Онлайн чтение книги Полуночная сделка The Midnight Bargain
Глава 2

Повеяло сладким ароматом – ландо подъезжало все ближе ко взятому внаем дому на плавно изогнутой Триумф-стрит, модному району в окрестностях парка лорда Хасгроува. Лепестки вишни парили в воздухе, и запах цветов немного душил Беатрис, пока ее отец объяснял, какая возможность была ими упущена.

– Маркиз планирует возродить самые жалкие, грязные кварталы Масилии и превратить в респектабельные районы. Они собираются начать строительство рядом с каналом. Если бы мы получили пай в подобном предприятии, твоя мать и дальше жила бы в комфорте.

Беатрис опомнилась. Отцу нужно было заботиться о родных, и его планы зависели от поддержки семьи, в которую предстояло войти его дочери.

– Мне жаль, что ничего не вышло, папа, но, может быть, это не так уж и страшно.

– Ты права, дорогая. В конце концов, акции ведь будут выпущены на рынок.

– Вообще-то я имела в виду совсем другое, – сказала Беатрис и улыбнулась, когда отец с любопытством на нее посмотрел. – Беда с инвестициями в строительство в том, что пройдут годы, прежде чем оно завершится и принесет плоды.

Уголки его рта опустились.

– Беатрис…

Но она не отступила.

– Если маркиз ищет здесь инвесторов, он, вероятно, также ищет партнеров по поставкам. Ему понадобится древесина и железо, стоит немного разузнать, и мы выясним, кто в Бендлтоне владеет лесным хозяйством или шахтой. Если ты тоже вложишься…

– Прекрасная идея, моя дорогая, но, пожалуйста, не пытайся понять мир финансов. У меня назначено много встреч, помимо маркиза.

Почему он не слушает? Вальсар – не единственная страна, где охотно принимаются за крупные проекты. Вкладывать средства в древесину и железо разумно. Беатрис заставила себя улыбнуться.

– Какое счастье. Ты сегодня будешь на танцах?

Отец покачал головой, и щеки его задрожали.

– Увы, нет, но рад сообщить, что заполучил приглашение к Комптону. Мне пришло письмо от сэра Грегори Робишо с просьбой поучаствовать в совещании по поводу экспедиции на Мион. За хлопком, я полагаю, поскольку на какао эксклюзивные права у семейства Лаван.

Беатрис постаралась не морщиться при упоминании подлых обманщиков Лаванов.

– Надеюсь, все пройдет успешно.

– Я в этом не сомневаюсь, – отозвался отец. – Сэр Грегори очень умен. Это уникальный шанс. Если б я только мог обрадовать семью новостями об этой экспедиции. Она точно принесет прибыль.

Не то что в прошлый раз. Беатрис улыбалась изо всех сил.

– Как я счастлива это слышать.

Экспедиция Торговой компании Вестборна за орхидеями тоже была уникальным шансом. Отец вложил в это предприятие много денег, поверив во всеобщее помешательство на экзотических видах орхидей – помешательство, от которого отказались ради повального увлечения миниатюрными собачками, пока экспедиция возвращалась домой с некогда баснословно дорогими цветами. Многие потеряли на этом значительные суммы, и мало кто догадался приобрести страховку, в том числе и сам отец и его соседи в Мейхерсте, которые купились на россказни папеньки Беатрис о том, как разбогатеют инвесторы. Неделю его забрасывали капустой. Если мать приезжала с визитом, никого не оказывалось дома. Они уехали из Мейхерста посреди ночи и гнали экипаж несколько миль, но в придорожных трактирах все еще сплетничали, как отец разорил соседей.

С инвестициями ему не везло. Он получил щедрое приданое и решил: для того, чтобы сколотить небольшое состояние на спекуляциях и инвестициях, надо начинать с крупного. Если бы отец так не рисковал, поездку в Бендлтон можно было бы отложить до следующего года. У Беатрис было бы больше времени узнать все, что необходимо, пока не стало слишком поздно. Но отец не хотел рассказывать семье о том, в каком тяжелом положении они оказались; он не жалел средств, чтобы Беатрис вышла в свет в Бендлтоне.

Сколько у него осталось денег? Хватит ли оплатить все эти шляпки, платья и дом на Триумф-стрит? Или отец вложил деньги в одно: чтобы Беатрис выглядела привлекательной невестой?

Это было неразумно. Мать Беатрис принадлежала к уважаемому роду Вудкрофтов, но у тех в каждом поколении рождались обычно девочки, зачастую по одной, – отнюдь не мальчики, кому можно было передать наследие. Мать вышла замуж по любви, а не по расчету, так что Клейборны были абсолютно непримечательными представителями среднего класса. Были дебютантки статусом выше, чем Беатрис, и уж, конечно, богаче – она ведь не рассчитывала всерьез заполучить герцога или какого-нибудь министерского сынка? У Беатрис не имелось ни средств, ни связей, за которыми охотятся иноземные маги.

Однако Беатрис не мечтала о герцоге или сыне министра. Она не хотела выходить замуж за чужестранца. Она хотела стать магом, и на ее пути стоял брак. Беатрис должна была вернуть гримуар, который украла у нее Исбета. Это был ее единственный шанс!

– И нынче вечером ты тоже ухватишься за эту возможность, – сказал отец. – Знаю, тебе не нужно объяснять, как важен для нас твой дебют в обществе. Я верю, что ты способна правильно оценить людей, с которыми сегодня познакомишься. И все же не забывай наслаждаться балом и постарайся завести друзей. Получай от танцев удовольствие.

Сегодняшний вечер знаменовал начало череды приемов, пикников, представлений и прочих мероприятий, что позволят Беатрис претендовать на столь высокий статус, насколько очаровательно она будет держаться, или рухнуть вниз – если она себя запятнает. Как одновременно достичь успеха в обществе ради семьи и провалиться в качестве невесты ради самой себя?

– Я буду изо всех сил стараться, папа.

Больше говорить ей ничего не требовалось.

Отец помог Беатрис выбраться из экипажа.

– Уверен, удача тебе пригодится.

Он сам не представлял, как был прав.

– Мне принесут обед в комнату, а потом я прилягу отдохнуть перед приемом. Вероятно, я пропущу ужин, займусь подготовкой.

Отец ласково ей улыбнулся.

– Я буду гордиться тобой, дорогая.

Войдя в дом, Беатрис поднялась к себе в комнату, чтобы Клара помогла ей раздеться и улечься в постель. Когда принесли поднос с обедом, Беатрис забрала его, сказав, что поклюет немного, пока читает.

Клара освободила ее от модного тесного корсета и оставила отдыхать, закрутив на волосах папильотки для вечерних танцев в ассамблее. Беатрис молча досчитала до ста, а потом вскочила с постели.

Платье, что предназначалось для вечернего приема, лежало так, чтобы Беатрис смотрела на него, пока не заснет, но она не бросила на наряд и взгляда, дергая за шнурок, который свисал с потолка.

Поднять одной рукой тяжелый поднос по узкой лестнице, что вела на чердак, было непросто. Приходилось ставить свою ношу на ступеньку, ширины которой едва хватало, карабкаться вверх и снова переставлять поднос. Дважды Беатрис чуть его не уронила. Темнота наверху пахла пылью и старой бумагой. Беатрис выбралась из чердачного люка, одетая в одну сорочку. Закрыв крышку, чтобы не споткнуться и не свернуть себе шею, она достала коробку со спичками. Прошептала заклинание, зажгла искру, а затем коснулась пламенем остальных свечей, сказав:

– Дайте свет и никому не причините вреда.

Фитили затрещали и вспыхнули, бросая мерцающие тени на скошенную крышу чердака. Беатрис вытащила из своего маленького хранилища книгу – «Сказания об Иджанель и других героях» Э. Джеймса Куртфилда – и нашла зашифрованное среди стихов заклинание:

Призвать малого духа удачи.

Беатрис положила томик на колченогий стол.

Она еще раз прочла инструкцию и опять задумалась: сработают ли слова призыва, если не написаны на мизунхе? Но маги Чесленда занимались колдовством и до того, как переняли традиции Ордена. Все должно получиться. Беатрис попрактиковалась в знаках, необходимых для призыва. Проверила и перепроверила последовательность символов, потом, не произнеся ни слова, начертила их в указанном порядке.

И тогда Беатрис заколебалась, всего на миг. Эта магия была более сложной, чем та, которой она до сих пор отваживалась заниматься, однако необходимо овладеть ею, чтобы в будущем научиться призывать Великого духа. Нужно провести ритуал, нельзя все испортить.

Беатрис подержала ладонь над каждым символом, дыша особенным образом, чтобы наполнить знаки собственной волей. Она втягивала воздух, задерживала его и трепетала, чтобы оживить круг и поместить его между царствами плоти и духа. Каждый знак следовало зарядить правильным дыханием, верной вибрацией, точным положением пальцев – и воздух начал двигаться, льнуть к ее коже, пока призыв пробуждался, символ за символом, вдох за вдохом, знак за знаком.

Энергия накапливалась и мерцала, Беатрис видела ее краем глаза, она была ярче, чем свет свечи, пронизанная радужными вспышками золотого, розового, зеленого. Воздух стал туманным и живым, Беатрис оторвалась от мира плоти, приблизившись к царству духов.

Она подавила желание уставиться на происходящее, ахнуть от удивления, как дитя. Но магия струилась сквозь нее. Беатрис коснулась эфира и задержала силу в своих руках, своем дыхании, своем теле – это было лучше самой чудесной музыки, самой изысканной еды. Обладать силой, приблизиться к таинствам – ничто не могло с этим сравниться. Не существовало ничего равного этому.

Беатрис вдохнула магию, придала ей форму своей просьбы и замкнула заряженный круг. Она очутилась между мирами. Ее тело казалось больше, чем на самом деле. Сознание Беатрис расширилось до ее эфирной формы, тела, видимого духам и магам, мягко светящегося в круге, что вращался с помощью ее жизненной силы. Она дрожала, ее руки тряслись, но Беатрис впитывала все больше силы, больше и больше, пока не переполнилась, словно бурдюк с водой, подготовившись к ритуалу.

– Нади, дух удачи, я призываю тебя, – прошептала она. – Я принесла тебе сладкий нектар и мясо. Они твои, если поможешь мне. Нади, дух удачи, я знаю, ты рядом.

Она взяла горсть клубники, блестящей и красной, и положила ягоду в рот. Откусила, насладившись сладостью на языке.

– Нади, дух удачи, – пробормотала она, чувствуя на губах вкус клубники. – Ты голодна, а у меня здесь столько вкусного.

За кругом моргнул свет.

«Нади хочет. Дай мне».

Дух говорил на одном с ней языке, и Беатрис вздохнула с облегчением. Все получилось даже без знания мизунха.

– Мне нужна твоя удача, Нади. Я угощу тебя в обмен.

Нади то росла, то сжималась, прощупывая удерживающий ее крошечный купол, соблазнившись единственным, что нравилось духам, – притягательностью телесного.

Духи жаждали мира плоти. Они хотели есть. Пить вино. Хотели бегать, танцевать и касаться всего, чего только возможно. Хотели ощутить стены тела, вкус ягод. Но самое главное – они хотели заполучить все это навеки, потому искусство и наука высших таинств были закрыты для женщин, их следовало беречь от опасности – ведь дух мог получить именно то, чего жаждал больше всего – дом, жилище внутри еще не родившегося ребенка.

– Это книга, – начала Беатрис. – Конкретная книга. Она была у меня. Обстоятельства и хорошо подвешенный язык вырвали книгу у меня из рук. Я хочу, чтобы ты помогла ее вернуть.

«Да, – сказала Нади. – Я вижу ее у тебя в воспоминаниях. Я чувствую, как замирает твое сердце, когда ты ее читаешь. Я знаю, зачем она тебе. Что ты дашь мне, если я обману судьбу и верну тебе книгу?»

Беатрис протянула ягоды.

– Все это – твое, а еще у меня есть мясо – копченые свиные щеки, глазированные в меду. У меня есть белый сыр из пещер Стиллана. И вино из Кандиша.

«Но я знаю, что ты сделаешь с книгой, когда ее раздобудешь, – сказала Нади. – Ты призовешь Духа-союзника. Ты заключишь Великую сделку. И тогда Нади будет не с кем торговаться, ни нектара ей не достанется, ни мяса. Нади хочет больше».

– Тебя призовет другой чародей, Нади. Ты пригодишься другому заклинателю, – успокаивала ее Беатрис. – Нади всегда будет нужна.

«Нади хочет больше сейчас».

– Я не могу разрушить круг, чтобы принести тебе еще еды, – ответила Беатрис. – Все, что я могу тебе предложить, уже в его пределах.

Она поняла, что сказала, буквально через мгновение, и стиснула зубы. Дух удачи стал ярче, вытянулся.

«У тебя есть больше, – произнесла Нади. – Ты можешь дать мне большой дар».

О нет, нет, ни за что. Это ее первый малый призыв! Беатрис хотела, чтобы дух наставлял ее, а не поселился в ее теле, пока она возвращает себе гримуар. Она попросила на кухне лучшее из того, что могли предложить повара, едва притронулась к пище и не позволила Кларе забрать поднос. Дух удачи – не самый сильный дух, но и ему щедрого подношения и вина оказалось недостаточно.

Нади хотела, чтоб Беатрис стала ей пристанищем.

Она никогда не пускала в себя духов, даже самых мелких, что могла призвать без защитного круга. Беатрис всегда просила у них крупицы знаний, за которые рассчитывалась едой. А вдруг она не сумеет его усмирить? Вдруг Нади овладеет ее конечностями, заставит сказать что-то возмутительное или опозорит? А вдруг Беатрис полностью потеряет контроль над духом, и тот, облаченный в ее плоть, навредит людям, которые перейдут ему дорогу? Беатрис могла потерять все. Ее могли приговорить к смерти. Она могла причинить боль тем, кого любила.

Нет. Беатрис была в себе уверена. У нее точно все получится.

– Час, – сказала Беатрис.

«День», – ответила Нади.

– Невозможно. До заката.

«До рассвета».

– Нет. До полуночи, – отрезала Беатрис. – Я собираюсь танцевать на ассамблее. Там будет музыка…

«Музыка? – Дух просветлел и принялся раскачиваться, а потом счастливо простонал: – Танцы?»

– Да.

«Торт?»

– Да.

«Звездный свет?»

– Если ночь выдастся ясная.

«Она будет ясной, – поклялась Нади. – И поцелуй».

– Нет, – нахмурилась Беатрис.

«Я могу сделать так, что это случится, – сказала Нади. – Ты можешь выбрать – с кем. Книга будет твоей. Но я хочу поцелуй. Выбери самого симпатичного джентльмена, какого только пожелаешь».

– Это еще одна сделка, – возразила Беатрис.

«Не на сей раз. Просто поцелуй, Беатрис Амара Клейборн. Твой первый поцелуй, до полуночи. Вот чего я хочу».

Беатрис закусила губу. Если она дважды потанцует с одним и тем же джентльменом на ассамблее, это будет означать разрешение за ней ухаживать. Поцелуй значил больше, чем просто разрешение ухаживать. Нет, немыслимо. Но тогда ей достанется книга. Она получит книгу, призовет Великого духа и добьется желаемого. Разве поцелуй этого не стоил?

– Нади, у тебя будет прекрасное платье. Ты будешь танцевать. Ты будешь есть торт. Увидишь звездный свет. К полуночи ты получишь поцелуй, и тогда сделке конец.

«Решено, – сказала Нади. – Удача будет к тебе благосклонна. Впусти меня».

Беатрис протянула руку и коснулась барьера, что ограждал ее от мира духов. Тот противился ее прикосновению, словно она пыталась сжать вместе магниты с одинаковым полюсом.

Ради книги Беатрис постаралась как следует. Она проникла сквозь границу своей защиты. Дух дотронулся до ее пальцев. Прикосновение оказалось холодным. Он проскользнул в тело Беатрис, заполняя собой.

«Да, – сказала Нади. – Ты моя до полуночи, чародейка».

Руки Беатрис поднялись сами по себе. Коснулись лица, шеи. Она глубоко вдохнула, наполнив легкие воздухом, и набросилась на клубнику, заталкивая в рот одну красную ягоду за другой. Нади подобрала с подноса все до последней крошки и опрокинула бокал, ловя оставшиеся капли вина, а потом причмокнула губами, так и не насытившись до конца.

– Нади! – воскликнула Беатрис. – Нельзя столько себе позволять, это непристойно.

«Было так хорошо, – ответила ей мысленно Нади. – Вкусно, вкусно! Хочу еще».

– Нас поймают, – сказала Беатрис, – и тогда не будет никакой музыки. Ни торта, ни звездного неба. И поцелуя ты не получишь. Нужно вести себя как полагается.

«Идем на улицу, – потребовала Нади. – Я хочу ощутить солнечный свет. Я хочу почувствовать ветер. Я хочу выйти отсюда».

– Возле моей комнаты есть терраса, – заметила Беатрис. – Можем выйти туда, но ты должна вести себя хорошо.

«Ладно, – ответила Нади. – Я буду хорошей. Идем, идем!»

Дух внутри нее принялся судорожно метаться, пока Беатрис снимала круг, возвращая себе силу. Она стерла меловые следы на полу, погасила все свечи и очень осторожно спустилась по лестнице обратно к себе в спальню; часы показывали, что до прихода Клары, которая подготовит ее к танцам, осталось всего пятнадцать минут.

На открытии танцев в ассамблее Бендлтона и впрямь оказалось столько гостей, как предсказывала Клара. За смехом и разговорами едва можно было расслышать музыку – так много там было молодых людей, наряженных в платья и танцевальные костюмы, чтобы показать себя с наилучшей стороны.

Элегантно одетые юноши и девушки стояли у стен, по моде раззолоченных и выкрашенных в цвет морской пены, сбивались в группы, посматривали на Беатрис; их взгляды скользили по ее лицу, прическе и туалету, оценивая, осуждая и отвергая.

Клара тщательно выбрала каждую деталь одежды Беатрис, втиснула подопечную в платье – шелковый наряд оттенком в точности как весеннее небо, расшитый анютиными глазками; высоко заколола завитые локоны в модную прическу, зашнуровала корсет так туго, что талия стала тоненькой, и отказалась крепить фишю к пугающе низкому вырезу. При каждом вдохе ребра Беатрис упирались в косточки корсета, и она старалась дышать так, чтобы грудь не вздымалась.

Юноша в костюме цвета слоновой кости наблюдал за вошедшей с полуулыбкой на лице. Беатрис распахнула веер, закрываясь от его взгляда.

«Целуй его! – шепнула Нади. – Ты ему нравишься».

«Не нравлюсь, – подумала в ответ Беатрис. – Он не подходит».

«Х-м-м…» Нади повернула голову Беатрис и устремила взгляд в толпу. В компании молодых щеголей стоял Дантон Мезонетт. Он наблюдал за Беатрис, склонившись к другому джентльмену, чью макушку не венчала аура чародея. Тот удивленно посмотрел на Дантона и взглянул на Беатрис, губы его шевельнулись, и Мезонетт с компанией разразились смехом.

У Беатрис заныло в груди. Они смеялись над ней. Дантон наверняка переврал все и выставил ее строптивицей, которая задирает нос; теперь сплетни разнесутся по всей зале.

«Почему ты решила, что говорят о тебе? – спросила Нади, и воспоминания вспыхнули в разуме. – Ах вот что. Он злой».

Беатрис поняла, как беседовать с Нади мысленно, и потому думала так отчетливо, что слышала у себя в голове собственный голос.

«Забудь об этом, Нади. Ты говорила, что хочешь торт».

«Да, торт. Хочу торт. Добудь кусочек!»

«Придется стоять в очереди, – проворчала Беатрис».

Она пробралась к очереди за закусками и едва не застонала, поняв, что совершила ошибку, – там выстроились джентльмены, которые желали принести угощение избраннице.

«Мужчины… – сказала Нади. – Поцелуй того, в персиковом».

«Нет».

Беатрис встала в конец очереди. Торт. Звездный свет. Танец, а потом невозможный бесстыдный поцелуй. Она была согласна на все, кроме этого, – если, конечно, хотела остаться леди…

– Прошу прощения, мисс. Пожалуйста, проходите… – Молодой человек, который стоял перед ней, поклонился, пропуская Беатрис.

Беатрис задумалась, пытаясь подобрать вежливое обращение к незнакомцу на лландари, хотя джентльмен почти наверняка был из местных.

– Благодарю, меня все устраивает.

– Я вынужден настаивать, мисс. Пожалуйста, займите мое место.

– В чем дело? – поинтересовался господин, который стоял перед ним. – О, мисс… Прошу вас, позвольте и мне уступить.

– Благодарю, но в этом нет необходимости, – запротестовала Беатрис. – Очередь движется быстро…

По веренице джентльменов будто пробежала рябь: каждый, заметив позади себя суматоху, вежливо отступал в сторону, чтобы пропустить вперед Беатрис, к большому удовольствию остальных. Беатрис взяла салфетку с кусочком кремово-желтого торта, вспыхнула и попыталась улизнуть.

«Хочу это съесть, – заявила Нади. – Так вкусно пахнет. Так хорошо!»

«Уже скоро, – ответила Беатрис. – Выйдем наружу посмотреть на звезды. Помнишь? Звездный свет».

«Звездный свет, – повторила Нади. – Да. Хочу есть».

Но есть пока было нельзя. Вышагивая изящно, будто леди, которой особенно некуда спешить, Беатрис направилась к открытым дверям в сад. Нужно отойти чуть в сторону, туда, откуда видно звезды и где Нади могла бы торопливо, как ребенок, слопать торт. А потом Беатрис отыщет местечко у стены и дождется окончания вечера. Она найдет девушку, добрую и здравомыслящую с виду, заведет разговор, а на прощание поцелует ее в щеку.

«Нет, – возразила Нади. – Настоящий поцелуй. Настоящий поцелуй. Свою книгу ты не получишь без настоящего поцелуя».

Проклятый дух, что притаился внутри! Нади ожидала получить именно то, чего хотела. Спасения не будет.

Нади вздрогнула и попыталась укрыться за колотящимся сердцем Беатрис.

«Нет! Опять этот шум! – Нади заерзала у нее под кожей. – Ужасно. Ужасно. Останови его».

«Держись, Нади».

Беатрис повернулась и стала напряженно прислушиваться, пытаясь понять, что заставило Нади так дрожать. Будто ей было больно это слышать.

Из-за угла показались дама и юная девушка, свет факелов озарил их тщательно уложенные волосы, и те вспыхнули медью. Девушка подняла руку и взволнованно замахала; Беатрис подавила стон.

– Беатрис! – воскликнула Гарриет.

Беатрис закрыла глаза и безмолвно взмолилась, прося сил.

– Здравствуй, Гарриет.

Гарриет Клейборн была в семье самой красивой. Она пошла в отца, в пятнадцать лет у нее было лицо идеальной формы – сердечком, отцовский тонкий точеный нос и всегда такой взгляд, словно она хочет поделиться шуткой. Волосы – яркие, будто лисья шкурка, уложенные в великолепную прическу – переливались, словно голубые бусины, приколотые к ее локонам. Гарриет еще недостаточно повзрослела для бальной залы, но сумела убедить маменьку заглянуть туда, чтобы вздыхать, глядя на юных леди и джентльменов, разряженных в лучшие платья. Выпятив подбородок, она тащила мать за собой и пристально смотрела на Беатрис.

– Почему ты не танцуешь? – спросила она.

Смысл сказанного до Беатрис дошел не сразу.

– И ты туда же!

– Тебе нужно практиковаться в лландарийском, – заявила Гарриет. – Ты должна танцевать! Мама, у нее такой вид, словно она вот-вот разревется. Не вздумай плакать, Беатрис. Всю косметику испортишь.

– Я и не плачу, – сказала Беатрис, сраженная напористостью сестры. – Просто захотелось торта.

– Кто принес его тебе? – спросила Гарриет.

– Никто. Я сама взяла.

Гарриет в ужасе ахнула.

– Не может быть! Мама! Она сама раздобыла торт!

Мать похлопала Гарриет по плечу; черты ее были зеркальным отражением черт старшей дочери, только на десятки лет взрослее – тот же высокий, округлый лоб, те же широко поставленные глаза, мягкая ямочка на подбородке.

– Гарриет, дорогая, – сказала мама, – прекрати ябедничать. Ты ведь уже юная дама.

– Но, маменька, она все делает не так!

– Я просто хотела немного торта.

Гарриет, недоверчиво фыркнув, всплеснула руками. Беатрис не сумела сдержать улыбку.

– И что же мне было делать? Я тут никого не знаю, сдается мне, все уже перезнакомились. Как мне свести знакомство?

– Нужно было подойти к матронам, – ответила Гарриет. – Они бы немного тебя порасспрашивали, а потом подыскали тебе партнера для танца или представили чьей-нибудь дочери или племяннице. А потом уже тебе следует задавать больше вопросов, чтобы поддержать беседу.

Именно матроны организовывали танцы в ассамблее, оформляли членские взносы и руководили каждым мероприятием. Эти дамы одобрили членство семьи Беатрис, так что уж, конечно, они должны были ее представить обществу. Возможно, Гарриет слишком разволновалась, попав на бал, о котором читала в десятках романов, но она отлично изучила правила.

– Хорошо, я поговорю с матронами. Спасибо, Гарриет.

Мама подняла голову и улыбнулась Беатрис. В свете бального зала сверкнула серебряная лента с запечатленными на ней символами. Беатрис вдохнула, борясь с испуганной дрожью, что овладевала ею каждый раз при виде защитного ожерелья.

– Не хмурься так, моя дорогая. Тебя ждет успех, я уверена.

Мать заковали в ожерелье на свадьбе и не освободят от него, пока у нее целый год не будет регул. Неужели это…

«Нади, это моя мать? Она издает шум?»

«Да, она. Что это? – прошипела Нади в разуме Беатрис. – Мне он не нравится. Не нравится».

«Защитное ожерелье».

«Жжет, – пробормотала Нади. – Оно слишком шумное. Ненавижу его».

«Я тоже его ненавижу, Нади».

Это и был тот «успех», которого семья желала Беатрис. Каково это, когда у тебя забирают магию? Как мама это вынесла? Беатрис не могла спросить. Не смела спрашивать. Если семья заподозрит ее в мятеже, это разобьет им сердце. А потом они все равно заставят Беатрис выйти замуж. Им нельзя знать, пока она не добьется своего.

Поэтому Беатрис улыбнулась матери в ответ.

– Спасибо, мама. Я очень нервничаю.

– Не стоит, – ответила та. – Ты такая красавица. Многие джентльмены ищут такую, как ты.

Что на это сказать?

– Пойду съем торт.

– Нам нужно вернуться в салон для дам, – улыбнулась мама.

– Но я хочу посмотреть танцы! – запротестовала Гарриет. – Мы только пришли!

– Идем, Гарриет. – Мать взяла ее за руку и повела прочь. Беатрис подождала, пока они не скроются из вида.

«Нади хочет торт сейчас же!»

«Хорошо. – Беатрис отошла в тень, где ее никто не увидит. – Ешь маленькими кусочками. Не спеши».

Но тут ее рука поднялась, рот широко распахнулся, и Нади жадно откусила половину торта, постанывая от наслаждения.

«Вкусно… Вкусно!»

«Нади! Посмотри, что ты натворила. Я сказала маленькими кусочками!»

«Он такой чудесный! – воскликнула Нади. – Добудь еще один».

«Нет».

Беатрис старательно жевала торт. У нее что – глазурь на носу?

Она охнула, увидев, как из бального зала выскользнули Дантон Мезонетт и юная дама в сочетающихся между собой нарядах, как было принято у братьев и сестер. Они были элегантны, чеслендцы непременно кинулись бы копировать стиль Мезонеттов, как только к их портным и модисткам попали бы последние иноземные журналы мод. Беатрис шагнула назад и укрылась в тени.

– Он так великодушен, правда ведь? – Юная дама раскрыла веер и взмахнула им, обдавая лицо воздухом, пронизанным запахом океана. Беатрис напряженно вслушивалась, пытаясь понять ее вальсарский. – Так красиво танцевал, а когда танец закончился – очень низко поклонился. Полагаю, я разожгла в нем интерес.

– В таких вопросах я доверяю твоим суждениям, – отозвался Дантон. Он достал эмалированную коробку и открыл крышку. Неуловимым движением поджег ароматную сигару и выдохнул, создав иллюзорное затейливое облако в форме лучника, который целится в луну. Беатрис смотрела на сотканный из дыма образ, пока его не развеял ветерок. Волшебство было прекрасным, но чародеи, способные наводить иллюзии, делали это не просто ради развлечения. Они могли быть опасны. Все знали, как искусны в битве маги, которые столь достоверно создавали призрачных солдат, что ни один командир не усомнился бы, что атакующее его войско всего лишь фантом, или что пустая тропинка в стороне от поля боя полна невидимых артиллеристов, притаившихся в засаде.

Дантон сотворил еще одну дымчатую иллюзию – мужчину в придворном одеянии, но вместо локонов впереди и косички на затылке, как носили обычно, у него была пышная прическа – как у Ианте Лавана.

– Он попросил твою карточку, если меня не обмануло зрение.

– Да! – Сестра Дантона захлопала в ладони, пышные рукава с рюшами закрывали вид на корсаж. Все в бледно-лимонном платье юной леди было чрезмерно – рюши, банты, розетки, кружева, вышивка… Если бы Беатрис взбрело в голову нацепить столько украшений на одно платье, Клара бы ей тактично на это указала.

– Дантон, я не в силах сдержаться! Ианте Лаван может нанести мне завтра визит!

Лаваны здесь! Беатрис деликатно кашлянула, а потом вышла из тени. Дантон недовольно зыркнул на нее, а его спутница скривилась и смерила Беатрис надменным взглядом, каким обычно смотрели заморские жители, приезжавшие в Чесленд исключительно в поисках невест.

– Вечер чудесный, не правда ли? – спросила она. – В бальной зале тепло, но весенний воздух так свеж. Я – Беатрис Клейборн.

– Какой акцент. Будто жует что-то. – Юная леди посмотрела на протянутую руку Беатрис и перевела взгляд на ее лицо. – Это та деревенщина, с которой ты сегодня познакомился за чаем?

– Да, – отозвался Дантон.

Дама помахала рукой у себя под носом.

– У нее глазурь от торта на губах.

Волна жара окутала шею и щеки Беатрис. Глазурь на губах, как у ребенка! Ей захотелось провалиться сквозь землю, и язык от смущения прилип к небу.

Девушка засмеялась.

– Я думала, ты преувеличиваешь, Дантон. Мои извинения.

В груди Беатрис заворочалась Нади.

«Ну, я тебе покажу!»

Порыв ветра сорвал с места стоявшую на террасе вазу, срезанные цветы и вода выплеснулись на платье леди, а сама ваза угодила Дантону на ногу. Брат и сестра вскрикнули и ударились друг о друга, изящные наряды пришли в негодность.

– Ох, вы целы? – Беатрис прикрыла рукой рот, изобразив потрясение.

«Скажи, что это не ты! Нет, это ты!»

Нельзя улыбаться. Нельзя смеяться!

Но это на самом деле была Нади.

«Так им и надо. Хочу еще торта».

Беатрис отошла от кучи цветов и лужи воды, разлившейся по полу.

Гнев исчез, зато ее охватила тревога. Она упустила контроль и позволила Нади взять над собой верх.

«Зря ты это сделала. Ты испортила ей платье…»

«Она над нами смеялась. Мне все равно».

Следовало удержать Нади от этих вспышек. Духи – как малые дети, и Нади успокоилась бы, если б ей угодили. Беатрис нужно было побыть одной, устроить передышку и объяснить ей, что им нельзя носиться вокруг как дикарям, пожирать торты и целовать незнакомцев. Беатрис сунула салфетку с остатками угощения в карман и без оглядки удалилась от промокшей парочки.

Терраса с южной стороны обладала несомненным преимуществом: благодаря прохладному ветерку, от которого по коже бежали мурашки, она была пуста. Беатрис прогуливалась по террасе, глядя на небо.

«Их так много, – сказала Нади, – они так далеко. Как далеко звезды, Беатрис?»

«Многие миллионы миль, как говорят звездочеты. – Беатрис откинула голову, ища звезду, которая всегда оставалась на месте, – Дом сердца. – Вот она где. У тебя был звездный свет, и музыка, и торт…»

«Теперь поцелуй? – сказала Нади. – Твой первый поцелуй к полуночи…»

Сколько осталось времени? Как же ей угодить Нади, выполнить условия сделки и получить свою книгу?

«А если я не смогу, Нади? Вдруг не смогу?»

«Ты должна, – сказала Нади. – Просто поцелуй кого-нибудь. Вон того поцелуй!»

«Кого?»

Беатрис отвела взгляд от звезд и заметила силуэт джентльмена, выходящего из бальной залы на террасу – высокого, в дымчато-сером шелке и пышном каскаде кружев. Его изящные скулы покрывала жемчужная пудра. Ианте Лаван из книжного магазина застыл, вглядываясь в ночь.

«О-о-о… Да. Он. Поцелуй его, – сказала Нади. – Как у тебя заколотилось сердце при виде его, Беатрис. Поцелуй его…»

«Нет».

Она покачала головой, и тут Ианте повернулся посмотреть на тень, в которой пряталась Беатрис.

– Мисс Клейборн? – Он шагнул ближе.

– Мистер Лаван, – сказала Беатрис. – Какой сюрприз.

Ианте улыбнулся. Как несправедливо, что мужчина может так улыбаться! Нечестно, что от его улыбки Беатрис вся затрепетала. Он ведь украл ее книгу. То есть помог похитить гримуар! О…

Нади выполнила свою часть сделки. Беатрис присела в реверансе.

– Не ожидала увидеть вас вновь.

– Я искал вас. Исбета забыла дать вам карточку, она сожалеет о своей оплошности. Она тоже вас ищет, – произнес Ианте на местном наречии, и учил его явно носитель языка. Лаван подошел ближе. – Наслаждаетесь танцами?

– Вы говорите на чеслендском…

– Следую за модой. – Ианте остановился у перил террасы. – Боюсь, подрастерял навык.

– Нет-нет. У вас отлично получается. И, отвечая на ваш вопрос: я сама раздобыла себе торт.

– Я видел, – улыбнулся он.

О, Беатрис захотелось умереть.

– Но еще не танцевала.

«Целуй его. Целуй его. Целуй!»

«Нет».

«Ты же хочешь! – сказала Нади. – Он красивый. Такой мужественный. А как он пахнет…»

Тело Беатрис наклонилось ближе, и Нади вдохнула завораживающий аромат какао и роз, нотку перца, а под всем этим чего-то нежного, нежного и сладкого, и…

Беатрис отпрянула от него, а Нади обиделась.

– Не желаете потанцевать? После того как подышите свежим воздухом. Я и сам только что вышел посмотреть на звезды.

– Тогда мне не стоит вас тревожить.

– О, нет, пожалуйста, потревожьте меня. Звездным небом хорошо любоваться не в одиночку.

Нади тут же встрепенулась: «Посмотри с ним на звезды!»

– Вы полагаете, все это и правда миры, подобные нашему, как утверждают звездочеты?

– Таковы всеобщие убеждения, – ответил Ианте. – Хотите взглянуть на них со мной?

Беатрис встала с ним рядом и посмотрела наверх, где сияли бесчисленные звезды. По небу пролетела вспышка, и у Беатрис перехватило дыхание.

«Красиво…» – сказала Нади.

– Звезда-посланник, – заметил Ианте. – В Лландрасе считают, будто увидеть ее – к удаче.

– У нас тоже, – ответила Беатрис. – Говорят, они приносят добрые вести. Мне бы они не помешали.

– Вас постигли невзгоды? – спросил Ианте.

– Ничего страшного, – отозвалась Беатрис. – Пустые слова из жестоких уст.

– Порой они ранят больнее стрел. Могу ли я чем-то помочь?

Беатрис ему улыбнулась.

– Вашей доброты достаточно. Не стоило заговаривать об этом.

– Тогда нам лучше сменить тему. Полагаю, вы любите книги, учитывая место, где мы познакомились, – сказал Ианте. – Что скажете о свежих романах?

– Отстала от моды и не успела прочесть.

– Настолько, что даже «Родейл-парк» не прочли?

– Не настолько. Для романов, которые издает «Дом Вердо», всегда можно найти время, пусть даже они шокируют общество.

– Я все еще разочарован предательством Одель, – признался Ианте. – Уильям любил ее.

– Но Одель больше любила музыку. И гордилась этой любовью, мне кажется, – заметила Беатрис. – Ее дар бесценен, его нельзя тратить впустую только потому, что она родилась женщиной.

– Смелое мнение, – сказал Ианте, но так улыбнулся ей, будто обожал дерзость. – Вы считаете, что стоит позволить дамам извлекать прибыль из их занятий?

– Бедные женщины все время работают, – заметила Беатрис.

– Но леди – нет.

Ей стоило отступить. Но во взгляде Ианте не было ни высокомерия, ни насмешки над ее представлениями, и Беатрис осмелела.

– Я считаю, что это наше право.

Ианте улыбнулся; нечестно, что он такой красивый. Ах, как нечестно…

– Я здесь недавно, но ни разу не встречал в Чесленде ни одной женщины, которая придавала бы значение своим правам.

– Думаю, что встречали, – сказала Беатрис. – Только мы об этом помалкиваем.

– Об этом я не подумал, – признался Ианте, и простые слова потрясли Беатрис. – Могу я рассказать вам секрет?

– Секреты рассказывают друзьям.

– Я хотел бы пользоваться привилегиями, что дарит ваша дружба.

Он говорил всерьез. Это было ясно по выражению его лица, по покрову уединения, что их окружал. Беатрис и Ианте стояли на террасе – на виду у каждого, кто бы ни выглянул из бальной залы, но совершенно одни, за ними подглядывали лишь звезды.

– Мое молчание защитит вас от разоблачения тайны, – проговорила формулу Беатрис. – Так в чем дело?

Ианте придвинулся ближе, и ей снова защекотал ноздри завораживающий запах дорогого парфюма.

– Я опасаюсь за счастье моей сестры.

– Чего именно вы опасаетесь?

– Я приехал сюда не в поисках жены, – признался Ианте. – Наша мать привезла нас в Чесленд, потому что желает наладить связь с семьей моего друга, он из местных.

– О, – сказала Беатрис, – а что это за друг?

– Его отец приехал в Лландрас много лет назад, чтобы упрочить наш торговый союз, и привез с собой сына. Мы с Бардом вместе посещали Орден магов, – объяснил Ианте. – Мать желает вложить средства в развитие промышленности Чесленда. Но мне хотелось бы, чтобы Исбете позволили выбрать жениха самой.

– Кого-то, кого она уже любит?

– Насколько мне известно, моя сестра ни к кому не питает подобного рода привязанности. Я имел в виду, чтобы ей позволили выбрать жениха не из здешних мест. – Он пожал плечами и, извиняясь взглядом, улыбнулся. – Простите, но в Чесленде царят обычаи, которые я нахожу неприятными.

Он не смеялся над Беатрис, как смеялись бы земляки, узнав, что она считает, будто женщинам необходимо разрешить стремиться к выгоде – на самом деле, его собственная мать вела семейный бизнес. Ианте согласен с ее радикальными взглядами. Любопытно, каких еще принципов он придерживается?

– Меня они тоже не привлекают, – заявила Беатрис. – Так что вы хотите предпринять?

Ианте снова пожал плечами.

– А что я могу поделать? Дочь обязана повиноваться желаниям матери. Я не могу вмешиваться, даже если мне противно смотреть, как ее отдают, будто никчемную вещь, в обмен на торговое соглашение.

Прежде чем ответить, Беатрис с полминуты взвешивала его слова.

– И вы действительно не можете дать отпор, мистер Лаван?

– Что вы имеете в виду?

– Если бы перед вашей сестрой стоял выбор, подобный тому, какой встал перед Одель – обмануть ожидания семьи или иссякнуть душой – вы бы поддержали ее?

Ианте приподнял брови, затем опустил, размышляя о сказанном.

– Это очень хороший вопрос. Из тех, на которые не следует отвечать, не подумав.

– Гораздо легче увидеть чужие беды, чем собственные, – негромко рассмеялась Беатрис. – Мне этот парадокс никогда не нравился.

Ианте пристально и серьезно посмотрел на нее.

– У вас какие-то неприятности?

Так и было, но Беатрис покачала головой.

– Они мои, мне с ними и разбираться.

– Я хотел бы помочь. Если это в моих силах…

«Попроси его. Попроси!»

«Нет!»

– Тогда загадайте на звезду, – сказал Ианте. – Загадайте на Джирет, Дом сердца. Не говорите, что загадали, просто загадайте.

Он взял ее за руку и сжал; по коже Беатрис побежали мурашки – ее будто пощекотали крапивой без колючек – горячее, потом холодное, потом мягкое, словно мех.

Магия. Он использовал магию, чтобы отправить ее желание в небеса.

Ианте снова сжал ее руку.

– Загадывайте.

В голове будто не осталось ни единой мысли.

– Я не знаю, что загадать.

– У вас много желаний?

– И если загадать что-то одно, остальные не сбудутся.

– Тогда попросите открытого пути, – посоветовал Ианте.

Беатрис посмотрела на небо и отыскала взглядом самую яркую звезду среди остальных. Она собрала всю свою силу и сплела ее с силой Ианте, послав желание в небеса: Небеснорожденные боги, скажите, могу ли я быть счастлива, если передо мной стоит столь ужасный выбор? Кого мне спасать: себя или свою семью?

Всего час назад Беатрис желала одной лишь магии. Всего час назад она не представляла, что такое с замиранием сердца смотреть на мужчину. Она и не представляла, что ее заметит столь высокородный джентльмен, что ее будет волновать его внимание, его вежливость, его уважительное отношение.

– Что вы загадали? – спросил Ианте.

– Это секрет.

– Верно, – улыбнулся он. – Так чем я могу вам помочь добиться желаемого?

«Он согласится».

«Знаю».

– Я не могу о таком просить. Это почти непристойно.

Ианте подошел ближе.

– Тогда окажите мне честь сохранить ваш секрет. Я должен вам помочь. Только о том и мечтаю. Будьте же откровенны, мисс Клейборн, я и слова не скажу.

«Поцелуй его!»

Юные леди не целуют джентльменов. Никогда. Юные леди не просят джентльменов о поцелуе. Они не допускают подобной близости. Но от этого зависело все.

– Это поцелуй, – сказала Беатрис.

– Поцелуй? – переспросил Ианте. – Это положит конец вашим невзгодам?

– Долгая история.

– Значит, мы должны сделать так, чтобы у нее был хороший конец. Можно?

Он намеревался ее поцеловать. Беатрис затаила дыхание. Нади подтолкнула ее, и она кивнула, шагнув в его объятия.

Ианте обвил руками ее талию, притянул к себе и поцеловал так, что все чувства затуманились. У его уст был привкус аниса, и он смешался с горько-сладкой ванилью на губах Беатрис; поцелуй медленно охватил все ее тело, будто искрящаяся молния.

Нади захлестнуло наслаждение, она напевала от радости. Мир вокруг закружился, истаивая в дымке, пока не осталось ничего, кроме Ианте, который обнимал ее, целовал ее, растворялся в ее чувствах, как она – в его, и поцелуй этот отнял у Беатрис все.

Она больше не могла думать ни о чем другом, кроме него. Не могла дышать, не напитываясь его дыханием. Беатрис прижалась ближе, забыв о звездном свете, танцах и вкусе торта на своих губах. Когда же он отодвинулся, она ахнула, полуослепленная, вновь охваченная чувствами.

«Удача в твоих руках, – сказала Нади. – А вот и она».

Кто? Беатрис отшатнулась как раз в тот миг, когда послышался стук шагов по каменным плитам и за угол завернула Исбета Лаван, с высокомерно поднятой головой.

– Вижу, вы нашли моего брата.

– М-м… Да. – Беатрис окончательно высвободилась из объятий Ианте, поборов желание поправить прическу.

Исбета мимолетно улыбнулась.

– Хорошо, что он вас нашел, мы так торопились, что запамятовали оставить вам нашу визитную карточку.

Это была ложь, однако Беатрис благосклонно улыбнулась.

– Нам повезло, что мы встретились. Я бы хотела побеседовать с вами завтра, могу ли я нанести вам визит?

Исбета желает с ней поговорить?

– Да, я буду рада.

Беатрис достала из кармана визитницу и вынула одну из карточек, где было отпечатано ее имя и приглашение заглянуть по указанному адресу.

– Я бы тоже не отказался от карточки, – заметил Ианте. – Если вы не против со мной увидеться.

Беатрис перевела на него изумленный взгляд.

– Я…

– Только не завтра, – вмешалась Исбета. – Я первая еду с визитом.

– Я мог бы отправиться с тобой.

– Я не хочу брать тебя, – нахмурилась Исбета.

Ианте пожал плечами, все еще улыбаясь.

– Тогда я пойду в Орден магов и буду вести приятные беседы, пока ты не пожелаешь вернуться домой. В город-то я могу с тобой поехать?

– Против этого не возражаю, – отозвалась Исбета. – А теперь давай отсюда уйдем, пока очередной джентльмен не потащил меня танцевать.

Ианте с поклоном взял карточку Беатрис, и они удалились; Беатрис услышала слова Исбеты:

– Не следует целоваться с местными девушками, Ианте. Они все воспринимают слишком серьезно.

Ответ Ианте остался за пределами слышимости. Беатрис досчитала до ста и отправилась искать мать. Если Исбета собирается вернуть ей книгу, нужно быть на высоте.

– Почему мы уходим так рано? – Гарриет сердито постучала каблуками по полу кареты. – Ты не могла успеть станцевать больше одного танца. Мы даже не поболтали со старыми знакомыми мамы! Мы все еще должны быть там!

Нади захныкала и сжалась в плотный комок у Беатрис в животе. Та положила на это место ладонь, чтобы успокоить духа, но ничего не вышло.

– Хватит лландарийского, пожалуйста. Я не очень хорошо себя чувствую, – сказала Беатрис. – К тому же уже вовсе не рано. Я долго вас искала.

– Но еще даже не наступила полночь.

– Она наступит через пару минут, – вмешалась мать. – Если бы Беатрис стало плохо на танцах, это произвело бы неприятное впечатление.

– Вот именно, – поддакнула Беатрис. – Ты же не хочешь, чтобы я выплеснула свою последнюю трапезу на туфли какого-нибудь джентльмена?

Гарриет наградила сестру пренебрежительным взглядом.

– Это самый важный вечер брачного сезона! Самый важный! Ты поговорила с матронами?

«Ты могла бы потанцевать, – сказала Нади».

– Не было времени. У меня возникло странное чувство, что мне немедленно нужно выйти на воздух. – Беатрис потерла предплечья, избавляясь от бегающих по рукам мурашек. – Я не могла там оставаться больше ни минуты.

Во рту она по-прежнему ощущала привкус аниса. Все еще чувствовала чудесный запах какао и роз. Беатрис коснулась губ, припухших от поцелуя Ианте, и уронила руку на колени, пока мама не заметила ее жеста. Или еще хуже – пока не обратила внимание Гарриет.

– Гарриет, милая… – Мама постучала веером по колену младшей дочери. – Беатрис стало дурно, она же сказала. Через пару недель будет еще одна ассамблея.

– Это слишком поздно! – простонала Гарриет. – Есть ли у тебя шанс, зависит от того, с кем ты познакомишься на первых весенних танцах в ассамблее. Это премьера сезона, возможность познакомиться со всеми в городе, а ты сбежала домой слишком рано, ни с кем толком не поговорив.

«Мы могли потанцевать, – вздохнула Нади. – Один танец. Еще один поцелуй прекрасного Ианте».

– Это было слишком, – ответила Беатрис. – В бальной зале чересчур жарко. И пахнет как в парфюмерной лавке, а от бузинного пунша у меня закружилась голова.

– Вот почему тебе стало плохо! В пунш добавляют джин, – заявила Гарриет, будто это ей восемнадцать, а Беатрис – ее пятнадцатилетняя сестра. – Ты должна была выпить только бокал, чтоб немного оживить свое чувство юмора. Ты выпила больше?

– Да.

Гарриет трагично вздохнула.

– Я и не представляла, что ты ничего не знаешь о брачном сезоне. Это важно. Я не дам тебе оплошать. Если ты провалишься, мы не сможем позволить себе второй сезон.

– Гарриет, – вмешалась мама, – говорить о деньгах неприлично.

Гарриет ничего не сказала, но наградила сестру многозначительным взглядом. Та безмолвно рассматривала занавески кареты. Гарриет тревожилась не без оснований. Но Беатрис выполнила желания Нади. Она вернет гримуар.

Кучер повернул за угол, и экипаж накренился. Вдалеке часы Ордена пробили полночь. Нади исчезла из сознания Беатрис, ускользнула из-под ее кожи и вернулась в царство духов. Беатрис ощущала странную пустоту, будто у нее выпал зуб. Рядом с ней вздрогнула Гарриет.

– Неважно, – пробормотала Беатрис. – Все равно пора было возвращаться.

– Сколько ты раздала карточек? – полюбопытствовала Гарриет, развернулась и нырнула рукой в прорезь на платье Беатрис. – Ты стащила салфетки для торта?

– Я не могла придумать, куда их положить.

Гарриет достала из кармана сестры визитницу и проверила тонкую стопку адресных карточек, что пряталась внутри.

– Беатрис! Ты хотя бы одну кому-нибудь дала?

– Да, – отозвалась Беатрис. – Даже две.

– Всего две?

– Гарриет, пожалуйста, не кричи, – вмешалась мама. – Кому ты дала свои карточки, Беатрис?

– Ианте Лавану и его сестре.

Мать и сестра Беатрис онемели. Колеса экипажа похрустывали и дребезжали не в такт стуку лошадиных копыт. Гарриет издала приглушенный писк, прижав ладони к щекам.

– Ианте Лаван? – уточнила мать. – У него блестящие перспективы.

– Ианте Лаван! Он же само совершенство. Но Беатрис! Как ты могла?! – Гарриет стукнула Беатрис веером по коленке. – Нельзя покидать весеннюю ассамблею, отдав единственную карточку, причем такому джентльмену, как Ианте Лаван! Это делает твои намерения слишком очевидными. Нужно, чтобы он соперничал за твое внимание с несколькими женихами. Немыслимо просто взять и бросить свое сердце к его ногам, а потом надеяться, что он выберет тебя.

Беатрис выхватила у Гарриет веер.

– Ну, довольно. Я устала от твоих бесконечных пересказов бульварных романов, будто они и впрямь описывают то, что происходит в жизни. Я не приз, за который должны бороться джентльмены, и не стану никем манипулировать, чтобы выйти замуж.

– А именно это тебе и следует сделать! – оскорбилась Гарриет. – Если ты думаешь, что он взял только твою карточку, тебя ждет горькое разочарование.

От услышанной колкости Беатрис поморщилась.

– Я на это и не рассчитывала. Вернее, я точно знаю, что это не так.

– Ианте Лаван – наследник огромной судоходной компании, мы и представить подобное состояние не можем. Он носит меч Розы, пройдя первое испытание Ордена. Великолепный наездник, искусный танцор, умелый фехтовальщик, законодатель мод. По положению он запредельно далек от нашей семьи. – Гарриет обеспокоенно нахмурилась. Она взяла сестру за руку и тряхнула, будто это могло придать ее словам больше веса. – У Лаванов связей больше, чем ниток в паутине. Их желания – закон. В друзьях у него герцоги и принцы, он говорит на четырех языках… Мама! Разве ты не видишь – ей никогда его не заполучить, если не сделать все как следует.

– Оставь Беатрис в покое, – сказала мама. – Уверена, она сама отлично справится, без твоих обширных знаний этикета. Ее дар столь силен, что джентльмены захотят жениться на ней без всяких игр в охотника и добычу и прочего соперничества.

– Но это самый надежный способ, – не отступала Гарриет. – Если у Беатрис будет несколько поклонников, она станет казаться другим привлекательней. А теперь все выглядит так, будто ее притязания слишком высоки, а ведь все обожают, когда такие люди получают по заслугам.

– Гарриет, – осадила ее мать таким тоном, словно уже теряла терпение. – Неужели это я тебя научила при малейшем беспокойстве устраивать спектакль?

– Нет, мама. Но я даже не успела познакомиться ни с кем из сверстников. Так что из-за раннего ухода Беатрис не только ее шансы уменьшились. Мне тоже нужно завести друзей, мы должны вернуться!

– Мы не можем вернуться, – сказала Беатрис. – Я же говорила, мне дурно.

Но в глубине души ей хотелось снова оказаться на балу. Ей хотелось снова его поцеловать – желание было таким сильным, что пугало. Нет, нет! Пусть приглашает ужасную сестру Дантона, ту, что в чересчур пышном платье. А Беатрис нужно держаться от него подальше.

– Мы почти дома, – сказала мама, и карета тут же остановилась как раз у дверей их особняка.

Гарриет посмотрела на сестру, и на лице ее отразилось такое волнение, что Беатрис захотелось успокоить младшую. У девочки ее лет не должно быть столько тревог. Следует позаботиться о том, чтобы весь этот переполох не помешал дебюту Гарриет в свете, когда наступит ее час. Когда отец поймет, как использовать познания и способности Великого духа с выгодой для своих деловых начинаний, он согласится оставить Беатрис в старых девах. Незамужние чародейки были редкостью, считалось, что их участь незавидна, но если Беатрис будет полезна отцу, он никогда не заставит ее выйти замуж. Но пока нужно продолжать следовать плану: успех в обществе, неудача в любви. Беатрис повернулась и взяла Гарриет за руку.

– Следующее важное событие – Весенние скачки. Возможно, кто-нибудь купит на аукционе мою корзину с угощением. Я даже позволю тебе выбрать для меня амазонку и буду следовать всем твоим советам. Еще не поздно, клянусь.

– Лиловая, – сказала Гарриет. – Твоя лучшая. Но если мы не станем выходить в свет и заводить знакомства, никто не купит твою корзину на благотворительном пикнике.

– Договорились, – согласилась Беатрис. – Мы станем выходить и со всеми знакомиться, обещаю.

Она выбралась из экипажа, глубоко вдохнула просоленный воздух и помедлила, рассматривая темные пятна на широкой каменной лестнице. По ступеням были разбросаны темно-фиолетовые соцветия ароматного «Весеннего поцелуя». Сердце Беатрис замерло… и она тут же ахнула: Гарриет с криком выскочила на тротуар, обхватила сестру за талию и запрыгала от радости.

– Он был здесь! Был здесь! Наверное, мчался изо всех сил, чтобы успеть вовремя, у тебя есть поклонник!

– Хватит меня толкать, – проворчала Беатрис, но Гарриет уже бросилась подбирать цветы. – Может быть, это вовсе не Ианте.

– Ты дала карточку только одному джентльмену. Кто бы еще мог оставить цветы у нас на крыльце?

Щеки Беатрис запылали.

– Никто, полагаю.

– Не знаю, как ты этого добилась, но это огромный успех. Ты должна засушить их в книге! О, как волнующе! Завтра тебе следует надеть лучшее платье, и непременно музицировать, и…

Ианте. Наверняка это он – примчался из ассамблеи, чтобы разбросать по ступенькам собранные наспех цветы, знак особого интереса. Что бы сказала на такой демарш Исбета? Беатрис коснулась губ, и ее пронзило воспоминание о поцелуе, ощущение было столь же сильным, как магия, которой она втайне воспользовалась.

Беатрис повернулась к матери: та смотрела на нее с горделивой улыбкой, в свете фонарей блеснуло ожерелье. Беатрис тоже хотела улыбнуться, но не сумела отвести от него взгляд.