

— Вы ж мне обещали все, что пожелаю!

— Дайте ему, чего просит! — кричат бесы.

Обмакнул он шубу в котел, надел на себя и пошел своей дорогой. Идет, видит — луг зеленый. Лег он на нем поспать, а с шубы-то его грешные души тучей посыпались, овечками сделались и пасутся на том лугу. А он спит.

Разбудил его старый-старый дед. Толкует:

— Отдай мне этих овечек.

— А разве они мои? — спрашивает парень.

— Твои, — отвечает дед.

— Коли мои, то забирай, — говорит парень.

— Чего ты за них хочешь? — спрашивает дед.

— Хочу я такую скрипочку, чтобы, как заиграю, все плясало.

— Получишь, — говорит дед.

— И еще хочу, чтобы повезло мне на этом свете, а на том, чтобы попал я в рай.

И это обещал ему дед. Дал ему скрипочку, погнал овечек, а парень дальше пошел по дороге. Идет, а навстречу воз. Купец едет, горшки глиняные везет. Парень за скрипку! Конь заплясал, горшки заплясали, купец заплясал на горшках. Всю посуду побил.

Побежал купец в суд жаловаться. Присудили парня к смерти, привели под виселицу, спрашивают, какое у него последнее желание. Отвечает парень:

— Хочу поиграть на скрипочке.

Дозволили ему судьи.

Только заиграл он на скрипочке, как и судьи, и все, кто там был, встали в пары и пустились в пляс. Плясали, плясали, пока он играть не перестал. Спрашивает их парень:

— За такую-то музыку вы меня к смерти приговорили?

— Нет, — говорят судьи. — Нельзя такого музыканта казнить.

Парня отпустили, а купца к смерти приговорили. Пошел парень дальше, видит — костел. Зашел он в костел, подошел к алтарю — и помер.

КАК МАРЫСЯ ЧЕРТА ПЕРЕХИТРИЛА

Перевод А. Акимовой

У одного мужика-вдовца от покойной жены осталась дочка. Женился он во второй раз на вдове, у которой тоже дочка была. Мачеха сильно обижала падчерицу, хотела ее со свету сжить, чтобы все добро досталось ее Ягусе. Только о том и думала, как бы падчерицу извести.

А была в той деревне мельница, на которой по ночам черти хозяйничали, муку мололи. Людям по ночам молоть нельзя было, после урочного часа никто туда войти не смел, боялись, что черти голову оторвут.

Вот и погнала однажды ночью та мачеха свою падчерицу на мельницу и велела ей смолоть корец пшеницы. Не стала падчерица прекословить, собралась и пошла. Пришла она на ту заклятую мельницу, поставила мешок в лотку, сама к другим мешкам прижалась, дрожит от страха, не знает — то ли остаться, то ли убежать. Да и бежать боязно — того и гляди черти в темноте набросятся. Вот сидит она и видит — идет к ней господин в цилиндре, во фраке, в белых перчатках, только из-под фрака хвост торчит. Подходит он к ней и говорит:

— Марыся, идем танцевать!

А Марыся ему отвечает:

— Э, нет, не пойду. У меня юбки нету!

Указывает, значит, чтобы он принес ей белую юбку.

Пан отправился за юбкой, принес и говорит;

— Марыся, идем танцевать!

— Э, нет, не пойду. У меня сорочки нету.

Сходил он за сорочкой, принес сорочку всю расшитую узорами. Опять зовет ее танцевать. А она отнекивается:

— Э, нет, не пойду. У меня корсажа нету.

Принес он ей цветной корсаж — глаз не отвести.

— Марыся, идем танцевать!

— Э, нет, не пойду. У меня передника нету.

Принес он ей передник.

— Марыся, идем танцевать!

— Э, нет, не пойду. У меня сапожек нету.

Принес он ей сапожки. Не сапожки — чудо, до колен шнуровка, и опять танцевать приглашает.

— Э, нет, не пойду, какие тут танцы! Ботинки ты мне принес, а чулок захватить не догадался. Что ж мне ботинки-то на босу ногу надевать прикажешь?

Принес ей господин чулки, опять зовет танцевать, а она требует бусы, потом сережки, потом перстенек. Все это он ей доставил, танцевать зовет.

— Э, нет, не пойду. Волосы у меня не расчесаны, а расчесать нечем.

Принес он ей гребень, а ей понадобилась лента в косу. Принес черт и ленту, думает: «Ну конец! Теперь-то ей от меня не отвертеться!»

Приглашает ее, а она в ответ:

— Э, нет, не пойду. Мне вперед умыться надо.

— Да в чем же я тебе воду принесу? Нету здесь кувшинов.

— А вот в этом.

И протягивает ему решето.

Взялся черт решетом воду носить. Носил, носил — что наберет, все по дороге выльется, никак не донести. Обозлился черт, швырнул ей решето под ноги да как закричит:

— Ну погоди! Вот придешь еще раз на мельницу, я тебе покажу, мерзавка!

Но тут кончилось его время, и пришлось ему ни с чем прочь убираться. Огляделась Марыся вокруг, смотрит, а мешок уже полон муки. Вскинула она его на спину и понесла домой. А дома все спят, и дверь заперта. Никто и не ждал, что она вернется с мельницы живехонька. А с ней ничего худого не сталось, потому что она смекалистая была и велела черту вещи носить по одной, чтобы время провести и в танцы его чертовские с ним не пускаться. Вот пришла она домой, стучится.

— Кто там? — спрашивает мачеха.

— Отоприте, матушка! Это я, Марыся, с мельницы пришла, мешок муки принесла.

Мачеха, понятно, не обрадовалась, что падчерица вертелась жива-невредима. Отперла она дверь, зажгла свечу, глядит: Марыся это или не Марыся? Присмотрелась как следует — а на Марысе-то корсаж новый, юбка шелковая, передник с вышивкой, бусы как орехи, ботинки до самых колен, шнурованные, в ушах серьги, на руке перстень! Схватилась тут мачеха за голову:

— Марыся, да кто ж тебе все это дал? Ну, говори же! Неужто на мельнице дали?

— Ой, матушка! Каких там только нарядов нет! Бери что душе угодно. А уж какой господин красивый приглашал меня танцевать! Да я не пошла, не захотела.

Стало мачехе завидно. Подумала она: «Нужно мою Ягусю на мельницу послать. Пусть и она принарядится».

И на другую ночь шлет мать Ягусю с корцем пшеницы на мельницу. Не очень-то хотелось Ягусе идти туда ночью, да уж больно хотелось ей нарядиться не хуже Марыся.

Пришла она на мельницу, уселась, сидит, дрожит от страха. И вот является тот самый господин в цилиндре, во фраке и в белых перчатках. Он решил было, что перед ним Марыся. «Ну, — думает, — сейчас расквитаемся!»

— Марыся, — кричит. — Пойдешь со мной танцевать?

А девушка ему в ответ:

— Какие тут танцы, когда у меня нет юбки, нет сорочки, нет передника, башмаков, чулок, корсажа, нет бус, сережек и перстенька, нет ленты в косу и умыться нечем!

Отправился черт за всем этим добром, принес разом все, что у него попросили, ушат с водой не позабыл и торопит:

— Давай побыстрей! Мойся, одевайся, а то у меня времени мало.

Ягуся скоренько оделась, умылась, волосы расчесала и пошла танцевать с чертом. Как прошел с ней черт три круга, так заходило у ней все перед глазами, ноги заплелись. И тогда оторвал ей черт голову и выбросил с мельницы. А туловище просунул через решетку в окне — половина снаружи, половина внутри.

Мать ждет-пождет — нет дочки. Молчит мать, только вздыхает. А жаловаться стыдно, как бы Марыся смеяться не начала. А Марыся-то лежит, не спит, догадывается, о чем мачеха вздыхает и почему Ягуся не идет: должно быть, черт ей голову оторвал. Не утерпела мачеха, и только светать начало, встала и бегом на мельницу! Глядь — голова Ягусина на земле валяется. Запричитала мачеха:

— Боже милосердный! Родное мое дитятко, что же это с тобой сделали?!

Взглянула она вверх, а из окна туловище Ягусино свисает. Не посмела мачеха крик поднять, плакать да жаловаться: боялась, что люди смеяться начнут над ее глупостью. Знала ведь, что на мельнице творится, и сама свою дочку на погибель туда послала.

Вернулась она в свою хату и только показала падчерице Ягусину голову:

— Гляди, что с моей Яхусея сталось!

— Ах, матушка, не надо было ее туда посылать. Там смекалка нужна, без нее живым не уйдешь.

С тех пор полюбила мачеха Марысю больше, чем свою покойную Ягусю. Одна ведь она у нее осталась.

Вот до чего жадность доводит! Уж как жалела потом баба, что польстилась на дурацкие одежки да безделушки и лишилась из-за них любимой дочери.

КАК ЧЕРТ ВОДКУ ВЫДУМАЛ

Перевод Л. Пивоваровой

Жил-был один мужик, бедней не сыщешь, гроша медного никогда не видел, частенько куска хлеба не имел, а уж о масле и говорить не приходится. А тут еще то ли из милости, то ли в наказанье дал ему господь двенадцать душ детей. Вот и жил бедняк с женой и детьми, не жил, а бедствовал, и прозвали его за это Бедолагой.

Как-то раз пошел Бедолага в поле пахать и взял с собой последнюю краюху хлеба.

Пашет, пашет, время уже за полдень, волы устали. Отпустил их мужик на траву пастись, а сам сел на меже, развязал узелок, посмотрел на краюху и задумался.

Был он добрый, работящий, жену и детей всей душой любил, ради них не покладая рук трудился, ради них горе мыкал. И вот посмотрел он на хлеб, вздохнул, завязал его опять в узелок и положил на место.

«Потерплю-ка я еще немного, поем перед тем, как домой идти. Тогда дома ужинать не стану — все жене и детям больше достанется», — подумал он. И опять за работу взялся.

А пока он на меже сидел, рядом с ним стоял невидимый черт и силился придумать, как бы это над бедняком подшутить. Только мужик отошел — украл черт хлеб из узелка и съел. Притаился и ждет, что мужик делать будет, когда краюшки на месте не найдет.

Долго терпел Бедолага неотвязный голод, наконец не вытерпел. «Живой же я человек», — подумал он и пошел к узелку. Развязал его, а от хлеба даже крошек не осталось.

— Что за притча! — подивился бедняк. — Никого тут не было, а хлеб кто-то все же украл. Должно быть, тоже голодный человек. Пусть поест на здоровье, я за один день с голоду не помру, а кто подождамши, тому господь и дамши.

Перекрестился мужик, помолился, до вечера поработал и за плугом домой пошел.

— Дело дрянь, — пробурчал нечистый себе под нос, зубами заскрежетал. — Я у него последний кусок хлеба украл, и поди-ка ты! Не выругался он, душу свою не погубил, а еще и здоровья мне пожелал!

Шмыгнул черт под землю в пекло, предстал перед Люцифером и рассказал ему все, как было.

— Крупно ты проштрафился, — говорит Люцифер. — На то мы черти, чтобы людям зло творить, но совесть и у нас должна быть, а за бесчинства с нас спросится. Твори зло дурному человеку — так ему и надо, он заслужил. А у честного Бедолаги последний кусок хлеба украсть — это дело зазорное. И вдобавок ты из чревоугодия хлеб этот съел, а хлеб — дар божий, чертям его есть не дозволено. Посему приговариваю тебя к семилетнему покаянию. Ступай сей момент к Бедолаге и за зло, которое ты ему причинил, отслужи у него все семь лет в работниках.

Услыхал черт Люциферов приговор, нахохлился, как мокрая курица, да ничего не поделаешь. Прикинулся он бездомным странником, пришел к Бедолаге и попросился в работники.

Говорит ему мужик:

— Куда мне работника держать! Я сам чуть с голоду не помираю.

А черт свое толкует:

— Я бедняк, и ты бедняк. Вот и будем вместе горе мыкать, а у двоих-то работа спорее пойдет. Жены у меня нет, детишек нет, шуба и сермяга на мне почти что новые, лапти сам себе липовые сплету. По ярмаркам шататься мне ни к чему, так что и платы никакой мне от тебя не надобно. Грош, он круглый, все одно из кармана выкатится, а уж хлебом-то мы поделимся.

Остался черт жить у Бедолаги, батраком заделался да так работает, что все только диву даются.

Стояла у мужика в хлеву одна-единственная коровенка, а батрак все поле навозом удобрил и в один день поле вспахал и засеял. Взошло зерно, как лес густой, заколосилось, собрал Бедолага урожай неслыханный. Дивятся люди — бедняк-бедняк, а глянь-ка ты! — хлеба полные закрома! Жена Бедолагу не ругает, дети не плачут. Осенью озимые посеяли, немало и на продажу пошло, а остаток девать некуда. И не придумать никак, что с ним делать.

Тут батрак и говорит:

— Хозяин, давай болото перепашем и засеем. Лето, примечаю, сухое будет. Вдруг да уродит земля!

Стал черт болото пахать, земля следом за плугом сохнет, как в печи. Забороновал, засеял — взошла пшеница!

Соседи, глядя, как он в грязь зерно бросает, чуть со смеху не лопались. А как собрал Бедолага осенью щедрый урожай, присмирели соседи, решили сами так же поступить.

Одним словом, разбогател Бедолага, работнику плату назначил, живет себе и в ус не дует.

На следующее лето бросились люди трясины пахать да засевать, а в хозяйстве у Бедолаги — все наоборот.

Говорит батрак хозяину:

— По всем приметам лето дождливое будет. Засеем-ка мы песчаные горушки, а соседи пусть себе в грязи копаются.

Выбрал черт горушки да пески, на которых никогда ничего не росло, вспахал, засеял. А тут как раз задождило, да так, что в низинах весь хлеб сгнил, на равнине — еле собрали, что посеяли. А на песчаных горушках стоят колосья чуть не до самого неба! Опять не знает Бедолага, куда ему зерно девать.

Тут черт и подумал: «За краюху хлеба, которую я украл, разочелся я с лихвой. Бедолага мой как сыр в масле катается, пора мне с ним прощаться, так не учинить ли ему напоследок пакость?» Говорит он хозяину:

— Глянь-ка, зерна у нас с избытком. Что теперь с ним делать станем?

— Как «что делать»? Будем есть на здоровье, нищим пожертвуем, на больницу пожертвуем, в долг дадим тем, у кого не уродило, а остаток пусть лежит себе про черный лень. Придет еще и неурожайный год.

Не понравились черту такие слова, он и толкует:

— Зерно в закромах держать — хлопот не обобраться. То его вороши, то следи, чтобы мыши не перепортили. Есть у меня одна думка, если удастся, принесет нам это дело немалую прибыль, честь и славу.

— Какое такое дело?

— Дело-то простое. Из ячменя варят люди пиво, а мы будем рожь варить да переваривать — авось что-нибудь умное и получится.

Отвечает Бедолага батраку:

— Пробуй сам, ежели хочешь. Моего ума на такое дело не достанет.

Принялся черт за работу, сделал котлы и кадки, начал тереть, мешать, кипятить, хмелю то и дело досыпает. Сварил напиток чистый, как вода, горький да крепкий, во рту от него жжет, как огнем. Заурчал черт на радостях, назвал напиток горилкой, разлил его по квартам, в рюмку валил, на стол поставил и хозяина пригласил.

Потянул Бедолага из рюмки, скривился, поперхнулся.

— Ой, горько! А жжет, будто ее сам черт варил!

Усмехнулся лукавый:

— Ничего! Чем крепче, тем охотней люди пьют. Выпей-ка еще рюмочку, не бойся, не повредит. Ведь это т же хлеб, только вареный.

Выпил Бедолага вторую рюмку, показалась она ему вовсе не такой жгучей.

— Горькая-то она, горькая, — говорит. — Да только от нее тепло по всему телу делается. Приятная вещь.

Налил черт третью:

— То ли будет, — говорит. — Давай еще по одной.

Чокнулись хозяин с батраком и одним духом по третьей выпили,

— Ей-богу, не горькая, — говорит Бедолага. — Вовсе не горькая!

— Мало сказать «не горькая», — говорит черт. — На редкость вкусная штука! Махнем-ка по четвертой!

А Бедолага уж сам рюмку подставил.

— Твое здоровье! — говорит. — И вправду на редкость вкусная. И веселит. Я словно на десять лет помолодел, кровь заиграла, ноги сами плясать просятся. Ой, не узнает меня моя баба, ой, не узнает!

— Нальем по пятой — еще веселей будет, — толкует черт.

— Оно бы и по шестой не повредило.

— Виват, горилка! — заорал хмельной черт и пустился в пляс по горнице.

— Постой-постой! — кричит Бедолага, а сам шестую себе налить силится. — Я бы тоже сплясал, да хата почему-то ходуном ходит и вверх тормашками встает.

А пьяненький черт приговаривает:

— Ой, чудится мне, что я в родном моем пекле, душа твоя у меня в кармане, а великий Люцифер, наш владыка, награждает меня сановным званием за выдумку мою, которая приведет к нам людских душ видимо-невидимо.

Тут кварта упала, разбилась, прибежала жена Бедолаги, а за ней дети, смотрят — а батька их с батраком пляшет. Начали они смеяться, первый раз сделался Бедолага для своих детей посмешищем. Жена не смеялась, она, бедная, поняла, что муж-то не в себе. А пьяных после великого веселья корчить начало, у черта изо рта черная смола потекла. Побежала женщина за цирюльником, привела его, смотрят — пьяные, где нагадили, там и рухнули. Один под лавкой спит, а другой — в свином корыте.

Проспались они, встали — головы не поднять, точно каменная.

— Не беда, — говорит черт. — Клин клином вышибают. Глотнем-ка по рюмочке.

И налил водки из жбана.

— Ой нет, я не буду, — стонет Бедолага,

— А ты одним духом со мной за компанию!

Послушался Бедолага, выпил.

— И верно! Сразу мне полегчало. Не выпить ли нам еще по единой? Зови соседей, пусть пьют-гуляют, больше меня Бедолагой не зовут!

А черту только того и надо.

— Сей миг! — говорит. — А чего дома не выпьем, корчмарю продадим.

Года не прошло, спился Бедолага и помер, землю и дом за долги продали, жена и детишки остались без хлеба, без крова, без одежки и пошли по белу свету милостыню просить да ехидные словечки про отца слушать.

С той-то поры и распространилась среди людей водка, истинный бич божий, которым люди сами себя хлещут по доброй воле. А вместе с ней приходят к людям голод и нищета. Уродует водка тело и душу хуже проказы, а тому, кто ее выдумал, тысячи душ в день приносит.

КАК ЧЕРТ МОНАХОМ БЫЛ

Перевод Л. Пивоваровой

Пошел один мужик в лес по дрова, а жена ему хлеб на поду испекла и с собой дала. Положил мужик хлеб на пенек, а черт подкрался и унес его. Доставил хлеб в пекло, показал антихристу и говорит, что теперь-де наверняка добудет чью-нибудь душу — ведь мужики из-за хлеба непременно передерутся.

— Э-э, нет, так дело не пойдет, — ответил антихрист, собрал всех чертей, и постановили они, что виноватый должен пойти и положить хлеб туда, откуда украл, а еще в наказание быть ему семь лет в монастыре сборщиком милостыни для бедных и каяться.

Пришел черт на монастырское подворье и стал в сборщики подаяний проситься. А в монастыре как раз такого монаха не было. Приняли черта на полгода. Дали пару лошадей и телегу, стал он ездить из села в село, от пана к пану. Подают ему столько, что впору и вторую телегу просить, чтобы довезти пожертвования до монастыря.

Привезет все в монастырь, отдаст настоятелю и опять едет.

И вот однажды приехал он в одно богатое имение, а хозяина дома нет. Говорит ему хозяйка:

— Муж в город по делам уехал, а у меня нет ничего. Возьми вот пару грошей медных.

А этот хозяин всегда хитрил: как кто из гостей во двор, так он — в шкаф, чтобы гости его не объедали.

Поехал себе монах дальше. Ездил, ездил, приехал в один дом и попал к самому обеду. В это время как раз повар сома поджарил, рыбу на стол подают. Гости уж сыты, но каждый сома по куску берет и на тарелку себе кладет. Видит монах, что про его кучера совсем забыли, а кучер с утра ничего не ел. Тут монах сделал вид, что его тошнит после здешнего угощения. Гости в другую комнату убежали, а он взял рыбу, отнес ее кучеру и говорит:

— Бери, ешь! Раз тебе ничего другого не дали, значит, весь сом твой.

А гости тем временем опять к столу пришли, смотрят — где сом? А сома уж и след простыл. Подал хозяин монаху милостыню, и поехал он дальше.

Приехал он как-то опять к дому, где богач жил. Попал к обеду, а хозяина опять дома нет. Он тогда что сделал? Висел там на стене заряженный пистолет. Монах взял его, нарисовал мелом круг на дверце шкафа как раз против сердца хозяина, отошел, прицелился, а сам спрашивает у хозяйки:

— Как вы думаете, хозяюшка, попаду я в этот круг или нет?

А хозяйка кричит, просит-молит не стрелять, а то муж ее погибнет.

— Ведь мужа-то вашего дома нет!

— Ой, дома он, дома, в том шкафу сидит!

Вышел хозяин из шкафа, а монах и говорит:

— Вон оно как паны по шкафам путешествуют, когда к ним незнакомые люди приезжают.

Пан молчит, стыдно ему, а монах подаяние просит. Был у пана в стаде страшенный бык, такой злой, что никто чужой подступиться к нему не мог. Сказал тут пан, что жертвует монастырю быка, а сам-то надеется, что монаху с быком не справиться. Пошел монах, поймал быка, привязал его цепью к телеге и потащил прочь. Удивился хозяин.

— И что за пройдоха этот монах!

Приказал он спустить собак и на монаха натравить, пусть они быка раздразнят, он цепь порвет и домой прибежит. А монах еще и собак поймал, привязал к возу и в монастырь привел. Не стало у пана ни быка, ни собак. Очень был он зол на монаха, но стал еще больше его бояться.

А монах, кроме подаяния, привозил всегда с собой в монастырь по вязанке кольев. Накопилась их во дворе большая куча. Удивлялись старые монахи, зачем так много кольев, а нечистый им объяснял:

— Развалится плетень, новый ставить надо будет, кольев покупать не придется.

Так прошло шесть лет. На седьмой год повысили черта в должности, сделали ключником, а на его место другого приняли. Разбогател монастырь за те шесть лет, что ездил нечистый за подаянием. Теперь у монахов завелась утварь дорогая, богатая одежда и вкусная еда. Черт-ключник повару припасы выдает, сколько можно, нищих подкармливает. А в день, когда вышел срок его покаяния, позвал он множество гостей, раздал нищим милостыню и пригласил королей и шляхту на бал, чтобы отблагодарить их за щедрые даяния. Только повару ничего не выдал. Ругается повар: на дворе полдень, а на кухне темно, ни дров, ни еды.

В этот же самый день один король устроил пир, гостей созвал отовсюду. Гости приехали, веселятся вовсю. А ключник-черт пошел к тому королю на кухню, забрал все, что там только было, и унес в монастырь для своих гостей. Смотрит повар — на кухне вдруг всего полным-полно сделалось! «Как же так! — думает. — Получать ничего не получал, готовить ничего не готовил, а все есть!» А ключник прислужника торопит:

— Пора на стол подавать.

Прислужник не знал, что черт угощение достал.

— Что прикажете подавать, чем гостей угощать, когда повар ничего не получал и на кухне темно?

Погнал его ключник на кухню:

— Ступай, неси! Там всего полно!

Пошел прислужник, посмотрел, испугался, давай еду на стол носить.

Пообедали гости, выпили как следует по наущению черта-ключника, а он подзудил их драться. Человек пять-десять во время той драки перебили кольями, которые черт заранее припас. Досталось ему вместо одной души сразу полсотни. Забрал он их с собой в пекло и исчез, искали его, да не нашли. Все гадали монахи, кто бы это мог быть, но поминали его добром, потому что хорошо заработали на полусотне похорон.

КАК КУБА С ЧЕРТОМ В КАРТЫ ИГРАЛ

Перевод Л. Пивоваровой

Жил на свете молодец, который очень любил играть в карты. Звали его Кубой. И таким он был заядлым картежником, что, бывало, едет на поле, вожжи себе на шею забросит и одной рукой против другой играет.

Вот раз едет он, играет, а навстречу ему прохожий.

Заступил он Кубе дорогу и говорит:

— Вижу я, ты в карты играть любитель. Сыграем кон?

Обрадовался Куба.

— Вот повезло — партнер нашелся! Садись, называй свою ставку.

Отвечает прохожий:

— Играем на душу. Ты ставь свою, а я — ту, что мне подвластна.

На том и порешили. А был то не прохожий, а черт, и звали его Рокитой. Но Кубе все равно было с кем играть, лишь бы играть. Слетал черт в пекло за грешной душой, возвратился, посадил душу на дерево при дороге.

Пошла у них игра. Играли они, играли — Куба выиграл. Ничего не поделаешь, пришлось Роките выпустить душу на волю. Скривился нечистый, говорит Кубе:

— А ну, давай еще кон! Должен же я отыграться.

Соглашается Куба.

— Только, — говорит, — я в долг не играю. Ставь еще душу.

Полетел черт в пекло за грешной душой. Молвить «аминь» не успеешь, вернулся с грешной душой, и опять началась игра.

Играли они, играли, вспотел Рокита, как мышь, а все равно проиграл. Разгневался черт и в азарт вошел.

— Давай еще кон, а то не дам тебе покою ни днем, ни ночью.

Отвечает Куба:

— Сделай милость! Покуда у тебя есть, что ставить, я от игры не встану.

Призадумался черт.

— Так и быть, ставлю еще одну грешную душу. Но если уж и ее проиграю, тут игре конец.

Полетел нечистый в пекло за ставкой, только пыль столбом взвилась. Но вернулся нескоро. Не хотели ему больше давать ни единой души, а самый старый черт сказал ему:

— Дурень ты, Рокита! Нашел, с кем в карты играть! Да ведь Куба такой игрок, каких на свете мало, он у тебя все пекло выиграть может.

Оправдывался Рокита, выкручивался, а потом и говорит:

— Ты, старик, раньше времени не ворчи. Если я и эту душу проиграю, раздобуду взамен три других, возмещу потерю.

Дали ему третью душу. Вернулся он к Кубе и опять проиграл. Понял он, что Куба ему не по зубам, пригорюнился, призадумался. А потом и говорит:

— Ох, и достанется мне в пекле за проигрыш, да ничего не поделаешь, ты и вправду хват. Черта — и того обыграл! Достоин ты за это награды. Хочешь, я женю тебя на самой красивой девушке?

Улыбнулся Куба:

— А почему бы и нет? Коли есть у тебя на примете богатая и красивая невеста, подавай ее сюда, женюсь хоть сейчас.

— Ишь, какой ты быстрый! Так, брат, дела не делают. Женить я тебя женю, да только должен ты сперва семь месяцев не мыться, не стричься, не причесываться, и ногтей на руках и ногах не обрезать, А через семь месяцев я за тобой приеду, повезу тебя к невесте.

Согласился Куба. Дал ему черт немного денег и наказал идти, на постоялый двор, снять там каморку, жить отдельно и никому на глаза не показываться. Может он есть, пить, веселиться, сколько душе угодно, но не должен ни мыться, ни бриться, ни ногтей не обрезать, пусть черта ждет.

Исполнил Куба все, что Рокита ему сказал. И стал он похож на страшилище: волосы в разные стороны торчат, как иголки у ежа, лицо грязное, обросшее, а ногти на руках и ногах, как шпоры у самого дьявола. В таком виде лучше людям на глаза не показываться — разбегутся, как от черта. И потому сидел Куба в своей каморке, никуда носа не показывал, Рокиту ждал.

Прошло семь месяцев, и явился лукавый. Вид у него, как у богатого господина, прикатил он на постоялый двор в карете, четверкой лошадей, и говорит Кубе:

— Пора, собирайся, поехали к твоей невесте.

Сели они в карету и поехали в чужедальнее королевство. Король того королевства воевал с соседями, а воевать — деньги нужны. И было по всему королевству объявлено, что тот, кто даст королю три меры золота — будь то бедняк, старик или чужестранец, — получит полкоролевства и одну из королевских дочерей себе в жены.

Повез нечистый Кубу прямо в королевский замок, велел доложить, что они, дескать, привезли королю три меры золота. Обрадовался король, приказал страже гостей впустить и проводить их в зал. Подтвердил король свое слово, и начали слуги золото носить из чертовой кареты. Перенесли, перемерили, сложили в королевскую казну. Тут черт и говорит:

— А теперь, король, должен ты отдать одну из своих дочерей вот этому человеку.

И на Кубу показывает. А Куба до того у него за спиной прятался, чтоб людей не пугать.

Посмотрел король на Кубу и ахнул. Так вот за кого придется ему дочку-то отдать! Но что поделаешь, королевское слово — не воробей.

Приказал король позвать четырех своих дочерей. Пошли они, показал им король на Кубу и говорит:

— Милые мои дочери, скажите мне, кому из вас этот человек по душе? Придется одной из вас за него замуж пойти, не то должен буду я вернуть три меры золота и все свое войско потеряю.

Первая дочь говорит:

— Я такого мужа не хочу. Чем его в мужья брать, лучше повеситься!

Взглянула на Кубу вторая:

— Чем за такого замуж идти, лучше утопиться!

Третья губы надула:

— Чем с таким венчаться, лучше отравиться!

А самая младшая королевская дочка, самая красивая, говорит:

— Я пойду за него замуж, батюшка. Лучше уж мне пропадать, чем войску нашему погибнуть.

Поехал Куба к себе домой, помылся, подстригся, причесался, ногти на руках и ногах обрезал и опять стал статным молодцем, каким прежде был. Прикатил за ним Рокита в карете, запряженной шестеркой лошадей, сел Куба в карету, и направились они к его невесте.

Увидели три старшие королевны, какой Куба пригожий молодец, досада их взяла. От зависти старшая повесилась, другая утопилась, а третья — яд проглотила.

Достались их души Роките, стал он в пекло собираться. Простился с Кубой и сказал ему на прощание:

— Мы оба не в обиде. Ты получил жену-красавицу, а я три души взамен тех, что тебе проиграл. Стало быть, мы квиты. Прощай, Куба! Кто знает, не доведется ли нам еще встретиться!

О РЫБАКЕ И ЧЕРТЕ

Перевод Л. Пивоваровой

Давным-давно, когда ещё старый дуб, что растет по дороге на Устку, был чуть побольше ромашки, жил старый рыбак по прозванию Ясень.

Прозвали его так, потому что очи у него были ясные-ясные. Мудрый был старик, добрый, всем всегда помогал. Почитали его, любили и другим в пример ставили.

И хотя стар был Ясень, со своими сетями расстаться никак не хотел. Руки у него были еще сильные, посильней, чем кой у кого из молодых.

Уловом своим делился Ясень с одной убогой вдовой.

— Нет у Ясеня ни одного греха на совести. Святой старик, — говорили меж собой устковские рыбаки. — Никогда он не злится, никогда никого не обругал, уста свои худым словом не осквернил.

Услыхал это черт, притаившийся в дюнах, и решил завладеть душой старого рыбака, чтобы не попрекали его в пекле, бездельником не называли.

С той поры перестало Ясеню везти. Попадались ему в сети одни крабы, морские ракушки да мелочь всякая. Шел он раз домой с ловли, вдруг подгребает к нему незнакомый рыбак, приветствует, спрашивает, хорош ли нынче улов.

— Что-то в последние дни худо, — отвечает старик. — Одна мелочь в сеть идет. Я ее в море выпускаю, пусть подрастет. Вот полюбуйся.

Показал Ясень свой улов — засмеялся незнакомый рыбак:

— Эх, вижу я, хоть и стар ты, а в деле не много понимаешь. Что у тебя за сеть? Ячеи-то крохотные, то-то в них всякая мелочь и лезет. Подумай сам — если будут в твоем доме двери вышиною в пол-локтя, разве к тебе гость настоящий придет? Кот прошмыгнет, пес протиснется, а человеку-то и не пройти. Глянь на мою сеть, видишь, какие ячеи крупные? И глянь на мой улов. То-то!

Удивился Ясень.

— Ни за что бы не додумался! У нас во всей деревне такие сети, как у меня. А ты откуда будешь?

— Я-то? Издалека.

— Я старый рыбак, но разумный совет, хоть и от молодого, охотно выслушаю. Подскажи, что же мне делать?

Помолчал незнакомец и говорит:

— Распусти свою сеть, Ясень, да сплети по-моему. Тогда и увидишь, кто из нас прав. А до той поры об этом деле помалкивай.

Поблагодарил Ясень за совет, повел лодку к берегу. «Надо бы, конечно, рассказать рыбакам про новинку, — подумал он. — Да новинкам-то не вдруг люди верят, нужно самому вперед испробовать. Будет удачный лов, так это лучше всех уговоров».

Засел старик в своей избе и принялся сеть распускать и по-новому вязать. С непривычки дело шло медленно. Три дня вязал, наконец связал и пошел в море. Отгреб подальше от берега, перекрестился и закинул сеть.

— А ну-ка посмотрим!

Не помогла новая сеть Ясеню, не поймал он ничего.

Вздохнул старик, стал было к берегу поворачивать — вдруг слышит знакомый голос.

— Счастливого улова! Ну, как дела, Ясень?

— Совсем плохо. Нынче даже камбала в сеть не идет.

— А сеть-то у тебя какая?

— Да новая.

— Покажи-ка.

Поднял Ясень сеть со дна лодки — рассмеялся незнакомец.

— Не умеешь ты сети вязать! Глянь-ка на мою еще раз! Видишь, какой у меня улов? Недаром ты идешь домой с пустыми руками, от веку не было в Балтике такой рыбы, чтобы в твою сеть зашла. Ступай домой, сделай ячеи еще крупнее. Ну, бывай!

Возвратился Ясень домой, опять засел за работу. «Не беда, — думает. — Потружусь, сделаю такую сеть, как у того рыбака, пойдет в нее рыба — будет нашим сельчанам новинка в подспорье».

Но лов опять не удался. Первый раз за всю жизнь рассердился Ясень, бросил сеть на дно лодки.

— Черт бы побрал такую работу! — говорит.

И тотчас же незнакомый рыбак подплывает. Поглядел на него Ясень, видит — из-под капюшона рожки торчат. А тот во все горло хохочет.

— Мой верх, Ясень! Дважды ты согрешил: рассердился — раз, меня помянул — два. Лиха беда начало. Помяни мое слово, достанется нам, чертям, твоя душа.

— Одурачил ты меня, лукавый! Поверил я твоим богомерзким речам, но в другой раз тебе это не удастся. Сгинь, а не то получишь…

— Да не горячись ты! Лучше давай договоримся: ты мне свою душу отдаешь, а я тебе даю невод-самохват — закинешь его в море, и сей же миг будет он полон рыбы. А не согласишься, я тебя в покое не оставлю до конца дней твоих. Будешь жить в нищете, ругаться, грешить — и все равно в пекло попадешь. Сам подумай, что тебе выгоднее.

— Я вот думаю: не съездить ли тебе веслом по шее?

— Ишь какой упрямый! — фыркнул черт. — Ты не спеши, подумай как следует. А надумаешь — ударь три раза в старую сосну на берегу. Я и явлюсь.

Добрался Ясень домой, посмеялся над своей простотой, а наутро взял моток веревки и пошел к старой сосне. Подошел, перекрестился и постучал по коре. Черт тут как тут. Смеется.

— Так я и знал: ты мужик неглупый, согласишься отдать душу за невод-самохват.

— Будь по-твоему, но сперва исполни три моих желания.

— Говори скорей, какие. Я все на свете сделать могу.

Показал старик рукой на дюны и говорит:

— Хочу, чтобы здесь была тихая бухта для рыбацких лодок. Подвинь-ка ты дюны поближе, так чтобы здесь бухта была.

Набрал черт полную грудь воздуха и давай дуть! Дул три дня и три ночи, наконец передвинул дюны. Аж вспотел.

— Что еще я должен сделать?

— Теперь посади на этих дюнах густой сосновый бор, чтобы ветер песок с места на место не носил.

Три дня и три ночи таскал нечистый деревья из-под Дунинова, Храброва и Рытвян, пока не покрылись дюны соснами.

— Ну, а последнее твое желание? — спрашивает. А сам думает: «Вот-вот заграбастаю я твою душу!»

— Я два раза в ладоши хлопну, а ты за это время размотай эту веревку и обкрутись ею с головы до пят.

Захихикал черт от радости

— Экий пустяк! А ну давай!

Хлопнул в ладоши Ясень, глядь, а черт стоит с головы до ног веревкой опутанный. Повалил его Ясень на землю, связал концы веревки, поднял черта и бросил в море.

— Не будешь больше, нечистая сила, рыбаков соблазнять неводами-самохватами! Лежи теперь на дне, пускай тебя там крабы щиплют!

Долго жил еще старый Ясень, а когда помер, вся деревня его хоронила. Но до сих пор устковские рыбаки стороной обходят то место, где Ясень черта утопил. Мутит там нечистый воду над собой, водовороты крутит, бьется в ярости лбом о морское дно.

КАК МУЖИК ОТ БЕДЫ ИЗБАВИЛСЯ

Перевод А. Щербакова

Жили-были мужик и баба, жили бедно-пребедно. Наконец, осталась у них всего четверть муки. Говорит мужик бабе:

— Свари, жена, из этой муки затируху. Потом согрей воды, вымоем ноги перед дальней дорогой и поутру пойдем куда глаза глядят, на край света. Авось нам там будет получше.

Вот съели они затируху, вымыли ноги, сели возле печи на лавке, утра дожидаются. И слышат, как в подпечье что-то трепыхается. Мужик и говорит:

— Что это там такое?

— А это я, ваша беда. Я вас не оставлю, на край света с вами пойду.

Выпорхнул из подпечья белый голубок, сел на жердочку, перышки чистит.

Мужик бабе и молвит:

— Жена, не пойдем мы с тобой ни на какой край света. Увяжется с нами беда — мы и там бедняками будем.

Утром взял мужик топор, вытесал клин. Припомнил он, что воробьи в дупле на груше птенчиков вывели. И толкует беде:

— Садись, беда, мне на плечо, пойдем-ка в сад за птенцами.

Села беда к нему на плечо, пошли они в сад, подошли к груше. Мужик и говорит:

— Полезай-ка ты, беда, в дупло да подай мне птенчиков.

Полезла беда, подала ему шесть птенцов. Спрашивает мужик:

— Много их еще там?

— Один остался.

Взял мужик клин и забил им дупло. Пошел обратно в хату мимо старой яблони. «Дай, — думает, — я ее заодно выкорчую сейчас и пожгу. Столько времени сухая стоит, а все руки не доходят».

Выкорчевал он яблоню, глядь, а под ней горшок, денег полный. Разом мужик разбогател.

Стал его кум спрашивать, как это он деньги раздобыл. Все бедный был и — на тебе! — в одночасье разбогател. Приставал кум, приставал — ну, мужик и рассказал, что вот уже три года, как забил он беду клином в дупле. А кум завистливый был, взял топор, потихоньку в сад пробрался, клин выбил и говорит:

— Беда, а беда, ты еще жива?

— Жива, — отвечает беда. — Оставил он мне, подлец, птенчика, я им тут три года кое-как кормлюсь.

— Вылезай-ка ты, беда, да ступай, отомсти ему, подлецу, — говорит кум.

— Нет, — говорит беда. — Я к нему не пойду, я на него сердита. Вот ты, ты добрый человек. Лучше я с тобой останусь.

Испугался кум и бегом домой, стал коней запрягать чтоб удрать поскорей да подальше. А кони как понесут — да под сарай. А там бороны грудой лежат. Вот кони и переломали ноги-то. И обнищал кум вконец.

Не рой другому яму — сам в нее попадешь.

ХОРОШО ИМЕТЬ ТАКУЮ ЖЕНУ

Перевод А. Щербакова

На Кашубах есть поверье: тот, кто при жизни сотворил зло и не покаялся, должен после смерти отбыть покаяние в нашем грешном мире, сделаться привидением. Какова провинность, таково и привидение. Они, привидения-то, всякие бывают, не только страшные да вредные, что людям зло чинят.

В одной деревне, которой владел злющий и распутный пан, было привидение-девица. Она при жизни была очень красивая, многие ее добивались, но она никого к себе не подпускала. Из-за нее было много ссор и драк, одного парня даже убили. Он-то как раз ей нравился, и когда его убили, она с горя заболела и померла. И за гордыню ей было назначено каяться и ждать, пока ее кто-нибудь избавит.

Один парень увидал это привидение, ему понравилась девица. Задумал он на ней жениться. Как-то раз подстерег ее, схватил и держал, пока петух не пропел. А как петух пропел, она в могилу больше не вернулась. Кончилось ее покаяние, и очень она была ему благодарна за это.

— Хватит, — говорит. — Отпусти. Теперь я здесь остаться должна.

Парень обрадовался, свадьбу затеял, а на свадьбу решил пригласить пана. О пане шла худая слава: мало того, что был он человек жестокий, но еще и завистливый. Невеста парня и отговаривала: не зови, мол, пана на свадьбу, беда будет. Но он ее не послушал, своих дружков послушал. А этот пан, как увидел молодую, так покоя лишился — уж очень она была умна, скромна и красива. Решил он отобрать ее у пария, а как за дело взяться, не знает. Пошел он домой со свадьбы, и попался ему по пути дружок того жениха, который тоже от зависти места себе не находил.

Пан ему и скажи, что у него на уме. А тот отвечает, что дело, мол, легче легкого.

— Вы ему задайте такую работу, чтобы он исполнить не мог. А как не исполнит, предайте смерти. Закон-то вам этого не воспрещает.

— Так-то оно так, да вот что ему приказать? — спрашивает пан.

— А прикажите ему за одну ночь всю вашу землю вспахать. Этого ему не сделать.

— Верно, — говорит пан.

Назначил советчика надзирателем, вызвал того парня и велел ему за одну ночь всю свою землю вспахать. «А не вспашешь, — говорит, — смерти предам за неисполнение господского приказа».

Вернулся парень домой — лица на нем нет.

— Что случилось? — жена спрашивает. — Ты чего кручинишься?

Рассказал парень ей, что ему велено и какая кара назначена, если не справится.

— Вот видишь, говорила я тебе: не зови пана на свадьбу. Не послушался меня, теперь горя хлебнешь. Ну, в а этот раз, считай, все обошлось. Иди на поле, воткни лемех в землю и домой возвращайся. Не бойся, дело будет сделано.

То-то народ дивился, когда на следующее утро оказалось, что вся панская земля вспахана.

— Ну, а теперь что делать прикажешь? — спросил пан у своего надзирателя.

— Прикажите ему все деревья в вашем лесу вверх тормашками поставить. Этого ему не сделать.

Пан вызвал парня. «Молодец, — говорит, — все вспахано как следует». И тут же новую работу задал. «Не исполнишь, — говорит, — предам смерти».

Тот опять идет домой, ног не чует от беды. А жена и на этот раз ему подсказывает:

— Иди в лес, отыщи самую молодую елочку, вырви ее с корнями, воткни в землю вверх тормашками и домой возвращайся.

Он так и сделал. А на следующее утро люди смотрят — весь панский лес стоит вверх тормашками. Пан, как увидел, у него волосы дыбом встали — это ж разоренье!

— Вот они, твои глупые советы! — говорит надзирателю. — Не приведешь лес в порядок — голову сниму! Понял?

— Да не тревожьтесь вы! — говорит надзиратель. — Велите ему лес в порядок привести.

Вызвал пан того парня и говорит:

— Ты что мне ночью натворил? Ты что, шуток не понимаешь? Ты что, разорить меня хочешь? Чтоб завтра лес у меня был, как прежде, а то и впрямь тебе голову снесу!

Пану поперек слова не молвишь. Повесил парень голову, побрел домой. Но и тут жена его выручила.

— Видишь, что наделал, меня не послушавши. Говорено тебе было: не зови пана на свадьбу! Ну ладно, это горе — не горе. Ступай в лес, найди ту самую елочку, что выдернул, поставь ее как следует и домой иди.

Наутро люди смотрят — лес стоит, как и прежде стоял: верхушками в небо, корнями в землю.

— Ну и мужик! — говорит пан. — Чует мое сердце, но добраться мне до его бабы.

— Доберемся, — отвечает надзиратель. — Пошлите его на чертову мельницу за мешком золота. Черти его нипочем оттуда не выпустят.

Опять призвал пан этого парня и говорит:

— Мужик ты исполнительный, это хорошо. Мне срочно нужен мешок золота на расходы, так что ступай ночью на чертову мельницу и там добудь его. Принесешь — молодец, с пустыми руками вернешься — смерть.

Побежал парень домой, а жена уж на пороге ждет, спрашивает, что новенького пан придумал. Рассказал он ей, что ему велено идти на чертову мельницу за золотом — рассмеялась она.

— Это дело нетрудное. Ступай к пану и скажи, что согласен идти на мельницу, да нужен тебе человек, чтобы дорогу туда показал и мешок нести помог, пусть-де пан для верности пошлет с тобой своего надзирателя. Подойдете к мельнице — ты его вперед пошли чертей оповестить, что ты, мол, пришел. Пока они его драть и гонять будут, набери себе мешок золота и уходи оттуда подобру-поздорову.

Вот пришли парень с надзирателем, с дружком своим бывшим, на мельницу — он и говорит надзирателю: иди, мол, скажи чертям, что я пришел за золотом. Тот пошел, черти его схватили и в пекло поволокли. А парень тем временем набрал мешок золота и бегом домой!

А пану все неймется, решил сам придумать, как от парня избавиться. Думал-думал и придумал.

— Ты — говорит, — мужик добросовестный и мне полезный. Хочу я поохотиться, да лень мне по лесу за зверем шастать. А раз ты все умеешь, сгони-ка к утру на мой двор все лесное зверье.

Парень затылок чешет, а жена ему говорит:

— На том все и кончится. Ступай в лес, найди медведя сядь на него верхом и гони к пану на двор. Все звери следом пойдут. Заодно и пана попугаешь — больше приставать не будет.

И вправду: только парень медведя оседлал, как все лесные звери следом пошли к пану на двор. Пан перетрусил, в подвал спрятался. А звери давай подвал подкапывать! Парень им спервоначалу не мешал. «Пусть, думает, — пана попугают». Потом стал их отгонять да куда там! Звери как взбесились, ничем не уймешь. Добрались до пана и на куски растерзали. Сгинул он бесславно.

Что ни говори, а хорошо иметь такую жену!